— Я скорее сверну шеи тем, кто попробует меня убить, — зло сказала Яна.
— Бессмысленно. Моя племянница тоже была синомэ, и синомэ сильной. Они росли вместе с Кампахой и вместе учились драться и стрелять. Сила и навыки бойца ничем ей не помогли. Ты сама знаешь простой способ контролировать сильного — объясни, что за его провинности пострадают слабые, и если у него есть хоть капля чести, с ним покончено.
— Это мы уже проходили, — Яна презрительно фыркнула. — Тем, кто попытается контролировать меня с помощью заложников, предстоит сильно удивиться.
— Видимо, я не смогу тебя отговорить, — печально сказала Тимашара. — Госпожа Яна, прошу хотя бы учесть, что какими бы ни были твои отношения с нами, мы вряд ли поможем тебе на территориях, которые не контролируем. Сам Великий Скотовод не сумеет тебя спасти, если ты вызовешь гнев Повелителей Ветра или Старших Матерей на их территориях.
— Я благодарна за предупреждение, момбацу сама Тимашара, — кивнула Яна. — Но я не рассчитываю на твою помощь. Я вполне способна позаботиться о себе и сама. И если я вдруг встречу твою племянницу, то приложу все усилия, чтобы помочь и ей.
— Я буду молиться за тебя Назине и Валараму, — вздохнула Тимашара. — А если ты найдешь мою хосимаму, можешь считать меня в неоплатном долгу перед тобой. Ее зовут Суэлла. Суэлла Тарахоя. Передай ей, что никакой позор, никакие унижения, каким ее могли подвергнуть, ничего не значат для меня. Я все равно считаю ее своей дочерью. Пусть возвращается домой. Но, боюсь, ты исчезнешь так же, как и она. Мне жаль, что наше знакомство оказалось таким коротким.
— Не надейся, сама Тимашара, так легко тебе от меня не избавиться, — внезапно Яна озорно подмигнула ей. — Если у тебя все, я пойду.
— Радостного дня, — кивнула Старшая Мать. — Кампаха, проводи.
Когда Яна в сопровождении Кампахи вышла из комнаты, Тимашара задумчиво посмотрела на Кансу.
— Определенно, вести переговоры твоей сестре по мужу еще учиться и учиться, — задумчиво проговорила она. — Искренние проявления чувств — не лучший способ достичь желаемого. Госпожа Канса, я не знаю, как твоя маленькая подопечная, которая внутри, кажется, куда больше, чем снаружи, но ты наверняка голодна. И я тоже. Прошу, пройдем в столовую. Повара заждались.
— Благодарю, сама Тимашара, — Канса тоже встала, почти силой поставив на ноги сонно помаргивающую Ирэй с перемазанной соком физиономией. — Я с большим интересом попробую настоящую грашскую кухню. Только… — она заколебалась. — Сама Тимашара, я прошу серьезно отнестись к словам Яны о моем муже. В гневе он действительно способен на вещи, к которых потом сам пожалеет. Я сумею его успокоить, но не нужно его провоцировать, хорошо?
— Верю, госпожа Канса, — кивнула Старшая Мать. — Когда речь идет о Благословенных, лучше перестраховаться. Но вряд ли у нас дойдет до скандалов.
— А кроме того, — усмехнулся временно забытый Пиххой, — раз здесь его жена, он наверняка появится и сам. И тогда пусть не надеется отвертеться от моих вопросов.
05.07.858, огнедень. Катония, город Крестоцин
— Господин, ты не хочешь поразвлечься?
От скулящее-умоляющих ноток в женском голосе Тришши Каххарага, вайс-полковник и директор уголовно-следственного отдела Первого городского округа Крестоцина, даже слегка вздрогнул. Густой запах духов окутал его удушливым облаком, и он невольно дернул усами в гримасе отвращения. Она что, сдурела? Он выпустил ручку двери своего автомобиля, за которую уже взялся, и нехотя обернулся.
Проститутка оказалась уже далеко не девочкой, лет двадцати пяти или около того, но, похоже, начинающей и совершенно отчаявшейся. Она казалась не очень привлекательной, насколько он разбирался в человеческих самках — не слишком высокая, с небольшой грудью, зато плотно-мускулистого телосложения, с лицом, далеким от идеалов человеческой красоты, и плохо выбеленными волосами. Тришши плохо разбирался в канонах обезьяньей привлекательности, но молодая женщина, похоже, допустила все мыслимые ошибки. Она носила полностью прозрачное платье, хотя любая мало-мальски опытная проститутка знала, как возбуждать мужское любопытство, выборочно прикрывая участки тела дымчатыми и непрозрачными вставками. Наложенная на лицо косметика сочетала в себе невероятные кричащие оттенки — интересно, многие ли люди осознают, как такие краски воспринимают орки с их более чувствительным зрением? При втором и последующих вдохах запах духов из просто удушливого стал совершенно непереносимым, причем воспользовалась девица самыми дешевыми и вонючими, здесь следователь мог рассуждать со знанием дела. Наконец, до какой же степени упадка духа следует дойти человеческой самке, чтобы предлагать свои услуги ОРКУ?
— Извини, госпожа, я не поклонник межрасового секса, — сухо ответил он. — Боюсь, я должен тебе отказать.
— Ну господин, ну пожалуйста! — прохныкала девица, и внезапно внутри Тришши тренькнула предостерегающая струнка. Он совершенно определенно видел ее раньше. И голос слышал. Если бы не духи, напрочь перебивающие ее естественный запах, и не боевая раскраска физиономии… — Очень тебя прошу, все, что угодно, и за самые минимальные деньги!
— Нет, госпожа, — Тришши почувствовал, как в нем нарастает раздражение, не в последнюю очередь из-за того, что прохожие начали на них оглядываться, многие — неодобрительно. — Не получится. Извини, я тороплюсь.
Проститутка шагнула к нему и положила руки на плечи.
— И все-таки ты очень хочешь поразвлечься, — склонившись, прошептала она на ухо вкрадчивым тоном, разительно отличающимся от предыдущего скулежа. — Я совершенно точно знаю, господин Тришши. Кара, по крайней мере, абсолютно в том уверена. А заодно она просила передать тебе самый горячий привет.
Кара.
От неожиданности и от густого резкого запаха духов, ставшего совершенно невыносимым, следователь закашлялся и чихнул.
— Госпожа Яна, — удивленно спросил он, — что за балаган ты устроила? И потом, разве ты не в Сураграше?
— Может, поговорим в другом месте, более интимном? — шаловливо переспросила Яна. Она легонько щелкнула орка по носу, после чего, покачивая бедрами, обошла автомобиль и нахально уселась на пассажирское сиденье. У Тришши от удивления уши стрелками склонились вперед, а кожа на лбу собралась складками, оттягивая веки и делая глаза совершенно круглыми. Он снова чихнул, помотал головой и залез в машину. Первым делом он на полную мощность включил вытяжную вентиляцию.
— Ну и? — осведомился он, заводя мотор и выруливая со стоянки перед магазином. — Э-э-э… прошу прощения за невежливость, госпожа Яна, но ты свалилась мне на голову, как… как…
— Как кирпич, — любезно подсказала та. — Я специально. Мы с тобой раньше виделись… сколько раз? Три? Четыре? А у тебя профессиональная память даже на человеческие лица. Вот мне и хотелось проверить, узнаешь ли ты меня.
— Не узнал. И что?
— Значит, и другие не смогут. Надеюсь, подпольные сутенеры не смотрели дурацкую передачу, в которой скотина Вай засветил нашу семейную фотографию. А если и смотрели, то не всматривались.
— Подпольные сутенеры? — Тришши насторожился. — Госпожа Яна, в какие игры ты играешь теперь? Выручать Кару из плена — ладно, семейные узы, родственные чувства, тут я понимаю. Но что связывает тебя с незаконной проституцией? Ты решила подзаработать, не платя налогов? Из рассказов Кары у меня сложилось впечатление, что это не совсем твой стиль. И проституция, я имею в виду, и уклонение от налогов.
— Считаешь, с клиентами будет туго? — озабоченно переспросила Яна.
— Понятия не имею. Я все-таки орк, если ты не забыла, причем с нормальной ориентацией, уж извини. Я не знаю, как ваши самцы воспринимают самок. По мне, так все вы голые обезьяны разной степени непривлекательности. А от вони твоих духов я сейчас, наверное, сознание потеряю. Нюх на неделю — уж точно. Ты весь пузырек на себя вылила? Или хотя бы на донышке осталось?
— Ну вот, и разговаривай после такого с кошаками о политесах, — Яна состроила недовольно-капризную мордочку, но тут же не выдержала и рассмеялась. — Господин Тришши, я понимаю, что мы плохо знаем друг друга. Но Кара сейчас занята — она только-только добралась до Сураграша и сейчас занимается протокольно-чудотворным турне по стране, отбиваясь от толп поклонников с копьями и пистолетами. В ближайшие несколько периодов она вряд ли сумеет заняться чем-то еще. А я пока что не слишком занята. Так что по ее просьбе я бросила все и прилетела сюда из Грашграда. Мы его осматриваем от нечего делать, и мне он уже все равно изрядно поднадоел. Хочу новых приключений на нижние девяносто.
— А именно? К-сссо!.. — Тришши резко нажал на тормоз, избегая столкновения с внезапно вырулившей из соседнего ряда машиной, длинно выругался сквозь зубы и возмущенно засигналил. — Если соскучилась, устройся таксистом. Десяток таких вот дятлов за день, и критическая масса острых ощущений обеспечена.
— Господин Тришши, — голос Яны стал деловым, — проблема, тем не менее, вполне реальна и имеет международные корни. Кара сообщила, что рассказывала тебе, как ее в ЧК за катонийскую проститутку приняли. Рассказывала?
— Да. И даже переслала контакт — какой-то тамошний аристократ из Агентства криминальных расследований. Как я понимаю, что-то вроде нашей СОБ. Но она просила пока с ним не связываться.
— Все верно, до сегодняшнего дня не следовало. С учетом текущих межгосударственных отношений ему придется скверно, если до начальства дойдет, как он без разрешения с нашей полицией общается. Мы проработали схему вашего общения, которая позволит вам не оставлять лишних следов без нужды.
— Схему? — фыркнул Тришши. — Госпожа Яна, ты хоть представляешь, насколько нереально в современном государстве укрыть звонок от систем слежения?
— Да. Однако не забывай, что наш отель в Масарии — самая натуральная Цитадель Демиурга. И в качестве таковой содержит массу любопытной техники, в том числе универсальный коммутатор, позволяющий устанавливать неотслеживаемые каналы с чем угодно. В том числе — с сотовыми станциями в ЧК. Так что чуть погодя я сброшу тебе на пелефон код, с помощью которого ты сможешь связываться со своим коллегой. Но сейчас меня волнует другое. Госпожа Мидара — та девушка, которую Кара выручила — как оказывается, тоже из Крестоцина. Она назвала человека, который уговорил ее отправиться в ЧК на заработки. Я хочу, чтобы он "завербовал" и меня. Сутенера госпожи Мидары в Каменном Острове арестовали, и показания он пока не дает — почему-то он очень уверен, что его выручат, так что с того конца цепочка пока оборвана. Господин Павай пообещал, что его обязательно разговорят, но потребуется время. Но арестованный сутенер наверняка не единственный. Я хочу, чтобы меня приняли за проститутку и отправили в ЧК к тамошним жуликам. А дальше мне необходимо по той же цепочке переправиться в Граш в аналогичные заведения.
Тришши зашипел сквозь зубы и резко вырулил к обочине через сразу две полосы, подрезав несколько возмущенно засигналивших автомобилей. Он припарковался колесами на тротуаре, выключил двигатель и развернулся к Яне.
— Ты что, рехнулась, дура? — в упор спросил он. — Жить надоело? У вас с Карой в Граше от жары окончательно мозги сварились?
— Не кипятись, господин Тришши, — спокойно ответила Яна. — Уверяю тебя, мне лично ничего не угрожает, даже если чекашные или грашские жулики узнают, кто я такая. Не забывай, я девиант первой категории, эмпат и дочь своего приемного папочки-Демиурга с массой неафишируемых талантов. Кроме того, все, что ты можешь мне сказать, господин Павай уже высказал Каре, а она передала суть мне, так что ничего нового я от тебя не узнаю. Только время зря потратим. Так что я в данной операции участвую, а тебя лишь информирую, что ту сволочь, вербовщика, нужно взять после моего отъезда. Но не сразу, чтобы в ЧК у меня осталось время нащупать грашскую цепочку. Скажем, недели через две, иначе тамошние преступники могут меня заподозрить, и мне придется прибегать к… жестким мерам. Я просигналю, когда можно. И еще нужно как-то устроить, чтобы он больше никого не сумел сагитировать до самого ареста.
Тришши заурчал от избытка эмоций, прижимая уши к голове.
— Я могу сделать проще, госпожа Яна, — зло сказал он. — Просто арестовать тебя. Повод найдем, не сомневайся. Посидишь под домашним арестом пару недель, авось одумаешься. И расскажешь мне все, что знаешь, как свидетель по официальному уголовному делу. А не расскажешь — засуну в камеру за противодействие следствию, чтобы жизни поучилась. По крайней мере, жива останешься.
— Тогда Кара устроит международный скандал, — Яна показала ему язык. — А она особа, обласканная Президентом и популярная в народе. И еще она скажет тебе что-нибудь плохое, и ты от огорчения завянешь. Господин Тришши, — она снова посерьезнела, — я понимаю и принимаю твою заботу обо мне, но сейчас она излишня. Не стоит защищать боевой танк от детишек с деревянными саблями.
Коротко взвыла сирена, и у тротуара перед ними неторопливо припарковалась полицейская машина. Оттуда выбрался толстый патрульный и вразвалку пошел к ним.
— Сейчас еще и с этим объясняться! — проворчал орк. — Госпожа Яна…
Патрульный постучал в окно, и Тришши, раздраженно урча, обернулся, опустил стекло и сунул ему руку со служебным удостоверением.