Был как раз понедельник. Поэтому Артаксеркс бросил в Роверандома обломок камня, и тот ретировался, как устрица из сетки.
Он очень даже обрадовался, когда, вылетев в сад, обнаружил, что вид его ничуть не изменился. И вправду, смею сказать, что, не ретируйся он так быстро, волшебник вполне мог бы превратить его в морского слизня или заслал бы его на самый Край Запредела (где бы он ни был) или даже в Клубящийся Котел (который находится в самом глубоком месте самого глубокого моря)*.
* ... волшебник... мог бы превратить его в морского слизня или заслал бы его на самый Край Запредела... или даже в Клубящийся Котел... В самом раннем варианте текста говорится, что Роверандом "не знал, что, покуда на нем лежало сильнейшее заклятье Артаксеркса, волшебник больше не мог воздействовать на него", однако это не имеет смысла, поскольку Артаксеркс уже второй раз заколдовал Роверандома, превратив его в морского пса. "...в Клубящийся Котел" - to go to pot - означает быть уничтоженным, сокрушенным. Однако, поскольку дальше в истории говорится о том, что Котел - это одна из двух пещер, могущих вместить великого Морского Змея, Толкин, возможно, подразумевал один северный диалект, на котором "pot" означает "глубокая дыра", "пропасть", "адский провал".
Пес был очень раздосадован и пошел излить душу морскому Роверу.
- Оставил бы ты его лучше в покое. Во всяком случае, пока не кончится понедельник, - посоветовал морской пес. - Если бы я был тобой, я бы вообще пропускал все понедельники. Пошли поплаваем!
После этого случая Роверандом дал волшебнику отдохнуть так долго, что они оба почти забыли друг о друге. Хотя не совсем: собаки так легко не забывают обломки камней...
Похоже было, что Роверандом весьма прочно обосновался во дворце в статусе домашнего животного. Он вечно пропадал где-то с морским псом, и нередко к ним присоединялась русалочья детвора. По мнению Роверандома, она была не такая веселая, как двуногие дети (но это, конечно, потому, что он не принадлежал морю изначально и не мог быть беспристрастным), но все же давала ему возможность чувствовать себя достаточно счастливым. Благодаря ей он мог бы остаться здесь навечно и в конце концов забыть про мальчика...
...если бы не кое-что, случившееся чуть позже.
Когда мы подойдем к этим событиям, вы можете задать себе вопрос: а не имел ли к ним отношения Псаматос?
Во всяком случае, в море было огромное количество детей, так что выбирать было из кого. У старого морского царя были сотни дочерей и тысячи внуков, и все они жили в том же самом дворце, и всем им ужасно нравились оба Ровера - и миссис Артаксеркс они нравились тоже. Жаль, что Роверандому не пришло в голову рассказать ей свою историю, ибо уж она-то знала, как добиться от ПАМа всего, чего угодно, при любом его настроении. Но в таком случае, разумеется, пес раньше бы покинул те места и, несомненно, лишился множества впечатлений.
Он посетил вместе с миссис Артаксеркс и некоторыми из морских ребятишек Великие Белые Пещеры, где втайне от постороннего глаза хранятся все драгоценности, что когда бы то ни было сгинули в море, и еще великое множество тех, что всегда были в море, включая, конечно же, целые горы жемчуга.
В другой раз они навестили малых морских фей, живущих на дне в своих крохотных стеклянных домиках. Плавают морские феи редко - чаще передвигаются по дну моря пешком, выбирая наиболее ровные места, и при этом всегда что-то напевают себе под нос. Или же ездят в колесницах-ракушках, запряженных самыми крошечными из рыбок; или скачут верхом, накинув на маленьких зеленых крабов уздечки из тончайших нитей (что, разумеется, не мешает тем, как обычно, передвигаться боком). И им досаждают морские гоблины, которые больше ростом, и уродливы, и скандалисты, и ничего другого не делают, кроме как дерутся, охотятся на рыб и носятся повсюду на своих морских коньках... Гоблины достаточно долго могут обходиться без воды и любят в шторм скользить на гребне прибоя к самой кромке берега. Некоторые из морских фей тоже так умеют, однако предпочитают тихие теплые летние ночи на пустынных побережьях, вследствие чего их мало кто может увидеть...
* * *
А как-то раз вернувшийся старина Юин для перемены обстановки устроил псам прогулку верхом на себе. Ну и ощущение же это было - будто вы оседлали движущуюся гору! Они отсутствовали много-много дней и добрались до самого восточного края мира. Там кит всплыл на поверхность и изверг водяной фонтан такой высоты, что большая его часть выплеснулась через край, за пределы мира.
А еще как-то он отправился с ними на другую сторону мира (и подобрался к ней так близко, как только посмел). И это было еще более долгое и еще более восхитительное путешествие; как Роверандом понял гораздо позже, когда вырос и стал пожилой, умудренной опытом собакой, - самое изумительное из всех пережитых им путешествий.
Рассказать вам обо всех их приключениях в Неотмеченных-на-карте-Водах и о том, что они видели мельком в землях, не известных географии, прежде чем пересекли Моря Смутных Отражений и достигли великой Бухты Волшебной Страны (это мы, люди, так зовем ее) позади Островов Магии, и увидели там, далеко-далеко, на самом краю Запада горы Прародины Эльфов и разлитый над волнами свет Самого Волшебства*... - о, это составило бы, по меньшей мере, другую историю. На миг Роверандому даже показалось, что он видит эльфийский город на зеленом холме пониже линии гор - белоснежный проблеск, страшно далеко; но тут Юин вновь нырнул, да так внезапно, что он не смог удостовериться наверняка. Если это действительно так, то он - одно из очень и очень немногих двуногих или четвероногих созданий, ходящих по нашей земле, кто смог бросить взгляд на ту, другую землю - пусть и очень издали.
* ... Моря Смутных Отражений... и разлитый над волнами свет Самого Волшебства... В раннем тексте: "Кит взял их с собой в Залив Волшебной Страны позади Магических Островов, и они увидели далеко на западе берега Волшебной Страны, и горы Последней Земли, и свет Волшебной Земли над волнами". В толкиновской мифологии Моря Смутных Отражений (Теневые) и Магические острова скрывают и охраняют Аман (Прародину Эльфов и жилище Валаров, Богов) от остального мира. Прекрасная иллюстрация к этой географии от 1930-х годов содержится в толкиновской "Амбарканте" ("Сложение Среднеземья": The Shaping of Middle-earth).
- Мне бы не поздоровилось, если бы нас заметили! - сказал Юин. - Никто из Лежащих Вовне Земель*, как полагают, никогда даже и не приближался к этому месту, ни прежде, ни теперь. Так что - молчок!
* ... Лежащих Вовне Земель... В ранних черновиках Толкин называл их "обычные земли".
* * *
Ну что еще сказать о собаках? Нет, они не забыли о каменных обломках и дурном характере. Несмотря на все самые разнообразные достопримечательности и на все свои поразительные путешествия, в самой глубине памяти Роверандом неизменно хранил свою обиду. И каждый раз, когда он возвращался домой, она вылезала наружу.
Первой же его мыслью бывало: "Ну, и где теперь этот чертов волшебник? Что пользы быть с ним вежливым? Да я опять при первой же, хоть крохотной возможности раздеру ему все брюки сверху донизу!..."
В таком состоянии духа был он и в тот раз, когда, после очередной безуспешной попытки поговорить с Артаксерксом наедине, увидел мага, отбывающего по одной из ведущих из дворца царских дорог. Тот, конечно, был слишком гордым, чтобы, в его-то годы, отращивать хвост или плавники и учиться плавать как следует. Единственное, что он делал так же хорошо, как рыба, так это пил* (даже в море! какова же должна была быть его жажда!). Массу времени, которое в ином случае он мог бы использовать для официальных дел, он проводил, наколдовывая в большие бочонки, стоявшие в его личных апартаментах, сидр. Если же он хотел передвигаться побыстрее, то на чем-нибудь ехал.
* ... Единственное, что он делал... как рыба, так это пил... То есть интенсивно употреблял алкоголь.
Когда Роверандом увидел его, он ехал в своем "экспрессе" - гигантской, закрученной винтом раковине, влекомой семью акулами. Народ освобождал дорогу моментально: акулы ведь очень больно кусаются...
- Давай за ним! - крикнул Роверандом морскому псу, и они припустили вслед по обрыву. И эти две противные собаки швыряли в карету здоровенные камни всюду, где она приближалась к обрыву. Как я уже говорил, они могли передвигаться изумительно быстро, и вот они мчались вперед, прячась в водорослевых кустах и спихивая вниз все, что лежало на самом краю. Это чрезвычайно досаждало волшебнику, но они тщательно следили за тем, чтобы он их не заметил.
Артаксеркс и выехал-то в ужасном расположении духа, а не успев проехать и мили, был просто в бешенстве - к которому, впрочем, примешивалась значительная доля тревоги. Ибо ему предстояло расследовать ущерб, причиненный весьма необычным водоворотом, появившимся внезапно и в такой части моря, которая ему ну совсем не нравилась. Он полагал - и был совершенно прав, - что к происходящим в том районе пренеприятнейшим вещам лучше бы не иметь никакого отношения.
Беру на себя смелость предположить, что вы уже смогли догадаться, в чем там было дело. Артаксеркс - мог.
Древний Морской Змей просыпался*.
* ... Древний Морской Змей просыпался... некоторые говорят даже, что он мог бы протянуться от края до края мира... Ссылка на Змея Мидгарда ("мидгард" буквально - среднеземье! - Прим. пер.) из норвежской мифологии, который свивает свои кольца вокруг мира. Ср. также с Левиафаном из Книги Иова, 41 ("Когда он поднимается, могучие трепещут...").
Или полудумал сделать это.
Долгие годы пребывал он в глубоком сне, но теперь начал поворачиваться. Когда он не был свернут в кольца, то достигал сотен миль в длину (некоторые говорят даже, что он мог бы протянуться от края до края мира, но это преувеличение); когда же он был свернут, то лишь одна пещера, помимо Клубящегося Котла - где он обычно и жил и где многие желали бы ему оставаться, - да, одна только пещера во всех океанах могла вместить его. И находилась она, к превеликому несчастью, вовсе не за сотни миль от дворца морского царя.
Когда Морской Змей во сне разворачивал одно-два из своих колец, воды взбаламучивались, и сокрушали человеческие дома, и нарушали покой людей на сотни и сотни миль вокруг. И было, конечно же, очень глупо посылать ПАМа посмотреть, что там такое, потому что Морской Змей слишком огромен, и силен, и стар, и туп, чтобы кто бы то ни было вообще мог его контролировать. Примордиальный*, предысторический, Сама Морская Стихия**, легендарный, мифический и придурок - таковы были другие эпитеты, прилагаемые к нему, и Артаксеркс это слишком хорошо знал.
* Предвечный. - Прим. пер.
** ... Сама Морская Стихия... autothalassic - проистекающий из моря. Перечисление от "изначальный" ("предначальный", "предвечный") до "придурок" ("тупица") является сводом заключений средневековых ученых о морских змеях и реминисценцией комментария, сделанного Толкином в его лекции 1936 года "Чудовища и критики" по поводу "целого вавилона конфликтующих мнений" о "Беовульфе".
Даже если бы Человек-на-Луне работал без устали пятьдесят лет, он не состряпал бы заклинания столь развернутого и могущественного, чтобы оно оказалось способным сковать Морского Змея. Единственный раз он только попытался - когда в этом была уж совсем большая нужда, - и в результате по меньшей мере один континент ушел под воду*.
* ... по меньшей мере один континент ушел под воду... Надо полагать, имеется в виду Атлантида, так как упоминаемая фраза присутствует уже в раннем тексте "Роверандома", относящемся к 1927 году, когда в толкиновской мифологии еще не существовал затонувший остров с государством Нуменор.
Бедняга Артаксеркс рулил прямо ко входу в пещеру. Но еще не успев выйти из экипажа, он увидел высовывающийся из устья пещеры кончик змеиного хвоста*.
* ...он увидел высовывающийся из устья пещеры кончик змеиного хвоста... Этого Артаксеркс вынести уже не мог... Ср. "Фермер Джайлс из Хэма": "[Гарм] оказывается налетел прямо на хвост Хризофилакса Дайвза, который только что приземлился. Никогда еще ни одна собака не мчалась домой, задрав хвост, с такой скоростью, как Гарм" (Джон P.P. Толкин "Лист работы Мелкина" и другие волшебные сказки. М.: РИФ. 1991. С. 197).
Был он больше, чем целый состав гигантских цистерн для воды, и был он зеленый и склизкий...
Этого Артаксеркс вынести уже не мог. Он хотел домой, и немедленно, прежде чем этот Червяк начнет поворачиваться снова*, - как все червяки, в самый случайный и неожиданный момент.
* ... прежде чем этот Червяк начнет поворачиваться... Игра на пословице "даже червь повернется" (т.е. даже слабейшее из созданий повернется к своим мучителям, будучи вынужденным к этому), которая здесь приложима к могучему Морскому Змею буквально. В англосаксонской и норвежской мифологии "червь" (wyrm; англ, worm) было общим названием для драконов и змей.
И тут все испортил маленький Роверандом. Он знать ничего не знал о Морском Змее и его чудовищной мощи. Он думал лишь о том, как бы досадить этому идиотскому волшебнику с его кошмарным характером. И когда подвернулся момент - а Артаксеркс стоял, как дурак, замерев и уставившись на видимый конец Змея, тогда как его скакуны ни на что особо внимания не обращали, пес подполз поближе и укусил одну из акул за хвост, просто для смеха.
Для смеха! Но какого смеха!
Акула подпрыгнула и устремилась прямо вперед, и повозка подпрыгнула и также устремилась вперед; и Артаксеркс, который только-только повернулся, чтобы влезть в нее, свалился на спину. Затем акула укусила единственное, до чего могла в тот момент дотянуться, а это был хвост впереди стоящей акулы. И та акула укусила следующую, и так далее, пока передняя из семи, не видя перед собой больше ничего, что можно было бы укусить...
О боже! Идиотка!!!
... Если б только она не бросилась вперед и не укусила за хвост Морского Змея!!!
* * *
Морской Змей совершил новый и весьма неожиданный поворот! И в следующий момент собаки почувствовали, как их, перепуганных до потери сознания, завертело волчком во взбесившейся воде, с размаху ударяя о крутившихся с головокружительной скоростью рыб и вращающиеся спиралью морские деревья, в туче выкорчеванных водорослей, песка, раковин и всякого хлама.