Об этом не говорили, но был момент пограничного состояния. У призывников, забирали паспорта и выдавали им военные билеты. Юридически эти ребята уже не были гражданскими людьми живущими под сенью законов для граждан, но они ещё не приняли присягу, ещё не вступили в Советскую Армию и не находились в её юрисдикции. Об этом знали, понимали, но ничего не меняли. Просто на областных призывных пунктах было разделение. Территория призывного пункта до забора ограждавшего его находилась под юрисдикцией военных, а за забором была юрисдикция гражданская обеспечиваемая милицией. Забор был границей двух жизней, двух миров. На КПП при въезде на территорию призывного пункта был милицейский пост перед вертушкой входа и военный за вертушкой. Открывал и закрывал ворота военный пост. Милицейский пост только сдерживал родителей старающихся пробраться к своим чадам.
Подъехав к воротам призывного пункта, автобусы остановились. Старший команды, представитель военкомата вышёл из первого автобуса. Вместе с ним вышли ещё трое, двое в гражданских костюмах мужчины лет 50 были отставниками, работавшими в военкомате, а один в военной форме был старшим офицером 2-го отделения военкомата обеспечивающего призыв призывников на военную службу. Все трое несли папки с делами призывников. Через КПП они прошли на территорию призывного пункта, и пошли в административное здание сдавать личные дела призывников. Сами призывники сидели в закрытых автобусах под наблюдением солдат из воинской части, обеспечивающей работу военкоматов. Такие же солдаты и сержанты обеспечивали порядок на территории областного призывного пункта. Прибывшие призывники с интересом осматривались вокруг.
Ворота открылись. Автобусы въехали на территорию. За воротами была огорожена площадка и уже за ней вторые ворота вели на территорию призывного пункта. Там тоже было КПП. Из него вышли сержант и два солдата.
Двери автобусов открылись. Призывники получили команду выходить и строиться в две шеренги потянулись к дверям. Свои вещи чемоданы, сумки, рюкзаки, пакеты они тащили с собой. В каждом автобусе было по двое солдат сопровождавших призывников. Они и подгоняли выходивших из автобусов ребят, ускоряли их движение. Делали это с садистским удовольствием, подталкивали парней ребят в спины руками, придавали им ускорение. Иногда руки заменяли ногами, одетыми в сапоги. Толкаясь, спотыкаясь, будущие солдаты выходили из автобусов, неуклюже строились. Опустевшие автобусы закрыли двери и выехали за первые ворота, в которые и въезжали.
Двое солдат присоединились к четверым прибывших с автобусами. Под наблюдением сержанта они уже вшестером принялись строить призывников в две шеренги. Методы их помощи были теми же, что и при выходе из автобусов. Только ноги в сапогах применялись чаще рук. Да и на слова не скупились. Кое-как призывников построили.
Вообще сержант, солдаты и призывники были практически одногодки. Объяснялось это просто. Призыв был делом плановым. Как и всё в стране того времени. По плану он проводился до 10 ноября. Но были и социалистические обязательства. Простые и повышенные. Их брали все под неусыпным взором партийных органов. Так в частности призыв обязывались провести до 7 ноября. Очередной годовщине Октябрьской революции создавшей СССР. Поэтому после 15–16 октября в ряды призывников попадали все, кто имел отсрочки по здоровью, семейному положению, учёбе и срок действия которых закончился. Это были уже не 18 летние ребята, а парни 19–20 лет и старше. Ими доукомплектовывали команды, выполняли план и разнарядку призыва. Солдаты и сержант, прослужившие год, полтора года тоже были в возрасте 19–20 лет. Отношение к призывникам у этих старослужащих было обычное, ну может и не совсем обычное. Если отбросить дипломатию, то назвать его можно презрительным и совсем не уважительным. Что и выражалось в их помощи руками и ногами призывникам при высадке из автобусов и построению этих даже ещё не "салаг", а просто "чурбанов" с гражданки. Из первого КПП проходной вышёл представитель военкомата, сопровождавший команду призывников. Осмотрел две неуклюжие шеренги, он произнёс прощальную речь:
— Товарищи призывники! Вы прибыли на областной призывной пункт. Я с Вами прощаюсь, Вы поступаете в распоряжение сержанта Дронова. Он будет с Вами до передачи в команды, для отправки в части. Желаю Вам достойно отслужить положенный срок! Выполнить свой долг перед Родиной! Как его выполняли Ваши деды, отцы, братья!
Кто-то из призывников попытался крикнуть "Ура!". Кто-то кричал "Спасибо!". Нашлись и те, кто кричал "Служу Советскому Союзу!" Получились отдельные нестройные выкрики, гвалт и гул. Но произнёсший эту речь офицер из военкомата этого гвалта не слушал. Ему это было не в первой. Таких команд проводил немало. Повернувшись, он пошёл к КПП-2 оформлять документы. Отчётность это результат работы военкомата. Это и новые звания, должности, новые оклады, квартиры и многое другое из дефицита тех лет.
Перед строем прошёлся сержант. Как большой военачальник он смотрел в испуганные, встревоженные лица призывников и упивался своей властью над этими растерянными парнями. Солдаты его подчинённые стояли в стороне, молча. Отдыхали и готовились к следующему этапу встречи призывников. Так когда-то встречали их. Теперь это делали они, издеваясь не менее усердно. Знали, сейчас всё пойдёт по обычному сценарию. Его они знали. В таких встречах призывников участвовали не первый раз. Вот и стояли, расслабившись, спокойно. Представления, где они играли свои роли, начиналось.
Сержант остановился. Покачался, перенося вес тела на носок своих начищенных яловых сапог не положенных ему по уставу. И начал свою речь:
— Вы прибыли на призывной пункт. Я буду вашим командиром, пока вас не передадут "покупателям" из воинских частей. С моими помощниками вы познакомитесь в процессе вашего приобщения к армейской жизни. Времени у нас мало, но мы постараемся познакомить вас с азами армейской жизни. На призывном пункте действуют армейские законы и порядки. Подъём в 6.00, отбой в 22.00. Между этим временем завтрак, обед и ужин. Передвигаться по территории положено только строем или бегом. Есть и личное время, но для вас его не будет мы с вами, будем отрабатывать строевую подготовку. Вот и начнём. Вторая шеренга на месте. Первая шеренга взять в руки свои вещи и шесть шагов вперёд шагом марш!
Первая шеренга как смогла, выполнила команду. Получилось смешно, но призывникам было не до смеха. Они были растеряны и испуганы.
Сержант посмотрел на неуклюжую попытку призывников, покачал головой и продолжил свою речь:
— Плохо! Очень плохо! Даже бараны и те сделают это лучше. Ладно, наверстаем! Слушай мою команду "Кругом!".
Растерянные призывники первой и второй шеренги затоптались, закрутились в разные стороны. Стоявшие в стороне солдаты громко смеялись.
Сержант смотрел на этот цирк невозмутимо.
— Так, я был не прав! Оскорбил баранов! Вы тупые выкидыши бегемота! Отставить! Повторяю для особо одарённых! Вторая шеренга стоит на месте. Первая шеренга сделала шесть шагов вперед, поворачивается кругом через левое плечо, становиться лицом ко второй шеренге. Ясно?
Призывники одни кивали головами, другие выкрикивали "Да!". Потом кое-как выполнили требуемое действие, встали, как было сказано.
Сержант прошёл между шеренгами, остановился в конце строя возле своих солдат и продолжил:
— Ладно! Над этими вопросами поработаем! А сёйчас выполним следующее требование правил поведения на территории призывного пункта. Оно гласит:
"Приносить на территорию призывного пункта, а также распивать спиртные напитки строго запрещено. Так же запрещается проносить скоропортящиеся продукты. Во избежание отравлений". Это понятно всем? Сейчас вы открываете все свои закрома для проверки. При обнаружении запретных предметов и вещей они будут изъяты! Досмотр и изъятие будут проводить военнослужащие, которым поручена забота о вас. Приступить к досмотру!
Солдаты, ждавшие этой команды, разделились и бросились выполнять приказ. В мешках, чемоданах, сумках, пакетах они рылись усердно, изымали всё, что им приглянулось. Водка, сало, колбасы, консервы, конфеты, печенье всё отбирали в свои рюкзаки. Но солдаты остатки совести имели, немного деликатесов оставляли и хозяевам. Призывники не протестовали. Положено так или нет? Они не знали. Знали точно одно, что спиртные напитки проносить на территорию и распивать нельзя. Плакатами с этими запретами были оклеены все стены забора перед их глазами. Насчёт продуктов на плакатах написано ничего не было. Но у призывников уже зарождалось понятие, что командир всегда прав и его приказы выполняются без обсуждения. Это действительно требование армейского устава. Хотя оно не подразумевает мародёрства, издевательства и злоупотребления. Что имело место в данное мгновение.
Издевательство над слабым, бесправным человеком, преклонение перед властью, богатством и силой эти пороки имеют разные названия. В армии их назвали "дедовщиной". В государстве они называются "диктатурой", "коррупцией". А возникают эти пороки в детстве и зависят от среды проживания и родителей, их методики воспитания. Дальше уже испорченное общество развивает эту болезнь в человеке. Не нужно думать, что эти пороки, болезни присущи только нашему обществу. Нет! Это ошибочное заблуждение. Возникли они давно, ими заражены и страны демократического Запада, которыми некоторые наши политики и граждане восхищаются. Был этой болезнью болен и "светлый" царизм, веха нашей истории, которым очень восхищались в 90- годы ушедшего столетия. Это болезнь, эти пороки были и во времена СССР есть они и сегодня. Никакой президент, никакой руководитель сам их не излечит, ибо это болезнь государства, всего общества. Бороться с этой болезнью может только весь организм каждая клеточка, каждый член нашего общества. Если борьба будет вестись только сверху? Толку не будет. Болезнь спрячется, затаиться, переждёт и начнёт разрушать общество дальше. Она коварна, хитра и многолика.
Для борьбы с ней должно измениться сознание человека. И чиновника, и народа, всех из кого и состоит наше общество, государство. Возможно ли это в обозримом будущем? Ответ может дать каждый! Пример, как это всё зарождается? Приведу.
Родившийся ребёнок ещё не имеет ни сознания, ни этой болезни. И получает первые уроки, как не парадоксально от любящих родителей. Ему ещё ничего не понимающему дают уроки силы. Наказывая, шлёпая, за разные шалости и проступки. Даже не пытаясь объяснить причину, не правильности поступка, помочь осознать его не правоту. Бьют, пусть не очень больно, зато кричат и ругают душевно. Даже часто не правильно, не по делу просто от своего настроения и эмоциональности. Эти первые уроки правоты силы и власти усваиваются хорошо. Дальше они только закрепляются. Садик, воспитательница кричащая и шлёпающая, особо не разбирающаяся, кто прав, кто виноват. Имеющая своих любимцев, любовь и отношения к которым, покупают их родители, поднося подарки воспитательнице. Дальше школа, где это выражено ещё более и воспринимается ребёнком уже сознательно. Потом институт или жизнь, армия, работа и отношения в обществе. Вся ложь и грязь, в которой вываливаются все. Это не минует ни одного человека. Вот и получаются чиновники, избранники народа, которые живут для себя, своих интересов и выгод. Они врут, берут взятки, преклоняются перед начальниками, обладающими большей властью, дают взятки им, называя эти подношения подарками. А те берут и дают дальше. Вот и получается больное общество. А уже в нём в этом обществе процветают и живут все пороки. Это и ложь, и приписки, и взяточничество. Что порождает дальнейшую несправедливость, разночтение законов, презрение к слабым, неимущим, простым людям. То есть к народу, которому по идее они должны служить.
Сержант был парнем из села в Карпатах. В его семье было трое детей старший брат, он и младшая сестра. С детства, как и положено его пороли, давали подзатыльники, кричали, наказывая, за всё, не разбираясь и не вникая. Потом улица, школа и работа в колхозе. Армия была новой жизнью по старым законам уже усвоенным. Сначала школа сержантов. Гоняли душевно все полгода. Направленный в часть он и применил всё полученное от жизни и учебы. Гонял других, тянулся и смотрел в рот начальству. Такая жизнь ему нравилась. В части повезло! Попал во взвод обслуживающий областной призывной пункт. Взвод был не полный, два отделения в каждом по десять солдат и одиннадцатый командир отделения. Они сменяли друг друга, заступали в наряд. Охраняли территорию, дежурили на КПП. А третье отделение состояло из 6 солдат и сержанта. Они занимались с призывниками до отправки тех в части. Это было раздолье! Возможность почувствовать себя Богом для перепуганных призывников. Он этим и наслаждался по полной программе. Отбирал у призывников запрещённые спиртные напитки, солдаты под его руководством отбирали другие продукты, понравившиеся вещи. Призывники, попадали в эту среду, ещё не освоились и безропотно отдавали всё. Дальше тоже было не сложно. Солдаты сносили добычу в одну из комнат административного здания. Там сержант перебирал её. Оставляя немного солдатам, оставлял и для себя. Часть водки, домашней еды отдавал прапорщику, старшине призывного и командиру взвода. Старшина накрывал стол из этой добычи для начальника призывного и его помощников. От призывников, точнее их ограбления жили все. Прекрасно знали, откуда эта еда и питьё берутся, но молчали, делая вид, что не понимают. Сержант водкой, консервами, колбасой приторговывал. Продавал её тем же призывникам. Через полгода кончался срок его службы и домой он хотел ехать не с пустыми руками, а достойно. Хотя всё чаще подумывал, остаться на сверхсрочную службу. В родной колхоз не тянуло.
Сержант сам того не понимая, был стрелочником. Человеком, на которого в случае чего всё и свалят, обвинив в "дедовщине". Так будет и в 1983 году, когда по указанию нового Генсека Андропова начнут сажать торговых работников, сажать за дело справедливо, но…
Одних "стрелочников" директоров магазинов, экспедиторов. А вверх никто и подумает даже посмотреть. Ибо система была такой же, как и у сержанта. Только чины были выше. Это всё ещё было впереди, сержант об этом и не слышал вот и мародёрствовал спокойно.
Виктор был настороже. Стоял он в конце второй шеренги, увидеть и понять, что делают солдаты, идущие с другого конца вдоль шеренг, успел. Усилитель, вмонтированный в часы, работал. Солдаты с обыском к нему не дошли, да и все остальные то, что его не обыскали, пропустили, не заметили. Солдаты собрали добычу, вчетвером потащили её в своё логово. Сержант и двое оставшихся солдат построили призывников, повели их через второе КПП на территорию призывного пункта в казарму, где будущим солдатам предстояло жить до отправки в часть.
Будни начались сразу. В казарме призывникам показали свободные койки. Двух ярусные койки стояли рядами, занимая всё пространство казармы. Свои вещи призывники сложили в отдельной комнате на деревянных полках и стеллажах дверь в неё закрыли на ключ. Сержант спрятал его в карман. Не допускать воровства имущества призывников входило в его обязанности. Вот и выполнял.
Двадцать минут призывникам дали на обустройство, перекур и туалет. Солдаты, унесшие изъятое добро присоединились к остальным. Призывников построили, разбили на три группы. Трое солдат занялись ими. Одну группу повели в административное здание для прохождения медкомиссии, две другие отправились на плац учиться солдатской мудрости, хождению строем. Сержант забрал оставшихся троих солдат, пошёл принимать новую партию призывников, машина призыва работала без остановок.
Виктор попал в группу, направлявшуюся на медкомиссию. Всё было уже знакомо по военкомату. Снова врачи, снова комиссия. Только эта комиссия состояла из военных руководства призывного пункта и "покупателей" представителей воинских частей. Они смотрели дела призывников, самых призывников и отлаживали дела подошедших им парней в свои команды.
Виктор предстал перед комиссией. Петлицы военных были разных цветов. Красные, малиновые, голубые, синие, чёрные, зелёные. Все они были украшены разными эмблемами обозначавших род войск, к которому принадлежали люди носившие их. В званиях парень уже успел разобраться. Отличал с грехом пополам. Но эмблемы родов войск для него были ещё не знакомы, и он отвлёкся, пытаясь угадать, что они обозначают.
Шапку и бушлат Виктор снял, но от этого в богатыря не превратился. Сидевшие "покупатели" передавали друг другу его личное дело. Одни смотрели на парня, дело даже не открывали, передавая дальше. Другие, подумав, дело открывали, но потом передавали дальше. Так оно и обошло всех сидевших. Попав в конце к пожилому капитану с чёрными петлицами, на которых была эмблема, бульдозер с якорем и молниями. Тот дело даже не открывал, а просто положил его в лежавшую под рукой стопку.
Начальник призывного пункта сделал пометку в своих списках и коротко бросил:
— Свободны! Ваша команда 24ВТ!
Виктор вздрогнул. Он так увлёкся разгадкой принадлежности эмблем, что пропустил главное. Куда попал? Изменить что-то было поздно. Приходилось подчиняться судьбе. Повернувшись, он ушёл.
Началась жизнь превращения в солдата. Скучать не давали. Подъём, зарядка, туалет, завтрак и строевые занятия. Небольшой перерыв на отдых, обед, перекур и снова строевые занятия до 18.00. Полчаса перекур отдых, строем на ужин. После ужина личное время. 22.00 отбой. И так каждый день. Команда 24ВТ постепенно набиралась. На четвёртый день набралось уже 43 человека. С утра их построили. Седой капитан проверил всех по списку, передав команду двум сержантам, сказал:
— Ну, орлы! Забирайте вещи! Сейчас придут два грузовика и в путь! Труба зовёт!
Виктор осмотрел свою команду. Парни были разные. Худые, толстые, высокие, низкие, некоторые в очках. Все явно старше 18 лет. Как говорит народная пословица:
"Со всех по ниточке и голому человеку на рубашку, хватит!"
Вместе со всеми Виктор пошёл в казарму, забрал свой отощавший мешок. Его содержимым питался все дни. В столовой давали только пшённую и перловую кашу. Виктор их запаха переносить не мог. Воротило.
Строем в сопровождении сержантов вышли через КПП, на уже знакомую площадку. Там стояли два "Урала" с тентом натянутым над кузовами. Возле каждого из них стояло по два солдата. Они увидели подходивших призывников, откинули задние борта кузовов машин. Сержанты разделили их команду, приказали садиться в кузова. Толкаясь, призывники неуклюже пытались выполнить команду. Стоявшие солдаты со смехом помогали им, щедро отвешивая подзатыльники. Кое-как справились. В кузова машин, затолкав призывников, взобрались солдаты, они же закрыли задний борт. Сержанты, проконтролировав посадку, пошли в кабины. Взревели моторы, грузовики один за другим выехали в ворота первого КПП. Город промелькнул быстро, и грузовики выбрались на трассу.
Солдаты, на осторожные вопросы призывников:
— Куда едем? Долго ли ехать?
Отвечали со смехом:
— Вы уже в армии! Здесь всё военная тайна! Терпите "салаги"!
Парни от них отстали. Понимали, ну скажут те им куда едут и что изменится? Пристроившись удобней, многие пытались дремать. Дорога стелилась под колёса, унося призывников в новую жизнь, в новые реалии…
Путь к месту службы длился восемь часов. Выехали в 11.20, а в 19.30 грузовики въехали в ворота части. Конец октября, было 24 число, уже глубокая осень. Темнеет рано. Вот в сумерках и въехали на освещённый прожекторами плац. Командовали те же сержанты. Быстро покинули кузова машин так с вещами в руках, пошли в столовую. Большой деревянный барак стоял возле плаца. Разместились по десять человек за столом. Виктор и ещё двое сели за отдельный стол. На ужин была картошка с рыбой и чай с хлебом. За дорогу проголодались и с пайкой расправились быстро. Убрали со столов, посуду снесли в окошко мойки. Правда, сказав "посуду" покривили душой. На каждого была алюминиевая мыска, ложка и кружка. Всё старое поцарапанное и мятое.