— Гляньте парни! Какое классное местечко! Только занято какой-то мелочью. А ну, брысь отсюда, — с этими словами, незнакомый парень лет пятнадцати, показушно попытался выполнить вертушку из карате.
Уширо-маваши-гери*, всплыло в памяти, в то время когда я на автомате поймал на блок его ступню и со всей силой дернув её на себя, ещё и провернул по часовой стрелке. Мальчишка, не ожидая такого подвоха, ойкнул и, перевернувшись, рухнул на землю вниз лицом, своим животом прямо на мой кед.
Это уютное местечко приспособили под отдых местные мужики. Четыре раскидистых пуховых тополя, высаженных правильным квадратом и три лавочки между их стволами. Был ещё и столик, где старшое поколение любило забить козла** и попить пивка под рыбку. Но женская часть населения это непотребство быстро пресекло и теперь, мужики ходили рубится в домино в гаражи соседнего двора.
А так как рядом располагались турники, рукоход и металлические брусья, то уютное и тенистое местечко облюбовали мальчишки, собираясь сюда со всех наших дворов чтобы перекинутся в картишки, рассказать и послушать байки, да и просто посидеть в компании.
Вот и сегодня собралась небольшая компашка. Семь пацанов, включая меня. Трое моих одногодков из параллельных классов, двое уже восьмиклассников и мелкий, семилетний брат одного из мальчишек.
Лето, начало августа, жара, сидим и режемся в секу*** на спички. Все дочерна загорелые и босиком, кроме меня. Я тоже успел за это лето два раза сгореть и облезть, но всё равно мой бледноватый загар не дотягивает до бронзового загара остальных. Ну и я, единственный в компании, кто обут.
Это какое-то поветрие этим летом. Прям мода на босикомость. Все, чуть ли не поголовно вплоть до старшеклассников, шляются босиком. А я не могу. Во-первых, боюсь, всё-таки город, здесь полно стекла и гвоздей. И дня не проходит, чтобы кто-то не порезался, свёз ноготь или проткнул пятку. Ну и во-вторых, я чистоплотен. То, что приобретено с годами, просто так из головы не выкинешь. Поэтому и выделяюсь. Но с моим буйным характером мне это прощают.
Две новые девятиэтажки сдали и стали заселять. В основном, жителями окраинных районов «Молокановки» и «Хуторка». Там что-то затеяли строить и людей из их глинобитных домиков переселяли в новенькие квартиры со всеми удобствами. Чему все были только искренне рады. Жизнь в домах с печным отоплением и удобствами во дворе — не сахар.
Попутно с заселением этих домов, на их первых этажах открылись торговые точки, которые все жители нашего района откровенно ждали. Больше всего радовались аптеке и молочной кухне. Раньше за лекарством или молоком для грудничков приходилось переться почти в центр города.
И вот сейчас нарисовались младшие представители семей переселенцев. И сходу попытались отжать у нас наше место отдыха. Восемь парней от двенадцати до шестнадцати лет. Все явно знакомые друг с другом. Что не удивительно, в одну же школу наверное ходили.
Карты полетели на пыльную землю, наши все вскочили и скучковались внутри периметра лавочек, как бы готовясь к обороне. Силы правда, были не особо равные, перевес в возрасте, силе и росте был явно у пришлых.
Моя реакция на угрозу ударом ноги (ну не думаю, что тот пацан собирался сходу бить кого-то в голову), немного сбила настрой новеньких и те замешкались, поднимая и отряхивая своего, явно вожака.
— Ну, всё! Тебе кранты, мелкий! — прошипел парень, которого я уронил.
— Это наша корова и мы её доим! — вылетела из меня фраза из читанной в прошлой жизни книги Андрея Кивинова.****
— Какая корова? — опешил их предводитель. — Ты чего гонишь, сопля рыжая?
Он запрыгнул на лавочку, явно этим подавая своей компании сигнал к атаке. Я же, плюнул ему в лицо, но промахнулся, но даже это заставило его удивленно и растерянно замереть, поднимая руки к лицу, чтобы прикрыться от возможного попадания. И я, не тормозя, врезался в его ноги, отчего он полетел на сзади стоящих своих подельников. Атака захлебнулась, не особо начавшись.
За всей этой кутерьмой я не заметил куда делся самый мелкий член нашей компашки. А тот, не теряя времени и не жалея своих босых ног, мчался по всем нашим дворам с криком — «наших бьют».
Первыми к нам на помощь принеслась толпа пяти-шестиклассников в картонных доспехах с щитами и мечами. Народ явно играл: то ли в «Спартака», то ли в «Ледовое побоище». И на вопли нашего самоназначенного гонца, так, во всеоружии, и прибежал. Выстроившись толпой во что-то на подобии рыцарской свиньи, они со своими мечами и дубинками на перевес замерли в ожидании неизвестно чего.
Окружение замкнула группа из четырёх парней лет шестнадцати, которые до этого возились около одного из подъездов с мопедом.
Пришельцы, явно понимая, что попали в неприятную ситуацию, тем не менее не струсили, а сбившись в кучку, приготовились дорого продать своё здоровье. Видя, что наша стычка готова перерасти в полномасштабное избиение новеньких, я решил вмешаться, чтобы попытаться решить дело миром.
— Эй, дылда, — обратился я к предводителю неприятеля. — Давай один на один, чтобы остальных не втягивать.
— Рыжий, ты, мля чего такой наглый? Мелкий и наглый. Я же тебя в блин раскатаю и потом в трубочку сверну. Хочешь драться? Выходи. Щаз люлей огребёшь на свою рыжую задницу.
— Не, я драться с тобой не буду. Ты меня не так понял. Давай, кто больше из нас подтянется, тот и победил, — я кивнул на турник.
— И что получит победитель? — решил поторговаться парень.
— Победишь ты, мы уступаем тебе это клёвое местечко. Выиграю я, вы со всеми ручкаетесь и знакомитесь, и вливаетесь в нашу дворовой союз.
— Союз? Что это за на хрен? Чё ты гонишь, мелкий?
— У нас здесь девять домов в союзе, а вам еще и в нашу школу ходить. Давай миром решать, а то мы и завоевать ваш двор можем.
На мои слова псевдорыцари и гладиаторы что-то воинственное заорали и застучали в свои щиты, а один из старшаков показал мне большой палец. Типа дал добро.
— Лады, мелкий. Давай поподтягиваемся. Но ловлю тебя на слове. Даешь слова пацана? — с этими словами, он плюнул себе на правую ладонь и протянул мне для рукопожатия.
— Даю. А ты?
— И я даю.
Пришлось тоже плевать на собственную ладошку и обмениваться рукопожатиями. Прям чувствуешь себя участвующим в дикарской церемонии. Нафига надо на ладони-то плевать?
Пришлый дылда, представившийся Артёмом, смог подтянутся шестнадцать раз. Я же, явно красуясь перед собравшимися, сделал двадцать подтягиваний и, выполнив «капитанский подъём», уселся на турник сверху.
— Ну как? Мир? — спросил я у Артёма, смотревшего за моими упражнениями с кислой физой.
Демонстративно соскочив с турника «топориком» я подошел к нему и еще раз поручкался. То же самое проделали все наши парни. А к вечеру мы уже все перезнакомились.
Артёма и еще парочку его дружков заинтересовали мои упражнения на турнике, и парней загорелись их освоить. Но их надолго не хватило. К тому же, они курили, а это очень сильно сбивает дыхалку на тренировках.
Во время совместных тренировок я и выведал откуда он знает удары из карате. Оказалось, что был какой-то восточный человек, вот он и пытался научить пацанов разным приёмам. Но обучение продлилось не долго, и он уехал. Я же все эти приёмы знаю от супруги, она в Швейцарии загорелась обучиться и потом тренировалась на мне, как на манекене. Правда, чаще всего, неудачно.
Лето выдалось каким-то не особо удачным, я бы даже сказал скучным. Летний поход отменили. Мои электрошабашки, набравшие было обороты в июне, как-то быстро увяли до одной, редко двух в неделю. Ольку отправили сразу на два потока в пионерлагерь, на Чёрное море.
Я же, починив миноискатель, обломался и на ниве кладоискательства. В прошлом году я прошёлся по краям пляжа, а в этом году рискнул выйти и на сам пляж. Выходил из дома очень рано, якобы на рыбалку, а сам бежал на пляж.
В первый день я нашел послереформенные два пятака и один гривенник. И полведра пробок и прочего железного мусора. На второй день — всего шесть копеек, двушками. А на третий день ко мне подошел милиционер охраняющий аттракционы и спросил:
— Что-то вы в этом году рано стали пляж чистить.
— Ну. Как сказали, — промямлил я, не понимая о чём идет речь и во-всю напрягаясь в присутствии человека в форме.
— В прошлом году в сентябре мужики пляж чистили. Вот с такой-же штуковиной как у тебя. А ты теперь вместо них?
— Нет, — я, наконец, понял о чём он говорит. — Я пионерский десант.
— А, понятно. Ну давай, пионер. Трудись, — и пошёл прочь от меня.
Я проследил за ним взглядом до того момента, пока он не зашёл в вагончик кассы пляжных аттракционов.
Оказывается, я не один такой умный. Есть и еще охотники за сокровищами. Ну и фиг с ними.
С тех пор я просто ходил на рыбалку, прихватывая с собой миноискатель для проверки отдельных участков леса и дикого пляжа. И кое-что попадалось. И рыба, и денежная мелочь. Рыбу мы с бабулей съедали, а мелочь, я ссыпал в мешочек, копя, чтобы проверить потом всю сразу.
Положение со снабжением в городе так и не выправилось. Мясо любого вида пропало из продажи. Как на рынке, так и магазинах. Хорошо, что рядом с нами, прямо за «Сельхозтехникой», находилась птицефабрика. И рядом с ней — её ларек, в котором можно было купить суповые наборы из куриных желудочков, шеек, лапок и гребешков.
Школьную отработку я прошел за рекордные три дня. Три дня покраски парт и стульев, которые вытащили из всех кабинетов в коридоры и рекреации школы. Всё мебель — в единый темно-синий цвет. Краски было много и была она жутко вонючей. Хорошо, что у запасливого меня, было пять штук респираторов Р-2. Вот в одном из них я и красил.
В конце лета вылезла новая проблема: я подрос на целых десять сантиметров. Вроде бы немного, даже Ольку не догнал в росте, но вот многие вещи мне стали малы. На всех шмотках, имевших запас, бабуля его уже отпустила, но всё равно одни итальянские джинсы пришлось перешивать в шорты. И покупать мне новую школьную форму, рубашки и демисезонные вещи. Так как свои денежные накопления бабушка уже спустила, то тратили мои.
Та же история и с обувью: вроде ступня и увеличилась всего на один размер, а в туфли и ботинки уже не влезаю. Хорошо, что кеды и кроссовки с запасом брали, а вот коньки зимой придется новые покупать.
На итоговом собрании в дворце пионеров, 31 августа, нашу туристическую группу наградили экскурсионной поездкой в Москву на новогодние каникулы. Ну и всякими грамотами заодно. У меня ими уже почти вся стена завешана.
А вечером первого сентября, после всех праздничных мероприятий, я из иностранных новостей узнал про крушение теплохода «Адмирал Нахимов»*****. И сразу вспомнил про читанное об этой катастрофе в будущем. Вот ведь как — живешь и не помнишь что должно случиться, а происходит и сразу вспоминаешь. И почему мне молния при переносе не дала никакой нейросети или идеальной памяти? Сейчас бы книги переписывал изданные в будущем и был бы знаменитым писателем.
Крушение теплохода коснулась и нашего города. На его борту были две семьи азовчан. Одна семья сумела спастись, а вторая — нет. Увы, среди погибших была главный бухгалтер нашего универмага. Вот так получишь полезное знакомство, бац! — и нет его. Да и просто людей жалко. Жили, растили дочерей, создавали личный уют и благополучие, в круиз, вон, отправились. А потом — пустота. Даже тел не нашли.
В школе же прибавилось новых предметов. Химия и черчение. Появились в классе и двое новеньких. Переселенцев из Чернобыля. Я даже их тайком проверял на радиацию купленными в Ленинграде радиометрами.
Я этим летом, наверное всё проверял приборами. Листья внезапно пожелтели и скукожились — проверка. Продукты принес — проверка. Даже выловленную рыбу проверял. РК-01 не показывал ничего. Второй прибор оказался более точным и его стрелочка иногда шевелилась. В общем зряшная покупка. То ли есть, то ли нет — фиг поймёшь.
Владимир Владимирович, как и планировалось, набрал младшую группу. А я закрепил каждого из этой мелюзги за одним из старших. Пусть будут подшефные. Так они быстрее и в коллектив вольются, и туристическим навыкам обучатся. Моя команда сначала начала ворчать, типа им невместно, но я соблазнил их тем, что мелких можно использовать как адъютантов. Правда и застращал последствиями, если кто свою работу будет на них скидывать. Всё только совместно.
Где-то в конце сентября наш участковый поймал вора, который пытался вскрыть нашу дверь. Первую, железную он уже вскрыл и возился со старой, на которой был сувальдный замок.****** Когда участковый пришёл домой на обед то застал какую-то нездоровую суету у наших дверей. Вернувшаяся с занятий хора бабуля была в шоке, её долго отпаивали валерьянкой и вишнёвой настойкой. Почти целую неделю после этого она безвылазно сидела дома и на каждый шорох за дверью хваталась за откопанный из-под ванны топор.
Потом, немного успокоившись, выцыганила у меня сто рублей и наняла слесаря, который установил еще по одному замку на каждую дверь. Теперь я точно был уверен, что при виде крутой металлической двери, фигурно отделанной лакированным дубовым шпоном и с двумя замками, все будут думать, что здесь живет, как минимум, директор комиссионного магазина.
Нас, как семиклассников, стали теперь пускать на школьные вечерние танцы по субботам. На которых я с Сидоровой и Померанцев с Петрухиной, никого особо не стесняясь, танцевали медленные танцы. Чем шокировали остальных одноклассников. Но, благодаря нашему примеру, многие тоже рискнули пригласить на танец девчонок. Впрочем, девкам были по ходу более интересны старшеклассники. И многие приглашения своих мелких одноклассников просто игнорировали. Некоторые даже высказывали свое «фи» Петрухиной за то, что она танцует с мелким и невзрачным Жмуром.
В ноябре, наконец, отменили постановление о нетрудовых доходах и приняли закон «Об индивидуальной трудовой деятельности граждан СССР». Спустя почти девять лет, как это разрешили в Конституции СССР от 1977 года.
И буквально уже в декабре весь колхозный рынок ожил. Появились барахольщики, продавцы декоративных рыбок, собачники, и продуктовые перекупы. Селяне и дачники потащили на продажу лишние продукты. И жить сразу стало лучше и веселее.
Отъезд нашей группы в Москву планировался снова на 31 декабря, и бабуля опять начинала ворчать, что я её одну кидаю на такой праздник. Ну да, ну да. А то я забыл, как встречал Новый год в одиночестве на подоконнике. Сейчас-то я уже на подоконник и опасаюсь залазить.
Но за три дня до отъезда я простыл. Сначала сопли, кашель и красное горло. Выпил парацетамола и ацетилсалициловой кислоты, по совету бабули даже скушал горький стрептоцид. А на утро еле встал. Померили температуру, а она уже за 39 пытается перевалить. Нос забит, дышать нечем, режет горло, глотать вообще невозможно, мрак короче.
Бабушка вызвала участкового врача и, скормив мне всё того же парацетамола с аспирином, пошла к соседям звонить в школу и во дворец пионеров. Пыталась ко мне прорваться и Сидорова, но бабуля её завернула, а то заразится ещё. И я с ней был полностью согласен.
После обеда пришла пожилая врачиха, осмотрела меня, ощупала горло и вынесла диагноз — ангина.******* Прописала постельный режим, обильное тёплое питьё, частое полоскание горла. Из лекарств, к парацетамолу добавились таблетки ампициллина, називин в нос. И благосклонно покивала бабуле на её предложение об использовании горчичников и постановке банок. Ой, чувствую ждут меня незабываемые ощущения.
Уширо маваши гери* — японское название удара ногой с разворота в каратэ.
Забить козла** — простонародное название игры в домино.
Сека*** — карточная игра, известная в СССР и странах, образовавшихся после его распада.
Андрей Кивинов**** — российский писатель, автор книг серии «Улицы разбитых фонарей». ГГ читал книги «Кошмар на улице Стачек» и «Обнесенные ветром», а сериал по этим книгам не смотрел.
«Адмирал Нахимов»***** — круизный теплоход (бывший пароход Берлин), утонувший 31 августа 1986 года в Цемесской бухте Чёрного моря при столкновении с балкером «Пётр Васёв». Погибло 423 человека из 1666 находившихся на борту.
Сувальдный замок****** — замок, секретная часть которого представляет собой набор пластин (сувальд) с фигурными вырезами, которые при открытии замка подталкиваются выступами на бородке ключа.
Острый тонзиллит (от лат. tonsillae — миндалины), в обиходе — ангина******* (от лат. ango — «сжимаю, сдавливаю, душу») — инфекционное заболевание с местными проявлениями в виде острого воспаления компонентов лимфатического глоточного кольца, чаще всего нёбных миндалин, вызываемое стрептококками или стафилококками, реже — другими микроорганизмами, вирусами и грибками.