— Не знаю, — ответила та печально.
— Ничего не понимаю. Муж умер, а вы не знаете, овдовели или нет: жених есть и любите его, а замуж не идете.
— Что и говорить, такое редко бывает, — вздохнула молодица, — но не в том дело. Два письма вот я написала: хочу просить вашу милость лично доставить их и ответ привезти, когда вы обратно, на выборы, будете.
— Ну, это дело небольшое. Кому письмо?
— Одно в Буду королю, ваша честь; другое в Эстергом архиепископу.
— Гм! И что же в них, в этих письмах?
Красивое лицо Борчи[44] приняло вдохновенное выражение, как у античной героини. Она даже просветлела вся, будто осененная свыше.
— Королю я пишу, ваша честь, пусть он скажет: его ли еще подданные те, кто уже умерли?
Менюш посмотрел на нее в недоумении. Бедняжка! Неужто рехнулась?
— А архиепископу эстергомскому?
— Пусть ответит: когда смерть начинается?
Со времен истории о цинкотайской кварте[45] не слыхивал и не читал Менюш ничего подобного. Сомнений нет: она помешанная.
— А зачем вам это знать?
— Тогда ясно будет, можно мне замуж или нет.
— Что, что? Объясните-ка! Как же я ответ привезу, если не понимаю, в чем дело.
Борбала облокотилась на пест, как пастух на палку, и подперла ладонью свое красивое лицо.
— Ну вот, значит, ваша честь, муж мой скончался в Пеште, в больнице святого Рокуша двенадцать лет тому назад. Мы с матушкой сами закрыли ему глаза и вернулись домой. Меня-то уже больную мать привезла, совсем я расхворалась с горя. Ну, ладно; тем, значит, дело тогда и кончилось. Плакали мы по нем, плакали, год, другой — и вот однажды возвращается в деревню Андраш Шикор: "Видел, говорит, мужа твоего, мы с ним даже по стаканчику пропустили". — "Не может быть, говорим, ведь он помер". А Шикор давай божиться: жив, мол, и все тут. Божился и божился, пока другой свидетель не объявился — Шандор Хейя, староста из Лацфалвы. Он тоже мужа моего бывшего признал, — в Надьвараде; даже спросил, что жене передать. А муж ему: "Вы ей ничего не говорите, потому как я загробную жизнь веду", а чтобы Хейя и вправду не сказал, угостил его, как полагается.
— Это покойник-то?
— Да, покойник.
— Вот болван! — вырвалось у Катанги.
Борбала оценила эту галантность и улыбнулась в ответ, потом продолжала:
— Совсем мы растерялись, ваша честь, не знали, что и делать. Пошли к нотариусу, господину Палу Хаму (он тут сейчас, можете у него спросить); господин нотариус написал в Рокуш: что, мол, с мужем моим покойным сталось. А оттуда отвечают: пробудился от летаргического сна и выписан по выздоровлении тогда-то и тогда-то.
— Тысяча чертей! — вскричал Катанги. — Уж не Варга ли Михай ваш муж?
— Он, он, Михай Варга, — удивясь в свою очередь, ответила Борбала. — А вы его откуда знаете?
— Откуда? Да он же, мерзавец, у меня в лакеях служит. Я сам и разбудил его.
— Ну уж, будто, — усомнилась служанка.
— Но он ведь, бездельник, ни разу не говорил мне, что женат! Наоборот, в Сомбатхее все к шинкарке одной, Ширьяи, в мужья набивался. Во что бы то ни стало жениться хотел на ней…
Глаза Борбалы сверкнули и снова с доверием обратились на Меньхерта.
— Да, я слышала… Дурные намерения — они тоже наружу выходят, как и поступки… Ну, поняли теперь, зачем письма?
— Нет еще.
— Да это же очень просто. Если король ответит, что умершие — уже не его подданные, значит — мне можно замуж идти и Михаю Варге взять с меня нечего, потому что на покойников королевские законы не распространяются.
— Ловко, — улыбнулся Катанги.
Однако она вовсе не дура — умом ее господь не только что не обидел, а отличил прямо! Катанги даже любопытно стало второе объяснение послушать. От первого на него словно чудесной старинной сказкой повеяло.
— Ну, а архиепископ?
— Если он ответит, что смерть с отлетом души начинается, мое дело выиграно. Ведь душа-то у Михая Варги отлетела, значит, я вдовая уже.
— В этом есть свой резон.
— Ну, а если он ответит, что смерть позже наступает, что с этим так обстоит, как мы вот попросту, по-мужицки обещаем: дескать, "твоя до гроба", — ежели гробовая доска жизнь и смерть разделяет, тогда дело пропащее, потому что в могиле Варга не был.
Катанги только головой покачал от изумления.
— Ну, милая, великий законник в тебе пропадает! Ясно: ты хочешь узнать, не накажут ли тебя, если ты замуж выйдешь.
Борбала кивнула.
— Но может, вы еще помиритесь с мужем? А то я привезу его сюда.
Она отрицательно потрясла головой.
— Ну что ж, тогда я в Пеште с каким-нибудь знающим юристом посоветуюсь и напишу тебе. А не выйдет иначе, Мишку заставлю на развод подать. Хорошо?
— Письма мои возьмете? — с фанатическим упорством повторила она.
Катанги замялся.
— Но чего ты этим добьешься? Ведь тебе…
— Возьмете или не возьмете?
— Ну, возьму.
— И ответ привезете?