- Мне не стыдно, - пожала та плечами. Пусть и немного прохладно, но все лучше, чем опостылевшее прикосновение засалившейся и откровенно пованивающей потом и рвотой ткани. - У нас не стесняются своего тела.
- Надеть, надеть! - Тамша настойчиво потрясла кубалой. Вздохнув, Карина приняла ее и нехотя натянула. Вдруг у них здесь какое-то местное табу есть?
Тамша, однако, не успокоилась. Она распустила шнурки на своем платье, полностью открыв лицо, и настойчиво подергала за свисающие на спину Карины обрывки капюшона кубалы.
- Надеть, надеть! - снова пробормотала она, делая движение, словно накидывая капюшон себе на голову. - Мужчина видеть - стыдно.
- Ну уж нет! - решительно заявила Карина. - Голову я кутать не стану. Госпожа Тамша, хватит!
Она склонилась к лежанке и потрясла Цукку за плечо. Та, словно и не спала вовсе, мгновенно открыла глаза, в которых плескался ужас.
- Где?!. - выдохнула она. - Ох, Кара! Мне показалось, что пришел Шай со своим мечом. Чуть сердце не оборвалось.
Она поморгала, протерла глаза и медленно села.
- Балай ша, сама, - сказала ей Тамша. - Кушать есть.
- Кушать - это замечательно, - пробормотала Цукка. - Кара, где у них здесь туалет, не выясняла? Так хочется, что аж спасу нет...
После допроса служанки, которая поначалу не понимала, чего от нее хотят, в хижине откуда-то появился большой глиняный сосуд с характерным запахом. Из ломаных объяснений Тамши следовало, что раз в день по деревне проходят золотари и собирают их содержимое, а потом вывозят куда-то на плантации в качестве удобрения. На завтрак оказалась холодная безвкусная каша, которую Тамша назвала "джугара", а также стерилизованная Кариной вода. Закончив есть, женщины переглянулись.
- Все тело чешется, - пожаловалась Цукка. - Искупаться бы...
- Тут еще и насекомые водятся. Когда ты из своей тряпки вылезешь, я ее почищу. Но выкупаться стоит, верно. От меня пахнет, и от тебя тоже. И платья вонючие, выстирать надо, пусть и без мыла. Теперь, Цу, мы с тобой первобытные люди. Придется учиться обходиться одной шкурой медведя в год.
- В местных краях можно перебиться туникой из листьев, - хихикнула Цукка. - Да и то в сильные морозы. Понять не могу, чего местные так кутаются? Тамша, надо купаться. Мыться. Вода? Много воды? Речка, пруд?
- Речка! - кивнула Тамша. - Речка, имя Зума. Купаться, стирать - там.
Она ткнула пальцем куда-то в стену хижины.
- Веди! - решительно сказала Карина. - Время для водных процедур.
Вновь затянувшая шнурки на кубале Тамша повела их извилистой тропкой, сначала петлявшей между хижин, но быстро нырнувшей в лес. Людей не наблюдалось, только в некоторых местах из хижин блестели любопытные детские глаза да в пыли возле входа сосредоточенно ковырялись голые младенцы. В лесу - точнее, в настоящих джунглях - на них обрушилась целая какофония звуков: скрежет, треск, свист, трели, какие-то далекие заунывные вопли... Какое-то особо наглое насекомое тут же спикировало Карине на щеку, и та машинально прихлопнула его.
- Госпожа Тамша, далеко идти? - спросила она, отмахиваясь от собратьев прибитого, подозрительно напоминающих огромных, едва не в кулак, комаров.
- Близко, - откликнулась та, оглядываясь. - Сто шагов два раза. Большие мусика не кусают, не бояться их, - она ловко ухватила комара в воздухе в кулак и показала спутницам. - Кушать цветы.
- Цветы пусть кушают, - пробормотала Цукка. - А нас не надо. Ох, чувствую я, намучаемся мы еще с местной фауной...
До речки и в самом деле оказалось недалеко. Быстрый прозрачный поток стремительно несся вниз по склону, образуя, однако, в одном месте широкую и относительно тихую заводь. В ней вода тоже текла довольно быстро, но не угрожала унести с собой. Между джунглями и водой виднелась узкая полоска чистого песка.
- Женское место, - Тамша показала себе под ноги. - Мужское место, - она махнула вверх по течению, где в заводь вдавалась длинная коса, поросшая деревьями, создающая естественный барьер для взгляда. - Здесь купаться, стирать. Мужчины нет.
- Да пусть хоть стадами бродят, лишь бы не кидались... - Карина сбросила опостылевшую кубалу и с наслаждением опустилась в мелкую и на удивление приятную воду. - Хорошо-то как, кто бы знал!
- Теплая... - удивленно констатировала Цукка, опускаясь рядом. - Я думала, что раз горная речка, значит, ледяная.
- Теплая вода, - согласилась Тамша. - Зума. Зума значит теплый. Там, - она показала вверх по склону, - вода земли входит вода горы. Горячий, холодный, вместе теплый. Хорошо.
Она разделась и присоединилась к ним - похоже, в купальне запрет на наготу не действовал. На солнечном свету у нее оказалось довольно симпатичное лицо, хотя и изборожденное преждевременными морщинками, черные волосы и худое изможденное тело с выступающими рахитичными ребрами и тазовыми костями.
- Горячие подземные источники? - Цукка с сомнением посмотрела вверх. - Кара, все-таки Аллахаман - вулкан. Возможно, действующий. Как бы трясти и взрываться не начало.
- Ну, люди же живут. Значит, не трясет, - Карина набрала воздуха в грудь и с головой погрузилась в воду, изо всех сил оттирая ладонями грязь с лица.
- Госпожа Тамша, землетрясения здесь случаются? - спросила Цукка. - Подземный шум? Земля дрожит? Лава из кратера?
- Подземный гром тихий, редко. Далеко на юге - неделю пути, две - громче. Говорят, иногда стены дом дрожать. У нас место хороший, духи земли спят. Редко гремят.
Цукка с Кариной плескались в воде не менее получаса. Тамша, быстро ополоснувшись, отошла немного вниз по течению и принялась стирать их платья. Карина хотела было ее остановить, чтобы постирать самой, но... в конце концов, у нее есть еще одно важное дело.
Она выбралась из воды на берег, встряхнулась как кошка, отжала руками волосы и принялась делать разминку. Цукка улеглась на песок чуть поодаль, подставляя свое тело утреннему нежаркому солнцу и наблюдая за ней.
- На тебя смотреть страшно, - сказала она несколько минут спустя. - Так и кажется, что пополам переломишься.
- Как-нибудь выдержу... - пропыхтела Карина, делая мостик назад. - Как-то... предыдущие...пятнадцать лет выживала... и сейчас уцелею.
Продолжая движение, она сделала стойку на руках и несколько раз слегка согнула и распрямила локти. Затем, полуупав, полуперекатившись на живот, принялась отжиматься.
- Как самочувствие? - поинтересовалась Цукка, когда она закончила и уселась на пятки, восстанавливая дыхание. - Полностью в себя пришла?
- Да. Знаешь, отлично себя чувствую. Просто идеально. А ты?
- Я тоже. Насколько вчера было хреново, настолько сегодня хорошо. Удивительно даже, как сон вылечить может.
Подошла Тамша с мокрыми платьями в руках и развесила их на выступающих сучьях деревьев для просушки.
- Гладкая, как девочка, - сказала она, пальцем указывая на Карину. - Вчера говорить, что старая. Сейчас - как молодая. Как тролль. Почему?
- Я спортом занимаюсь, - пояснила Карина, отчаянно пытаясь подбирать простые слова. - Двигаюсь много. Гигиена. Так чисто. Легче мыться, когда вспотела. И мужчинам нравится. У нас так многие делают.
Тамша открыла рот, чтобы спросить что-то еще, но замерла, прислушиваясь. Издалека донесся гомон женских голосов - судя по всему, к речке двигалась еще одна компания. Через минуту на бережок высыпала стайка женщин с большими тюками за спиной. Смеясь и перешучиваясь, они подошли к воде, но внезапно застыли, обнаружив неподалеку чужестранок. Несколько секунд тишины снова сменил гул голосов, на сей раз - встревоженных. Они медленно попятились подальше, но совсем не ушли, а расположились саженях в десяти, рядом с дальней оконечностью заводи, подвернули подолы и принялись стирать извлекаемую из тюков одежду, бросая в сторону Карины и Цукки настороженные взгляды. Тамша, не одеваясь, подошла к ним и быстро о чем-то затараторила на непонятном языке. Те изредка отвечали. Наконец Тамша вернулась обратно.
- Они другая деревня, Камба, - пояснила она. - Двадцать раз по сто шагов от Мумма. Не знать вы здесь. Я сказать вы жить Мумма. Я сказать вы владеть сила духов. Они бояться, не мешать.
- Хорошо, - согласилась Цукка. - Что не мешают, хорошо. Что боятся - плохо. Госпожа Тамша, скажи им, что мы не опасны.
- Наки, - помотала головой Тамша. - Нет. Пусть бояться. Так хорошо.
- Ничего хорошего, - хмыкнула Карина. - Ладно, главное - не мешают. Цу, я немного техники поотрабатываю, пока платья сохнут. Вернемся в деревню - надо спросить господина Мамая, где бы раздобыть смену одежды. Нельзя в одной тряпке все время ходить, даже не выстирать ее толком.
Она одним плавным движением поднялась на ноги и принялась отрабатывать движения, стараясь держаться у воды и не приближаться к кустам, где из песка торчали толстые старые корни. Солнце поднималось все выше и становилось все жарче. Влажный воздух все сильнее напоминал парилку.
- Что она делать? Танцевать? - удивленно спросила служанка.