Всю следующую неделю Рики и Лео провалялись в больничном крыле, причем чувствуя себя при этом совершенно разбитыми. Рики пересказал другу беседу с директором и завучем, и они оба пришли к одинаковому мнению, что гриффиндорская мафия заслуживает лучшего отношения. О возможном конфликте с родителями Лео переживал не так сильно, как опасался Рики.
Селена Олливандер навещала их каждый день. Она так искренне считала себя виноватой в случившемся, что от ее слов Рики невольно начинал думать: «А при чем тут я?»
— Одноклассники не злятся на тебя, что ты потеряла столько баллов? – спросил ее однажды Лео.
— Они, конечно, огорчились. Но сказали, что я поступила правильно.
Рики положительно восхищался «Хуффульпуффом»!
Еще Селена рассказала, что в школе никому доподлинно неизвестно, что же произошло, а только все возмущаются, почему «Слизерин» не оштрафовали.
— Потому что наш завуч всегда прав, — задрав нос, гордо пояснил Рики.
Селена рассмеялась.
— Кстати, Рики – о твоей палочке.
Рики напрягся – он совсем не думал об этом. А теперь ему сделалось не по себе.
— Каркас разрушен, но перо феникса сохранилось, — сообщила Селена. – Мой дедушка создает совершенно уникальную комбинацию. Она должна тебе подойти.
— Главное волшебство далеко не в палочке, — сказал Рики, улыбаясь Лео и Селене.
Кроме Селены, их с Лео также навещали товарищи. Дора Нотт, Тиффани и другие приходили дважды с всевкусными орешками и ирисками. Среди них ни разу не появился Френк Эйвери. Цель этих визитеров была одна – выпытать, что же случилось. Рики с ними весьма успешно отшучивался, а Лео поступал еще лучше – он притворялся спящим.
Не обошлось и без визита старост. Марк и Эльвира, по мнению Рики, вполне созрели для руководящих должностей: они прекрасно сумели совместить демонстрацию заботы о здоровье своих подопечных с нетерпимым отношением к нарушителям школьных правил.
— Ты истинный крестник Гарри Поттера, — покачал головой Марк. – Тот тоже – в первом же классе не пойми зачем сунулся в пекло.
Рики насупился и притих. А через некоторое время явился легкий на помине Гарри Поттер.
Для начала он с видом Санта Клауса высыпал на тумбочку Рики упаковку шоколадушек; даже Френк Эйвери не обнаглел бы до такой степени. Потом заявил, что хочет поговорить с Рики наедине, и красноречиво глянул на Лео. Рики решительно вылез из кровати и натянул тапочки.
— Угощайся, Лео, — кивнул он и последовал в другую комнату. Гостю ничего не оставалось, как идти туда же.
Он плюхнулся на единственный стул и выжидательно поглядел на мистера Поттера.
— Вы хотите сказать мне что‑то особенное? – спросил он.
Гарри Поттер прислонился к подоконнику, осмотрелся вокруг, забарабанил пальцами по стене и наконец заговорил.
— Дело в том, Рики… Я недавно узнал, что ты хочешь быть отчисленным, — в его голосе сквозило плохо скрытое возмущение.
— Хотел, — поправил Рики.
— Ты передумал? – с невероятным облегчением и куда большей симпатией произнес крестный.
— Еще до Рождества, — это ведь была почти правда.
— О. Ну, я рад за тебя, — неловко улыбнулся Поттер. – Возможно, маггловский мир тебе приятен. Но магия – это стоящее дело, Рики.
— Профессор Снейп мне уже все объяснил, — пробубнил Рики сквозь зубы.
— Не говори, что тебе не нравится колдовать. Все равно не поверю, — поддразнил Гарри Поттер. – Скажи, что‑то ведь тебе особенно приятно?
«Подлить тебе какое‑нибудь особое зелье», — помечтал Рики и ответил:
— Полеты на метле.
— Да! – мечтательно подхватил Поттер, однако Рики заметил, что на самом деле он неприятно поражен. Эта наигранная сердечность крестного основательно раздражала. – Я тоже люблю это. Я ведь был ловцом, ты знаешь?
— Нет, — нахально заявил Рики, и не солгал – он не интересовался биографией Гарри Поттера. – А еще я обожаю зелья, — это была провокация.
— Зелья? – поморщился Поттер. – Вот в этом никогда не успевал. Профессор Снейп постоянно забраковывал ми работы.
— И сделал бы это снова, — раздался знакомый голос. – Директор просит тебя пройти к нему, — позвал Снейп. Похоже, он услышал последнюю фразу Рики, поскольку улыбнулся тому очень тепло.
Рики был искренне благодарен профессору за то, что тот увел Поттера, и знал – Поттер с ним солидарен.
В день выписки в больничное крыло вошла профессор МакГонагол. Рики как раз застегивал башмаки, собираясь покинуть палату. Как всегда быстро собравшийся Лео дожидался у двери.
— Макарони, — сказала МакГонагол, — потрудитесь последовать за мной в кабинет профессора Снейпа.
«Ага, поправился, теперь мне всыплют по полной», — предположил Рики. Обреченно кивнув Лео, он последовал за главой «Гриффиндора».
В кабинете, кроме сидящего за столом хозяина, собрался цвет гриффиндорсой мафии: директор Дамблдор, Гарри Поттер, мистер Олливандер, даже Стебль и Флитвик. Рики пропустил вперед профессора МакГонагол и остался в дверях.
— Ну же, — позвал директор и сделал приглашающий жест.
— Уверен, на этот раз это то, что Вам надо, — потирая руки, сообщил Олливандер.
«Все, что мне надо – повернуться и бежать от вас», — подумал Рики, но послушался. А потом Поттер улыбнулся и сказал нечто такое, отчего Рики совершенно обалдел.
— С днем рождения.
А ведь это была правда – а Рики совершенно забыл. Такое могло произойти с ним только в магической школе. И даже сейчас он не обрадовался поздравлению, а подозрительно уставился на волшебников. «Неужели они позвали меня только затем, чтобы поздравить?!». Это было невероятно!
— Для Вас есть особенный подарок, — произнес завуч и кивнул перед собой.
На столе Снейпа лежала единственная палочка.
— В ней то же перо, что в Вашей старой палочке. Очень оригинальное сочетание. Между прочим, придумала моя внучка.
Последние слова вызвали в Рики немного доверия. Рики протянул руку, коснулся прохладного дерева. У зрителей перехватило дыхание, и он решился сомкнуть пальцы. И все волнения испарились. Остались только сила и безмятежность. Он взмахнул палочкой – из нее посыпались искры, как прежде, большей частью зеленые, плюс немного желтых, синих и красных. Желая насладиться фейерверком, Рики взмахнул палочкой над головой и тут же пожалел об этом – искры обжигали.
— Макарони, Вы хотите поджечь мой кабинет после всего, что Вы тут уже натворили? – ледяным тоном произнес профессор Снейп.
«Вот, получил контрастный душ», — подумал Рики.
— Поздравляю, — захлопал в ладоши Дамблдор.
— Спасибо, — сказал Рики мистеру Олливандеру.
— Перо феникса и дикая яблоня, гибкая, — отрекомендовал сияющий изготовитель. – Колдуйте на здоровье!
— Надеюсь, впредь Вы не совершите ничего такого, из‑за чего можно расстаться с палочкой? – ехидно намекнул завуч.
«Сейчас поклянусь, что буду вести себя хорошо», — подумал Рики.
Но, кроме Снейпа, никто не считал нужным скрывать облегчение. Рики быстрее распрощался с преподавателями и помчался в слизеринскую гостиную. Он хотел найти там Лео, но вместо этого больше часа принимал поздравления от других товарищей. Они же в обязательном порядке высказывали свое мнение по поводу плохо известных им приключений Рики и Лео.
— Слизеринец не должен попадаться, — сказал какой‑то пятиклассник, — но попасться и не проштрафится – это высший пилотаж.
— Мое почтение, — вторила высокая девчонка, которую Дора Нотт представила как свою кузину.
Через некоторое время Рики с большим трудом убедился, что в общежитии Лео нет. Френк Эйвери перехватил его на пути к выходу.
— Все равно, Макарони, как бы ты не выпендривался…
— Таким, как ты, не стану, — закончил за него Рики и выбежал вон.
Он вспомнил одно важное дело и решил, что найдет Лео позднее. Рики пересек холл и вышел на крыльцо. Теплый ветерок мягко пробежал по волосам, а яркий солнечный свет заставил его прищуриться. Полшколы прогуливалось возле озера. В тот момент «Хогвартс» был просто раем.
Рики постучал в дверь теплицы номер два, из которой слышались голоса.
— Войдите, — разрешила профессор Стебль.
Внутри, кроме нее, находился еще Эди Боунс. И похоже, он не собирался уходить.
— Макарони? – удивилась профессор. – Не ожидала вновь встретить Вас так скоро. Что‑то случилось? Палочка?
— Нет, мэм, — Рики отвернулся от Эди. — Тогда бы я обратился к своему завучу. Но я хочу поговорить с Вами.
— Я слушаю, — приветливо произнесла профессор Стебль. Присутствие Боунса ей очевидным образом не мешало.
— Насчет Селены Олливандер, — решился Рики. – Я знаю, Вы оштрафовали ее. Не то чтобы я возражал Вам, но Селена – она ведь только хотела как лучше. Это я все придумал!
— И чего же ты хочешь? – профессор удивилась еще больше. Рики предположил, что за все время работы ей никогда раньше не доводилось выслушивать признание вины от слизеринца.
— Вы можете вернуть ей баллы? – спросил Рики.
— Мой дорогой, — поджала губы профессор Стебль, — твои намерения похвальны, но боюсь, я придерживаюсь иного мнения насчет поведения мисс Олливандер. Ты еще что‑то хочешь?
— Нет, — пробормотал Рики, поражаясь, как решительно она поставила точку.
Он попрощался и вышел из теплицы, толкнув за собой дверь. Но хлопнула она позже положенного.
— Ты совсем обнаглел, — произнес за спиной знакомый голос.
— Почему это? – Рики почти повернулся, но решил не связываться, махнул рукой и зашагал к замку.
Однако Эди Боунс пошел за ним.
— Не твоего ума дело обсуждать решения преподавателей, — назидательно заявил он.
«Знал бы ты, чем я занимался весь год», — подумал Рики и промолчал.
Боунс немного отстал, но в холле снова нагнал его.
— Я надеялся, что Селена хорошо на тебя повлияет. А вышло наоборот.
— Знаешь что, — не выдержал Рики, — твоими нравоучениями я сыт по горло. Еще слово, и я превращу тебя…
— Ты еще не умеешь, — с лестницы спускался уморительно серьезный Дик Дейвис.
Рики обратил внимание, что стоят они как раз напротив счет. И только что у «Равенкло» добавилось еще десять баллов. Колледж Дика лидировал, в данный момент опережая «Гриффиндор» на 14 очков. На секунду Рики пожалел, что распорядился так.
Трое в холле неприязненно переглянулись. Рики припомнил, что отношение Дика к «Хуффульпуффу», заявленное в день знакомства, навряд ли вызывает симпатию Эди; особенно теперь, когда «Равенкло» побеждал, а «Хуффульпуфф» шел последним по баллам. Воспоминание об их первой встрече в поезде пробудили в Рики то же чувство тоски по дому и отвращения к магии, которое он тогда испытал. Рики вдруг почувствовал себя счастливым оттого, что сейчас конец года, и через неделю он вернется к родителям и Питу. Он не мог дождаться, когда же наконец сыграет с Питом в настольный теннис, снова пойдет в театр, поедет с папой на рыбалку, посмотрит кассету, подаренную Дан… и Пит научит его дрессировать… миссис Норрис! Тьфу ты!
— Научусь, — пообещал Рики Дику. – Кто‑нибудь из вас видел Лео Нигеллуса?
Эди отрицательно помотал головой, но ответ Дика глубоко потряс Рики.
— Он сидит в библиотеке, — сообщил равенкловец.
«Зачем?!!» – Рики, впрочем, был слишком поражен, чтоб спросить вслух о причине столь абсурдного поведения.
— Я только что оттуда, — проинформировал Дик и отправился вниз по лестнице.
Рики пулей взлетел наверх.
Лео в самом деле находился в библиотеке, и мало того – конспектировал монографию по истории магии, которую видел среди года у второкурсника, как будто так и надо.
— Пока время есть, — объяснил он. После чего Рики окончательно сдался.
Впрочем, день рождения друга Лео счел уважительной причиной, чтоб отложить кропотливый труд на завтра. Но пожалел, что не знал этого раньше, а Рики, совершенно не узнавая себя, вдруг понял, что для него не так уж и важен подарок, который он мог бы получить. Он спросил, когда день рождения самого Лео.
— Второе января, — сказал тот. – Приходится на рождественские каникулы. Это очень удобно.
— Почему ты не написал? – спросил Рики.
— Забыл, — пожал плечами Лео.
Каждый день они прогуливались возле озера, и Рики жалел, что не может рисовать, так как листы в блокноте кончились, мелки сточились, а пергаменты были неудобны, сворачивались. Мальчики строили много догадок по поводу Тюшо.
— Я почти уверен, что он не владел заклинанием Щита, — сказал Рики.
— Мне это в голову не пришло. Я только потому набросил на него лассо, что был абсолютно уверен в бесполезности волшебной палочки, — Лео теребил в руках веревку.
— Гриффиндорская мафия конфисковала мантию? – вспомнил Рики.
— Нет, — сообщил Лео. — Какое счастье, что вредная кошка Норрис заставила меня снять ее – я боялся, она своими когтями всю изорвет. Я не успел бы надеть ее, когда услышал шаги Тюшо, поэтому закинул за статую. И ее не нашли. Но этого Упивающегося я не могу понять. Все же зачем он возился с нами? Я не верю, что он собирался привлечь такую мелочь в ряды Упивающихся смертью.
— Может, у них долгосрочный план? Или он просто втирался в доверие, чтоб заставить выкрасть для него книгу. Не мог же он верить, что у нас всерьез получится освоить это заклинание. Он так, дурака валял, — предположил Рики, не будучи уверен в этом. Он уже мог обходиться вообще без палочки, Лео тоже, разве что получалось действие «Тироидус» слабее.
— Но насколько он все продумал! Помнишь, ты назвал его никаким? Все, что положено, и ничего, что говорило бы лично о нем. Любое пристрастие могло выдать его — ведь и Снейп, и директор были с ним знакомы. Как он мог так все рассчитать! Это невероятно.
— На этот счет сколь угодно романов написано. Как планируют преступления и как попадаются. Я тебе привезу в следующем году, если хочешь.
Лео заинтересовался и выслушал пересказ нескольких фильмов.
Наконец, объявили результаты экзаменов. Лео всюду получил высший балл и был объявлен лучшим учеником параллели, и профессор Снейп лично удостоил его похвалы. Рики несколько отстал от него, главным образом из‑за истории магии.
В последний день пребывания в школе слизеринцы с особой тщательностью приводили себя в порядок перед выходом в Большой Зал. Старосты – оба – нацепили значки.
— Оставь вещи. Эльфы их уложат как надо, — сказал Лео.
Столы ломились от яств, и не успев усесться, некоторые первоклассники потянулись за вкусненьким. Но старосты почему‑то начали шикать. Окончательная тишина установилась, когда директор встал, собираясь сказать речь.
Рики оглядел преподавательский стол. Место Тюшо пустовало, и Рики невольно задумался, что, кого бы им не назначили в следующем году, он никогда уже не сможет доверять тому, кто займет эту должность. Профессора Снейп, МакГонагол и Стебль с неотрывным вниманием слушали Дамблдора. Хагрид отсутствовал.
— Вот и кончился этот год, — начал Дамблдор, — вы выросли и наверняка обогатились познаниями. Ваши достижения зафиксированы в баллах ваших колледжей, и я горд сообщить, что они довольно высоки. Прежде чем приступить к награждению лидера кубком школы, должен объявить о присуждении дополнительных очков.
По залу волной пронеслись шушуканья, причем слово «Поттер» повторялось чаще других.
— Я присуждаю 50 очков, — директор помедлил, — мисс Селене Олливандер, за способность следовать своим принципам вопреки наказаниям и наградам.
Рики поглядел на профессора Стебль, которая подмигнула ему, улыбаясь.
Стол «Хуффульпуффа» огласили громкие ровные аплодисменты. Селена зарделась почти так же, как в день получения Вопиллера. Но кислый взгляд Эди в его сторону заставил Рики порадоваться, что даже с добавлением «Хуффульпуфф» не догнал «Слизерин».
— Таким образом, — продолжил директор, и все звуки сразу смолкли, — места распределены следующим образом…
Счет «Равекло» потонул в крике ликования. Директор хлопнул в ладоши, и появились синие флаги с бронзовым орлом.
Ученики уплетали за обе щеки.
— Нигде не видел столько сладостей сразу, — сказал Лео. – Буду скучать по здешнему изобилию.
— Ты не пробовал спагетти моей бабули, — нежно произнес Рики, с мечтательной жадностью уставясь перед собой. Сидящая напротив третьеклассница от ужаса уронила вилку и скрылась под столом.
Рики наслаждался процессом отъезда из школы. Кареты отвезли их на вокзал, где стоял все тот же «Хогвартс–экспресс», так же битком набитый школьниками. Поэтому Рики и Лео пришлось делить купе с Дорой Нотт, Тиффани и Генри Флинтами, и поговорить особо не удалось. В дороге, можно сказать, не случилось никаких происшествий: Джордан с Уизли что‑то взорвали в двух вагонах; Эльвира обозвала Ники Боунса индюком и потом долго выясняла отношения с гриффиндорской старостой – той самой, что первого сентября просила у Поттера автограф; зашел Френк Эйвери и выразил надежду, что с каникул Рики не вернется; через пару минут почти те же слова прозвучали из уст Тони Филипса. Обоих Рики от души послал подальше, а Дора Нотт не поленилась облить гриффиндорца водой из палочки.
Когда проехала тележка с едой, в их купе никто не взял шоколадушки, чем удивили продавщицу. Правда, Тиффани ненадолго выходила, а когда вернулась, принесла несколько карточек.
— Я все равно буду их собирать, — заявила она. – У тебя, Макарони, ни одной нет, ведь так?
— Нет, — согласился Рики.
— Могу подарить тебе портрет Дамблдора, у меня их одиннадцать, — истинно по–слизерински расщедрилась одноклассница.
— Спасибо, не надо, — отказался Рики, — Альбус Дамблдор, конечно – великий волшебник, но это вовсе не означает, что я буду держать его изображение у себя дома.
Поезд приближался к Лондону.
— Ты напишешь мне? – спросил Лео.
— Написал бы, но как быть, у меня нет совы!
— Я пришлю свою, если что‑то интересное случится в волшебном мире. Я понимаю, ты не хочешь никакой магии на каникулах, — проницательно заметил Лео.
Рики благодарно улыбнулся.
Обменявшись планами на лето, объевшиеся и обалдевшие от свободы первокурсники ступили на платформу 9 и ¾.
— Счастливого отдыха, — Рики крепко пожал руку Лео, помахал Тиффани, показал язык в ответ на аналогичный жест Артура Уизли и покатил тележку к выходу.
Через минуту он бурно выражал восторг от встречи с мамой и папой.
— Ты рад, что вернулся? – спросила Люси Макарони.
— Еще как! – возопил Рики. Оживленно болтая, они пошли к машине.
— Рики!
С поезда на платформе номер пять выходила Дан. Она выглядела совершенно нормально: в кроссовках, джинсах и топе, куртка обвязана вокруг талии. Ее тоже встречали – отец с собакой. Поскольку Рики был ближе, мистер Франкенштейн с радостным лаем кинулся на него и облизал все лицо. Рики сморщился, удерживая собаку от дальнейших проявлений радости на расстоянии. Хихикающая Дан подошла ближе.
— Рад тебя видеть! – улыбнулся Рики.
— Я тоже. Пусти его ко мне! А это что у вас такое? – Дан указала на сундук.
— А это у нас в школе мода такая, — солидно сообщил Рики и отпустил собаку.
Глядя вокруг на знакомых и родных, а также посторонних и спешащих, людей, слушая вокзальный гвалт, гудки и шум моторов, чувствуя машинные запахи и легкое дыхание ветра, он был счастлив, что вернулся.