— А должен быть синий! Однородная магия накладывается только на идентичные носители.
— Ты во власти стереотипов. Тебе сказали, что может быть только так, а подумать самостоятельно не хочешь. Какая разница — синий, голубой? Может, у волшебника не было под рукой синего камня. Главное, что магия в нем есть.
— Но если будешь его испытывать, то на нем, — фей угрюмо кивнул в сторону пострадавшего.
— Кстати, а зачем вообще нужны эти медальоны, если и феи и, как я понимаю, ваши конкуренты — страшно злые колдуны, и без них прекрасно справляются с изменением внешности? Только не говори мне, что их специально делают для таких недоучек, как ты.
— С чего ты решила, что мы можем свободно изменять внешность? — от удивления Айлери даже забыл обидеться на "недоучку".
Теперь пришла моя очередь недоумевать.
— Ты сам говорил мне, что все твои друзья умеют превращаться. Помнишь, когда впервые попытался отрастить уши и хвост?
— Да, но только в свое тотемное животное! А если требуется принять какой-то другой облик — необходим медальон.
— Так какого черта, ты, придурок, молчал об этом, когда я тебе указала на барельеф сфинкса? Или ты хочешь сказать, что перепутал собаку со львом?!! — меня трясло от возмущения: возможно, из-за безалаберности фея и с моей подачи, произошло непоправимое, и теперь парню придется до конца жизни ходить в звериной шкуре.
Но вместо испуга или раскаяния в глазах фея плескалось лишь искреннее любопытство. И, кажется, я знаю, какой вопрос он сейчас задаст.
— А кто такой черт? — надеюсь, он не издевается, а просто пытается расширить за мой счет словарный запас.
"Спокойствие. Только спокойствие", — как завещал великий проказник, способный довести до истерики даже невозмутимых датчан.
— Один любопытный фей, так поэкспериментировавший над своей внешностью, что его имя стало ругательством. Ты не ответил на мой вопрос.
— Понимаешь, — кажется, фей все-таки смутился. — Изображение зверя-талисмана, нарисованное моим дальним предком, достаточно схематично. Хорошо сохранился лишь девиз: "Преданность и верность".
— Ты хочешь сказать, что твой предок рисовал животных как ты сам? Тогда все понятно: талисман действительно может быть кем угодно.
Не буду я озвучивать свои опасения — только истерики мне не хватало. Буду надеяться, что ничего страшного все-таки не произошло, и парень вернет свой прежний вид. Как бы его самого отвлечь от такой мысли? Уж что-то слишком задумчивой стала морда сфинкса.
Словно услышав мои мысли, мой "пациент" слегка пошевелился и застонал. В мгновение ока мы оба очутились возле его постели.
— Ты же сказал, что он крепко спит?
— А ты когда спишь, не шевелишься? — огрызнулся Айлери, хотя, как и я, пристально всматривался в больного.
— Шевелюсь, говорю, а в дни полной луны — даже хожу. Так что если я на тебя случайно наступлю — не обижайся, — на всякий случай я дотронулась до лба нашего пациента — вдруг у него жар.
Но кожа, или что там ее сейчас заменяло, была холодной. Может, он просто замерз? На всякий случай я укутала его в одеяло, заботливо подоткнув края. Айлери ревниво глядел на мои манипуляции.
— Как его, так и по голове погладить, и одеялом укрыть. А надо мной только издеваешься, — пробурчал он.
— Зато, я сейчас буду тебя кормить, — обрадовала я ревнивца, но все-таки погладила его лохматую гриву — жалко мне, что ли?
— Так ты мне так толком и не объяснил, почему мы не можем повесить на него медальон?
— Все очень просто, — в голосе фея появились снисходительные нотки. — Мы можем навесить на него сотню разнообразных артефактов и амулетов, но все они останутся лишь красивыми побрякушками — для того, чтобы они начали действовать, необходимо желание. Не думаю, что твой подопечный способен сейчас хоть чего-то пожелать. Все, о чем он мог думать за минуту до встречи с тобой, уже осуществилось — ему не больно, он в безопасном месте, а в данную минуту еще и укутан теплым одеялом, — не удержался таки от шпильки.
— Значит, моя идея не имеет смысла? — в моем голосе прозвучало столько разочарования, что добрый парнишка решил меня "утешить":
— Ну, разве что мы найдем ключ.
— Какой еще ключ? — простонала я. Вообще-то здесь нет ни одного замка. Я представила себя со связкой угрожающе бренчащих при каждом шаге ключей, с выпученными глазами бегающей по пещере в поисках чего бы ими открыть.
— Ключ управления артефактами, — терпеливо, словно общаясь со слабоумной, пояснил Айлери. Хорошо, что я удержалась от хихиканья, иначе мой авторитет в глазах фея упал бы окончательно. — Человек, владеющий ключом, может активизировать любую волшебную вещь, находящуюся в его поле зрения.
— Значит, он нам нужен, — решительно констатировала я. Никогда не замечала за собой столько самоуверенного нахальства, но сейчас я была убеждена, что этот таинственный ключ найдется. Мне он нужен, я так хочу и в этой сказке все будет по-моему.
Я еще раз посмотрела на нашего больного. То ли мумия, то ли спящий красавец. Да еще и Айлери к нему враждебно настроен. В голове мелькнула ехидная мысль. Так-так. Как там в сказках за неимением холодильника и кунсткамер хранят летаргических принцев? Принцев, вроде бы нигде, но количество принцесс вполне достаточное, чтобы иметь представление о консервирующих свойствах весьма банального предмета из небанального материала. Через мгновение, слегка покачиваясь на цепях, уходящих куда-то к необозримому потолку, взор услаждал радостной россыпью радуг на гранях самый настоящий хрустальный гроб. В таком антураже, я думаю, ни у кого не повернется язык обозвать сотворенные мною "доспехи" роботом. Хотя, теперь мне самой катастрофически хотелось обозвать его мумией. Обернувшись узнать о причине заминки, фей всхлипнул и попятился.
— Э-э-это, что? — бедняга, кажется, он заикаться начал.
— Место для хранения спящих красавцев, — гордо отчиталась я.
— А ты уверена, что он красавец? — подозрительно поинтересовался он. — Ну и шуточки у тебя. А вообще-то, ты обещала меня кормить.
— А давай ты попробуешь? У тебя сегодня все так здорово получается, — решила подлизаться я. В конце концов, пора парню увериться в собственных силах. Да и чем я рискую — в случае чего всегда можно заказать что-то другое.
Три дня мы изображали из себя старателей-стахановцев, занятых добычей ценных предметов в горе не менее ценного металла. Правда, временами это больше напоминало разгребание курицей кучи навоза в поиске завалявшегося зернышка, но пресловутый ключ, к моему разочарованию, пока не попадался.
Каждую побрякушку, в которой обнаруживались хоть отдаленные следы магии, мы подвергали самому тщательному обследованию.
Кольцо, в котором проявился виртуальный гриб, весьма напоминающий результат испытания атомной бомбы, мы единодушно забраковали. Я — все из-за тех же ассоциаций, которые навевала эта картинка: не хватало только испоганить волшебный мир ядерными взрывами. Айлери же просто не знал предназначения амулета. В роли грибников, охотящихся за дарами леса, парень нас представить не смог — в нашем положении это была бы пустая трата времени.
Изображение рыбы, всплывшей со дна зеленоватого кулона-висюльки, также не внушило нам особой радости. Что может сделать для своего владельца эта подвеска, фей не знал. Жалкими оправданиями как много он болел, когда изучались свойства артефактов, он заслужил лишь оплеуху. Из-за этого прогульщика мы половину волшебных предметов в мусор отправим, не найдя им лучшего предназначения.
Где там Стасюха шляется? Это что, пока она свой заглюченый компьютер не отремонтирует, нам здесь в поте лица раскопками заниматься? А то еще хуже — вдруг у нее творческий кризис? Слыхала я о таких ужасах: сидит себе писатель, творит, а потом бац — в голове пустота и ни одной новой строчки. Если так — мы можем год эту кучу по зернышку, тьфу ты, по монетке перебирать. Я уже созрела. Лучше бестолковая бегалка, чем упорный непроизводительный, а главное — неоплачиваемый труд. Хуже только принудительные сельхоз работы студентов в те давние времена, о которых с ностальгией рассказывали мои родители.
Может плюнуть на все, да попрыгать для начала по тем местам, которые нарисовал Айлери или еще раз смотаться к рыжей ведьме — вдруг еще чего присоветует. Только что делать с нашим пострадавшим? Бросить его одного в пещере страшно: вдруг сбудутся предсказания фея, и злобный дракон прилетит добивать свою жертву? Что я смогу противопоставить сказочной рептилии, представлялось с трудом, просто было странное, алогичное чувство, что со мной ему не грозят никакие опасности. И вообще, как ни абсурдно это звучит, но я умудрилась привязаться к этому незнакомому человеку. В перерывах между раскопками я подходила к хрустальному гробу, в котором неподвижно лежало изувеченное тело, и с удовольствием ощущала, как выравнивается дыхание больного и словно расслабляется напряженная маска, заменяющая его лицо. И, несмотря на явное неудовольствие на львиной морде фея, тихонько говорила успокаивающие глупости, уверяя, что все будет хорошо.
— Смотря, что ты понимаешь под "хорошо", — не выдержав, буркнул Айлери, разглядывая через мое плечо "мумию".
— Все. Он выздоровеет, мы дадим ему амулет, и никакой дракон ему не будет страшен, — с напускной уверенностью пояснила я.
— Угу, — скептически мурлыкнул фей. — Очень здоровенький слепой урод, обуреваемый ненавистью к божьему посланцу и, боюсь и к тебе, за то, что не дала спокойно умереть.
— Слепой урод? — с ужасом повторила я.
— А что ты думала? Ожоги, да еще такие, как у него, бесследно не исчезают. А выжженные глаза ни один волшебник, каким бы сильным он ни был, восстановить не сможет — не было еще такого в истории нашего мира. Это под силу только богу. Но, как ты сама понимаешь, если его искалечил божий гнев, то помощи оттуда, — он неопределенно кивнул куда-то вверх, — ждать не приходится.
— И ничего нельзя сделать? — боюсь, в моем голосе явственно звучали с трудом сдерживаемые всхлипывания.
— Я не знаю, — сочувственно промямлил Айлери. По-моему, он уже раскаивался, что завел этот разговор. — Давай подождем. Обычно "доспехи" сами делают все возможное, а дальше — уж как получится…
Я резко отвернулась, изо всех сил прикусив губу — непослушные слезы, закипавшие в глазах, никак не удавалось сдержать и мокрые дорожки уже скользили к губам, заставляя почувствовать соленый вкус отчаяния.