Джералд Керш
Река сокровищ
Человек, назвавшийся Пилигримом, казался довольно потрепанным. Так и напрашивалось выражение "видавший виды". Трудно было отнестись к нему иначе, чем относится бережливая хозяйка к банке собственноручно изготовленного варенья, поверхность которого оказалась покрыта заплаткой плесени. "Сладко-то сладко, да свежесть сомнительна, - думает хозяйка. Но ведь не выбрасывать же. Отдам-ка нищим". Подобные же мысли навевал Пилигрим.
Как ни странно, в своих заведомо тщетных попытках не скатиться до конца по наклонной плоскости он выглядел трогательно-обаятельным; величавая сдержанность не изменила ему и в ту минуту, когда бармен удержал его от попытки выскользнуть из нью-йоркского бара "Мак-Арон" словами:
- С вас доллар десять, док.
Пилигрим хлопнул себя по лбу, бегло обшарил карманы и воскликнул:
- Бумажник! В другом костюме!
- Вот как, - процедил бармен и приподнял откидную крышку стойки.
Тут я вмешался:
- Держи доллар десять, Майк. Отпусти человека.
Но Пилигрим раздумал уходить. Он ухватил меня за локоть и заговорил, старомодно растягивая гласные на оксфордский манер:
- Нет, право же, вы чересчур добры! К сожалению, не могу отплатить любезностью за любезность. Вы тоже англичанин, вы поймете. Здесь то и дело попадаешь в отчаянное положение. Видите ли, я буквально на днях лишился двух состояний, и мне вот-вот достанется третье - свалится на меня, вы уж поверьте, не позднее середины следующего месяца. Но только мне непременно нужно добраться до Детройта. Однако позвольте представиться: здесь я предпочитаю имя и фамилию Джон Пилигрим. Можете называть меня просто Джек. Честно говоря, это вымышленная фамилия. Если бы в Англии, в некоем округе графства Мидлсекс, внезапно вспыхнувшая эпидемия унесла из жизни всю мужскую половину некоего семейства, то мне пришлось бы именовать себя совершенно иначе и вдобавок держаться с крайним высокомерием. Пока же я младший сын младшего отпрыска, дали мне жалкие несколько тысяч фунтов и отправили в Канаду - добра наживать.
- Эти несколько тысяч фунтов и были первым состоянием? - спросил я.
- Да что вы! На судне одному моему попутчику феноменально везло в кости. В Канаду, сэр, я прибыл, имея за душой четыре доллара восемнадцать центов... ну и кое-какой гардероб. Мне довелось хлебнуть лиха, поверьте. Был я кассиром в скобяной лавке - уволили по несправедливому подозрению в растрате; был курьером в консульстве - выгнали, как там формулируют, "в связи с вымогательством взятки за визу", а это сплошная ложь; был коммивояжером у виноторговца - оклеветали, будто я, мол, злоупотребляю дегустацией образцов. Побывал во всяких передрягах, вы уж поверьте. Зато теперь мне предложили доходную должность в Детройте.
- В чем же будет заключаться работа? - спросил я.
- Надо кое-что уточнить для одной фирмы по производству моторов.
- Что именно уточнить?
- Дело сугубо секретное. Слово - серебро, молчание - золото, так ведь? Зато могу надоумить, как разжиться несколькими миллионами долларов, если у вас найдется свободное время и деньги.
- Надоумьте, буду весьма признателен, - сказал я.
- Обязательно. Ну, не будучи круглым дураком, оставлю при себе кое-какие географические подробности. В Бразилии бывали? Там на одном из притоков Амазонки кроются несметные богатства в виде золотых самородков... О господи, до чего же обидно: люди со средствами, желая умножить свои богатства, требуют выложить им максимум, прежде чем сами расстанутся хотя бы с минимумом! Но все же расскажу без утайки, как от племени, обитающего вдоль той реки, мне достались золотые самородки общим весом десять тысяч унций.
- Как же это вы ухитрились? - спросил я.
Пилигрим с улыбкой ответил:
- Вам, наверное, не приходилось слышать об орехах токте? Нет?.. Так вот, родина ореха токте - Эквадор, орех очень похож на грецкий, но форма у него овальная. И, как у грецкого, ядро токте полушариями и извилинами напоминает человеческий мозг. На вкус токте горек, обычно эти орехи собирает детвора и играет ими, примерно как у нас играют стеклянными шариками.
Но это в Эквадоре. А поезжайте-ка в Бразилию, на некий приток Амазонки - и я укажу вам местность, где к таким орехам (или ближайшим их сородичам) относятся как нельзя более серьезно. Туземцы того племени называют их не токте, а тикток, в Бразилии этими орехами играют исключительно взрослые, причем игра идет по непомерно высоким ставкам. За одну партию в тикток можно приобрести или потерять состояние, вернее, то, что считается в той глуши состоянием. Тамошние дикари любят повторять: "Тиктоку надо обучаться двадцать лет". Но по порядку.
_Передаю его рассказ дословно_.
Участь младшего отпрыска знатной семьи - злоключение за злоключением. Можно было, конечно, написать старшему брату, попросить, чтоб выслал деньги. Откровенно говоря, так я и поступил. Но он мне вообще ничего не ответил. В конце концов нанялся я коком на грузовое судно, направлявшееся в Южную Америку. Подозреваю, что везло оно оружие. Команда состояла из отбросов Лапландии, Финляндии, Исландии и Сан-Франциско.
При первом же удобном случае я удрал с судна (в карманах у меня не было решительно ничего, кроме документов на имя смазчика Мартинсена, должно быть, прихваченных по чистой случайности) и, как водится, стал разыскивать соотечественников. По счастью - мне потрясающе везет! - в одном баре, слышу, кто-то заказывает виски с содовой без льда. Рыбак рыбака видит издалека. Он и глазом моргнуть не успел, как я сидел рядышком.
Малый был могучего телосложения и собирался в одну местность - которую, вы уж простите, я не назову - на поиски рубинов. Истосковавшись по цивилизованному обществу, он пригласил меня поехать с ним вместе... сказал, что в долгу не останется... предложил мне долю в барыше. Снаряжение, конечно, он сам подготовил: хинин, ружья, товары для торговли и мены, револьверы, мыло и тому подобное.
Идея заключалась в том, что как раз в ту пору рыночный спрос на рубины нам исключительно благоприятствовал, а в самом худшем случае мы возместили бы расходы за счет змеиной и крокодиловой кожи. Фамилия того человека была Грязли, но, видя перед собой настоящего джентльмена, он умел распознать его и оценить. Жаль, пал жертвой несчастного случая. Исследуя речную тину в поисках рубинов, Грязли для лучшего упора поставил ногу на бревно. Бревно зашевелилось, лязгнуло челюстями и утащило Грязли на дно. Говорят, челюсть взрослой особи аллигатора развивает давление чуть ли не в полтонны. Не стану скрывать, я расстроился. С тех пор не могу без омерзения смотреть на аллигаторов. Для меня они - дурная примета.
Проснувшись поутру, я обнаружил, что носильщики исчезли - все до единого. За труды они сами с собой рассчитались нашими товарами, а мне оставили лишь то, в чем я спал, сиречь пижаму, а кроме того ружье, нагрудный патронташ с тридцатью патронами, документы да немного сухого пива.
Неведомо, что бы со мной сталось, если бы не подоспели людоеды; кстати, оказались мировыми ребятами. Истинные спортсмены, уверяю вас. Едят только женщин, и то таких, которые не годятся в жены по возрасту. Дикари отвели меня к своему вождю. Сперва мне показалось было, что я угодил в скверный переплет, но вождь попотчевал меня жарким (надеюсь, из обезьяны) и не сводил с меня глаз все то время, пока я жевал. Самому безнадежному тупице стало бы ясно, что старикашке приглянулось мое ружье.
Вот я и рассудил: противник превосходит меня численностью - я один, а дикарей больше двухсот. При таком соотношении сил от ружья мне мало проку. Лучше сделать хорошую мину при плохой игре, с достоинством подчиниться неизбежному и подарить ружье, прежде чем его отнимут. Прояви щедрость, Джек!
Итак, пылко восхваляя вкус жаркого, я преподнес вождю ружье и патронташ. Преисполненный радости и благодарности, он спросил, чем может меня отдарить. Предлагал девушек, добавку жаркого, ожерелье из человеческих зубов. Я втолковал ему, что удовольствовался бы несколькими рубинами. Удрученный, он сказал, что у него нет ни одного красного камешка, только зеленые, и вручил мне пригоршню изумрудов на сумму, равную, по самым скромным подсчетам, стоимости тысячи ружей по сто двадцать долларов за штуку.
Я вежливо поблагодарил, не выказывая истинных своих чувств, как меня с детства приучали. Однако вождь принял мой бесстрастный вид за проявление разочарованности. На какую-то секунду он сник, но тут же повеселел:
- Подожди. Есть у меня одна штуковина, которая сделает тебя очень богатым. Она сделала меня вождем. Но теперь я все равно слишком стар для игр. Я тебе ее подарю.
Тут он порылся в том, что только шутя можно назвать одеждой, и извлек что бы вы думали? - орех. Честное слово, простой орех, но с гладкой скорлупой, да еще с одного конца расширенный, а с другого суженный.
- Тикток знаешь? - спрашивает старикан.
- Я знаю токте, - говорю. - Это детская игра в Эквадоре.
- Играешь? - спрашивает.
- Ни разу не играл. В Эквадоре видел, как играют. У нас в Англии есть похожая игра, называется "шарики".
- Даже не слыхивал про те края, - говорит вождь. - Вот, это тикток.
Затем он пустился в объяснения, затянувшиеся до вечера. Тикток, мол, не похож ни на какие другие орехи. Все на свете, рассказывал вождь, все на свете хоть чуть-чуть да умеет думать. Даже у зеленого листка хватает ума повернуться к свету. Даже крыса умеет думать. Даже женщина. Порой даже орех в твердой скорлупе. Ведь когда сотворяли мир (дела давно минувших дней), после того, как был создан человек, остался некоторый излишек разума. Часть уделили женщине. Часть уделили крысе. Часть уделили листьям. Часть уделили насекомым. Короче говоря, в конце концов осталась самая малость.
Тут зашелестело какое-то тиктоковое дерево. Его орехи взмолились: "А нам?" И был ответ: "Вас чересчур много, а разума теперь чересчур мало. Но надобно поступать по справедливости. Пусть же один орех тикток из каждых десяти миллионов мыслит, как человек, и повинуется его воле. Да будет так".
Вот почему, утверждал старый хрыч, ядро тиктока похоже на человеческий мозг. Поглаживая здоровенный нож, вождь заверил меня, что неоднократно видывал и то, и другое, и что сходство прямо-таки разительное. Но, сами понимаете, лишь поверхностное.
Ибо из десяти миллионов орехов тикток умение мыслить даровано лишь одному. Орехи же весьма плодовиты и обильно произрастают в джунглях. Если верить старому дикарю, всякий, кому посчастливится найти десятимиллионный орех, непременно разбогатеет, поскольку орех повинуется своему владельцу.
- А теперь играй в тикток, - приказал он.
- Да я не умею.
Не слушая возражений, он подвел меня к плоской ровной площадке, утоптанной бесчисленными ногами. На одном из краев площадки кто-то намалевал охрой круг. Внутри круга были разложены десять орехов, один в центре, остальные по окружности.
Цель игры - выбить за пределы круга все десять орехов одиннадцатым, то есть битой, при возможно меньшем числе ударов. Как игра, доложу я вам, тикток куда сложнее биллиарда. Бить надо с расстояния примерно в два метра. Хороший игрок расчищает круг пятью ударами; незаурядному хватает четырех; непревзойденный обходится тремя, ловким щелчком запуская биту свой овальный орех тикток - с большого пальца.