Первые люди в черном у замка появились ближе к полудню. Группа вышла из-за поворота дороги и, ни на йоту не ускоряя своего шага, направилась к воротам замка. В этот момент Эль-Нассар вместе с Ивонн Де ля Рунж находились на смотровой площадке замка, которая была самой высокой точкой в замке и с нее хорошо просматривались некоторые городские кварталы, а также все улицы, ведущие к замку. Они первыми и еще издали заметили эту группу и стали вести за ней наблюдение. Когда эта группа вражеских воинов уперлась в ворота замка и эти воины, убедившись в том, что ворота замка действительно заперты, расположились на постой, но на таком расстоянии от стен замка, чтобы стрелы лучников со стен не долетали до места их постоя. В группе было примерно тридцать воинов, которые сели прямо в дорожную пыль, сложили руки на коленях и чего-то выжидали, не проявив ни малейшего интереса ни к замку, ни к его защитникам. Интересная получилась картина, тридцать вражеских воинов все в одно черном сидели по середине дороги аккуратными рядами по шесть человек в каждом ряду, опустив головы на грудь и сложив руки на коленях. Минута проходила за минутой, никто из этих воинов не поднимался на ноги и не двигался, ни из них не отходил в сторону даже "по маленькому", как обычно поступали простые воины из людей, когда им напоминал о своем существовании мочевой пузырь. Группа начала шевелиться и подниматься на ноги, когда из-за поворота дороги появился еще один человек, закутанный с головы до ног в плащ, непонятного цвета, настолько он был заношен и грязен. Из группы, изгибаясь телом, подобно змее, вышел человечек и легкой рысцой он подбежал к человеку в плаще и замер перед ним в угодливом поклоне, видимо, ожидая распоряжения. Но тот прошел мимо змеи в образе человека, при этом не обратив на него внимания, и остановился прямо перед закрытыми воротами замка. Со смотровой площадки было трудно рассмотреть выражение лица этого незнакомца, но его поведение говорило о том, что человек в плаще был сильно раздосадован этим обстоятельством. Он повернулся к человеку в черном и что-то коротко тому приказал. Вся группа людей в черном разбежалась по сторонам. Вскоре они стали возвращаться на место, таща в руках поленья, большие ветки деревьев и только двое человек из этой группы тащили большое бревно.
Человек в плаще нетерпеливо махнул рукой этим двоим с бревном, показывая им на ворота, а сам отошел на обочину, предоставив двоим с бревном свободное для разбега пространство. Разбег получился неуклюжим, да и был он короток, поэтому удара бревном по воротам не получилось, когда торец бревна соприкоснулся со створками ворот, то получился слабый толчок, а не удар с разбегу и а ворота даже не шелохнулись.
Эль-Нассар усмехнулся, наблюдая за действиями людей в черном. В свое время, когда он реконструировал замок, то эти ворота рассматривались в качестве архитектурного элемента замкового комплекса и никто из мастеров-зодчих, предлагая свой вариант, не рассматривал их в качестве оборонительного элемента замка. Поэтому эти ворота следовало бы рассматривать в качестве художественного элемента архитектурного искусства и они не предназначались для того, чтобы по ним били тараном. Но рано или поздно в жизни приходится за многое расплачиваться, особенно за совершенные ошибки. Вот и сейчас, вместе с придворным магом находясь на смотровой площадке донжона, он думал о том, что ворота, как произведение архитектурного искусства, не смогут оказать должного сопротивления врагу, но в душе Эль-Нассар гордился одним уж тем их создавали такие известные мастера-зодчие, которые постарались на совесть и сделали их такими красивыми и крепкими.
Человек в плаще небрежным жестом руки подозвал змею в образе человека и что-то коротко ему объяснил. Человек в черном, внимательно выслушав приказание и, утвердительно склонив голову в ответ, побежал к своей группе. Вскоре вся группа вернулась к воротам, разбилась в два ряда и, взяв бревно на руки, начали его раскачивать. В этот момент лучники Эль-Нассара открыли по людям в черном стрельбу из луков, они не теряли времени даром, и сумели за короткий промежуток времени выпустить в них около десятка стрел. Стрелы находили свои цели, но жертв даже от прямых попаданий было очень мало. Эль-Нассар собственными глазами мог наблюдать, как одна стрела метко попала под нашлемник одному из людей в черном, но тот на это обстоятельство даже не обратил внимания, продолжая вместе со своими подельниками раскачивать таран. Это вражеский воин с торчащей из шеи стрелой продолжал качать таран, как будто ничего не случилось, в то время, как попади эта стрела подобным образом в шею нормальному воину, тот уже умер бы от этого ранения.
Ворота не выдержали ударов даже этого самодельного и примитивного тарана, на двадцатом ударе по ним пошла трещина, а на пятидесятом ударе они начали разрушаться. Архитектурный шедевр так и не смог оказать достойного сопротивления грубой силе противника. Придворный маг Ивонн Де ля Рунж не могла магией укрепить эти ворота или заново их восстановить. Она стояла рядом с Повелителем, наблюдала за начавшимся сражением и накапливала магическую энергию, терпеливо дожидаясь своего часа. Эль-Нассар хорошо понимал, что время придворного мага еще не пришло, поэтому набрался терпения и ожидал, когда наступит время его магини.
От ударов вражеского тарана засов ворот выскочил из пазов и упал на землю, створки ворот рухнули наземь, путь внутрь замка ничто врагам более не преграждало. Но люди в черном не спешили идти на прорыв или штурмовать замок. Разбив тараном ворота замка, они встали в строй и этим же строем вернулись на дорогу, где выстроились в колонну по пять человек в ряду, и вновь стали чего-то выжидать. Человек в плаще спокойно расхаживал вдоль строя группы, он тоже чего-то ожидал. Время текло, но ничего не происходило, прошло часа три и за это время только два человека в черном пали замертво от стрел защитников замка на землю, их тела были сплошь утыканы стрелами. Что касается человека в плаще, то Эль-Нассар видел, как некоторые стрелы, выпущенные по этому человеку, еще в полете уклонялись от цели.
Но отсрочка штурма замка оказалась кратковременной!
Эль-Нассар и Ивонн догадались, что наступает время штурма замка, когда из-за знакомого поворота дороги вывалилась еще одна группа людей в черном, которая больше напоминала неорганизованную орду из человекообразных приматов, а не разумных людей. Общими чертами лица эти люди мало чем отличались от людей, но у них были очень длинные руки и походка больше походила на ковыляние калик перехожих, они прихрамывали сразу на обе ноги и при так называемой ходьбе часто опускались на руки и быстрыми перебежками продвигались вперед. Эта орда человекообразных по своему количеству во много раз превосходила количественный состав первой группы и общий состав защитников замка, но по организованности ее никак нельзя было и рядом поставить с организованным строем первой группы людей в черном.
Толпа питекантропов неандертальцев, не останавливаясь, прошла мимо строя первой группы людей в черном и направилась прямо к разбитым воротам замка, где с громким животным ревом навалилась на малочисленную линию обороны защитников замка, которая состояла из десяти лучников и меченосцев. Схватка получилась ожесточенной, но она быстро завершилась, защитники замка дрались как львы, но, когда на каждого из них приходилось по три-четыре человекообразных примата, сопротивление этой малой группы защитников замка было утоплено в крови. Питекантропы со зверскими лицами и со зверской силой размахивали своими зигзагообразными кинжалами направо, налево защитникам бесчисленное количество резаных и колотых ран, из-за большой потери крови защитники замка быстро теряли свои силы, падали на землю без сил или без сознания. Тогда питекантропы набрасывались на тела воинов защитников, зубами разрывали горло и пили кровь павших воинов, а некоторые питекантропы взрезали животы, руками добирались до еще сокращающегося сердца и тут же в мраке подворотни надвратной башни их пожирали.
Первая линия обороны защитников замка была мгновенно смята массой приматов и также быстро съедена. Кровавое пиршество в подворотне замка несколько задержало их появление во внутреннем дворике, но вскоре первые приматы просочились через это пиршество и появились на виду у защитников замка. К этому времени Эль-Нассар спустился со смотровой площадке и возглавил новую группу второй защитной линии замка. Группа в основном состояла из городских стражников, четырех воинов призрачной стражи и городской молодежи, которая впервые держала в руках боевое оружие. Когда человекообразные фигуры со звериными рожами появились из подворотни, то они с головы до ног были перепачканы человеческой кровью, на ходу пережевывали куски человечины. Все питекантропы передвигались на четвереньках, держали в руках зигзагообразные кинжалами. Этим своим видом они вызывали у защитников замка чувство полного омерзения и отвращения, но только не страха. Защитники замка хорошо понимали, что это их последний бой, отступать некуда и ждать помощи не от кого, что в случае победы эти звери их сожрут и не подавятся. Все они имели шанс сохранить свою жизнь, покинув замок вместе с женщинами и детьми, но остались и сейчас они бесстрашно смотрели в лицо своей смерти.
Во внутренний дворик замка прорвалось около семидесяти приматов в черном, но были остановлены второй линией обороны, которая выдержала их первый натиск, отбросив питекантропов назад в подворотню. Но те не успокоились, потеряв десять особей, они без передышки вновь ринулись на защитников, издавая звериный рев. И вновь их встретило сталь мечей и упорное сопротивление защитников замка, в результате чего питекантропы снова откатились в подворотню, уже с большими потерями, но поредели и ряды защитников замка. Эль-Нассар сражался в первых рядах и на небеса отправил, по крайней мере, трех приматов, бог его миловал, ни один кинжал человекообразных не коснулся его тела, но десять его соратников сложили головы. Приматы были физически сильными существами, ближний бой оказался для них наиболее выгодным делом. Находясь рядом с воином Эль-Нассара, они ловко увертывались от ударов их длинных сабель и мечей, а своими сильными и длинными руками с зигзагообразными кинжалами наносили тяжелые ранения, от которых защитники замка не могли оправиться.
Ко второму столкновению с приматами Эль-Нассар изменил тактику ведения боя и приказал своим воинам, не подпускать к себе на близкое расстояние питекантропов, поражать их с дальней дистанции. А когда он за спиной меченосцев поставил лучников, то враг не выдержал и, поражаемый стрелами с дальнего расстояния, спешил укрыться в подворотне. Но питекантропы так плохо передвигались на своих ногах, что немедленно сказалось на итоговых результатах схватки. Из семидесяти приматов осталось около двадцати приматов, но и пятнадцать защитников замка так и не смогли подняться с земли.
На время всеми забытый человек в плаще спокойно прошел через разбитые тараном ворота и вышел во внутренний дворик замка, где хозяева замка в мирное время встречали и приветствовали гостей. Сегодня дворик дважды становилась местом столкновения людей и приматов и был завален телами убитых и раненых с обеих сторон. С первого взгляда было заметно, что питекантропов погибло гораздо больше, чем защитников замка. Человек в плаще остановился и, скинув капюшон, поднял голову и посмотрел на Эль-Нассара, который стоял в ряду защитников, тяжело дышал и вытирал ладонью пот со лба, готовясь к следующему столкновению. Разыскав глазами нужного ему человека, незнакомец в плаще злорадно усмехнулся, произнес полушепотом слова заклинания и его глаза окрасились в желтый свет. Ивонн Де ля Рунж, которая задержалась на смотровой площадке замка, вздрогнула всем телом, увидев человека в плаще и разгорающееся желтое пламя в его глазах, и моментально поняла, что в бой за замок брошена магия и что настала та минута, к которой она долго готовилась.
На внутреннем дворике маг читал заклинание о подчинении своей воле Повелителя султаната Гурам!
Глаза мага стали прерывисто излучать желтые лучи, которые с легким потрескиванием устремились к голове Эль-Нассара. Ивонн быстрым полушепотом прочла заклинание и легким пассом левой руки нейтрализовала заклинание вражеского мага, желтые лучи которого рассыпались в прах перед самым лицом Повелителя, который от удивления и непонимания ситуации смешно заморгал глазами. Он не был магом, не обладал магическими способностями и, разумеется, не сумел рассмотреть начало схватки магов профессионалов - человека в плаще и Ивонн Де ля Рунж.
Увидев, что его первый удар нейтрализован неизвестным и пока не видимым ему магом, человек в плаще решил идти напролом и пробить магическую защиту человека, которого ему приказали убить. Он поднял руки вверх и, одновременно произнося новое заклинание, стал готовиться к новой атаке, но в этот момент перед его лицом из воздуха выкристаллизовалась голубая змейка, которая, изящно вильнув хвостиком, с ясно различимым хрустом впилась ему в переносицу. От полной неожиданности и от ужасной боли в переносице лицо мага исказила злобная гримаса, но его глаза закатились, а из глазниц двумя потоками хлынула мощные струи черной крови. Люди на площади не видели голубой змейки, но слышали хруст хрящей и костей переносицы мага, и видели, как руки человека в плаще потянулись к глазницам, чтобы остановить поток крови. Человек был уже мертв, но маг в его шкуре продолжал бороться за свою жизнь, но все его усилия были напрасными, борьба за жизнь уже была проиграна!
Эта схватка магов длилась одно краткое мгновение!
Когда жизнь окончательно покинула тело мага, то оно на глазах у сторонних наблюдателей стало быстро стареть, иссыхать, усыхать и, превратившись в мумию, истлело в прах.
- Да, этот маг был шаманом-помором, которые своей ворожбой были ближе к колдунам. - Подумала Ивонн, вспоминая все, что она знала и слышала об этих колдунах.
Они независимы и никому не подчиняются, но имеют слабость творить зло на земле и всегда появляются там, где идут войны и гибнут люди. По слухам, они ненавидят людей и часто строят заклинание и поддерживают свое шаманство на костях человека, умерщвляя плоть человека, они получают энергию для колдовства.
Печальная судьба мага-шамана не становила штурм замка Повелителя султаната Гурам, только орда приматов была заменена на более организованных людей в черном. Плотный строй этих людей в черном выдавил защитников замка с внутреннего дворика во внутренние помещения замка. Рукопашный бой шел практически во всех залах и помещениях донжона, в коридорах и на лестничных клетках. В этих разрозненных столкновениях мгновенно сходились и, оставляя на полу тела убитых раненых воинов, также мгновенно расходились защитники замка и люди в черном, чтобы через пару шагов вновь столкнуться с противником. Защитников замка с каждым таким столкновением становилось меньше и меньше, а их сопротивление подавлялось общей массой людей в черном, которые по пять-шесть человек нападали на одного защитники, и пока он убивал одного человека в черном, другие насмерть поражали этого защитника. В отличие от своих коллег из орды приматов, они не жрали человеческое мясо, но в схватках не придерживались рыцарского кодекса чести, они не имели совести и жалости, убивали людей в спину и из-за угла, нападали по десять человек на одного и не брали людей в плен.
Вначале Эль-Нассара постоянно сопровождали десять воинов, но в каком только помещении он не появлялся, там моментально набивалась чертова туча людей в черном. Эти люди методически, по одному, вырезали или каким-либо другим образом уничтожали сопровождающих Повелителя воинов. Очень скоро рядом с ним осталось только двое молодых парней, которые впервые в жизни взяли в руки мечи, но довольно-таки успешно ими пользовались, защищая и свои и Эль-Нассара жизни. Сплотившаяся тройка воинов порубила на куски немало людей в черном, но настала черная минута и для них. Появившаяся из задымленного коридора пятерка людей в черном была не с привычными кинжалами в руках, а с тяжелыми секирами и действовала необычным образом. Она тут же разъединили сплотившуюся тройку на отдельные единицы и в куски своими секирами порубили молодых парней, которые из-за молодости и недостаточной военной подготовки не могли в одиночку держать удар бывалого воина. А Эль-Нассар получил ранение в бедро, секира глубоко разрубила мускулы бедра, но не затронула кость, но продолжать бой, даже опираясь плечом о стену и стоя на другой ноге, он уже не мог. Настало и его время, когда следовало подороже продать врагу свою жизнь, Эль-Нассар приготовился принять смерть от руки врага.
Но пятерка людей в черном не полезла под меч Эль-Нассара, а отошли недалеко в сторону и в расслабленной позиции, на держа свои секиры наготове, и ожидали, когда Повелитель султаната Гурам истечет кровью и потеряет сознание из-за потери крови, которая струей била из рубленой раны. Пятерка людей в черном имела задание, взять Эль-Нассара живым, и теперь спокойно ожидала той минуты, когда можно будет подойти к потерявшему сознание человеку, завернуть его в заготовленный заранее ковер и доставить заказчику. Эта уверенность в своих силах и расслабленность сыграли злую шутку и с этой великолепной пятеркой вражеских убийц. Понимая, что их задание вот-вот само падет в их руки, они перестали быть внимательными и острожными и, потеряв контроль над ситуацией, не заметили появления женщины, придворного мага султаната Гурам.
Незадолго до этой минуты Ивонн сердцем почувствовала, что с Эль-Нассаром произошла беда и, забыв об осторожности, магиня бросилась на его розыски. Легкое заклинание точно указало местонахождение Повелителя султаната Гурам и путь, как до него было бы ближе всего добраться, и не ошиблась, обнаружив Эль-Нассара на грани потери сознания, его уже покачивало. Схватки с убийцами в черном практически не было, пятеро убийц с секирами в руках, мгновенно умерли от разрыва сердца.
Но с Эль-Нассаром Ивонн пришлось повозиться и помучаться, к этому моменту он уже ничком лежал на полу, из-за большой кровопотери у него не было сил стоять на ногах. С трудом ей удалось наспех обработать рану, остановить кровотечение и, не дав Омару потерять сознание, попыталась поднять его на ноги. В этот момент у Эль-Нассар совсем обессилил, он лежал и виноватыми глазами смотрел на своего придворного мага, не в силах держаться на ногах, а не то, чтобы ходить. Но в любую секунду в помещение могли ворваться враги, поэтому было бы желательно его покинуть, как можно быстрее и укрыться в безопасном помещении. Ивонн Де ля Рунж оказалась не готова к подобному и такому быстрому развитию событий, обычно она заранее готовилась к плохим временам и подыскивала надежные места, в которых можно было укрыться и в безопасности переждать критические времена, но сейчас такого безопасного убежища у нее не было. А сейчас в этом задымленном и набитом трупами помещении, в котором когда-то размещался малый обеденный зал донжона, она чувствовала себя неуверенным и полуслепым магом. Тогда она вспомнила о смотровой площадке донжона замка, к которой вела одна только лестница, которую легко можно было бы блокировать магическими мерами, в решила туда переместиться. На раздумья времени не оставалось и, из валявшихся на полу обломков разбитого стола и стульев, соорудила нечто похожее на носилки. Перевалив на это сооружение тело раненого Повелителя, она прошептала короткое заклинание о левитации тел и, вызвав магический портал, протолкнула вспарившие в воздух носилки с Эль-Нассаром в раскрывшийся зев портала и вслед за ними смело шагнула в пелену серебряного мерцания.
Относительно легко магически заблокировав доступ врагам на смотровую площадку донжона, она занялась осмотром и излечением раны Эль-Нассара. В этот момент у нее под рукой не было ни медицинских требуемых инструментов, ни магических артефактов, которыми можно было бы быстро заживить рану, чтобы поставить на ноги Повелителя. Практически вручную она провела анестезию рубленой раны, затем руками свела вместе края раны. В этот момент она размышляя о том, что хорошо, что секира, которой была нанесена рана, была остро наточена и ее лезвие прорезало, а не прорубило кожу и мускулы человека, поэтому края раны получились ровными и легко скреплялись магическим швом для последующего заживления. Когда рана Эль-Нассара перестала впрямую угрожать его жизни, Ивонн Де ля Рунж поднялась на ноги и осмотрелась кругом.
Все говорило о том, что штурм замка уже завершился, последние его защитники погибли и сейчас он захвачен противником. Она подошла к парапету смотровой площадки и посмотрела вниз, тишина и несколько очагов разгорающихся пожаров, и ни одного человека. Снизу не слышалось ни звона мечей и кинжалов, ни боевых кличей защитников, было тихо и слышалось только потрескивание от огня горящего дерева. Ивонн Де ля Рунж мягко коснулась руки Эль-Нассара:
- Омар, я готова прочитать заклинание о нашем магическом переносе подальше от столицы, где можно было надежно укрыться и заняться твоим излечением. - Сказала она. - Замок захвачен и нам здесь больше нечего делать. Готов ли ты к переносу?
- Ивонн, не можешь ли ты перенести нас в Аннуар, где находятся наши люди?
- Извини, Омар. - Ответила Ивонн. - Я постараюсь это сделать, но не могу гарантировать, что мы сумеем перенестись прямо в лагерь. Я никогда не была в том лагери и в моей памяти нет зрительной привязки к этому месту, поэтому не могу обещать, что портал доставит нас по точному адресу, именно в то место, которое нам нужно. И нам надо спешить. Посмотри. - Она рукой указала Эль-Нассару на группу противника, только что показавшуюся из-за поворота дороги. Это была большая конная кавалькада из всадников номадов, которые сопровождали трех всадников, закутанных в ярко синие плащи.
- Хорошо. - Согласился Эль-Нассар. - Настало время покинуть замок.
Ивонн Де ля Рунж стояла, облокотившись руками на перила смотровой площадки и сверху смотрела на лежащие перед ее глазами кварталы столицы, в которых стали возникать очаги пожаров. Черные клубы дыма один за другим вырастали над домами граждан и их число постоянно увеличивалось. По всей очевидности, в городе начались вооруженные столкновения. Ивонн, как опытная магиня, знала причину возникновения этих пожаров, горожане не поднялись и не стали оказывать вооруженное сопротивление захватчикам, а в этот момент противник уничтожал остатки городской стражи капитана Фенриха. Она знала также и о том, что капитан Фенрих одним из питекантропов был ранен в голову удачно брошенным камнем, полуживой он сумел объединить вокруг себя городских стражников и сейчас вместе с ними пробивался к городским окраинам. Ивонн Де ля Рунж тяжело вздохнула, она знала, но не могла предупредить капитана Фенриха о том, что на одной из улиц по пути следования его отряда враг устроил ловушку.
Ивонн Де ля Рунж выпрямилась во весь рост, подняла руки к небу и, нараспев, стала читать заклинание. Над замком начали сгущаться облака и формироваться смерч, который с диким свистом и завыванием закрутился над смотровой площадкой донжона замка. Бешеный ветер до единой пылинки и хворостинки вымел смотровую площадку, но не затронул Ивонн и Омара Эль-Нассара, из-за мощной магической защитной сферы, которая охватывала этих двух человек. Придворный маг султаната Гурам продолжала чтение заклинания, медленно раскачивая свое тело, а ее руки совершали вращательные движения, сгибались и разгибались в локтях и вновь поднимались в небо, призывая силу и мощь магии. Черный смерч продолжал, ускоряться и завывать, в неуловимый для человеческого глаза момент, он, словно вода в глубоком речном водопаде, низринулся сверху на внутренний дворик, сметая и уничтожая все на своем пути. Смерч забрал остатки жизни и уничтожил людей в черном и питекантропов, неожиданно группой выкатившихся из подворотни.
На смотровой площадке замка сформировался огненный провал, в который смело вошла женщина с плывущими по воздуху носилками.
И бешеный смерч внезапно прекратился и бесследно исчез.
На замок начала опускаться светлая пелена без цвета и запаха, которая вначале скрыла верхние этажи замка, а затем нижние и коснулась земли.
Весь замок оказался в этой пелене.
Через мгновение, в сердце пелены без едино звука что-то полыхнуло и она начала растворяться, рваными кусками поднимаясь вверх и расходясь по сторонам. Когда ее не стало, то замка на этом месте уже не было, словно его никогда здесь и не бывало, на его месте был разбит газон из ярко-зеленой травы.
Всадники в синих плащах и сопровождавшие их номады остановились перед этим газоном и некоторое время молча его рассматривали. Ни один человек в синем плаще не произнес ни слова, а стояли и молча смотрели на газон, затем развернули верховых животных и также нетропливо направились восвояси.
Первые опыты в магии оказались такими утомительными, что за короткое время меня полностью лишили сил и я практически с чурбака свалился на пол каморки, чтобы немного отлежаться и отдышаться. Скоро я почувствовал, как в тело вновь возвращается сила и жизненной энергией. Магические способности, борьба с безумным магом и людьми в черном меня - все это что за очень короткий промежуток времени меня заставили о своем социальном статусе. Я забыл о своем соседе по каморке, но, когда отлеживался на полу, то вспомнил, что я не один проживаю в каморке, и машинально взглянул в его сторону. Этот здоровенный мужик, вот уже почти два года вместе со мной работал на весле гребцом, сидел на чурбаке, посматривал на меня и поеживался от моего взгляда, отодвигаясь телом в дальний угол. Он медленно переводил взгляд своих глаз с моей шеи на какой-то предмет, валявшийся на полу каморки в районе моих ног, странно при этом поддергиваясь. Обратив внимание на непонятное поведение соседа, я решил узнать, что это он там рассматривает, посмотрел на ноги на секунду и замер из-за охватившего меня удивления, смешанного с шоком. В моих ногах на деревянном полу каморки валялся чей-то рабский ошейник, с разведенными в стороны половинами кольца.
Охвативший меня ужас не сразу позволил мене сообразить и разобраться в том, что это был мой ошейник, неведомым образом сломанный и покинувший мою шею. От неверия в случившееся, я поднял руки к шее и их пальцами начал осторожно ее ощупывать. Сколько бы раз пальцы рук от плеч не поднимались к подбородку, ни каких колец на шее и в помине не было. Я кожей шеи ощущал прикосновение пальцев, несколько раз ладонями массировал шею, каждый раз убеждаясь в том, что на ней нет так мне надоевшего железного кольца. Когда я эту операцию проделал, вероятно в сотый раз, только тогда поверил в то, что на деревянном полу каморки валяется мой ошейник, который я умудрился сломать и снять со своей шеи.
Я поднялся с пола, стараясь прочувствовать полученную свободу, но или чувства в данный момент покинули меня, или я за годы рабства утерял саму возможность что-либо ощущать, но внутри меня ничего не изменилось. Да и особой радости или восторга по этому поводу не ощущал. Все дни рабства, проведенные на биреме "Весенняя Ласточка", я мечтал об этой минуте, когда стану свободным человеком, но после признания самого факта о становлении свободным мои мысли о свободе прерывались и я дальше этого фата в будущее не заглядывал. Когда же наступила минута свободы, то я просто не знал, что делать дальше с этой свободой. С большим трудом и неохотой мой разум начал осознавать, что понятие свободы, это вам не ошейник, сброшенный с плеч, а нечто большое и он начал лихорадочно вспоминать, а чем мне заниматься, чтобы окончательно стать свободным человеком.
Разумеется, внутри меня все бурлило, кипело, изливалось волнами ярости, бессилия и негодования. Рывком одних только рук, выдергиваю стальной крюк-болт, к которому крепилась железная цепь ножных кандалов и наклоняюсь к ним, чтобы их переломать и отбросить их в сторону. Я машинально продолжил развивать реальный процесс своего освобождения от оков рабства, чтобы освободиться от физических проявлений былого рабства. Когда ножные кандалы поддались усилиям моих рук, у судового кузнеца, вероятно, был некондиционное железо, вот и ножные кандалы получились слабоватыми.
Я выпрямился во весь рост, ступил ногой на чурбак, чтобы покинуть каморку, в которой безвылазно провел чуть более двух лет, и собрался совсем уже выпрыгнуть на верхнюю палубу биремы, как ощутил взгляд своего соседа. Этот взгляд словно прожигал мне кожу спины в районе старой раны, он больно отдавался где-то внутри меня. Совершенно нехотя я посмотрел на этого раба, своего соседа и чуть не подпрыгнул от удивления. Сосед стоял передо мной на коленях и на одной вытянутой руке протягивал мне цепи от своих ножных кандалов, а другой рукой касался ошейника, скрывающегося под его густой бородой. Глаза соседа умоляли и просили о снисхождении, о даровании и ему свободы. Не отдавая себе отчета в том, что я творю, я спрыгнул на пол каморки и одними руками переламываю цепь кандалов и левой рукой касаюсь соседского ошейника, который при этом прикосновении с легким хрустом разламывается на две половинки и с плеч соседа и падает на пол. Теперь наступает моя очередь наблюдать, как на лице соседа одно чувство сменяет другое, - недоумение переходит в удивление, удивление в радостное изумление, которое перерастает в восторг. Мне были близки и понятны эти чувства, испытываемые соседом в тот момент, когда он освободился от оков рабства.
Мы стояли и смотрели друг на друга, никто из нас не мог поверить в то, что сейчас в этой каморке друг перед другом стоят два свободных человека. Это были самые драгоценные, удивительные и прекрасные мгновения моей и его жизни. Мой сосед по каморке поднял правую руку и ладонью крепко ударяет себя в левую половину груди, в то место, где у человека находится сердце, произнося при этом какие-то непонятные и булькающие слова.
- Я не понимаю, что ты хочешь мне. - Хотел сказать я соседу, но язык не двигался и из моего рта не вырвалось ни единого звука.
Но и сосед испытывал аналогичную проблему, проклятый ошейник сделал свое грязное дело, отучил и этого человека, как пользоваться языком. Мне ничего не оставалось делать, как это в свое время проделал со мной, мой друг Дейл. Я подошел к соседу и коснулся рукой его переносицы. По его лицу я мог наблюдать, как череда чувств затронула сердце и душу моего соседа и тогда я вновь обращаюсь к нему со сказанными ранее словами. Ответ пришел незамедлительно.
- Как же нам поговорить друг с другом? - Словно самого себя вопрошал мужской голос. - Нам нужно быстрее договориться между собой и приступить к освобождению остальных рабов-гребцов, пока матросы экипажа не пришли в себя от шока боя. - Думал мой сосед.
- Мы можем поговорить мыслеречью общаться между собой. - Своими мыслями я врываюсь в мысленный монолог соседа и, не давая ему прийти в себя, продолжаю общаться с ним ментальным образом. - Все очень просто, обмен мыслеречью происходит следующим образом. Ты думаешь о том, что хочешь сообщить мне. А услышу твои мысли, пойму их и отвечу своими мыслями тебе. Мыслеречь даст нам возможность свободно обмениваться мыслями по любому вопросу поводу.
Но сосед не совсем правильно понял мои объяснения по поводу обмена мыслями и резко вспылил, хватая меня за плечи своими грязными лапищами.
- Ты хочешь читать и знать все мои мысли в голове, грязный колдун?! - Раздался животный рев. Мне не хватало новой проблемы, бороться и успокаивать существо в образе человека. - Читая мои мысли и диктуя мне свои условия, ты можешь стать моим хозяином и свободно распоряжаться мною, когда этого захочешь, потребовать от моего разума, поступать так, как этого тебе захочется. Одно рабство я сменил на другое мысленное рабство! Не зря люди говорят, что все колдуны - это злые... .
- Остановись человек, ты мужчина или нет?! Прекрати идиотскую истерику. - Грубо прервал я соседа. - Никто не берет тебя в новое рабство. Обмен мыслями, - это в данную минуту единственный способ, чтобы могли разговаривать между собой. Я никогда не буду знать, что за мысли в твоей голове, я не слышу их, а слышу только те мысли, которыми ты обращаешься непосредственно ко мне. Ты "слышишь" и понимаешь только те мысли, которыми когда я обращаю к тебе. Объясняя соседу ситуацию с мыслеречью, я немного лукавил, но только такое объяснение могло успокоить соседа и он смог бы поверить в мою доброжелательность. Если потребовалось бы, то я был в состоянии просканировать или прозондировать весь его головной мозг, чтобы узнать или отыскать требуемую информацию. Меня же очень удивила собственная уверенность в том, что смогу сканировать или зондировать головной мозг другого разумного существа, но, чтобы не терять времени, обратился к соседу. - Ты перед этим думал, что у нас нет времени, на что у нас нет времени? Отвечай быстрее. - В заключение потребовал я.
Мое разъяснение в отношении мыслеречи, видимо, несколько успокоило взрывные нервы моего соседа, и он притих, успокоился.
- Меня зовут Борг. Я бывший капитан призрачной стражи султаната Гурам. - Когда сосед назвал имя султаната, в моей голове со скрежетом провернулось несколько шестеренок и перед глазами возник образ Дейла. Именно Дейл в нашем первом контакте упоминал султанат Гурам и называл имя его Повелителя. Что-то вроде, Эль-Нассар. - Когда столица султаната пала, - Борг продолжил свой рассказ, - и неизвестно куда исчезли мой Повелитель, Придворный Маг и другие министры двора, то меня захватили в плен и продали в рабство на галеры. Таким образом я оказался на "Весенней Ласточке" и стал твоим соседом по каморке и веслу. Но сейчас речь идет не об этом, позже мы всегда можем вернуться к этому разговору. Ты видишь, что несколько матросов экипажа все еще живые, но пока находятся в шоке, но скоро они придут в себя и поймут, что бой окончен. Приведут себя и бирему в порядок и тогда узнают, что пара рабских ошейников не функционирует, в соответствии с инструкциями, они изолируют нас в отдельном помещении и постараются устранить неполадки с ошейником и тогда нас ожидает единственный выход из такого неординарного положения - смерть. Чтобы раньше времени не покинуть этот прекрасный мир, мы должны захватить бирему.
- Хорошо, - не долго думая, согласился я, - что нам необходимо делать в данной ситуации в данную минуту? Нас же всего двое!
- Ничего страшного, что нас пока еще двое. - Продолжил свою мысль Борг. - В то время, когда матросы экипажа растеряны, нужно от рабских ошейников освободить как можно больше гребцов. Тебе следует, пройдись вдоль бортов биремы, освобождая гребцов от ошейников и ножных кандалов и направляя их на палубу ко мне. Как только завершишь свою работу по освобождению гребцов от рабских оков, то поднимайся на палубу, где мы и встретимся. Пока ты будешь занят своим делом, я постараюсь объединить этих бывших рабов, чтобы противостоять матросам.
План Борга был прост и реален по своему исполнению!
Не говоря ничего лишнего, я вспомнил, как корабельный кузнец выбирался на палубу из нашего закутка и, используя в качестве лестницы щели и выступы в стене, взобрался наверх на палубу и принялся освобождать других рабов-гребцов от рабских ошейников и железных оков. При одном только моем прикосновении к ошейникам, они с легким хрустом раскрывались и падали на полы каморок. Немного дольше времени занимал процесс ломки руками ножных кандалов. Проблема была в том, что некоторые из их владельцев, не совсем понимая, что с ними происходит, сопротивлялись моим попыткам сломать их ножные кандалы, мешали, отталкивая мои руки, своему высвобождению из рабства. Но несмотря на эти проблемы, мне удалось быстро освободить рабов-гребцов верхнего яруса вдоль обоих бортов биремы, настала необходимость спускаться в трюм биремы, где я никогда не был и где находились рабы-гребцы нижнего яруса. Через грузопассажирский люк, расположенный в корме биремы, я по лестнице начал спускаться в трюмное отделение биремы. Перед тем, чтобы окончательно спуститься в трюм, я осмотрелся кругом и увидел в центре палубы биремы своего соседа по веслу, вокруг которого копошились бывшие рабы. Некоторые из бывших рабов, которое длительное время находились в рабстве ошейника и его хозяев, плохо ориентировались и соображали, они беспомощно топтались по палубе и не понимали, что происходит вокруг них. Другие, с малым сроком пребывания в рабстве, быстро приходили в себя и первым же делом пытались бежать с биремы. Только раскинувшееся море вокруг биремы останавливало их от этого поспешного действия. Но вокруг Борга уже толпилось несколько бывших рабов и внимательно слушали его разъяснения.
Трюм встретил меня полусумраком и терпким запахом дыма от горевших ранее факелов и устоявшего смрада от долгого пребывания людей в этом помещении. Во время подготовки боя с магом матроса экипаж загасил в целях безопасности все факелы, поэтому в трюме было довольно таки темно, а заново разжечь факелы было уже некому. Я немного постоял, привыкая в этому насыщенному полусумраку, а затем, придерживаясь правой рукой стены перегородки пошел вдоль борта. Через пару шагов и я натолкнулся на бревно, с двумя рабами-гребцами, сидящими на нем в углублении, чьи силуэты едва просматривались в этом полусумраке. Как и на верхнем ярусе, я пальцами рук коснулся их ошейников, которые с негромким хрустом попадали на палубу. Но едва моя рука тронула тело одного из гребцов, как я ощутил их холодную неподвижность, этот раб и его сосед были мертвы, непонятная сила их убила до моего появления в трюме.
Продолжать работу в помещении с отсутствием нормального освещения было трудно и опасно, всякое могло произойти в такой темноте, поэтому я коротким заклинанием вызвал магическое зрение для ночной темноты, чтобы облегчить себе работу в этом темноватом помещении. Пара слов и через мгновение мои глаза стали видеть все, что находилось в трюме биремы. В центре был аккуратно уложен и закреплен груз, возле которого находились полтора десятка матросов экипажа, которые, видимо, продолжали прятаться от безумного мага, они еще не знали о его смерти и о том, что бой уже закончился. Я решил не спешить с такой информацией и занялся своими рабами-гребцами.
По легкому покашливанию и движению тел следующей пары гребцов, я понял, что они живы и здоровы. Мое прикосновение к их ошейникам было воспринято этой парой с полным безразличием, но, когда ошейники упали на палубу, и я попытался, наклонившись через одного из гребцов, дотянуться до ножных кандалов его напарника, то гребец стал отталкивать меня от своего соседа. Мне пришлось применить силу, чтобы успокоить парня и, в конце концов, я освободил эту пару от ножных кандалов. Когда до разума гребцов дошло, что они свободно и ничто более держит их на этом месте, то они вскочили на ноги и стали громко кричать и размахивать руками. Один из гребцов бросился меня обнимать и целовать, желая, по-видимому, таким образом отблагодарить за полученную свободу. Хватка его рук оказалась стальной и я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть воздуха из легких, чтобы освободиться я попытался мысленно внушить этому громиле, что его и его напарника ждут на верхней палубе биремы. Не знаю, не могу сказать, дошел ли этот мыслеобраз до гребца, но он бросил со мной обниматься, подхватил напарника за локоть и вместе с ним помчался к трапу, ведущему на верхнюю палубу биремы.
Вслед за этой за этой парой бывших рабов на верхнюю палубу один за другим стали подниматься и прятавшиеся в трюме матросы экипажа биремы. Они, видимо, по крикам и возгласам только что освобожденных рабов догадались, что на биреме произошли какие-то изменения и пошли наверх выяснять суть и обстоятельства этих изменений.
Когда большая часть гребцов нижнего яруса освободилась от атрибутов рабства и осталось всего две пары пока еще не освобожденных рабов, мне показалось, что в трюмном помещении появилась и стала расти непонятная напряженность. Большинство рабов было освобождены, вместе со мной в трюме было всего пять человек, а в душе моей росла и росла обеспокоенность по поводу грядущей опасности. Разум не мог определить, где именно таилась эта опасность и что она собой представляет, оно просто предупреждало о том, что появилось нечто, что угрожает моей жизни и в этой связи мне следует быть очень осторожным. Пожав недоуменно плечами, я решил побыстрее заканчивать свою работу с рабами-гребцами нижнего яруса и направился к следующей паре рабов- гребцов. Когда ошейники этой пары рабов упали на палубу и, когда я ближайшего ко мне раба освободил от ножных кандалов, то протянулся над его коленями, что дотянутся до ножных кандалов его соседа. В тот момент, когда я руками искал ноги его соседа с кандалами, меня пронзила острая боль в щеке и в плече от дважды мелькнувшей перед глазами светлой полоски. Я резко отпрянул от этой пары, выпрямился и поднес руку к щеке, где ощущалась боль. Когда, нащупав разрез на своей щеке, я отвел руку, с нее капала кровь. В этот момент я успел заметить, как сидевший и уже освобожденный раб-гребец ухватился рукой за рукоятку ножа, торчащуюю из моего плеча.