- Ну зачем тебе двойная нагрузка? - убеждал он ее. - Ты же театр оставлять не собираешься? Материальных проблем у нас нет. Так какой смысл?
К этому времени он стал независимым предпринимателем, создал собственную эстрадную группу, которая пользовалась немалой популярностью. Марк умел дружить с прессой и телевидением и потому создать рекламу и обеспечить кассовый сбор. В средствах они не нуждались. Он купил шикарный "блейзер", весьма престижную в среде эстрадников машину, и считался процветающим продюсером.
Теперь придется ей возобновить свою эстрадную деятельность - так решила Светлана. Надо созвониться с Марком - он ее удалил с эстрады, пусть теперь поможет вернуться. Ничего страшного: она уже не молоденькая статистка, у нее есть имя, за себя постоять сумеет. А его содействие ни к чему ее не обязывает. Разойтись надо культурно, без вражды, - ведь немало лет вместе и, работая на эстраде, все равно никуда друг от друга не деться.
Светлана собралась уже сесть за телефон, чтобы его разыскать, но не пришлось: он позвонил сам, заговорил, волнуясь:
- Света, нам нужно серьезно поговорить. Чем раньше, тем лучше. Не возражаешь? Ушел я безропотно, как ты велела: хотел дать тебе время остыть и хладнокровно все обдумать.
- Хорошо, приезжай, - спокойно согласилась она. - Я сегодня вечером не занята. Но не надейся, что мое решение изменится. Не для того мы столько лет дружили, делили наши дни, чтобы стать врагами. Неправильно это...
В ожидании Светлана набрала номер телефона матери. Мама, с ее честной, бескомпромиссной натурой, поможет ей избежать ошибки.
- Ты все правильно решила, доченька, - выразила свое одобрение Вера Петровна. - Не стоит идти на попятный, Ма-рик... Ты теперь не сможешь его ни любить, ни уважать. Как я - Ивана Кузьмича... Какая же это жизнь? Ты еще молода, и хоронить себя рано. - И добавила с горечью, как бы каясь: - Сама знаешь, я хорошо к нему относилась; благословила ваш брак. Но за то, что он сделал против Петеньки, я уж не говорю про тебя и Мишу, нет ему от меня прощения. И видеть его теперь не смогу!
Приехал Марк, с большим букетом свежих роз. Светлана укрепилась в своем решении и встретила его с холодным спокойствием. Как ни в чем не бывало приняла цветы, поставила в вазу и, указав на кресло, села напротив.
- Давай, Марк, обсудим положение не как муж с женой, а как старые друзья, - взяв инициативу в свои руки, предложила она подчеркнуто деловито. - Без эмоций и бурных сцен - они ни к чему не приведут.
- Но, Светочка, ты должна меня выслушать! - с мольбой во взгляде и голосе пытался возразить Марк. - Даже преступники имеют право на последнее слово.
- И тебя никто не лишает этого права. Только... оно дается в заключение. А пока... ты ведь мужчина - выслушай меня и постарайся вести себя спокойно.
Он печально умолк, совсем расстроившись.
- Давай, Марик, без обиды. В трудное время, когда мне было особенно тяжело и я не знала, погиб Миша или нет, ты вел себя безупречно, здорово помогал нам с мамой. - Она помолчала. - Я твердо решила тогда не выходить замуж без любви и остаться верной памяти Миши. Но дрогнула - из-за Петеньки. Приняла твое предложение, потому что уважала тебя за самоотверженность и преданность. Думала, для тебя наше счастье важнее собственного. Но жестоко ошиблась.
Марк подавленно молчал, и она, прямо глядя ему в глаза, спросила:
- Так что же ты хочешь от меня, Марик? Ведь совесть у тебя есть? Я никогда тебя не любила, а теперь и уважать не могу. И ты считаешь, что после этого мы можем жить вместе? Молчишь? Потому что понимаешь - прежнее не вернется. По-новому надо.
- Это... как же? Что ты имеешь в виду, - словно очнувшись, поднял на нее глаза Марк. - Что предлагаешь?
- Мы много лет дружили, без любовных отношений. У нас были с тобой и хорошие минуты, - мягко, потупив взор, произнесла Светлана. - Давай же не будем все это портить. Нам предстоит новая жизнь, и мы неизбежно будем встречаться. Простим друг другу плохое и дадим свободу. Я готова постараюсь забыть все дурное, что ты сделал из любви ко мне. Мы еще молоды, и у каждого есть перспектива.
Марк слушал ее, мрачный как туча. Не может он с этим примириться!
- Вот что надумала! Понятно... Новая, свободная жизнь и, конечно, развод. Но я не согласен! Слишком у тебя все просто получается. Ты поступаешь неразумно!
- Это почему же ?
- Потому, что рассчитываешь, наверно, соединиться с ним... с Михаилом. А если у него уже есть семья, дети? О них ты подумала? Неизвестно еще, как отнесется он к твоей свободе. Подумай сама, Светочка! Если у вас с Михаилом ничего не получится, - ты уверена, что найдешь кого-то лучше меня? Кто так же любил бы тебя и Петеньку?
Он умолк, потом заговорил снова:
- Сама же говоришь, что зла на меня не держишь. Ведь на дурной поступок я решился только из любви к тебе... я ее пронес через всю жизнь.
Что еще ей сказать?
- Прошу тебя, заклинаю! Не принимай окончательного решения до встречи с Михаилом! Не губи жизнь мне и себе! - И, боясь услышать то, что уже слышал, вскочил с кресла, не давая ей ответить. - Подумай над моими словами! Не торопись!
У него осталась последняя надежда: может, время сработает в его пользу, Михаил ее разочарует, и все кончится благополучно.
- А ты подумай над тем, что я предложила. Торопиться и правда некуда. - Она встала и протянула ему кредитную карточку. - Вот возьми, ты, наверно, впопыхах забыл.
- Мы еще не в разводе, и ты пока моя жена! - отвел ее руку Марк. - До того как мы расстанемся окончательно, я настаиваю, чтобы ты пользовалась этой карточкой. Потом разберемся. Я взял на себя обязательства, и ты не имеешь права унижать меня тем, что я оставил семью в плачевном положении.
- Ну ладно, может, в этом ты и прав, - не очень охотно согласилась Светлана. - Но твоя щедрость не повлияет на мое решение.
"Это мы еще посмотрим! - обрадованно подумал Марк, выходя из дома. Все-таки что-то мне удалось..."
Когда он вышел на улицу, его охватил озноб. Надо собрать все свое мужество, встретиться и поговорить с Михаилом раньше, чем Светлана это сделает.
Михаил пролежал в больнице дольше, чем думал, - слишком медленно срастались ребра. У Сергея Белоусова дела шли значительно лучше: рука зажила и его выписали. Вместо него на соседней койке лежал новый больной небритый старик, который непрерывно стонал. "Господи, поскорее бы отсюда убраться! - мечтал Михаил, массируя больной бок. - Так хочется наконец увидеть, какой же у меня сын!"
Много раз пытался он его представить, и воображение упорно рисовало ему сына похожим на мать - золотистая головка, синие глаза, - потому что милее этого образа нет для него на белом свете.
Сегодня настроение у него неплохое: при утреннем обходе лечащий врач объявил, что дня через два его выпишут. Не мешает пройтись и немного размяться... Но тут дверь в палату открылась и вошел Белоусов.
- Привет выздоравливающим! - Улыбаясь, он подошел к койке Михаила. Значит, послезавтра - на волю? Только что узнал в отделении. - Выложил на тумбочку принесенные гостинцы и весело заявил: - А мы тебя ждем не дождемся. Сотрудники - и особенно сотрудницы - заинтригованы. Мы же все сыскари, и про тебя уже имеется полная информация - о твоих подвигах в плену и у Ланского. Ты заранее завоевал авторитет, не приступая к работе.
Михаил бросил на него вопросительный взгляд, и он доложил:
- Все бумаги - чтобы перевести пай на твое имя - я подготовил и привез на подпись, так что из больницы ты выйдешь уже совладельцем и генеральным директором фирмы. Думаю, на первом же заседании станешь председателем совета. Большому кораблю - большое плавание! - И тепло пожал Михаилу руку.
Когда он ушел, Михаил призадумался: с одной стороны, удача налицо. Детективное агентство успело неплохо себя зарекомендовать и пользовалось спросом, так что он пришел на готовенькое. Но если учесть, что связи с основными заказчиками поддерживал его предшественник, а новый человек им незнаком, полбжение его довольно неустойчиво. Признают ли его достойным доверия партнером - пока под вопросом. Одним словом, вложив в эту фирму состояние, заработанное за годы нелегкого, опасного труда, он рискует разом все потерять. Но, в конце концов, это зависит от него самого - насколько успешно он сумеет вести дела. А риск всегда присутствует в том, чем он занимается.
Бок снова заныл, и он решил уже повернуться к стенке, как вдруг раздался стук в дверь, она открылась, и вошел... Марк... Да, это его бывший друг: одет, как всегда, с иголочки, солидные очки в элегантной оправе, безукоризненный пробор... Михаил не обнаружил в себе ни радости, ни даже простого любопытства - неприятно видеть человека, который заменил его в сердце Светланы. "Что ему от меня понадобилось? - подумал он с досадой. Пришел, наверно, протестовать против моей встречи с сыном..."
- Здорово, Михаил! Вот узнал, что ты в Москве и на больничной койке. Марк запинался от волнения; не дожидаясь приглашения присел на стул рядом с кроватью. - Решил тебя навестить и заодно поговорить о наших отношениях. Давно ведь пора - вместе росли, были друзьями.
- Ну положим, какой ты мне друг, я уже убедился. Достаточно того, что ты ни при встрече, ни за прошедшие пять лет не сообщил мне, что у меня растет сын, - категорически отверг Михаил его попытку к примирению. - И ты еще надеешься, что я тебе когда-нибудь это прощу? Ошибаешься! - И взглянул недобрым взглядом. - Я бы с тобой не так говорил, но рядом, при тебе, растет Петр Михайлович. Хочу, чтобы ты знал, почему твоя шкура до сих пор цела и невредима. Надеюсь, ты не для того пришел, чтобы помешать нам встречаться?
- Разумеется, нет! Как ты мог такое подумать? - торопливо заверил его Марк, как-то жалко глядя ему в глаза. - У меня никогда и в мыслях этого не было. А не сообщал я тебе о сыне, боясь, что это внесет разлад в твою семью, озлобит жену. Думал, что знаешь о сыне от Сальникова и сам не захотел его видеть. Ведь у тебя, наверно, есть другие дети?
То, что сообщил ему Михаил, прозвучало для него как смертный приговор:
- Не знаю, что ты полагал и чем руководствовался, но дать знать о сыне был обязан. Ты не так уж глуп - нашел бы для этого подходящий способ. А детей у меня нет, как и жены. Полученный опыт отбил охоту.
- Ну как знаешь, - пролепетал еле слышно Марк с убитым видом. - Я ведь хотел как лучше... - Он произнес это автоматически.
Мысли у него путались; он страдал, сознавая полную для себя безнадежность. Чувствуя себя совершенно разбитым, он, безвольно опустив руки, посидел еще немного, молча предаваясь отчаянию, с трудом заставил себя подняться и понурившись вышел из палаты.
* * *
Остаток дня Марк Авербах провел как во сне, обезумев от безнадежности и горя: не сомневался уже, что судьба вновь соединит Светлану с Михаилом. В состоянии прострации он не мог потом вспомнить, как попал в знакомый притон наркоманов. Квартиру снимали его старые приятельницы из кордебалета, с юных лет, как и он, испытавшие прелести кайфа и приверженные этой пагубной страсти до сих пор.