Различив грань Артура, Ланцелот напрягся.
Он помнил. Когда рыцарей будет достаточно для окончательной победы, и каждый получит свою часть мета-меча, - тот совсем исчезнет. И наоборот. Если кто сумеет объединить все клинки в один, то...
Однако напрягся Ланцелот не поэтому. В мече не доставало всего одной части, и гость понял: свое дело к хозяину он закончит все равно.
- ...Разум, который вы защищаете, - тупиковая ветвь развития. Чем дальше идет, тем больше открывает. А когда сам этим всем поперхнулся, то объявил, что уже все придумал и познал! А? Какова теория?
И мэтр захохотал.
Неужели я тоже так буду, снова подумал Ланцелот.
Заторопился:
- Начнем или нет?
- Быстрый ты, ой, быстрый... - сказал мэтр.
На столе, разделявшем их кресла, возник письменный прибор. Доска из полированного камня и ювелирной работы копье-скарификатор. Ланцелот боялся такого в детстве, когда сдавал кровь из пальца. Крови он и теперь не любил.
Вот так, сказал себе. Вот кто я теперь. Ходячая чернильница.
Копье покоилось в изящном сафьяновом футляре.
- Может, ланцет? - Мэтр блеснул ехидным глазом.
- Не смешно.
Ланцелот вызвал меч и положил на стол рядом с копьем.
- Душа самурая, - усмехнулся мэтр. Но не тронул. Пока это ему не принадлежало. - Итак, условия?
Ланцелот назвал.
Хозяин пошевелил усами. Задумался.
- Быстро ты... - изрек после некоторой паузы.
- Быстро, - легко согласился гость.
...Когда-то все было иначе. Рыцари нормальными трехмерными мечами сражались против колдунов, драконов и людоедов. С поправкой на местный фольклор. И все были довольны. Даже священники. Человек верил в демонов - но и в Бога тоже верил. А разум использовал для бытовых нужд и философских диспутов. Да и зачем по-другому? Грамотных мало, книг еще меньше.
Но разум помнил времена Аристотеля и Сенеки. И опять хотел господства. Только теперь в его картине мира не было места конкурентам. И началось. "Что за мастерское создание человек! Как благороден разумом!" Что оставалось делать тем, кого настойчиво изгоняли из реальности в область легенд?
Кто-то ушел туда, как ушли кентавры, фавны и дриады. А кто-то выбрал "внутреннюю эмиграцию". Даже с инквизицией временно оказалось по пути все-таки, было признание, что ты есть. Потом - эпоха романтизма. Помогло ненадолго. И набрала силу мимикрия. Вместо ожившей статуи - проволочник, вместо помела - НЛО. Взламывают заклятия маги-хакеры, транслирует телевидение наведенный морок. Да, и если разум когда-нибудь все же поймет, что такое электричество!..
Хотя - вряд ли.
- ...А ведь ваш основатель, даже сойдя с ума, оказался умнее вас всех.
- Он не знал бремени меча!
- О, да! Его ржавая железка - не чета вашим... кухонным комбайнам. Он знал нечто поважнее.
- Что, например?
- Например, что разумное, доброе и вечное - не одно и то же.
- Мораль, - заметил гость, - не твой конек.
- Не мой, - признал хозяин.
Он вертел в руках договорную доску.
...Рыцари новых времен тоже были иными, и дело не в одних мечах. Рыцари стали... ну, узкими специалистами. Роланд создавал компьютерные экзорцист-вирусы, Кей прослыл разрушителем тоталитарных сект, Артур с группой пытались контролировать словесность. Тюрьма де Сада, изгнание Байрона и даже организация Союза советских писателей. Никто не давал права решать, чей талант деструктивный, чей нет - присвоили сами. Ланцелот не раз с ними спорил, но представить Артура вот здесь, у мэтра...
- Уверен, что больше ничего не хочешь?
- Уверен. Просто выхожу из комикса.
- Да, - сказал хозяин и пристальнее вгляделся в каменную поверхность доски. - Ваш основатель удостоился великой книги, а вы - всего лишь комиксов.
- Перестань трогать основателя!
Мэтр вдруг изо всех сил швырнул доску о решетку камина. Закурился дымок погашенной осколком свечи. Испуганно дернулось пламя других. На стене перевернулось чучело совы.
- Зачем? - задал вопрос Ланцелот.
- Не обязан давать разумных ответов, - мэтр с удовольствием надавил на "разумных".
Сафьяновый футляр был захлопнут и пущен в камин.
- Пошел вон... рыцарь.
Ланцелот поднялся.
- Стой. На посошок.
Та же картинка, что и в начале: причудливо ломаются одноэтажные улицы. Хрустит снег - будто стыд отзывается на каждом шагу.
Звезды мерцают сквозь ветви елей. Укоризненно поглядывает Персей. Мол, что же ты, брат мой.
...Лампа уличного фонаря зажглась неожиданно. Замигала нервно, с гудением.
Высветились, преграждая путь, три фигуры.
Супергерои, впрочем, и в темноте неплохо видят.