- Верить обещаниям женщины и ветра в листве может только полный кретин, - скривился Дурран. - Ладно. Если хочешь навлечь позор на свою голову, ходи так. Деревня станет содержать вас - кормить и одевать, вам дадут крышу над головой. Но помни - дважды в день, утром и вечером, я вас проверяю. И если я вас не обнаружу...
Не договорив, он повернулся и широким размашистым шагом пошел к домам. Второй автоматчик, бросив на женщин испуганный взгляд, поспешил за ним.
- Скотина... - пробормотала Карина сквозь зубы.
Цукка положила ей руку на плечо.
- Уж какой есть, - успокаивающе сказала она. - Не обращай внимания. Давай лучше представимся местным, как положено. Интересно, они хоть немного понимают общий? Впрочем, Шай на нем говорил... Давай ты, у тебя дипломатия лучше получается.
Карина глубоко вздохнула, задержала дыхание, изгоняя из разума раздражением и неуверенно посмотрела на все еще упирающегося лбом в землю старика.
- Э-э-э... блистательный господин! - неуверенно сказала она. - Меня зовут Карина Мураций. Моя спутница - Цукка Касарий. Рада знакомству, прошу благосклонности.
Хотя мужчина явно ее не видел, на всякий случай она низко поклонилась.
- Меня зовут Мамай Хусар, момбацу сама Карина, - не отрываясь от земли, пробормотал старик. - Я староста Муммы. Рад знакомству, прошу благосклонности, - после короткой паузы неуверенно добавил он, чуть отрывая голову от пыли, чтобы одним глазом взглянуть на страшных пришелиц.
- Блистательный господин Мамай, - Карина поклонилась еще раз, - прошу тебя, встань. Я не заслужила такой чести с твоей стороны.
Подумав, она опустилась на колени и осторожно коснулась лбом земли, затем выпрямилась и аккуратно уселась на пятки. Цукка повторила ее маневр. Старик медленно распрямил спину, не поднимаясь, однако, с колен, и недоверчиво уставился на них.
- Твои слова кажутся мне... разумными, момбацу сама Карина, - опасливо проговорил он. - Ты ведь не станешь убивать меня силой духов? Я всего лишь глупый старик, я скоро умру и сам...
- Господин Мамай, я вовсе не собираюсь убивать тебя или кого-то еще, - Карина постаралась контролировать голос, чтобы не допустить в нем удивленных ноток. - Я врач. Я спасаю жизни, и я никого не убиваю. Я скорблю, что стала причиной смерти твоего соотечественника, и сделаю все, чтобы хоть как-то смягчить урон. Еще раз приношу нижайшие извинения за свою вину.
Она снова поклонилась.
Старик внимательно посмотрел на нее, и в его взгляде появилось новое выражение - сосредоточенного обдумывания.
- Ты действительно одержима духами, момбацу сама Карина? - недоверчиво спросил он. - Ты говоришь как разумный человек, не как синомэ. Не похоже, чтобы тобой владело безумие.
- Я... - Карина замялась. - Прости меня, блистательный господин Мамай, но я чужестранка. Я плохо понимаю твои слова. Что означает "одержима духами"? Что такое "синомэ"?
- Духи иногда даруют свою силу детям, - пояснил староста. - Те сходят с ума и начинают ломать все вокруг себя и убивать людей. Тогда их называют "синомэ", "взгляд смерти", если перевести с поллаха на общий. Их приходится убивать самих, чтобы они не причиняли вреда окружающим. Но я еще никогда не видел хотя бы немного повзрослевшего синомэ, как ты... если не считать момбацу сана Шая.
Последние слова он выплюнул с такой жгучей ненавистью, что Карине стало не по себе.
- Да, господин Мамай, - кивнула она. - Я не безумна и... владею силой духов. У нас таких людей называют девиантами. Смотри...
Она поискала взглядом и нашла небольшой камешек. Осторожно выпрямив манипулятор - и рефлекторно сжавшись в ожидании спазма в животе - она подняла его и медленно поднесла к лицу старосты. Тот круглыми от удивления глазами уставился на него, потом перевел взгляд на Карину.
- Удивительно... - благоговейно прошептал он. - Я никогда не видел никого подобного тебе, момбацу сама. Прости мне мое недоверие.
- Мне нечего тебе прощать, господин Мамай, - качнула головой Карина. - Ты не нанес мне обиды. Вина лежит всецело на мне. Мы с подругой пленницы, и мы не могли предотвратить случившееся. Могу ли я надеяться хоть как-то искупить смерть человека?
- Момбацу сама Карина, - медленного проговорил старик, - твои слова туманны, и я плохо их понимаю. Мне кажется, что ты пытаешься проявлять уважение ко мне - на свой манер. Прости мне мою неграмотность, я всего лишь житель лесной деревни и не знаю, как правильно отвечать. Я никогда раньше не разговаривал с высокородными наподобие тебя... тем более - с женщинами, и я не знаю правильных слов. Но твоей вины в смерти Малака нет. Он был хорошим человеком, но Дракон делает что хочет и берет что хочет. А нас убивают за любую попытку неповиновения - и даже просто ради развлечения. Дурран хотя и суров, но справедлив и не наказывает за пустяки, но в других деревнях... А ты всего лишь пленница. Скажи, ты ведь не попытаешься бежать?
- Куда нам бежать, господин Мамай? - горько усмехнулась Карина. - Вокруг джунгли. И вас всех убьют, если я попытаюсь. Нет, мы не убежим.
- Хорошо, - староста вздохнул с явным облегчением. Кряхтя, он поднялся на ноги и принялся отряхивать пыль с колен. - Пойдем, момбацу сама Карина. У меня дома тебя и твою служанку накормят, а потом тебе отведут дом, в котором вы станете жить.
- Цукка - моя родственница, а не служанка, - как можно вежливее сказала Карина, поднимаясь вслед за ним и стараясь не смотреть на кровавое пятно неподалеку. - Но мы будем очень признательны за еду.
Старик кивнул и заковылял к свои товарищам. Цукка пихнула Карину локтем в бок.
- Ты у нас, оказывается, дипломат не простой, а выдающийся, - слабо улыбнулась она. - Я бы запаниковала и наговорила непонятно чего. Молодец, Кара.
"А что толку?" - едва не спросила у нее Карина, но удержалась. Она обязана оставаться сильной и защищать Цукку - в том числе от безнадежности их будущего. Вместо того она произнесла:
- Спасибо, Цу, я стараюсь. Ты связывалась с Мати в вертолете? Что он сказал?
- Ох! - Цукка внезапно задохнулась, стиснув руки перед грудью, а ее глаза расширились в новом приступе ужаса. - Кара, они летят сюда! Вернее, пока в Грашград. Они хотят нас спасать! Все - и Мати, и дядя Дор, и Лика, и Яни. А Лика, кстати, женился на госпоже Кансе, помнишь, я о ней рассказывала? Женился, и прямиком сюда, нам на выручку.
- Они же погибнут! - Карина почувствовала, как кровь отливает от ее лица. - Они что, с ума сошли? Свяжись с ними и скажи, чтобы не вздумали!..
- Сама свяжись, - Цукка криво улыбнулась. - Ты же теперь можешь общаться, верно? Без ошейника? Только я уже говорила. Поздно. Когда я общалась с Мати, они сидели в самолете. Я боялась говорить рядом с бандитами, так что он просто сказал мне, что все продумано. Надо связаться с ними снова и еще раз обсудить, что они намерены делать.
- Они должны повернуть назад! - решительно заявила Карина. - Цу, даже если они каким-то чудом найдут нас, то не смогут помочь. Мы не можем уйти отсюда, понимаешь? Всю деревню вырежут! Мы...
Она осеклась и виновато отвела взгляд.
Цукка протянула руку и сжала ее предплечье.
- Кара, я не маленький ребенок, - тихо, но решительно сказала она. - Я все понимаю не хуже тебя. Не надо пытаться защищать меня от правды. Да, вполне возможно, что мы обе умрем здесь, и помочь нам не в силах никто. Но давай не станем терять надежду и принимать решения сгоряча, ладно? Нам никто не приставляет пистолет к голове и не угрожает пристрелить немедленно. Для начала нужно поесть, прийти в себя и как следует пораскинуть мозгами. А потом мы свяжемся с нашими и обсудим, что именно они намереваются делать. Пойдем, нас ждут.
Карина кивнула, и две молодых женщины плечом к плечу двинулись в сторону нетерпеливо поглядывающего в их сторону старосты Мамая.
Два других мужчины, все это время с опаской разглядывавшие их с безопасного расстояния, перебросившись со старостой словами на непонятном языке, часто кланяясь, попятились и едва ли не пустились наутек. Староста приглашающе помахал им и пошел в сторону узкой тропинки между двумя хижинами.
Первое впечатление оказалось верным. Улиц в деревне не оказалось, и никакой правильной структуры проходов между ними - тоже. Крытые широкими полупрозрачными листьями какого-то дерева хижины располагались в полном беспорядке, разделяемые лишь редкими деревьями и густой сетью тропинок. Изредка хижины окружал редкий частокол - скорее, формальности ради, чем для действительной защиты от чужого глаза. Тут и там в деревянных клетках кудахтали странные куры - крупные, с большим мясистым гребнем и абсолютно черные. Налетевший порыв ветра донес запах навоза и далекое мычание - похоже, где-то выше по склону располагались загоны для скота. Людей на открытом воздухе не замечалось, но тут и там из темного в предвечерних сумерках дверного проема, занавешенного все теми же полупрозрачными листьями, поблескивали любопытные глаза.
Идти до дома старосты оказалось недалеко - не более полусотни шагов по петляющей между домами стежке. Дом ничем не отличался от других - такой же небольшой, с небольшим пристроенным сарайчиком для домашней птицы и покосившимся частоколом, огораживающим пространство в пять шагов диаметром, заваленное каким-то хламом. Похоже, старосты в здешних местах особыми привилегиями не пользовались - или же в присутствии Дракона просто не относились к высокому начальству. Пройдя в дом первым, старик принялся отдавать приказы на непонятном языке трем женщинам, щеголявшими, как и все местные, закрывающими головы капюшонами с затянутыми шнурками, оставляющими открытыми только глаза. Карина с Цуккой нерешительно остановились у входа, а женщины хлопотали у трехногого, вкопанного в землю стола в центре комнаты, окруженного лавками, опасливо поглядывая на гостей.
- Прошу садиться, сама Карина, сама Цукка, - Мамай кивнул на лавки. - Угощайтесь. Да пребудет сладость на вашем языке.
Сам он тоже уселся, однако не рядом, а на лавку напротив. Женщины за стол не сели. Вместо того они сгрудились на циновках в дальнем углу, возле маленького очага у обмазанной глиной стенки. Там они прижались друг к другу и затихли, напряженно вглядываясь в чужих. Карина опасливо взглянула на едва заметное пламя, опасаясь пожара, но, похоже, местные знали, как не дать огню с дров перекинуться на хижину.
На столе стояла плетеная корзина с незнакомыми фруктами. Некоторые напоминали ярко-красные яблоки, другие - огромные нацумиканы, большая часть размера которых, впрочем, приходилась на толстенную, в три пальца, ватную шкуру. В грубых глиняных плошках лежала холодная каша из зерна, по запаху напоминающего вареный рис, но по внешнему виду, скорее, походящего на овес. И отдельно, на широких листьях, лежали крохотные кусочки вареного мяса.
- Благодарим за пищу, господин Мамай, - вежливо произнесла Карина. Она взяла яблоко и с наслаждением вгрызлась в него. Даже странный терпкий кисло-сладкий вкус не отвратил ее от пищи - однообразные консервы, которыми их пичкали на корабле, страшно надоели ей.
- Господин Мамай, а нет ли воды, напиться? - так же вежливо осведомилась Цукка. - Я была бы очень благодарна...
- Да, сама Цукка, - кивнул хозяин. Он что-то громко сказал в угол, и одна из женщин принесла и поставила на стол глиняный кувшин и пару полукруглых скорлуп от каких-то больших орехов, в которые и налила жидкость. В хижине быстро темнело, и она, ловко проскрежетав кресалом о кремень, зажгла маленькую медную лампу, огонек которой не столько разгонял темноту, сколько сгущал ее. Воспользовавшись случаем, Карина взглянула на нее сканером сквозь одежду. Судя по состоянию лица и тела, ей исполнилось не менее сорока. Интересно, кем она приходится хозяину? Тому на вид далеко за семьдесят. Дочь? Но почему она не замужем? Ведь в диких краях вроде этого женщин должны выдавать замуж едва ли не детьми - ну, или так она читала в книжках. Она взяла скорлупу, пригубила - и закашлялась. Жидкость в ней оказалась скверным кислым пивом, резко отдающим уксусом. Пить его казалось решительно невозможным.
- Господин Мамай, - смущенно попросила она, - а нельзя ли воды? Просто воды?