- Да-да, сан, - прервал поток его речи Саматта. - Мы обязательно передадим твои слова нашим женам. И даже постараемся убедить их ночью, - он сально подмигнул, - что ты прав. Но сейчас купить не можем - запрещено. У нас так принято, что женщина в семье решает. Мы вот с другом думаем, не уйти ли от жен и не остаться ли насовсем в ваших краях? У вас женщины ласковые, послушные, во всем мужей слушают...
- Да, у нас женщины не чета вашим, знают, кто в доме хозяин! - широко ухмыльнулся торговец. - Передайте вашим женам мое почтение и скажите, что я совершенно бесплатно добавлю уздечки. И дам хорошую скидку на прочую упряжь!
- Обязательно, - кивнул Саматта. - Дор, пошли.
С мулами Палек провозился не менее двух часов. Барышник явно попался бывалый и опытный, да и Палек дома в основном имел дело с лошадьми и пони. Ему оставалось лишь надеяться, что у мула, по крайней мере, ведущего свой род от лошадей, признаки возраста и здоровья не слишком отличаются от лошадиных. Он внимательно осмотрел два десятка животных и по крайней мере у половины заметил явные признаки искусственного омоложения - вырванные и подпиленные зубы, выдолбленные и зачерненные чашечки зубов, подкрашенную темной краской шерсть. В конце концов он перестал даже обращать внимание на бедолаг, которые слишком явно боялись осмотра рта, почти наверняка - из-за жестоких варварских операций. У двоих оказались не в порядке легкие, один хромал, а еще один игривый и дружелюбный мул оказался явно подпоенным чем-то спиртным - пахло от него не слишком сильно, но чувствительно. Тем не менее, Палек отобрал шесть хороших сильных животных, возможно, не слишком молодых, но крепко стоящих на ногах, а заодно заработал некоторый авторитет в глазах барышника. Привязав мулов в стороне и переписав в пелефон вытатуированные в ушах номера, довольный собой Палек отправился восвояси.
Громкий звук пощечины и непонятную речь, в которой по экспрессии легко распознавалась ругань, он услышал, едва только миновав ворота рынка. Заглянув в узкий проход между заборами, в нескольких шагах от себя он увидел высокого молодого мужчину в шароварах и рубахе навыпуск, за плечо трясущего скорчившуюся на земле женщину в длинном балахонистом платье и закутывающем голову платке. Женщина поднимала руки в тщетной попытке защититься, а мужчина лениво хлестал ее ладонью по щекам, не переставая ругаться.
- Эй! - громко сказал Палек, вразвалочку подойдя к мужчине. - Ты что ее бьешь?
- Не слушает меня, э! - все так же экспрессивно откликнулся тот на общем. - Я старший брат, должна во всем слушаться. А она упрямится. Момбацу сан, хочешь женщину на день или на ночь? Молодая, красивая, сказка, а не женщина! Ты не смотри, что упрямая, в постели прямо огонь!
Женщина подняла залитое слезами лицо, и Палек вздрогнул. Она действительно оказалась красива - тонкой западной красотой, какой отличались многие виданные им в Грашграде женщины: высокие скулы и лоб, нос с горбинкой, полные чувственные губы, большие карие глаза... Она что-то жалобно пробормотала на одном из местных языков, которые Палек даже не пытался различать. Мужчина снова прикрикнул на нее и небрежно отвесил подзатыльник, от которого ее голова мотнулась вперед.
- Много о себе думает, - скривился мужчина. - Ест за двоих, а проку никакого. И сестер полон дом - а как я их кормить стану?
Палек зашипел сквозь зубы. Он вообще не переносил, когда в его присутствии бьют женщин, и из школы частенько приходил с синяками - последствиями драк в защиту девчонок, которых сверстники таскали за косы и били портфелями. А уж если девушка такая молодая и прелестная... Он шагнул вперед и ухватил мужчину обеими руками за рубаху.
- Ты что, момбацу сан! - округлил тот глаза. - Ты что хватаешься? Я разве тебе что плохое сказал.
- Ты знаешь, что женщин бить нехорошо? - ласково спросил Палек, обнажая зубы в нехорошей улыбке. - Хочешь, я тебе нос откушу, чтобы вежливости научить? Ты не видишь - ей больно?
- Да я же по-родственному! - замахал тот руками. - Я же не калечу! Если женщину не учить, как она поймет, что мужчин уважать надо? Слушай, если не хочешь женщину - не надо, кто-нибудь другой захочет. Не стану я ее больше бить, домой придем, тогда поучу. Иди себе своей дорогой, только руки при себе оставь, а!
- Сколько тебе надо денег? До завтра? - сквозь зубы спросил Палек.
- Эй, другой разговор, сан! - расцвел широкой белозубой улыбкой мужчина. - А то - нельзя бить, нельзя бить! Пусть работает, тогда и бить не стану. Забирай до самого утра, тысяча вербов - и делай с ней что хочешь, хоть слезы утирай, хоть еще как пользуй, как у вас принято! Хочешь, совсем ее купи, за пятьдесят тысяч хоть сейчас отдам!
Палек молча залез в карман, вытащил оттуда тысячевербовую бумажку - две сотни маеров на домашние деньги, разговаривать не о чем - и сунул ее под нос мужчине.
- Возьми, - буркнул он. - До утра. А там посмотрим.
- Ай, молодец! - улыбка мужчины стала еще шире. - До утра - совсем твоя. Утром пусть домой идет.
Он что-то быстро и резко сказал женщине, повернулся и вразвалочку пошел по переулку. Палек тихо выругался сквозь зубы, глядя ему вслед. Вот подонок... Ну хорошо, сегодня они девицу устроят, но завтра что, когда она снова домой вернется? Пятьдесят тысяч вербов - не так много, десять тысяч маеров у них найдется, но даже если выкупить, не тащить же ее с собой! Надо поговорить с остальными, вдруг они что-нибудь придумают. Заплатить кому-нибудь из местных, чтобы вывезли ее в цивилизованные края, что ли...
Он присел на корточки рядом с испуганно съежившейся женщиной и заглянул ей в глаза.
- Все хорошо, милая, - проговорил как можно более ласковым тоном. - Не бойся меня. Ты меня понимаешь?
Женщина, всхлипнув, что-то пробормотала в ответ.
- Не понимаешь, - констатировал парень. - Палек, - он ткнул себя пальцем в грудь. - Палек.
Он показал пальцем не женщину и вопросительно поднял бровь.
- Кампаха, момбацу сан, - пробормотала та. - Чоко патаба ми новоммара, том солуха! [Не бей меня, я буду послушной (поллах)]
- Кампаха... - Палек снова успокаивающе улыбнулся. - Пойдем, Кампаха.
Он выпрямился и подал женщине руку, за которую та неуверенно ухватилась, поднимаясь. Ее пальцы оказались на удивление сильными, а движения - гибкими, почти грациозными. Она встала, опустив голову и нервно заправляя под платок выбившуюся прядь блестящих черных волос.
- Пойдем! - Палек призывно помахал ей, маня за собой. - Пойдем. Здесь недалеко.
В гостинице вся компания собралась в номере, отведенном Дентору с Яной. Номер оказался тесными, а посреди него стояло несколько больших сумок, из-за чего в комнате казалось решительно негде повернуться.
- ...селло - смесь масла, муки, меда, тертых орехов и чего-то вроде местного инжира, - объяснял Саматта, перекатывая в пальцах небольшой комочек коричневой вязкой массы. - Очень долго хранится, не портится, сытное - идеально для дальней дороги. Лика, кто с тобой?
Все повернулись к Палеку с Кампахой, и Палек почувствовал, как напрягается Ольга.
- Ее зовут Кампаха, - сообщил он, подталкивая втянувшую в плечи голову женщину. - На улице ее брат бил, хотел, наверное, чтобы проституцией зарабатывала. Я ему дал немного денег, чтобы пока отвязался. Она на общем не говорит.
Ольга быстро сказала что-то резким тоном, в упор глядя на Кампаху, безуспешно подождала ответа и спросила снова, уже иначе. После второго раза молодая женщина быстро-быстро закивала и что-то затараторила. Ольга остановила ее взмахом руки.
- Палек, ты дурак, - ледяным голосом сказала она. - Скажи спасибо, что она говорит только на поллахе, но не на тарси и общем, иначе вся наша легенда пошла бы псу под хвост. Ты понимаешь, что могло бы произойти?
- Ой, да расслабься, - отмахнулся Палек. - Кто ее спрашивать и слушать станет? Надо ее...
- Лика, я с Ольгой соглашусь, - перебил его Саматта. - Ты дурак. Зачем ты ее сюда притащил? Чтобы она или ее брат всем в городе растрезвонили о чужаках, которые непонятно куда собираются, да еще и деньгами сорят?
- Но ее били!
- И что? Сотни тысяч женщин в этих краях регулярно бьют и унижают. Некоторых даже убивают. Ты их всех хочешь подобрать? Ну ладно, сегодня ты ее спас - а завтра-то что? Мы уедем, а она здесь останется. Или ты и ее с собой прихватить хочешь?
Палек опустил голову.
- Я думал, что ее, может, как-то пристроить, - тихо проговорил он. - Ее можно выкупить, а потом... ну, не знаю, куда-нибудь подальше отправить.
- Лика, - Яна подошла к нему и успокаивающе положила руку на плечо. - Мы знаем, что ты хотел ее защитить. Но мы не можем защитить всех в мире, нам хотя бы Цу и Кару у Дракона выцарапать. Куда мы ее отправим? Без родственников, без близких, без профессии?
- Я знаю, - Палек вздохнул. - Простите. Вскипел, ну и не подумал. Но не гнать же ее сейчас.
- Яна, что она чувствует? - все таким же резким тоном спросила Ольга. - Какие эмоции?
- Жуткое любопытство, - сообщила Яна, разглядывая Кампаху. - И страх. Это основные эмоции, ну, и остального понемножку намешано. Ох, Лика, ну и подобрал же ты котенка на нашу голову... Вот что значит мужик - покажи ему смазливую заплаканную мордашку, и он уже готов ее себе на шею посадить! Ладно, до вечера далеко, придумаем, как устроить. Только не в наших номерах, однозначно.
- Ладно, что уж там... Если она соглядатай ГВС, мы уже погорели полностью и безнадежно, - Ольга махнула рукой. - Пусть пока остается, только чтобы сидела где-нибудь в уголке тише воды ниже травы. Саматта, я все еще насчет вашего селло не уверена, но на вкус вроде съедобно. Сколько продержится мясо, большой вопрос, но в крайнем случае выбросим.
Она бросила взгляд в окно.
- Вон, кстати, хозяин идет. Нужно у него насчет бензина осведомиться и сразу залить баки и все емкости. Даже если машины пока здесь оставим, на обратном пути пригодится. Кампаха! - Она повернулась к женщине и что-то сказала ей. Та в ответ что-то быстро затараторила, показывая в окно.
- Она говорит, что нужно выйти на двор, - удивленно перевела Ольга. - Сказала, что видела, как два каких-то мужчины ковырялись в замке машины. Они спрятались за машину, но не убежали.
- Только воров нам не хватало! - сквозь зубы пробормотал Саматта, протискиваясь мимо Палека и быстро выходя в коридор. - Дор, пошли, разберемся, что там за деятели.