- Вообще-то да, а что?
- Мы хотели бы побеседовать с доктором Сагорном.
- Его нет дома. - Етун пялился на волчью голову в мечтательном столбняке.
- Ох, как скверно, - отвечал Ило, готовясь просунуть плечо меж дверью и косяком. - Ибо мы явились по поручению самого императора. Мои друзья собираются обследовать дом.
Внезапная тревога вывела низкорослого етуна из прострации, и взор его впервые упал на лицо Ило.
- Вы не сделаете этого! - Голос его поднялся до писка. - Вы не посмеете!
- Сделаем. Посмеем.
- Но я чрезвычайно занят! Я сочиняю оду на смерть императора, и мои занятия никак нельзя прерывать.
- Вы сможете заняться всем, чем вам будет угодно, как только вы проводите нас к добрейшему доктору. - Но... Вы не понимаете! - провыл Джалон. Как этого человека можно было испугаться? Любой на месте Ило уже двинул бы ему по челюсти - и прошел бы внутрь.
- Помолчи, сигнифер, - фыркнул Акопуло. - Мастер Джалон, я - старый знакомец доктора, его бывший ученик. Мне совершенно необходимо перемолвиться с ним.
Художник отворил дверь пошире и поднял лампу, чтобы разглядеть лицо маленького "священника".
- Ах да! Конечно же. Я помню вас.
- Мм... Не думаю, что мы встречались.
- Но... Может, и так. - Джалон вздохнул. - Что ж, входите. Я скажу доктору Сагорну.
- Один из наших друзей пойдет с нами, - объявил Ило, махнув Хардграа рукой. Тот взбежал по ступеням.
Все они вошли в прихожую, и Джалон прикрыл дверь, но когда он потянулся к замкам, центурион остановил его предупредительным жестом:
- Мои компаньоны будут охранять неприкосновенность жилища!
Джалон нервно закусил губу, но не стал спорить.
Подняв повыше лампу, он провел их через кладовую - и вверх по короткой, узкой лесенке со скрипучими ступенями, ведущей в холл самой причудливой формы. Дом оказался разваливающимся на глазах собранием рухляди, свалкой забытых и ветхих предметов.
Комната, в которую они попали затем, была велика, но карниз под потолком показывал, что она в свою очередь - лишь часть какого-то еще большего помещения, разгороженного сравнительно недавно. Клейкий холодный воздух был насыщен запахом пыли, в камине громоздился мусор. На столе горели две свечи, укрепленные в горлышки бутылей, - они отбрасывали призрачный свет на бумаги, другие бутылки и массу грязной посуды. На стульях неопрятными стопками громоздились книги, а бумаги были разбросаны по всему полу. Единственное окошко в углу закрыто ставнями, с которых лохматыми клочьями свисает паутина их явно не открывали уже многие годы. Сквозь дыры, протертые в ковре, проглядывал дощатый настил.
- Это самое тихое место в доме, - извиняющимся тоном пробормотал Джалон. Если вы подождете здесь, - добавил он, - я позову доктора.
- Я пойду с вами! - заявил Хардграа.
- Нет-нет! Ни в коем случае!
- Нет, да! Я должен!
- Погодите! - Акопуло с любопытством уставился на художника, который, совершенно очевидно, был взволнован пуще прежнего. - Объясните, отчего к вам нельзя присоединиться?
- Это... Он... То есть, нужно объяснить... Он стар, и с ним довольно сложно иметь дело... Дайте мне минуту, и я уговорю его выйти. - Необъяснимое волнение Джалона казалось достаточно искренним.
Гости переглянулись, и Акопуло сказал:
- В таком случае поспешите, а мы подождем тут. Подхватив лампу, Джалон мгновенно пропал за боковой дверью.
- Я думаю, что знаменитый художник и знаменитый ученый могли бы позволить себе иметь хоть какую-то прислугу, - заметил Ило, с нескрываемым отвращением осматривая царящее вокруг запустение. Его эйфория быстро испарялась.
- Судя по этому маленькому живописцу, - заявил Хардграа, - я сказал бы, что в этот дом не ступала нога женщины.
- Безосновательные намеки постыдны лишь для тех, кто их высказывает! возмутился Акопуло. - Если ты подразумеваешь, что доктор Сагорн может опуститься до... Он слишком стар в любом случае.
- Полегче! - сказал Ило. - Там происходит что-то странное.
- Ты еще никогда не был так близок к истине! - Хардграа выскочил из комнаты, и его тяжелые шаги загромыхали вниз по лестнице. Звук колоколов усилился, когда он распахнул дверь, подзывая ждавших снаружи преторианцев.
Акопуло нетвердо приблизился к столу и поднял поближе к свече одну из разбросанных по нему бумаг:
- В любом случае Джалон не солгал о стихах.
"Оплотом правды он стоял, в потомков веру он вселял, носитель праотцев меча..." Да, мощно сказано.
- Сентиментальная дешевка! - прогудел новый голос. - Чересчур много прилагательных.
Стоявший в дверях етун был рослым человеком - он прямо-таки нависал над своими посетителями. Он все еще пытался совладать с пояском домашнего халата, какие были в моде полвека назад, но на благородных сединах красовался берет, в точности похожий на головной убор художника. Мерцание свечей выдавало глубину его морщин, хотя типично массивная челюсть и орлиный нос в полной мере сохранили свою властность и значительность. Вопреки явному возрасту, он держался прямо и уверенно и вдобавок определенно был не в духе.
- Д-доктор Сагорн! - пролепетал Акопуло.
- Ты всегда был самодовольным паразитом, Акопуло. Вижу, совсем не изменился, надоедливый ты тунеядец.
- И вы тоже, правда? Ни на один день!
- Что ты хочешь сказать? - Сагорн шагнул в комнату, направляясь к столу.
- Что вы весьма хорошо - невероятно хорошо! - сохранились.
- Чистые помыслы и чистый образ жизни! Возраст не улучшил твоих манер. Ученый принялся собирать разбросанные по столу бумаги, словно испугавшись, что гости захотят в них заглянуть, - как оно и произошло, конечно.
- А юность не изменила к лучшему вашего нрава, Сагорн.
Етун удивленно уставился вниз, на своего тощего посетителя, после чего молниеносным движением вырвал стихи Джалона из его рук.
- Ты что же, оторвал своего юного дружка от бала-маскарада затем только, чтобы заявиться сюда и устроить драку? Может, у тебя все-таки были на то более существенные причины?
Ило сделал шаг вперед и отсалютовал.
- Доктор Сагорн, я личный сигнифер его императорского величества Эмшандара Пятого, который нуждается сейчас в вашем мудром совете по вопросу государственной важности. - Пряник обычно достигает своей цели быстрее и легче кнута, хотя это может и не касаться человека, живущего в таком мусорном баке.