Спать не хотелось, и я уныло поплелась к золотым залежам. Хоть займу руки работой, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Айлери с явной неохотой плюхнулся рядом.
Некоторое время мы все так же молча перебирали драгоценности, но скоро я не выдержала. Впервые за все это время присутствие фея меня раздражало. Его напряженное молчание было хуже всех разговоров о печальном будущем нашего постояльца.
— Шел бы ты спать, — как можно мягче обратилась я к парню.
— Наколдуй мне лучше краски и холст, — жалобно попросил фей, — что-то мне не по себе. Может, начну рисовать и смогу отвлечься.
Хорошо ему, знает способ отвлечься, — подумала я, привычно представляя требуемое. Мне же не удавалось избавиться от видения лица с пустыми выжженными глазницами, изуродованного чудовищными багровыми шрамами.
Машинально натянув на безымянный палец тоненькое колечко, я полюбовалась на украшение. Ну, хоть один перстень на женскую руку. Остальные я могла примерить разве что на большой палец, а носить — подвязав его веревкой. Все украшения, попадавшиеся в ходе поисков, были женскими, но только не кольца. Маленький многогранник, свисающий на ножке-черенке с тоненького ободка, переливался всеми цветами радуги. Слабый отзвук магии, скорее всего, был следствием соседства с волшебными предметами: никаких образов колечко не выдавало, как я не напрягалась. Ну и ладно — оставлю себе украшение. Должны же быть у девушки мелкие радости.
Что-то надоело мне перебирать эту гору — все равно мысли настойчиво возвращаются к больному. И убедить себя, что мне нет дела до судьбы совершенно незнакомого мне человека, не получается, хоть ты тресни. Пойду лучше посмотрю, что там изобразил наш непризнанный гений. Уж что-что, а рисовать у него получается здорово.
Но и Айлери никак не походил на художника, наслаждающегося творческим вдохновением. Нахмурившись, он недовольно рассматривал картину. Изредка он бросал недоуменный взгляд то на холст, то на собственные руки, будто сомневаясь, он ли сам нарисовал подобное безобразие. И я его понимаю — картина совсем не походила на те, которые он нарисовал раньше. Художник словно с вершины отдаленного холма смотрел на небольшую крепость, обнесенную высокими стенами, а ней — тонущие в клубах едкого дыма деревянные дома деревушки. Поля за ней погибали во вздымающемся в небо пламени, рев которого, казалось, был слышен и здесь. На полотне не был изображен ни один человек, но ужас людей, попавших в это пекло, проступал в каждом мазке, каждом штрихе и линии.
— И что это у тебя получилось? — преувеличенно бодрым голосом поинтересовалась я. Все-таки творческие люди — весьма впечатлительные ребята. Напугал меня грустными предсказаниями, а теперь, бедняга, и сам не может отделаться от жутких картин.
— Я хотел нарисовать свой дом, — напряженным голосом выдавил Айлери. — Мой дом, каким он был утром, когда я впервые после поступления в Академию приехал навестить родных. Утром, а не ночью, да еще в зарнице пожара. Я думал об одном, а рука сама вырисовывала этот кошмар. Мне страшно так, будто это все происходит на самом деле, — от напряжения он стиснул кисть так, что деревянная ручка, жалобно хрустнув, сломалась.
А ведь, как ни глупо это звучит, это может быть правдой! Парень сам не знает своих магических способностей. Возможно, они как раз и проявляются в его картинах — ведь смог же он превратить нарисованную улицу в реальность.
Мы появимся как радостный долгожданный сюрприз.
А. Линдгрен
Нам надо туда. Немедленно. Но что делать с нашим больным? Не тащить же его за собой. Неизвестно, что там происходит на самом деле. Но и бросить его здесь одного я не могла себя заставить за все сокровища мира. Маниакальная уверенность, что стоит его покинуть без присмотра хотя бы ненадолго, и с ним случится несчастье, посещала меня всякий раз, когда я хоть ненароком думала о парне.
— Значит, идем все вместе, — озвучила я свою мысль. И с каких это пор я не замечаю, когда начинаю говорить вслух? Этот мир явно плохо сказывается на моих нервах.
— Прямо сейчас? — уточнил явно обрадованный фей.
— Нет, через неделю, когда на твоей картине останутся только головешки! — вызверилась я. Как борются с пожарами кроме как огнетушителями, я не знала, но зато, я знаю, как он выглядит, и могу сделать поток пены практически бесконечным. Надеюсь, управимся.
— А этого куда? — кивнул вдохновленный Айлери в сторону гроба.
— Берем его с собой, — скомандовала я, в мгновение ока водружая хрустальный ящик вместе с его содержимым на тележку, в которую обычно запрягают осликов. — Быстро, превращайся обратно во льва — будешь первым вьючным хищником, — командовала я, одновременно одевая на шею больного синий камень.
— Зачем? — неизвестно, что именно волновало фея, но ответить можно разом на все "зачем".
— Затем, что там наверняка есть люди. Они и так в стрессе. Думаешь, человек с головой льва и мумия в хрустальном гробу, поднимут им настроение?
— Не знаю, возможно, это покажется им забавным, по сравнению с происходящим, — огрызнулся Айлери, скорее чтобы хоть что-то сказать, чем реально возражая. — В таком случае, тебе тоже было бы неплохо переодеться во что-то более приличное. Знаешь, у нас не принято, чтобы дамы одевались так, — он критически осмотрел мои джинсы и топ. — Не знаю, как там мой внешний вид, но ты произведешь фурор посреди любого стихийного бедствия.
— Так лучше? — я накинула на плечи балахон, который тут же превратился в невзрачное серенькое платьице, закрывающее щиколотки.
Сфинкс, несколько удивленный моей покладистостью, лишь кивнул в ответ и занялся делом.
Я же тем временем усиленно придумывала, как замаскировать больного. Так, вот это, по-моему, в самый раз! Передо мной лежал благообразный старичок весьма преклонных лет. Не думаю, что кого-то удивит дедушка в гробу. Всяко в жизни бывает. Недовольно встряхивая крыльями, ко мне подошел сфинкс.
— Это бесполезная трата времени, без ключа… — взглянув в гроб, Айлери прервался на полуслове. — Ты все-таки нашла его!
— Кого? — хотя до меня уже начало доходить. Маскируя нашего пациента, я совсем позабыла наш предыдущий разговор, как и то, что же мы так долго разыскивали в горе золота. С этими нервами я превращаюсь в склеротичку. Но получилось же!
— Ух, ты! — влажный нос льва ткнулся в украшение на моем пальце. — Честно говоря, я не очень верил, что оно существует в действительности. Мне казалось — это что-то из области легенд.
— Так это и есть ключ? — я поднесла руку к самым глазам. — Но я не вижу в нем никакого волшебства.
— И ключа не видишь?
— Нет, — я еще раз внимательно осмотрела ободок кольца, тщательно всмотрелась в камешек, но ничего нового не увидела.
— Но, что-то же ты должна видеть. Может быть, ты неправильно смотришь? — настойчиво допытывался сфинкс.
— Не знаю, правильно или неправильно. Обычное колечко с камешком на ножке, — ну чего он пристал? Нам торопиться надо, а он: видишь, не видишь.
— Так это и есть ключ! — ну и зачем столько восторга? Этот камешек в виде сморщенной черешни на черенке — это ключ? Не хотела бы я увидеть их замки.
— Все, хватит болтать, — решительно пресекла я дальнейшие восторги. — Впрягайся в тележку — поехали.
Айлери беспрекословно всунул лохматую львиную башку в хомут, я положила руку на его спину и вгляделась в картину.
Странно, вроде бы до пожара ой как далеко, но горький дым мгновенно набился в нос и резью отозвался в глазах.
— Ой, мамочки, — не то всхлипнул, не то простонал Айлери.
Действительно, ой. Огонь полыхал по всем полям до самого горизонта. Черные клубы дыма тучами поднимались в небо. По дороге, ведущей к замку-крепости, подгоняя испуганно мычащих и блеющих животных, бежали люди. Даже отсюда в отсвете пламени можно было разглядеть ужас на лицах несчастных погорельцев.
— И с кем воюем? — осторожно поинтересовалась я. В поле зрения вражеских войск пока не видно, но Айлери, как местный должен знать предполагаемого противника.
— Да ни с кем мы не воюем! — возмутился фей. — Из всех недоброжелателей — сосед за рекой. Да и ссора у нас пустяковая — не поделили лужок у рубежа. Спорили о том, чей он еще наши прадеды, а в этом году мой старший брат узаконил наши права. Сосед, конечно, обиделся, но чтобы войной…
— Не знаешь ты людей. В нашем мире, по крайней мере, поводом к войне служили предлоги и более незначительные.
— Почему ты вообще решила, что это война, а не простой пожар?
— Ага, и крестьяне, вместо того чтобы гасить родные дома и тушить огонь на полях с безумными лицами спасаются за стенами крепости? Я, конечно, девочка городская, но в жизни не поверю в такое.
— Возможно, ты права. Так мы идем?
— Куда мы денемся. Только не забывай по сторонам посматривать, — не хотелось бы нарваться на засаду. Одно дело выступать в роли самодеятельной пожарной команды, и совсем другое — воевать с поджигателями.
Легкой рысцой сфинкс, впряженный в тележку, двинулся вниз. Я следовала быстрым шагом, настороженно всматриваясь в черноту дыма. Мы уже спустились к подножью холма, когда, наконец, увидели причину беспорядка. Правда, для того чтобы его рассмотреть, напрягать зрение не было никакой необходимости.
Больше всего это напоминало классическое изображение тираннозавра, если бы тому вздумалось обзавестись крыльями и дышать огнем. Застыв на месте, я с недоумением рассматривала странное чудовище. Нелепо балансируя крыльями, нетвердой походкой вразвалку рептилия возникла из клубов дыма, словно галлюцинация обкуренного наркомана. Временами громко икая, она извергала струи пламени и тут же, словно поперхнувшись, закашливалась, выплевывая огненные шары. Создавалось впечатление, что тварь абсолютно пьяна.
— Это и есть ваш дракон? Как ты там говорил — гнев божий?