Из сверкающих глаз Преотека вновь потянулись лучи красного света.
Лютиен закричал, оттолкнулся ногой от двери и бросился на чудовище, проскочив между протянутыми когтистыми лапами. Он прыгал вверх, но мгновенно пригнулся, когда Преотек скосил глаза, объединяя лучи. Красная молния сверкнула над головой Лютиена и проделала в массивной двери дыру размером с кулак.
Лютиен нанес Преотеку колющий удар в брюхо, а затем рубанул мечом направо, по огромному крылу чудовища, и сам нырнул в том же направлении, чтобы проскочить между ним и стеной в более длинную часть коридора.
Огромный Преотек не смог среагировать достаточно быстро, чтобы остановить прошмыгнувшего у самых его ног Лютиена, но все же успел болезненно ударить его коленом и отшвырнуть к стене.
Лютиен выпрыгнул с другой стороны, все еще на четвереньках, обдирая костяшки пальцев и хватая воздух ртом; он хотел вернуться к дверям комнаты волшебника, хотя и ощущал такую боль, что не мог даже поднять голову.
Перед его глазами мелькнул край коричнево-желтой мантии — тошнотворный цвет, вполне подходящий для этого тошнотворного чернокнижника.
Лютиен заставил себя подняться на колени, прислонился спиной к стене и начал вставать. Но прежде чем он успел выпрямиться, прежде чем смог взглянуть Парагору в глаза, раздался громкий прерывистый треск. Между пальцами Парагора плясали голубые раскаленные линии, и, когда тот протянул руки к Лютиену, эти линии вытянулись, окутав юношу трескучим подвижным покровом.
Лютиен судорожно задрожал, его волосы встали дыбом, а зубы застучали так, что он несколько раз прикусил язык и почувствовал во рту вкус крови. Юноша пытался взглянуть на своего противника, он хотел собрать всю свою волю для сопротивления, но мышцы его не слушались. Судороги не утихали. Лютиен так сильно ударился затылком о стену, что едва не потерял сознание.
Он даже не заметил, как Преотек наконец повернулся и начал угрожающе надвигаться.
С торжествующим ревом чудовище потянулось к Лютиену, собираясь размозжить ему голову, однако энергетический колпак, окружавший юного Бедвира, затрещал и заискрился, отбросив лапу демона в сторону. Преотек взглянул на Парагора, его змеиное лицо исказилось от ярости.
— Ты не убьешь его, — твердо сказал герцог. — Он мой. Иди лучше к его возлюбленной и делай с ней все, что хочешь.
Лютиен услышал это. Несмотря на треск и боль, на звук собственных дергающихся костей и связок, он услышал. Парагор послал Преотека к Кэтрин. Он позволил демону убить Кэтрин… или еще хуже.
— Нет, — закричал Лютиен, с трудом произнося это слово. Он выпрямился, используя стену в качестве опоры, и непостижимым образом, одной только силой воли, сумел взглянуть злобному герцогу в глаза.
И Парагор, и Преотек смотрели на юного Бедвира даже с некоторой долей уважения. И тут Лютиен увидел за спиной герцога волшебника в голубом одеянии. Руки Бринд Амора двигались кругами, он творил заклинание. Старый маг набрал воздуха, закинул руки за голову, а затем выбросил их вперед и одновременно дунул изо всех сил.
Лютиен неожиданно представил себе волшебника, как мальчишку, задувающего свечи на именинном пироге.
Вспыхнул яростный взрыв, и резкий порыв ветра прижал Лютиена к стене и одновременно освободил его, уничтожив энергию, исходившую от рук Парагора. Парагор вздрогнул, обернулся к новому противнику и узнал того старика, которого видел в магической чаше. Теперь, когда этот человек явил свое могущество, Парагор связал все известное ему воедино.
— Это ты! — яростно зарычал он, и Бринд Амор понял, что герцог, который слышал рассказы о старинном братстве магов и был, несомненно, предупрежден о нем самим Гринспэрроу, узнал своего противника. С диким звериным воплем Парагор поднял руки, и они засияли болезненным коричнево-желтым свечением. Герцог-чародей бросился вперед, пытаясь вцепиться в горло старика.
К тому времени, когда Лютиен пришел в себя настолько, чтобы открыть глаза, он лежал на полу, а в воздухе над ним висел золотой сияющий покров. Сквозь него юноша увидел гигантскую туманную фигуру Преотека, увидел, как над ним поднялась огромная ступня демона.
Лютиен закрыл глаза, попытался схватиться за меч, но не успел и закричал, думая, что вот-вот будет раздавлен.
Но тут Преотек отчаянно завопил. Как только его нога коснулась золотого покрова, она была смята и отброшена в сторону.
Руки Бринд Амора, сияющие ярким голубым светом под стать его одеянию, взметнулись вверх, встречая нападение герцога. Старый волшебник схватил Парагора за руки и ощутил, как они излучают болезнь, распространяют гниение. Бринд Амор защитился единственным известным ему способом — целительным ледяным заклинанием, которое могло парализовать невидимые болезнетворные эманации Парагора.
Парагор рычал и изгибался, давил изо всех сил. И Бринд Амор не уступал ему, он гнулся и изворачивался, следуя за каждым движением герцога. Затем Парагор внезапным рывком выдернул одну руку и ударил Бринд Амора по лицу.
Старый волшебник принял удар рукой, его предплечье тут же сморщилось, пошло трещинами и превратилось в открытую язву. Бринд Амор ответил ударом ладони по носу и щеке Парагора; яркое голубое сияние коснулось кожи герцога, мгновенно превратив нос и щеку в лед.
Глотая ртом воздух, Парагор вновь схватился за руку Бринд Амора, и борьба продолжилась.
Парагор пытался отбросить Бринд Амора в сторону; к его удивлению, старый волшебник легко поддался, даже бросился вперед всем весом, и оба они полетели через холл, прочь от Лютиена и Преотека.
Юноша потрясенно наблюдал, как Преотек, не в силах остановиться, увязал в золотом свете ступней, а затем и лодыжкой.
Нет, понял Лютиен, не в свете. Это не был однородный слой света, как сперва ему показалось, но кипящая масса крошечных огоньков, похожих на маленькие алмазы с острыми кромками, которые вращались так быстро, что производили впечатление единого светового поля.
И как же они вгрызались в плоть демона, разрезая ее, поглощая и превращая в ничто!
Внезапно все вокруг стало красным — глаза Преотека метнули молнию, — а мгновение спустя Лютиен ощутил, что на него хлынула кровь демона. Он сжался от отвращения и, взглянув вверх, обнаружил, что защитный слой, сотворенный Бринд Амором, исчез вместе с половиной ноги Преотека. Едкая жижа хлынула потоком, забрызгивая стену, пол и самого Лютиена.
Юноша поднял меч и выкатился из-под раненого демона, поднявшись на колени как раз в тот момент, когда мимо него проскользнул Оливер вместе с Истебруком; огромный меч Темного Рыцаря полыхал яростным белым свечением.
Лютиен попытался встать и присоединиться к ним, но обнаружил, что у него не осталось сил, а затем рядом с ним оказалась Кэтрин, которая обхватила возлюбленного за плечи и крепко обняла. Она поцеловала его в щеку, и он заметил, что девушка взяла у одного из мертвых циклопов дубинку.
— Я должна идти, — шепнула она и побежала, но не к Оливеру, Истебруку и демону, а в противоположную сторону.
Лютиен оглянулся и увидел, что Бринд Амор и Парагор сцепились и катаются по полу, по очереди вскрикивая. Это зрелище вывело юного Бедвира из ступора: теперь он мог управлять своими мышцами, но как же они болели! Однако Лютиен не мог сидеть здесь без дела; он знал, что битва еще не выиграна.
— Тьфу! — сказал Оливер, резко останавливаясь, чтобы не попасть в лужу крови демона.
Преотек, прислонившись к стене, казалось, даже не заметил хафлинга. Он смотрел прямо поверх его головы на сверкающий меч и человека в доспехах, на этого рыцаря, благородного воина, осколок прошлого, более достойного века. Демон понял, кем был этот человек, самый ненавистный для него из всех людей.
— Паладин, — прорычал Преотек, забрызгивая все вокруг слюной. Он распахнул огромные крылья и распрямился, насколько позволял коридор.
Вид демона поверг Оливера в некоторый трепет, но Истебрук, громко и нараспев обращаясь к Богу, бросился в атаку и с размаху ударил мечом сверху вниз. Брошенное Преотеком слово объяснило хафлингу, кем на самом деле был человек, которого они встретили на полях Эрадоха, а его мужество было лишним тому подтверждением.
Истебрук отрубил поднятую руку Преотека.
Преотек передернулся всем своим чудовищным телом, глаза демона вспыхнули, прожигая броню рыцаря, нацеливаясь ему в сердце. Превратив обрубок лапы в оружие, Преотек принялся размахивать им, посылая в прорези шлема Истебрука струи ядовитой крови.
Однако, несмотря на ослепление и боль, Истебрук не прервал свою песнь, рыцарский меч пробил крыло демона и глубоко вошел ему в грудь.
Преотек, стоявший на одной ноге, качнулся в сторону и чуть не упал, но тут же оправился и нанес сокрушительный удар по шлему Истебрука. Рыцарь отлетел к разломанной двери и рухнул на пол.
Наконец волшебники расцепились и встали на ноги. На коже Бринд Амора виднелось несколько язв, а рукава его голубой мантии были изодраны в клочья. Парагор выглядел не лучше: одна его нога заледенела и не сгибалась, лицо и руки были в потеках льда. Герцога била крупная дрожь, но Бринд Амор не мог определить, от холода или от ярости.
Оба творили заклинания, собирая всю свою мощь. Бринд Амор позволил Парагору ударить первым, и, когда герцог испустил энергию в виде ярко-желтой молнии, престарелый маг ответил ударом ярко-синей.
Ни одна из молний не остановила и даже не ослабила другую, мощные заряды энергии жестоко встряхнули обоих противников, уйдя затем в землю возле их ног.
— Будь ты проклят! — прорычал Парагор. Казалось, он сейчас упадет. То же самое ощущал Бринд Амор, старый волшебник был поражен тем, насколько силен оказался герцог.
Но Парагор к тому времени почти истощил свои возможности, как, впрочем, и Бринд Амор. Их схватку закончила не магия и даже не магическое оружие.
Кэтрин О'Хейл пробралась за спину герцога-волшебника и изо всех сил опустила дубинку прямо ему на макушку, между торчащими «крыльями» редких волос. Парагор дернул шеей, череп его раскололся. Он слегка подпрыгнул, но в этот раз смог удержаться на ногах только долю секунды и упал мертвым.
Для Преотека не было ни секунды покоя. Прежде чем демон успел обернуться, рапира Оливера сделала аккуратное отверстие между ребер в его неповрежденном боку, но еще более сокрушительной оказалась ярость Лютиена Бедвира.
Лютиен никогда еще не слышал слова «паладин», но успел уже хорошо познакомиться с Истебруком и понимал, что этот человек не просто воин, но святой воитель, несокрушимый в своих принципах и вере в Бога. Лютиена глубоко потряс вид поверженного тела рыцаря. Это послужило напоминанием о зле, которое распространилось по всей земле, о святотатстве, творимом в великих соборах, где теперь собирали налоги, о рабстве гномов и эльфов. Теперь весь его гнев выплеснулся наружу, подавляя любые мысли о страхе. Лютиен безжалостно рубил мечом, наносил демону удары по плечам и шее, заставляя его опираться на обрубленную ногу, которая не могла выдержать вес огромного туловища.