Пригоршня напрягся. Я снова глянул в бинокль — на тропе пока никто не появился.
Сталкеры не спеша двигались между деревьями, теперь первый не закрывал второго. До нас стали доноситься отдельные фразы, я расслышал что-то про «Монолит».
Никита подобрался, выставил вперед оружие, целясь.
Отложив бинокль, я взялся за пулемет. Постучал по плечу Пригоршню, он обернулся, и я показал: твой левый, мой правый. Никита кивнул. Мы одновременно посмотрели на Леху. Он убрал штурмовую винтовку за спину, ощупал правый рукав, где у него пенал с трехгранной пикой. Оглянулся, скрестил руки у шеи и сжал кулаки, затем показал указательный палец. Это значило: одного он прикончит, второго берем.
Мы с Пригоршней кивнули.
Первый сталкер произнес:
— Вот здесь, в ельничке, — и указал автоматом на место, где затаился Курортник.
— Давай скорей, пока Умник не прознал. А то сгноит потом, сука… — Высокий явно нервничал, постоянно крутил головой, то и дело одергивал рукава.
— Да не ссы, Худой, — отозвался первый. — Чего ты шкалишься, я по-быстрому, — и, перевесив АКМ на шею, стал развязывать тесьму штанов. Расстегнув пряжку солдатского ремня, он вошел в ельник. Над приземистыми елками теперь торчала только его голова. — Худой, а Худой, а правда, что контролеры все гомосеки? — Сталкер заржал, как придурок.
Теперь Леха видит голую задницу молодца из «Свободы». Зона притягивает отребье. Периметр наглухо не закроешь, вот и лезут сюда блатные да судимые. Вступают в кланы, сколачивают группки, устанавливают новый порядок. Джентльмены удачи.
Я сосредоточился на Худом. Он взял на изготовку оружие, чуть присел и крадучись двинулся в обход ельника. Сделал несколько шагов и замер. Потянул носом воздух.
— А почему они гомосеки?.. — продолжал из ельника первый. — А…
— Бурый, заткнись, — нервно перебил Худой.
Он сделал еще пару шагов — до Курортника осталось не больше метра. Вытянув руку, Леха мог бы схватить сталкера за щиколотку.
Курортник подобрался, опираясь на ладони и носки.
Я поймал в прицел Худого, палец лег на спусковой крючок.
Башка Бурого исчезла — он присел в ельнике. Худой шагнул вперед, хрустнула ветка, и Курортник прыгнул.
Правильно все-таки, что Леха командирскую должность занимает. Жаль, не сделал офицерскую карьеру; жаль, после нашего похода на ЧАЭС не получил группу.
Ситуацию он просчитал верно. Я бы мог и не сообразить.
Леха сбоку ударил локтем в нос Худому, тот дернулся и упал навзничь. А командир уже исчез в ельнике. Мы с Пригоршней вскочили и побежали. Над елками появилась голова Курортника, он шепнул:
— Пригоршня, помоги. Лабус, пакуй этого Худого.
Никита нырнул в ельник, а я достал из кармана узкую полоску пластика. Склонился над Худым, содрал капюшон с его головы, выудил оттуда шапку, заткнул ему рот — черт, Леха сталкеру нос сломал, кровь заливала подбородок. Я перевернул бесчувственное тело, подцепил носком автоматный ремень, скинул с плеча. Вот почему Худой рефлекторно не выстрелил — указательный палец лежал на скобе. Насмотрятся фильмов, идиоты, и Рембо из себя начинают корчить. Палец в такой ситуации необходимо держать на спусковом крючке, но сталкер строил из себя крутого, а Курортник все видел снизу, Худой к нему правым боком двигался. И валить Леха его не стал, потому что Бурого наверняка сложней допросить было бы, повадки у него, как у бывшего заключенного. Правильно Леха рассчитал.
Сложив костлявые кисти пленного крестом у него за спиной, я вдел их в подготовленную петлю из пластика и резко затянул свободный конец, вжикнув «крокодилом» замка. Теперь не вырвется.
— Вот мразь блатная, — над елками показалась голова Пригоршни, — обгадиться успел.
— Тихо, Никита, — велел появившийся следом Курортник, — давай его в овраг. Лабус, подай мой рюкзак.
Я выполнил команду. Курортник за пару секунд нацепил поклажу на спину.
После они с Пригоршней вытащили из ельника труп со спущенными штанами. Голова убитого болталась, по бледной шее стекала струйка крови из маленькой дырочки. Курортник пробил пикой кадык и, похоже, раздробил шейные позвонки — мгновенная смерть.
Где-то впереди продолжали стучать топоры и повизгивала двуручная пила. Раздался громкий треск, донесся возглас: «Поберегись!» Подпиленное дерево упало, треща сучьями, и глухо ударилось о землю.
— Лабус, за нами.
Мужики потащили мертвого сталкера к кустам на кромке оврага. Я сдвинул пулемет за спину, дернул за шиворот пленного — тяжелый, зараза, даром что Худой, — перевернул. Сталкер замычал, глаза открылись, взгляд мутный. Я взвалил его на плечи, на всякий случай осмотрелся кругом — ничего не забыли? — и быстро пошел к оврагу.
— Стой, Пригоршня. Не надо близко, не нравятся мне эти кусты, — произнес Курортник.
Леха и Никита остановились в паре шагов от живой изгороди. Раскачали тело и на счет три забросили его в овраг. Оно глухо стукнулось о склон и с шуршанием покатилось вниз. Следом Пригоршня зашвырнул автомат Бурого.
— На исходную, — скомандовал Курортник. — Пригоршня, наблюдение.
Мы вернулись к дубу, я бросил Худого в углубление между подмытыми толстыми корнями. Глянул вперед — Никита в пяти шагах под сосной глядит в Лехин бинокль. Я сдвинулся чуть влево, чтобы видеть пленного и одновременно за тропой наблюдать. Поставил «Ми-ними» на сошки. Ориентируясь по звуку, взял под прицел сектор, где сталкеры валили лес. Ближе к тропе заметил воронку — и как не вляпались? Аномалия проявляла себя слабо, вращала в воздухе одинокий бурый листик…
Худой окончательно пришел в себя и что-то мычал. Леха выщелкнул трехгранную пику из пенала, склонился к нему и зашептал:
— Сейчас я выну у тебя кляп. Если начнешь орать, всажу эту штуку тебе в пасть! — Он показал сталкеру пику, Худой скосил глаза, разглядывая ее, и энергично закивал. — Отвечаешь шепотом на вопросы. Понял? — Леха вытащил кляп. — Куда направляетесь?
— В… к… к Янтарю.
— Что вам там нужно?
— «М-м-монолит».
Я нахмурился. При чем тут Монолит?
— Кто командир?
— Умник.
— Сколько вас идет?
— Н-не знаю. Много, человек с-сто.
Я присвистнул про себя. Курортник продолжал быстро спрашивать:
— Сколько отрядов, откуда идете?
— С Милитари в обход Диких территорий. Не знаю сколько.
— Вы первый отряд? -Да.
Леха выдернул из кобуры пистолет, сунул ствол Худому в рот, глянул на меня. Я понял. Пробежал несколько шагов к тропе и залег под сосной. Достал бинокль. Эх, пройтись бы назад метров триста, осмотреться, разведать все основательно.