Скучное, тяжёлое время!
Но именно в этот месяц справляется самый весёлый праздник, неделя Ночных Бдений.
Айна любила дни Бдений с самого раннего детства. Это жрецам в храме приходит-ся туго, это им не спать всю последнюю неделю ноября и сторожить священный огонь. А другие люди Столицы должны не давать им спать. А что может разогнать сон, как не громкая музыка, пляски переодетых до неузнаваемости господ и просто-людинов, хороводы, шествия и песни?
В эти дни позволялось делать всё, ведь миром правила жена Солнцеликого, богиня ночи и смерти. Если недостаточно развеселишь её, она в следующем году пошлёт за твоей душой своих демонов. Лучше веселиться и петь, а то кто его знает?
Спать было некогда, может, только днём, часа три-четыре, а ночью во Дворце собирались толпы гостей.
Айна на каждый день готовила себе новый костюм, а сегодня решила примерить наряд крестьянки. Свободное платье из грубой льняной ткани серой нити, перевязан-ное по талии расшитым пояском. Боковые швы на такой одежде не сшивались, бога-тые женщины надевали под низ паттий женского покроя, длиною ниже колена. Про-стые крестьянки и рабыни ходили так.
Даже пряжки к своему костюму Айна выбрала попроще, из бронзы, а ещё она оставила непокрытой голову и распустила волосы. Так появляться на люди могли лишь незамужние девушки, но кто мог упрекнуть дочь Правителя?
Она чувствовала на себе взгляды мужчин, она купалась в них, она могла выбирать любого. Даже Дариана поняла: сегодня ей с подругой не равняться. Адамас ходил следом, как пришитый. В одежде простого воина, в панцире и с мечом, он тоже казался очень красивым.
А Лидас? Этот сухарь появлялся все дни в своей обычной одежде, без всякого костюма. Айна видела, он смотрит на неё со своего места, и ей хотелось дразнить, заставлять ревновать и мучиться. Поэтому она вышла в танец с колокольчиками — Адамас встал к ней в пару, поэтому она позволила ему обнимать себя чуть крепче, чем это нужно партнёру по танцу, поэтому она смеялась в ответ на шутки гостя и принимала его ухаживания легко, без страха выставить себя в дурном свете.
Лидас проглотил это молча, но не его равнодушие взбесило Айну. Отнюдь! Он обнимался с рабыней-танцовщицей. Она — эта полуголая девка! — сидела у него на коленях, говорила ему что-то, смеялась в ответ на его слова — и целовала! Целовала прямо в губы! Её мужа, её мужчину! И он знал, что она ЭТО видит. Знал — и позво-лял подобное себе и ей!
А потом он будет клясться, что любит только её одну, что нет для него других женщин?! Как он может врать ей, этот варвар? Как он смеет вообще вести себя с ней так?
Я простила его тогда за виэлийку, а он?! Ну, только подойди теперь! Только по-пробуй!..
Мести требовала разъярённая душа. Где Адамас? Куда он подевался?
Ах, и он подцепил себе какую-то пастушку! О, да это же Мидала, дочь верховного жреца, девушка незамужняя и очень богатая.
Ну, что же, продолжай поиск подходящей невесты, это твоё право…
_______________________
Айвар еле успел отпрянуть от распахнувшейся с грохотом двери. Госпожа, запы-хавшаяся, разъярённая, ворвалась в комнату, упала спиной на ложе. Лежала, тяжело, с хрипом дыша, говорила что-то негромко сквозь зубы, ударяя стиснутым кулачком в мякоть подушки.
Вдруг рывком приподнялась на локтях, прямо глядя на него, приказала:
— Иди ко мне!
Айвар опустился перед ложем на колени и только тут увидел, что госпожа боси-ком. Вживаясь в образ простолюдинки, она даже сандалии решила не надевать.
Выпрямился, стараясь не глядеть на неё, сердце и так уже колотилось в груди, как молот о наковальню, но слова её всё равно услышал:
— Ну, целуй! Я же вижу, что хочешь…
И тут, схватив за запястья обеих рук, рванула на себя. Он упал на локти, в послед-ний миг опёрся коленом о край ложа.
— Трусишь, да? А если я прикажу, послушаешься?
Дёрнула поясок его паттия, другой рукой за шею притягивая к себе.
— Глупый мальчик… Глупый неопытный мальчик… Милый…
Он очень долго сдерживался, все эти месяцы терпел её явно издевательские шутки с игрой в заигрывание, но теперь понял, что не выдержит, не справится с собой, слишком уж далеко всё зашло. Он даже перестал бояться конфуза, возможного при первой в жизни близости с женщиной. Все мысли, все страхи, всю неуверенность затопили слепое возбуждение и злость. "Ты думаешь, я и дальше буду играть? А если у этой игры сменятся правила?"
Рванул поясок на себя, а потом пряжки, одну за другой, отбросил эту половину платья в сторону.
"О нет!.."- Айна неожиданно испугалась. Нет, совсем не так она хотела. Нет! Не его власти над собой. Ей самой хотелось править им. Самой!
— Нет! Что ты делаешь?! Не надо!.. Убери руки!.. — она толкнула его ладонью в грудь — он поймал эту руку; попыталась сомкнуть ноги — мешало его колено. — Не смей, я сказала…
Он держал её за одну руку, а другой ласкал тело: ногу от колена и выше, выше, живот, грудь, шею — сильно, порывисто, со страстью. Но не целовал, он не умел целоваться, это Айна уже давно поняла.
"Лидас! Лидас может войти сюда в любую минуту…"- мысль родилась и тут же пропала. Она не могла больше ни о чём думать, только чувствовать, чувствовать его тело каждой клеточкой своего. Ощущать жар его дыхания на щеке и на шее, мяг-кость волос под пальцами, упругую силу молодого тела, слышать его стон и дрожь при последнем толчке.
Всемогущий Отец! Почему никогда этого не было с Лидасом?! Ни разу! За все пять лет! Это сладкая месть. Более сладкой мести она не испытывала.
— Прости… — поправился. — Простите, госпожа. — Передвинулся, отпуская, подал оде-жду прикрыться.
— Ты?!.. — она села на ложе, смотрела, не замечая его вытянутой руки, комкавшей ворох платья. — Да Лидас… Лидас разорвёт тебя, как только узнает…
— Вам и самой хотелось этого… — смотрел в глаза, у самого зрачки всё ещё на весь глаз после перенесённого возбуждения. — Но я возьму на себя всю вину. Даже под пыткой… Обещаю вам! Он не узнает ничего…
— Дурак! Ты знаешь наш язык! Ты умеешь разговаривать… Он всё ещё верит…
— Я плохо знаю… Я сам учил… На улице, среди прохожих…
— Отец Создатель! Ты обманывал нас всех! Ты и меня обманывал… С самого нача-ла…
— Нет, не с самого… — он отвёл глаза.
— А Лил говорил. Когда ещё говорил… Ему никто не верил… А он всё знает. И про тебя знал…
Ладно! — вернула голосу привычную властность. — Пойди найди Виру, я хочу при-нять ванну… Пусть она сама сюда придёт сначала…
— Хорошо, госпожа…
— Ну-ка, подожди! Это что у тебя? — Айна заметила у него на груди слева странную наколку. Рисунок очень знакомый, где-то видела совсем недавно.
— Два духа мира в борьбе и единстве начал, — объяснил, смешивая слова двух язы-ков, и виновато улыбнулся, видя её непонимание.
Оделся он в минуту, на ходу завязал пояс.
— Виэл! — окликнула Айна, и варвар обернулся. — Кому хоть слово скажешь, умрёшь на городской стене…
Кивнул понимающе и вышел.
Айна пребывала в состоянии крайней задумчивости. Молчала, пока принимала ванну, не отвечала на вопросы Виры, пока сушила и расчесывала волосы, и в кровати долго ещё не могла уснуть. Но сквозь сон слышала, как приходил Лидас, как он потоптался у ложа, виновато и тяжело вздыхая. "Вздыхай, вздыхай! Твой раб наста-вил тебе рога, и ты никогда этого не узнаешь. Хотя, посмотрим ещё, как всё будет дальше". * * *