- Чего беситься-то, - пожала я плечами, - если он все равно...- прикусив язык, я замолчала, а ребята вытянули шеи, ожидая продолжения. - Пошли стрелять, а то будем мести от угла и до ужина!
Парни засмеялись, оценив шутку по достоинству, обстановка немного разрядилась и время пошло.
Михель появился на дворе уже во второй половине дня, хмуро осмотрел мишени, попенял за промахи и отпустил ребят восвояси.
- Марта, а ты куда пошла? - тон у него был уже более менее спокойный и я облегченно вздохнула - выдохся.
- Как куда? Помыться пойду, вот только ...
- Арбалет унеси и приходи к воротам, поедем вдоль стены осмотр делать, - и в ответ на невысказанный вопрос, добавил, - его светлость приказал кое-где подновить стену, осмотрим ее, а потом каменщиков пригоним. Лошади уже оседланы, я жду тебя.
За ворота, кроме меня и Михеля, выехал Юнг и Зайдель, которому эта поездка не нравилась чрезвычайно, но отказаться он не посмел, зато очень хорошо усматривал выпавшие камни и будущие трещины. Они обсуждали втроем, с какого места надо начинать ремонт, откуда подтаскивать камни, как ставить леса, а я прислушивалась к их разговору, отмечая про себя, что Юнг почти не разбирается в строительстве, зато Рихтер и Зайдель явно нашли друг друга, так быстро и легко они общались между собой.
Когда солнце начало заходить за самую высокую гору, мы повернули обратно и Михель поехал рядом со мной, все еще рассматривая стену.
- Что ты обо всем этом думаешь?
- Я не строитель, но ремонт стен должен производиться не тогда, когда от легкого толчка выпадают камни, а когда начинают проявляться первые трещины. На это уйдет меньше сил и времени, да и ворочать тяжеленные камни на такую высоту страшновато.
- Я не о ремонте стен говорю, Марта. Что ты думаешь о визите его светлости Теодора в Штальзее и Кронберг?
- Думаю, что ему было любопытно пообщаться со мной, как с участником некоторых событий, но дальше этого дело, надеюсь, не пойдет. Ты же знаешь, как легко возникает интерес в соответствующей этому обстановке, и как легко он пропадает, когда эта обстановка меняется или между ними ложится огромное расстояние. Курортные и романы и разговоры в дороге потому так часты, что все вокруг предполагает именно это - флирт и сплошное веселье. Очень редко случается, что это перерастает во что-то более серьезное. Мы возвращаемся в обыденную жизнь и все случившееся в отпуске кажется далеким и туманным, никак не вписывающимся в наши заботы и планы. Его светлость немного развлекся, совершив выход из царского поезда на захолустной платформе, а теперь он опять погружен в политику и занят совершенно другими вопросами, нежели волновали его здесь. Он получил свое кольцо, мы лицезрели правителя сей земли, все довольны и счастливы. Считай, что он был тут в отпуске, вот и все.
- Как он тебе показался?
- Умный, но других на этом месте и не бывает. Обходительный, но это воспитание. Быстро соображает, значит, не пропил и не прогулял все мозги. Попугал он меня изрядно, когда начал гнуть о моем долге перед покойным мужем, я уж конкретно испугалась, что он меня выдаст в Айзенштадт. Потом, правда, оказалось, что он хотел услышать мои оправдания по этому поводу, а мне не хотелось вытаскивать всю грязь, которой меня поливала Клодия, вот я и промолчала.
- И тебе он даже нисколько не понравился как мужчина? - вроде бы обыкновенный вопрос, но что-то в нем прозвучало не так, как обычно.
- Наши разговоры с ним больше напоминали допрос, только в более мягкой форме. Отказаться от бесед я не могла - приглашения от его светлости больше напоминали завуалированные приказы, но грубости я от него не видела. Провожал он меня до комнаты не один, а в сопровождении фон Дайница, так что здесь исключены всякие слухи и нелепицы. К тому же они здесь чрезвычайно пекутся о своей чести и чистоте аристократической крови, так что надо быть последней идиоткой, чтобы строить какие-то планы на его светлость. Я же тут как Буратино - бездомная, беспаспортная и беститульная, имею только то, что есть в голове.
- Ну, положим ты уже не бездомная, пока я что-то тут могу, ты из Штальзее не уйдешь. Про Буратино - это ты здорово придумала, - рассмеялся Михель. - Действительно, мы без титулов тут никто! Да, а как Теодор с тобой попрощался, что сказал?
- Сказал, прощайте, фрау Марта, хотел бы задержаться, но мне пора ехать. Руку поцеловал, приобнять пытался, на лошадь сам подсадил...вроде все.
- Видел, как он вокруг тебя увивался, - дернул щекой Рихтер. - Хорошо, что уехал, теперь он не скоро в этих краях появится. Мы же на самом краю его земель, не наездишься к нам, да и нет в этом необходимости.
- Он еще о тебе расспрашивал, - невпопад брякнула я, вспомнив причину расспросов. - Как ты вел себя в Кронберге, когда искали кольцо, как руководил поисками, что говорил, когда лег спать...ну и все прочее.
- Когда лег спать? Давай с этого места поподробнее, почему это он вдруг начал этим интересоваться?
- Не знаю. Я же тогда сидела у костра, потом подошел Конрад и мы поговорили с ним немного, он принес мне одеяло и ушел, а ты ходил где-то в темноте, обсуждал с Карлом или Гунтером, где что искать, поэтому я и не видела тебя. Но ты же был не один, ничего так не прятал и кольцо нашел, так что я ничего плохого о тебе не говорила, не бойся! Наоборот, все о деле только. Что-то опять не так?
- Не знаю, - он помрачнел на минуту, - но мне это непонятно. Будем надеяться, что мои опасения рождаются на пустом месте.
За ужином Михель вел себя вполне нормально и вскоре трапезная потихоньку стала заполняться обитателями замка, которые поначалу топтались за дверями, делая друг другу знаки, а потом проскальзывали за столы, напряженно наблюдая за поведением начальства. Начальство сидело во вполне благожелательном настроении, обсуждало будущий ремонт стен с Зайделем, Юнгом и Конрадом и не изволило гневаться.
Мимо того места, где сидела эта четверка, проскочили мышками служанки и потихоньку расселись на своем конце стола без обычного хихиканья и взвизгиванья. Но несмотря на такое поведение, всем было ясно, что гроза миновала и через день-другой все вернется на круги своя.
После ужина Михель забежал ко мне с неизменной бутылкой розового и мы пообсуждали с ним будущий ремонт стен более подробно. Точнее, он рассказывал, а я слушала, потягивая вино из мутного стакана. Предстояло решить целую кучу организационных проблем - в какие деревни ехать за каменщиками, кто будет делать леса, где будут жить эти строители и чем питаться. В этих вопросах должны были помочь старосты деревень, знавшие своих жителей лучше, чем кто бы то ни был. Зайдель уверял, что много народу здесь и не надо, чтобы они не мешались друг другу и обещал к завтрашнему вечеру представить свой расчет по требуемой рабочей силе, чтобы послезавтра с утра уже можно было выехать по деревням.
- Много народу брать не будем, - Рихтер уже устроился у меня на кровати, закинув руки за голову, - предпишем, сколько надо привезти стволов для лесов, сколько надо камней, кого-то поставим на перетирку раствора, чтоб время не теряли, пока остальные будут свою работу делать. Теодор еще замахнулся на строительство моста через Эдер, точнее, мост уже строится, но слишком медленно, вот он хочет ускорить этот процесс, тогда в казну сразу потечет хороший доход. Знаешь, сколько можно на этих пошлинах денег срубить? Пока что все пользуются старым деревянным мостом, но он на ладан дышит, а по новому каменному народ так и попрет через нас!
- А я так и не увидела ни сам Эдер, ни мост через него, - посетовала я, вспомнив, как меня везли из Гедерсберга Ульф с Хоганом.
- Да какие вопросы, поехали со мной, посмотришь! - обрадовался Михель. - Когда еще увидишь, как голыми руками строят мосты и замки? Хочешь, заедем к тому хозяину, у которого вы останавливались тогда?
- Зачем это?
- Да попугаешь его, развлечешься, и я с тобой на пару повеселюсь. Да не думай ты ничего такого, никто ему кровопускание делать не собирается, как вы в той деревне устроили с Куртом.
- Мне теперь до самой смерти все будут поминать, как мы козу тащили и двух кур, - проворчала я, правда, весьма довольная, что гроза пролетела и наши отношения восстановились и даже чуть потеплели.
- Понятно, над чем тогда так ржали Дайниц и все остальные, - усмехнулся Михель, - когда я приехал. Развлеклись за твой счет преизрядно, таких историй, как ты им рассказывала, наверняка еще слушать не приходилось. Слушай, а почему бы тебе не приходить на ужин в платье? Днем можно и в штанах ходить, верхом в платье не поездишь, согласен, а вечером переодевайся...тебе все-таки в нем лучше, чем в мужской рубашке!
Два дня пролетели, как будто их и не было. В первый почти до полуночи мужчины обсуждали, сколько надо людей, лошадей и телег для задействования в ремонтных работах, споры у них были аналогичны нашим производственным совещаниям, разве что сигаретный дым не курился до потолка и кофе не лилось рекой. К их спору прислушивались остальные стражники и мало-помалу к комитету по ремонту присоединились Карл и Тромс, которые где-то что-то видели или слышали и даже подавали дельные замечания. Девицы, не дождавшиеся своих кавалеров, надули губы и ушли из трапезной, а баталия за столом была слышна даже в конце коридора у самой лестницы. На второй день с утра Михель, Юнг и Конрад с двумя солдатами поехали в две ближайшие деревни, разговаривать со старостами и вручать предписания о взятии внаем рабсилы. Вернулись они уже под вечер, уставшие и вымотанные донельзя, но крайне довольные тем, что им удалось выколотить под ремонт восьмерых человек.
Труди незадолго до их приезда зашнуровала мне платье и я уже перенесла ногу через порог залы, чтобы посмотреться в зеркало в полный рост, как услышала тяжелые шаги в коридоре, знакомые голоса, хлопанье дверьми и, подобрав юбки, поспешила в трапезную, чтобы услышать все новости из первых рук.
- Чуешь, Зайдель, как мы только стали въезжать в деревню, все тут же попрятались от нас, как кролики! - Юнг, раскрасневшийся и взлохмаченный, подтянул к себе миску с ужином и заглянул туда. - Можно подумать, что мы грабить приехали и староста Кирхшоффа нас впервые видит!
- Я его хорошо помню, когда он еще тощий был, как палка, - ухмыльнулся Конрад, сгребая подошедшую Клотильду к себе поближе, - это он как старостой пожил, так пузо себе наел и стал вести себя важнее его светлости. Ничего, и не такие обламывались, когда разбойники начинали вокруг деревни шастать, сами прибегали, только что не сапоги лизали, чтобы избавили от напасти! Я уже по его бегающим глазенкам видел, что наверняка какую-то шкоду замыслил, вот и послал Ульфа заранее с другой стороны деревни зайти...Клотильда, солнце мое, неужели ты сегодня опять мне положишь одной каши без куска мяса? Я же умру с такой еды и буду лежать прямо на твоей кухне ...неужели ты меня не пожалеешь?
- Болтун! - повариха беззлобно шлепнула Конрада по спине и вывернулась из его рук. - Тебя обделишь, как же...
- Клотильда, - Михель сделал суровое лицо, - не смей обижать мне герра Миллера, а то наказание будет сурово и жестоко!
- Это вы, герр Рихтер, других пугайте, - она с достоинством отодвинулась в сторону кухни, - а без меня вы тут и дня не продержитесь. Где это видано, чтоб мужчины сами себе готовили что-нибудь лучше, чем котелок каши на костре? Когда его светлость тут изволил задержаться, то кто, кроме Клотильды, мог еще угодить ему?
- Сдаюсь! - рассмеялся Рихтер, поднимая руки вверх. - Против тебя, Клотильда, у меня нет никакого оружия!
- Так вы все же выбили из старост тех, кто будет работать на ремонте стен? - Зайдель присел рядом на лавку, сложив руки на круглом животе.
- Конечно, выбили, - подтвердил Юнг, - я помахал ему предписанием от его светлости, сунул носом в большую печать и подпись, а потом отвел в сторонку и сообщил, что если он будет еще делать вид, что ничего не понимает, то пусть и не надеется, что стража поспеет в Кирхшофф, если туда заявятся мародеры из Айзенштадта или вылезут разбойники из леса.
- Я напомнил им про ту троицу в Шонгау, которые были пойманы прямо в селе и там же повешены, - равнодушно бросил Рихтер, скребя ложкой по дну миски. - Слухи расходятся быстро и староста уже знал об этом, но как всегда сделал вид, что не верит. Хорошо сидеть в своем доме, когда вокруг никто не покушается на твое имущество и семью, отдавая только подати и налоги. Зато стоит увидеть хоть одного разбойника с ржавым ножом, как они сразу начинают кричать, что мы ничего не делаем для их защиты. Конрад, помнишь, полгода назад через Эдер переправилась шайка, которая пряталась в лесу за Кюммелем? Все селяне молчали, как будто набрали в рот воды, девки носили разбойникам молоко и себя, а потом выяснилось, что они промышляли на дорогах и мы с ног сбились, пытаясь понять, кто грабит и убивает людей в округе. Жаловались во всех деревнях, мимо которых мы проезжали, кроме Кюммеля, что и навело нас на след.
- Помню я этих тварей, - презрительно бросил Юнг, - а еще больше помню, как девки по ним рыдали... всех тогда развесили на деревьях, даже не потащили никуда. Тот староста наверняка молчал бы до последнего, если бы рядом с Кирхшоффом такая же шайка обосновалась, да еще и приторговывал бы, продавая им жратву. Но как он не крутился, мы четверых выцепили, пусть собирают их к нам. Бабы орут, будто их резать собрались, девки воют... объяснили же всем, что берем только плотников и каменщиков чтобы стены подлатать, да куда там, крик стоял такой, хоть уши затыкай!
- Кто выл, а кто и радовался, - хмыкнул Конрад. - Трое-то мрачные стояли, а один, что помоложе, аж расплылся весь от радости, пока зачитывали бумагу от его светлости. Потом надо посмотреть, что за человек.