Солдат шел по тускло освещенным улицам, мощеным булыжником, не представляя себе точно, куда именно он направляется. В конце концов он вышел к каналу и повернул в сторону пришвартованных к берегу барж. Каналы питались водой изо рва, в свою очередь, сообщающегося с естественной системой рек и озер в окрестностях Зэмерканда. Увиденная на набережной картина потрясла его до глубины души.
Всплывший на поверхность раздутый женский труп запутался в швартовых небольшой баржи. Его заметил не только Солдат.
- Надоели эти проклятые трупы! - послышался раздраженный голос капитана баржи, поднявшегося на палубу. - Как они воняют в такую погоду!..
Схватив багор, капитан отпихнул мертвое тело от канатов с таким отвращением, как будто это было какое-то дохлое животное. Мертвенно-бледный труп, жертву страшного преступления - голова несчастной была раскроена от носа до верхней челюсти, - утащило течение. Удовлетворенно буркнув себе под нос, капитан скрылся в трюме. В его поведении не было ни капли сочувствия, лишь недовольство по поводу того, что какой-то кусок мертвечины зацепился за его судно. Солдат пришел в ужас как от отсутствия сострадания со стороны капитана, так и от жуткого вида ран на теле женщины.
- Куда я попал? - вслух спросил он себя.
Усевшись на парапет набережной и разглядывая отражение в воде канала, Солдат задумался о своей жизни. От начала и до конца она имела продолжительность всего двенадцать часов. Он родился в полдень - по крайней мере так утверждала его память, - а сейчас было около полуночи. Ему ничего не известно о самом себе. Солдат отчаянно цеплялся за крупицы недолгого опыта, что имели для него хоть какое-то значение. Например, охотник. Они по чистой случайности встретились на опушке леса, однако Солдату почему-то казалось, что охотник знает о нем больше, чем счел нужным сообщить. Он убеждал себя, что интерес, проявленный к нему охотником, это нечто большее, чем простое любопытство, вызванное случайным знакомством. И куда он пропал? Охотник буквально растворился в воздухе, причем вместе с кобылой, ястребом и тушей вепря.
- Скорее всего сейчас он жарит кабанину на вертеле, - с завистью промолвил Солдат.
- Вот и неправильно. Мясо уже приготовлено и ждет, когда его съедят. Как раз в эту минуту охотник расправляется с яблоком из головы кабана. Знаешь, его засовывают свинье в рот, когда ее жарят... В другой руке он держит кружку эля. Готов поспорить, ты бы не отказался ни от того, ни от другого. К сожалению, сегодня ночью, по всей видимости, тебе придется довольствоваться коркой пирога, выброшенной на берег водами канала.
Обернувшись, Солдат увидел ворона, усевшегося на край пристани. У ног птицы лежала корка хлеба.
- Где ты был? - спросил Солдат.
- О, тут, там... везде. Ты не собираешься поблагодарить меня за ужин? Я свою долю съел. Это тебе.
Нагнувшись, Солдат подобрал с каменных плит кусок пирога размером в пол-ладони.
- Нельзя достать еще? Я очень хочу есть.
- Мы с тобой друзья?
- А это обязательно? Разве ты не можешь оставаться частицей моего воображения?
- Нет, если я буду приносить тебе настоящую пищу.
Солдат кивнул.
- Кажется, понял. Ну хорошо, мы друзья, доволен?
- Не могу сказать, что без ума от счастья, но мы с тобой нужны друг другу. Что тебе принести? Кусочек свинины, зажаренной до хрустящей корочки?
Солдат закрыл глаза.
- О да - да, да, да!
- Ладно, если я не вернусь, знай - мне в задницу попала стрела арбалета. Да, кстати, какое милое ожерелье. Правда, жемчуг подошел бы тебе больше.
Взмыв в воздух, черная птица скрылась в ночи, а Солдат задумчиво провел пальцем по своему железному ошейнику.
Тем временем у причала возле складов на берегу канала стали собираться люди. Некоторые здания пустовали, и именно сюда стягивались бездомные в поисках укрытия на ночь.
Солдат подозрительно огладывал проходивших мимо оборванцев. Он сидел на парапете, погруженный в раздумья, ни с кем не разговаривая. По набережной брели женщины в лохмотьях, тащившие за собой грязных детей, измученные мужчины с пустыми взглядами. Приходили сюда и пьянчуги, и коптильщики рыбы, и заядлые игроки. Среди этих людей встречались те, кто опустился из-за превратностей судьбы, но в основном это были те, кто сам катился по наклонной. Никто из них не обращался напрямую к Солдату, а тот был не настолько уверен в себе, чтобы заговаривать первым.
Через какое-то время вернулся ворон и принес в клюве кусок мяса. В течение следующего часа птица кормила Солдата, словно своего птенца. Наевшись, он заснул прямо на парапете. К счастью, ночь выдалась теплой, поэтому Солдат не страдал от холода.
На следующее утро он пошел бродить по городу с вороном на плече, ища рынок. Отыскав торговые ряды, позавтракал капустными кочерыжками из сточной канавы.
На рынке Солдат впервые увидел свое отражение в бронзовом зеркале. Лицо, окаймленное черной бородой, было ему совершенно не знакомо. Он нашел, что выглядит усталым, но крепким; чистую кожу не портили ни шрамы, ни язвы. Действительно, он выглядел так, как должен выглядеть настоящий солдат. Черные волосы были не по местной моде коротко острижены, по-видимому, весьма неопытным цирюльником. Судя по внешнему виду, ему лет тридцать.
Солдат не почерпнул из отражения в зеркале никаких других сведений о себе. Он оставался для себя полной загадкой.
Солдат попробовал просить подаяние. Люди тотчас же начали относиться к нему враждебно. Его пихали и пинали ногами, разбередив все раны и едва не переломав кости. Еще Солдата потрясла полнейшая апатия жителей города. Похоже, их совершенно ничего не волновало. Несколько раз Солдат натыкался на трупы, валяющиеся в темных закоулках или плавающие по каналам, со следами насильственной смерти. По всей видимости, убийства в Зэмерканде были обычным делом, и он опасался, как бы его не обвинили в одном из них. Как просто ткнуть пальцем в чужестранца и крикнуть: "Убийца!"
В городе процветала коррупция; горожане в открытую передавали взятки представителям властей. Судя по всему, Гутрум был опасным местом для человека, не имеющего Друзей и не знающего неписаных правил, позволяющих выжить в беспокойное время.
Слоняясь по рынку и выклянчивая себе на пропитание, Солдат познакомился со Спэггом.
Он остановился перед одним из прилавков, ошеломленно разглядывая представленный на нем товар. На прилавке лежали отрубленные кисти рук. Одни были набиты травами, у других между указательным и средним пальцами торчали свечи. Остальные оставались в первозданном виде. Изо всех кистей была выпущена кровь. Высохшие руки выглядели серыми и бурыми; в некоторых хрящи и сухожилия так съежились, что кисти теперь напоминали когти гигантской хищной птицы.
- Дружище, я могу тебе помочь? - спросил продавец с прыщавым лицом, появившийся за прилавком. - Хочешь купить мой товар? - Он пристально посмотрел Солдату в лицо. - А может быть, ты хочешь продать свои голубые глаза? В Гутруме это большая редкость. Можно даже сказать, явление уникальное. Я много выручу за такие глаза, если мы сохраним их в крепком джине.
Солдат посмотрел на продавца. Тот был в кожаном фартуке и шапочке, прикрывающей макушку.
- Мне они самому нужны. Других у меня нет. И я ничего не могу у тебя купить. Совсем ничего. Разве ты не видишь, что я бедняк? Кстати, а для чего нужны эти руки?
Торговец фыркнул.
- Ты не знаешь, кто я такой? Ах да, железный ошейник! Ты чужестранец. Что ж, я Спэгг, а это, друг мой, особые амулеты, "руки славы". Кисти повешенных. Обладатель такой руки откроет себе двери к богатству. Ничего страшного, что у тебя нет денег прямо сейчас. Просто обещай делиться со мной, скажем так, своими будущими поступлениями, и я продам тебе одну кисть в кредит.
Солдат вспомнил трупы с обезображенными руками, болтающиеся на виселицах в окрестностях города.
- Ты отрезаешь их у трупов?
- Только у меня одного есть лицензия на руки повешенных! - с гордостью заявил Спэгг. - Я получил ее у самого королевского канцлера. В городе я единственный продавец товара такого рода. Лучшего качества ты больше нигде не найдешь. Спроси кого хочешь. - Взяв одну кисть, сморщенную и высохшую, торговец протянул ее Солдату. - Я буквально слышу, как ты бормочешь себе под нос: "Жуткий предмет". Но эта зловещая на вид штуковина может сделать тебя невидимым, друг мой. А если зажечь свечу, сделанную из натопленного отсюда сала, твои враги застынут, не в силах пошевелиться. Очень полезный инструмент для того, у кого лучшее время для занятий своим ремеслом поздняя ночь и раннее утро.
Солдат покачал головой.
- Видишь ошейник? Если меня поймают на воровстве, то вышлют из Зэмерканда.
- Но с одной из этих вещиц, - улыбнулся Спэгг, обводя рукой свой товар, - ты снова незамеченным вернешься назад.
- Как можно верить в такую чушь!
Спэгг тщательно уложил руку на прилавок.
- Друг мой, в этом-то вся хитрость. Для того чтобы колдовство сработало, надо в него поверить. Нередко покупатели возвращаются ко мне и жалуются: "Спэгг, от этого амулета нет никакого толку! " А я им отвечаю: "Все дело в том, друзья мои, что вы должны заставить ее работать". Надо наполнить ее своей верой, иначе она так и останется отрубленным куском тела, правда?.. Слушай, а как насчет честного обмена? Подлинная рука повешенного за старые кожаные ножны с серебряным ободком.
Торговец указал ножны, висящие у Солдата на поясе. Тот судорожно схватился за них.
- Нет... нет, я с ними ни за что не расстанусь.