Услышав свое имя, она вздрогнула.
- Сама Карина, Рис просит тебя выйти к нему, - сказал ей Шаттах.
- Зачем? - насторожилась та.
- Не знаю, - пожал плечами торговец. - Вот у него и спросишь.
Тяжело вздохнув, Карина нехотя поднялась и зашагала к шаману. Когда она подошла расстояние пяти шагов, тот неожиданно опустился на колени, протянул к ней руки и низко поклонился, почти уткнувшись носом в землю. Внимавшие ему люди немедленно последовали его примеру.
- Момбацу сама Карина! - громко произнес шаман. - Мы все приносим тебе клятву верности. Веди нас и мы пойдем за тобой! Муллахабиби ра шимахан со кура! [Клятву вечной верности приносим мы тебе! - кленг]
- Муллахабиби ра шимахан со кура! - в унисон выдохнула толпа. - Махам! [Повелевай! - кленг]
- Э-э... - Карина растерянно оглянулась. - Рис, э-э-э... я что-то сказать должна?
- Ты принимаешь клятву верности? - строго спросил шаман, поднимая голову.
- А должна? - недоуменно спросила Карина.
- Отказать означает глубоко оскорбить людей, - уголком рта прошипел шаман. - Просто скажи "я принимаю клятву".
- Я принимаю клятву! - послушно повторила Карина. - Рис, но мне не...
- Махамими со кура! [Она повелевает нами! - кленг] - громко произнес шаман, кланяясь. - Хом! [Да будет так! - кленг]
Одним гибким движением он поднялся на ноги и поклонился еще раз.
- Представление закончено, - тихо сказал он, приближаясь к ней и склоняясь к ее уху. - Кара, я понимаю, что для тебя все слишком неожиданно, но поверь мне пока на слово - все идет по давно запланированному сценарию. Просто подыгрывай как можешь. Не волнуйся, от тебя мало что зависит, мне всего лишь требуется твое присутствие. Сейчас закончим с неотложными делами, и я все объясню.
- Сама Карина! - раздался из толпы женский голос. - Сама Карина!
Женщину, которая вскочила на ноги и подбежала к ней, Карина не знала. Даже если она и лечилась в "клинике", ее лицо в памяти не отложилось - особенно с учетом того, что тогда она наверняка носила капюшон. Лицо женщины искажала ярость пополам с горем.
- Сама Карина, правосудие! - истерично выкрикнула она. - Правосудие! Он! - она ткнула пальцем в одного из связанных солдат Дракона, испуганно от нее отшатнувшегося. - Он убивать Муса! Год проходить стрелять Муса! Муса меня защищать, он стрелять Муса, убивать его! Я помнить лицо! Правосудие!
Панариши что-то спросил ее, и она быстро затараторила на кленге. По ее красивому, но преждевременно состарившемуся лицу текли слезы, а слова перемежались частыми всхлипываниями. Панариши несколько раз перебивал ее, что-то уточняя, а смуглое лицо обвиняемого солдата постепенно серело от страха.
- Год назад этот человек приезжал сюда с грузовиками, чтобы забрать подготовленную маяку, - наконец проговорил Панариши. - Она работала на погрузке - помогала своему мужу и другим мужчинам по мелочам. Она чем-то привлекла его, и он решил ее изнасиловать. Он оттащил ее в кусты, а когда ее муж попробовал вступиться, застрелил его - и все равно изнасиловал ее рядом с еще теплым телом. С тех пор она и ее дети живут как дореи в разных семьях, и она требует правосудия.
Карина с жалостью посмотрела на женщину.
- Рис, скажи ей, что я подумаю, как его наказать, - наконец произнесла она. - Я еще не знаю, как, но придумаю.
- Тут нечего думать, - покачал головой шаман. - Женщина в здешних краях хотя и бесправна, но за изнасилование наказание одно: смерть. За убийство - тоже. Солдаты Дракона, защищенные оружием и страхом, всегда стояли выше правосудия, но не сейчас. Кара, сейчас тебе незачем взваливать на себя еще и ношу судьи. У тебя и так проблем хватает. Я разберусь.
- Ты прикажешь его убить? - недоверчиво спросила Карина.
- Я никогда не приказываю убивать преступников, - лицо Панариши отвердело. - Я не прячусь за чужие спины. Если я приговариваю человека к смерти, то сам выполняю работу палача. Но я повторяю - сейчас тебе совершенно незачем влезать в эту историю. И ты не можешь тащить весь мир на своих плечах, а сейчас на них и без того хватает груза. Лучше отдышись пока. Впереди тяжелое время.
- Рис! - Карина сжала кулаки. - Я тебе не позволю! Мы не можем убивать людей просто так.
- И ты хочешь оставить преступление безнаказанным? Он убийца и насильник, Кара. У него нет никаких моральных тормозов - и нет никакой надежды, что он обретет их в будущем. Хочешь позволить ему и дальше поступать так же?
- Я знаю одно, Рис, - тихо сказала Карина. - Я умею убивать ничуть не хуже тебя. Я убивала много раз. Пусть никогда с холодным расчетом, но убивала. И я знаю, что как бы хорошо я ни умела убивать, я не умею оживлять. А ты?
- Ты принципиальная противница смертной казни?
- Я... не знаю, Рис. Однажды я в суде дала показания против человека, который стрелял в полицейского. Его отправили в газовую камеру - так у нас казнят. Наверное, я виновата в его смерти ничуть не меньше судьи или человека, который пустил газ. Я часто думала, можно ли считать меня убийцей еще и за такое. Я не знаю. Но там, у нас, хотя бы есть нормальный суд и нормальные адвокаты. И любое сомнение трактуют в пользу виновного. И все равно иногда выясняется, что за преступление казнили невиновного, а настоящий преступник так и остался неизвестным. Такое случается очень редко - но невинно казненным от того вряд ли легче. А здесь нет ни суда, ни адвокатов, ни даже традиции сомневаться в обвинениях. Любой может захотеть свести счеты со своим врагом, просто оклеветав его...
- Ты хочешь сказать, что женщина лжет?
- Нет, Рис. Наверное, она не лжет. Но я не хочу с самого начала строить систему, которая может убивать безвинных. Убийцу и насильника обязательно нужно наказать, но не смертью. Смерть нельзя отменить, нельзя исправить, и мы просто не имеем права убивать направо и налево. Сегодня уже умерло достаточно людей, Рис. Я не хочу, чтобы умирал кто-то еще.
- "Не хочу с самого начала строить систему"... - задумчиво проговорил Панариши. - Угу, он с самого начала дал стопроцентную вероятность, что ты не захочешь оставаться просто символом. Впрочем, за те несколько дней, что я знаю тебя лично, я понял, что так оно и есть. Не захочешь...
- "Он"? - подозрительно спросила Карина.
- Твой приемный отец. Демиург Джао.
- Ты знаешь Джао?! - Карина задохнулась от внезапного прилива противоречивых чувств. - Знаешь папу? Почему ты мне не сказал с самого начала? Кто ты такой? Отвечай!
Ее снова затрясло, и шаман успокаивающе положил ладонь ей на плечо.
- Последние двенадцать лет я координатор его сети влияния в Сураграше. Кара, я прекрасно знаю заочно и тебя, и твою семью. Я чрезвычайно рад личному знакомству - действительно рад, не в смысле вашего формального приветствия. Потерпи еще немного, и мы поговорим как следует, обещаю. Но сейчас нам нужно решить, что делать с преступником. Раз ты настаиваешь, что он должен жить, нужно вынести иной приговор. Но такой, который гарантирует, что больше он никого не убьет и не изнасилует. Есть идеи?
- Он говорит на общем? - Карина перевела взгляд на солдата, и ее глаза сузились. - Если нет, спроси его, признает ли он себя виновным в преступлении, в котором его обвиняют?
- Я говорить общий! - затряс головой пленник. - Момбацу сама Карина, я сознаюсь! Я сознаюсь! Я убивать ее муж, я виноват! Пощада, момбацу сама! Никогда больше! Никогда! Клясться Курат свое сердце! Клясться священная звезда!
- Вот как? - Карина задумалась, прикидывая. - Рис, что означать "клясться Курат сердце"?
- Курат, как ты, вероятно, помнишь, бог солнца. Во многих местностях, в Сураграше в том числе, почитается верховным. Еще век или полтора назад кое-где ему приносили человеческие жертвы - вырезали живым людям сердце. Он хочет сказать, что клянется священной звездой Курата, что больше никогда не станет насиловать и убивать, а если нарушит свою клятву, то пусть ему живому вырежут сердце.
- Да, да, момбацу сама Карина! - затряс головой пленник. - Вырезать сердце после обмануть!
Панариши нагнулся и за цепочку извлек из-под рубахи висящую на шее звезду, вписанную в круг.
- Ты клянешься священной звездой Курата, что больше не станешь убивать и насиловать? - резко спросил он. - Обратно дороги нет. Клятва на звезде не отменяется.
- Да, клянусь! - отчаянно закивал солдат. - Звезда Курата клянусь!
- Верю, - кивнул Панариши. - Манако мао цубам биллираах кунут, тупасса! [Мой взгляд станет следовать за тобой, убийца!] Кара, ты полагаешь, что инцидент исчерпан?
- Нет. Мы не можем простить его просто так, за слова. Иначе любой убьет, а потом скажет "я больше не буду!" Кажется, я знаю, что можно сделать. Мати... Саматта однажды рассказывал про обычаи древних племен. Не местных, еще на Земле. Как тебя зовут? - спросила она у стиснувшей у груди руки женщины. - Твое имя?
- Ямома, момбацу сама! - всхлипнула та. - Не убивать он? Отпускать? Правосудие!