- Ну надо же... - пробормотал Палек себе под нос. - Оказывается, и меня посчитать можно. Приношу свои извинения за несдержанность, допущенную ранее, госпожа Кацамма. Ведь ты госпожа Кацамма, владелица галереи?
- Не владелица, - орка качнула головой. - Галерея государственная. Просто главный директор. Но да, я Кацамма.
- Я слышал о тебе ранее, но никогда не видел вживую, - слегка поклонился парень. - Не любитель я по выставкам ходить. Рад знакомству, госпожа, прошу благосклонности. А чтобы компенсировать свою невежливость, сделаю-ка я так...
Он вновь поднял стило, быстро несколько штрихов стер, несколько добавил. Выражение лица портрета резко изменилось. Вместо брезгливой надутости на нем проявилась сосредоточенная серьезность, а взгляд из надменного превратился в пристально-изучающий. Казалось, лицо на портрете следило за зрителем, пытаясь взглядом проникнуть ему в самые глубины души.
- Подарок за наблюдательность, - объявил Палек. - Госпожа Кацамма, пелефон у тебя далеко? Давай я сброшу сразу, чтобы потом почтой не слать.
Уши орки пораженно затрепетали.
- Это... слишком ценный подарок, господин, - произнесла она, отступая. - Я не могу его принять.
- Да глупости! - отмахнулся Палек. - Он стоит ровно пять минут моего времени, я засек. Считай, что я себе так рекламу делаю.
Помедлив, главный директор галереи вытащила пелефон, и Палек, поманипулировав панелью инструментов мольберта, переслал ей рисунок.
- Вот так, - удовлетворенно проговорил он. - А теперь, собственно, к цели моего появления здесь. Госпожа Кацамма, случилось так, что мне срочно нужны деньги. И я готов поработать наемным художником - три-четыре работы, не больше. Портреты, пейзажи, что угодно по желанию клиента - но дорого. Не могла бы ты посоветовать кого-нибудь из... постоянных посетителей?
- Я могу! - решительно заявила Мэдэра до того, как орка успела раскрыть рот. - Господин Палек, меня зовут Мэдэра Касумонай. Рада знакомству. Я готова заплатить тебе за свой портрет. Сколько ты хочешь?
- Радость взаимна, госпожа Мэдэра, - Палек прищуренно посмотрел на женщину. - Прошу благосклонности. Касумонай - случайно не Фуго Касумонай, который владеет третьей частью порта?
- Пожалована, господин Палек. Да, именно он. Как ты понимаешь, деньги у меня имеются.
- Так... - Палек задумался. - Портрет... Семьдесят тысяч тебя не отпугнут, госпожа?
- Семьдесят? - изумилась Мэдэра. - Господин Палек, вообще-то за такие вещи обычно берут раза в полтора-два дороже. Я готова заплатить сто тысяч за поясной портрет.
- Сто тысяч берут за натуральный холст. Но сейчас я работаю только в электронном виде. И... результат может показаться тебе необычным. Определенно, не поясной портрет в классическом стиле, нет. Сделаем так: семьдесят ты платишь мне в любом варианте, а если посчитаешь нужным - доплатишь сверху. У тебя есть время позировать сегодня? Завтра у меня неотложные дела, так что если не сейчас, то послезавтра.
- Сегодня... - Мэдэра задумалась. - В семь вечера я должна попасть на прием у... у одной моей подруги. У нас меньше трех часов времени - наверное, тебе столько мало. А где ты собираешься меня рисовать? Прости за нескромный вопрос, ты живешь в нашем городе? Или проездом?
- Живу, живу... - пробормотал парень, окидывая ее задумчивым взглядом. - Адрес не назову, госпожа, и не проси. Студии у меня нет за ненадобностью. Три часа, говоришь? Мне хватит для первых набросков, а закончу я без тебя. Госпожа Кацамма, могу я попросить об одолжении? Нет ли у тебя здесь, в галерее, комнаты, которую можно занять ненадолго?
- Есть, - кивнула директор. - На втором этаже пара кабинетов пустует. Но там нет ничего, кроме столов и стульев.
- Да мне больше ничего и не нужно. Каси, - Палек обернулся к своей спутнице, - наверное, тебе стоит вернуться домой. Ничего интересного больше не предвидится, да и неинтересно на промежуточные варианты смотреть.
- Да, Лика, - кивнула рыжая девица. - Еще раз - на каком трамвае отсюда ехать? На седьмом?
- Ага. До Третьей Морской. А там спросишь, если забудешь дорогу. Или Яни с Мати позвони, они объяснят. Я часам к восьми вернусь, не позже.
- Хорошо. А мы с Яной что-нибудь тебе приготовим на ужин.
Девица повернулась и деловито пошла по коридору галереи к выходу. Мэдэра задумчиво посмотрела ей вслед. Кто она мальчику - просто временная подружка? Или что-то более серьезное? Ну ладно, не о том следует думать. Главное - что все ее подруги обзавидуются смертельной черной завистью! Интересно, не получится ли заплатить ему деньги за то, чтобы он больше никого в городе не рисовал?
- Господин Палек, - деловито сказала она, - а не проще ли проехать к нам домой? Отсюда на машине не более четверти часа. И мне к подруге быстрее добираться. Домой тебя отвезут.
- К тебе домой... - пробормотал парень, потирая подбородок. - Можно и так. В таком случае, госпожа Кацамма, я крайне признателен за помощь и еще раз извиняюсь за свою невежливость. Надеюсь, мой подарок компенсирует тебе причиненные неудобства.
- Твой подарок слишком щедр... - орка заколебалась. - Господин Палек, мне неловко спрашивать... так нескромно... но...
Она глубоко вздохнула. Кисточки ее ушей затрепетали от противоречивых чувств.
- Мне стыдно признаться, но у нас в галерее только одна твоя работа. Раз уж ты живешь в нашем городе... могу ли я присоединить к ней и мой портрет?
- Можешь ли ты? - изумился Палек. Он прижмурил один глаз, а вторым глубокомысленно посмотрел в потолок. - Госпожа Кацамма, я невеликий юрист, но не помню, чтобы следовало просить чужого разрешения для распоряжения своей собственностью. Рисунок - твой, пусть даже подпись на нем моя. Разумеется, ты можешь сделать с ним все, что захочешь.
Он прощально кивнул и вопросительно взглянул на Мэдэру.
- Едем, - решительно сказала та. - Прошу, господин Палек, следуй за мной.
Тот же день. Отель "Мароновая роща"
"Ну почему он не отвечает на вызов?" - Канса едва не произнесла эти слова вслух, но вовремя сдержалась. Невежливо так доставать госпожу Яну - нет, просто Яну! - которая из солидарности с ней уже третий час сидит в столовой. Стрелки часов на стене - Яна переключила их циферблат на классический вид - подбирались к десяти, и Канса подавила внезапный порыв вскочить и броситься к дверям, чтобы немедленно ехать в картинную галерею и выяснять, куда дели ее мужа. Она заставила себя тупо уставиться в экран тихо бормочущего телевизора. Кажется, передавали какие-то новости, но смысла передачи она не понимала.
Яна, однако, почувствовала ее порыв - наверняка с помощью своих способностей - и, оторвавшись от пелефона, на котором читала какую-то книжку, успокаивающе улыбнулась Кансе.
- Не волнуйся ты так, - сказала она. - Я же говорю - шалопай он безответственный. С него станется до утра не появиться. Цу много лет едва ли не каждую неделю из-за него изводилась. То на работе зависнет на всю ночь, то с друзьями о политике диспут устроит в ресторане - и, конечно, не предупредит. Потом привыкла и сейчас уже внимания не обращает.
- Но пелефон...
- Пелефон можно отключить. Если он начал работать, то наверняка так и поступил. Я его знаю, уж если он в работу ушел, то с головой, бульдозером не оторвешь. Про все забывает, даже на дальнюю связь не откликается. Я час назад пробовала звать, не слышит. Давай так - если в полночь не сумеем прозвониться, достану его форсированным вызовом, пусть попрыгает. О... - Она прислушалась. - Легок на помине, сам вызвал. Едет. Пересек границу контролируемой территории.
Взметнулся радужный вихрь - и фея Фи зависла перед Кансой, трепеща стрекозиными крыльями.
- Палек едет, - пропищала она звенящим хрустальным голоском. - Палек едет.
И тут же исчезла, взметнувшись радужной пылью.
- Ну нифига себе! - ошарашенно проговорила Яна, растерянно хлопая глазами. - Он что, докопался, как Фи говорить заставить? И мне не рассказал? Ну, я ему устрою...
Она покачала головой и вернулась к книжке.
Полминуты спустя за окном тихо заурчал мотор автомобиля, и Канса, вскочив на ноги, стремительно выскочила из кухни и бросилась к крыльцу. Студеный ночной воздух заставил ее вздрогнуть и поежиться в своем тонком коротком платье, но она заставила себя успокоиться и выпрямилась под неярко горящим фонарем. Только не ругаться, напомнила она себе. Мама говорила, что жена ни за что не должна ругать мужа с порога, пусть даже он страшно разозлил ее. Дом для него должен оставаться местом, где не ругают, а ждут, куда хочется вернуться.
Скрипнула калитка, и Палек нетвердой походкой вошел во двор, потирая глаза кулаками. Подойдя к крыльцу, он вздрогнул и удивленно уставился на Кансу и вышедшую за ней Яну.
- Вы еще не спите? - удивленно спросил он. - Я-то думал, вы уже завалились.
- С возвращением домой, Лика, - тихо сказала Канса. - Я тебя ждала.
- И вся извелась при том! - язвительно добавила Яна. - Лика, ты бестолочь! Вы с Каси еще даже контракт не зарегистрировали, а ты ее уже изводишь по пустякам! В следующий раз с самого начала шарахну тебя форсированным вызовом, чтобы знал! Ты что, позвонить не мог? Или меня позвать? Почему пелефон выключил?
- Выключил? - еще сильнее изумился Палек. Он выхватил из кобуры на поясе пелефон и уставился на его экран. - Действительно, выключил. А я еще радовался, что никто не вызывает и не отвлекает. Каси, ты действительно волновалась?