- Ты что же, решил посвятить Петю в наши непростые отношения? Чтобы у него появилась куча вопросов, на которые мы не можем ответить? А подумал ли ты, что мы рискуем навсегда лишиться его уважения? Молчишь? Так-то!
- Вот что я предлагаю. Думаю, это удобно нам обоим, - добавила она, чувствуя, что он воспринял ее доводы. - Приезжай к нам в театр сегодня или завтра - днем, около двух. К этому времени у меня заканчиваются репетиции, и мы найдем где поговорить. Скажешь, что ко мне, и тебя проводят. Согласен? Тогда до встречи!
Михаил призадумался: так они должны согласовать какую-то версию, наверно красивую историю, которую Светлана сочинила для сына. Он испытывал досаду: неохота начинать со лжи. Но ведь она права: как ребенку объяснишь все, что произошло? А не говорить ничего тоже нельзя. И вообще, сын задаст ему много вопросов и придется на них отвечать...
Нет, не может он ждать до завтра! И, отменив ряд намеченных дел, Михаил поехал в театр.
Светлана уже собиралась отправиться домой, когда услышала:
- Светлана Ивановна, к вам пришли-и!
"О Боже! Где его принять? Не здесь же, в гримуборной..." Нет, надо придумать что-то другое... И она пошла к нему навстречу - с трепещущим сердцем, не зная, что ему сказать, что сделать... Вот он - она издали увидела его высоченную фигуру... Ноги у нее подкосились и ее охватило такое волнение, что она чуть не потеряла сознание. Ее дорогой, любимый... Наконец-то. Она задыхалась от переполняющих ее чувств. Тот, что был, - и не тот: родное, знакомое лицо прорезали суровые морщины, а в рассыпавшихся по-прежнему соломенных волосах сверкает ранняя седина... Но широкое лицо такое же открытое, располагающее, а теплые карие глаза смотрят на нее как прежде, хотя она видит - в них застыла душевная боль.
Он подошел к ней вплотную, взял ее руки в свои, и так они стояли некоторое время молча, напряженно всматриваясь друг в друга, не в силах вымолвить ни слова. Михаил первым овладел собой, и глаза у него посуровели. Тяжело дыша, он отпустил ее руки и отстранился с горькой улыбкой.
- Вот мы и встретились, Света. Рад видеть, что ты все такая же красивая.
Он вспомнил, с каким радостным чувством возвратился к ней с чужбины, вообще все, что пришлось из-за нее пережить, и на лицо его набежала туча.
- Что, здорово изменился? - Он неправильно истолковал ее замешательство.
- Нет, что ты! Наоборот... ты... очень хорошо выглядишь. - Она смутилась, не вполне сознавая, что говорит. - Ведь тебе такое пришлось перенести...
Вместо всех этих слов броситься бы ему на шею, прильнуть к нему, вновь почувствовать его тепло, но ведь это нелепо - такой порыв, после стольких-то лет... Разумеется, она сдержалась - видела его незажившую обиду, отчужденность.
- Пройдем в зал, Миша, сейчас никого нет. Сядем где-нибудь и спокойно поговорим. Друг с другом, вижу, нам сейчас ни к чему объясняться. Время тебя вылечит.
- Согласен, Света, на любой вариант, лишь бы мы договорились, что отныне будем вместе растить сына и он примет фамилию своих предков. Иначе и быть не может!
- А ты разве сомневаешься в моем согласии? Иначе и разговора бы этого не было. Прости, но... ведь официально у тебя нет никаких прав! Ладно, пойдем. - Она взяла его под руку и повела в свободную ложу бенуара.
Удобно уселись рядом на мягких сиденьях, и Светлана мягко, но решительно начала:
- Теперь слушай меня внимательно. С Петенькой мы о тебе уже знаем вот что: отец жив, и скоро мы увидимся. Пришлось дать объяснение твоему многолетнему отсутствию - такое, чтобы и он, и другие поверили. Сам понимаешь, как это для всех нас важно! - Она вздохнула: - Противно лгать сыну, но всю правду говорить ему нельзя, сам понимаешь. Пришлось сочинить свою версию.
- Какую же, интересно?
- Потеря памяти, амнезия. - Она опустила голову, смущенная - неловко смотреть ему в глаза: ведь дождалась бы, не вышла замуж - не понадобилась бы эта ложь. - Я ему сказала всю правду о тебе, но объяснила, что не вернулся к нам, так как после контузии не помнил, кто ты и откуда. Вернувшись, сразу уехал в Западносибирск, там и пробыл до последнего времени.
- Поня-ятно, - протянул Михаил. Объяснение, пожалуй, логичное, но ложь его угнетала. - А что же вернуло мне память сейчас?
- Новая контузия... там, на кладбище... Все ведь знают об этой диверсии... и Петя тоже.
- Ловко придумано. - Миша грустно улыбнулся. - Значит, так: первый раз шарахнуло - забыл откуда родом, второй - шарики стали на место. Тебе бы романы писать!
- А что, есть другие предложения? - рассердилась Светлана, и тон ее стал жестким: - Сам виноват, что все эти годы не знал сына! Я пыталась тебе сказать, а ты и слушать ничего не хотел. Мне пришлось придумать эту ложь, чтобы не травмировать психику ребенка. И еще: чтобы и окружающие нормально восприняли внезапное появление пропадавшего отца. Неужели непонятно?
- Ну будет! Начнем выяснять, кто в чем виноват, - зайдем слишком далеко, - мрачно возразил Михаил. - Ладно, я согласен, будем придерживаться этой версии. Не беспокойся, я все понял и запомнил дословно.
- Вот и отлично! - облегченно вздохнула Светлана и поднялась, давая понять, что - больше обсуждать ничего не намерена. - Теперь можешь приходить, когда тебе будет удобно. Звони нам, пожалуйста!
- А можно прийти завтра к шести?
- Хорошо, мы с Петей будем ждать.
В среду утром Степана Алексеевича разбудил телефонный звонок. Он взял трубку и лицо у него тревожно вытянулось:
- Светочка? Чего так рано? Маму нужно? С Петенькой что-нибудь? Ладно, сейчас я ее разбужу, только не плачь! - постарался он успокоить дочь, теряясь в догадках, что могло ее так расстроить.
Вере Петровне полночи нездоровилось и она приняла снотворное, но стоило ему прикоснуться, сразу открыла глаза. Увидев в его руках трубку радиотелефона догадалась, что звонит дочь, и испуганно спросила:
- Что там у Светы? Петенька заболел?
- Сейчас узнаешь. Мне не сказала, - обиженно проворчал Степан Алексеевич, передавая ей трубку.
Он терпеливо подождал конца их разговора и хмуро поинтересовался:
- Ну что там у Светы? Михаил не оправдал надежд?
- Да, не оправдал, - с горечью подтвердила Вера Петровна. - Светочка всю ночь не спала.
- Что, плохо встретились? Он был с ней груб?
- Нет, дорогой, встретились хорошо, если учесть, что произошло и сколько лет не виделись. Даже согласовали легенду, объясняющую Петеньке, как его отец воскрес из мертвых и почему так долго пропадал.
- Так из-за чего же она убивается?
- Представляешь, Степочка? Он... не явился! А они, - глаза Веры Петровны заволокли слезы, - так его ждали! Петенька, - всхлипнула, - даже стихи ему написал. Бедная моя доченька, - зарыдала она, уткнувшись в подушку.
Степан Алексеевич ласково обнял жену, попытался успокоить:
- Наверно, что-то ему помешало. Нет, я не оправдываю Мишу! - поспешно добавил, видя ее протестующий жест. - Не чувствует, видно, еще ответственности. Свете нужно взять его в оборот! У нее слишком мягкий характер. Вот, Надя бы на ее месте...
- Что Надя? - обиженно вскинула на него глаза Вера Петровна.
- Я хочу сказать: Светочке бы - Надину хватку. Смотри, как моя дочь этого "нового русского" заарканила! И издателя, с кем до него встречалась, тоже держала на коротком поводке.
Его слова больно задели Веру Петровну - она даже привстала на постели.
- Что значит, Степа: "твоя дочь"? А Светочка тебе кто? И если уж на то пошло - я не одобряю Надину "хватку". Ни к чему хорошему это не приведет. Зря ты ее поощряешь!
- Нисколько я ее не поощряю! - вспыхнув, возразил Степан Алексеевич. И мне не по душе Надины бесшабашность и тщеславие. Не раз пытался вразумить дочь, - смягчает тон. - Я говорю "моя" лишь потому, Веруся, что не ты, к сожалению, ее родила. А Светочку я тоже люблю, и у меня сердце за нее болит!
Но Вера Петровна еще не отошла и обиженно ворчала:
- Но все же - не так, как за Надю. Хотя Света, - гордо посмотрела на мужа, - не побоюсь сказать - лучше воспитана. Ей чувство собственного достоинства не позволяет проявлять эту "хватку"!