— Они ушли в джунгли, — предположил я, — а там на них напали.
— Ты не моряк, Олег, — заметил Джек. — На корабле всегда остаётся людей не меньше, чем нужно, чтобы выйти в море. В данном случае — наверное, минимум восемь человек, да, Тиль?
Тот кивнул и продолжал:
— Артур и я собирались искать. Переночевать и искать, но… — Тиль потёр щёку. — Но под утро — а ночь, надо сказать, была неприятной из-за звуков в джунглях, — Джек кивнул, вспоминая что-то своё, — до стоянки добрался один из мальчишек, что были с Лио. У него оказалась почти оторвана левая рука и вырван левый бок, кроме того, он никого не узнавал, да и прожил-то всего полчаса, но перед смертью вроде бы очнулся и сказал: "Все погибли. Бойтесь барабанов. Не ходите за барабанами." А буквально через десять минут, — Тиль сделал многозначительную паузу, — мы услышали в джунглях барабаны. Такой ритмичный сигнал, совсем не похожий на негритянский грохот. Я до сих пор его помню… — и Тиль отшлёпал по кожаному рукаву глухую дробь.
— Это "Марш-атака", — сказал кто-то, — не может быть.
— И вообще, это больше смахивает на страшилку, — заметил Андрей Соколов. — "Девочка, девочка, не вывинчивай крюк в полу" и всё такое. Летающая Рука…
— Нет, — покачал я головой. — Лотар вообще-то очень мало пишет про Пацифиду, но у него тоже сказано про "барабанную дробь в джунглях"… Так, а что было дальше?
— Мы ушли, — пожал плечами Тиль. — Гребли, как черти, пока не оказались вне видимости берегов. С тех пор, — вдруг заключил он неожиданно, — я жалею, что не пошёл в джунгли. Хотя там погиб бы наверняка.
— Не обязательно, — покачал я головой. — Лотар не погиб.
— И не только он, — подтвердил кто-то из ребят Лаури. — Вообще-то не так уж мало людей проходили Пацифиду.
— Тебе видней, — заметил Лаури, — ты ведь плавал с Эмилем ярлом…
— Плавал, — согласился парень, — и ушёл от него сам, Лаури ярл. Но смелости у Эмиля ярла было не отнять. Он проходил Пацифиду — правда, без меня…
— Эмиль — это тот, остатки отряда которого мы добили на Крите? — вспомнил я. Лаури кивнул:
— Между прочим, Дэннис Лиан, который пропал на Крите — я про него упоминал, когда разговаривали с Жоэ — тоже там бывало. На Пацифиде, в смысле.
— В кого ни ткни — либо умер, либо пропал… — пробормотал я. Джек возразил:
— Не думаю, что это как-то связано.
— Да я не о связи, — отмахнулся я, — расспросить некого.
— Вообще-то про Пацифиду чего только не рассказывают, — сказал Тиль серьёзно. — И Город Света там. И Бесконечная Дорога в тех местах начинается. И просто что там заповедник разной нечисти.
— Это, кстати, не исключено, — заметил Джек.
— Согласен, — поддержал его Лаури. — Тут и везде-то немало странного.
— Вроде носферату, про которых ты говорил, Джек? — вспомнил я.
— Вроде, — кивнул Джек. — И более того.
Кабанов было не меньше двадцати только взрослых самцов и самок. Эти звери не умеют смотреть вверх, но нас они почуяли, хотя мы находились на верху крутого склона, заканчивавшегося сырой низинкой, где и шли неспешно кабаны.
— Вот и ужин с развлечением на всю компанию, — сказал Лаури.
— Угу, — согласился я, прикинув, как буду действовать и доставая дагу. — Ну что…
Договорить я не успел — кто-то на правом фланге засвистел пронзительно и заорал: "Пошли, пошли, вперёд!" Мы рванулись вниз по склону, как в атаку.
Да это и была атака. Кабаны не могли бежать нам навстречу, вместо этого они массой подались назад, теснее сплачиваясь и закрывая подсвинков и поросят. Массивные клиновидные головы опускались к земле, обнажались выгнутые кинжалы клыков. Утробное хрюканье перерастало в угрожающе-истошный визг — кабаны заметили врага.
Нас.
— Растягивайте их! — послышался чей-то весёлый возглас. Кругом кричали, улюлюкали, слышался хрип кабанов, отбивающих броски…
— Сюда!..
— Давай!..
— А-а-ах-х!..
— Быстро!..
— Н-на!..
— Оп!..
— Бей!..
Я пролез мимо какого-то парня, которого мотал кабан, а парень держался обеими руками за меч, вошедший в пасть до рукояти — из ноздрей широкого пятачка и из пасти лилась кровь. Ухватив жёсткую шерсть за ушами, я почти лёг на бок кабана и вогнал дагу под левую лопатку — кабан лёг мгновенно.
— Спа… сибо… — выдохнул парень, с трудом вытягивая меч. — Сзади!..
Я кувыркнулся через тушу кабана, пропуская мимо страшную, оскаленную и ощетиненную свинью. Взрывая мокрую землю, она развернулась, попыталась обойти тушу — я перекатился через неё вновь и, ухватив самку под коленом правой передней ноги, свалил. Мальчишка, которому я помог, сверху отвесно пробил её насквозь и широко улыбнулся.
— В расчёте, — я поднялся тоже с улыбкой. Неподалёку докалывали визжащих поросят, кому-то, отчаянно ругающемуся, уже зашивали рану на ноге. Я несколько раз всадил дагу в землю и заорал:
— Эй! Мои все целы?!
— Меня убили! — так же заорал в ответ Боже. Вокруг грохнули.
— Похоронишься и доложишь! — не остался в долгу я. — А пока давай принимайся за разделку! Это вообще всех касается, але!..
…Я, кажется, уже упоминал, что в отличие от охоты последующая за нею разделка туш — дело редкостно мерзостное. По-моему, привыкнуть к этому нельзя, особенно если это в промышленном масштабе. Но почти двести парней хотят есть. Кто-то уже разжигал костры, склон долины звенел от шума и гама, а на другом склоне неспешно скапливались в ожидании ночи волки. Им поживы тут явно много останется. Долбила гитара, и чей-то голос выл:
С другой стороны не менее громко ревели на несколько голосов по-голландски (или по-фламандски?) что-то похоже столь же похабное.
— Застрельщики славных дел, — заметил, подходя, Вадим. — Любое славное дело застрелят… Пошли к костру. Только помоемся сначала.
— Мне такие сборища всегда напоминают турслёты, — признался я, когда мы отмывались. — Фу, всё равно кровью воняю… Не люблю я этого запаха, — я обратил внимание, что Вадим смотрит на меня странными глазами и удивился: — Ты чего?
— Да вот я вспомнил, — медленно сказал он, — февраль, когда мы с немцами негров на Марице перебили. Как ты тогда глаз негру вынул и ногой на животе у него раздавил… Что, тогда кровью не пахло?
Я смерил его долгим, внимательным взглядом: