...Толчок. Узкий нос рассекает течение. За городом еще один мост железнодорожный. Мост с обеих сторон закрыт железными гигантскими конструкциями. Из домика на краю моста выходит человек в оранжевой безрукавке. Смотрит. Пахнет железной дорогой. С моста прозрачной кисеей летят капли. Шелестят, касаясь реки...
- Видно, вода грязная? - спрашивает майор. -Рыбы на деревья полезли.
Меньшиков не отвечает. Майор еще некоторое время смотрит на рисунок и откладывает его. По столу звякает металлический браслет часов.
- Сколько ты прослужил в заповеднике?
Меньшиков отвечает.
- Восемь?.. Кто там сейчас директором?.. Мм. Браконьеры шалят? А раньше было. Настоящая война. Был такой браконьер Кобель. Наш охотник-учитель о нем книжку написал. Читал?
- Нет.
- Он егерей за нос водил. Лыжник хороший был. В пропасти съезжал. Егери думали, убился. А он снова соболя бьет. Но кончилось тем, что сам на службу в заповедник поступил. А? Как Павл.
Меньшиков молчит.
- Так бывает, - говорит майор. - Упирается человек, норовит в сторону, а это его фарт, как говорится. Ты горожанин?
- Да.
- Как же у нас оказался?
- Как-то.
- За чистой водой или за бронью? Раньше бронь давали лесникам. А теперь нет. - Глядит с полувопросительной улыбкой. - Так бы и служил в своем заповеднике. - Ждет, что ответит Меньшиков, но тот молчит. - Зверя тоже охранять надо. Вот у нас раньше здесь, на юге, фазаны водились. Теперь на охоту выезжаешь - попробуй увидеть.
- Не выезжайте.
- А охота пуще неволи? Мой дедушка охотился, отец. Уже в крови это, а? Теперь, конечно, такой надобности нет. А раньше как без этого? Дедушка две семьи содержал, свою и брата, зарубленного семеновцами. В горах вялил мясо, на лодке сплавлял. Жили. Но как-то марала не взял. Заночевал в дельте Селенги на островке, в разлив. Под утро смотрит: с оленем ночевал. Но не тронул, поплыл. Потом спохватился, а островка уже не нашел. Злой тенгри его попутал. Как ты думаешь?
- Или добрый.
Майор улыбается, грозит пальцем.
- Э-э. Что еще мог сказать лесник. Но о семьях ты подумал?
- Он сам забыл.
- Зато потом локти кусал. От скороспелых решений часто потом зубы сводит. Но - единственная настоящая ошибка, говорил Конфуций, не исправлять своих прошлых ошибок. Как ты думаешь?
Меньшиков пожимает плечами. Майор смотрит на рисунок.
- Кстати, а что у собаки одна нога?
- Это не собака.
- Не собака? Кто же?
- Бык.
- Бык? А рога где? И на одной ноге. Что за порода такая??
- Древнекитайская.
- Ааа. - Прищуривается. - Бык восьми бессмертных? Или Лао-цзы?
- Нет.
- А что же за бык?
- Музыкальный. Из него барабан сделали.
- Музыкальный? - спросил майор. Он полез в карман, вытащил портсигар, изукрашенный желтыми, зелеными и красными узорами. - Интересуешься?
- Чем?
Бадма Иванович кивнул налево.
- Культурой соседа.
- Да, - сказал Меньшиков.
Майор вставил сигарету в черный мундштук с серебряным кольцом. Вспыхнула спичка.
- Мм, - сказал майор, затягиваясь. - Музыке в старом Китае придавали большое значение. Музыка должна была обуздывать дикие нравы... Что же ты читал?
Меньшиков сказал.
Майорские раковины почти закрылись. На лице играли блики.
- Твои наставники, можно сказать? - проговорил он, не раскрывая желто-парчовых раковин. - Хиппи Поднебесной, можно сказать. - Он взглянул на Меньшикова с улыбкой. - Тебе нравятся?
Меньшиков кивнул.
- Понятно, - сказал майор, - почему ты не веришь в закон.
- Почему? - растерялся Меньшиков.
- Ведь это философы хаоса и беззакония.
- Нет, - сказал Меньшиков, - я верю...
- Но убегаешь от закона. - Майор засмеялся. - Может, в этом и дело?
- В чем? - не понял Меньшиков.