Наверно, не стоило ему об этом напоминать. Вера Петровна заплакала.
- Ну вот и договорились, Степа. Снова начнем разбираться, кто прав и кто виноват? - горестно произнесла сквозь слезы. - Неужели это будет преследовать нас всю жизнь?
- И правда, чего это мы снова... Прости, Веруся! - опомнился он. Никогда больше не вспомню о старом, клянусь! - пододвинувшись, нежно обнял жену. - Я ведь обожаю тебя, Светочку и Петрушу! Ничуть не меньше Нади. Горячо поцеловал ее в губы и, почувствовав, что она ему отвечает, радостно улыбнулся: - Ну вот так уже лучше. Ты одна - мое счастье!
Света напрасно обижалась на Михаила за то, что не пришел к ним сразу на следующий день после их встречи. Он и сам очень хотел этого, но не позволили неотложные дела - срывался крупный заказ в области и ему, новому директору агентства, потребовалось с утра срочно отправиться на место. Работать пришлось до полуночи и дозвониться в Москву не сумел - мобильная связь не действовала.
"Ничего, - мысленно утешал себя Михаил, - увижусь с сыном завтра. Но ночью плохо спал - и из-за этого, и еще потому, что считал свое поведение во время свидания неудачным. Зря дал волю накопившейся обиде и горечи. Подлинные его чувства совсем другие. Не так говорил, не так вел себя с ней, как требовало собственное сердце.
Видно, и она недовольна тем, как прошла их встреча: не разрешила ее проводить, сослалась на какие-то дела, - а ведь он предлагал. В его воображении ярко возник момент, когда после стольких лет разлуки он вновь увидел ее: как она шла ему навстречу своей плавной, величественной походкой, чуть подняв золотистую голову. Как же она соблазнительно хороша! Уже не та юная, нежная девушка, которую он оставил, отбывая в неизвестность, а зрелая женщина, в полном расцвете красоты и женской силы. Она стала полнее, не потеряв стройности, и, пожалуй, это делает ее еще привлекательнее.
При виде ее он испытал страстный порыв, нестерпимое желание броситься к ней, сжать в объятиях... Какая глупость, что он не послушался своего сердца. Ну зачем говорил с ней так - сухо, осуждающе? Ведь она совсем не так истолкует, что у него на душе. Вот осел, ведь хотел по-человечески помириться, это необходимо, если он собирается участвовать в воспитании сына. И зачем обманывать себя:, знает же, чувствует, что она ему по-прежнему и дорога и желанна...
Но его гордость, мужское самолюбие все еще мешают примириться с фактом ее измены, с тем, что она принадлежала другому... Конечно, объективные обстоятельства, и все же... Да нет, не виновата она перед ним, ни в чем не виновата! Считала, что погиб; оказалась в тяжелых условиях, думала о сыне; вышла за Марка не любя: трудно существовать красивой женщине одной в мире, и не только в театральном.
Все так, ну а как же верность, чистота, благородство? Можно ли оправдывать слабость духа и предательство материальными обстоятельствами? Сам он воспитан по-другому; прагматизм - вот что губит духовность. Признать неизбежность житейской грязи - все равно что отказаться от вечных идеалов, от твердой убежденности в красоте человеческой души...
И это все при том, что он чувствует всем сердцем - надо вернуть ее любовь, она единственная женщина для него, была и останется... Но как простить разочарование?.. Заснуть ему удалось не скоро - только под утро.
Однако новый день Михаил начал в лучшем, чем обычно, настроении. Принял холодный душ, взбодрился: его крепкий, закаленный организм привык ко всяким перегрузкам. Сумев, наконец, дозвониться, объяснил Светлане причину задержки:
- Ради Бога не обижайся, - мягко попросил ее. - Если бы ты знала, как я мечтаю увидеть сына, - простила бы!
- Ладно, приезжай, я сегодня не занята, - коротко ответила Светлана. Помнишь о нашем уговоре, да?
Он давно готовился к этой встрече, и подарок заранее приготовил красивый кинжал в ножнах, старинной восточной работы, - но все же не представлял, что так трудно справляться с волнением и казаться внешне спокойным. Когда он, пригнувшись, чтобы не стукнуться о косяк двери, вошел в холл, Светлана приняла у него пальто, как у гостя, предупредила:
- Петя в гостиной, ждет тебя с нетерпением - весь извелся. - И показала ему, куда идти.
Он заметил, что она тоже делает над собой усилия (и ей непросто!) и пошел по просторному холлу к гостиной. Но мальчик не усидел на месте, - он уже приоткрыл дверь и выглянул. Оба застыли, с жадным интересом рассматривая друг друга. У Михаила сердце готово было выпрыгнуть из груди. Крепкий, рослый мальчуган - точная копия его самого лет в двенадцать-тринадцать: то же румяное, круглое лицо, карие глаза с длинными ресницами, даже фамильная ямочка на подбородке...
Пете, видно, понравился высокий, сильный, мужчина, так удивительно похожий лицом на него самого, - конечно, это его отец, таким он его и представлял. Светлана стояла чуть в отдалении, молча наблюдая. Неожиданно для всех первым нарушил напряженное молчание Петя:
- Папа, папа! Как жаль, что ты так долго пропадал! Ты мне был очень нужен! - Прозвенел его голос, и мальчик сделал шаг навстречу отцу.
Михаил сорвался с места, бросился к нему, высоко поднял на руки и крепко расцеловал, счастливо смеясь и глядя на Светлану.
Глава 32
ПЕЧАЛЬНЫЙ КОНЕЦ
- До чего же я соскучилась по тебе, папочка! - Надежда с довольным видом оглядывала долговязую, все еще молодцеватую фигуру Степана Алексеевича. - Выглядишь на "отлично" - вполне еще можешь нравиться девушкам, ей-ей!
Профессор Розанов и впрямь сохранил свою благородную, располагающую внешность. Время прибавило морщин, шевелюра из золотисто-русой стала сероватой от седин, но осталась горделивая посадка головы, спортивная подтянутость и стройность.
Надя приехала попрощаться с отцом перед отъездом в Италию и заодно посмотреть новую квартиру, которую он получил взамен "хрущобы", - оказался одним из первых счастливчиков.
Подходя к многоэтажному дому в новом микрорайоне Марьино, печально известном близостью к "оросительным полям" - очистным сооружениям, Надежда издали почувствовала неприятный запах.
- Как ты мог согласиться на такое? - негодовала Надя. - Дышать этой гадостью! Неужели и Вера Петровна одобрила? Уж очень она покладистая. Я бы - ни за что!
- А что делать, доченька? - устало улыбнулся Розанов. - Выбирать не из чего, всех сюда загнали. Но дом хороший: планировка отличная - не хуже, чем у тебя. А воздухом на даче надышимся. Здесь зимовать только будем - в основном при закрытых окнах.
- Ну что за сволочи! Для себя дворцы строят, в лучших районах города, а простых смертных - вот куда! Уж слишком терпеливый мы народ!
- Будет тебе ворчать, многие далее довольны. Дом-то наш уж совсем разваливался, да и без лифта плохо. До дачи добираться стало ближе. Вере дом и квартира нравятся, а она, ты знаешь, привыкла к самым лучшим условиям.
- Эх, мужчины! Никогда вы не поймете женщин! - Надя насмешливо вскинула глаза на отца. - Я и то лучше знаю Веру Петровну. Ей просто жаль тебя огорчать. Кстати, где она?
- К Свете поехала, помочь по хозяйству. Все время мотается туда-сюда. Ты позвони ей до отъезда, простись. Так куда вы с Бутусовым собрались, где побываете?
Надежда охотно оставила малоприятную тему и с удовольствием поведала отцу о маршруте предстоящего путешествия:
- Сначала прилетим в Рим, поживем в шикарном пятизвездочном отеле в центре города. У Бориса там какие-то дела с поставщиками отделочных материалов и сантехники. Днем самостоятельно познакомлюсь с "вечным городом". Ну а вечером... побываем в ресторанах... и все такое. - Она перевела дыхание. - Что дальше? Дай вспомнить... Совершим автопробег от Рима до Венеции, с остановками в самых достопримечательных местах, и уж оттуда - домой, в Москву. Каково? Небось не отказался бы покататься на гондоле? А твоя дочь сможет! - Она гордо выпрямилась и, довольная собой, взглянула на отца, как бы призывая разделить ее радость.
Степан Алексеевич, с одной стороны, был счастлив, что Надя живет полнокровной жизнью и ей доступно то, что многим не по карману. Но с другой... какому отцу приятно двусмысленное положение любимой дочери, а кто она, в сущности? Содержанка при богатом покровителе... Разумеется, вслух он сказал другое:
- А не будет у вас осложнений из-за того, что вы не женаты? Ведь в солидных деловых кругах приличия всегда на первом месте.
- Борис намерен представлять меня повсюду как жену, - с важным видом объявила Надежда. - Но ты не подумай, это не просто на сезон. По сути, все уже решено. Он оформляет развод; все идет к тому, что мы оформим наши отношения вскоре после приезда. Италия - это для меня очередной экзамен. Надеюсь, ты не сомневаешься, что я его выдержу?
В глазах у нее появилось мечтательное выражение.
- Не хотела тебе говорить до времени, но, уж если разговор зашел... Борис уже строит для нас шикарный особняк в пригородной зоне. Красота... такое я могла представить только во сне. Собирается вручить мне ключ как свадебный подарок.
- Ну а вообще... как у вас с ним? Ты любишь его? - внимательно, по-отцовски взглянул ей в глаза Степан Алексеевич.
Вновь его охватило какое-то непонятное, смутное беспокойство, инстинктивное предчувствие, что вся эта сказка... таит в себе какую-то угрозу, что ли, для его дочери.
- Нормально, папа. Мужик надежный, сильный. Не то что размазня Хлебников! А мне ничего больше не нужно от жизни. Это - потолок, моя пристань!
- Ну что же, коли так... Дай Бог вам любви и счастья! - Розанов встал, ласково обнял дочь и поцеловал в ее тщеславную и беспечную голову.
- Нет, дорогой, не хочу я присутствовать на вашем скучном ланче! заявила Надежда Бутусову, когда они вернулись в свой шикарный номер после утренней прогулки по Риму. - Если, конечно, это тебе не нужно для дела.
- Пожалуй, можешь быть свободна до вечера, - подумав, согласился Борис Осипович. - Пройдись по магазинам, ну там... осмотри развалины. Я, например, не нахожу ничего интересного в этих древних камнях. Тебе нужно вернуться в отель и быть в полном параде часов в семь. Вечером мы идем на прием. Не опаздывай, для меня это важно. Я пообедаю с деловыми партнерами, а ты закажи еду в номер или поешь где-нибудь в городе. - И уехал по делам.
Надежда не торопясь привела себя в порядок, проверила, взяла ли все необходимое, и отправилась побродить по "вечному городу". Сегодня они третий день в Риме; несмотря на позднюю осень, погода стоит сухая, теплая. Хорошо быть свободной, идти пешком по центру... Быть отлично одетой, молодой, красивой; знать, что у тебя в небрежно переброшенной через плечо сумке - кредитная карточка и крупная сумма наличных... Она ощущала себя хозяйкой жизни - ей все доступно!
Выйдя на площадь Венеции, Надежда легкой походкой пошла по направлению к Колизею, останавливаясь у ограждения, рассеянно осматривая раскопки Древнего Рима. То, что осталось от императорских Форумов, производило сильное впечатление, как и хорошо сохранившаяся колонна Траяна и весь комплекс Траянского рынка.
Шикарные магазины ее не привлекали. Все необходимое она купила в первый же день - ее больше интересуют новые впечатления. Прогуливаясь, достигла Колизея, вошла внутрь и долго рассматривала удивительное сооружение. Полюбовалась на триумфальную арку Константина, повернула обратно, взобралась на Капитолийский холм и осмотрела музеи. Как изумительно! Не верится, что все это она видит наяву... Вот и это - ее успех в жизни. Сколько же нужно времени, чтобы обозреть все богатства Рима?..
Утомилась, взяла такси и поехала осматривать другие достопримечательности - по карманному путеводителю и разговорнику. Сделала остановки на площади Испании, у знаменитого фонтана Треви и других исторических местах. Осмотреть бы еще Ватикан... но времени нет, сегодня не удастся, да и комкать впечатления не стоит. И она поехала в отель. Вернувшись, приказала приготовить горячую ванну; потом вызвала массажистку и только после этого, чувствуя себя обновленной, отдохнувшей, заказала обед в номер. После еды отдохнуть не легла - нельзя же полнеть, - а занялась макияжем.
К назначенному времени Надежда, вполне готовая, ослепляла свежестью и красотой. Такой и застал ее Бутусов, когда заехал за ней перед вечерним раутом.