– Доктор Кэлвин, – сказал Блейк, – раньше я увижу вас в аду.
– Ваше утверждение может осуществиться почти буквально, доктор Блейк. Генерал Каллнер подтвердит, что вам был отдан приказ выполнить это поручение. Здесь действуют военные законы, как я поняла. Вы отказываетесь выполнять приказ и будете преданы суду трибунала. Такое преступление означает тюрьму на Меркурии, а это очень близко к аду, если мне вздумается вас там навестить. Впрочем, я туда не прилечу. С другой стороны, если вы согласитесь отправиться на борт «Парсека» и выполните там нужную работу, это сыграет решающую роль в вашей дальнейшей карьере.
Блейк яростно смотрел на нее.
Сьюзан Кэлвин сказала:
– Дайте ему пять минут подумать, генерал Каллнер, и готовьте корабль.
Работники службы безопасности вывели Блейка из комнаты.
Джералду Блейку было холодно. Тело его двигалось так, будто не принадлежало ему. Как будто он смотрел на себя из какого-то далекого безопасного места, видел, как он садится на корабль, чтобы направиться на астероид, на «Парсек».
Он не мог себе поверить. Неожиданно наклонил голову и сказал:
– Я пойду.
Но почему?
Он самому себе никогда не казался героем. Почему же тогда? Отчасти, конечно, из-за угрозы тюрьмы на Меркурии. Отчасти из-за нежелания выглядеть трусом в глазах тех, кто его знал, – этой глубочайшей трусости, которая стоит за половиной храбрых поступков во всем мире.
Но все-таки главное в другом.
На пути к кораблю Блейка на мгновение остановил Ронсон из «Интерпланетари Пресс». Блейк посмотрел на раскрасневшееся лицо Ронсона и спросил:
– Что вам нужно?
Ронсон протараторил:
– Слушайте, когда вернетесь, мне нужны эксклюзивные права. Любая плата, какую запросите… все, что захотите…
Блейк оттолкнул его и пошел дальше.
Экипаж корабля состоял из двух человек. Они с ним не разговаривали. И даже не смотрели на него. Блейку было все равно. Они сами страшно испуганы, их корабль приближался к «Парсеку», как котенок обходит стороной первую увиденную им в жизни собаку. Он обойдется и без них.
Перед ним оставалось только одно лицо. Искусственная решимость на лице генерала Каллнера и лицо Шлосса тут же исчезли из сознания. Видел он только невозмутимое лицо Сьюзан Кэлвин. Ее спокойное отсутствие выражения.
Он смотрел в темноту, уже поглотившую Гипербазу…
Сьюзан Кэлвин! Доктор Сьюзан Кэлвин! Робопсихолог Сьюзан Кэлвин! Робот, принявший внешность женщины!
Каковы ее три закона, подумал он. Первый закон: ты должен защищать роботов всеми силами души и сердца. Второй закон: ты должен соблюдать священные интересы «Ю. С. Роботс», если они не противоречат Первому закону. Третий закон: о людях ты должен думать только в том случае, если это не противоречит Первому и Второму законам.
Была ли она когда-нибудь молода, свирепо думал он. Испытывала ли хоть однажды какие-то эмоции?
Космос! Как он хочет что-нибудь сделать… сорвать это невозмутимое застывшее выражение с ее лица.
И он сделает это!
Клянусь звездами, я это сделаю. Если только выйдет из этого дела в здравом рассудке, он растопчет ее, а с нею и ее компанию и весь этот выводок роботов. Именно эта мысль двигала им больше, чем страх тюрьмы или желание не уронить себя в глазах других. Эта мысли почти лишила его страха. Почти.
Один из пилотов, не оглядываясь, сказал ему:
– Можете прыгнуть отсюда. Осталось полмили.
Блейк горько спросил:
– Вы не сядете?
– Нам строго приказано не делать этого. Вибрация от посадки может…
– А вибрация от моего приземления?
Пилот ответил:
– Я выполняю приказ.
Блейк больше ничего не сказал, он надел костюм и подождал, пока откроют шлюз. Справа к металлическому костюму была прочно прикреплена сумка с инструментами.
Когда он уже проходил в шлюз, ожили микрофоны в шлеме.
– Удачи, доктор.
Потребовалось несколько мгновений, чтобы он сообразил, что это пилоты корабля.
– Спасибо, – неловко, почти обиженно ответил Блейк.
И оказался в космосе, медленно поворачиваясь, после того как слегка вбок оттолкнулся от борта корабля.
Он видел ждущий его «Парсек»; глядя между ногами в момент поворота, видел выхлопы двигателей корабля, который привез его сюда.
Он один! Космос, как он одинок!
Был ли кто другой в истории человечества так одинок?
Поймет ли он, вдруг подумал Блейк, если что-нибудь случится? Успеет ли осознать? Почувствует ли, как гаснет его разум?
Или это произойдет неожиданно, как удар силового ножа?
В любом случае…
Он ни на мгновение не забывал шимпанзе, с пустым взглядом, с дрожью безмозглого ужаса.
Астероид теперь находился в двадцати футах под ним. Он абсолютно равномерно плыл в пространстве. Если не считать деятельности человека, ни одна песчинка не шевельнулась на Нем за астрономический период времени.
В абсолютной неподвижности Его какая-то пылинка вывела из строя рабочий механизм на борту «Парсека», частичка грязи остановила какую-то подвижную деталь.