— А почему? — не утерпела я.
— Не знаю, — Алекс безразлично пожал плечами. — После было придумано много объяснений, но я думаю, что как-то надо же было назвать эти земли. Чем эти обозначения хуже других? Если бы их поименовали как-то иначе, сейчас спорили бы и по этому поводу. Юный мир был полон магии, люди, населяющие его — запуганы и наивны, и боги не придумали ничего забавней, как научить людей пользоваться окружающей их силой.
— Именно они стали первыми учителями людей, — в этот раз не выдержал Айлери.
— Учителями? — покривился колдун. — Скорее — люди стали их подопытными. Мир стал полигоном, на котором отрабатывались сила и умения. Но, каждый из богов пытался превзойти другого, не считаясь с количеством людей, которые погибали в этом противостоянии.
— Я не понимаю, — неожиданно для себя я прервала повествование Алекса. Тот с видимым удовольствием приготовился выслушать мой вопрос. А вот мне пришлось помучаться, чтобы его сформулировать. — Я не понимаю, какое может быть дело неким могущественным существам до жизни и судеб простых людей. Они должны представляться им муравьями под ногами. Возможно, любопытно на досуге прилечь у муравейника, наблюдая копошение насекомых. Но мало кому придет в голову пытаться научить их строить дома, жить по-человечески, да еще и посвятит этому все свое время без остатка.
— Ты права. Возможно, поначалу это было не более чем забава. Но выяснилось, что вера людей увеличивает могущество этих существ. Иногда мне кажется, что их изначальное могущество не было большим, чем то, которым мы владеем сейчас. Но в то время людям-муравьям они казались почти всемогущими. А они сами попали в ловушку собственных амбиций. Они были не в состоянии покинуть этот мир — без поклонения людей, населявших его, они потеряли бы большую часть своей силы. А отказаться от дармового могущества они уже не могли. И каждому показалось, что, отвоевав земли соперника, он наконец-то овладеет всей мощью магии. Это такой соблазн — стать всесильным! Эти хитрецы задумали обмануть друг друга. На своей земле они оставили по частице своего сердца, которое помогло бы им возродиться в случае поражения. И — грянула битва! Она едва не погубила этот мир. Они были равны, и оба погибли в этом сражении. Вместе с ними погибла половина населения, но это уже было не важно. Оставшиеся не смогли забыть своих богов. Живая плоть, которую те оставили перед боем, превратилась в камень — совершенно белый и непроницаемо черный. А еще неизвестно откуда появились Ледяные Чертоги. Они были обнаружены случайно, спустя очень много лет, когда сам приход богов и ужасное сражение уже было легендой. И тогда же был обнаружен еще один "подарочек" — Радужная Сфера. Это было воплощение той самой силы, о которой мечтали боги.
— Какого из двух? — интересно, куда в таком случае делась сила второго?
— Этого никто не знает, — усмехнулся Алекс. — Известно лишь то, что, овладев этой силой, можно самому стать богом. Но только одной части мира — вторую надежно ограждал от вторжения тот самый камень.
— А откуда взялся дракон? — история замечательная, но отсутствие в ней дракона меня совершенно сбило с толку.
— А ты еще не поняла? В гневе и ярости бог превращается в дракона. Правда, когда он принимает этот облик слишком часто, Радужная Сфера возвращается в Ледяные Чертоги. И может прийти другой Претендент. Сила Сферы защитит его от гнева дракона, но стать богом он сможет, лишь победив того в бою. Вот такая вот история. Узнав о такой возможности, многие бросились в Ледяные Чертоги. Некоторыми владела честолюбивая жажда власти — безраздельно владеть половиной мира — неплохая реализация самых амбициозных планов, другие были мечтателями, желавшими сделать мир лучше. По своему разумению, конечно. Говорят, нынешний бог, в свою бытность человеком, был как раз из таких. Его странные сны и фантазии, которыми он щедро делился со своими друзьями, восхищали и удивляли даже видавших виды волшебников. Правда, последние его идеи едва не сделали из него изгоя. Ему, видишь ли, приснилась ужасная война, возникшая по вине какого-то перстня. Он так рьяно бросился уничтожать все кольца, имеющие в себе хоть каплю магии, что его чуть не объявили сумасшедшим. Но очень скоро, он изменил свое мнение на противоположное. Объяснив, что если перстень будет принадлежать белому магу, это спасет мир, он сам принялся собирать волшебные перстни…. Один бог сменял другого, но каждый из них, в конце концов, становился безраздельным тираном при помощи драконьей ипостаси уничтожающий неугодных. Пока в этом мире есть Радужная Сфера, черное сердце давно ушедшего бога хранит нашу землю. Если ты победишь дракона в сражении — станешь богиней моей земли и наступит время работать белому камню, — Алекс слегка напряженно улыбнулся.
— Значит, все-таки можно владеть силой Сферы, но не стать драконом? — пришло время задавать вредные вопросы, но меня волновали именно они.
— Никто из тех, кто становился богом, не задавался таким вопросом. Знаешь, когда владеешь силой, сложно удержаться от ее использования.
— Хорошо, это я поняла, — бить себя кулаками в грудь и заверять, что я не собираюсь становиться богиней, я не стала — надеюсь, это и так всем понятно, — а если дракона убьет человек, не владеющий силой Сферы?
— Ты думаешь, может сыскаться такой безумец? — несмотря на шутливый тон, колдун усмехнулся как-то уж очень невесело.
— А все-таки?
— Тогда новому богу придется не слишком весело — его не допустит ни черный, ни белый камни. Ему придется довольствоваться Ледяными Чертогами.
— Любопытно. Значит, если бы сейчас нашелся безумный храбрец, решивший сразиться с драконом, это был бы колдун?
— С чего ты так решила? — мне показалось, или он напрягся, выслушивая мое предположение?
— А кто еще был заинтересован, чтобы на его землю не пришел новый бог? Да еще подозревая, что это будет леди Мейтэль — дамочка и раньше обладала не сахарным характером, а, став богиней, проявила бы себя в полную силу.
— Может, у кого-то из фей появился большой зуб на дракона? — лукаво предположил Алекс, кивнув на Айлери. Тот лишь обиженно фыркнул, но возражать не стал.
— Насколько я понимаю, никто из Светлых Земель не поднимет руку на божий гнев. А, кстати, — я вспомнила о том горе-драконе, который безобразничал во владениях, принадлежащих семье фея. — Я видела дракона вблизи — зрелище впечатляющее, но потом он превратился в местного алкоголика.
— Поэтому так часто и путают дракона и так называемый божий гнев. Часть могущества временно получает человек, обуянный ненавистью, злобой или жаждой мести. Он превращается в тот образ, каким сам представляет дракона. Поэтому божий гнев практически всегда имеет разный облик и никогда не может взлететь — у него для этого просто не хватает сил. Чаще всего это достаточно большая и зубастая образина, пышущая огнем. Победить такого достаточно несложно, но чаще всего жители, ставшие жертвой нападения, предпочитают лишиться имущества, а не бороться с "драконом", — еще одна загадка разгадана. Я хотела вернуться к теме колдуна-драконоборца, но почему-то не стала. Если я все правильно поняла, это мог быть кто-то из тех, портреты которых я видела в Черной башне. В последний мой визит не хватало двух портретов — Алекса и того колдуна, что задолжал мне обещание. Алекс потерял силу, но с совершенно целыми глазами, да и шрамов от ожогов на нем не видно. А признаваться, что испытывала к тому парню какое-то странное чувство, понять которое не смогла и сама, мне было неловко.
— И как же мне избавиться от силы Радужной Сферы? — задала я самый главный вопрос.
— Не знаю. Насколько я помню, всех остальных претендентов волновал прямо противоположный вопрос, — колдун ласково взъерошил мои волосы.
Значит, моя пещера и есть те самые таинственные Ледяные Чертоги. И кому взбрело в голову их так назвать? Ничего, похожего на лед, я там и в глаза не видела. Ну, если они умудрились серое строение назвать Черной Башней… Может быть, в этом мире много дальтоников? Незаданные вопросы шевелились в голове, как сплетающиеся в весеннем угаре гадюки на прогретом солнцем камне. И точно так же, как невозможно отличить, кому из гадов принадлежит голова и хвост, в этой мешанине мыслей невозможно было выделить те, что требуют немедленного разрешения.
— Вот чего я никак не могу понять, — задумчиво протянула я, любуясь на разомлевшего сфинкса.
— И чего же?
— Вчера на нас напал дракон, чуть позже — господин Ректор решил пообщаться, а сегодня — тишь да гладь. Мы сидим прямо под открытым небом, а до нас словно никому и дела нет! Или это какое-то заколдованное место?
— Да нет, место, что ни есть самое обычное. Пойми, дракон убедился в твоем существовании, и теперь будет ждать вызова на бой — все равно он ничего тебе сделать не сможет. А Ректор… Он блокировал твою силу, по его мнению, ты уже ничем не угрожаешь его богу, следовательно, смысла тебя травить дальше не слишком много. Физически убить тебя невозможно, силу не заберешь. В общем — полный тупик. Да и нет у него столько людей, чтобы планомерно обыскивать все королевство в поисках тебя.
— Раньше им люди и не требовались. Накинули сеть из нитей и вытянули золотую рыбку, — отчего-то при мысли, что я стала неинтересна, мне стало ужасно обидно.
— Какие нити? — встрепенулся колдун. Ну вот, неужели и он их не видит?
— Видимо, я таким образом вижу магию, — попыталась объяснить я, но кроме недоумения на его лице ничего не отобразилось. — Ладно, последний вопрос на сегодня: вы чего со старушкой не поделили?
— Ты ошибаешься, — и кто его учил так бездарно врать? У нас школьники в первом классе и то это делают лучше. Губы напряглись, пытаясь удержать легкомысленную улыбку, а желваки так и играют, глаза суматошно ищут зацепку где-то в густой траве под ногами. — Она возражает против моего плана отвезти тебя в Темные Земли, — наконец сдался он.
— Почему? — повернулась я к привидению. — Я и сама собиралась туда. Может, ты просто сама не хочешь покидать родные места? Так прямо и скажи. Мне будет грустно с тобой расставаться, но тянуть тебя за собой против воли я тоже не собираюсь. Но надо же мне разыскать волшебника, задолжавшего мне желание — я свою часть сделки выполнила!
— Ну, уж нет! — старуха так воинственно выпятила вперед челюсть, что едва не выронила трубку. — Я тебя ни за что не брошу! В Темные Земли, так в Темные Земли!
— Спасибо, — была бы возможность — расцеловала бы вредную бабку!
— Кстати, насчет желания, которое касается твоего друга. Его можно выполнить прямо сейчас, — Алекс с наслаждением посмотрел на наши ошарашенные физиономии. Еще бы! Даже Айлери, пребывавший после завтрака в состоянии блаженной нирваны, подпрыгнул из положения лежа так, что едва не достал до ветвей.
— Ты, хочешь сказать, что к тебе все-таки вернулась магия?
— Нет. Но, даже в таком случае я не смог бы выполнить чужой заказ. Мы воспользуемся волшебством фей, — окончательно нас заинтриговав, колдун нарочито медленно порылся в карманах куртки, упорно делая вид, что не может в этой бездне ничего найти. А когда мы были готовы самостоятельно вывернуть не только его карманы, а и его самого, наконец, достал искомый предмет. Им оказался тот самый скомканный листок бумаги, который я заметила у него накануне.
— Что это? — Алекс протянул мне бумагу. Изнемогая от нетерпения, Айлери заглянул мне через плечо, щекоча щеку лохматой гривой.
Половину листа занимали наши портреты, а внизу — "сто золотых за поимку опасной колдуньи, похитившей ученика Академии фей". Удивительно, в этом мире, не познавшей искусства фотографии, умудриться достигнуть такого портретного сходства! Я будто бы заглянула в зеркало. А Айлери… Я будто воочию увидела растерянного парня, собирающегося броситься на меня с мечом. До чего же похож! Я уже успела забыть, как он выглядит в человеческом образе. Не называть же человеческим то безобразие в три метра высотой и мускулатурой стероидного качка. Пародия на дядьку Шварца, а не нормальный парень. Интересно, сто золотых — это много или мало? Что за мысли лезут мне в голову? Теперь понятны странные вопросы Алекса, когда он вернулся с прогулки по городу. А ведь об этой бумажке нам сказала еще мама Айлери. А мы даже не удосужились на нее глянуть. Надо же быть такими растяпами! Я повернулась к фею, чтобы поделиться этой мыслью и только сейчас заметила, что мое ухо уже ничего не щекочет.
— Айлери! — Теперь пришла моя очередь виснуть на шее парня.
Обнимаясь, мы катались по траве под взглядами неизвестно чего хмурящегося Алекса и одобрительные улыбки горгулий и привидения, неизвестно почему злорадно поглядывающей на колдуна.
— Может, будем уже собираться? — ворчливо спросил Алекс, старательно изучая облачность. Он что, ревнует?
Его слова стали сигналом для дисциплинированных горгулий — девчонки засуетились, собирая остатки еды, которую мы в порыве радости умудрились разнести по всей полянке. Айлери, еще раз меня стиснув, неохотно присоединился к ним. Я пошла в дом. Собирать-то, по сути, и нечего: закрепить на поясе кошель с артефактами — вот и все сборы.
Если верить солнцу, со времени нашего отлета прошло часа три-четыре, не больше. А если судить по моим ощущениям, то минула, как минимум, вечность. Ноги затекли, болели ребра, в общем, я чувствовала себя тюбиком из-под зубной пасты, который рачительная хозяйка сминала и скручивала во все стороны, добывая последнюю каплю содержимого. Я с облегчением растянулась на мягкой травке. Теперь я в полной мере оценила безопасность и комфорт современных самолетов. Бледный, почти под цвет окружающей зелени Айлери вывалился из рук Хранительниц и, зажимая рот рукой, бросился в плотные кусты, кольцом окружающие полянку, на которой мы устроили привал. Алекс, выглядевший до отвращения бодрым, проводил беднягу насмешливым взглядом. Ему, наверняка, не привыкать к такому способу передвижения. Хотела бы я посмотреть, как он выглядел после своего первого полета!
Начать с того, что на нас троих приходилось две — три Хранительницы, принимавших непосредственное участие в транспортировке. Когда горгулья, несущая свой груз, уставала, она просто перебрасывала поклажу своей напарнице прямо в воздухе. Каюсь, когда меня, словно баскетбольный мячик, швырнули таким образом впервые, я заорала так, что оглушенная Хранительница едва не выпустила меня из рук. Убедившись, что ронять или сбрасывать, как ненужный балласт, меня никто не собирается, я стала чувствовать себя уверенней. И даже получала от "аттракциона" некоторое удовольствие. Если бы не воистину железная хватка Хранительниц, заставляющая мои ребра подозрительно трещать, возможно, некоторое время я была бы даже счастлива от такого развлечения. В конце концов, у меня затекла шея, которой я крутила в попытке рассмотреть хоть что-то внизу, затем я перестала чувствовать спину, ноги и… все остальные запчасти, присутствующие в человеке. Хорошо, что с морской болезнью я, как с ветрянкой, попрощалась еще в глубоком детстве. Я покосилась на сладко потягивающегося колдуна. И зачем он, спрашивается, накормил нас завтраком? Чтобы пронаблюдать, когда мы с ним расстанемся — в процессе полета или позже? А если бы кто-то из нас попал на Хранительниц? Вряд ли крылатые девы пришли бы от этого в восторг! Хотя, отговорить Айлери от еды, даже объяснив, чем это грозит, вряд ли бы удалось.
Лежать в тенечке, конечно, весьма приятно, но неплохо было бы все же немного размяться. Не знаю, сколько нам еще предстоит провести в воздухе. Хотелось бы, чтобы к этому времени я чувствовала себя более живой, чем в данный момент.
— Ты, куда? — встревожено встрепенулся Алекс, когда я решительно направилась вперед.