— Сейчас — да…
Кажется, ему не очень нравились мои вопросы. Но Танюшка вдруг попросила:
— Расскажи нам о себе. Расскажешь?
Он поднял глаза от огня. Посмотрел на неё. На меня, и опять — на неё. Пожал острыми, худыми плечами под лежащим на них пышным капюшоном куртки:
— Я расскажу, — он потёр руки над пламенем. — Да, расскажу, — Джек словно бы сам укреплял себя в этом намерении…
…Около тридцати лет назад, тёплым майским днём, сорок три английских мальчишки из элитной школы пошли в поход. Среди них были сыновья аристократических родов и сам наследный принц Чарльз. Мальчишки были крепкой закалки, привыкшие вставать, если упал, на удар отвечать ударом и не теряться, а главное — их отличала характерная для англичан любовь к упорядоченности. Оглядевшись в опасном и путаном мире, они решили строить здесь свой мир. Вскоре им стало понятно, что не им первым пришла в голову подобная идея, но негативный опыт предшественников их не остановил, скорее наоборот — показался брошенным вызовом. Уильям Голдинг[2] слишком плохо думал о своих соотечественниках — через восемь лет цепь каменных башен с английскими львами опоясала Европу от Атлантики до Урала, и негры раз за разом откатывались от неё, а у Чарльза в отряде ходило больше четырёхсот мальчишек (девчонок до боя не допускали ни при каких обстоятельствах) — и не только англичан. Даже не столько.
Они тоже прослышали о Городе Света. И вот, восемнадцать лет назад, отряды Срединного Королевства — так называли англичане своё объединение — вместе с бойцами многих союзных отрядов, всего до тысячи человек — двинулись на юг.
Они недооценили силу врага. На иранских равнинах их окружили негры. И было их не меньше чем по сотне на каждого бойца.
В битве пал Чарльз, погибли и почти все, кто шёл с ним. Что сделали с попавшими в плен — лучше и не рассказывать. Раненый в бок, ногу и дважды в грудь, тринадцатилетний Джек пересёк, уходя от погони, страшные солончаки Дешт-и-Кевира и чуть не умер на южных берегах Каспия. Его подобрала "чайка" астраханских казачат, старых соперников Срединного Королевства. Но эти счёты не имели больше смысла. Казачата и рассказали о том, как негры потоком хлынули на север — в ответный поход…
…В альпийской пещере ждала Джека красивая девчонка Магда, Магдалена. Джек любил её, он шёл к ней, держась всей душой за ниточку веры: жива… ждёт… Из тех сорока трёх — а они себя не щадили — он оставался один. И он дошёл.
Только вот негры дошли раньше.
Джек говорил — ему повезло. Не пришлось мучиться мыслью, что её увели в рабство, на позор, на издевательства. Тело её, уже кишащее червями, но узнаваемое ещё, Джек нашёл на камнях под скалой, высившейся за пещерой. Точно он так и не узнал никогда… но был уверен — Магда прыгнула оттуда сама…
…За двенадцать лет с тех пор Джек Путешественник нигде надолго не задерживался. Он бывал в Америке, добираясь туда по сухопутному "мосту" — там, где в нашем мире Берингов пролив. Три года — тут получилось исключение — ходил со скандинавами по морям-океанам, был в Австралии и на островах Южных Морей… На побережье Вьетнама Джек попал в плен, негры бросили его в кишащую мерзостью яму, закрытую сверху решёткой. Друзья-скандинавы не бросили — отбили лихим налётом. Но до дому не добрались — зашли в дельту Нигера запастись водой, тут и навалились на них негры — уже на всех. Живых, попавших в плен, вместе с мёртвыми, голых и связанных, зарыли в общую могилу и пировали на ней, объедаясь мясом тех, кого отобрали для съедения, поминали своих убитых, которых было по десятку за каждого белого.
Джек выбрался из страшного погребения. Выбрался, выжил — и не ушёл из тех мест, пока в округе дышал хоть один негр. Не всех он убил, нет — больше бежали в ужасе перед страшным белым призраком, поселившимся в джунглях. В конце той истории никто уже не осмеливался напасть на Джека даже когда он на виду у всей деревни резал на могиле своих товарищей горло схваченным неграм — каждый вечер по нескольку, не жалея ни женщин, ни детей…
Через всю Северную Африку добрался Джек до Европы. И прошлым летом прибился к отряду, в котором в основном были немцы. Но под Новый Год началась нелепая свалка с пришедшими с юго-запада французами, обозлённые противники кромсали друг друга — лучше некуда. Тут их и зажали подошедшие негры. Недолгие враги объединились, но было уже поздно.
Джек уцелел, хотя был ранен. И с тех пор скитался по морозным лесам, ночуя у костров — никто, как назло, не встречался. Мальчишка был отличным лучником, но и охота вышла плохая. Он ослабел и тащился куда-то день за днём просто потому, что покорно лечь и умереть не умел. А сегодня наткнулся на небрежно устроенную ночёвку и совсем уж был готов напасть на ночующих, убить их и забрать еду, если она у них есть.
Получилось иначе…
…Джек Путешественник умолк и вновь протянул руки к огню. Его лицо сделалось усталым и равнодушным.
Мы с Танюшкой молчали, заворожённые рассказом, который оказался длинным. Не знаю, о чём думала она — а я вдруг с ужасом, холодея изнутри, подумал: вот так и я лет через двадцать буду сидеть у чужого огня, рассказывая незнакомым и равнодушным в общем-то людям свою историю — одинокий… с железным комом внутри… И всех друзей — палаш да дага. И — рана вместо памяти…
Так оно и будет!
… - Слушай, Джек, — сказал я, протягивая свои руки над огнём, — хочешь идти с нами? К нам?
Он посмотрел на меня. Потом — на Танюшку. В лес. И только после этого ответил, глядя мне прямо в глаза:
— Пойду, Олег.
Если Джек и голодал, то, во всяком случае, ходить на лыжах это ему не мешало ничуть. Он шёл вторым, и я видел его спину. Мы спешили, хотя на этот раз было ясно — успеем до нового понижения. Да и места пошли знакомые — сюда мы забирались во время охотничьих экспедиций.
Почему-то мы были уверены, что в знакомых местах с нами ничего не может случиться. Как будто не убивают людей на пороге родного дома, а то и в своей постели…
…Негры выскочили из-за заснеженных ёлок, и было их трое — казавшиеся ещё более крупными из-за мехов, они неслись по сугробам, проваливаясь в них, но легко вымётывали себя обратно. И выли, как дикие звери, решив, должно быть, с ходу смять троих усталых лыжников.
И ведь честное слово — у них бы это получилось! Я не сразу расстегнул пальцами в меховой краге задубевшую на морозе застёжку кобуры нагана, при этом очень спокойно думая, что вот сейчас меня убьют из-за того, что я так и не удосужился переделать крышку. Танюшка из-за меховых рукавов никак не могла дотянуться до аркебузы за её спиной — она повесила оружие по-походному.
И только наш новый знакомец действовал…
Да нет. Я не знаю, как назвать то, что он делал. Наверное — искусство. Страшное, купленное тем, через что лучше не проходить…
…Левой рукой он выдернул из чехла лук — щёлкнула тетива, — а правой из колчана — стрелу, мгновенно перебросив её в зубы. Движением всего тела согнул лук, удерживая его левой, а правой накинул на верхнюю честь дуги кожаную петельку тетивы. В руках у него оказался огромный "лонгбоу" — английский лук из тех, про которые я читал в книжках, даже больше, чем виденные мной у людей Свена или ван дер Бока. Лук выше человеческого роста… Я и понять ничего не успел, а рука Джека молниеносным движением растянула тетиву к уху, и с коротким щелчком вперёд метнулась метровая стрела.
До первого негра оставалось шага три, не больше. Удар стрелы бросил его назад и буквально пришил к бежавшему следом. Столкнувшись, оба рухнула в снег замертво, а стрела… стрела полетела дальше и зарылась в снег метров за сто от нас.
Этих двух секунд мне хватило, чтобы выдернуть из чехла метательный нож — и третий негр покатился по склону, поднимая вихри сухого снега.
— А ножи ты мечешь неплохо, — совершенно спокойно отметил Джек.
— А я вот думаю, — прищурился я, — как бы мои ребята не назвали тебя князем, когда увидят, как ты стреляешь.
— Нет уж, — улыбнулся Джек, — это не по мне, Олег Верещагин. Не меня они назвали князем первого, не мне им и быть дальше. Но, — Джек пошёл за стрелой и оглянулся через плечо, — не кажется ли тебе, что в твоих землях завелась нечисть?
Джек был прав.
Эта встреча с неграми не оказалась для нас неожиданной — нет. Но и приятного в ней было мало.
До нашей пещеры оставалось километров десять — не больше часа хода, мы бы успели до темноты — когда впереди и чуть слева, за скалами, послышался шум схватки: лязг металла и крики негров.
— На наших напали, — пробормотал я, сбрасывая лыжи и подстёгивая полы к поясу, — или на чехов… Танюшк, держись позади, стреляй, — она кивнула, заряжая аркебузу. — Джек, ты… — я вовремя оборвал себя, едва не оскорбив его вопросом, будет ли он драться — англичанин уже достал свой бастард и прикидывал его в руках. — Тогда вперёд!
Мы разом вскарабкались по скользким ото льда выступам на гребень скалы. И под своими ногами увидели картину, которую и ожидали, но меньше всего хотели увидеть.
Негров было не меньше двух десятков. Вернее — было и больше, но три или четыре порубленных тела лежали в алом истоптанном снегу. Полукольцом прижав к подножью скалы двух человек, негры бросались на них, как стая шакалов.
Арнис дрался топором, стоя на одном месте, как гранитный столб. Только столбы не рычат, а он рычал. Я ещё никогда не слышал из человеческой глотки такого страшного, клокочущего звука.
А с места он не двигался потому, что за его спиной прижималась к скале Ленка Рудь. Она быстро заряжала аркебузу.
Топор Арниса тяжело и точно рубанул в бедро близко подобравшегося негра, повернувшись, обухом отбил летящую толлу. Негр отползал, завывая и силясь зажать рану в бедре.
— Пошли, — буркнул я и прыгнул вниз, сжимая в правой палаш, а в левой — револьвер. Выстрел, выстрел, ещё выстрел — в упор! Пламя почти расплющивалось о грязные меховые куртки (интересно, кто их шьёт?), негров швыряло спинами в снег, и некогда было думать об экономии патрон.
— Вовремя! — крикнул Арнис. Я согласно кивнул, швыряя пустой "наган" за спину и выдёргивая дагу. С другой стороны уже стоял Джек, и Арнис не стал даже спрашивать, кто это такой — достаточно было и того, что клинок бастарда закрывал его левый бок. Обрадовано закричала Ленка, ещё кто-то из негров упал, и ещё — девчонки стреляли из аркебуз. — Везучий сегодня день!
Негры попятились. Одно дело — двадцать на двоих, другое — десять на пятерых. Я не стал ждать, пока они опомнятся — выпадом достал одного, рубанул сверху в голову, и он осел в снег, обливаясь кровью. Арнис сбил кого-то кулаком, впереди вдруг замелькали, замельтешили спины, я ещё кого-то догнал и свалил косым ударом в плечо — а дальше сражаться было уже не с кем. До первых деревьев не добежал ни один.
— Быстро всё кончилось, — заметил я. — Арнис, и как вы дошли до жизни такой?
— На прогулку отправились… — покаянно начал Арнис, поворачиваясь, и вдруг крикнул встревожено: — Лена!