Входная дверь закрылась за родителями. Виктор встал, застелил постель. Умылся, оделся, позавтракал. Взял рюкзак покинул квартиру. 22 троллейбусом доехал до остановки "пост Волынская" сел в электричку. Через полтора часа он вошёл во двор дома родителей Николая. Николай и Надя были на работе. Отец Николая возился во дворе, что-то делал по хозяйству. В своём хозяйстве работы всегда хватает. Мать Николая возилась в огороде. Приехавшего родственника встретили радостно. Виктор передал гостинцы, которые дала ему мать. Бросил рюкзак, отказался от еды и побежал на речку. Благо она была рядом за огородом. С наслаждением купался, загорал. Новые впечатления в первый день особенно яркие. Вечер подкрался не заметно. С сожалением Виктор собрался и пошёл к дому. Николай уже пришёл с работы. Нади ещё не было. Поздоровался за руку с шурином. Тот после бойни на своей свадьбе парня опасался. Терялся перед ним. Вот и затеял умный разговор:
— Здоров мужик! Как закончил школу? Какие успехи? Что собираешься делать дальше? Какие планы?
Виктор ответил коротко:
— Тебе это надо? Изображаешь взрослого и умного? Тебе не идёт!
Николай надулся:
— Ты чего?
— Ничего! Не надувайся и не строй из себя старшего брата. Во-первых, ты муж сестры. Во-вторых, я уже взрослый и сюсюкать со мной не надо. Если есть вопросы по делу? Говори! Если нет? Молчи и всё будет хорошо. Понял?
Николай и в их с Надей семье права решающего голоса не имел. Он если говорить объективно, вообще не имел права голоса. Поэтому на Виктора даже не обиделся. Привычно надулся и замолчал. Брат от сестры отличался только габаритами. Остальными чертами характера они были схожи.
Замолчали оба. Возникшую тишину нарушила пришедшая с работы Надя. Громогласная и упрямая она верховодила не только в своёй семье. Родители Николая тоже попали под её внимания и имели право только совещательного голоса. В отличие от сына. Надя ругалась с соседями, когда их куры презрев границы владений, забредали в огород подворья Губенко. Честь фамилии она отстаивала строго. Спуска не давала никому. Но такое поведение в селе приветствовалось. Надю уважали и немного боялись. Городская девушка затыкала за пояс местных. Если она заводилась в споре, то её крик был слышен на другом конце села. Её и называли "Надька-горластая".
С работы в этот день она пришла расстроенная. Увидела брата и немного развеселилась. Радостно обняла и расцеловала его. Виктор не сопротивлялся. Он утонул в её объятиях. Причина его покорности была простой. Он не любил такого бурного проявления чувств. Но вырваться из медвежьих объятий сестры? Уже давно не пытался. Один раз попробовал! Еле выжил. Тогда он попробовал вырываться, его потуги сестра даже не заметила. Она просто плотнее сжала свои руки. Он после этого пикнуть не мог, чуть не задохнулся. Обмяк, закрыл глаза. С тех пор предпочитал переносить радость сестры при встречах безропотно. Николай смотрел на него с сочувствием. Каждый раз. Знал, каково это! Он плотный парень попадал в Надины объятия жаркие и душевные тоже не сопротивлялся. Только прислушивался, как трещат его кости и с тревогой ждал окончания нежности. Он переживал за свои рёбра. Вот и в этот раз его лицо кривилось, он от души сочувствовал и переживал за брата жены. Мгновенно забыл об их размолвке и на всякий случай отодвинулся подальше от жены.
В этот день Виктору повезло. Надя была расстроена и радостные объятия разомкнула быстро. Парень перевёл дыхание и радостно улыбнулся. Он не ожидал, что ему так повезёт и в постигшее его счастье поверил не сразу.
Мать Николая позвала всех к столу. Летом пищу готовили на веранде, пристроенной к дому. Там не было стен, стояла одна крыша на столбах и на метр от пола, всё было зашито доской. Свежий ветерок с речки гулял свободно. Приносил прохладу. Стол уже был накрыт. В тарелках дымился борщ. На столе лежали куски хлеба, стояли мыски с картошкой, огурцами, помидорами, капустой. В центре стола стояла тарелка с нарезанным салом. Завершала всё бутылка самогона. Перед каждым стояла тарелка, рюмка и лежала ложка. Всё, как и положено сельской идиллией. Все сели за стол. Отец Николая налил всем самогонки. Не пропустил и Виктора. Правда, его пожалел. Налил только четверть рюмки.
— Ну, за дорогого гостя!
Все подняли свои рюмки, стукнулись ими и выпили. Виктор выпил впервые. Огненная жидкость крепкой самогонки, ожгла гортань и покатилась дальше по пищевод. Он закашлялся, замахал руками. Следуя примеру всех, схватил солёный огурец. Торопливо откусил и начал жевать. Стало легче, но на глазах выступили слёзы. Они закрыли окружающий мир. Он отдышался. Вытер глаза и увидел, что все сосредоточенно работали ложками. Ели борщ. Виктор присоединился к ним. Борщ был густой и вкусный, настоящий сельский.
Отец Николая снова взялся за бутылку и наполнил стопки. Стопку Виктора он пропустил и тот был ему благодарен. Обед продолжался. Выпили по второй и третьей стопке. Отец Николая уже намеривался налить по четвёртой стопке, но взгляд Нади остановил его. Свой взгляд она дополнила словами:
— Папа! Вы по моему разумению увлеклись! Я больше не хочу. Мама тоже. Николай с нами солидарен, да и Вам хватит!
Николай под строгим взглядом жены уже давно согласно кивал головой, при этом прятал разочарованный взгляд. Отец Николая с сожалением отставил бутылку. Горько вздохнул:
— Ну, ладно! Никто не хочет? Значит достаточно! Баста!
И обиженно замолчал. Обречённо принялся, есть борщ. Надя была в семье деспотом и этого не стеснялась показывать. А Виктор прислушивался к себе, изучал своё необычное состояние и ел борщ, картошку, даже сало, хотя не любил его.
Надя есть, и молчать не умела. Она вообще не умела молчать с детства. Говорила много и громко, успевала в промежутках подносить ложку ко рту. Этому её искусству Виктор всегда удивлялся, у него так не получалось. Вот и в этот раз она начала рассказывать о своих горестях от несправедливости, царившей на работе. Причина была простой.
Как и все молодые специалисты, она считала, что все работающие рядом, всё делают не правильно. И только она знает, как и что делать правильно, но ей не дают развернуться. Не дают власти, не спрашивают советов. Молодые всегда самоуверенны и бескомпромиссны. Они жаждут революций, даже не думая во благо ли их дела будут для людей или нет? С возрастом это проходит, у человека находятся другие заботы и стремления. Он начинает бояться перемен и становиться более терпимым к другим людям. Надя была ещё молода, шишек не набила вот и лезла во всё.
В дирекции оздоровительного комплекса был отдел развития и капитального строительства. Громкое название имело штат из трёх единиц. Начальник отдела, инженер отдела и техник. Начальником отдела была сестра парторга завода, женщина 53 лет. Инженером чей-то племянник, парень 29 лет. Должность техника пустовала. Так же как часто пустовал и их кабинет. Начальница появлялась только летом. Привозила внука и невестку отдыхать на природу. Но в кабинет заходила редко, даже в этот период. Инженер тоже не отставал от неё. Изредка приезжал с друзьями и невестой отдохнуть, позагорать, покупаться. Если были погожие дни. Этим их участие в развитии и капитальном строительстве комплекса и оканчивалось.
Надя присмотрелась к работе отдела, ещё в период практики. Окончила техникум и сразу пошла к директору. Предложила себя на должность техника. Так напрямую, тогда действовали только представители руководства и партийных органов, когда устраивали своих родственников и знакомых на не пыльные должности. Директор от Надиной напористости онемел. С трудом обрел дар речи. И сделал то, чего не мог себе позволить с ходатаями от власти и партии. Он радостно и категорически отказал безродной выскочке. Надю приняли на должность техника-смотрителя базы отдыха оборудованной домиками из фанеры. Должность не радостная и хлопотливая. Хлипкие домики, где всё держалось на честном слове, были проблемой. То текла крыша, то ломались полы и ступени, то не закрывались окна и двери. Отдыхающие в домиках тоже вносили свою лепту в разрушение хлипких строений. С мая по сентябрь Надя выслушивала жалобы и маты в свой адрес. Сделать ничего не могла. При комплексе была ремонтно-строительная группа. Под этим названием скрывались прораб, три столяра, два каменщика, два электрика и два сантехника. Эта группа если её работники не были в состоянии опьянения, занимались ремонтами в селе или садоводческом товариществе находившемся не далеко. Туда же уходили все материалы, списываемые на ремонт домиков и сооружений пионерского лагеря. Вот и доставалось Наде безрадостно выслушивать ругань отдыхающих, которым приходилось всё ремонтировать самим. Используя купленные у прораба строй группы материалы. Работу отдыхающих прораб потом расценивал, составлял наряды и опять списывал материалы. Круговорот в природе был процессом непрерывным и денежным. Для некоторых. Надя к ним не относилась. Она упорно стремилась к своей цели попасть на должность техника в отдел капстроительства. Пыталась перебороть сопротивление директора. Он упрямо сопротивлялся. Девушка надежду не теряла. Она даже решила обратиться к высшему начальству. Об этом она и поведала сидевшим за столом членам семьи и брату.
Виктор был занят. Он прислушивался к своему состоянию. Но внезапно перестал заниматься собой. Он услышал мысли всех сидевших за столом. Мать Николая отрешённо думала, что ещё нужно покормить живность и полить огород. Отец Николая злорадствовал. Своей радости не скрывал. Наконец нашёлся человек, досадивший его властной невестке! Она ему портила жизнь, не давала попить самогонки вволю. Те же мысли излучал и Николай, но он был осторожен. На всякий случай скрывал всё под маской сочувствия надетой на лицо. С Виктором это происходило впервые! Он бросил еду и начал подводить под это научную основу. Тщательно вспоминал всё прочитанное им о возможности слышать чужие мысли. А Надя излучала обиду и горечь. Так, что все были заняты своими мыслями. Обед закончился. Виктор встал из-за стола и пошёл на берег речки. Там задумчиво просидел до темноты. Она наступила быстро. Спать Виктор устроился на сеновале. Экзотика!
Утром лучи солнца прорвались через щели обшивки, упали ему на лицо и разбудили его. На душе было радостно и легко. Виктор быстро вскочил, буквально скатился по лестнице с сеновала. У дома стоял умывальник. Такой он видел в старых довоенных кинофильмах. Виктор умылся с реликвии, прошёл на веранду. Мать Николая уже хлопотала у плиты, готовила завтрак. Разогревала вчерашнюю картошку, жарила яичницу. Всё это на сале. Виктора от одной мысли, что это надо есть? Охватила паника. Выход нашёл быстро. Налил в кружку молока из банки и взял кусок хлеба. Вышёл с веранды, сел на крыльце и принялся за завтрак. Из дома вышёл Николай за ним Надя. Отец Николая пришёл со стороны огорода, уже делал что-то по хозяйству. Все умывались и заходили на веранду. Здоровались с матерью Николая, садились завтракать. Был слышен только размеренный стук ложек о тарелки. Первым из-за стола вышёл Николай. Потянулся. Подмигнул Виктору и пошёл к воротам усадьбы. До машинного двора колхоза было идти три километра. Он привычно отправился в путь. Там стояла его машина "ЗИЛ-130". На её кузове стояла фанерная будка. Каждое утро Николай отвозил колхозников в поле, а дальше ездил по другим поручениям и заявкам. Успевал решать и личные вопросы. Пообедать дома. Привезти пару мешков комбикорма украденного на ферме и мешок корма с птичьего двора. Всё для своего хозяйства. Парень был хозяйственный, трудолюбивый, а бензин машина и корма были колхозные. "Всё у нас колхозное, всё у нас моё!". Но совесть Николая не мучила. Точно такие мешки он отвозил на подворья руководителей колхоза. Председателя, парторга, главбуха, агронома, главы поссовета и других. Понятно брали они всё тоже бесплатно. Общая идея была проста. От таких мелочей колхоз не обеднеет! Это было оправданием для всех. В процессе растаскивания добра колхоза участвовал и народ. Рядовым колхозникам было сложнее. Во-первых, их могли поймать. Во-вторых, всё похищенное приходилось таскать на себя. Понятно в чём разница?
Вторым веранду покинул отец Николая. Он продолжил заниматься хозяйством. Направился в сарай, начал что-то двигать и переставлять.
Виктор покончил с молоком и хлебом. Отнёс кружку на веранду, поблагодарил мать Николая и поставил кружку на стол. Надя продолжала завтракать, лениво жевала и не обращала внимания на окружающих. Оно и понятно. Было 5 часов 30 минут утра. Виктор повернувшись, покинул веранду и вышёл на обширное подворье около дома.
Его взгляду предстала бескрайняя голубизна небосвода. Ни одной тучки не было на идеально чистом небосводе позолоченном лучами солнца. Ласковые лучи обернули его тело, приятно согревали кожу. Нежный ветерок дул от реки, холодил лицо. Сочная зелень травы, деревьев и кустарников, радовала глаза. Чирикали воробьи, помогали курам ковырять землю. Из сарая донёсся возмущённый визг свиньи. Сельская идиллия! Максимально приближённая к девственной природе. Густой воздух насыщен запахом трав. Благодать! Такого не ощутишь в сутолоке города. Виктор ртом вдохнул воздух и ощутил его вкус. Носом он старался не дышать. Ибо эта благодать имела и обратную сторону. Мухи, слепни и резкий запах навоза. Первые две неприятности заставляли отмахиваться, а третья забивала нос и портила всю благодать. Отец Николая таскал навоз из сарая в большую яму в саду. Там навоз прел. Становился удобрением. Он закончил с этим делом и принялся теми же вёдрами перегной под деревья и кусты. Запах девственной природы от этого только усилился. Виктор вышёл из двора на улицу. Воняло и там, но меньше.
И вдруг он вздрогнул. В голове возникла мысль. Она заставила его забыть о прелестях сельской природы. Он не слышал ничьих мыслей! Виктор задумался:
"Неужели это проявляется только тогда, когда я выпью этой гадкой самогонки?"
Вчерашние ощущения после того глотка, отвратительно пахнущего зелья, вновь охватили его. Он содрогнулся и тут же успокоил себя:
"Нет! На такое я больше не решусь. Да и зачем мне чужые мысли? Своих хватает! Интереса чужые мысли не представляют. Перед собой никто не юлит, называет вещи своими именами. А это значит, что ничего хорошего, приятного, о себе в чужих мыслях найти не дано никому. Стоит ли ради такого удовольствия пить эту гадость? Ответ есть один. Ну, это всё!"
На душе стало спокойней. Виктор вдохнул полной грудью воздух и осмотрелся. Сельская улица, пыльная трава по обочине и увитые виноградными побегами заборы. Сзади послышались шаги. Он посторонился и обернулся. Это была Надя. Она шла на работу. До заводского комплекса отдыха было километров пять. По сельским меркам совсем ничего. Вид у неё был задумчиво отсутствующий. Виктору он был хорошо знаком. Дома мать это состояние дочери характеризовала просто:
"Поднять, подняли, а разбудить забыли. Вот ребёнок и мучится! Изверги!"
С таким видом Надя по утрам ходила в школу и на работу. Когда жила дома. Замужество её не изменило, она так и осталась "совой". По определению той же матери:
"Вечером, не уложишь! Утром, не разбудишь!"
Виктор пропустил сестру, пошёл за ней. Он всегда удивлялся. Как она шла на автопилоте? При этом не падала или не прислонялась к забору, что бы доспать. Это было выше его понимания. Так неспешно Виктор и шёл за сестрой. Вместе подошли к калитке в заборе ограждения заводского оздоровительного комплекса. Возле калитки Надя пришла в себя. Удивлённо оглянулась, мгновение постояла соображая:
"Где я? А это же место моей работы! Как я дошла?"
"Ух ты! Проснулась! Вот чудеса!"
Подумал парень. Сестра посмотрела на часы на своей руке, заторопилась. Виктор уже занёс ногу, что бы последовать за ней и так с одной поднятой ногой замер. Он осознал, что вместе с его мыслями в его голове проскользнули и мысли сестры.
"Ух! Значить пить самогонку не надо!"
Радостно подувал он и решительно направился за сестрой, идущей к административному зданию. Дошли быстро. На крыльце здания стоял пожилой мужчина, в тёмно-коричневом костюме белой рубашке с галстуком и копной седых волос на голове. В левой руке он держал блокнот. В правой руке ручку. Увидел Надю. Демонстративно посмотрел на часы и отвернулся. Было 7 часов 43 минуты. Рабочий день начинался с 8 часов. Придраться было не к чему.
"У, аспид!"
Услышал Виктор Надину мысль. Со спины выражения лица сестры ему видно не было. Но это выражение он представил. Безмятежное, невинное, лицо с издевательской усмешкой в глазах.
— Ой! Здравствуйте Фёдор Карлович! Я не опоздала? Когда можно к Вам зайти? Хочу поговорить по известному Вам вопросу.
Радостно протараторила она и замерла.
Виктор отчётливо услышал мысль мужчины:
"Вот достала! Зануда! И послать нельзя. Сразу побежит жаловаться!"
Он изобразил на своём лице озабоченность и ответил спокойно: