Энергетические нити, нанесенные на карту, перепутались так, словно это был клубок, попавший в лапы излишне игривого кота. Когда я пытался выпрямить их или хоть как-то пойти вдоль хотя бы одной, чтобы четко определить траекторию, они извивались, выгибались, как живые, и отказывались поддаваться.
— Ой, нелегкая это работа, — пробормотал я себе под нос, вновь хватаясь за заколдованный карандаш и пытаясь выпрямить хотя бы ту линию, с которой определился, одну-единственную, — тащить из болота целый мир…
Мне, разумеется, никто не ответил. Массивный стол и десяток стульев — не самая лучшая компания, а самое главное, не слишком склонная к диалогу, так что не следовало и ожидать, но должен же я хоть кому-то пожаловаться, если живым людям нельзя!
Пытаясь избавиться от горечи во рту, я осушил до дна стакан с водой и едва не пролил ее на карту. Нити вздыбились, подскочили, перепутались наново, кажется, еще сильнее, чем было до этого, и вновь улеглись, вызвав у меня только тихое хмыканье — я и не сомневался, что станет еще хуже.
Карты баланса, разложенные по бокам, мигали в основном зеленым цветом. Никаких черных пятен. Моя сестра Эдита со своим мужем Себастьяном не просто так работала несколько лет, не покладая рук, это дало отличный положительный эффект. Каждый раз, когда она приходила в гости, центральную карту я прятал — показывал локальные мониторы, подтверждающие, что система баланса идет на лад.
Она шла, да. И чем больше она выравнивалась, тем сильнее пыталась избавиться от оставшихся преград. От людей и объектов, которыми жонглировала во времена своего правления Матильда, пытаясь выкачать все больше и больше магии из мира.
Да, нынче система стабильна, но ее надо выровнять. Чтобы энергетические нити не натягивались до упора так, словно вот-вот лопнут. Это как старые починенные трубы; пока что все хорошо и вода по ним течет, но если не провести реконструкцию, то будет беда. Последствия-то мы убрали, но мир существовать самостоятельно не сможет, пока не восстановится до конца…
— Господин Рене, — в кабинет заглянули. — Можно?
Я взглянул на Тома. После того, как он получил за растрепывание лишней информации, парень стал тише воды ниже травы.
— Что ты хотел? — мрачно поинтересовался я.
— Я могу подождать, если вы заняты…
— Нет, — я покачал головой, закрывая карту и стараясь не смотреть на особо внушительный узел рядом с этим проклятым швейным цехом, все не дававшем мне покоя. — Я уже закончил. Говори, что случилось. Истинные опять хотят меня видеть?
— Ну что-то вроде того, — подтвердил Том. — Пойдете?
— Не пойду. Можешь передать им, что это я им начальство, а не они мне. И если они считают, что могут позволить себе ничего не делать, то пусть бы хоть не мешали.
Я нисколечко не сомневался в том, что что-то они да делали. Вредили, например, настолько активно, насколько это вообще было возможно. Сунули свой нос, куда не надо, искали возможности меня подставить. Пока что неудачно, но как долго еще удастся удержаться? Этого я не знал.
Томас то ли не понял отказа, то ли передал мне еще не все новости — но продолжал топтаться на пороге. Я наконец-то свернул все карты, сверился с часами — у нормальных людей сейчас дело близится к вечеру, значит, и мне в качестве исключения можно раз вовремя прийти домой.
Или попробовать заглянуть к Анне…
Ссора, признаться, получилась очень глупая. Если б она хоть попробовала меня выслушать! Ее предшественница натворила много дел, прежде чем наконец-то явилась ко мне за своим шансом на счастье. По-хорошему, мне бы отдать ее в угоду балансу, да и дело с концами. Но швейный цех привлекал слишком много внимания, в нем сходилось много энергетических нитей, а я знал, что если пострадает местная Анна, то та, из другого мира, погибнет тоже. А уж она-то ни в чем не виновата!
Была. Пока Томас и Эмилия не решили, что ее обязательно надо втравить в это дело и отправить в швейный цех. Лентяи!
Я назвал ее невестой по одной простой причине: хотел защитить. Она-то ни в чем не виновата. Но у нее имя той Анны, внешность той Анны… Найдут — могут быть проблемы. Некоторым людям просто не успеваешь объяснить, что ты другой человек, просто похожий.
Мою невесту не тронул бы никто. Хранитель Времени не должен нарушать правила баланса, но один раз можно. А никто не хочет вставать на пути у мужчины, который одним поворотом песочных часов способен лишить молодости или превратить все нажитое в прах.
Но я должен был объяснить ей все. Сам. Лично. А не психовать, как придурок, хлопать дверью и вестись на девичьи истерики.
— Томас, что тебе еще? — я наконец-то вспомнил о том, что мой помощник до сих пор стоит на пороге и, кажется, не решается что-то сказать.
— Госпожа Анна…
— С ней что-то случилось?
— Нет! С ней все в порядке! Но у нее на работе, вероятно, стрессовая ситуация…
— Быстрее говори, — я прищурился.
— Сегодня отдел по борьбе с экономической преступностью выдал документ о закрытии швейного цеха и об аресте всех сотрудников до выяснения обстоятельств, — пробормотал Томас. — Но вы не переживайте! Госпожу Анну никто арестовывать не будет, ее в тех списках нет! Ну, просто ей придется подыскать другое место работы… Что-то не так?
— Что-то? Все не так, — прорычал я. — Отойди с дороги, Томас. Мне, кажется, надо в швейный цех.
Том, перехватив мой взгляд, явно отбросил прочь дурацкую идею пытаться меня остановить. Я только быстро благодарно кивнул ему. Сейчас было точно не до совместных расшаркиваний. Для начала мне надо срочно отправиться в швейный цех, пока никто не натворил там лишних глупостей.
Я терпеть не мог перемещаться с помощью портальной магии, каждый раз чувствовал себя так, словно меня разломали на кусочки, протрусили через сито и вышвырнули куда-то на песок, разобранного и совершенно бесполезного. Для того, чтобы не испытывать этого, необходимо было открывать порталы-окна, но они требовали корректных координат, а самое главное, большего вложения сил.
Силы мне сейчас понадобятся для другого.
Потому я закрыл глаза, утопая в неприятных ощущениях. Когда открыл их — понял, что переместился как раз вовремя.
Первое, что я увидел — Анну, сжимавшую руки в кулаки и, кажется, готовую проклясть всех вокруг. Не почувствовать ее магию было невозможно. Сила только просыпалась, приживалась в нашем мире, пытаясь высвободиться, и я чувствовал, что еще несколько секунд, и весь этот швейный цех взорвется. Возможно, вместе с Анной.
Представитель отдела по борьбе с экономической преступностью, Владлен Войчик, вооруженный какой-то стопкой бумаг, этого не видел. Я никогда не сомневался в том, что делки вроде него подслеповаты, а сейчас получил тому лишнее подтверждение. Сам невольно стиснул руки в кулаки и почувствовал, как волной в груди поднимается недовольство. Но моя-то сила была руководима.
— Что здесь происходит?!
Анна перевела взгляд с Войчика на меня, и ее магия всколыхнулась вновь. Ага, значит, меня уже сделали виноватым?
Девушке, очевидно, очень хотелось выразить все свое невероятное возмущение по поводу случившегося. Ей пришлось совершить над собой огромное усилие, чтобы ответить только коротким:
— Ты обещал, что им дадут шанс!
— Войчик, — я перевел взгляд на делка, — объяснитесь.
— Господин Рене, — он отвесил мне короткий деловой поклон, решив, очевидно, что рукопожатие будет слишком фамильярным. — Я был уполномочен опечатать швейный цех и общежитие и отправить всех его сотрудниц в следственный изолятор…
Он поймал мой испепеляющий взгляд и поспешил дополнить:
— Всех, кроме госпожи Анны, разумеется! Речь идет о старых преступлениях, и госпожа Анна никоим образом к ним не причастна! Ее действия элементарно не входят в очерченные временные рамки. Я…
— Документы, — я протянул руку.
— Господин Рене?
— Дай сюда документы.
Войчик заморгал. В моем голосе отчетливо звенела угроза, и спорить он не решился, протянул все-таки мне бумаги. Я пролистнул их и едва не зарычал от злости. Как только умудрились! Какие шустрые!
— Я отсюда не уйду, — твердо промолвила Анна. — Моим людям только-только дали шанс! И что теперь? Лишить его их потому, что какие-то клерки решили не тратить время? Я не позволю так просто распоряжаться чужой судьбой и рушить жизни людей!
— Я ведь уже говорил вам, — закатил глаза Войчик, — что это не мое личное желание, а распоряжение. И вы не имеете права…
— Тогда я пойду вместе с ними! — выпалила Анна и повернулась ко мне. — Что бы ты ни сделал, сломить всех не получится! Я просто так их не брошу, даже не проси!
Истинный гнев, пылавший у нее в глазах, напомнил мне сестру. Эдита тоже могла кого угодно поставить на место и задавить своим напором. Как только Себастьян с нею справлялся… Мне этому еще придется учиться — если я хочу распутать дело со швейным цехом, причем желательно так, чтобы в результате не было кровавых жертв!
— Анна, успокойся, — я в два шага преодолел разделявшее нас расстояние и поймал ее за руку, наклонился к ее уху и быстро прошептал: — Тебя сейчас на куски разорвет от магии. Лучше быть в тюрьме, чем просто дружно взорваться, да?
— Я не позволю арестовать людей, — зашипела она. — Даже если ты решил забрать шанс, который им дал. Я все равно не отступлюсь!
— Если ты действительно хочешь им помочь, — я крепко обнял ее за талию, игнорируя заинтересованные взгляды других женщин и Войчика, — то сделай то, что я тебе скажу. Помолчи и не вмешивайся, Анна.
— Но…
— Ты же хочешь, чтобы я решил эту проблему?
Она хотела. Потому, сверкнув еще раз глазами, притихла все-таки и позволила крепче прижать ее к своей груди. Я едва не вздрогнул, почувствовав, как в меня стремительно перетекала ее яркая, сильная магия, и тяжело вздохнул. Этой девочке понадобится громоотвод, и желательно не один. Ну, либо мне придется ходить за ней по пятам, не отступая ни на шаг.
Зато усталость как рукой сняло.
— Господин Войчик, — я повернулся к нему и встряхнул документами, которые все еще крепко держал в руке. — Вы изволите убраться отсюда вон самостоятельно, или мне придется вступать в диалог с вашим руководством?
— Что?! — опешил мужчина.
— Я накладываю вето на это решение. Швейный цех временно перейдет под мою юрисдикцию. Мне необходимо тщательно исследовать здесь все, а это невозможно, пока ваши люди будут тут рыскать. И пока я не закончу свои дела, ни о каком аресте не может быть и речи.
— Но…
Чтобы полноценно поговорить с Войчиком, мне пришлось отпустить Анну. Этого было достаточно, дабы магия в ней вновь всколыхнулась. Со стороны любому Истинному показалось бы, что по ее коже пробегают магические разряды. Нет, с этим все-таки придется что-то сделать, вопрос только в том, когда этим заняться.
Но для начала — эта канцелярская крыса.
— Но, господин Рене, это не входит в вашу юрисдикцию, — запротестовал Войчик, глядя прямо мне в глаза. — Вы не можете запретить нам производить следственные действия. Нам необходимо все обыскать, зафиксировать…
Мне захотелось зарычать. Какой огромный ущерб было нанесено экономике страны? Несколько школ в определенное время не получили школьную форму?! Ну, ладно, я мог серьезно преуменьшать умения Матильды, она если уж и рушила что-то, то делала это основательно, со знанием дела. Но в любом случае, это не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось с энергетическими линиями в этой зоне. Я не знал, отсюда ли пошла путаница, или я вновь потрачу время на восстановление всего лишь локального объекта, но даже это будет отсрочкой для баланса и возможностью удержать мир в нормальном состоянии, без «исправляющих» катаклизмов.
А еще я смогу разобраться с даром Анны. Потрясающе, что с такой силой она умудрилась не погибнуть в другом мире еще лет в пятнадцать, когда он только-только должен был просыпаться!
— Этот объект, — я кивнул на швейный цех, — необходим мне для детального исследования. И оно совершенно не сочетается с наличием здесь нескольких десятков следователей, которые ищут доказательства хищений ткани.
— Но…
— Вы желаете со мной поспорить? — мрачно поинтересовался я.
Войчик попятился.
— Господин Рене, насколько мне известно, из пункта пятого мирного соглашения между…
— Я мог бы не подписывать это соглашение, — напомнил я, сжимая руку в кулак и заставляя несколько колдовских искр заплясать на костяшках пальцев, — и позволить всему просто идти своим чередом. И тогда, пока ваше правительство успешно притворялось бы, что Истинные и Канцелярия — это всего лишь старые сказки, я б легко стирал вам память и делал то, что считал нужным. Но мы решили пойти на открытое сотрудничество. И теперь вы считаете, что имеете право мне указывать?
Войчик опасливо покосился на мою руку. Искры ему не понравились. Вообще-то они были позерством чистой воды, но людей, никогда не имевших дело ни с магией, ни с энергетическими линиями, казались чем-то невероятно страшным.
Однако, мужчина решил, что раз уж он пришел в этот цех, то будет непозволительно смелым.
— У меня ордер, — гордо заявил он. — И я вправе действовать так, как считаю нужным, в соответствии с законодательной базой. Эти женщины будут отправлены в следственный изолятор, а цех и общежитие опечатаны, и если вы, господин Рене, не желаете проблем, то…
— Я? — в моем голосе зазвенели опасные нотки. — Я ничего не желаю. А вот вы…
Войчик скривился. Он явно собирался вспомнить о восемнадцатом пункте того самого соглашения — где-то там было прописано, что по отношению к Истинным и к «богам» в случае превышения служебных обязанностей можно применять законодательную базу, — но, заметив, как я достал из ворота рубашки песочные часы, попятился.
— А вот вы, — закончил я. — нарываетесь на конфликт.
— Н-ну чт-то вы! — пробормотал Войчик, заикаясь. — Что вы, что вы, господин Рене! Господин Хранитель!.. Мы… Я…
— Вы?..
— П-п-передам начальству, чт-то вы против и… Хотите пересмотреть р-р-решение.
— Я не хочу ничего пересматривать. Я уже его пересмотрел, — припечатал я. — У вас есть два варианта. Либо вы забираете эти бумажки и убираетесь отсюда вон, или я займусь очисткой территории. И пеняйте на себя, если какой-нибудь отвалившийся от старости кирпич вдруг упадет вам на ногу, на плечо или, упаси провидение, на голову.
Войчик сглотнул.
— Я так и передам. Так и передам! — закивал он, а потом, поняв, что опасность не миновала, бросился прочь.
Я вздохнул.
— И так всегда. Стоит только достать эти дурацкие часы, и сразу из милого и доброго господина Рене превращаешься в какую-то устрашающую тварь.
— И что, — поинтересовалась Анна, все еще потрескивающая от магии, — ты хочешь сказать, что это вот так просто? И они завтра не вернутся?
Я усмехнулся.
— Вернутся, конечно, — промолвил я. — Потому сегодня, любовь моя, я переночую у тебя. Чтобы не гнаться через полгорода, когда сюда приедут с бульдозером.
— С бульдозером? И ты так спокойно об этом говоришь?! — охнула Анна, глядя на меня так, словно это я собирался сравнять швейный цех с землей. — Но ведь это же живые люди! С ними нельзя так поступать!
— Ну, как приедут, так уедут, — легко пожал плечами я. — Уважаемые женщины, на сегодня цирковое представление окончено. Можете идти домой и ни о чем не беспокоиться. Завтра у вас, как обычно, рабочий день.
Замершая в ожидании толпа загудела было, пытаясь озвучить какие-то невероятно важные вопросы, но под моим тяжелым взглядом притихла. Сотрудницы швейного цеха вереницей потянулись к общежитию, а мы с Анной — так и остались стоять у самого входа. Она растерянно переминалась с ноги на ногу, не зная, как завести разговор, и только когда мимо нас прошла последняя сотрудница, кашлянула, явно пытаясь подобрать слова, с каких бы начать разговор.
— Это не ты? — спросила, решившись, Анна. — Не ты сделал так, что нас закрывают?
— Зачем мне этим заниматься?
— Ну хоть бы для того, чтобы я бросила работу!
Я закатил глаза.
— Анна… Поверь, есть масса гораздо более эффективных методов, чем просто разрушать швейный цех. Да, из-за дурости — Тома и моей собственной, — ты по ошибке здесь оказалась, но я ж не смогу заставить тебя передумать.
— Значит, ты здесь ни при чем? — мне показалось, что в голосе Анны промелькнуло что-то вроде надежды.
— Мне не надо, чтобы здесь все развалили и перерыли, — я раздраженно покачал головой. — Понимаешь ли, в зоне этого швейного цеха перепуталось слишком много энергетических линий. Такие места — аномалии, — необходимо приводить в порядок. Если я найду средоточие, большую аномалию, из которой расходятся спутанные нити, и смогу все выпрямить, то какой-то участок энергетической карты сгладится, и восстановится баланс, дела пойдут на лад. Если же это всего лишь следствие какой-то серьезной поломки, то выравнивание линий в одной конкретной точке — лишь небольшой шажочек, мазок на общей картине. Да, он дает отсрочку, это тоже надо делать, но на мелкие узлы тратиться много времени, а пользы от них не так и много. Я не хочу, чтобы весь мир взлетел на воздух. Если я найду большое средоточие… А к этому цеху имела отношение Матильда. Так что, возможно, это — тот самый большой клубок, на который я столько времени пытался натолкнуться.
Анна медленно склонила голову в согласном кивке.
— Да, может быть… Сотрудницы говорили мне о Матильде, хоть и без особых подробностей. Но я все равно не понимаю… Энергетические линии, бульдозеры, швейный цех… А невестой ты меня зачем назвал?!
Я устало вздохнул. Объяснять это мне хотелось меньше всего на свете.
— Чтобы тебе не грозила опасность. Твоя предшественница не белая и пушистая, она довольно всего натворила. Мне бы не хотелось, чтобы она спаслась, а ты погибла, потому что тебя приняли за нее, понимаешь.
— Так это было ради моей защиты? — недоуменно поинтересовалась Анна.
— А ты серьезно считаешь, что я коллекционирую невест, чтобы потом из них мумии сделать, или как? — язвительно поинтересовался я. — Серьезно? Анна, если б я хотел на ком-нибудь жениться, то, поверь, уговорил бы девушку без принудительных мер.
Она надулась.
— Не все ведутся на красоту.
— Ага. А еще не все ведутся на влиятельное положение, дар и прочее. Но когда случается комбинация, то большинство как минимум задумывается… Ладно, забыли. Слушай, — промолвил я, решив, что все-таки надо попробовать, — может, ну его, этот швейный цех? Или хотя бы отсюда переедешь? Конечно, никто не собирается лишать их работы и крыши над головой, но мне, честное слово, будет гораздо спокойнее понимать, что ты в этом не замешана…
Уже договорив, я понял, что зря это сказал. Анна стремительно побледнела и воззрилась на меня так, словно я только что предложил собственноручно перерезать кому-нибудь горло.
— Как ты можешь так говорить?! — воскликнула она. — Это ведь живые люди! Они работали здесь столько лет — а теперь в один момент все потеряют! А я что, игрушка? Сначала поместишь в стерильные условия, а потом…
Перехватив ее лихорадочно сияющий взгляд, я осознал: в Анне сейчас говорило не ее сознание, а магия. Магия, которая наконец-то нашла возможность выплескиваться и теперь очень не хотела, чтобы ее запихивали обратно.
— И вообще, — Анна продолжала говорить, и в ее глазах загорелся страх — словно она произносила какие-то фразы и просто не могла остановиться. — Вообще, я не нуждаюсь в твоей помощи! Я достаточно самостоятельная, и необязательно было представляться моим женихом, чтобы… Чтобы…
Я сжал зубы. Ее надо было остановить — вот только как сделать это так, чтобы не навредить самой девушке? Я оглянулся, убеждаясь, что на нас никто не смотрит, протянул руку, чтобы сжать ладонь Анны, но она отпрянула. Магия в ней бурлила, превращаясь в жестокие, злые слова.
Что ж… Пусть она мне потом врежет, но я вынужден пойти на срочные меры.
— Прости, — выпалил я, — но иначе ты не выдержишь.
И, рывком притянув ее к себе, поцеловал в губы.