В конце концов Тхайла неохотно пришла к выводу, что старая, привычная ей жизнь разрушена до основания; слезами горю не поможешь - надо скорее вступать в новую, еще неизведанную. Уйти побыстрей, наверное, лучше для родителей, чем если она до последней минуты будет слоняться по округе. Самым напряженным для них временем года был сбор урожая кофе; Тхайла решила помочь им с уборкой и затем сразу же распрощаться. А пока - ведь начало лета не слишком перегружено заботами, и сейчас ее помощь не требуется, - она успеет нанести последний визит соседям и первым делом навестит сестру. Это будет ее первое посещение Дома Уайда и, вероятно, последнее тоже.
Как и подобает любящему отцу, Гаиб ответил известными нудными отговорками: дорога трудна и опасна, Тхайла может заблудиться, на пути могут встретиться недобрые люди, ее могут сожрать медведи, наконец! Фриэль же, как обычно, приняла решение дочери как должное. Она сказала, что с таким Зрением, как у Тхайлы, заблудиться невозможно, тем более - наткнуться на разбойников или насильников. Да и медведей в тех краях никак не больше, нежели в наших... Гаиб подумал и (как обычно) согласился с женой.
Однако ни слова правды не прозвучало: Гаиб и Фриэль чувствовали вину из-за того, что упустили дитя, злились, ибо не знали, в чем допустили промах, но одновременно испытывали облегчение .от того, что хотя бы некоторое время дочери не будет рядом, чтобы напоминать им об этом промахе, и вину за это самое облегчение. На таком близком расстоянии, когда все их заботы читались ясно, люди были для Тхайлы попросту невыносимы.
Визит в Дом сестры также не принес ей радости. Сам по себе Дом Уайда, спрятанный в прохладной тени огромных сучьев, оказался неплох. Воздух здесь был насыщен пьянящим ароматом кедрового леса, и, пожалуй, места спокойнее и уединеннее Тхайла не могла себе представить. Традиционные похвалы так и вспархивали с языка.
И все же, пробью здесь не более двух минут, Тхайла поняла, что задерживаться не станет. Шиила куда больше интересовалась своим новорожденным вторым сыном, чем полузабытой сестрой, а Уайд, напротив, заинтересовался ею куда больше, чем следовало. Его пальцы, казалось, были повсюду - точно надоедливые комары. Неутолимые эротические грезы Уайда наполняли собой воздух, подобно аромату деревьев или предостерегающему жужжанию пчел.
Уже через час Тхайла знала, что сестра жалеет о своем выборе. Уайд оказался никудышным добытчиком, лентяем и неумехой. Он охотился, когда следовало бы подумать об урожае; гонялся за женщинами, когда надо было возиться с рассадой, да и большую часть остального времени тоже посвящал этому увлечению. Шиила никак не выдала своих мыслей, но ее чувства были весьма красноречивы.
Вечером первого же дня Тхайле окончательно стало не по себе: она упомянула Колледж. Очевидно, Шиила никогда еще не говорила Уайду о том, что ее семья обладает Даром:, а тот вовсе не обрадовался, услыхав, что его детям тоже когда-нибудь придется стоять Стражу Смерти.
Одно было хорошо - услыхав о магическом таланте Тхайлы, он ненадолго оставил в покое ее колени, которые тискал под столом.
Тхайла выдержала это буквально раскалывавшее ей голову напряжение два дня и затем распрощалась. Даже дома было лучше, чем в Доме Уайда.
Полдень второго дня обратного пути застал Тхайлу совсем одну - она с трудом продиралась через высокую траву у берегов Большой реки. Троп здесь не водилось - пиксы предпочитали сидеть дома и редко куда-нибудь выбирались. Тхайла сторонилась колючих кустов и, спотыкаясь о корни, пробиралась сквозь заросли бамбука. Солнце пекло немилосердно.
Где-то справа от нее, за непроглядной стеной тростника, река петляла по долине, темная и загадочная: говорили, в ней полно ужасных крокодилов. И еще змей... Край леса, подступавший слева, казался даже опаснее, но над верхушками деревьев светились затянутые голубой дымкой скалистые вершины Прогис-та. Они-то и были единственной частью пейзажа, знакомого девушке из предгорий.
Прошлой ночью она останавливалась в Доме Шуума, где доброжелательная пожилая пара, уже распро щавшись со своими детьми, с радостью предоставила Тхайле ночлег. Сегодня она надеялась уснуть дома, на куче листьев папоротника, и путь ее был неблизок.
Тхайле было жарко, она устала от долгой дороги. Ноги болели, ступни жгло, а мошкара сводила с ума. В засушливые сезоны в предгорьях тоже бывало жарко, но полдень в долине оказался самым суровым испытанием. Все разумные люди, сбросив одежду, отдыхали сейчас в тени...
В привязанном к поясу мешочке лежало несколько толстых ломтей хлеба и увесистая куриная ножка, которыми великодушно снабдили ее в дорогу Шуум и его добрая жена, но есть не хотелось. Мысли девушки вновь занимала незримая угроза Колледжа. И еще одно беспокоило Тхайлу - что рассказать родителям о Шииле? Фриэль не обманешь.
Как бы там ни было, сейчас ее больше занимало собственное Зрение. Впереди кто-то был и приближался, излучая радостную улыбку. Тхайла уже примерно час видела ее (или его) и очень хотела встретиться с этим "кем-то" и выяснить, что же такого веселого и радостного можно найти на берегу Большой реки в такой безветренный, удушливый день. Сейчас это казалось ей куда более интересной загадкой, чем все ее заботы, вместе взятые.
Жаль только, что они не шли в одну сторону, и потому не смогли бы продолжать путь вместе; увы, Тхайле не удастся разделить эту непонятную радость... Но они ведь шли навстречу друг другу - и обязательно встретятся!
Незнакомцы бывают разные; девушка, путешествующая в одиночку, нигде не может чувствовать себя в полной безопасности от всяких злодеев. Тхайле риск такой встречи казался чем-то возможным, но маловероятным, вроде удара молнии ничего подобного никогда не происходило ни с ней, ни с кем-то из тех, кого она знала. Эти абсурдные, абстрактные тревоги она старалась загонять поглубже, считая их странными свойствами женской натуры.
Между тем радостные чувства быстро приближались, но потом вроде как замерли на месте; наверное, женщина (или мужчина) сделала остановку, чтобы насладиться полуденным отдыхом, и, значит, Тхайла сможет подобраться незамеченной и разглядеть ее. Или, быть может, его... Зрение не обладало направленностью, достаточной для того, чтобы подкрасться к кому-то, но прямо впереди Тхайла заметила группу из трех деревьев, абсолютно уединенную в безбрежном море сорных трав. Там есть тень, значит, как раз туда и следует держать путь...
И вдруг радость, мирно разливавшаяся под деревьями, превратилась в приступ сильного гнева, восторг стал яростью - и со стороны деревьев до Тхайлы донеслись вопли боли, пронзившие пропеченный солнцем воздух, подобно игле. Девушка едва не бросилась наутек, но вовремя сообразила, что видит скорее не страх, а гнев. Медведь, или лев, или даже змея вызвали бы куда более сильные чувства, и Тхайла бросилась на помощь.
Крики указывали ей дорогу. Обогнув последний клочок высоких бамбуковых зарослей, Тхайла остановилась как вкопанная: ее радостный незнакомец, невнятно завывая, выплясывал под деревьями нагишом, с яростью хлеща себя тряпкой, которая могла оказаться его штанами. Соломенная шляпа, пара сандалий и какой-то нехитрый обед лежали в тени, забытые и брошенные. Даже отсюда Тхайла видела, что по ним ползают муравьи: целые полчища огромных красных муравьев.
Несчастная жертва насекомых оставила дикий танец, чтобы внимательно осмотреть себя. Всплеск эмоций быстро притухал, причем отчаянный гнев уступал место сожалению с оттенком насмешки над самим собой. Убедившись наконец, что все маленькие злодеи повержены, незнакомец вскинул голову и обнаружил, что не один. Взвизгнув от ужаса, он высоко подпрыгнул, одновременно пытаясь повернуться к Тхайле спиной и натянуть штаны. В результате он рухнул наземь в клубах крайнего замешательства. Тхайла ничего не могла с собой поделать и рассмеялась, прикрыв рот ладонью.
Очень быстро она поняла, что унижение и физическая боль, которые она хорошо видела в эмоциях несчастного, смешались с прежним весельем. Кажется, незнакомец увидел в происшедшем свои забавные стороны, а такая реакция от мужчины в подобных обстоятельствах казалась Тхайле почти невероятной. Она подавила смех, как только незнакомец поднялся и подошел, все еще задыхающийся и весь в разводах дорожной пыли и пота.
- Я - Лииб из Дома Лиита, - представился он, - и... и... Ой, надо же! Надо же! - Он умолк, уставившись на нее и, кажется, совсем позабыв закрыть рот. Волна радости и счастья едва не сбила Тхайлу с ног.
Лииб оказался мальчишкой, примерно одногодком Тхайлы. Он был невысок, довольно худ и в чем-то очень комичен. Его темные с рыжиной волосы вовсе не курчавились, а струились вниз волнистыми прядями. Уши у Лииба были большие, совсем не острые и забавно торчали по сторонам; нос же, наоборот, казался слишком мал для его лица.
Но глаза Лииба были чистое золото, и они сделались огромными от восторга.
- Я Тхайла из Дома Гаиба, - нерешительно отвечала она, а Лииб снова и снова тихо и беспомощно охал.
- Что-то не так? - спросила сбитая с толку Тхайла.
- Ты... Ты прекрасна! И тогда лицо его залилось краской под глубоким загаром - от ключиц до кончиков смешных ушей, и снова Тхайла увидела замешательство, но оно не закрыло собой его радости, - она вдруг почувствовала, что и сама краснеет. И быстро отвернулась прочь.
Еще никто не называл ее прекрасной, действительно имея это в виду, а Лииб так и думал.
Хочу тебя! - кричали его чувства. - Хочу тебя! Хочу тебя!
Даже похотливый Уайд не был способен на столь сильную страсть, и Тхайла думала, что страсть, исходящая от этого Лииба, оттолкнет ее, подобно тому, как оттолкнула от мужа сестры. Но этого почему-то не произошло. Эта страсть была непохожа на хочу-тебя-чтобы-ты-сделала-меня-счастливым Уайда, совсем непохожа - она напомнила Тхайле то желание, которое видела в сестре, укачивающей ребенка. Это была страсть хочу-тебя-чтобы-сделать-тебя-счастливой - нежность! Тхайла еще никогда не видела такой нежности; немного от матери, пожалуй, но не от мужчины! И потом, это ведь разные вещи.
Когда она решилась поднять глаза, Лииб все так же изучал землю под своими босыми ногами, сгорая от неловкости и растирая муравьиные укусы на своих опухших тощих ребрах. Его хочу-тебя затмилось неловкостью и сожалением, что это вырвалось у него, но его "ты прекрасна" все еще было там, внутри.
- Если ты рискнешь спасти свои сандалии и шляпу, - сказала наконец Тхайла, - то у меня найдется немного пищи, которую мы сможем разделить.
Лииб моргнул.
- Тхайла? Тхайла, ты сказала? Она кивнула.
- Какое чудесное имя...
Лииб изучал ее короткую прическу с растущей надеждой:
- Добрая жена Тхайла?
- Нет, просто Тхайла.
И Лииб закрыл глаза, словно вознося молитву Богам.
- Иди спасай свою обувь, Лииб, - сказала Тхайла, - и потом все расскажешь.
Они сидели на испепеляющем солнце и жевали хлеб. По очереди откусывали от куриной ножки, и Лииб рассказывал. Рассказывал и рассказывал.
Только об одном он мог говорить - о чудесном месте для Дома, которое нашел в своем странствии. Оно у реки, говорил Лииб, у запруды. Там растут всякие-всякие деревья. Там даже есть древний колодец, который он легко сможет расчистить. Там есть участок, на котором когда-то рос рис, и он снова будет там расти, и один только он сумеет прокормить большую семью. Там столько рыбы! Там полно леса на растопку и огромное количество ивовой лозы для плетения стен - а Лииб замечательно умеет плести стены и обязательно построит большую хижину! Там также есть одичавшие фруктовые деревья и столько ягоды! Там много сладкой травы для коз, которые будут давать молоко для... э, детей. В этом месте своего рассказа Лииб опять густо покраснел. А в получасе ходьбы живет старая пара, которая будет рада иметь в соседях молодую семью и одолжит им топор и все такое, чтобы начать, и, наверное, оставит им большую часть хозяйства, когда умрет, потому что их собственные дети живут теперь очень далеко...
- Это идеальное место, - сказал Лииб. - Самое прекрасное во всем Тхаме. .И Зрение Тхайлы добавило, что сама она отлично туда вписывается.
"Остерегайся тех, кто быстро влюбляется, - как-то посоветовала ей мать, потому что они точно так же быстро разлюбят".
"Кто угодно, только не Лииб", - думала она. У Тхайлы было Зрение, и она знала, что Лииб не просто страдает от плотского желания (хотя в его эмоциях этого тоже хватало) - он свято верит, что нашел идеально подходящее место для Дома Лииба и встретил идеально подходящую девушку, с которой его можно разделить на следующий же день! Если человек способен верить в Богов, то в это он поверить просто обязан.
В итоге Лииб исчерпал свое красноречие и просто сидел, молча разглядывая Тхайлу глазами, горящими прежним восторгом.
Она объяснила, что навещала сестру и теперь направляется домой.
- Но ты ведь пойдешь взглянуть на мой Д... на мое место? - умолял он.