Скайлэз помог Сташи выйти из машины. На его лице не отражались чувства, но внутри царило подлинное смятение. Чем активнее и беззастенчивее рылся в ее памяти, тем в большее недоумение приходил. Подобную пустоту страж встречал только в ставших, бездушных куклах не помнящих ничего. Скайлэз не был настолько наивным, чтобы не допускать мысли, что девушка всего-навсего притворяется. Но разве может юная приходящая так маскироваться? Слишком сложное и затратное занятие — опустошать сознание. Или смерть девчонки-охотницы так повлияла на нее? Долго пытаться понять чужие, и бессмысленные на первый взгляд эмоции — тратить время зря. Что для бывшего вампира, бывшего стража и будущего, как он надеялся, господина было неприемлемым. В конце концов, он просто принял факт и более не пытался объяснять его. Не умеешь пожирать или приспосабливаться, отпускать или удерживать, отделять правильный момент от неправильного — не выживешь. А он прожил достаточно долго, в мире с самим собой и собственным миром. Скайлэз учился, прислушиваясь к интуиции, собственному чутью и зову, как и любой страж, бывший или настоящий.
Стэлла устроила их в гостинице, где никто не обратил внимания на странную пару. В номере мужчина сел напротив Сташи в кресло, и наблюдал. Девушка расположилась на кровати, отрешенно смотря прямо перед собой, сложила руки на коленях и замерла.
'Ты мила как обычно, Стэлла', - мысленно произнес Скайлэз.
'Стараюсь. В память о прошлом', - тон Стэллы звучал несколько агрессивно, но бывший страж мог ее понять. Она боялась, хотя и скрывала. Его?
— У меня голоса в голове, — тихо произнесла Сташи.
— Да? Не обращай внимания, — он сладко улыбнулся и закрылся. Девушка продолжала буравить взглядом стену.
— Я давно тебя знаю?
— Достаточно, — он поднялся из кресла и опустился перед ней на колени.
— Сколько тебе лет?
— Это важно? — Скайлэза раздражали вопросы, он даже не пытался этого скрыть.
— Хочу знать.
— Триста семь или девять…
— А мне? — Перебила девушка.
— Пятьдесят, кажется, или около того, я не уверен, — протянув руку, Скайлэз коснулся ее лица. Нежная белая кожа, похожая на тонкий полупрозрачный фарфор, на ощупь оказалась именно такой, как и представлял. Мягкой, прохладной, нежной. Скайлэз потянулся губами к впадинке на шее, и девушка не остановила его. Вновь заглянул в память. Обманчивая пустота затягивала. Чутье хищника никогда не подводило стража, а сейчас он испытывал смутное, необъяснимое недовольство. Нет, у него не было никаких сомнений в правоте собственных действий. Да, собирался заняться любовью, на что ему не требовалось ничье согласие со стороны. Да, он знал, что берет то, что давно хотел получить, и беззащитность жертвы его беспокоила меньше всего. Не орет, не кусается, не плачет? Значит, согласна. Но, какая-то неправильность, червоточинка происходящего смущала его на уровне инстинкта. Мужчина склонился к Сташи, увлекая на тонкие простыни. Понимание того, что отнял у соперника, лишь подхлестывало. Возбуждало воображение, заставляя требовать больше. Все-таки опередил Мэриса, что дарило незабываемое по силе чувство превосходства, удовольствия. В какой-то момент Скайлэз позволил потеряться себе в вихре сладостных ощущений, захлебнутся в нежности объятий и грубости торопливого финала.
Мужчина вздохнул. Дрожь, сотрясающая его тело, почти прошла. Он приподнялся на локте и посмотрел на девушку. Стеснение неизвестно темным ангелам. Глаза закрыты, тело расслабленно. Страж заглянул в сознание — пустота.
Сташи открыла глаза:
— Что ты ищешь, Скайлэз?
Он вздрогнул и наткнулся на холодный, как черный лед, взгляд.
— Ты…
— Испугала тебя?
— Нет, — он торопливо ринулся туда, где все было так предсказуемо пару мгновений назад. Задохнувшись от скрутившей внезапно боли, сжался. Прижал ладони к голове, внутри которой разрывалось нечто, причиняя страдания, безжалостно, медленно. Мука такой силы…отголоски которой он обычно чувствовал в непокорных и наказуемых им.
— Больно? — с любопытством спросила Сташи, переворачиваясь на живот. И отпустила. Скайлэз потемневшими от гнева и страданий глазами смотрел на нее. Но адское пламя его бешенства осталось холоднее пожара, бурлящего в безумии ее рубиновых зрачков. Она задела его. Хуже. Унизила. Обманула.
Мужчина расхохотался:
— Ты хитра.
— Нет, — девушка лениво чертила круги пальцем на простыне.
— Тогда зачем?
— Это ты пришел за мной…
— Погоди, — вспышка озарения мелькнула в его глазах. И мир взорвался беззвучным криком. Зажав уши руками, они молча смотрели друг на друга. В комнате стояла тишина, но крик не прекращался. Захлебывающийся, отчаянный, ввинчивался в них изнутри. Крик каждого из них, связанных единым родством и означающий только одно.
— Стэлла! — произнес Скайлэз, вскакивая.