– Да, я понимаю. Но вы оба употребили это слово: "шок".
– Последствия инстинктивного страха, – сказал Спок. – Животному недоставало понимания процесса воссоединения. Страх был настолько велик, что привел к смерти. Другие причины шока не очевидны.
Он внимательно рассматривал животное.
– Вы сами видите, сэр, что тело абсолютно не повреждено.
Кирк пытался сформулировать ответ для себя:
– Он – там, в койке – испытывал дикий страх, – он обернулся к Мак-Кою. – Вы видели, как он это переживал. Но он выжил. Он прошел через это!
– Он был на волоске, – напомнил Мак-Кой. – Я вижу, куда ты клонишь, Джим. Ты хочешь пропустить себя и этого дубля через транспортер – вас двоих. Нет, Джим, нет!
– Четверо моих людей замерзают.
– Но нет ни малейшего доказательства, что это животное умерло от страха! Шок, да. Но страх? Это только предположение!
– Основанное на законах вероятности, – отозвался Спок.
– К черту вероятность! – закричал Мак-Кой. – Жизнь Джима поставлена на карту. А ты вдруг стал таким специалистом по страху! Это базовая эмоция, мистер Спок! Что вы о ней знаете?
– Должен напомнить вам, доктор, что наполовину я человек, – сказал Спок. – И мне больше, чем вам, известно, что это такое – жить с разделенным духом, что такое страдание, вызванное обладанием двумя "я". Я переживаю это каждый день.
– Может, это и так, но проблема в технике. Что говорят законы вероятности о телепортаторе? Можно на него полагаться? Ты не знаешь! Это пока только теория, одна надежда.
Кирк сказал:
– Я иду с ним через телепортатор.
Мак-Кой безнадежно всплеснул руками:
– У тебя больше нервов, чем мозгов, Джим! Ради Бога, подумай головой!
– Я собираюсь вернуть четверых моих людей на корабль, – сказал Кирк. – А мы не можем использовать телепортатор, пока не узнаем, умерло ли это животное от страха или от неполадок в технике.
– Я тоже хочу спасти людей, Джим. Но ты более важен для корабля, чем члены экипажа. Это дьявольская правда – и ты это знаешь!
Слушая ею, Кирк чувствовал, как его слабеющая воля опускается в глубины замешательства.
– Я должен… попробовать. Дайте мне попытаться. Если я этого не сделаю, они наверняка погибнут. И я тоже. Я буду выглядеть живым, Боунс. Но я буду жить получеловеком. Для чего кораблю половина человека в роли капитана?
– Джим, позволь мне сначала провести вскрытие животного.
– Задержка может дорого обойтись.
– По крайней мере, дай Споку побольше времени на проверку телепортатора. И разреши мне начать вскрытие.
Мак-Кой завернул животное в простыню.
– Джим, подожди, пожалуйста, подожди! – Он выбежал из кабинета.
Спок сказал:
– Я проверю телепортатор в тестовом режиме, как только вернется доктор.
Кирк круто повернулся к нему.
– Я не нуждаюсь в няньках, мистер Спок!
– Как только вернется доктор.
Четыре слова – это слишком много, подумал Спок. Ослабевшая воля, наконец, закалила себя для решения – чтобы снова встретить сомнения, аргументы, давление. Эти последние четыре слова были лишними.
– Извините, капитан, – сказал он.
Кирк кивнул. Он посмотрел вслед Споку.
Спок – человек наполовину, но его человечность была неистощима. Благодарность придала ему решимость сделать то, что он должен был сделать. Он уже двинулся к тому отсеку лазарета, где стояли койки, когда голос Зулу раздался из настенного динамика.
Это был шепот.
– Кирк слушает, мистер Зулу.
– Капитан… камни холодные… фазеров не осталось… один из нас без сознания… долго мы не продержимся…
Шепот умолк. В динамике хрустнуло. Кирк присел на край койки, где лежал его двойник. Четыре жизни на роковой планете – и две жизни в возможно неисправном телепортаторе. Выбора не было.
Двойник со страхом проговорил:
– Что ты собрался делать?
Кирк не ответил. Он стал развязывать узлы шнура, которым дубль бил привязан к койке. Двойник протянул руку и коснулся фазера на его поясе.
– Тебе это не понадобится. Я не собираюсь больше драться с тобой. Что ты хочешь сделать?
– Мы вдвоем телепортируемся по транспортеру, – сказал Кирк.
Дубль напрягся, но быстро овладел собой.
– Если хочешь.
– Я должен хотеть, – сказал Кирк.
Он отвязал шнур, отступил на шаг и поднял фазер. Пошатываясь, двойник поднялся на ноги. Потом оперся на спинку койки.
– Я так слаб, – сказал он, – я буду рад, когда все кончится.