- Не знаю, мамочка, как буду жить дальше. Не вышло у меня с Олегом того, о чем ты мечтала. Но я еще встречу такого, кого полюблю по-настоящему! И добьюсь всего, что ты для меня хотела! Обещаю тебе это, спи спокойно!
Слезы градом лились из глаз Нади, но лицо выражало решимость.
- Еще раз, прости меня, грешную... Я не сумела отдать тебе при жизни дочерний долг и теперь уже ничего не поправить... Буду горько каяться в этом до конца дней!
Она склонила голову на принесенный огромный букет пышных роз и ее плечи сотряслись от рыданий.
Глава 26
К НОВОМУ БЕРЕГУ
Михаил приехал в Западносибирск в июне. Стояло короткое, жаркое сибирское лето; воскресенье, в центре малолюдно. Западносибирцы устремились на природу: трудиться на садовых участках, отдыхать и загорать на Обском море. Оставив вещи в гостинице "Сибирь", в забронированном для него номере, решил прогуляться и познакомиться с городом, где предстоит жить и работать. Думал пройтись по центру, а потом съездить в Академгородок к Дмитрию. А не застанет дома, так посмотрит, как живут ученые, полюбуется на водохранилище, а может, и искупается.
Выйдя на Красный проспект, Михаил направился к центральной площади. Отдал должное грандиозному зданию Оперного театра - оригинальная архитектура! - и двинулся дальше, повернув к драматическому, "Красному факелу".
Как и большинство городов России, этот промышленный и культурный центр Западной Сибири мало преуспел в городском строительстве. Новых, красивых зданий совсем немного. Понравились Михаилу открытые, жизнерадостные лица сибиряков; в общем, он остался доволен увиденным. Что ж, город большой, благоустроенный; гастролером он здесь не сделается, попробует пустить крепкие корни.
Хорошее впечатление от города и бодрый настрой усилились, когда приехал в Академгородок. Центр сибирской науки выглядел превосходно: расположен в лесной зоне, застроен красивыми зданиями - вид современный, солидный; утопает в зелени, воздух чистый, ароматный. Похоже, здесь созданы все условия для плодотворной работы.
С Дмитрием Ивановичем Прохоровым Михаил не виделся с того дня, когда его взяли в плен моджахеды. Сдружились они еще в следственной группе, в Москве; Дмитрий, военный юрист, лет на пять его старше. Теперь он навел справки и узнал: Прохоров демобилизовался по состоянию здоровья, вернулся на родину, в Сибирь, работает в системе МВД. Телефона раздобыть не удалось, но дали домашний адрес. Дмитрий ничего о нем не знает - появление пропавшего друга его, наверно, и удивит, и обрадует. "Ну и сюрприз я ему поднесу! - предвкушая теплую встречу, радовался Михаил. - Хоть один старый друг - все легче!" Но Прохорова он дома не застал: тот и в выходной день куда-то выехал по делам службы.
- Вы, Михаил Юрьевич, проходите, не стесняйтесь! - приветливо пригласила его жена Дмитрия, когда он представился. - Вот сюда, пожалуйста! Я вас чаем напою. А Дмитрия Ивановича мы сейчас разыщем, дело привычное, пообещала она, усадив Михаила за стол в светлой, уютной кухне. - Сообщим через дежурного по управлению, - сумеет, думаю, вырваться. - И бросила взгляд нескрываемого любопытства на высоченного, симпатичного мужчину неожиданный гость ей понравился.
Невысокая, кругленькая, как сдобная булочка, с живыми черными глазами, она радушно угостила Михаила и попросила пройти в гостиную.
- Сейчас прибегут мои сорванцы, кормить их буду. Придется вам немного поскучать у телевизора.
Но тут раздался звонок телефона.
- Ты что меня вызывала, Тася? - встревоженно спросил муж. - С близнецами ничего не случилось?
- Да нет, с прогулки еще не пришли. Но в доме тебя ждет неожиданная встреча.
- Пожалуйста, родная, без загадок! Занят очень. Мы же не в бирюльки здесь играем!
- Да ты подожди сердиться! Юсупова Михаила Юрьевича знаешь?
- А что, о нем что-нибудь появилось? Кто-то из наших приехал?
- Только не падай - спокойно! Он здесь, у нас дома сидит, - живой и здоровый.
- Да быть не может! Еду! - воскликнул Прохоров после секундного замешательства.
Когда через полчаса Дмитрий Иванович ворвался к себе домой и убедился, что перед ним действительно Михаил, живой и здоровый, только с годами возмужал и заматерел, - он был вне себя от изумления и восторга, принялся всячески обхаживать пропавшего товарища. Вот и не верь после этого в чудеса и Божье провидение!
Прохоров, среднего роста, хорошо сложенный, но худощавый, рядом с Каланчой (так в группе прозвали Михаила) казался совсем небольшим.
- А ну-ка, мать, накрывай нарядную скатерть! Продемонстрируем гостю сибирское гостеприимство! Медвежатину в горшочке пробовал? То-то! Наших огольцов на кухне покормишь! - весело командовал он. - Я тебя, Миша, не отпущу, пока все не выложишь про свою одиссею. И не думай, что сегодня в город вернешься! - приговаривал он, тиская друга железными ручищами. - Хочу знать все - до мельчайших подробностей!
Друзья просидели за столом до поздней ночи, опорожнили две бутылки, но не захмелели и чувствовали себя превосходно. За это время Михаил поведал Прохорову о своей неволе и приключениях, умолчав лишь о личных переживаниях.
Дмитрий Иванович рассказал, как долго пытались его разыскать и вызволить; как решили, что погиб, и сообщили об этом его невесте, когда вернулись в Москву.
- Ну как она теперь? Наверно, вместе вы? - осторожно осведомился он, сознавая, что могло произойти всякое.
- Не дождалась; у нее теперь другая семья, - тяжело вздохнув, признался Михаил. - Предала она нашу любовь, хотя винить ее трудно. Этот вопрос для меня закрыт!
Прохоров деликатно помолчал и переменил тему.
- А знаешь, Миша, нам с тобой придется тесно сотрудничать, - заметил он, когда услышал о его полномочиях в фонде Ланского. - Ты держи со мной постоянную связь. Возможно, сумею быть тебе полезным.
Дмитрий Иванович работал заместителем начальника отдела по борьбе с организованной преступностью.
Офис фонда, возглавляемого бывшим подполковником Ланским, помещался в одном из домов, построенных еще в тридцатых годах, недалеко от центральной площади Западносибирска. Дело явно поставлено на широкую ногу, решил Михаил: анфилада комнат, переоборудованных из двух смежных квартир, тянется почти по всему нижнему этажу дома; помещения сияют чистотой и современной отделкой после евроремонта.
Деятельность велась по различным направлениям, и в офисе всегда толпилось много народу. Почти к каждой из служб, занимающих отдельные кабинеты, тянулись живые очереди. Входящих проверяли двое вооруженных охранников в камуфляжной форме, крепкие парни, вели они себя неприветливо и бесцеремонно. Михаила, с его могучей комплекцией, подвергли особо придирчивому осмотру, даже бегло ощупали карманы.
Чтобы он лучше ознакомился с состоянием дел в службе безопасности, решили до поры до времени не объявлять о его истинной роли в фонде.
- Пусть считают тебя просто новым сотрудником, - хитро улыбаясь, говорил Ланской, когда строили планы будущей работы Михаила. - Изнутри ты лучше увидишь, что у нас происходит. Но пользуйся правами заместителя тогда понятно, почему интересуешься.
Войдя, таким образом, в службу безопасности почти на равных с остальными сотрудниками, Михаил сразу столкнулся с неприкрытой настороженностью и недоверием новых товарищей. Его сочли темной лошадкой, видимо, потому, что все они местные жители, а он почему-то прибыл из Москвы.
Его "афганская история" всем вскоре стала известна. Что он так долго находился у моджахедов и даже сражался на стороне Хекматиара с Рабани, не прибавило ему популярности, а некоторые, из самых наглых, откровенно посмеивались и старались подковырнуть,
Особенно задевало, что никому неизвестного человека Ланской сразу назначил на должность, позволяющую командовать и получать солидную надбавку. Михаил и его шеф из деловых соображений скрывали свою тесную дружбу, но ясно, что хозяин (как называли Ланского) привез из Москвы своего человека.
- Посмотрим, какой он герой, - сказал как-то своему напарнику один из охранников, здоровенный детина; он служил в фонде с самого его зарождения и считал себя незаслуженно обойденным. - Мне сдается, этот стукач Ланского просто трус и шкурник, раз попал в плен, не успев повоевать, и столько лет служил моджахедам. Наверно ислам принимал, только скрывает.
- Ты, Васьков, напрасно много болтаешь! - резонно заметил его друг Алексей, - Смотри, будь поосторожнее, не то выпрут! Начнет капать на тебя хозяину и придираться - окажешься на улице! Хорошая зарплата надоела?
- И ты, Леха, вижу, пыльным мешком с детства ушибленный! - беззаботно ухмыльнулся Васьков. - Всего-то ты боишься! Тебе не охранником быть, а детишек воспитывать. Да только там денег не заработаешь, это правда!
Увольнения он не боялся, - во-первых, считал Ланского человеком честным и справедливым, а во-вторых, для такого молодца, как он, работа всегда найдется. BQT и задумал при случае устроить проверку залетному соколу.
Однажды, когда Михаил принимал от них смену, Васьков как бы между прочим, невинным тоном осведомился:
- А чего тебя, Юсупов, так долго меж себя моджахеды терпели и в свой отряд приняли? Небось веру на ихнюю сменил, а? Пошто тогда крестик нацепил?
Отлично понимая, что нахальный парень его провоцирует, несмотря на деланный миролюбивый тон, Михаил не поддался, спокойно объяснил:
- Крещеный я от рождения, и Бог для меня один. Вере своей не изменял, у меня все предки - православные. А моджахеды, хоть и дикари, не уважают предателей и прислужников. Я с ними на равных участвовал в операциях против Рабани, мне доверяли.
"Ну ясно, трус! Ишь как распинается! - насмешливо подумал Васьков, неправильно расценив его спокойствие. - Уж конечно, продался чернозадым". Бросил взгляд на Алексея, напарника, и, как бы призывая его в свидетели, уже с откровенным вызовом заявил:
- Ну это ты, положим, брешешь. Я-то там был, честно воевал, но ничего, кроме "железок" на грудь, не заработал. А тебе, признайся, сколько платили? Наверно, в долларах, раз не мог так долго с ними расстаться?