– Пойдемте! – прозвучал короткий приказ. – С вами хотят побеседовать.
– Кто? – вяло спросил Евгений, поднимаясь. – Сара?
Охранник не ответил, но молчание его было достаточно многозначительным... и внезапно Евгений понял, с кем именно ему предстоит беседа! Ну конечно: шефу больше нет смысла ждать, пока его бывший подчиненный осознает свои ошибки и вернется в лоно родной службы. Теперь он будет сам задавать вопросы...
В полном молчании и под бдительным взглядом охранника Евгений прошествовал по пустому коридору до двери с табличкой «220». Охранник толкнул дверь, пропуская пленника вперед – и, несмотря на угнетенное состояние, Евгений с любопытством огляделся.
Возможно, комната и была когда-то лабораторией – но сейчас ее явно использовали в качестве склада или, вернее сказать, свалки, стаскивая сюда «на время» все, что становилось лишним в других помещениях. И теперь с приборными стойками причудливо соседствовала конторская мебель, а шкафы и стеллажи были забиты самой разнообразной аппаратурой. На всем этом почти первозданном хаосе лежал толстый слой пыли.
Свободным оставался только небольшой пятачок у самой двери. Здесь, резко контрастируя с обстановкой, стояли два кресла – одно напротив другого. Сопровождающий указал Евгению на одно из них, коротко приказал «ждите!» и вышел.
Евгений покорно уселся. Похоже было, что Гуминский хочет побеседовать с ним наедине. Неужели речь снова пойдет о старом ультиматуме?.. Скорее всего – иначе зачем такие тайны! Одно только хорошо: если шеф намерен и дальше избегать свидетелей, можно не бояться допроса под наркотиком. Ведь без Сары или медиков ему с этим не справиться...
...Гуминский возник в дверях неожиданно. Плотно прикрыл за собой дверь, поздоровался коротко, шагнул к креслу, не спеша уселся, устраиваясь поудобнее. Евгению неожиданно стало смешно: происходящее напоминало спектакль, причем довольно бездарный – что еще за пародия на задушевную беседу? Веренкову подражает, что ли?
– Мне очень жаль, что все так получилось, – начал Гуминский. Евгений, не выдержав, перебил:
– Только не забудьте сказать, что я сам во всем виноват!
Шеф не принял насмешливого тона, ответил миролюбиво:
– Не во всем. Хотя, конечно, во многом. Впрочем, исправлять ошибки никогда не поздно. Или почти никогда...
Евгений удивленно взглянул на Гуминского: какой-то слишком уж дешевый прием! Или он всерьез?..
– Вы ведь хотели вернуться, – спокойно объяснил Гуминский. – И даже приходили к Яну... который совершенно справедливо направил вас ко мне. Жаль, что вы не послушались его – сейчас все было бы намного проще...
– Да уж, – снова не выдержал Евгений. – Тогда мое пребывание здесь назвали бы служебной командировкой. Никаких проблем с похищением!
– Ну-ну, не стоит так драматизировать, – улыбнулся Гуминский. – Вам ведь нужна была помощь, за этим вы и обращались к Яну? Вы столкнулись с неизвестным явлением, которое не смогли победить в одиночку, правильно? Так какие проблемы: к вашим услугам опытные специалисты, прекрасные лаборатории, тонкая сверхчувствительная аппаратура, да еще с доставкой на дом... – шеф сделал небольшую паузу и вдруг вкрадчиво спросил: – Только мне очень любопытно, господин Миллер, что же вы все-таки собирались изучать с ее помощью? Не Сэма же, в самом деле...
Вот оно! Евгений внутренне сжался, но ответил твердо:
– Почему же, интересно, не Сэма? А кого еще? Или вы думаете, что я ставлю опыты над собственной женой?
– Ну, после ваших совместных «шпионских страстей» подобное предположение не выглядит совсем уж невероятным, – улыбнулся шеф. – Только я позволю себе другой вопрос. Скажите, вы случайно поселились так близко от замка Горвича? Если бы мы, скажем, предложили вам перебраться в Северную провинцию... или хотя бы в столицу – вас бы это устроило? Или пришлось бы увеличивать мощность аппаратуры?
Евгений призвал на помощь все силы, чтобы не отвести взгляд и при этом не выдать внутреннего смятения. Шеф ничего не забыл! Более того, новые факты только укрепили его подозрения! Он по-прежнему не знал, что нашел Евгений в графском замке – и по-прежнему очень хотел узнать!
– Молчите... Ну что ж, я понимаю, на ходу придумывать трудно, – Гуминский победно вытянулся в кресле. – Раньше я не мог понять, каким образом вам удалось прочесть дневник Антонины Горвич, ведь казалось бы, он был безвозвратно утрачен со смертью Виллерса. Но теперь, обнаружив в вашей компании ее бывшего любовника... Да, рукописи, похоже, и в самом деле не горят!
Евгений суеверно вздрогнул, вспомнив рисунок из дневника Тонечки. Неужели шеф знает и об этом? Вряд ли, конечно, но вообще его способность делать правильные выводы из неправильных предположений просто поразительна! Непонятно, почему он до сих пор не перешел к прямым вопросам...
– Судя по вашему молчанию, мои догадки пока верны, – Гуминский не мог скрыть торжества. – Что ж, продолжим. Не знаю, насколько Сэм помог вам в ваших изысканиях, но то, что примерно в это же время у него развилась новая и столь необычная способность, как-то с трудом укладывается в рамки простого совпадения. Или это все-таки совпадение?
«Это не совпадение, это случайность!» – мысленно выкрикнул Евгений. Вслух отвечать было нечего – разве что подождать какого-нибудь особенно абсурдного предположения и объявить все полным бредом...
– Признаться, я был просто потрясен, узнав, что вы снова собираетесь навестить графа, – продолжал шеф. – Я имею в виду ваш запрос в туристическое агентство... И не уверяйте меня, что вас в Шатогории ждут срочные дела. Мне только интересно, как вы собирались проникнуть в замок на этот раз? Прорыть подземный ход? Или приклеить фальшивые бороды... вот только как быть с госпожой Миллер? – Гуминский усмехнулся и вдруг подался вперед. – Ну неужели вам мало одного бесконтактного убийцы? Неужели вам хочется, чтобы и ваша жена... – он осекся, снова откинулся назад и, испытующе глядя на Евгения, продолжил уже нормальным голосом: – Или дело все-таки не в жене? Может, вы сами... Трудно представить, но если бесконтактное убийство доступно не только эсперам... то я понимаю, от чего мог потерять голову Виллерс!
– Я устал слушать ваши выдумки, – облегченно вздохнул Евгений, услышав наконец долгожданный бред. – Вы громоздите нелепость на нелепость, делаете какие-то фантастические выводы... Я не собираюсь их комментировать. Если вам настолько интересно, что я делал в замке графа Горвича, я могу это описать хоть с точностью до часа, но...
– А ваша жена это подтвердит? – неожиданно и жестко перебил Гуминский. – Вы ведь были в замке не один! Или вы достаточно хорошо ее проинструктировали, и с ней тоже бесполезно разговаривать? Но не забывайте, что есть много изощренных способов для задавания вопросов, а учитывая то, что ее вполне можно рассматривать как вашу сообщницу...
Не надо было ему это говорить! Словно какая-то пружина распрямилась внутри Евгения – напряжение, накопившееся за все время ожиданий и страхов, разом выплеснулось наружу, и он в бешенстве вскочил, еще не зная, что сейчас сделает: вытряхнет Гуминского из кресла, опрокинет на пол или придушит прямо на месте!..
...Еще не успев выпрямиться, он услышал за спиной громкий щелчок, и что-то тяжелое ударило его сбоку по ноге, да так что он едва удержал равновесие. Он отскочил, развернувшись, готовый отразить атаку – но никакой атаки уже не было, лишь возле кресла, где он секунду назад сидел, раскатывалась кольцами резиновая лента. Окажись шеф чуть более расторопным, прочный резиновый бинт намертво притянул бы Евгения к креслу...
Гуминский по-прежнему сидел в кресле, даже не пытаясь встать. Он слегка обалдело смотрел на Евгения, еще не до конца осознавая свой промах, и очень медленно доставал из кармана... нет, не пистолет, а небольшой пульт, который, видимо, и приводил в действие коварный механизм.
Какие-то доли секунды они молча смотрели друг на друга, потом шеф отбросил бесполезный пульт и начал подниматься из кресла. Но Евгений не успел воспользоваться своим тактическим преимуществом: распахнулась дверь, и в лабораторию вбежали двое рослых охранников.
Евгений рванулся в проход между стойками, сорвал с полки какой-то прибор и изо всех сил швырнул его в оконное стекло. Но ожидаемого звона осколков не последовало – стекло выдержало, а искалеченный прибор с грохотом рухнул на пол. Евгений затравленно огляделся: он был зажат между небьющимся окном и двумя рядами стоек.
Оставался последний шанс – разделить преследователей. Евгений сделал еще один шаг назад, как бы намереваясь пролезть по подоконнику мимо стойки и проскользнуть вдоль стены к двери. Затея удалась: один из охранников двинулся вдоль стены, другой шагнул в проход между стойками.
Ожидавший этого Евгений тут же прервал ложное движение и изо всех сил рванул на себя плохо закрепленную стойку. Тяжелые приборы, имевшие множество острых углов и ручек, посыпались на охранника. Защищаясь, он дернулся было назад, но врезался в другую стойку и этим только усугубил свое положение.
Его товарищ, совершенно не ожидавший такого поворота событий, втиснулся между стойкой и окном, намереваясь скорее добраться до Евгения. Но тот, понимавший, что в драке ему надеяться не на что, мгновенно вскочил на шаткую кучу приборов, нимало не заботясь о судьбе похороненного под ними охранника, и спрыгнул другой стороны.
Вожделенная дверь была совсем рядом, и Евгений рванулся было к ней, но шеф уже пришел в себя и поспешно извлекал из внутреннего кармана похожее на пистолет устройство, назначение которого было вполне очевидно...
«Снотворным... как медведя!..» – мелькнуло в голове у Евгения, а ноги уже сами бросили его назад, прочь от шефа, прямо на взбешенного охранника, который, цепляясь за стойки, яростно перебирался через завал...
...Дальнейшее Евгений воспринимал словно в замедленном кино. Увидев, что преследуемая «добыча» вдруг повернула ему навстречу, охранник рванулся вперед, чтобы в прыжке сбить Евгения с ног. Евгений совсем близко увидел его перекошенное лицо, услышал предостерегающий крик шефа и, проворно присев, бросился в ноги охраннику, надеясь завалить противника через спину.
Сближение было настолько стремительным, что удар от столкновения оглушил Евгения – но эта же скорость и помогла ему: охранник не успел среагировать на неожиданный маневр. Теперь Евгению требовалось только устоять на коленях, чтобы противник опрокинулся через него... и он устоял – но тут же вес проехавшего по спине тяжелого тела буквально впечатал его в груду осколков. Евгений едва успел защитить глаза, когда боль от множества порезов на миг лишила его сознания...
Едва придя в себя, он попытался вскочить на ноги, но не успел: сзади его грубо схватили за руки и заломили их за спину с такой силой, что у него потемнело в глазах. Между лопаток безжалостно уперлось твердое колено, с новой силой вгоняя в раны куски стекла. Евгений, уже не пытаясь сопротивляться, невольно закричал, прося о пощаде – и вдруг захват ослаб, колено безвольно съехало куда-то вбок, и охранник медленно повалился рядом с поверженным пленником.
«Что случилось? – не сразу понял Евгений. – Похоже, – сообразил он наконец, – шеф все же выстрелил из инъектора... Нервы не выдержали, не иначе!..»
Он с трудом отпихнул тело охранника, выбрался из-под него, сел. Голова гудела, как большой колокол, лицо, руки, рубашка были в крови, и порезы отчаянно болели. Ухватившись за опрокинутую стойку, Евгений кое-как поднялся на ноги.
Лаборатория была пуста, шеф исчез. Охранник, принявший на себя предназначенную для Евгения иглу с сильнодействующим снотворным, лежал в полном трансе. Второй, погребенный под грудой приборов, слабо стонал, но не шевелился. Дверь была открыта.
Евгений выскочил в коридор. После неудачной попытки разбить окно, он больше не надеялся выбраться из здания. Но неужели на всем этаже нет никого, кроме шефа и охранников?! Здесь же должны быть исследовательские лаборатории, в двести пятнадцатой комнате – кабинет Балашова... почему везде заперто?!
Евгений отчаянно толкал и дергал все двери подряд, пытался звать на помощь – но уже понимал, что проиграл. Шеф надежно обеспечил отсутствие свидетелей, и помощи ждать было неоткуда.
...Игла со снотворным прекратила бессмысленную борьбу. Евгений почувствовал укол в основание шеи, по инерции сделал еще несколько шагов, чувствуя, как тело становится чужим и легким, будто во сне, а окружающее перестает иметь значение...
Он успел еще выставить вперед руки, чтобы не разбить лицо при падении, но самого падения уже не ощутил...
Ночью Юля почувствовала, что ей угрожает опасность. Она плохо понимала, что это значит, но ощущение тревоги не проходило.
Она не понимала, что просто ловит направленную на нее эманацию агентов СБ, которым был отдан приказ усилить внимание. Ей казалось, что произойдет что-то страшное, что опасность приближается, что...