Общежитие выглядело не многим привлекательнее, чем швейный цех. Здание все так же сильно нуждалось в ремонте, и я, подойдя поближе, увидела и совсем уж старые окна с рассохшимися рамами, и трещины в стенах, достаточно большие, чтобы говорить об аварийном состоянии здания.
Вокруг не было ни одной живой души. Я понимала, что большинство жителей, скорее всего, на работе, но сама уже едва держалась на ногах. А ведь еще примерно обед!
Давал о себе знать голод. Есть мне тоже было нечего, и я не питала особых надежд по поводу того, что меня тут напоят и накормят. Но пусть бы хоть дали кров над головой!
Дверь, что вела в общежитие, оказалась незапертой. Я толкнула ее и зашла в большой и совершенно непривлекательный серый холл. Места тут было предостаточно, но опять не оказалось ни души. Справа от двери красовалось что-то похожее на маленький внутренний магазинчик, но ни продавщицы, ни товара на полках, за исключением нескольких жалких тетрадок и листов чистой бумаги я не обнаружила. У противоположной стены, прямо под окнами, расположились три скамейки, тоже непонятно для кого предназначенные.
Слева, чуть поодаль, оказалась и лестница. Я решила, что мне, вероятно, надо подняться на какой-то этаж, жилых-то комнат здесь, на первом, явно нет, и уверенно направилась туда, прижимая к груди отобранные у Тамилы бумаги.
Однако, подняться мне было не суждено.
— Эй! Ты кто такая?
Я обернулась и с удивлением осознала, что упустила самое главное — вахтерский пост! Он чем-то напомнил мне родной университет: пространство, надежно огороженное деревянной стойкой и стеклом, но зато с полукруглой дырой радиусом сантиметров в двадцать, чтобы можно быть поставить подпись в регистрационном журнале.
Из-за стекла на меня смотрела, впрочем, отнюдь не милая университетская вахтерша, а некая крайне враждебно настроенная особа. Ее можно было назвать и молодой, и довольно привлекательной, однако злое выражение лица портило всякое впечатление.
— Здравствуйте, — поздоровалась я. — Меня зовут Анна…
Она ответила мне таким взглядом, словно все Анны на свете проходили в каком-то черном списке общежития.
— И что ты здесь забыла, Анна? — с презрением выплюнула она. — У меня такой в документах нет.
Я попыталась выглядеть несколько увереннее. В конце концов, я тут начальница или кто? Это все равно что ректора в университет не пустить! Может, я с проверкой?
— Я — новая начальница швейного цеха, — как можно тверже промолвила я. — Назначенная Хранителем Времени.
Вместо благоговейного ужаса и восторга на лице у незнакомки отобразилось нечто смутно напоминающее мне отвращение. Вероятно, Хранители Времени ей чем-то серьезно не угодили, раз она сейчас была готова испепелить меня на месте взглядом.
— В документах такой нет, — твердо повторила она. — Так что проваливай отсюда, да поживее. Мне не нужны всякие шарлатанки.
Я почувствовала, что краснею. Мало что устала, едва держалась на ногах, так еще и подобное сопротивление!
Женщина смотрела на меня, как на пустое место. Я подошла ближе к окошку, собираясь доказать, что имею право тут находиться, но она уже устроилась обратно на свой высокий стул, загородилась от меня какой-то книжицей и, кажется, собиралась делать вид, будто меня здесь не существует и вовсе.
— Послушайте, — попробовала я привлечь к себе ее внимание. — Я…
— У меня нет времени на всяких девок, пытающихся бесплатно получить комнату, — даже не подумав выслушать меня, ответила женщина. — Сказала же, проваливай. Не было тут никакой Анны. Я занята.
Я аж задохнулась от такой наглости. Конечно, подобные личности встречались и в моем мире, но, к счастью, мне не приходилось с ними контактировать.
А тут такое!..
Однако, я не успела проронить ни слова. Сзади раздалось покашливание.
— Я вижу, Селена, — произнесли мягким мужским голосом, — вы очень заняты? Не справляетесь со своими должностными обязанностями? Наверное, надо доверить вам что-нибудь попроще.
Я медленно обернулась. Рене — а это был именно он, другого такого красавца нигде не найти, — лениво пересек холл и уперся локтем в вахтерскую стойку.
— Здравствуй, Анна, — улыбнулся он мне.
Не зная, что и делать, я в сомнениях протянула ему руку для рукопожатия. Он перехватил мою ладонь и, склонившись, быстро коснулся губами пальцев.
Я вздрогнула. Это, несомненно, было очень приятно — а еще приятнее оказалось заметить потрясенный взгляд таращившейся на нас Селены.
— Поздравляю с первым рабочим днем, — проворковал Рене, а потом повернулся к женщине за стойкой. — Так что насчет увольнения? Прямо сейчас, или для начала оформим место для новой начальницы?
Женщина просто молча смотрела на него, не решаясь ничего сказать в ответ. Рене буквально излучал некую пугающую доброжелательность, от которой Селене не удавалось спрятаться. Возможно, где-то на задворках ее сознания даже мелькнула предательская мысль залезть под этот самый стол и не высовывать из-под него нос — по крайней мере, пока не убедится, что Хранитель Времени ушел, — но реализовать потаенные желания она тоже не спешила.
После затянувшейся паузы Селена наконец-то выдавила из себя:
— Оформим место.
Она достала какой-то потрепанный, старый журнал, на обложке которого корявыми буквами значилось «Учет жителей общежития №». Само число стерлось, да и буквы едва-едва различались. Наверное, этот журнал учета пережил немало веков — и, соответственно, немало поселявшихся, вот его и затаскали по рукам за долгое время использования.
— Свободны койка в триста восемь «а» и… — Селена пробежалась взглядом по строчкам. — И две в четыреста один «б», — она продемонстрировала Рене журнал. — Какую выбираете?
— Это комнаты не для начальницы, — холодно ответил хранитель, — а для простых сотрудников. Анна не может жить в одной комнате с еще двумя девушками.
Я поморщилась, вполне солидарная с ним, и не только потому, что начальнице как-то не пристало селиться с кем-нибудь. Всю свою студенческую жизнь я относилась к категории «городских». Университет находился недалеко от дядиной квартиры, и я не видела ни единой причины переезжать от него. Тем более, дядя болел и нуждался в моей помощи, а еще говорил, что ему без меня было бы одиноко. Общежитие для меня казалось чем-то абстрактным, эдаким архитектурным объектом через дорогу.
Разумеется, в квартире я была не одна, но жить в одной комнате с посторонними людьми мне не доводилось. И начинать экспериментировать в этом направлении я тоже не слишком хотела.
— Есть же свободный пятьсот первый блок, — Рене просмотрел журнал и был готов вынести собственный вердикт. — Почему, Селена, вы не предложили его? Если я не ошибаюсь, именно в тех комнатах обычно и проживали представители администрации.
— На пятом этаже живем только мы с Тамилой, — отметила Селена.
— И? — изогнул брови Рене. — Разве это что-то меняет? Или вы хотите, чтобы вас отселили куда-нибудь на две свободные койки в «четыреста один б»?
— Пятый этаж, — с нажимом промолвила Селена, — для начальства.
— Что может быть более начальственным, чем директор швейного цеха? Неужели простая вахтерша? — Рене подался вперед, и в какую-то секунду показалось, что отделявшее его от Селены стекло он может разрушить одним прикосновением — и обязательно это сделает, если ему вдруг захочется схватить женщину за руку. — Послушай, мы же с тобой работали когда-то вместе. Ты прекрасно знаешь, что я не отступлюсь и не собираюсь размазывать здесь сопли. Просто сделай то, что должна, Селена, и забудем о том, что нам пришлось встретиться в столь неудобной для тебя ситуации.
Мне показалось, что ее лицо сейчас просто превратится в злую, полную ненависти маску. Селена дернулась, попыталась выдержать взгляд Рене, но не смогла. Не знаю, что между этими двоими когда-то случилось, но знакомство их приятным назвать точно было нельзя.
— Блок пятьсот один, — наконец-то промолвила она. — Записываю вас туда, Анна. Ключи вот, — она сорвала ключ с крючка и буквально швырнула его в дыру. Тот ударился Рене в грудь и упал бы на пол, если б мужчина не успел перехватить его.
— Благодарствую, — ухмыльнулся он. — Анна, пойдем, — и подал мне руку.
Вообще, я планировала оставаться гордой и независимой, но голова так кружилась, что все гордо-независимые планы пришлось успешно отложить. Я покорно сжала протянутую мне ладонь и зашагала плечом к плечу с Рене, радуясь, что не свалюсь где-то по пути наверх. Ну, или меня хотя бы успеют поймать.
— Ты какая-то очень бледная, — отметил он, когда мы наконец-то поднялись наверх. — Плохо себя чувствуешь? Обычно после восстановительной комнаты все довольно бодры.
— Я бодра… Была, — честно ответила я.
Мы остановились у дверей с покосившейся табличкой, на которой красовался нужный мне номер — пятьсот один. Рене легко открыл первую дверь, что вела в небольшой предбанничек, пропустил меня внутрь, зашел следом, щелчком пальцев зажег свет — наверное, воспользовался магией, — и закрыл дверь за собой на ключ.
Внутри в блоке оказалось еще три двери. Первая была приоткрытой; за ней оказалась достаточно печальная на вид ванная и туалет. К двум другим подходил все тот же ключ, которым Рене и отпирал дверь.
— Прошу, — Рене открыл одну из комнат, и я скользнула внутрь.
Обстановка казалась не слишком богатой: две кровати, одно окно со старой, неокрашенной рамой, батарея, тоже далеко не самая новая на свете, небольшой столик, на который я моментально поставила все отобранные у Тамилы бумаги, старый ковер, явно объеденный молью.
— Здесь не слишком уютно, — скривился Рене. — Может быть, ты все-таки переберешься в квартиру? Да, район другой, далековато, но я могу обеспечить тебя транспортом…
Я вспомнила, каким именно транспортом обеспечили меня в первый раз, и отрицательно замотала головой.
— Нет-нет, спасибо. Тут я быстрее познакомлюсь с коллективом… Так сказать, вольюсь в него, — с трудом улыбнулась я. — Все будет отлично, правда!
— Я вижу, как уже все отлично, — скривился Рене. — И почему ты так плохо себя чувствуешь?
Я вздохнула. Сказать? Или, может быть, лучше не стоит?
Внимательный взгляд мужчины буквально пригвоздил меня к месту. Я посомневалась еще немного, но, поняв, что ждать так могу еще очень и очень долго, сдалась:
— Мне кажется, у меня есть магия.
Рене это совершенно не удивило. Признаться, я ждала, что на меня уставятся, словно на сумасшедшую, назовут фантазеркой, засмеют… в общем, сделают что угодно, но только не улыбнутся так мягко, словно я не сказала ровным счетом ничего удивительного, и не промолвят:
— Ну, конечно же, у тебя есть магия. Удивительно, что она так легко и быстро проснулась, но я не сомневался, что ты — потенциально сильная волшебница. А в чем проявился дар?
Я заморгала, кажется, не в силах преодолеть собственное удивление. Рене же усадил меня на краешек кровати, а сам устроился совсем рядом и даже взял за руки, явно пытаясь таким образом успокоить. Его ладони оказались на диво горячими, и я невольно придвинулась к мужчине ближе, подпитываясь от него, как от источника энергии.
— Сначала я немного повздорила с Тамилой — она была несколько груба и пыталась убедить меня в том, что, хм, — я отвела взгляд, — не имею права ею руководить. Она сказала что-то вроде: «Что ты можешь мне сделать, обрушишь мне на голову потолок?!» А я ответила, что да — и ей на лоб действительно упал кусок штукатурки. Возможно, это было всего лишь совпадение, такая себе случайность. Но потом я вышла и увидела, что она запихнула в шредер документы, наверняка те самые, которые не хотела дать мне на изучение, — я махнула рукой в направлении стопки бумаг, лежавшей на расстоянии вытянутой руки, на столике. — И я сказала, что смогу их восстановить. Потом контейнер с бумажными полосками засветился и… В общем, они собрались в кучу. Я еще не смотрела, в каком порядке и что это за документы, но… Мне не верится, что такое возможно! Еще и голова теперь так кружится…
Рене успокаивающе улыбнулся мне.
— Не беспокойся, — спокойно промолвил он. — Что до магии, то у тебя, вероятно, связанный со словесностью дар. Магия реагирует на четкие указания, в твоем случае это — слова человеческой речи, сказанные в форме обещания с конкретным посылом. Возможно, что-то завязанное на желании. У моей сестры, например, магия в руках — а она тоже гостья из другого мира.
— Правда? — удивилась я.
— Правда. Она переместилась сюда одной из первых, еще до всяких программ адаптации переселенцев, и именно благодаря ей я и начал всем этим заниматься, — спокойно и уверенно промолвил Рене. — В общем, не волнуйся и постарайся неосознанно ничего не обещать и ни в чем не клясться, это может быть опасно. Что ж до головокружения и потери сил, то ты, вероятно, просто неожиданно для себя самой использовала слишком большой процент магического резерва. Это как с непривычки пробежать слишком длинную дистанцию. Всегда надо подходить к делу с умом и выполнять все постепенно. Ты отдохнешь, и самочувствие восстановится. Поешь заодно. Кстати! Я же принес тебе скатерть.
Я только сейчас заметила, что Рене был не с пустыми руками. Из небольшой тканной сумки он достал, казалось бы, обыкновенную скатерть, убрал со стола документы и расстелил ее там прежде, чем я успела проронить хотя бы слово.
Скатерть задергалась и подняла один край. Я пораженно наблюдала за тем, как она подвигалась, устраиваясь поудобнее на столе, а потом важно поинтересовалась:
— Каков бюджет заказчика?
— Уважаемая, — кашлянул Рене, — ты забыла, откуда я тебя достал и чем ты там занималась? Ты еще имеешь наглость требовать денег? А как же «я отплачу за помощь, мой светлый господин, обязательно отплачу, приготовлю все, что попросишь»?
— Я наблюдаю тут постороннего человека, — мрачно промолвила скатерть.
— Это не посторонний человек, а моя подопечная. Так что давай, будь хорошей девочкой и приготовь нам какой-нибудь вкусненький обед. А потом, так уж и быть, я подержу тебя за край и вдохну в тебя сил. Согласна?
Скатерть проворчала что-то, но, встряхнувшись, явила нам несколько тарелок с какими-то блюдами. Я обнаружила там глубокую миску с отлично пахнущим супом с фрикадельками, тарелку с весьма аппетитной котлетой и чашку с чаем — все это в двух экземплярах, для меня и для Рене.
— Надеюсь, ты не против, если я тоже пообедаю? — уточнил мужчина.
— Конечно, не против! — воскликнула я. — Я буду только рада…
Он придвинул к столу два разваливающихся стула и пробормотал какое-то заклинание, вероятно, призванное их укрепить. Я воспользовалась приглашением, вдруг осознав, насколько проголодалась. Рядом с Рене даже просто сидеть оказалось уютно; он не отвлекал меня разговорами во время еды, и я смогла немного расслабиться и просто насладиться пищей.
Сам же мужчина зря времени не терял. Быстро расправившись с содержимым своей тарелки, он взял в руки документы, которые я притащила, и скривился, вникнув-таки в них.
— Да уж, — щелкнул языком он. — Да уж…
— Я что-то не то собрала?
Я забыла и о чае, и о котлете, только заглянула ему через плечо. И вправду, полоски были собраны отнюдь не в правильном порядке. То тут, то там смысл слов едва угадывался, а буквы прыгали перед глазами. Как пересобрать бумаги, я, впрочем, не знала, разве что разрезать наново…
— Ну вот, только испортила все…
— Да что ты! — воскликнул Рене. — Я все понимаю, что тут написано. А заклинание, которое ты использовала, сложное, такие чары не всегда под силу и опытным. Так что не кори себя. Расстраивает меня не то, как собраны эти документы, а то, о чем они гласят…
Я притихла на несколько минут, позволяя мужчине заняться делами. Он внимательно изучал документы, я же получила возможность доесть, а теперь с интересом смотрела на него, как будто в ожидании вердикта. На сердце было как-то очень неспокойно, хотя, казалось, ничего страшного и не произошло.
— Да уж, — наконец-то со вздохом проронил Рене. — Ничего хорошего здесь нет…
— О чем свидетельствуют документы?
— О запустении и о том, что состояние оборудования долгое время поддерживалось магией, — серьезно промолвил Рене. — А еще о том, что Матильда, моя предшественница, пользовалась этим швейным цехом в собственных корыстных целях. Производство было переформатировано под ее запросы, а они не всегда соответствовали, хм, здравому смыслу.
Уже по тому, что Рене говорил обтекаемыми, общими фразами, я поняла, что объявлять детали он мне не хочет. В эту минуту как раз уместно было попросить забрать меня прочь из этого швейного цеха и не сваливать мне на голову все опасности, которые поджидали там за каждым углом. Но унаследованное еще от дяди упрямство почему-то не позволяло мне этого сделать. Я вспомнила потертое, откровенно жалкое помещение и, вместо того, чтобы умолить о пощаде, поинтересовалась:
— У меня есть шансы все там восстановить? Наладить производство?
Рене нахмурился.
— Эти документы, несомненно, малопригодны в качестве доказательств. На них магические следы — твои магические следы, — а самое главное, они не характеризуют, что там конкретно происходило. Скорее, это свидетельство того, что швейный цех стоял только на основании магии, а реально там все разваливается. Восстанавливать, возможно, дороже, чем просто его снести.
— Но там работает огромное количество людей, — покачала головой я. — Возможно, им просто некуда больше идти? Если у них отберут это общежитие и швейный цех, что они будут делать? В конце концов, когда-то они занимались полезной работой! Они не виноваты в том, что их использовали в какой-то преступной схеме, не так ли?
— Так, — неохотно согласился Рене.
Было видно, что решение давалось ему непросто. Он взглянул на меня и неохотно промолвил:
— По-хорошему, я вообще не собирался никого назначать во главу этого цеха. Я собирался его закрыть и заняться магическим исследованием. Не знаю, каким местом мои идиоты думали, когда отдали тебе эту должность. Том мне так и не сознался, а с Эмилией даже говорить бесполезно…
— Почему?
— Потому что она женщина.
Эти слова неприятно резанули мне уши.
— Ты имеешь что-то против женщин?! — возмутилась я, а только потом подумала, что, возможно, зря так отреагировала.
Может быть, в этом мире вообще патриархат… Рене ведь не рассказывал мне, равноправие тут или как. Но он, перехватив мой взгляд, поспешно замотал головой.
— Против женского пола я ничего не имею! — воскликнул он. — Очевидно, женский пол имеет что-то против меня… — он поднял на меня уставший взгляд синих глаз. — Обычно у меня с женщинами не клеится, когда они работают под моим началом, они ведут себя несколько странно.
Что ж, я даже могла их понять. Рядом с Рене мой собственный мозг тоже улетел бы в дальний полет, будь я чуть меньше испугана и чуть проще относись ко всему, что происходило вокруг. Но создаваться в этом мужчине я, само собой, не собиралась, я ж еще не сошла с ума! Мало ли, как он отреагирует, если поймет, что имеет надо мной большую власть, чем хотелось бы?
— В общем, ничего я от Эмилии не добьюсь, — Рене явно решил не развивать тему своих взаимоотношений с женщинами. — Но суть не в том. Теперь по документам должность — твоя, и исследования будем проводить… Осторожнее. Если ты хочешь этим заниматься, конечно.
Мне следовало искренне сказать, что я понятия не имею, что делать со швейным цехом, как им управлять и что это вообще за зверь, но почему-то язык не поворачивался. Вроде так просто было одним махом отказаться от тяготившего занятия, а я все равно не решалась, только с сомнением посмотрела на мужчину и промолвила:
— Думаю, стоит поговорить с людьми… Вдруг все не так критично, как кажется?
— Может быть, — согласился Рене.
— Я поговорю! — пообещала я. — А потом расскажу, что да как. Они же там трудились. Они должны знать больше! Если они не платили налоги и делали что-то незаконное, да, это плохо… Но ведь они всего лишь сотрудники!
— Ты права, — кивнул мужчина. — Спасибо за столь ясный, мудрый взгляд.
Я почувствовала, что краснею.
Мы одновременно вскочили со своих стульев. Рене взглянул на меня так, словно пытался что-то высказать, но почему-то не решался. Странно, вообще-то он казался мне очень смелым мужчиной, но, очевидно, что-то со мной самой было не так.
— Все в порядке? — уточнила я. — Или я сделала что-то не то?
— Нет, ну что ты, — расплылся в улыбке он. — Просто мне, наверное, уже пора. Если ты не против, я возьму документы? Завтра вечером заскочу к тебе и верну.
— Хорошо, — кивнула я. — Попробую завтра поговорить с сотрудниками…
— Отличная идея, — согласился Риан. — А пока отдыхай. Тебе надо восстановиться после использования сил. Я поищу какое-то руководство для такого типа дара, чтобы тебе было не так сложно. И… Хорошего вечера?
— Хорошего вечера.
Мне на самом деле не хотелось, чтобы он уходил, но не могла же я схватить мужчину за руку и потребовать со мной остаться! В самом деле, это было бы странно. Потому я просто смотрела на него, чувствуя себя, если честно, идиоткой, и вздрогнула, когда он резко наклонился ко мне и коснулся губами щеки.
— Если что — дерни скатерть, она знает, как меня вызвать, — шепнул мне на ухо Рене и растворился в воздухе.