Поэтому о том, что Лео попросил Артура и Эдгара расспросить дядюшку Гарри, Рики узнал в кабинете уважаемого завуча непосредственно от самого крестного отца, и очень разозлился. Это было тем хуже, что Гарри поначалу назойливо пытался убедить его, будто бы ничего он, Рики, возле озера не слышал и все неправильно понял.
Однако профессор Снейп, при всех своих приятных свойствах, не был таким наглым вруном и оттого не пожелал соглашаться с тактикой Поттера.
— Гарри, — сказал он, — если Макарони утверждает так, то я склонен ему верить.
«Погорячился, дорогой, — злорадно подумал Рики, — заранее надо было согласовать, а уж после звать меня». Нелюбовь Поттера к завучу «Слизерина» неоднократно позволяла Рики выкручиваться.
Присутствующий тут же Драко Малфой одобрительно усмехнулся. Поттер побагровел.
«Ну вот, как всегда, — почувствовал Рики, — сейчас начнут разбираться между собой, а обо мне забудут. Пусть себе пикируются, так даже лучше!».
— По–моему, профессор, — отчеканил Гарри, — мы с вами, как взрослые люди, должны понимать, что в мире существуют невозможные вещи!
— Мои ученики часто вытворяют невозможные вещи, так что я прекрасно знаю, что они существуют, — как бы согласился Снейп.
Малфой и Поттер разглядывали друг друга с вялой неприязнью.
— Ты ведь сам общался с русалами, — манерно протянул Малфой, — и знаешь, что понять их не так сложно.
— Когда в тебя тычут копьями, — фыркнул Гарри, — это совсем несложно понять.
— Довольно, — приказал профессор. – Макарони, надеюсь, у тебя хватит ума не распространяться о своих чудесных способностях. И перестаньте вы, наконец, околачиваться возле озера. Мало ли что позволяет директор. Мне эта затея никогда не нравилась. Можешь идти.
Рики вернулся в гостиную «Слизерина» и взялся за карту Млечного пути. Ее следовало начертить только к понедельнику для профессора Зловестры, но он был так сердит, что поджидать Лео в бездействии оказалось выше его сил. Через час рисунок был закончен, а шелестящие отовсюду разговоры о Турнире почти усыпили Рики.
— Макарони, — обратилась, падая на диван рядом, Дора Нотт. – Виктор Чайнсби просил передать, что ждет во внутреннем дворике по поводу вашей дуэли. Почему я ничего об этом не знаю?
— Потому что мы еще ни о чем не договорились, — ответил Рики. – Сложно устроить дуэль, пока в школе столько посторонних. Я уже не уверен, что она вообще состоится. Можно тебя попросить? Когда Нигеллус вернется из библиотеки, не говори ему, куда я пошел, — придумал он из мстительных соображений, рассчитывая, что Дора именно так все и перескажет. Он поблагодарил ее и отправился в спальню за мантией, потому что погода накануне испортилась.
Он шел по подземелью, задумавшись о том, что абсолютно перестал понимать что бы то ни было. Если раньше действия гриффиндорской мафии казались ему лишенными смысла, то теперь он уже не мог так просто отмахнуться от их подозрительности: он знал язык магических существ, который никогда не изучал. То, что друзья натравили на него Поттера, по–прежнему возмущало, но Рики мог их понять, они ведь находились в таком же тупике, как и он. Кроме того, поднялась старая мысль, что он никогда по–настоящему не испытывал затруднений в учебе, при том особо не стараясь.
Пасмурная погода выкурила из дворика почти всех, кто обычно любил здесь прогуливаться. Виктор также явился один. Он стоял возле входа, левой рукой прижимая к груди свиток.
— Долго пришлось ждать? – осведомился Рики, в первый момент оглушенный порывом холодного ветра.
— Нет, — ответил Чайнсби, убирая от лица прядь, которую ветер тянул вперед. – Дик Дейвис объяснил мне, что дуэль с тобой заведомо бесполезна. Я и Тони все обсудили и предлагаем следующий вариант: разработать задания на манер Турнира. Что скажешь?
Рики не видел причин возражать. И потом, ему хотелось поскорее завершить беседу и вернуться в замок, подальше от холода и сквозняка. Голос Виктора временами тонул в шуме ветра.
— Одно соревнование мы уже придумали, — противник пихнул ему свиток. — Второе за вами. Проигравшие попадутся на проступке и отработают взыскание у Филча.
— Идет, — единолично согласился Рики, не в силах уразуметь написанное. При виде текста он вспомнил о более серьезном в его жизни деле, причем безотлагательном. И вместо того, чтоб пройти в гостиную, рискнул вернуться в кабинет завуча.
Войдя в класс через дверь, которую накануне сам оставил открытой, он услышал голос Малфоя. В данный момент Рики предпочел бы застать профессора одного, но грешно не воспользоваться таким случаем. Вдруг сейчас скажут нечто такое…
— Ваше хладнокровие вызывает уважение, сэр.
— Ты тоже считаешь, что я держу в руках бомбу? – усмехнулся профессор Снейп.
— Честно говоря, я готов скорее согласиться с Поттером, — признал Драко Малфой. — Моего отца вам так и не удалось разубедить. К тому же сам мальчишка настораживает меня. Ведь как красиво обвел вокруг пальца эту банду Упивающихся смертью! Они были убеждены, что не могут ошибиться.
Рики догадался, что Драко вспоминает события прошлого года. Тогда Беллатрикс Лестранж не сомневалась, что он – это Дик, но он ничего для этого не сделал. «Еще приписывает мне коварство, хитрая морда», — мысленно припечатал Рики.
— А я уверен, что это случайность, — сухо заметил профессор. – Сейчас меня, в самом деле, значительно больше беспокоит распоряжение Министерства использовать в Тремагическом Турнире все редкие ингредиенты, которые изъяли первого сентября.
— Отсюда их труднее выкрасть, чем из Министерства, — заметил Малфой.
— Перестань, Драко! Иной раз мне кажется, что ты закончил не «Слизерин». Когда это для слуг Темного Лорда было проблемой пролезть в «Хогвартс»? Пока ты учился, помнишь, кого постоянно подсылали к Поттеру?
— Почти каждый год здесь жил либо посланец, либо подвластный, — согласился Драко. – Или еще какой придурок.
— Команда Макарони обязательно выйдет на такого, уж не пропустят, — сообщил профессор зельеварения. – Во что они только не впутывались! Не иначе, лавры Поттера покоя не дают.
— И в этом клубе сейчас как минимум двое, за кем охотятся. Мерлин, я не хочу даже думать, что единственный сын моей бестолковой кузины может пострадать. К сожалению, он настоящий Уизли, — в сердцах выпалил Малфой.
— Ты абсолютно прав, Драко, — утешил Снейп.
— Директор, конечно, поддерживает их общение, — недовольно констатировал Драко.
— Не можешь запретить – возглавь! Это мудро, — просветил профессор. — Не пора ли идти на ужин?
Рики понял, что больше ничего не услышит, постучался и после приглашения зашел.
— Извините за беспокойство, сэр, — любезно начал он, бегло кивнув Малфою, — у меня одна просьба.
— Только одна? – вскинул брови Снейп. – Что такое?
— Дело в том, что я никак не могу завести собственную сову, потому что моя семья не колдовская, а я не хочу нарушать декрет магической секретности из‑за всяких глупостей. Но мои личные дела требуют регулярной переписки, и я не собираюсь злоупотреблять совами моих друзей. Нужно ли специальное разрешение, чтоб постоянно брать школьных сов?
Драко Малфой от его речи, судя по выражению лица, основательно обалдел. Профессор же всегда безупречно держал себя в руках и лишь уточнил:
— Как часто твои личные дела нуждаются в переписке?
Рики неожиданно пришло в голову: «А знают ли эти двое, что такое Интернет?». Сама мысль, что профессору зельеварения что‑то может быть неведомо, шокировала Рики.
— Примерно раз в неделю, — доложил он. – Мой брат будет получать письма и посылать по электронной почте моей подруге, чтобы она не обиделась. Она маггла и ей нельзя объяснять, поэтому будем делать вид, что с ней связываюсь я.
Рики разоткровенничался совершенно намеренно и теперь ненавязчиво изучал обоих. Снейпу было бы интересно только в случае, если б пришлось тянуть из него правду клещами. А Малфой отвернулся, но Рики заметил, как он дрожит.
— Думаю, директор позволит тебе выбрать сову, — сказал профессор. – Поговорю с ним сегодня же.
Выйдя из кабинета в класс, Рики хлопнул дверью, на цыпочках вернулся и залез под парту. Через минуту появились завуч и его гость.
— Прошу извинить меня, профессор, — говорил Малфой, — я приду позже. Мне нужно написать домой.
— Заразился от Макарони? – вкрадчиво поинтересовался Снейп. – Твоя жена не столь обидчива.
— Подруга – маггла, вы только подумайте – у него! – разволновался Драко. – Ничто другое так не успокоит моего отца.
«Кто‑нибудь, — в ярости подумал Рики, — хоть когда‑нибудь объяснит мне, какое дело его папаше до моих знакомств? Чего им вообще надо?!»
В тот вечер после ужина его друзья получили от него целый список претензий и наставлений относительно того, каково пытаться выудить что‑то, кроме неприятностей, у гриффиндорской мафии. В гневе он передал им слова Малфоя, после чего Артур Уизли набросился уже на него, обозвав дубиной.
— Надо было действовать сразу! Если б мы перехватили письмо дяди Драко, может, больше не пришлось бы ничего разнюхивать. А так все, птичка улетела.
Пристыженный Рики вынужден был признать его правоту, благодаря чему в Клубе вновь установилось относительное согласие. От условий Чайнсби и Филипса Артур пришел в неподдельный восторг. Его пыл не остыл, даже когда Лео срывающимся от недоумения голосом зачитал придуманное соперниками состязание.
— «Подстрелить двенадцать мух и сварить настойку для ногтей на время, а потом быстро намазаться и не обжечься». Это же очень точное зелье, рука дрогнет – пропало! – пытался вразумить Лео. – Не говоря о том, что для него нужен свежесорванный лист лавра!
— У Хагрида есть, с грядки стянем, — беспечно заявил Артур.
— А если ты промажешь по мухе и попадешь в другое место, Филч тебя живьем сожрет, — напомнил Эди.
— Чего эти извращенцы напридумывали, — сокрушался Ральф.
— А, пусть! – отмахнулся Артур. – Главное, нам надо свое придумать. А для этого как нельзя лучше подходит Запретный лес.
«Уж лучше квиддич с идиотами из «Равенкло»», — подумал Рики.
Уставший от магических сложностей Рики с огромным удовольствием взялся за письмо к Даниэле. О чем бы таком ей написать? «Добрался хорошо, по тебе скучаю?». Нет, банально. Да и настроился он на целую поэму, нужно помнить, что сообщения в Интернете краткие. Большую часть важных происшествий Рики передать не мог.
«Дорогая Даниэла! Если тебе в школе так же хорошо, как и мне, то я спокоен за свое место в твоем сердце. У нас тут все стоят на ушах, готовятся к соревнованиям. И так приятно вспоминать лето, и наши прогулки с мистером Франкенштейном. Я бы ему тоже написал».
В послании к брату на том же пергаменте он подробно отчитался во всех открытиях, запечатал конверт и улегся спать с ощущением, что день удался.
Назавтра после уроков в Большом Зале профессор Снейп подозвал Рики к учительскому столу и сообщил, что директор милостиво позволил ему посылать для доставки почты черную маленькую сову с серыми перьями. Рики тотчас побежал отправлять почту.
Сову он обнаружил без труда, привязал письмо и выпустил. Птица сделала круг над головой, после чего спокойно вернулась на место и наклонила голову набок, определенно намереваясь хорошенько вздремнуть. Рики легонько пихнул ее; она угрожающе ухнула и едва не клюнула.
— Чего это ты, Макарони? – Марк Эйвери появился из полумрака совершенно бесшумно. – Эта вредная птица так себя ведет еще с тех пор, как мой отец здесь учился. Как дадут задание, непременно попытается увильнуть. Очень это любит, чтоб ее уговаривали. Тебе придется часа полтора с ней промучиться. Советую выбрать другую сову, хотя… Ты зря привязал письмо, теперь ни за что не отдаст.
«Ах так! – рассердился Рики. – Ну ладно же».
Поблагодарив старосту, Рики подождал, пока тот удалится. После чего, не мешкая, обхватил наглую птицу, вышвырнул в окно и проследил взглядом, как она скрылась из виду за Северной башней.
«Большое спасибо, дорогой директор».
Он вернулся в общежития «Слизерина». При его появлении Лео немедленно захлопнул книгу и двинулся к нему навстречу.
— Поговорим? — спросил он. Рики раздраженно кивнул.
— Не пора ли тебе прекратить дуться? – спросил Лео.
— Я? Не понял, — сказал Рики.
— Ты из‑за крестного так злишься, что написал огромное письмо, о чем‑то секретничал с нашим завучем, и все в глубокой тайне! – констатировал Лео. – Не доверяешь?
До Рики дошло.
— Мерлина ради! С каких пор мои письма к брату стали тайной? А у Снейпа я выпросил себе сову, чтоб не надоедать тебе: переписка с Дан через Пита обеспечит ее постоянной работой.
— Но ты и так мог брать школьных сов, — напомнил Лео.
— Я знаю, но уже поздно, — вздохнул Рики. – Я же сам попросил.
— Рад, что недоразумение разъяснилось, — сказал Лео. – Я хотел поговорить с тобой о визите в Запретный лес.
— Пусть об этом Артур беспокоится, — печально вымолвил Рики. Он чутко уловил, что настроение Лео сейчас вполне позволяет рассчитывать на его соучастие в сомнительной афере. – Лес от нас никуда не сбежит. Чего мне на самом деле хочется…
— И чего же? – беспокойно поинтересовался Лео.
— Мне нужно, — Рики собрался с духом, — обязательно нырнуть в озеро. И чтобы там была русалка. Я уверен, этот малыш приплывет еще. Может, я не только понимаю, но и говорить умею. На мелководье меня ведь не утащат! Если ночью, когда все спят…
— Ну ты наплел, — скептически произнес Лео. – Русалка не полезет на мелководье, какой бы глупой она не была. А вот что ты сунешься, ничуть не сомневаюсь. Ты намерен воспользоваться тем же средством, что и Гарри Поттер? Впрочем, никакое другое тебе пока не подойдет.
— Ты не помнишь, что я не интересуюсь подвигами моего крестного отца?
— Зря. Тебе придется долго плыть под водой, чтобы встретить русалок. Как раз вчера я видел в кабинете Снейпа целый ящик жаброводорослей, еще не подписанный.
— Это, наверное, то, о чем говорил Драко Малфой, — вспомнил Рики и пересказал историю конфискации у Упивающихся смертью партии редких ингредиентов.
— Что ты предлагаешь? Стащить у нашего завуча? – спросил Лео. – Второй раз он так просто не простит.
— У него – нет, — решил Рики. – Но они будут использоваться в состязаниях и, следовательно, компоненты снадобий раздадут Чемпионам.
— Обобрать Чемпиона? Это не слишком? А если ему не хватит? Эди Боунс этого не переживет.
— Тогда надо знать время раздачи. Никто не поймет, куда пропало некоторое количество. Ты знаешь, сколько нужно?
— Я знаю, где об этом прочитать, — успокоил Лео.
Теперь вечерами в гостиной стало более шумно, потому что старосты, как все старшекурсники, посещали какие‑то неизвестные собрания, где вроде бы завуч при содействии своего бывшего воспитанника мистера Малфоя помогал желающим готовиться к роли чемпиона, а прочим – к экзаменам. Интересны занятия были тем, что ходили туда только слизеринцы. Рики посчитал, что вправе не доносить членам Клуба на собственного завуча, потому что сделать ничего не может, а выслушивать претензии не хочет.
В коридорах школы теперь часто можно было встретить незнакомых колдунов, чаще группами из трех–четырех человек, чем поодиночке. Мало кто из них показывался в Большом зале, и директор больше никого не представил ученикам. Те, казалось, и стремились остаться незаметными. Артур говорил, что в школу приезжал Невилл Лонгботтом, его очередной дядюшка, который в прошлом году преподавал защиту от темных искусств. Профессора часто опаздывали к ужину из‑за постоянных собраний у директора. Запланированное состязание с Чайнсби и Филипсом откладывалось до безобразия. Вначале их не устраивало задание, придуманное Клубом Единства. Потом Ральф и Артур тоже ударились в амбицию, забраковав их задание. Корректировка затянулась на несколько недель, и постепенно конфликт потерял остроту.
Срок прибытия делегаций приближался, и в один прекрасный день Артур, который ни на секунду не забывал о своем первоначальном намерении, настоял на посещении Запретного леса в ближайшую субботу.
— Дуэль определенно не состоится, — ответил он на возражение Эди. – Филипс закатывает вечеринку под названием «Чемпион – гриффиндорец».
— Твои кузины пойдут? – поинтересовался Рики.
— Еще как пойдут. И я ему не завидую, — покачал головой Артур. — Ты забыл, что София и Джорджина – дочки тети Пэнси и, соответственно, кузины вашей уважаемой старосты? От них я знаю, что она подумывает подать заявку на участие.
— Этот ваш Эйвери – старший перестарался, — кивнул Эдгар. – Эльвира написала моему брату, что согласилась бы с ним, если бы он не настроил против себя всех девчонок, а она из солидарности.
Учась в «Слизерине» и встречаясь с мисс Паркинсон по десять раз на дню, Рики понятия не имел о таких перипетиях ее личной жизни. Он в очередной раз подивился, какой круговорот совершает информация в колдовском мире, и подобно Лео притворился, что ничего нового ему не сообщили.
Эдгар настоял, чтобы время нахождения на недозволенной территории сократилось периодом с завтрака до второго обеда. Рики соглашался, что не следует испытывать бдительность Снейпа, поскольку накануне приезда высоких гостей наказание предполагалось быть особенно суровым.
По мере приближения знаменательного визита атмосфера в школе изменялась в худшую сторону, причем во всех направлениях. Старшеклассники сделались нервными и раздражительными, а что касается старост, то любое общение с ними приносило больше вреда, чем пользы. Так, Дора, спросившая у Эльвиры, который час, выслушала пятнадцатиминутную проповедь о том, как надлежит себя вести, чтоб не скомпрометировать свой колледж, но ответа на свой вопрос так и не получила. Френк предпочитал не вспоминать о родстве с Марком. Стол для старост убрали во избежания рукоприкладства при выяснении, чей колледж самый крутой.
Прорицания были самым неприятным из всего, что случалось с Рики в школе. Профессор беспрестанно донимала Селену предупреждениями, косилась на него и ни разу толком не разъяснила ни одного своего туманного предсказания. Если Рики обращался к ней напрямую, она начинала бормотать про сильную энергию, способную изменить судьбы мира, которая затуманивает ее внутреннее око. «Значит, настолько сильную, что у нее отшибает мозги», — в сердцах возмущался Рики.
Каждый урок профессор обязательно пророчила кому‑нибудь неприятности и просила поберечься, при этом подчеркивая, что линия судьбы неумолима. Но за полтора месяца она ни разу не сказала ничего подобного ему. Именно это обстоятельство подметила, ко всем прочим радостям, Дора Нотт. Так как выяснять у преподавателя было бесполезно даже для нее, она привязалась к Рики, требуя объяснений, почему это Трелони его оставила в покое, но с удвоенной силой третирует Олливандер. Рики прикинулся тоже ничего не понимающим, и полностью разделил ее возмущение. Тогда у Доры возник план, в который она энергично втянула Селену. Реализовать задумку предполагалось на следующем уроке, сразу после приезда делегаций до оглашения чемпиона, и у Рики были нехорошие предчувствия насчет того, что же это будет.
Уход за магическими существами не вызывал особого энтузиазма. Он убедился, что укус магических крабов действительно приносит неудачи, потому что от этого пострадали его сосед по комнате Билл Кеттлборн и первая помощница Чайнсби. О подвигах Мел Хатингтон он ничего не знал, зато Билл использовал любые обстоятельства, чтоб вымазаться, быть оштрафованным или что‑нибудь разбить. Хоть бякоклешней они накануне завершили, Рики не сомневался, что следующая тварь понравится ему еще меньше. Свежий воздух не мог компенсировать нахождение рядом с Эйвери, сторонящимся равенкловцев больше, чем Рики, и Виктором Чайнсби, который имел обыкновение тараторить ответ, еще до того, как преподаватель откроет рот, что всегда злило Рики – не привык он перебивать. Правда, баллов за ответы Хагрид не давал. Но и не штрафовал, что было большим облегчением для Рики. Ибо лесничий действительно возненавидел его и так сильно, что друзья Рики, лишенные возможности наблюдать за ним на уроке и поначалу не принявшие его заявление всерьез, сами стали заговаривать с ним об этом.
Столь ценные сведения дошли до них благодаря все тем же одноклассникам. Третьекурсники «Равенкло», среди которых Дик при обычных обстоятельств чувствовал себя в полной изоляции, с удовольствием просветили его по поводу проблемы одного из его приятелей. Для Каролины Мак–Кинли и Мелани Хатингтон нелюбовь Хагрида к Рики была доказательством правильности их взгляда на жизнь. Дик проявил редкую дурость: отложил свою учебу и терпеливо выслушивал их целый вечер, всячески поощряя их откровения; после чего обратился за разъяснениями к Доре Нотт. Подтвердив правдивость его одноклассниц, Дора вдруг осознала важность этой проблемы и принялась тактично выспрашивать Лео, чем же это Рики так Хагриду не угодил. Довольная произведенным впечатлением, она как бы невзначай затронула ту же тему с Артуром на гербологии, а стоящая рядом Тиффани не поленилась посочувствовать Рики. После этого он уже не мог отмахнуться, как накануне от Лео. Конечно, к дискуссии подключился еще Эди, которого осчастливил новостью лично Френк Эйвери, добавив, что даже такие тупицы, как дворник, умеют вычислить грязнокровок; и Селена, которая, ничего не ожидая, поздоровалась с Бетси Спок на прорицаниях.
Все это начало создавать Рики проблему большую, чем сама проблема. От него никак не желали отцепиться, требуя объяснений, которых он не мог дать. Рики старался избегать разговоров на эту тему. Но поход в Запретный лес приближался, а значит, ему светило несколько часов наедине с друзьями при отсутствии всяких дел.
Потому‑то наутро, пристегивая мантию–невидимку с обратной стороны школьной мантии Лео, Рики сердито рассуждал, зачем вообще ему нужен этот дурацкий поход. Мотаться в глуши, где полно опасных существ, холодно опять же, и не надо забывать, что они подвергаются риску попасться с самыми неприятными последствиями вплоть до исключения из школы; не безгранично же терпение наставников. Что он, мальчишка, в самом деле?..
«Вот именно, мальчишка. Поэтому я и мечтал туда попасть», — напомнил себе Рики, мимолетно удивляясь, откуда те трусливые вычурные мысли могли появиться в его голове.
Это были последние выходные накануне приезда делегаций. Все посторонние личности из замка испарились. Уизли и Малфой тоже уехали. За учительским столом находились только те, кто работал в школе. Старосты не выступали, и вообще было тише, чем обычно, как будто все вознамерились набраться сил к предстоящим испытаниям.
Встретились в туалете Миртл на третьем этаже, с тем чтобы, став невидимыми, спуститься по главной лестнице, когда толпа на ней поредеет. Рики придумывал подходящую тему в надежде отвлечь их от очередного обсуждения своей персоны, которые за прошедшие недели надоели ему неимоверно. Тем более, что толку от них не наблюдалось.
Эдгар прочел напутственную нотацию. Лео и Ральф расправили мантии. Рики в который раз подумал, что бы Клуб без них делал. Несколько минут ушли на верчение перед зеркалом, чтобы убедиться, что трое полностью скрылись под каждой мантией. Они выросли за лето, к тому же мешали рюкзаки. Зеркало, по обыкновению «Хогвартса», нахальное, не собиралось молча терпеть предъявляемые ему махинации. Лишь убедившись, что ничего ниоткуда не выглядывает, мальчишки покинули туалет, причем Артур не переставая шипел на Эди, чтоб тот перестал ворчать, и их дуэт создал столь неповторимый аккомпанемент, что Миртл завыла еще грустнее, чем обычно.
В тот момент, когда в коридоре воцарилась тишина, донеслись обрывки другого разговора.
— Вы считаете, нужно ограничить их общение с иностранными студентами? Мы точно знаем, что его попытаются захватить, — этот голос принадлежал Люпину.
— Вы не знаете всего, — холодно отвечал профессор Снейп. – Эта группа Упивающихся смертью всегда отличалась…
— Что Вы пытаетесь доказать?
— Что им абсолютно все равно, что будет с мальчишкой. Они могут и убить его.
— Вы шутите, Северус! Мы оба знаем, что это невозможно.
— Еще как возможно, — с нажимом произнес Снейп. – Учтите, они ведь ошибаются. И, в любом случае, я не включу в задания Турнира ничего, связанного с всеэссенцией, и все шкурки бумсленга постараюсь оставить у себя. И зерна папоротника.
— Если Вам это удастся, то я промолчу, — тактично пообещал Люпин.
— Я потому и говорю Вам, что стукач из Вас, мой дорогой Люпин, всегда был никакой. Считайте за комплимент.
Профессора подчеркнуто любезно, но прохладно распрощались.
— Вы замечали, что они не любят друг друга? – шепнул Дик.
— Я всегда это знал, — так же шепотом ответил Лео.
Лестница. Холл. Дверь широко распахнута. Они миновали дворик, теперь от леса отделяло только открытое пространство, посреди которого находилась избушка Хагрида. Лесничий с верным Клыком появились оттуда в самый неподходящий момент, когда они огибали дом сзади. Услышав хлопанье двери и рычание собаки, Рики вместе с Лео и Диком на всякий случай схватились за палочки.
«Так, — рассуждал Рики, — не надо бояться, и он не учует». Они остановились.
— Ну что ты, малыш, — успокаивал лесничий собаку. – Пшли, поглядим, чего там.
Следовало немедленно бежать, но вот куда? Если Хагрид с Клыком придут с тыла, то лучше поторопиться к лесу. А что если они выйдут навстречу? Понятия не имея, какое решение приняли трое под второй мантией, Рики подался вперед… Когда преподаватель появился по другую сторону избушки, они достигли первых деревьев. Лео не спешил избавляться от невидимости.
Было слышно, как Хагрид уговаривает взволнованную собаку.
— Где Ральф? – довольно громко прошептал Дик.
— Здесь, — ответил ему голос Эди метрах в трех справа.
«Ну вот, — подумал Рики, — теперь точно заведут речь о Хагриде».
В лесу было темнее, но зато не дул пронизывающий холодный ветер. Рики не узнавал ничего вокруг, возможно потому, что когда они приходили сюда в прошлом году, погода была совсем другой. Лес оставался все тем же таинственным и туманным. Недолго думая, компания нашла тропинку и устремилась по ней в чащу. Хагрид, очевидно, отказался от преследования, так что они без опасений вышли на знакомую опушку.
Артур восторженно поднял взгляд к небесам.
— Наконец‑то мы здесь! – провозгласил он. – Ральф, пива!
Наколдованные на скорую руку стаканы получились, возможно, не слишком эстетичными, но все же из них можно было пить. «Удобно быть магом, не надо много таскать с собой», — думал Рики, глотая приятный напиток. Они чокнулись без тоста.
— Повезло, что Клык знает наш запах, — сказал Артур. – Он бы не так рычал…
Рики тема совсем не нравилась. Впрочем…
— Кстати, о запахе, — оживленно перебил он. – Вы не чувствуете?
Почти под деревьями обнаружились ровные ряды травы, в которой Лео с первого взгляда опознал валериану.
— Наверняка Снейп тут много чего собирает, — предположил Дик.
— Еще бы, никто не ходит, можно тут разводить все, что угодно, — проворчал Ральф.
— Насколько я знаю, это больше Хагрида касается, — не подумав, брякнул Рики.
— Перестаньте пререкаться, — оборвал Эди, — что касается Хагрида…
— Хагрид хороший, — протянул Артур. Рики, чувствуя на себе внимательные взгляды, отвернулся. – И я понятия не имею, чего он взъелся на Рики. Если б только из «Равенкло» болтали, я бы плюнул, они ко всему придерутся. Но сами слизеринцы, вы ведь с ними в прекрасных отношениях? – уточнил он у Лео.
— Да, — ответил тот, — и наши одноклассники не стали бы выдумывать.
— Тогда у меня есть объяснение, — сообщил Эди. – Хагрид, я знаю, просто обожает дядю Гарри и доверяет ему во всем. Может, он так близко к сердцу принял то, что Рики доставляет дяде много хлопот?
— Может быть, — задумчиво протянул Лео, – мы преувеличиваем. Ведь Хагрид сам по себе смотрится угрожающе благодаря своему росту, и если он просто недоволен, это уже производит впечатление.
Все внутри восставало против такого объяснения, абсолютно не соответствуя интуитивной уверенности Рики. Но, с другой стороны, лично Хагрид не мог иметь против него ничего.
— А Хагрид случайно не единомышленник Эйвери? – поинтересовался Дик.
— Нет! – вскинулся Артур. – Он сам… не совсем чистокровный маг.
— Тогда, Рики, может, ты совершил что‑то такое неподобающее? – спросил Эди.
— До школы мы с ним не встречались, — уверенно ответил Рики. – Однажды я пытался пройти мимо него сюда, но это было на первом курсе.
— Недостаточно. Он же не Филч, чтоб навеки запоминать и карать всех нарушителей, — отмел Ральф. – Почему бы не остановиться на том, что Хагрид знает о претензиях Чайнсби?
— Потому что он вел себя так с первого взгляда, — ответил Рики.
— Хагрид же сам говорил, — начал Артур, спохватился и прикусил язык.
Паузу нельзя было назвать спокойной.
— Прекрасно, — невинным тоном произнес Рики, — он еще и на ваших уроках обо мне говорит.
— Нет, — энергично возразил Эди, впиваясь в гриффиндорцев взглядом, достойным профессора Снейпа.
— Ну, мы к нему ходили, — сообщил Ральф, одним своим видом в несколько секунд выразив Артуру все неодобрение, заслуженное за последние сто лет всеми проговорившимися. – Нечего возмущаться, да, специально.
— И что, в лоб спросили? – бесцветно поинтересовался Лео.
— Без тебя знаю, что дураки, — огрызнулся Артур. – Да, и я пожалел, что тут не Мугляндия, нельзя записать и показать по телевизору. Он просто приказал нам держаться от Рики подальше. Вот и все. Когда мы уходили, он малость успокоился и объяснил, что он так из‑за того, что Рики слизеринец. А сам вспомнил это только что, по всему ясно.
Внезапно светлую голову Рики посетила идея, лишь косвенно относящаяся к обсуждаемой теме.
— Знаете, — предложил он, — а почему бы нам не проверить, до какой степени лично меня и всех вас в этой школе контролируют?
— Согласны, — с ходу постановил Артур. Рики иной раз просто обожал его гриффиндорскую манеру принимать решения.
— Но вам придется рискнуть, — на всякий случай предупредил он.
— Все говорит о том, что общение с тобой – величайший риск, — напомнил Дик, небрежно поправляя мантию.
— Ну так вот. Я ведь в школе ничего особенного не делаю, — начал Рики.
— Как сказать, — внес уточнение Лео.
— Если я что‑нибудь нарушу, возможно, узнаю, чего от меня ждут. В нашем штабе висит портрет, и, как справедливо заметил Артур, мы должны там появляться. Лео, если ты…
— Возможно, — самоотверженно кивнул Лео. – Финеан ко мне особенно пристрастен, и в первую очередь донесет, что я неподобающе себя веду благодаря твоему влиянию. Что нужно?
— Вам – ничего, — сказал Рики, — потому что если станет известно, репутация твоя и Дика пострадает. Я намерен, не перебивай, Эдгар, в новом штабе под носом у шпиона начертить для тех из вас, кто согласится, карты на астрономию. Якобы я проиграл какое‑нибудь пари.
— Класс! – обрадовался Ральф.
— Нет, вам никак нельзя в это ввязываться, — категорично заявил Эди, кивая Лео и Дику. Те переглянулись, несколько расстроившись.
— Мои родители такого не перенесут, — произнес Лео.
— А Чайнсби умрет от радости и объявит себя первым учеником, — прорычал Артур. – Нет!
— Нас с Артуром будет достаточно, — решил Ральф, — только сделай нам несколько карт…
Рики почувствовал, что предложил несколько опрометчиво.
— Не мечтай, — возмутился Эди, — одной слишком много.
— Нужно придумать убедительное пари, — похоже, Дик рассуждал вслух, глубоко задумавшись. – Как насчет рекорда в баллах на будущей неделе? «Гриффиндор» ведет, догнать к понедельнику можно только чудом.
— Годится, — принял Эди. – Здесь нет ничего такого, что компрометировало бы наш Клуб в глазах приличных людей.
— Мы что, так и будем здесь топтаться? – притворился возмущенным Рики, чтоб закрыть тему. – Времени не так много.
— Прогуляемся до той стоянки кентавров, где мы были в прошлом году. И вернемся до обеда, — напомнил Эди.
Лео был с ним полностью солидарен.
Темнота вновь сгустилась вокруг. В этом лесу пахло древними тайнами, он как будто задерживал все, что попадало в него – воду, воздух, движение, звук, и сохранял, поэтому любая мелочь притягивала внимание. Разговор затихал и возобновлялся; ребята строили планы, как бы преодолеть возрастной барьер и попасть‑таки на Турнир.
Открытое пространство с вырванными деревьями изменилось только от времени. Его давно не посещали, все следы стойбища – пепел, отпечатки копыт – почти исчезли.
Гости леса тихо и деловито расселись на поваленных стволах. Артур начал вынимать из рюкзака яблоки и пакетик всевкусных орешков.
Именно в этот момент перед ними появился кентавр.
Он был на поляне и раньше, но неподвижно застыл позади одного из стволов, цветом столь схожий с корой, что его не заметили. У него было отрешенное, еще не старое лицо и мускулистые руки; худощавый торс плавно переходил в лошадиную шею.
При ходьбе он массивно поднимал высокие копыта. Рики вспомнил, что встреча с этим существом по какой‑то причине нежелательна, хотя они и не причиняют вреда детям, а также что кентавры – загадочные и своевольные создания.
Поначалу опешив, ученики начали бормотать приветствия.
Кентавр величественно кивнул, глядя мерцающими глубокими голубыми глазами поверх их голов. Эти глаза напомнили Рики директора Дамблдора.
— Как неразумно. Опасность близко, — неожиданно твердым басом вымолвил он.
— Извините, — тихо сказал Рики.
— Покой утрачен. На пять лет вперед одно и то же, — с обреченной грустью сообщил кентавр. – Этот лес опасен для человеческих жеребят. Уходите.
— Мы скоро, — начал Эди, но кентавр, сам подав пример, ровной трусцой покинул место сбора и скрылся в чаще.
— А он не настучит? – поинтересовался Рики у примороженных этой встречей друзей.
— Кентавры не вмешиваются в дела магов и не обращаются к нам, — помотал головой Лео.
— Хвала Мерлину, что ты его не спросил, — вздохнул Дик. – Он счел бы оскорблением намек на то, что у кого‑то на побегушках. Был однажды такой скандал…
— А что, внушительно он предсказывает, — усмехнулся Артур и вдруг изменился в лице, побледнев. – Эди!!!
Сидящий напротив, неподалеку от Эдгара Рики повернул голову влево и замер столбом. Перед хуффульпуффцем покачивалась, поблескивая тонким телом, крупная и несомненно ядовитая змея. Рики моментально вспомнил, что рептилии замечают только движение, и собирался приказать другу не шевелиться…
«Ну же, нападай, наконец!»
Рики онемел от ужаса. Это не была его мысль, так просто быть не могло! Но и не человеческая речь, ведь никто не произнес ни звука. Вихрем пронеслось: «Ну надо же, из всех тварь облюбовала именно Эди. Его, который так боялся умереть».
«Нападай на меня, попробуй! И тогда я тебе покажу!»
«Он ничего тебе делать не собирается. Оставь его в покое, и клянусь, никто тебя пальцем не тронет!»
Такое спокойное ощущение силы до сих пор давало ему только использование заклинания Щита. Змея скрылась в камнях. Лишь секунд через пять он понял, что она каким‑то образом послушалась его.
— Шипеть на змею – клево! – восхитился Артур.
Отворачиваясь от того места, где только что находилась опасность, Рики поймал взгляд, которым обменялись Лео и Дик. В нем полыхал не восторг, а глубочайшее изумление на границе обескураженности и страха. Гриффиндорцы тоже уловили их замешательство.
— Уж не желаете ли вы сказать, — недоверчиво произнес Артур, — что это было серпентарго?
— Эди, — Ральф потряс за плечо хуффульпуффца, все еще пребывающего в прострации.
Рики потянул Эдгара за другое плечо, и вдвоем они отвели его подальше от ствола.
— Змеиный гипноз. Никогда больше не пойду сюда, — слабым голосом, но категорично заявил он. Эдгар словно одеревенел, Рики чувствовал напряжение в мышцах руки, которую продолжал сжимать чуть выше локтя.
— О Мерлин, но с тобой ведь ничего не случилось, — увещевательно указал Артур.
— А на змею можно нарваться и в школе. На дуэли, есть одно заклинание, — сообщил Лео.
— Ходи везде с Рики, — посоветовал Ральф.
— Ну тебя! Пиво осталось? — обратился Рики к Артуру. Он прекрасно относился к Эди, но пока не видел необходимости до такой степени жертвовать собой.
— Да. Дик, во внешнем кармане…
После пива Эди неизбежно почувствовал себя лучше. Никто не спешил покинуть лес, не разрешив один важный вопрос без лишних свидетелей.
— Рики, ты слышал, как говорила змея? – серьезно спросил Лео.
Лица друзей выражали напряжение, вызванное, несомненно, ожиданием положительного ответа. У Рики же будто гора с плеч свалилась. Так вот что означала та фраза! Это была вовсе не его мысль! Он уверенно кивнул.
— Ты приказал ей не нападать на Эдгара? – уточнил Артур.
— Да, — с некоторым удивлением подтвердил Рики.
— Ты осознанно отвечал ей? – продолжал Дик.
— Нет, конечно, — неизвестно почему возмутился Рики.
— А раньше ты со змеями не разговаривал? – вмешался Ральф.
— Нет, мой брат змей никогда не держал.
— Серпентарго – редкий дар, — зачем‑то в пространство сообщил Эди.
«Я вообще кладезь редких даров, — подумал Рики, — и мне они до лампочки».
— Возможно, он по прямой происходит от Салазара Слизерина, — отрешенно произнес Дик. – Придется покопаться в родословных.
— Во всяком случае, это свойство можно передать. Все знают, что Поттер получил его от Сами – Знаете – Кого, — сказал Ральф. – Разбирайте яблоки…
Со всего мира
В результате последнего приключения Рики пришел к заключению: осознанные направленные поиски ни к чему не приведут. Больше шансов выйти на истину случайно, чем выведать у гриффиндорской мафии. Расспросы ему порядком надоели; какое‑то время он просто хотел пожить спокойно. Его желание приняли с пониманием, но в библиотеке он частенько видел Лео, Дика и иногда Эдгара или Селену с книжкой, не относящейся к домашним заданиям; Рики не обращал внимания, и вообще теперь проводил много времени с Артуром.
Гриффиндорцу не давали покоя две вещи. Во–первых, он не мог надивиться воображению магглов, приписывающим чародеям такие свойства, что иногда приводили его в восторг и вызывали искренние сожаления, но чаще возмущали. Все свои претензии он в обязательном порядке высказывал Рики и требовал объяснений, несомненно, считая его ответственным за недоразумения.
— Можно подумать, маги не относятся к человеческой расе, если верить этому гению, — сердился он, — а что‑то вроде магических тварей. Неужели Министерство его не оштрафовало?
— Насколько я знаю, у него еще при жизни появилось много почитателей во всем мире и никогда не было контактов с колдунами, — сказал Рики. – Он всегда признавал, что все это им придумано.
Но больше всего Уизли раздражало, что в книгах магия обычно побеждалась примитивным маггловским способом вроде меча или даже хитрости. Тут уж Рики почти не удавалось и слова вставить.
— Любой ребенок знает, что это абсолютная чепуха! – возмущался Артур. – Одного взмаха палочки довольно, чтоб разоружить половину войска. Маг должен быть полным идиотом, чтоб позволить победить себя подобным образом.
А еще у Артура возникла идея, которую с ходу забраковал Дик, но Рики, подвергающийся атакам гораздо чаще, в итоге стал склоняться к тому, что это не так уж невозможно.
— Кентавр Эдгару предсказал все точно, — часто вспоминал Артур, откладывая книгу. – «Опасность близко…»
— Но зато так туманно, что мы об этом догадались, только когда стало поздно, — напомнил Рики.
— Все равно я хочу у него поучиться, — упрямо заявил Артур. — Это полезнее, чем твой чай с Трелони.
До обсуждения деталей они пока не дошли. В воскресенье после завтрака члены Клуба в полном составе, вместе с Лео и Ральфом, торжественно отперев дверь, ввалились в официальную резиденцию на виду у Тони Филипса, который неподалеку беседовал с одноклассницами.
Возможно, запоздало подумал Рики, следовало подготовить стратегию. Шпион находился на месте: колдун в зеленом, преисполненный важности и недовольства. Шесть пар глаз с порога уставились прямо на него. Рики восхищала его выдержка – определенно, в свое время этот человек был достойным директором. Шпион не растерялся, скорее даже, воспринял внимание как должное, и претенциозно спросил:
— Это в таком‑то виде вы собираетесь предстать перед зарубежными гостями?!
Зоркий взгляд Рики, подстегнутый этим замечанием, прошелся по туалету товарищей и не обнаружил существенных причин для недовольства. Верно, мантия Артура поверх робы была накинута небрежно, Эдгар не застегнул рукава, значок Дика оказался пристегнут вниз головой, да и сам Рики не удосужился раньше обнаружить, что за завтраком вымазался повидлом, совсем чуть–чуть. Волосы Ральфа, при детальном рассмотрении, не встречались с расческой несколько дней. Зато Лео был, как всегда, безупречен.
— Наши завучи вряд ли это допустят, — благоразумно заметил он. – Вы знакомы с…
— Наслышан, — оборвал бывший директор, милостиво кивая. – Ну, чего застряли?
После этого любезного приглашения портрет сделал вид, что мальчиками совсем не интересуется, и, вопреки опасениям Лео, больше ни разу не вмешался в их беседу. Между тем разыгрываемое представление с проигранным пари предназначалось специально для него…
Больше воскресенье ничем не отличилось, а в понедельник за завтраком Рики получил ответ от брата и не сразу смог за него взяться, сгоняя сову, вознамерившуюся подремать у него на голове. Начинался ответ с цитирования электронного послания Дан, после прочтения которого Рики не мог объяснить себе недоразумения: «Рики ты пусик не дождусь каникул твоя Даниэла». Стиль был столь не свойственен подруге, что Рики наверняка заподозрил бы ошибку, но Пит всегда отличался точностью. Пока он решил, что таковы особенности виртуального общения.
Послание Пита в считанные минуты заставило его забыть о таких пустяках. На имя Рики пришло письмо от Анхелики. Кузина законно желала полюбоваться на творение рук своих на моделях, вследствие чего потребовала в самое ближайшее время переслать ей несколько фотографий. При мысли о том, что будет, если бабули (они ведь непременно захотят поглядеть) узрят его в компании других, одетых в точно такие же черные балахоны, парней, Рики подавился чаем. Сидящий неподалеку Френк Эйвери заметил его волнение и чуть не выкрал письмо, да помешал Боб Бут, потянувшись за графином в неподходящий момент. Френк толкнул его, в результате чего Боб и одна из девчонок, чьи имена Рики постоянно забывал, облились и обругали Френка достаточно громко, так что тому стало не до вмешательства в чужие личные дела.
Одно Рики понял сразу: требовались снимки всех членов Клуба, так что в любом случае надлежало посоветоваться с ними. И обсудить проблему в штабе, поскольку она не казалась очень важной и касалась того, как избежать нарушения правил.
… — Согласен, пусть твоя кузина любуется на меня, рожи колдунов, хвала Мерлину, ничем от маггловских не отличаются, что бы там некоторые ни напридумывали, — буркнул Артур. – Но одеться надо иначе.
— Не уверен, что моя старая маггловская одежда мне еще впору, — озадачился Дик.
— У меня вообще ее никогда не было, — сказал Лео.
— Я могу написать домой и попросить прислать, но бабуля пристанет, что да как, пока объясню и получу добро, вечность пройдет. Она же всегда советуется с моей мамой, а ее сложно застать на месте, — произнес Артур.
— Подальше от книг, — пробормотал Лео и пояснил на изумленный взгляд Ральфа, — вдруг название на корешке разберет.
— Я могу попросить свои вещи из дома, но они вам не подойдут, — сказал Рики. – А девчонки такие нюансы, не знаю как, но замечают сразу.
— Погодите‑ка, — встрепенулся Эди, — насколько я знаю, наши фото двигаются. А маггловские – нет.
— Это если использовать особый раствор, — возразил Ральф. – Можно без проблем сделать неподвижные снимки колдовским фотоаппаратом.
— Только чтоб у моих родственников никаких странностей не происходило, — предупредил Рики.
— В любом случае в школе маггловская техника отказывает, — рассудил Ральф. – А выйти мы…
-…еще как можем. В следующую субботу. В Хогсмид, — напомнил Дик.
Ненадолго все замолчали. Рики, разумеется, знал об этом, но до сих пор не задумывался; слишком буйный энтузиазм вызывало это место у почтенного Френка Эйвери. Впервые Рики услышал о Хогсмиде, когда только поступил в «Хогвартс», и тогда не испытал особого восторга. Но теперь ему хотелось бы прогуливаться хоть иногда вне школы, где угодно, необязательно в единственной деревне Британии, где население сплошь колдовское.
— Точно, пейзаж в качестве фона лучше замка, где любая деталь может оказаться нежелательной, — подумав, кивнул он.
— Но даже если мы достанем маггловскую одежду, щеголять так в Хогсмиде я отказываюсь, — заявил Ральф. – На нас будут глазеть, как на болванов. Я пригласил Летти Перкинс, что я ей скажу?
— Вы и есть болваны, — мелодично протянул со стены властный голос. К счастью, это случилось прежде, чем проблема успела разрастись в сознании Рики до гигантских масштабов.
Финеан Нигеллус игриво накручивал усы, самодовольно взирая на детей.
— Юная леди, насколько я понял, всего лишь хочет полюбоваться на то, как вам идут ее творения. Для этого необязательно сниматься в полный рост.
Несколько секунд переваривали услышанное.
— Гениально, — шепотом признал Лео. – И в самом деле. Снять лица и до кулона или, в крайнем случае, до пояса. Робы она и не увидит.
— Решит, что это обыкновенные черные рубашки, как пить дать, — обрадовался Рики.
«А все‑таки этот хрыч не такой вредный», — подумал он.
Учитывая, что завтра, наконец, должны были явиться те, кого все так долго и нетерпеливо ждали, Рики не удивился, когда после ужина в спальню заглянул Марк Эйвери с сообщением, что Снейп собирает учеников в гостиной и, для разнообразия, предстанет перед ними без эскорта в лице Драко Малфоя. Последнее пояснение староста дал, разумеется, в ответ на заданный ему вопрос брата и неодобрительно нахмурился, потому что профессор Малфой за последнее время расположил к себе старшекурсников своей бескорыстной помощью, читая только им таинственные лекции для подготовки в чемпионы.
Завуч был так же холоден и строг, как обычно. В битком набитой гостиной царила идеальная тишина. Все входящие туда немедленно замолкали и рассаживались как можно незаметнее. Профессор невозмутимо ждал.
— Итак, уважаемые леди и джентльмены, — бесстрастно обратился он к ученикам, — сегодня нашему славному колледжу потребовалось десять минут, чтобы собраться в полном составе. Надеюсь, завтра никакого промедления не произойдет. Будьте готовы ровно в пять, и разумеется, я требую, чтобы внешний вид каждого из вас не вызывал никаких нареканий. Кстати, — профессор пальцем прочертил в воздухе волнистую линию, и Рики намеренно отвернулся, заставляя себя не повторять взглядом этот путь, как его товарищи. – Напоминаю, что уже послезавтра выберут чемпиона школы. Я надеюсь, — с неожиданной сердечностью промолвил Снейп, — он окажется из нашего колледжа.
Профессор переждал одобрительный гул.
— Но кем бы он или она не оказались, я настаиваю, чтобы этот студент был принят вами с должным уважением. Никаких деталей, заставляющих усомниться в вашей беспристрастности. К примеру, аплодисменты для всех трех чемпионов должны быть одинаково бурными. Тем, кто не понимает важности добрососедских отношений с представителями других народов, я буду вынужден ограничить право на посещение Хогсмида. Нашим гостям необходимо дать почувствовать, что им здесь рады. Ясно?
Он обвел присутствующих одним из своих цепких взглядов, которые так не нравились Рики. Даже сейчас, когда он полностью разделял мнение профессора, так хотелось сделать что‑нибудь ему наперекор. Вокруг послушно закивали, и на сей раз Макарони, подумав, таки присоединился к слизеринскому единодушию.
Рики вернулся в спальню и продолжил писать ответ брату до тех пор, пока у него не закончились чернила. Намереваясь попросить их у Лео, Рики повернулся к другу и только тут заметил, что именно тот читает.
— Мне казалось, — заметил он вполголоса, так как в спальне был Френк, — ты уже переболел детективами.
— Нет, — помотал головой Лео, — мне очень нравится.
Во всяком случае, это давнее увлечение Лео продолжал самостоятельно, не требовал от Рики разъяснений, как в прошлом году. Тогда Рики привозил ему книги, как теперь Артуру. «В этой школе никогда не знаешь, чего ждать от вещей, на которые дома и внимания не обратишь. Ни за что не дам Эйвери поваренную книгу, мало ли к каким последствиям это приведет», — решил он.
Изложив последние новости, главным образом прогулку по Запретному Лесу (Рики написал все честно, хоть и знал, что брат не одобрит), он попросил напомнить привычки змей, справедливо рассчитывая, что найти змею всегда проще, чем русалку. Он сожалел, что не пообщался как следует с той, что хотела ужалить Эди, тогда не осталось бы никаких сомнений, владеет он серпентарго или нет. И вдруг да тварь знает то, что от него так тщательно скрывают?
На следующий день учителя были взволнованы не меньше учеников, но каждый преподаватель находил свой способ провести таки урок. Для Биннза это не было проблемой вообще – он отчитал как всегда. Люпин героически игнорировал всеобщее возбуждение, с присущим ему настойчивым тактом притворяясь, что, раз его ничто на свете, кроме водяного черта, не интересует, то и учеников тем более не должно.
Радости Рики не было предела, когда оказалось, что последний урок – Уход за магическими тварями – отменили.
— Новое потрясающе интересное существо подождет, — философски заметила за обедом Дора Нотт.
С утра все ходили аккуратные, беспрестанно поправляя волосы и складки одежды. Рики лично видел нескольких человек, в основном девчонок со старших курсов, в том числе некую Лизу, старосту «Гриффиндора», которые сдували с себя пылинки. В сложившихся обстоятельствах это казалось вполне уместным.
Донельзя взволнованная староста «Равенкло» недавно проговорилась, что итальянцы, наверное, будут жить в школе, а вот китайцы желают соорудить себе что‑то такое прямо здесь. Студенты гадали, что же это такое может быть.
— Китайские дворцы красивые, — вздохнула Тиффани; накануне она в гостиной любовалась иллюстрациями, коих две недели назад в школе появилось в огромных количествах; некоторые родители не пожалели бумаги для просвещения своих чад.
— Ты что, — оборвал ее брат, — они сюда едут не пейзаж украшать. Не навеки же они тут поселятся!
В четыре часа обитатели общежития «Слизерина» наводили на себя последний лоск.
— Надеюсь, они разговаривают по–английски, — сказал Лео, — иначе не представляю, как я буду с ними общаться.
— Даже если это будет английский, то очень своеобразный. Обязательно с акцентом, — напомнил Рики. – Не беспокойся, ты сможешь спокойно слушать их, самовнушение хорошо помогает. Представь, что иностранная речь – это райское пение.
— Ага, здорово. Может, Макарони, мне стоит представить, что ты – министр магии? – саркастически бросил Френк, осторожно отнимая у прыгающей по его кровати Морганы свой галстук.
— Не стоит, Френк, — убежденно попросил Рики, — я вовсе не хочу, чтоб с тобой приключился удар. Труп в спальне – это не очень приятно, кошка начнет орать и все такое.
— Ошибаешься, это очень замечательно, — возразил Лео. – Наша спальня станет музеем. С табличкой на двери: «Здесь жил Френк Эйвери, последний достойный чистокровный маг, безвременно погибший, не перенеся…»
— Неудивительно, что ты обдумал эпитафию, общаясь с Макарони, — посочувствовал Френк.
— Подумайте лучше о том, что Снейп нас убьет и в Хогсмид не пустит, если мы опоздаем, — резко вмешался Билл Кеттлборн. – Генри, стараниями твоей красотки у меня все носки в затяжках, как я в таких делегациям покажусь?!
— А ты ботинки сверху надень, — посоветовал Боб…
В гостиной царила такая толкотня, как никогда до сих пор. Марк Эйвери вполголоса ругался с парой одноклассниц, нацепивших яркие банты, которые, к слову, весьма украшали девушек. Эльвира ничего подобного не сделала и от участия в споре воздержалась. За полчаса до выхода наверх она вообще покинула напарника, приказав студентам держаться классами. При этом ее лицо выражало совершенно неадекватную обстоятельствам безмятежность.
— Чем это она так довольна? – удивился Френк Эйвери. – Спокойная такая.
— Она же сегодня письмо получила, — проинформировала Дора. – Догадайся, от кого?
— От гриффиндорского павлина, — продемонстрировал осведомленность Френк.
— Френк, твоя принципиальность достойна ордена, — «с надписью: «Для единственного экземпляра двуного осла», — продолжил про себя Рики. – Магглорожденные – не люди, не–слизеринцы – второй сорт, все, кто общается с двумя первыми категориями – позорят имя волшебника… Отсев по полной.
— Зато те, кто останутся, и есть самые сливки, — молвил Френк, задрав нос.
— Сливки чего? – поинтересовался Рики.
— Эйвери, надеюсь, ты понимаешь, что профессор Снейп не погладит тебя по головке, если благодаря тебе гости узнают о внутренних разногласиях школы, — назидательно заметил Лео.
— А ты…
— Тишина! – громко потребовал Марк, добившись своего с бантами, но после препирательств будучи не в лучшем настроении.
Когда старосты построили учеников, стена открылась, и слизеринцы покинули общежития, однако спешить не пришлось. В коридоре они столкнулись со строем «Равенкло». Возможно, старосты и пререкались бы, кто кому уступит дорогу, но равенкловцев вел их завуч, крошечный профессор Флитвик, как и все учителя, пользующийся почтением учеников. Так что слизеринцам пришлось позволить вперед пройти его колледжу.
Профессор Снейп ожидал их возле лестницы, ведущей наверх. Рядом с ним, к восторгу старшеклассниц, находился Малфой в темно–зеленой парадной робе. Он покровительственно кивнул подошедшим ученикам.
— Все здесь? – уточнил завуч у Эльвиры. Та гордо кивнула.
— Тогда не будем медлить; и помните, из других школ прибудут их лучшие ученики. Будьте на уровне, — потребовал профессор. На этом организационная часть, к счастью, кончилась. Миновав холл, ученики вышли на улицу.
Замок казался Рики выше и наряднее, чем обычно. Снаружи быстро темнело, однако вечер оказался полностью безветренным и тихим. Разноцветные блики почти догоревшего заката отражались в озере. Над головой ярко светили подвесные фонарики, выхватывающие из темноты только головы; зрелище было странноватое. Под ногами похрустывала трава, жесткая и сухая. Лес чернел сплошной стеной, от земли исходило дневное тепло. Ровные ряды учеников мягко тонули в сумраке осеннего вечера. Шепот обволакивал их так плотно, что не давал возможности расслышать учителей, переговаривающихся неподалеку. Рики заметил, что профессор Мак–Гонагол махнула в сторону озера.
Вечер дышал спокойствием и будто подавал пример обитателям «Хогвартса». Солнце почти село, появился месяц, можно было разглядеть первые звезды. Рики мало знал «Хогвартс» с этой стороны, а когда появлялась возможность, всегда оказывалось не до того. Пока ничего не происходило, поэтому Рики воспользовался случаем и стал вглядываться в небо, рассчитывая запомнить расположение некоторых светил, чтоб не пришлось потом долго мучить телескоп.
Звезды проступали все ярче. Вдруг Рики заметил непонятную темную точку. Через некоторое время он определил, что она двигается, с востока. Он предположил, что она приближается. Но убедиться в этом ему не удалось. Со всех сторон послышались возбужденные возгласы, и толпа учеников, как один человек, развернулась к озеру.
Вначале из‑под воды выбилась вертикальная струйка тумана, затем, вспыхнув, заклубилась голубовато–серым мерцающим облаком. Все это было неспроста; возможно, директор подтвердил бы догадки учеников, если б те были в состоянии слушать. Когда туман растаял, на его месте покачивалась огромная, смахивающая на гондолу, украшенная золотым литьем и синими лентами, лодка с шатром. Рики заключил, что в шатре наверняка кто‑то есть, иначе все это не имеет смысла. Когда лодка плавно заскользила в сторону берега, директор вместе с Уизли и Малфоем поспешил навстречу. Завуч «Слизерина», сделав ученикам знак оставаться на местах, последовал за ними в компании профессора Мак–Гонагол.
Занавески шатра распахнулись, словно от ветра изнутри, едва нос лодки коснулся берега. Первой появилась высокая и очень худая брюнетка, которая немедленно оперлась на руку, предложенную Дамблдором. Поскольку над шатром ярко светил во все стороны круглый фонарь, Рики хорошо разглядел даму.
На вид ей было немногим меньше лет, чем профессору Мак–Гонагол. Двигалась дама несколько резковато и весьма проворно. На ней была бледно–розовая приталенная роба из ребристой ткани, а черная, ничем не примечательная мантия лишь накинута на плечи. Она радушно улыбалась глазами и более сдержанно – губами, прямо‑таки излучая удовольствие от встречи, при том, не очень скрывая волнение. Директор тотчас вовлек ее в беседу, нетрудно было понять, что знакомит гостью с учителями и прочими. Слушать их приветствия в любом случае было мало интересно. Куда больше Рики занимали подростки, выходящие из шатра вслед за дамой. Рики несколько разочаровался, поскольку там оказались сплошь старшеклассники – юноши и девушки в бледно–голубых, почти белых мантиях. Вряд ли, решил он, будет интересно общаться с ними, вроде как с Эльвирой или Марком. Рики уже вознамерился отвернуться от скучных гостей, как вдруг последними, чуть помедлив, словно сомневаясь, стоит ли выходить, в свете фонаря на пристани возникли две девочки. Первая показалась Рики просто симпатичной, но вторая!..
У нее были пышные черные волосы, наполовину заплетенные в косы, наполовину вьющиеся, и правильные черты лица. Рики визуально изучал воплощенный тип настоящей итальянской красавицы и не находил в ней ни малейшего изъяна. Дама, похоже, поторопила девочек, а сама вынула палочку и взмахнула ею, после чего лодка исчезла. Рики почти не обратил внимания. Забыв все на свете, он смотрел и смотрел, не замечая, что внимание остальных уж давно переместилось на другой объект, и его несколько раз толкнули. Вот профессор Снейп что‑то сказал той девчонке и подруге рядом с ней, после чего они еще быстрее заторопились, завороженно уставившись в небо, а учителя «Хогвартса» последовали за ними в арьергарде шествия. Подруга красавицы указала на что‑то, Рики автоматически проследил направление ее пальца и на несколько секунд перестал замечать что‑либо, всецело поглощенный внутренней дилеммой: что все‑таки интереснее – гости на земле или что наверху?
Точка, которую Рики заметил вначале, теперь значительно увеличилась в размере и приобрела невероятные очертания. К «Хогвартсу» на всех парах приближалась небесная колесница, запряженная драконом; луна золотила чешую чудовища, и даже с такого расстояния временами были заметны огненные всполохи.
— В школе нет загона для драконов, — поделился с напарницей беспокойством Марк Эйвери.
— Зато есть человек, который всегда рад о них позаботиться, — успокоил подошедший Драко Малфой, но саркастичность его тона вызвала у Рики сомнение в том, что это хорошая новость.
— Прошу внимания, — некстати отвлек директор.
Прибывшие ученики постарше выстроились в ряд. Интересующая Рики девчонка спряталась за спиной высокой дамы. Вновь прибывшие разглядывали хозяев, пожалуй, даже более бесцеремонно, но неизменно улыбаясь. Стояли они не по росту, а как‑то так как попало, и при этом держались очень естественно.
— Имею честь представить вам делегацию из Италии. Синьора Джиовинеза, директор школы колдовства и ведьминских искусств «МентеСана» в Италии, прошу любить и жаловать.
Дама слегка наклонила голову и шикарно улыбнулась, обнажив блестящие зубы. Ученики «Хогвартса» одарили ее бурными аплодисментами.
— Добро пожаловать, ученики, — продолжал Дамблдор, при повороте к ним мельком бросая взгляд на небо; дракон был уже близко. – Надеюсь, вы найдете для себя много полезного в «Хогвартсе», и независимо от того, кто из вас станет чемпионом – удачи!
После этих слов захлопали все, и ученики «Хогвартса», и вновь прибывшие. Рики сам себе удивлялся, как еще удается и ловить взгляды понравившейся девчонки, и следить за небесными делами. Дракон стал очень отчетливым: огромный красный с золотом зверь со сверкающими черными глазами; нередко из его ноздрей вырывались языки пламени. Он был в упряжи, подобно лошади, и ровно удерживал в воздухе небольшую открытую колесницу. Людей, сидящих в ней, при желании можно было сосчитать.
— Потрясающе, — уважительно шепнул Лео.
— Ну что же, моя дорогая синьора, желаете подождать здесь или станете настаивать, чтобы я проводил Вас и Ваших учеников? – поинтересовался директор.
— Ни в коем случае, — энергично возразила директриса. – Я не меньше вас горю желанием приветствовать наконец почтенного Цянь–цзы, о котором столько наслышана. Говорят, Вы знакомы с ним лично, дорогой Дамблдор?
Рики заметил, что в руках синьора Джиовинеза осторожно держала миниатюрную лодку – точно такую, как та, из которой появилась вся их делегация. И еще он подумал, что неловко, наверное, вести беседу, к которой прислушиваются столько ушей. С невольным интересом он представил, кто сейчас ступит на землю «Хогвартса».
— О да, много лет назад, — подтвердил Дамблдор. – С тех пор мы потеряли друг друга из виду. Все готово, Хагрид?
— Как ни быть! Чин чином, — гордо ухнул великан. Лесничий не попадал под фонарь, поэтому Рики не мог разглядеть его лица, но если судить по голосу, то нелюбимый преподаватель испытывал прямо‑таки райское блаженство. Что его так порадовало? Приезд новых людей, устал глазеть на одни и те же рожи, которые уже примелькались к пейзажу? О, как можно не догадаться! Самая опасная тварь из всех возможных – дракон – теперь будет на его попечении!
На секунду Рики забеспокоился, не скормит ли Хагрид его тягловой силе, но рассудил, что это слишком. Новые гости тем временем приземлились где‑то у ворот замка. Навстречу им поспешил Хагрид.
— Как добрались, синьора Летиция? – заботливо спросила Мак–Гонагол.
— Благодарю, синьора Минерва, превосходно, — отозвалась прибывшая директриса. До сих пор она говорила по–английски почти без акцента, однако имя профессора Мак–Гонагол прозвучало на итальянский манер. Рики услышал подавленное хихиканье Лео.
— У вас тут мило, — заметила гостья после непродолжительного молчания. – Но прохладно. Каков прогноз погоды?
— Пусть вас это не беспокоит, уважаемая коллега, — отозвался довольный директор. — В замке вы не почувствуете капризов стихии. Уверяю Вас, вы будете размещены со всевозможными удобствами. Наши ученики живут в школе в течение года, так что для этого созданы все необходимые условия.
— Я как‑то забыла. Жить в школе целый год – какая ответственность, — всплеснула руками директриса. – У Вас, должно быть, полно хлопот.
— Отнюдь. На студентов нам везет каждый год, — сказал директор.
Между тем в темноте уже вырисовывались фигуры, приближающиеся к Главным дверям, возле которых ждали ученики «Хогвартса» и «МентеСана».
Но Рики вдруг осознал, что за этот вечер с ним произошло нечто необычное, и почувствовал настоятельную необходимость поделиться своими переживаниями.
— Ты заметил эту девчонку? – зашептал он Лео. – Которая вышла последней?
— Какую? – не понял Лео, вглядываясь в темноту вместе со всеми.
— Черноволосую. Красавица! Она наша ровесница, правда?
— Не знаю. Так ты больше не рвешься в чемпионы? – уловил смену интересов Лео.
— Рвусь теперь, как никогда, — заявил Рики.
— Чего вы шепчетесь? – громко спросил Билл Кеттлборн.
— У них совсем другие робы, — сказала Тиффани.
С озера подул легкий ветерок. Рики показалось, что уже очень поздно, хотя, скорее всего только–только подошло время ужинать. Пока все шло хорошо, беспокойство завучей за поведение подопечных не оправдалось, а приезжие ничем не от них не отличались. Рики расслабился и перестал строить планы.
Первым в свет ступил бритоголовый старик с длинной бородой. Директора обменялись поклонами и рукопожатиями, после чего пожилой китаец поздоровался с учениками. От его английского Лео едва не подавился. Рики это начало раздражать.
— Будешь так себя вести, они точно обидятся, — заметил он другу.
— На крайний случай, заткну уши, — последовал практичный ответ. – А вообще я сам знаю, лучше придумай что‑нибудь.
Пышные одеяния прибывших учеников оказались зеленого цвета. Каждый из них поклонился сначала хогвартсевским, а затем итальянским студентам. Некоторые автоматически ответили тем же.
— Уважаемые студенты и коллеги, только что нас почтила своим появлением делегация из Китая. Профессор Цянь–цзы, заместитель директора школы «Цимэн», и ее ученики.
Рики захлопал вместе со всеми. Он отметил, что Хагрид не вернулся, а фигура дракона в отдалении абсолютно неподвижна.
Рики обратил также внимание, что итальянцев прибыло больше, чем китайцев. Сосчитал, и оказалось, что студентов «Цимэн» 12, 9 юношей и 3 девушки, все подходящего для Турнира возраста; от «МентеСана» же приехало 19 человек, включая тех девочек. Собственно, ждать больше некого, из чего Рики заключил, что встреча удачно завершилась, и пора переходить к банкету. Он помнил, что пир предполагался обязательно.
Профессор Мак–Гонагол подала знак, который расшифровали старосты, подтолкнув ближайших учеников в направлении замка. Поток случайно столкнул его с Диком.
— Завтра нам позволено присутствовать на лекции вашего Малфоя, — проинформировал тот сухо специально для улучшения аппетита. – Вместе с гостями и старшеклассниками.
На удивление, Дик как будто был недоволен, но разобраться в этом у Рики не оказалось возможности, потому что путь от Главных дверей до Большого зала короток.
Столы, как обычно, были лишь сервированы, пока ученики рассаживались. Гости остановились в дверях, оглядывая Большой зал, великолепно украшенный специально к их прибытию. Китайцы помалкивали и лишь благожелательно улыбались. Рики разглядел, что на них пышные, запахнутые слева направо халаты, а на поясах висит куча всякой всячины. Парни были коротко острижены, прически девушек закреплены на затылке. Ученики «МентеСана» по покрою формы и вообще не особо отличались от англичан. Некоторые из итальянцев, увидев небо вместо потолка, поначалу отпрянули, но быстро усекли, в чем дело, и принялись строить предположения, какие заклинания использовались при проектировании. Рики уловил, что высокая сложность вызвала у них восторг и уважение.
— Рики, объясни, что они говорят? – сквозь сжатые зубы произнес Лео.
Рики перевел, поражаясь тому, насколько Лео стал непохож на себя. Обычно он выглядел невозмутимым и очень серьезным.
— Мерлин, если что‑нибудь не изменится, иностранцы примут меня за идиота, — пробормотал он, улыбаясь против воли и вытирая проступающие слезы.
Между тем китайские гости решились действовать по своей инициативе. Возможно, их вдохновил цвет полотнища «Слизерина», идентичный цвету их формы, поэтому, последовав примеру высокого юноши, они подсели к слизеринскому столу, не особо отдаляясь от прочих студентов. Эльвира по–английски пригласила их располагаться, юноша поблагодарил ее почти без акцента, благодаря чему улыбка Лео спокойно сошла за проявление радушия. Потом гости, как один, вежливо уставились в сторону учительского стола, где находился их наставник.
Между тем итальянцы разместились за соседним столом «Равенкло». Рики это очень устраивало.
— Смотри, какая красотка, — шепнул он другу, наконец, улучив минутку.
Лео критически проинспектировал объект его восхищения и выдал заключение:
— Да, хорошенькая, но на нашей параллели есть и посимпатичнее.
Рики пришел к выводу, что Лео решительно ничего не понимает в женской красоте.
Итальянцы не прекращали вполголоса беседовать, и при желании их было прекрасно слышно.
— Ужас, — прошептал Лео, — неужели я теперь есть не смогу? И так каждый день?
— Лео, ну что тут смешного? – увещевательно спросил Рики, обеспокоенный состоянием друга.
— Представь, что взрослый человек вышел в общественное место и лопочет, как младенец. Смешно?
— Скорее страшно, — поежился Рики, живо представивший себе такую картину. – Псих какой‑нибудь.
— Непонятные слова меня всегда веселили до истерики. Им вообще можно придать любой смысл, пока не понимаешь.
— Ну так выучи языки. Это как раз по тебе, вообще от книжек не оторвешься, — посоветовал Рики. – Между прочим, лично я отлично понимаю итальянцев.
Он повернулся назад и обратился к ближайшей девушке в светлой робе, невзирая на недовольные обеспокоенные физиономии равенкловских старост.
— Синьорина, в какой части Италии расположена ваша школа?
К счастью, еда пока не появилась и, соответственно, никто не подавился. Зато разговоры за обоими столами враз стихли. Обеспокоенные старосты «Слизерина» сделали вид, что ничего особенного не происходит. Одноклассники взирали с уважением; Френк Эйвери удивился настолько, что забыл о презрении к врагу. Примерно как он таращились равенкловцы–одногодки, за двумя исключениями. Чайнсби выглядел так, будто на его глазах происходит несусветное жульничество, и он не в силах ничего с этим поделать. Дик еле заметно улыбался. А вот старосты «Равенкло» ждали только сигнала, чтоб оградить вверенных им гостей от беспокойства. Но Рики больше всех интересовала та черноволосая девчонка. Она, не отрываясь, глядела на него как‑то так оценивающе, что сердце удвоило темп.
Между тем барышня, которую он озадачил, пришла в себя и ответила также по–итальянски.
«А какая вам разница, синьор?»
«Я каждый год навещаю родственников на юге Италии, и никогда не слышал, чтоб в тех краях появлялись колдуны».
Никогда еще Рики не оказывался до такой степени в центре внимания. К тому же, уловив неестественную тишину, начали оборачиваться за столами «Хуффульпуффа» и «Гриффиндора».
«Понятно. Должно быть, ваши родственники – не маги», — констатировала девушка. Рики кивнул и, вопреки надеждам Эйвери, не встретил негативной реакции на это признание.
«Наша школа действительно расположена не на юге Италии. А как получилось, что Вы так хорошо владеете нашим родным языком, синьор?»
Ответа с любопытством ждали все итальянцы. Глядя на их жадный интерес и ни слова не понимая, равенкловские старосты были близки к панике и, должно быть, прокляли его тысячу раз.
«Мой отец – итальянец. Моя фамилия Макарони», — сообщил Рики.
«Очень приятно. Лорена Семпре–Пачека», — с улыбкой представилась девушка.
«Взаимно, синьорина Пачека».
— Прошу внимания! – раздался голос Дамблдора. Действующие лица и наблюдатели немедленно подчинились. – Сегодня знаменательный день…
— Макарони, — зашипела на него через несколько человек сидящая Эльвира, украдкой бросая озабоченные взгляды на китайцев, которые вежливо и не таясь наблюдали за ней, — о чем ты с ней говорил?
— Просто спросил о месторасположении их школы, — Рики не усматривал в том состава преступления.
— Мерлина ради, Ричард! – покачала головой Эльвира.
— Все магические школы скрыты, — пояснил Лео.
— А некоторые этого не понимают, — подпустил шпильку Френк.
— То‑то она сразу поняла, что я не потомственный колдун, — дошло до Рики. – Согласен, неприлично в вашем присутствии разговаривать непонятно большинству присутствующих, поэтому прошу прощения у всех вас и у гостей, — особо подчеркнул он кивком в сторону оных.
— Все в порядке, — ответил ближе сидящий юноша. Эльвира вздрогнула: она, наверное, забыла, что китайцы понимают английский. А на случай, если она после ужина вздумает его воспитывать, Рики придумал осчастливить ее лингвистическим фактом, что обычно люди всегда понимают чужой язык лучше, чем говорят на нем.
Между тем слово взял глава китайской делегации. Не исключено, он мог оказаться старше Дамблдора, но впечатление производил столь же энергичное, правда, несколько по–иному. Лео начал привыкать к необычному произношению. Во всяком случае, улыбался он вполне прилично, а совсем не слабоумно.
Выразив почтение к древним традициям Турнира и надежду, что победит сильнейший, старец сел. После него директор «МентеСана» выступать отказалась.
— Подожду до завтра, — со смехом пояснила она. Ей все равно захлопали.
— Теперь попросим одного из наших экспертов, — добродушно предложил директор.
Даже со своего места Рики различил, как заалели уши Рона Уизли. Он развернулся к Драко Малфою. «Давай ты», — прочел по губам Рики.
Следует признать, Малфой отлично умел держаться на людях. Он так расписал свое великое счастье, важную роль и большую честь, что все присутствующие немедленно возмечтали оказаться на его месте. И, немалое достижение, сделал это буквально в трех словах, а то Рики очень уж хотелось есть. И посмотреть, какова будет реакция итальянской красотки на угощение.
Рики вновь мельком глянул на нее и то ли так увлекся, что перестал наблюдать часы, то ли Дамблдор торопился, но в чувство его привел раздраженный шепот друга:
— Чашу устанавливает!
Рики с трудом уразумел смысл сказанного. Поворачивая голову, он случайно зацепил взглядом уважаемого старосту. Первой ассоциацией было, что бедняга тоже не способен спокойно переносить чужую речь.
Потому что лицо Марка Эйвери не выражало ни серьезности, ни интеллекта, а лишь безграничное обалдение. Проследив направление его взгляда, Рики признал, что вкус у него есть. Эта миниатюрная китайская барышня была очень хорошенькой и улыбалась так, словно ее изнутри освещал солнечный свет. Будь Рики постарше, возможно, тоже заинтересовался бы ею, а так она выше, при лучшем раскладе, на голову. А та итальянка очень даже… «Да ведь они весь год будут жить в «Хогвартсе», — внезапно эта мысль предстала перед Рики под другим углом. – Грядет международное магическое сотрудничество!»
Установив чашу, директор тем временем предупреждал потенциальных чемпионов.
— Говорит и говорит, — проворчала Дора. – Скоро он там, я есть хочу.
Эльвира метнула на нее убийственный взгляд. Но вскорости желание Доры исполнилось ко всеобщему удовольствию. Блюда наполнились едой, графины – напитками. Итальянскую лозанью Рики опознал сразу и охотно объяснил Тиффани, что это такое.
— Вот приятно, наверное, своим хлопком решать судьбу наших желудков, — тихо высказала Дора напоследок.
Но Эльвире было не до нее, поскольку она решила поддержать светскую беседу.
— Тот господин, что с вами прибыл, — обратилась она к одной их девушек, — какой предмет он преподает?
— Древние руны, — последовал ответ. – Он много лет изучает их.
— Я так и думала! – воскликнула Эльвира. – Это его две статьи в «Стандартах магического шифра» за прошлый год?..
Гостья охотно подтвердила ее догадку.
Пир прошел чудесно. Особенно Рики понравилось отношение учеников «Цимэна» к научным изысканиям Эйвери. На его расспросы относительно родословных гости охотно и очень живописно излагали истории о своем происхождении от гигантской черепахи, прародительницы мира, а также прямом родстве с лунным зайцем, покровителем магии. Оба зверя и метафоричность стиля рассказчиков основательно сбили Френка с толку, ибо никак не прилагались к чистокровности, и под конец он совсем скис. Рики легко предсказал, что врагу еще предстоит получить неизбежную взбучку от старост, ведь несмотря на то, что все прошло гладко, нервы им, старостам, Френк потрепал основательно. Не исключено, теперь как минимум Эльвира собиралась нажаловаться Снейпу.
После сигнала к окончанию банкета Лео пулей выскочил из Большого зала. Рики поспешил за ним, хотя и заметил, что итальянцы заинтересованно поглядывают на него. Но он так устал, что было не до общения.
А между тем старшекурсники, исписав пергаментные огрызки в общежитии, не поленились еще раз вернуться наверх, чтобы поместить свои заявки.
«Да не так уж и нужен мне этот Турнир», — зевая, подумал Рики.