Святозар проснулся очень поздно, свет почти не проникал в шатер, наверно уже вечерело. Накрытый сверху плащом Стояна, наследник сел и огляделся, в шатре никого не было, полог был опущен. Натянув сапоги и взяв куртик, он вышел из шатра на свет божий, потянулся, а потом огляделся. Как он и подумал, солнце уже клонилось к закату. Около костра сидел лишь Искрен и Молчун.
— А, где все? — удивленно спросил Святозар.
Други повернули головы и улыбнулись.
— Ну, ты как себя чувствуешь, оклемался уже, — беспокойно поинтересовался Искрен, а когда на-следник утвердительно кивнул головой, ответил, — Други пошли за съестным… А Стояна позвал Храбр и увел к правителю, так и не дав ему выспаться. А ты, есть будешь, мы тебе оставили?
— Да, не мешало бы, — чувствуя голод добавил Святозар, — А, что у вас есть?
— Вот, Горазд, днем принес зайца, и мы его зажарили, — открывая чашу, накрытую утиральником, сказал Искрен.
— Ох…, нет! — так и отпрянув от чаши и поморщив лицо, заметил Святозар, — Нет, нет…, только не зайца.
Молчун посмотрел на лицо наследника, которому будто предложили съесть не жареного зайца, а живого слизняка и сказал:
— Так, кто же виноват, Святозар, что ты сидючи на вершине Сарачинской горы никого кроме зайца
не на учился добывать…Вот кормил бы нас кабанчиками, да оленятами, так теперь бы так тебя не передергивало от вида зайца.
— Хорошо, друг, в следующий раз я предоставлю право добывать кабанчиков и оленят тебе, — за-смеявшись, ответил Святозар, — А пока пойду к отцу, он обязательно накормит своего дорогого сына, чем-нибудь вкусным, — добавил наследник и пошел к шатру правителя.
Дойдя до шатра, который все еще ярко блистал в лучах заходящего солнца, Святозар увидел не-вдалеке от него небольшой новый шатер, верно разбитый для Эриха. Около шатра правителя, возле костра сидел Богдан и еще два дружинника, один из другов отца, а другой из другов Вели-слава и еще один из воев. Богдан увидя Святозара, махнул ему в сторону нового шатра, указывая, где находится правитель.
Но пока не зашло солнце, Святозар остановился возле входа в шатер, опустил полог, и, читая заговор, прошел по кругу и создал щит такой же, как и над шатром правителя. И когда последний солнечный луч упал на шатер, а затем впитался и превратился в огненные капли, а те, остановившись, замерли, и лишь поблескивая, словно дорогие каменья засверкали, Святозар откинул полог и вошел вовнутрь. Шатер, который предназначался для Эриха, был небольшим, там стояло лишь одно ложе, на нем сейчас сидел отец, маленький стол и табуреты, на которых разместились Храбр, Дубыня и Стоян.
— Вы, чего тут, Стояна выспрашиваете? — спросил Святозар, и, взяв табурет, стоявший в углу, под-сел к столу, расстегнув, снял с себя куртик и кинул его на сиденье рядом.
Правитель, заулыбался, увидев сына, да довольным голосом, ответил:
— А, то… он, что разве расскажет. Из него ничего не вытянешь.
— Отец, Эрих как? — поинтересовался Святозар.
Лицо правителя дрогнуло, улыбка покинуло его губы, он немного нахмурил лоб, и протяжно выдохнув, ответил:
— Он выговорился, сынок, и уснул, совсем недавно.
— Это хорошо, что он уснул, ему надо отдохнуть, — задумчиво сказал наследник, а затем уже более бодро добавил, — А мне, отец, надо поесть. Ты меня случайно не накормишь, потому, как я бы сейчас и быка съел, так я голоден.
— А, что, — раздраженно спросил Стоян, — Други тебя не накормили, я же велел им оставить для тебя.
Святозар развернулся к Стояну, который сидел почти около выхода и поинтересовался:
— Вот скажи мне Стоян, неужели во время пребывания на вершине Сарачинской горы тебе не на-доела эта зайчатина?
— Ну, — не понимая вопроса друга, ответил Стоян, — Немного приелась, верно.
— И это всего лишь приелась…? — передернув плечами, удивился наследник, — А, я, так на нее и смотреть не могу, ни в каком виде… Ни в живом, ни в жареном… А все потому, наверное, что я ее не только ел, но и лапами своими хватал, — в шатре засмеялись, а Святозар устремил взглял на улыбающегося правителя и спросил, — Так, что отец, ты меня чем-нибудь вкусным накормишь, или мне придется возвращаться к другам и есть этого надоевшего зайца.
— Нет, нет, сынок, — заметил правитель, — Не стоит тебе так мучиться, мальчик мой, я тебя накормлю, и не этим противным зайцем, а как ты и просишь чем-нибудь повкусней. Стоян, сходи, будь добр, к Вячко и скажи ему, чтобы он принес потрапезничать наследнику.
Стоян кивнул головой и вышел, а через некоторое время вернулся с глиняным кувшином, полным молока, и чашей, поставил на стол, а следом зашел Вячко и принес блюдо полное кулебяк и расстегаев.
— Ого, отец, — удивленно оглядывая блюдо, спросил Святозар, — А откуда расстегаи и кулебяки?
— А это тебе Жировит, вместе с Вячко прислал, когда тот ездил в Лебедянь за шатром, — ответил правитель и опять улыбнулся.
— И откуда, это интересно, — наливая себя в чашу молока, переспросил наследник, и посмотрел на правителя, — Жировит знает, что я люблю расстегаи, — Святозар взял расстегай надкусил, и, проже-вав, добавил, — Э…, э…, да еще и с печенью налима, мои любимые.
— Да, откуда, Жировит знает… Я ему и сказал, да попросил приготовить, вчера, когда к нему заез-жал, — пояснил довольный собой правитель.
— Вот же, отец, — прекращая есть, и тяжело вздохнув заметил Святозар, — Уж и правда, ты самый лучший отец.
— Да, ешь, ешь, — добавил правитель, и усмехнулся.
— Смотри, Святозар, — спустя какое-то время, когда наследник принялся за очередной четвертый расстегай, сказал Храбр, — Смотри вместе с пальцами расстегай не съешь.
Святозар оторвался от еды, посмотрел на сидящего напротив, возле стола Храбра и ответил:
— Что ж, Храбр, коли откушу, так сам же себе их и прилиплю обратно. А вот тебе я шутить не советую потому, что если пальцы откусишь ты, то тебе уже их никто не прилепит обратно. Отец то мой, заговор этот не знает. Так то…
Дубыня и Стоян громко засмеялись над Храбром, у которого от слов наследника вытянулось лицо.
— Ну, и хороший же ты, ученик, благодарный такой, ничего не скажешь. Когда надо значит, я тебя учил, помогал, перед правителем заступался… А как пальцы отгрызу, ты значит в кусты. Ты значит, на место липить их не будешь? — улыбаясь, спросил Храбр.
— Нет, Храбр, не буду. Да и вообще, на что тебе такая куча пальцев, ну вот скажи… И потом, одним больше, одним меньше…, меч ты и так удержишь. А моему отцу, только это и надо, чтобы ты меч в бою мог удержать, — добавил Святозар, и накрыл оставшееся на блюде утиральником, да вытер руки о другой.
— Отец, — обратился наследник немного погодя, когда в шатре затих смех, — Что тебе рассказал Эрих?
— Ну, что, мы Ярил тогда пойдем, а вы поговорите, — сказал Дубыня, подымаясь.
— Нет, Дубыня, — заметил правитель, — Останьтесь, вы и так все уже знаете. Эрих рассказал мне Свя-тозар, что его душа вполоне у Нука, что он не может противостоять его приказам, но иногда он все же пытается бороться с ним, однако это не всегда удается. Если честно, он говорил, все это так, что я его не очень понял….,- правитель помолчал удивленно пожал плечами и продолжил, — Не понял, что он имеет ввиду, и как Нук его заставляет. Я спросил его, почему он мне не рассказывал об этом раньше, а он посмотрел на меня, словно не понял моего вопроса. А потом, сказал, что пока он не побывал в Сумрачном лесу и не увидел того духа, ну, то есть тебя, то ничего внутри не чувствовал, а когда кинул в тебя кинжал, и увидел выходящую из тебя душу и узнал ее, то внутри у него, что-то всколыхнулось и он смог какое-то время бороться с Нуком… — отец замолчал, тяжело вздохнул, и заметил, — Я его не смог успокоить, да и не смог понять, может это удасться тебе, когда он проснется.
Святозар сидел молча и слушал отца, теребя на руке перстень царя Альма, а когда тот закончил, поставил на стол локти и уткнул в ладони лицо, пытаясь подавить рвущийся из себя вопль ужаса.
— Святозар, — тревожно спросил Храбр, — Что с тобой?
Наследник не в силах ничего сказать, лишь замотал головой. Правитель поднялся, подошел к сы-ну, и, убрав ладони от его лица, заглянул ему в глаза и тихо сказал:
— Ты, что-то знаешь, сынок, скажи?
Святозар опять замотал головой, а потом поднялся, оперся руками о стол и срывающимся голо-сом ответил:
— Будем, будем…, отец, надеяться, что я ошибаюсь… Потому, как если я не ошибаюсь…,- наследник замолчал, тяжело вздохнул, и добавил, — Я пойду к Эриху, и проверю…, одну догадку…
Святозар развернулся и почти выбежал из шатра, и, поспешил к брату, а когда вошел вовнутрь и подошел к ложу, то увидел, что Эрих лежит, свернувшись калачиком, и крепко спит. Наследник разжег свечи, взял табурет и сел рядом, он смотрел на спящего брата, и никак не мог решиться сделать то зачем пришел. Но затем глубоко вздохнул, успокаивая свою стонущую душу, протянул правую руку и положил ее на спину брата, закрыл глаза и зашептал заговор: " О, великий мой отец, ДажьБог, услышь меня и даруй мне силы, и даруй мне зрение увидеть прошлое души моего брата, даруй мне мощь увидеть и саму его душу. Твоим именем отец мой, ДажьБог, повеливаю!" Мгновение спустя Святозар оказался в тумане, он тихо стоял, прислушиваясь к тому, что происходит кругом. И внезапно услышал впереди слабый писк, туман стал рассеиваться и наследник увидел, что стоит он в лесу, кругом темно, на небе почти нет звезд, нет месяца, впереди же на пне лежит развернутый младенец, а вокруг пня установлены факелы, образующие треугольник. Дитя громко плачит, но тут к нему подходит странный, страшный человек. Святозар знает, кто этот человек — это Нук. Тот наклоняется над ребенком, шепчет над ним что-то, проводит у дитя по груди, и видит наследник, как из груди ребенка вылетает еле видимое желтоватое облако-душа, и тихонько замирает над ним. Нук скидывает с себя рубаху, шепчет слова, а потом проводит пальцами по своей груди, а когда та раскрывается, то он левой рукой вытаскивает оттуда, точно из глубокой пропасти, черно-серое месиво- нечта, у этого нечта ноги, руки и голова. Но не только цвет, но и само положение частей этого месива пугает Святозара. Там где у чистой души находится голова, у нечта колышится толстая, сучковатая рука, а на месте руки овальная вытянутая, словно яйцо, голова, другая такая же сучковатая толстая рука, завернувшись, упирается в голову, создавая вроде кольца. Ноги раскинуты по другой стороне тела и выглядят, словно колья облитые жиром, да и ног то у него не две, а три…, ах, нет третья не нога…, то хвост с тупым наконечником. С ног капает жир, который, не долетая до земли, превращается в небольших, черных слизней. Теперь Нук берет вправую руку кинжал и отрезает небольшой кусочек от своей души- нечта и продолжает шептать. Кусок падает на землю и превращается в маленького, черного паука, тот разворачивает свои тонкие ножки, встает на них и немного покачивается. Нук наклоняет голову и смотрит на паука, затем ложит рядом с ним на землю кинжал, а паук, перебирая ножками, взбирается на его острие и затихает на нем. Тогда же Нук запихивает вовнутрь распахнутой груди сопротивляющуюся душу, и словно сдвигая руками, смыкает грудь. Теперь он берет кинжал правой рукой и подходит к маленькому желтому облачку душе, грубо хватает его другой рукой. Святозар видит, как внезапно вздрагивает тело младенца, и он громко всхлипывает. Нук опять шепчет и приближает острие кинжала прямо к душе дитя, и как только острие коснулось души, паук перелез на нее, и, обхватив ее кусочек лапками, затих на ней. А Нук вложил душу с сидящим на ней пауком обратно в грудь младенца, и, проведя пальцами, сомкнул ее, а потом вновь перед глазами наследника поплыл туман.
Святозар открыл глаза и увидел прямо перед собой на спине Эриха светящуюся золотой лазурью руку, а потом золотая лазурь растеклась по спине брата, и наследник стал смотреть как бы сквозь нее и увидел душу Эриха. Там внутри брата, жило страшное чудовище, которое пожирало еле видимое желтое облако. Душа Эриха наполовину была желтоватой и чистой. Другая же ее часть была черно-серой, с громадной овальной головой на месте руки и с одной толстой сучковатой рукой и тонким длинным хвостом. На лице были два огромных выпученных глаза, которые уставились на Святозара, да широкий, словно щель без губый рот, ни носа, ни ушей. Рот пытался, что-то сказать, и широко раззевался, кривился и перекашивался. Тогда Святозар положил на правую руку левую и зашептал заговор: " О, Бог Семаргл, ты, Светоозаряемый Бог огня, даровавший мне великое чудо твой волшебный щит и волшебные корни левой ладони. Твоими корнями и твоей силой заплетаю я уста страшного чудища внутри тела моего брата. Пусть никогда они не раскрываются, никогда не шепчут, никогда не приказывают душе моего брата! О, Семаргл, дым- твое знамя, огонь — твой конь, пламя- твоя сила и мощь! Повелевай даром своим Бог, и лишь мгновением Семаргл дай им мне владеть!" В тот же миг из левой ладони Святозара вытянулся тонкий горящий корешок света и двинулся сквозь правую руку, едва ее опалив, через спину брата ко рту чудовища. Глаза чудища увидели этот корешок и заметались, рука и хвост попытались схватить его, но Святозар подул на них, а они замахали, словно им было тяжело переносить чистое дыхание светлой души. Рот попытался раскрыться, затем он перекосился, раскрылся еще шире, и вдруг сомкнулся и тут же горящий корешок прыгнул и схватился за сомкнутый рот и стал точно иголка его зашивать. Корешок немного подтянулся, еще крепче сомкнув рот, и завязал громадный узел. Рука и хвост попробывали дотронуться до горящего узелка, но сразу же и отскочили, словно обожженные.
Святозар убрал с тела брата сначало левую, а потом правую руку и сияние со спины брата и рук тот час же спало. Наследник сидел, опустив руки на колени, и видел, как брат внезапно распря-мился на ложе, лег на спину, вытянув руки и ноги, черты его некрасивого лица разгладились и посветлели, и в них стала проглядывать красота матери.
Святозар поднялся, затушил свечи и вышел из шатра, немного пройдя вперед, он остановился так, чтобы его не было видно дружинникам, сидевшим около костра, и затих. Случилось то, чего он так страшился и, что его так напугало в рассказе отца, теперь это была не просто догадка, теперь это была уверенность. Душа брата не была вполоне, нет… Ошибалась мать, ошибался Святозар. Внутри Эриха жил сам Нук пожирая светлую часть его души уже долгие годы. Поэтому он и подчинялся так легко Нуку, поэтому направил кинжал на Святозара, поэтому ничего не рассказывал отцу, ведь он был одним единым с ним целым Эрих-Нук. И только после убийства, когда Эрих увидел душу, которая его спасла, в нем всколыхнулась та светлая, пожираемая часть и начала борьбу с захватчиком. Святозару стало невыносимо больно, захотелось закричать громко, громко, так, чтобы услышал отец его ДажьБог и схватил молнию и кинул в него и закончил эти мученья. Потому, как нет…, нет, возможности помочь Эриху… Потому, как нет заговора который может убить Нука внутри Эриха… Убить…, и если вообще убить Нука, сейчас то и Эрих не будет жить… Святозар застонал, схватил себя за волосы и так их дернул, словно пытаясь вырвать изнутри душу, что даже вскрикнул. И тогда ощутил боль в правой и левой руке, отпустил волосы и попытался рассмотреть руки, но уже так стемнело, что разглядеть, что-либо было невозможно. Святозар стоял и утирал бегущие по лицу слезы, а в высоком ночном небе мерцали далекие звезды, и горел серпевидный месяц. Наследник поднял лицо и посмотрел наверх, и внезапно откуда-то из вышины почудилось легкое дуновение ветерка, прилетевшая следом прозрачная дымка окутала лицо и точно шепнула: " Прекрати, прекрати…" И как то сразу нашлись силы, и захотелось жить и бороться дальше, а мгновение спустя Святозар опустил голову и почувствовал, как он сильно замерз, ведь убежав к Эриху, он даже не надел куртик, а находясь в расстроенных чувствах и незаметил, что стоит в одной рубахе. Но идти в шатер он не хотел, ждал, когда отец останется там один, немного погодя други правителя и Стоян вышли из шатра, и, опустив полог, ушли, и тогда вконец замерзший Святозар пошел к отцу.
— Святозар, ты вернулся? Ты что-то долго…, други тебя не дождались, — сказал правитель, когда увидел вошедшего в шатер сына, — Как там Эрих, спит?
— Да, отец, спит, — ответил Святозар, сел за стол, и, придвинув стоящую на нем свечу стал разглядывать руки.
На левой руке на том месте, откуда вылез тоненький корешок, прямо около мизинца, теперь зияла небольшое, красное углубление. А на правой руке, в том месте, через которое корешок просочился, находилась сквозная кровавая дырка.
Правитель встал с ложа, подошел к наследнику и посмотрел на его руки.
— Что это, сын, — он взял и осмотрел сначало левую руку, а потом правую, и, не опуская последней, добавил, — Сын, это дыра… Боги мои, что ты творишь с собой.
Святозар тяжело вздохнул, и, положив руки на стол, предложил отцу сесть, и не глядя ему в лицо, с дрожью в голосе и часто прерываясь, поведал о том, что сейчас видел. Рассказ наследника правитель выслушал, молча, только постукивал пальцами по столу, а когда сын закончил, отец встал, оправил на его голове волосы и сказал:
— Надо, принести мазь и помазать тебе руки. Наверно заговор опять не подействует, я схожу, а ты пока заговори раны на руках.
Когда отец вышел, Святозар положил подбородок на стол и стал глядеть, как стекает воск со све-чи. Правитель вернулся очень быстро, но он принес не только склянку с остатками мази, да тря-пицы, но и большую чашу от которой шел густой пар. Он поставил чашу на стол, и, взяв правую руку, стал читать заговор, но тот не помог, тогда отец помазал рану и перевязал ее, а потом про-делал, тоже с левой рукой.
— Ты, что, стоял на дворе? Не хотел заходить в шатер? — спросил правитель и вновь оправил волосы Святозара, — Ты весь холодный, как лед. Я принес тебя горячего сбитня, попей, согреешься, — добавил отец и придвинул чашу к сыну.
Святозар оторвал подбородок от стола, взял чашу и стал пить.
— И, что теперь, Святозар, — спросил правитель и сел напротив сына, — Что мы будем делать с Эри-хом.
— Отец, сейчас он спит, чудовище будет молчать, — Святозар поставил чашу на стол и подняв руки показал их отцу, — Семаргл помог мне и зашил ему рот… И это все, что я могу сделать для Эриха, все…
— Ты, убежал, отсюда так поспешно, — тяжело вздохнув и опять застучав пальцами по столу, спро-сил правитель, — Ты сказал, что у тебя есть догадка, и догадка подтвердилась. Ты видел такое раньше?
— Ах, отец, что я только не видел, — глубоко вздохнув, ответил Святозар, — Ну, не смешно ли отец… Я, такой глупец создал заговор на первенца, чтобы мои дети никогда не стали похожими на Сатэ-га, а что же я получил… мой безвинный потомок, не обладающий никакими магическими способностями и есть Сатэга, только он не колдун и не чародей…, но он также двояк духовно, как, и, то зло, с которым я когда-то бился.
— Но, ты говорил, сынок, — надрывно сказал отец, — Что Сатэга это не только духовное, но и телесное единение, наш же Эрих…
— Да, с Эрихом немного по-другому, отец, но понимание происходящего с ним одно, — наследник, замолчал подбирая слова, а потом добавил, — Кусок злобной души Нука пожирал моего брата все эти годы и съел его наполовину, точно такие же души были у чарколов, у Сатэга… Когда Перун и Семаргл разорвали его, он распался не только телесно, но и духовно, я это видел…, и эти обе части уничтожил Сварог. Ах, отец, отец, я…, я бессилен помочь брату…,- Святозар поставил локти на стол уткнул в ладони обернутые тряпицей лицо и затих.
— Сын, скажи мне последнее, — ровным голосом спросил правитель, — Что будет с Эрихом, если ты убьешь Нука? Я должен знать всю правду, до конца.
Святозар оторвал руки от лица, с невыразимой болью посмотрел на правителя, поднялся и опе-ревшись на стол, почти прокричал:
— Отец, отец, за что, ты меня мучаешь…, за что? Неужели не жалко… Правду, какую ты хочешь еще знать правду…Вот эту страшную правду ты хотел узнать, эту ужасную новость, эту жуть, — наследник опять сел, и дрогнувшим голосом сказал, — Что я натворил, отец…, что я натворил, я сейчас умру от этой боли…
Правитель тут же поднялся, подошел к сыну, и, обняв его, начал гладить по голове, а затем тихо добавил:
— Ты, слишком много на себя берешь, ты не можешь обвинять себя во всех бедах, ты забываешь главное, не ты творил черную магию, не ты взял в полон душу матери, не ты вселил чудовище в душу брата. Тебе надо отдохнуть, у тебя была тяжелая ночь и тяжелый вечер. Ложись здесь, а я пойду к Эриху, а завтра мы переведем его сюда, а ты вернешься на свое ложе. Спи, спокойно мальчик мой.
Святозар послушал правителя, пошел к ложу, разулся и лег, отец подошел и укрыл его укрыва-лом, а после затушил свечи.
— Отец, — негромко сказал Святозар, — Возьми склянку с мазью, у Эриха наверно тоже дыра в спине ее прожег корешок, когда проникал вовнутрь, помажь и брата.
— Спи, мальчик мой, — ответил отец, и, забрав склянку со стола, вышел из шатра.