- Почему? - с удивлением воскликнул Кавинант. - Почему вы не используете их?
- Мы не знаем, как это делать. Никто не знает. Секрет потерян. - Эти слова в устах Всадника звучали безысходно. - Под Солнечным Ядом они утратили свою ценность.
"О, черт! - Кавинант не нашел других слов, чтобы выразить свое разочарование. - Ад и кровь!"
- Эй, иди сюда! - рявкнул Всадник, точно плетью хлестнул. Однако он обращался не к Кавинанту.
Верные повернулись к Вейну. Их рукхи зловеще пылали.
Вейн подчинился: вероятно, он вспомнил, чем грозит неповиновение. Аккашри схватила его за руку и попыталась снять кольцо, но оно как будто приросло к черному запястью.
Помахивая рукхами. Верные потащили Вейна из Аумрии, словно Кавинанта не существовало.
Он последовал за ними и с удивлением обнаружил, что Вейна уводили в противоположном от потайной двери направлении.
Некоторое время они шагали по грубо вырубленному туннелю, потом свернули и вскоре оказались в огромной пещере, освещенной множеством чадящих факелов. В воздухе летала копоть.
Кавинант огляделся, и его поразила догадка: эта пещера была подземной тюрьмой.
В стенах виднелись десятки металлических дверей с мощными засовами и маленькими зарешеченными окошечками. Здесь могло находиться с полтысячи узников, и никто, кроме, пожалуй, Вейна, не смог бы их найти.
Всадники остановились и только сейчас заметили Кавинанта. Судя по выражению их лиц, они не знали, как оправдаются перед Гиббоном в том, что Полурукий проник в тайну существования подземной тюрьмы.
Сколько же еще таких тайн скрывал в себе Ревелстоун? Один из Всадников подошел к двери и, отодвинув засовы, распахнул ее. Камера была такой маленькой, что едва вмещала соломенный тюфяк.
Аккашри рукхом указала Вейну на открытую дверь. Тот покорно пошел к камере, но на пороге остановился и обернулся. Всадники угрожающе наставили на него рукхи, однако Вейн не обращал на них внимания. Он молча смотрел на Кавинанта, и в черных его глазах светилась мольба.
Кавинант смотрел на него, не зная, что делать.
"Это бесценный дар, - сказал ему Идущий-За-Пеной. - Он не служит какой-либо цели, кроме своей собственной".
Вейн! Но было слишком поздно. Дверь захлопнулась, Всадник задвинул засовы. "Что я мог поделать?" - пытался оправдаться перед собой Кавинант.
И тут чья-то смуглая рука просунулась между прутьями решетки ближайшей камеры, отчаянно хватая пальцами воздух.
Кавинант встрепенулся. Теперь он знал, что делать, - и бросился к двери.
- Не подходить! - рявкнул Всадник, но Кавинант не обратил на него внимания.
Едва он приблизился к двери, как рука исчезла, и к решетке прильнуло чье-то плоское лицо с горящими глазами.
Увидев пленника, Кавинант чуть не оступился от ужаса. Это был один из харучаев - человек из племени Баннора. Кавинант не мог не узнать характерные черты той расы, чьи представители составляли отряд Стражей Крови. Он не мог ошибиться в сходстве с Баннором, который так часто спасал ему жизнь.
"Освободи моих соплеменников, - просила тень Баннора в Анделейне. - С ними обошлись отвратительно".
- Я приветствую тебя, юр-Лорд. Томас Кавинант! Неверящий и Обладатель белого золота! - сказал узник со знакомым до боли акцентом. - Тебя помнят среди харучаев, - Все то же бесстрастное лицо. - Я Бринн. Ты пришел, чтобы выпустить нас на свободу?
Что-то очень горячее, похожее на раскаленное железо, ткнулось в шею Кавинанта, и он упал, потеряв сознание.
***
На дне его беспамятства таилась боль, и Кавинант ничего не мог с ней поделать. Он лежал, не видя свет и не слыша звуков. И он терпел, терпел, терпел эту бесконечную боль. Но темнота постепенно отступала. Кавинант услышал шум дождя, стучащего по крышам и гранитным стенам города. Чувства мало-помалу возвращались. Он ощутил шершавую ткань одеяла, осознал свои руки и ноги и ставшее привычным оцепенение поврежденных нервов.
Потом к нему вернулась память. Он вспомнил о своей болезни, вспомнил все. Вейна. Харучая. Нападение Всадников. Кавинант зарылся лицом в подушку и натянул на голову одеяло.
Потайная дверь, которая вела в Аумрию и в подземную тюрьму...
Точно такая же, как та, что вела в Ясли Фоула. Но откуда взялась такая дверь в Ревелстоуне?
По телу Кавинанта пробежала дрожь. Он перевернулся на бок и вздрогнул от боли. Болел затылок, болела шея, которая к тому же задеревенела так, что трудно было повернуть голову. Однако кости казались целыми, и он надеялся, что рана когда-нибудь заживет.
Кавинант открыл глаза и увидел Гиббона, который сидел рядом с кроватью. Обычно равнодушное лицо на-Морэма на сей раз выглядело озабоченным. Красные глаза зловеще поблескивали.
Кавинант окинул взглядом комнату и обнаружил, что находится в спальне, где провел прошлую ночь. Он попытался сесть, но резкая боль резанула его по спине и плечам. Тогда Кавинант быстро глянул на свою правую руку - кольцо по-прежнему сжимало палец. Что бы там ни замышляли Верные, кольца похищать они, как видно, не собирались.
Немного успокоенный, он вновь взглянул на Гиббона и, не сумев ничего прочитать на его застывшем лице, решил не заводить пока разговора о потайной двери. Ему и так хватало неприятностей.
- Я вижу, у тебя болит шея, - вежливо заговорил на-Морэм. - Это пройдет. Сварт погорячилась. Я уже поругал ее за это.
- Как... - От боли у Кавинанта перехватило горло. - Как долго я был без сознания?
- Сейчас середина второго дня дождя.
"Проклятие, - подумал Кавинант. - Еще один день пропал". Он попытался представить себе, сколько людей Верные убили за это время, но не смог. Быть может, они убили и Бринна... Он поспешно выкинул эти мысли из головы.
- Аккашри... - с ненавистью прошептал он. Гиббон холодно кивнул:
- Аккашри на-Морэм-ин.
- Ты обманул меня.
Казалось, ничто не могло изменить бесстрастного выражения на лице на-Морэма.
- Возможно. Но я не собирался этого делать. Ты пришел в Ревелстоун, переполненный враждебностью и подозрением. Я искал средства развеять твое недоверие и в то же время желал подстраховаться на тот случай, если твои намерения нечисты. Поэтому я и сказал тебе, что Аккашри - на-Морэм-кро. В этом качестве она могла общаться с тобой, не рискуя внушить тебе страх, как это сделала Мемла на-Морэм-ин. Мне очень жаль, что так случилось.
"Звучит правдоподобно, но..." Кавинант тряхнул головой, желая избавиться от наваждения, и тут же сморщился от боли, пронзившей затылок. Выругавшись про себя, он помассировал шею и решил изменить тему разговора. Ему хотелось хоть как-то вывести на-Морэма из равновесия.
- А какого черта вы держите одного из харучаев в своей подземной тюрьме?
Однако на-Морэма смутить было нелегко. Скрестив руки на груди, он ответил:
- Я хотел утаить это от тебя. Ты и так слишком подозрителен. И мне не хотелось давать тебе лишней причины для враждебности до тех пор, пока ты не поймешь, сколь важна наша работа. - Гиббон вдруг заговорил о другом:
- Полурукий, не ошибся ли харучай, назвав тебя по имени? Ты действительно юр-Лорд Кавинант, Неверящий и Обладатель белого золота?
- А тебе-то что?