Пока он снова перетасовывал карты, Гилеад обдумывал эту новую информацию. Он готов был поверить в то, что его прячут где-то в отеле «Новая Эра». В самом деле, предположение, что его противники допустили, чтобы два обыкновенных фараона убрали его в нормальную городскую каталажку, было совершенно неправдоподобным, если только эта каталажка у них не под контролем, как и весь отель, вероятно. Тем не менее, этот факт пока не доказан. Что до Болдуина, то он вполне мог держать сторону Гилеада; но наиболее вероятно, что его подсадили как агента-провокатора, а может, он просто работает сам на себя.
Перестановки создавали шесть ситуаций, только одна из которых делала приемлемой помощь Болдуина в побеге из заключения, причем как раз эта ситуация была наименее вероятна.
Тем не менее, хотя он считал Болдуина лжецом и опасался ловушки, он решил в порядке эксперимента согласиться. Статичная ситуация не давала ему никаких возможностей, динамичная же — любая динамичная ситуация — может повернуться так, что он будет в выигрыше. Но нужны еще факты.
— Эти карты прилипчивые, как леденцы, — пожаловался он. — Ты дашь еще своим денежкам побегать туда-сюда?
— Идет.
Снова выложил карты Гилеад:
ХХХХХ
ПОЧМУ
ХХЯХХ
ХТУТХ
ХХХХХ
— Чертовски тебе везет, — покачал головой Болдуин и ответил:
ФИЛМЫ
УШЛИХ
ХДОХХ
КАКТЫ
ПАЛСЯ
Гилеад собрал карты и был готов «сдавать», когда Болдуин сказал:
— Ну, ну, урок окончен. — В коридоре послышались шаги. — Удачи тебе, парень, — добавил Болдуин.
Болдуин знает о микрофильмах, но не использовал ни одного из десятков способов дать понять, что он принадлежит к организации Гилеада. Стало быть, он подсажен сюда противником или же относится к какой-то третьей стороне.
Что еще важнее, тот факт, что Болдуину известно о фильмах, доказывает истинность его утверждения: тут не тюрьма. А это, как ни горько осознавать, означало, что у него нет шанса уйти отсюда живым. Шаги, приближающиеся к камере, могут отстукивать последние секунды его жизни.
Он понял теперь, что необходимо было найти способ сообщить, куда отправлены фильмы, прежде чем войти в «Новую Эру». Но Шалтай-Болтай уже свалился со стены, энтропия всегда увеличивается — а пленки должны быть доставлены.
Шаги звучат уже совсем рядом.
Болдуин, возможно, выйдет отсюда живым.
Но кто такой Болдуин?
Тем временем Гилеад «перетасовал» карты. Все это — еще не конец; он должен найти такой ход, который будет содержать в себе сообщение. С потолка спустился паук и уселся на руку Болдуину. Вместо того чтобы смахнуть и раздавить его, тот с крайней осторожностью протянул руку к стене, дотронулся до нее и заставил паука спуститься на пол.
— Уйди-ка ты лучше с дороги, коротышка, — сказал он ласково, — а то еще один из больших мальчиков на тебя наступит.
Этот инцидент, казалось бы, мелкий, укрепил решение Гилеада и изменил судьбу планеты. Он встал и вручил колоду Болдуину.
— Я тебе должен десять шестьдесят, — заявил он. — Запомни хорошенько — а я погляжу, кто такие наши посетители.
Шаги остановились у самой двери камеры. Их было двое, одетых не полицейскими и не стражниками: маскарад закончился. Один благоразумно стоял позади, прикрывая маневр «маркхеймом», второй отпер дверь.
— К стене, Жирный, — приказал он. — Гилеад, выходи. И чтоб без шуток у меня, не то после того, как мы тебя заморозим, я тебе зубы вышибу — просто для забавы.
Болдуин прижался к стене, Гилеад медленно вышел. Он готов был воспользоваться малейшей возможностью, но тот, который командовал, сразу отступил, чтобы стоять между пленником и человеком с «маркхеймом».
— Пойдешь вперед — и медленно, — приказал он.
Гилеад подчинился, беспомощный при всех этих предосторожностях; нельзя было ни бежать, ни драться.
Когда все ушли, Болдуин вернулся на скамью. Он начал сдавать карты, как если бы собирался играть в одиночку. Вскоре он снова собрал их точно в том же порядке, в каком оставил их Гилеад, и положил в карман.
Он прочитал:
СОБЩИХХФБСБХХХДОЛГУХХЧИК[1]
Двое охранников привели Гилеада в какую-то комнату и заперли за ним дверь, а сами остались снаружи. Он оказался у большого окна, выходящего в город, и ему видна была река; симметрично этому пейзажу, слева на стене, висело изображение лунной местности. Перед Гилеадом стоял богатый, рассчитанный на то, чтобы производить впечатление, начальственный письменный стол. Эти детали он воспринимал краешком своего сознания: его внимание сконцентрировалось исключительно на той особе, которая сидела за столом. Она была старая, но не дряхлая, хрупкая, но не беспомощная. Глаза — крайне живые, выражение лица — безмятежное. Полупрозрачные, хорошо ухоженные руки заняты вышиванием на пяльцах.
На столе перед ней лежали два цилиндрика для пневматической почты, пара туфель и остатки одежды и пластика от чемодана.
Она подняла голову и спросила высоким приятным сопрано, подходящим для пения гимнов:
— Как поживаете, капитан Гилеад?
Гилеад поклонился.
— Хорошо, благодарю вас. А вы, миссис Кейтли?
— Я вижу, вы меня знаете.
— Мадам могла бы прославится уже одними благотворительными делами.
— Вы так любезны! Капитан, я не стану отнимать у вас много времени. Я надеялась, что мы освободим вас не поднимая шума, но… — Она показала на два цилиндрика, лежащих перед ней. — … Вы сами видите, что мы еще должны получить от вас кое-какие сведения.
— Ах, так?
— Полно, полно, капитан. Вы же отправили три кассеты. Эти две — только для отвода глаз, а третья еще не дошла до места назначения. Возможно, адрес был написан небрежно, и ее забраковали сортировочные машины. Если так, мы ее получим через должное время. Но более вероятным кажется предположение, что вы нашли какой-то способ изменить адрес — практически, мы в этом убеждены.
— Или, возможно, я подкупил вашего служителя.