Pov Блейз Забини
Несмотря на отъезд Драко, лично для меня первые дни каникул выдались редкостно беззаботными. Конечно, воспоминания о смерти Диего все еще причиняли боль и временами заставляли грустить, но здесь, в Хогвартсе, это ощущалось не так остро, да и рядом все время был Гарри, всегда готовый поддержать или утешить, как мне того и хотелось с самого начала. В общем, оставшиеся дни до самого Нового Года пролетели незаметно, — наша компания, оставшаяся в замке, бездельничала, и даже сама Гермиона отложила учебники, и, что удивительно, не приставала ни к кому с бесконечными напоминаниями о необходимости упорно учиться, и о важности ТРИТОНов. В общем и целом эти дни можно было бы назвать вполне счастливыми, если бы не… Ну, вообще-то, если уж совсем честно, таких «если бы не» было несколько.
Ну, во-первых, — и, наверное, «в основных» — темным облаком на горизонте маячил Темный Лорд, а заодно с ним и ужасающая перспектива того, что Гарри рано или поздно придется иметь с ним дело лицом к лицу. Лично меня от одной мысли об этом пробирал озноб, и холод, казалось, проникал в самое сердце, сковывая его стылым ужасом. Я никогда не видела Волдеморта сама, и знала о его внешности только по рассказам Драко и Гарри, но и этого хватало, чтобы мое богатое (иногда чрезмерно) воображение рисовало картинку жуткого скользкого монстра, мало похожего на человека. И это чудовище все равно не оставит нас в покое — да и кто может быть спокоен, зная, что оно где-то рядом, выжидает, выбирает подходящий момент для удара? Да еще не стоит забывать о том, что Салазар-основатель силенкой наследничка не обидел…
Но перспектива открытого противостояния с Темным Лордом была все еще призрачной и туманной — находясь в безопасном замке, под защитой Дамблдора — все еще самого могущественного волшебника современности, — и наслаждаясь свободными, праздничными деньками, трудновато было помнить о Волдеморте все время. Однако были и другие проблемы, омрачавшие всем безоблачное настроение. И одной из них была Дафна. Предупреждение Драко о том, что именно она наложила на него Обливиэйт, заставило нас держаться настороже. Лично мне приходилось хуже всех — мне ведь приходилось делить с ней одну спальню! Сказать, что мне было не по себе — ничего не сказать, я старалась, как могла, избегать ночевать на своем месте. Пару ночей я засиживалась в компании своих гриффиндорских друзей допоздна, так что можно было без стыда напроситься переночевать в комнате Гермионы, где мы легко трансфигурировали из стула довольно удобную кушетку. Странно, но здесь это не вызывало проблем, в отличие от того, сколько мучился в аналогичном случае Драко. Еще одну ночь я провела в гостиной нашего факультета, наложив на выход из спален предупреждающие чары. Правда, в результате я чудовищно не выспалась и встала ни свет ни заря, в отвратительном настроении. Хорошо еще, что Малфой, с которым я связалась через волшебное зеркальце, сжалившись, разрешил зайти к нему и выпить бодрящее зелье из его запасов. После этого я откровенно забила на все опасения, рассудив, что возможностей у Дафны и так больше чем достаточно, а шарахаться от каждой тени не только глупо, но и подозрительно. Так что предновогоднюю ночь я спала в своей постели, ограничившись лишь чарами недосягаемости на пологе. Впрочем, никаких поползновений со стороны Дафны не было, она вообще ни о чем не подозревала, и лишь подчеркнуто игнорировала меня. Я тоже не забыла, кто наплел Гарри всю эту чушь о том, что мы с Драко любовники, и, несмотря на то, что дразнить Дафну было опасно, вовсе не собиралась отказываться от мести. Баночка с капсулами изменчивости покоилась на дне моего чемодана, дожидаясь своего часа…
Помимо Дафны, некоторые опасения — даже не то чтобы опасения, а скорее, недоверие и недоумение — вызывал Джаред Поттер, по-прежнему ошивавшийся в замке. Время от времени — и не так, чтобы уж очень редко, — я замечала поблизости всклокоченную седую шевелюру профессора аппарации. И это еще не считая того, что наша компания и так то и дело сталкивалась с ним в открытую, в разных уголках замка. Странно, но при встрече с Гарри старший Поттер вел себя всякий раз по-разному. То подчеркнуто вежливо обращался к нему, зачастую настолько витиевато, что даже я не сразу понимала, что ему нужно. То, напротив, довольно грубо и мрачно шипел что-то сквозь зубы. То просто издали, не приближаясь, смотрел на внука долгим изучающим взглядом, так что тот начинал поеживаться и чувствовал себя неуютно. А иногда Джаред, напротив, ни с того ни с сего окидывал Гарри гневными и испепеляющими взглядами, словно хотел пришибить парня на месте, и удалялся, бранясь себе под нос.
Его отношение к Сириусу Блэку тоже было неоднозначным. Насколько я поняла из того, что тот говорил Гарри, старший Поттер в свое время всячески приветствовал его дружбу с Джеймсом, и даже предложил крышу над головой, когда Сириус сбежал из дома. Вместе с тем, сейчас он общался с Блэком холодно и с неприязнью, словно тот был в чем-то виноват лично перед ним.
За день до конца декабря Гарри вызвали к директору для подписания документов, восстанавливающих его крестного во всех правах. Естественно, Поттер и не думал претендовать на то, чтобы наследство, которое он получил после мнимой смерти Сириуса, оставалось в его владении. Блэк официально объявил его своим наследником и порывался даже усыновить, но этому почему-то воспротивился Дамблдор, который непреклонно заявил, что отношений опекун — подопечный будет достаточно, и Гарри не стоит забывать о своем настоящем имени и наследии. Учитывая странное отношение к нему Джареда Поттера, подобное заявление было, по меньшей мере, странным, и даже я, при том, что благодаря воспитанию в семье Малфоев, прекрасно разбиралась в тонкостях Родовых Законов, не очень понимала, на что рассчитывает директор. Мне казалось, что даже Луне Лавгуд, при всей ее наивности, не придет в голову, что Джаред все-таки официально признает Гарри своим внуком и наследником Рода.
Существовало несколько видов отречения от своих детей, которыми могли воспользоваться родовитые маги, в зависимости от того, насколько злились, и как сильно хотели оборвать отношения с непутевыми отпрысками. В принципе, и сами отпрыски могли тоже отречься от своего рода, но подобное случалось настолько редко, что по большей части об этом предпочитали даже не упоминать. Отречение от рода было не просто уходом из семьи или способом показать свою обиду (что, как раз-таки, случалось нередко). Отрекаясь от рода, маг обрывал внутри себя нечто очень важное, что составляло неотъемлемую часть его сущности. Мало кто решался на это, каким бы безрассудным ни был гнев на семью. Гораздо чаще инициаторами разрыва все-таки выступали разгневанные родители.
Самым легким видом было отлучение от дома, которое даже не являлась в полной мере отречением. Подвергшийся отлучению от дома потомок рода не мог посещать «родное гнездо», а следовательно, лишался связи с основным источником своей Родовой Магии и становился на время отлучения «ведомым», подобно Гарри. Однако при этом он все равно считался частью рода, и сохранял все права наследия, а так же, в некоторых случаях, сохранял доступ к семейному состоянию. Чаще всего таким образом родители «наказывали» непослушного наследничка, не оставляя при этом надежды на то, что он еще исправится и возьмется за ум.
Более серьезным видом отречения являлось собственно родительское отречение. Отрекшись от сына, маги обрывали родственные связи, и как бы вырывали самого отпрыска из семьи. При этом тот лишался своих прав наследника и терял Родовую Магию, хотя в редких случаях, заслужив прощение, мог быть принят обратно. Но даже если этого не происходило, его дети все равно считались наследниками рода, и принадлежали к семье. Насколько я могла судить, именно такому отречению и подверг своего сына Поттер-старший, когда тот настоял на своем желании жениться на маглорожденной. Отказавшись от всего, что связывало его с сыном-отступником, Джаред тем не менее оставил лазейку для своего семейства — видимо, понимая, что кроме Джеймса, продолжать род некому. То ли он рассчитывал на то, что все сложится именно так, как оно получилось на самом деле — в смысле того, что сын Джеймса сможет унаследовать Родовую Силу, несмотря на нечистую кровь. А может быть, он просто надеялся, что со временем сам Джеймс одумается, и, оставив Лили, женится на какой-нибудь более подходящей ему чистокровной, после чего его со спокойной душой можно будет принять обратно. Как бы там ни было, факты были налицо — ссора отца и сына была слишком серьезной, чтобы дело ограничилось простым отлучением от дома, но и до изгнания из Рода дело не дошло, иначе никакой Родовой Магии у Гарри и в помине бы не было.
Изгнание из Рода было самым сложным и самым серьезным видом отречения. В этом случае обрывались абсолютно все родственные связи, изгнанный лишался вообще всего — связи с родом, наследия, магии, равно как и надежды вернуться. В прежние времена подобная мера была подкреплена еще и юридически — маг лишался права даже на фамилию, и обязан был взять себе другую, дабы и дети его тоже лишились права считаться частью рода. Иными словами, это было все равно, что вырвать с корнем молодую поросль. Проведение ритуала Изгнания само по себе было достаточным, чтобы соблюсти все условия. Однако где-то в середине прошлого века законы изменились, и стали более либеральными. Теперь сам ритуал стал не более, чем данью традиции, и лишить изгнанного мага наследства можно было только официальным путем — вычеркнув из завещания, и оформив все документы соответствующим образом.
Как я теперь понимала, именно этой, последней форме отречения, и был подвергнут в свое время Сириус. Однако при этом его родители не довели законную процедуру до конца, и он остался в завещании, а после смерти его брата, стал единственным наследником — по крайней мере, с точки зрения закона. Увы, ни магию, ни силу своего рода он унаследовать уже не мог. Формально род Блэков еще не прервался, и мог даже продолжиться, если бы Сириус вздумал жениться и обзавестись потомством, однако — увы, — для Древней Родовой Магии Блэков более не существовало. Пожалуй, единственным, кто еще мог с грехом пополам считаться потомком рода и претендовать на Родовую Силу, оставался Драко, или же его предполагаемые дети. Или, уж если на то пошло, гипотетические дети Нарциссы или Беллатриссы, если они решат завести еще. Хотя вот уж это было более, чем сомнительно. Малфои редко заводили больше одного наследника, и тем более, маловероятно, что кому-то из них когда-нибудь захотелось бы отречься от собственного рода, дабы завладеть наследием Блэков. И потом, Люциус и Нарцисса едва ли захотят заводить еще детей в их возрасте, только если (не допусти Мерлин) что-то случится с Драко… А о Бэлле и говорить нечего — с ее маниакальной влюбленностью в Темного Лорда, ей о детях не приходится и мечтать. Вряд ли Волдеморт способен к размножению — при одной мысли о подобном ужасе пробирала дрожь, и с трудом удавалось сдерживать рвотные позывы. Я, конечно, понимала, что о вкусах не спорят, но все-таки, всему есть предел! Но тем не менее, факт оставался фактом — детей у семейства Лестрейндж не предвиделось.
Вечером того же дня, за ужином, я заметила, как к Гарри подошел Сириус, и, присев рядом, стал что-то с серьезным видом говорить крестнику. Тот некоторое время слушал, что-то переспросил с обеспокоенным видом, а потом, просияв, закивал, и даже обнял крестного от радости. Заинтригованная, я едва дождалась конца ужина, чтобы расспросить Гарри о том, что такого сказал ему Блэк. Впрочем, мой парень так горел энтузиазмом, что мне даже не пришлось заговаривать об этом первой.
— Блейз, я должен кое-что у тебя спросить, — сказал Гарри чуточку смущенно, когда мы, как обычно, встретились у выхода из Большого Зала. Я кивнула и устремила на него вопросительный взгляд. Гарри обнял меня одной рукой за талию, и мы неторопливо, прогулочным шагом вышли в холл и зашагали к одному из коридоров, в которых располагались пустые во время каникул классы. В зимнее время, особенно на каникулах или вечером, когда вокруг не сновали толпы студентов, это было идеальным местом для прогулки. Некоторое время мы молча шли рядом, наслаждаясь близостью друг друга.
— Так в чем дело? — спросила я, когда гулкий и пустынный холл остался позади.
— Оу, — Гарри вздохнул, однако в нем не чувствовалось обычной нервозности, когда дело казалось чего-то по-настоящему сложного, или серьезного. — Понимаешь, мадам Помфри и Дамблдор утром объявили, что Сириус полностью здоров. А днем — ну, ты знаешь, — мы подписали все документы, и он теперь полноправный член Магического Сообщества. В общем, можешь себе представить, он уже получил три совы с просьбами об интервью, а в Хогсмиде, по словам Дамблдора, видели пару журналистов. Похоже, всех интересует то, что он пережил, и что чувствовал. Уже представляю, что состряпает из его рассказов какая-нибудь Скиттер…
— Мда, лучше уж пока не допускать контактов с прессой. Хотя, Нарцисса, помнится, после этой истории с моей мамой, говорила мне, что прятаться от журналистов, и не давать никаких комментариев — не самый мудрый шаг. Нужно просто выдать им свою историю на своих условиях. Заранее продумать, что и как сказать, и дать одно, но хорошее интервью, не позволяя сбить себя с толку. И проконтролировать, по возможности, чтобы оно вышло в том виде, в котором ты его давал. В этом смысле вы с Гермионой на пятом курсе поступили просто образцово-показательно, — заметила я, с улыбкой вспоминая наше с Гарри столкновение в Лабиринте, и тот самый, первый разговор, с которого все начиналось. Он, видно, подумал о том же, потому что на его лице заиграла такая же понимающая улыбка.
— Да, я знаю, — сказал Гарри. — Да и Дамблдор тоже так сказал, но Сириус говорит, что ему нужно еще раз все хорошо осмыслить, собраться с силами, и… как он сказал, «придать своей истории целостность». Но дело не в этом. Толпы журналистов, осаждающие Хогсмид — это очень и очень нежелательно, сама понимаешь. Прогулки, по словам Дамблдора, отменяться не будут. Мы не должны позволить Пожирателям запугать себя, и потом, деревню постоянно патрулируют авроры и члены Ордена, да и не в стиле Волдеморта дважды нападать на одно и то же место. Но репортеры могут существенно усложнить задачу для тех, кто будет нас защищать, не говоря уже о том, что… Мало ли кто и что может им наболтать. Та же Дафна.
— Понимаю, — кивнула я. — Но к чему ты ведешь?
— Сириус намерен уехать, — с легким вздохом отозвался Гарри, однако, он не выглядел при этом очень сильно расстроенным. — У него есть дом в Лондоне, там… Там находится и Штаб Ордена Феникса. Ну то есть, находился, до прошлого года. Потом дом унаследовал я, но мы не были уверены, что это будет принято магией Рода, и Штаб оттуда перевели. А потом они так и не вернулись туда, хотя я не был против. Ну, в общем, не важно. Важно то, что теперь дом снова принадлежит Сириусу, и он намерен вернуться туда. Но за полтора года там… эээ… как бы это сказать…
— Стало грязновато? — пришла на помощь я. Парень хмыкнул, и кивнул.
— Нет, это, конечно, совсем не то, что было там раньше, когда штаб только устраивался на месте — это перед нашим пятым курсом. До этого в доме лет тринадцать уже никто не жил, и что там творилось — это ужас. Всякие боггарты в шкафах, докси в шторах, да и Мерлин знает какие чары на всем, за что ни возьмись. Я, конечно, понимаю, Блэки были темными магами и все такое, но как они могли жить в таких условиях, представить себе боюсь. Как вот, например, Малфои так живут, а? — спросил он. Я насмешливо фыркнула.
— Малфои, смею заверить, так не живут, — отозвалась я. — Во-первых, за порядком следят эльфы, а значит, в доме ни пылинки. Во-вторых, все мало-мальски опасное Люциус держал в кабинете, в лаборатории, или, на худой конец, в подземельях, но никак не на виду, где на это могли наткнуться мы с Драко, или какие-нибудь неосторожные гости. Ну а в-третьих… Малфои превыше всего всегда ценили свой комфорт. А Темная Магия с ним, как ни крути, не очень-то сочетается. Да что тебе говорить, побываешь в Маноре — поймешь. Одно могу сказать — про стереотипы забудь сразу.
— Окей, уже забыл, — легко согласился Гарри. — Но речь, в общем-то, не об этом. Я хотел сказать, что в доме теперь, конечно, нужна уборка, но его не придется так долго приводить в порядок как тогда — мы над ним все лето пыхтели, перед пятым курсом, да еще и на Рождество работы осталось. В общем, Сириус предложил мне… то есть — нам всем, он сказал, что будет рад всем, — провести там остаток каникул. Ну вот, я и подумал…
— Оу, — негромко сказала я. Мне стало как-то не по себе, однако я героическим усилием сохранила спокойное выражение лица. Напомнив себе, что меня не просто так называли Слизеринской Принцессой, я с достоинством кивнула. — Ну что ж, это замечательно, — проговорила я ровным тоном. — Конечно, ты должен поехать. Рон с Гермионой, полагаю, тоже поедут с тобой? А Джинни?
— Блейз, я…. — Гарри запнулся, и как-то странно посмотрел на меня. — У меня и в мыслях не было уезжать без тебя. Только… — он поднял руку, жестом предупреждая мою попытку заговорить, и вот теперь-то так по-знакомому смутился. — Я хочу сказать… Это ведь не намек на… эээ… то есть… В этом нет ничего такого, ну, неприличного. Мы ведь там будет не одни, и… Ну, я хочу сказать… Это не то, как если бы я пригласил тебя пожить у меня, и все такое, и… Это просто на каникулы…
— Гарри, — выдохнула я, с трудом сдерживая смех. От облегчения и умиления его смущением чуть не подкосились ноги. — Я и не думаю, что в этом есть что-то неприличное. Вопрос только в том, как же быть с Драко? Он ведь должен вернуться завтра? Не думаю, что ему будет приятно обнаружить, что мы все уехали…
— Ой, я тебя умоляю! — с ухмылкой поморщился Гарри. — Не делай из этого проблему. Естественно, он тоже приглашен. Я свяжусь с ним через зеркало, и попрошу приехать пораньше, чтобы он успел до нашего отъезда, только и всего. Заберем его с собой. Не думаю, что он откажется посмотреть на дом, где выросла его матушка.
— О, а ведь и правда, — согласилась я. — Но подожди, почему ты говоришь, что в доме не жили тринадцать лет до возвращения Сириуса из Азкабана? Это не так, Нарциссина тетка умерла только десять лет назад. Я хорошо помню, мы навещали ее несколько раз. Редкостно противная была старуха…
— Да? — Гарри смутился. — Нет, насчет противной согласен… Я имею в виду… Честно говоря, я не вдавался в подробности того, когда она умерла, — признался он. — С меня хватило впечатлений от ее портрета.
— А, от того, что в холле, у лестницы? — хмыкнула я. — Люциус всегда говорил, что это признак дурного тона — повесить портрет хозяйки чуть ли не в прихожей. Впрочем, обычно он старался сказать это так, чтобы Нарцисса не слышала, — добавила я, хихикнув. Гарри тоже хмыкнул.
— Так ты поедешь? — спросил он, останавливаясь, и с надеждой заглядывая мне в глаза. Я улыбнулась.
— А какая альтернатива? — спросила я. — Остаться в Хогвартсе на десять дней в компании Крэба, Гойла и Дафны с сестрой? Подумать только, какую возможность можно упустить! — Гарри засмеялся.
— Ну, как знать… — заметил он. — Вдруг ты все-таки сочтешь перспективу посетить дом Блэков не особенно заманчивой?
— Гарри, в твоей компании я сочту заманчивой даже перспективу посетить палату для умалишенных в Святом Мунго. Причем не в качестве гостя, — негромко заметила я, мигом растеряв веселость. Поттер тоже в одну секунду перестал улыбаться и притянул меня к себе.
— Значит, ты едешь? — спросил он, приближая лицо к моему. Я почувствовала, как знакомо перехватывает дыхание, и начинают закрываться глаза в ожидании поцелуя, но Гарри не торопился. — Блейз, скажи «да»… — попросил он. — Мне нужно это услышать.
— Зачем? — спросила я, с трудом сохраняя контроль над собой, и поминутно напоминая себе, что нужно дышать. Губы Гарри почти коснулись моих.
— Я просто хочу услышать, как ты скажешь… — шепнул он. Я кивнула, признавая поражение.
— Да… — выдохнула я. Почему-то в памяти всплыла сценка из какого-то фильма, где парень добивался от девушки согласия вот таким же способом. Стоило ей согласиться, как он чуть ли не оттолкнул ее от себя, цинично усмехаясь и доказав свое «превосходство». Мне показалось, что мое сердце пропустило удар…
Но все-таки моим парнем был Гарри Поттер. Гриффиндорец в Мерлин знает каком поколении, несмотря ни на что. В следующую минуту его губы накрыли мои, руки плотнее сомкнулись вокруг меня, и я с счастливым вздохом обвила его руками за шею, прижимаясь еще ближе и отвечая на поцелуй.
— Люблю тебя… — пробормотал он, отрываясь от меня. За последние дни я слышала это признание уже, казалось, сотню раз, хотя мне никогда не надоедало. Однако это все-таки позволило мне в некоторой степени привыкнуть к мысли о любви Гарри, и теперь я уже не замирала в полупрострации всякий раз, когда он это говорил.
— И я тебя, — нежно шепнула я.
— Мерлин, как же я тебя люблю… — повторил Гарри.
— Мерлина? — переспросила я, хихикнув. Пару секунд Поттер хлопал глазами, а потом мы синхронно прыснули и захохотали. — Прости, прости, я не имела в виду ничего такого… — простонала я сквозь смех.
— Да нет, это ты прости, — хихикнул он, успокаиваясь. — Ты права, это было уже чересчур пафосно.
— Ну, иногда это не так уж и плохо, — заметила я, тоже успокоившись. — Просто не начинай выражаться как герой какого-нибудь любовного романа.
— Окей, — тряхнул головой Гарри. — Но я надеюсь, твое «да» остается в силе — ты едешь?
— Куда я от тебя денусь, — фыркнула я.
Так и вышло, что рано утром, едва проснувшись, наскоро умывшись и одевшись, я подхватила собранную с вечера сумку — ту самую, с которой ездила в Бразилию, — и поспешила в Большой Зал. Там меня уже ждали четверо не выспавшихся гриффиндорцев, вяло ковыряясь ложками в тарелках с овсянкой, которую подали домовые эльфы, несмотря на то, что до завтрака было еще полно времени. Решив наплевать на факультетские различия, я уселась рядом с Гарри, и кивком поблагодарила Гермиону, которая подвинулась, освобождая мне место. Чмокнув в щечку сонного Поттера, я постучала палочкой по пустой чашке, которая тут же наполнилась кофе. Предпочитая лучше ничего совсем не есть, и обойтись этим напитком, я демонстративно не прикоснулась к появившейся передо мной тарелке. Попивая кофе, я грела ладони о теплые бока чашки, и посматривала вокруг, на непривычно притихших и сонных Рона и Джинни. Несмотря на бодрящий напиток, я тоже чувствовала себя не выспавшейся, и молча позавидовала Драко, который договорился с Дамблдором — хранителем тайны местонахождения штаба Ордена, — и обещал прибыть в дом Блэков напрямую из Малфой-Манора, ближе к полудню.
Сириус, который вместе с профессором Люпином уехал еще вчера вечером, чтобы хоть чуть-чуть привести в порядок старый дом к нашему приезду, встретил нас радушно и с огромным энтузиазмом. Как оказалось, дом действительно нуждался в уборке — да что там в уборке! Окинув его взглядом, я, конечно, промолчала, но подумала при этом, что «уборка» — это мягко сказано. По-хорошему, дом требовал капитального ремонта.
В последний раз я была здесь совсем маленькой, лет в пять — потом Малфои просто перестали брать меня с собой, потому как старуха Вальбурга Блэк меня не жаловала. Обычно я оставалась дома под присмотром Люциуса, который был только рад представившейся возможности увильнуть от визита к престарелой одинокой «родственнице», и с некоторым злорадством вспоминала нытье Драко, у которого уклониться не было ни малейшего шанса. Вот уж кого старушенция обожала, так что Нарцисса всякий раз брала сына с собой.
На моей памяти дом не выглядел таким обшарпанным, рассохшиеся ступеньки уже тогда скрипели, но не так сильно, и внутри все еще поддерживался порядок. Сейчас, несмотря на то, что многолетнюю пыль стерли с большинства горизонтальных поверхностей, а вещи расставили по местам и наскоро почистили, было ясно как день, что в этом здании уже некоторое время никто не жил. Даже несмотря на горящие чуть ли не в каждой комнате камины, в доме было прохладно и неуютно. Стылый холод таился по углам полуобжитых комнат и в пустынных коридорах, клубился облаком под потолком, крался по пятам по скрипучим ступенькам. Ну, а учитывая, что с точки зрения магии Род Блэков был мертв… Мне стало интересно, в каком состоянии находится теперь их Зеркало Рода.
Пожалев, что я знаю не так уж много бытовых заклинаний, я, тем не менее, ощутила в себе настоящий боевой дух. Наскоро переодевшись в отведенной нам на троих с Джинни и Гермионой комнатке, я натянула теплые джинсы, футболку, свитер поверх, стянула волосы в пучок на затылке, и спустилась вниз, чтобы присоединиться к команде «тружеников очистительного фронта». К счастью, мое незнание элементарной домашней магии оказалось не такой уж сильной помехой. Гарри и Рону Сириус поручил заняться чисткой черной лестницы, в то время как они с профессором Люпином взялись за основную, «парадную». Джинни — единственная, не считая Гарри, кто из всей нашей группы умел готовить — без возражений отправилась на кухню, чтобы сообразить что-нибудь на обед. Подозреваю, что и Гарри бы не отказался присоединиться к ней, дабы не торчать на стылой лестнице, до которой, по его словам, перед пятым курсом они так и не добрались, и Гриндевальд разберет, что на ней могло обнаружиться. Однако у Рона был такой жалобный вид, что Поттер, естественно, не смог бросить друга в беде. Да и Джинни заявила, что прекрасно справится без посторонней помощи, если ей никто не будет мешать. Нам с Гермионой досталось мытье полов в комнатах, сражение с пылью и паутиной, и общее наведение порядка. Поблагодарив судьбу за то, что нам уже есть по семнадцать, а значит вовсе необязательно лично брать тряпку в руки, мы взялись за работу.
Мои познания в бытовой магии, благодаря Грейнджер, которая знала, должно быть, сотню разнообразных чистящих чар для всего на свете, увеличились за один день больше, чем за всю предыдущую жизнь. Когда дело дошло до уборки в библиотеке, — довольно скромной, надо сказать, по сравнению с малфоевской, — главным образом пришлось следить, чтобы эта наивная гриффиндорская душа не подцепила какое-нибудь фамильное проклятие, наложенное на одну из книг. Привычная к безопасной хогвартсской библиотеке, Гермиона, может, и имела представление о том, какие опасности могут таить в себе волшебные книги, но совершенно не представляла себе, как от них уклоняться. В конце концов, с трудом оттащив ее от третьей показавшейся ей интересной книженции, я решила ограничиться мытьем потов и смахиванием пыли — рассортировать и заново оценить свою библиотеку Сириус сможет позже, сам, когда найдет для этого время.
Когда мы уже в четвертом часу закончили наконец с уборкой помещений, отмыв полы и очистив от пыли обитые тканью стены, и спустились на кухню, нашим глазам предстала потрясающая в своей невероятности картина. Джинни что-то помешивала в стоящей на плите большой сковороде, а за длинным столом на высоком табурете устроился Драко, и с сосредоточенным видом, точно готовил сложнейшее зелье на уроке Снейпа, нарезал дольками длинный огурец. Мда, наследник рода Малфоев, готовящий еду — пусть это и был всего лишь такой пустяк, как порезать овощи для салата — это нечто невообразимое. Лично я всегда считала, что максимум, на что он способен в отношении приготовления пищи — это соорудить бутерброд, если только «положить на хлеб уже отрезанный кусок ветчины» может считаться готовкой.
Вскоре подтянулись остальные, и, несмотря на язвительные комментарии Рона о том, что он затрудняется сказать, что больше опасается принимать — зелье приготовления Невилла Долгопупса, или салат приготовления Драко Малфоя. Однако мой братишка отнесся к заявлению своего вечного оппонента с олимпийским спокойствием, и в ответ на его замечание лишь дернул плечом, и отозвался, что если Рональду приспичило поголодать — это его личное дело. Подобная реакция была довольно нетипична для Драко, однако, напомнив себе про присутствие Джинни, я не стала заострять на этом внимания. Если не считать этого эпизода, в остальном обед прошел вполне мирно.
Pov Гарри Поттера
Отпраздновав Новый Год — скромно, зато в теплом дружеском окружении, мы улеглись спать. Нам с Роном досталась все та же отдельная спальня, что в прошлый раз — летом перед пятым курсом, и потом, замой, на Рождественских каникулах. Перед сном, вслушиваясь в мерное похрапывание, доносящееся с портрета Финеаса Найджелуса — странно, но его было слышно даже несмотря на то, что на картине никого не было, — я испытывал странное, двойственное ощущение, напоминающее дежа вю — но и отличное от него. Закрыв глаза, и подумав о том, где нахожусь, я легко мог себе представить, что два года, прошедшие с того достопамятного Рождества, когда мы жили в этом доме, ожидая выздоровления мистера Уизли, были не более, чем сном, мороком. В самом деле — снова Рождество, Сириус здесь, в доме, и на соседней кровати раскатисто всхрапывает Рон, иногда заглушая звуки с портрета… Но сверху не слышно перестука и шороха, от движений гиппогрифа, запертого в одной из комнат, и по дому не бродит, ворча себе под нос гадости, ополоумевший домовик. Да и я уже не был тем же, что два года назад.
Я помнил свое состояние в те дни — невольное чувство вины, страх, что я сам стал орудием Волдеморта, и ужас от того, что же может значить само наличие моих видений… Как я боялся засыпать и во сне снова увидеть чью-то смерть, или ранение, а потом, проснувшись, обнаружить, что это действительно произошло, и более того, что я был тому причиной? И как позже, когда Джинни убедила меня, что все не так, на меня нахлынуло облегчение. И, конечно, свои кажущиеся сейчас совсем глупыми и детскими переживания по поводу «романа» с Чжоу Чанг. Теперь они вызывали лишь улыбку. Смешно было даже думать о том, чтобы сравнивать Чжоу и Блейз. А Малфой? Если бы меня спросили тогда, что я думаю о нем… Поток почти непечатной ругани — вот максимум того, в чем выражалось мое отношение к слизеринцу. Теперь же… как описать то странное, но приятное ощущение спокойствия, и какого-то дружеского тепла, излучаемого крохотным комочком ощущений у меня в голове, который образовался как следствие нашей связи? Даже сейчас, подумав о нем, и потянувшись к нему через эту связь, я ощутил сонное, уютное тепло, окутывающее затуманенное во сне сознание Драко. На мгновение мне стало любопытно, — я был почти уверен, что при желании, чуть-чуть напрягшись, я смогу увидеть, что за сон снится ему, однако я сдержал свой неуемный интерес. Все-таки, какими бы близкими друзьями мы ни стали, сны были для каждого чем-то глубоко личным, и я не ощущал себя вправе вторгаться в его сновидения. Ну, по крайней мере, вторгаться без предупреждения…
Следующие несколько дней протекли почти однообразно, снова до боли напомнив мне о лете перед пятым курсом и о Рождестве того же года. Мы занимались чисткой и уборкой дома, что могли — чинили, что нет — выкидывали. Малфой первые пару дней помогал, а потом, махнув на все рукой, снова уехал в Манор. Впрочем, удивляться было нечему. Сириус ему откровенно не доверял, и я почти физически ощущал, как мгновенно напрягался Драко в его присутствии. Благодаря нашей связи мне были прекрасно понятны смятение слизеринца, его нежелание доставлять мне неприятности, внося разлад между мною и моим вновь обретенным крестным, и, наконец, то ощущение скованности, которое вызывало у него отношение Сириуса. Я попытался поговорить об этом с крестным, но натолкнулся в ответ лишь на упрямо-непробиваемое «Я знаю эту семейку, Гарри. Поверь мне, этот парень очень даже может долго прикидываться белым и пушистым, но однажды, когда ты будешь меньше всего этого ждать, он ударит тебя в спину». Странно, что при этом Сириус вполне радушно принял Блейз, и относился к ней с явной симпатией. Но стоило ему только завидеть Драко, как он мрачнел, и смотрел на светловолосого парня так, словно тот был змеей, каждую секунду готовой ужалить. А мрачные взгляды и вечные скрытые оскорбления, которыми осыпал Драко Рон, только подливали масла в огонь.
Ну, естественно, Малфой скорее согласился бы в одиночку, и без всякой магии отдраить дом Блэков до блеска, чем признался бы в том, что уезжает именно из-за того, что отчетливо ощущает неприязнь хозяина. Нет, Драко, конечно же, мотивировал свой отъезд тем, что ему нужно провести еще кое-какие исследования в фамильной библиотеке, хотя до Нового Года он и не нашел там ничего интересного о крестражах. Нет, ему удалось выяснить кое-какие детали, но все они оказались почти несущественными, и всего лишь уточняли то, что нам и так было уже известно. Впрочем, по его словам, у него появилась одна любопытная идея, но он не был уверен в ее правильности, и как раз для того, чтобы еще раз все проверить, и уезжал снова.
Странное дело, но после отъезда Драко я почему-то почувствовал себя виноватым перед ним. Я понимал, что едва ли в моих силах было что-то исправить, но вместе с тем мне казалось, что если бы я смог все-таки найти правильные слова и убедить Сириуса, возможно, тот и стал бы относиться к Малфою с меньшим недоверием. Ведь смог же поверить ему Рон! Ну, если не поверить, то хотя бы принять мою дружбу с Драко. Другое дело, что он едва ли сможет принять его в качестве парня Джинни, но это уже отдельный разговор.
Может, из-за этого чувства вины, а может почему-нибудь еще, я решил не откладывать в долгий ящик и еще раз попробовать объясниться с Сириусом. По словам Люпина, крестный был у себя, наверху, и я подумал, что, наверное, это к лучшему — там нам вряд ли кто-то помешает. Странно, но только когда я уже преодолевал последний пролет лестницы, мне пришло в голову, что я почему-то ни разу не был здесь раньше. В оба мои прошлых приезда сюда, все мои передвижения по этому дому ограничивались первым и вторыми этажами, где проходила уборка, и спальней на третьем.
На верхнем этаже, где располагались покои сыновей семейства Блэк, комнат было всего две. Дверь в одну из них была приоткрыта, так что я решил, что это была комната Сириуса. Постучав на всякий случай, я просунул голову в щель, заглядывая внутрь, и удивленно заморгал. Мда, это мало походило на жилище бунтаря-гриффиндорца. Здесь в основном преобладали зелено-серебристые цвета Слизерина — от серебристо-серого шелка на стенах и зеленого полога кровати, до огромного слизеринского знамени, растянутого на одной из стен, напротив окна. Сириус, стоящий у письменного стола, обернулся на мой стук.
— А, Гарри, это ты. Входи, — сказал он. Я, продолжая разглядывать убранство спальни, вошел внутрь. Да, комнате нельзя было отказать в комфорте — толстый ковер на полу, кажущаяся уютной кровать, удобные стулья… И все покрыто толстым слоем пыли, словно ни тогда, ни сейчас в эту комнату и не заходила вооруженная тряпками команда «борцов с пылью веков».
— Привет, — выдавил я, в растерянности не зная, что еще сказать. — Это что, твоя комната?
— Что? — крестный усмехнулся. — Нет, моя напротив. Ты мог бы заметить, тут пыльно.
— Да, я… а кто…
— Это моего брата, — отозвался Сириус. Я кивнул. Что-то о его брате я слышал, но что именно, никак не мог припомнить. Кажется, просто слышал упоминание, что он у него был, и что в отличие от Сириуса, был типичным представителем своей семьи. И… Пожирателем Смерти? Кажется, последнее я сказал вслух.
— Да, — грустно улыбнулся Сириус, печально вздохнув. — Впрочем, он не был уникален в этом. В те времена почти все выпускники Слизерина неизбежно присоединялись к Волдеморту. Многие чистокровные полагали, что у него очень даже здравые идеи, и что наше общество давно пора очистить от тех, кто недостоин быть его частью. А когда сосунки, приняв метку, понимали, во что ввязывались, было уже поздно. Из стана Волдеморта назад дороги нет. Многих убивали авроры — под руководством Крауча они действовали очень жестко. Некоторые, испугавшись, пытались выйти из игры… Тех убивал уже сам Волдеморт.
— А что было с твоим братом? Вроде, ты говорил, его тоже убили сами же Пожиратели? — припомнил я. Сириус опустил глаза и некоторое время помолчал.
— Знаешь… я точно не знаю. — наконец сказал он. — Я в те времена не очень-то интересовался делами семьи. Меня изгнали из рода, и мне надо было как-то устраиваться самому, да плюс еще мы с Регулусом с самого начала оказались по разные стороны баррикад. Начиная с противостояния Гриффиндор-Слизерин, и заканчивая… Пожиратель — аврор.
— Ты был аврором? — опешил я. Вот этого мне еще не говорил никто. Сириус покачал головой и мрачно усмехнулся.
— Нет, я не был аврором, — отозвался он. — Мы с Джейми мечтали об этом, даже поступили оба в школу авроров. Я был курсантом, если быть точным. Но доучиться так и не успел. Сначала год пришлось пропустить, пока устраивался и искал хоть какой-нибудь заработок, чтобы не пропасть с голоду, а потом то и дело приходилось где-нибудь отсиживаться, когда переходили дорожку кому-нибудь. Вот Джеймс, тот да, получил и допуск и уровень… Это у полноценных авроров так различаются ранги, Гарри, — пояснил он, видя мое недоумение.
— Значит, ты не знаешь что стало с твоим братом? — уточнил я. Сириус редко рассказывал о моих родителях, да как бы там ни было, мне страшно хотелось знать как можно больше о них, но при этом… Я не мог этого объяснить, но почему-то судьба Регулуса Блэка казалась мне не менее важной. Это было что-то сродни интуиции — а может, это подсказывала из глубин подсознания Родовая Магия?
— Я знаю, что он мертв, — пожал плечами Сириус. — Так ли уж важно, как его убили? Мальчишка был Пожирателем Смерти, и гордился этим. Когда мы в последний раз виделись с ним… — он вздохнул, и взгляд его затуманился от воспоминаний. — Напыщенный юнец, гордящийся этим их позорным клеймом, словно Орденом Мерлина. Знаешь… — крестный мрачно хмыкнул, — Твой Малфой напоминает мне его. Такой же расфуфыренный слизеринский франт, бегающий на посылках у своих родителей. Готов на все, лишь бы его драгоценному семейству ничего не угрожало.
— Драко не такой! — воспротивился я. Услышать подобное было неприятно. Да, Малфой поступал в интересах своей семьи, но можно ли обвинять человека за любовь к родным? А уж тем, что он сделал ради них, любой был бы вправе гордиться!
— Тебе, конечно, виднее, — скептически пожал плечами Сириус, — но я бы особенно все-таки на него на полагался. У них с Реги слишком много общего. Даже кровь.
— А кроме? — поднял брови я, пытаясь углядеть связь между юным трусливым Пожирателем, которого описал мне Сириус, и знакомым мне Драко Малфоем — осторожным и расчетливым, но, когда нужно, способным на настоящую отвагу.
— Они оба — ловцы Слизерина, — отозвался крестный. — Оба — чистокровные, гордящиеся своим Родом. Оба до безумия преданы семье и родителям. Оба, в конце концов, гордятся своей принадлежностью к чертову змеиному факультету…
— Среди всех этих качеств лично я не вижу ни одного отрицательного, — пожал плечами я. — Драко был невыносим на младших курсах, это верно, но… Сириус, ты ведь совсем его не знаешь.
— Я неплохо изучил его отца, пока меня не изгнали еще из рода, — буркнул он. — Люциус Малфой был здесь частым гостем, они с Нарциссой были обручены еще со школы.
— Драко не такой, как его отец, — возразил я. — Хотя, если уж по-честному… Люциус тоже не так уж плох.
— Гарри! — глаза Сириуса расширились, и он посмотрел на меня так, словно я вдруг признался, что мечтаю провести ночь с Беллатриссой.
— Ой, перестань, — я поморщился. — Я не говорю, что он — ангел во плоти, просто в этом году я как-то… Ну, не знаю, увидел его с другой стороны, наверное. Нет, я знаю, что он беспринципный мерзавец, конечно, но… — я запнулся. Как рассказать Сириусу о том, что заставило меня изменить свое мнение о Люциусе, если я не должен упоминать, что старший Малфой жив?
— Я понимаю, твой приятель Драко, — произнося его имя, крестный скривился, словно только что разжевал лимон вместе с кожурой, — должно быть, постарался преподнести своего папочку в выгодном свете, — начал Сириус. Я покачал головой.
— Дело не только в Драко, — сказал я. — Блейз ведь тоже выросла в доме Малфоев. И то, что она говорила о Люциусе… Он, может, ужасный человек, но при этом неплохой отец, — я неловко переминался с ноги на ногу, и, надо отдать ему должное, Сириус, заметив это, не стал продолжать щекотливый разговор.
— Ну ладно, не стану спорить, — вздохнул он. — Наверное, мне стоит смириться с твоим мнением. Тем более, что, зная тебя, уверен, оно возникло не на пустом месте. Только пообещай мне, что будешь осторожен, ладно?
— Мерлин, Сириус, ну конечно! — у меня разом потеплело на душе, я шагнул вперед и обнял крестного, чувствуя, как его руки стиснули меня в ответ.
— Ладно, Гарри, а ты… Ты чего хотел-то? — спросил он, выпуская меня.
— О. Да, в общем, ничего, — я пожал плечами. — Я просто хотел поговорить. Как раз об этом.
— Ну что ж, я рад, если… Думаю, мы все выяснили? — осведомился он. Я вздохнул.
— Только одно еще. Сириус, не мог бы ты… Относиться к Драко помягче? Он не заслужил такого отношения. Ты знаешь, он ведь… Когда мы выяснили, что из-за Арки можно выйти, и тебя можно будет найти и все такое… Ну, мы тогда еще не знали, что Беллатрисса тебя уже вытащила… В общем, для того, чтобы найти тебя, нужно было иметь родственную кровь, и Драко — он согласился пойти туда. И пошел бы, если бы не… Если бы ты не нашелся раньше.
— Вот как? — Сириус, конечно, удивился и задумался. — Хм… Не знал. Мда, звучит не очень-то по-слизерински, верно? — он помолчал, обдумывая мои слова. — Не знаю, Гарри, не знаю. Мне все еще кажется, что все это может оказаться каким-нибудь гигантским подвохом, планом Темного Лорда или чем-то в этом роде, но… Возможно, у меня просто развивается паранойя. Хорошо, как бы там ни было, если для тебя это так важно, я постараюсь вести себя с твоим Малфоем помягче. Идет?
— Да, — кивнул я, не сдержав улыбки. — Спасибо, Сириус. Это для меня действительно важно.
— Ну ладно, — вздохнул крестный, отвечая на мою улыбку. — Тебя что-нибудь еще здесь интересует, или пойдем вниз, к остальным? — спросил он. Я замешкался.
— Знаешь… У меня такое странное чувство, будто здесь… Ну, не знаю, будто я в шаге от чего-то очень важного, — заметил я. — Ты не возражаешь, если я немного осмотрюсь тут?
— Да ради Мерлина, — пожал плечами Сириус. — Ты здесь дома, Гарри, тебе не нужно спрашивать разрешения. Можешь хоть разнести всю треклятую комнату к Волдемортовой бабушке, если захочешь.
— Не думаю, что это хорошая идея, — хмыкнул я. — Просто… кто знает, что может найтись в комнате бывшего Пожирателя? Вдруг тут есть какие-нибудь важные сведения? Например… Ну не знаю, он, случайно, дневник не вел?
— Без понятия, — чуть смущенно отозвался Сириус, пожимая плечами. — Я же сказал, мы не были близки с братом. Посмотри в столе, или где-нибудь под подушкой. Если он что-то и записывал, то, по крайней мере, не в открытую. Только наедине с самим собой. И, кстати, соблюдай осторожность. Реги разделял мамашину любовь к всяким ловушкам и небезопасным артефактам. Тут запросто может найтись что-нибудь этакое… зловредное.
— Учту, — кивнул я, нашаривая палочку в кармане.
Обыск комнаты Регулуса, впрочем, не дал почти никаких мало-мальски интересных результатов. В шкафу висела одежда — когда-то, наверное, она была модной, и даже сейчас, запыленная и траченная молью, она все равно многое говорила о своем владельце. Пожалуй, гардероб не был столь богатым как у того же Драко, однако, не оставалось ни малейших сомнений, что себя его владелец любил, и уделял своей внешности немало внимания. О том же говорили и разнообразные флакончики с давно высохшими зельями, шампунями и прочими средствами на полочках в ванной. На столе, осмотр которого я приберегал напоследок, обнаружилась старая фотография Слизеринской команды в потускневшей серебряной рамке. Я поднял ее и внимательно посмотрел на парня, занимавшего место ловца.
Пожалуй, Регулус не был так уж сильно похож на Сириуса. Нет, что-то общее между братьями было — некоторые черты лица, если присмотреться, или блестящие черные волосы. Вот только в Реуглусе не было той красоты, которой отличался Сириус. Он был довольно изящным, и с первого взгляда не оставалось сомнений, что видишь перед собой аристократа, но все же… И еще — странное дело, но… Что-то было такое в его глазах, что заставило меня вдруг… засомневаться в словах Сириуса. Это не был взгляд труса и слабака. Да, в нем была истинно слизеринская гордыня и расчетливость, но вот трусости не было. Этот парень твердо знал свой долг и свои цели. Мало отдавая себе отчет в своих действиях, я коснулся пальцем маленькой фигурки на фотографии. Пожалуй, теперь я понял, о чем говорил Сириус, когда упоминал, что Регулус и Драко похожи. Наверное, он был прав — именно таким взглядом смотрел со школьных фотографии младший Малфой. Та же гордость, вызов, самоуверенность — и вместе с тем ясное осознание собственного положения и того, к чему оно его обязывает. Ну и, конечно, что уж греха таить, та же раздражающая самодовольная ухмылка, и «взгляд мерзавца», возникающие на его лице, когда волшебное изображение время от времени вскидывало голову и окидывало меня оценивающим взглядом.
Поставив фотографию на место, я осторожно уселся на стул возле письменного стола, и задумался. Ограничивалось ли сходство младшего Блэка с Малфоем только лишь общими чертами? Могло ли у двух потомственных аристократов оказаться что-то общее и в судьбе? Регулус был Пожирателем, но Сириус сам сказал, что не знает точно, как погиб его брат. Мог ли он в конце концов повернуть против Волдеморта? Я и сам не знал почему, но это казалось мне очень важным. Я порылся в ящиках стола, но увы, не обнаружил ничего похожего на дневник. Под подушками на кровати тоже ничего не было, как я уже успел убедиться. Наконец я вытащил что-то вроде записной книжечки, и обрадовался было, но, полистав ее, убедился, что ничего ценного в ней нет. Записи были беспорядочными, и, на мой взгляд, не имели особенного смысла. Списки покупок — от зелий и косметических средств, до письменных принадлежностей и книг. Просто списки книг, похоже, для школы — многие названия были мне знакомы, и входили в школьную программу как дополнительные материалы. Обрывки каких-то еще записей, что-то вроде конспектов, пару раз встречались указания на дату и место встречи… Возможно, кому-то, кто был досконально знаком с жизнью парня, эти записки и показались бы ценными, но мне они не говорили почти ничего. Я еще раз пролистал бесполезную книжечку, невольно хмурясь. Странное дело, но почерк казался мне почему-то знакомым. Где я мог его видеть? Он был не похож на почерк Сириуса, так что это ощущение не связано с письмами крестного. Тогда что?
Ответ обнаружился неожиданно, и поверг меня в шок. Пролистав книжонку сначала до конца, я быстро пробежал страницы и в обратном направлении, хотя, в общем-то, понимал тщетность своей надежды найти что-нибудь интересное. Дойдя до титульного листа, я мрачно усмехнулся, и задумчиво уставился на претенциозную надпись, начинавшую дурацкий блокнот:
«Данная записная книжка — собственность Регулуса Арктуруса Блэка. Нашедшему гарантируется тройной Круциатус в случае проявления неумеренного любопытства.»
Я усмехнулся. Вполне в слизеринском духе, хотя угроза больше позабавила, чем возмутила. Драко тоже иногда строил из себя «злого и страшного Пожирателя Смерти», но при этом прекрасно понимал, что Круцио — даже одинарное — не то заклятие, которое стоит накладывать на любопытных, если, конечно, ты не соскучился по обществу дементоров. Я еще раз пробежал глазами строчки. «… собственность Регулуса Арктуруса Блэка.»
— Регулус Арктурус Блэк, — повторил я вслух, выхватывая взглядом затейливо выписанные первые буквы имени парня. Р… А… Б…!!! Я застыл, — даже сердце, казалось, замерло, пропуская удары, а потом заколотилось в груди пойманной птицей. Отшвырнув стул, я вскочил, и, схватив злосчастную записную книжку, опрометью кинулся к двери.
Почти скатившись по лестнице на два этажа, я больно ударился бедром о перила, и, зашипев, ухватился за них, почти теряя равновесие. Внизу, на выходе из кухни послышались девичьи голоса и смех.
— Гермиона! — завопил я не своим голосом, напрочь позабыв о портрете миссис Блэк. Под аккомпанемент ее возмущенных воплей все три девушки, — и Гермиона, и Блейз с Джинни, — высыпали в холл, и встревожено уставились на меня.
— Что случилось, Гарри? — крикнула Гермиона, пытаясь перекричать полоумную старуху, и тут же раздраженно поморщилась. — Ох, да сколько ж можно… Силенцио! — она взмахнула палочкой, направив ее в сторону портрета. У старухи аж глаза на лоб полезли от подобного оскорбления — даже мне было видно, как миссис Блэк буквально взорвалась потоком возмущенных криков — к счастью, уже беззвучных. Блейз и Джинни поспешно принялись снова завешивать портрет занавесками.
— Мне надо с тобой поговорить! Срочно! — громко выпалил я. Гермиона неуверенно оглянулась на девчонок, но Блейз и Джинни обе почти синхронно пожали плечами. Одарив свою девушку благодарным кивком — я был слишком напряжен, чтобы выдавить хотя бы улыбку, — я нетерпеливо снова перевел взгляд на свою лучшую подругу. — Быстрее! — поторопил я. Гермиона на мгновение поджала губы, но, видимо, поняла, что произошло что-то действительно серьезное. Не тратя времени на подъем по лестнице, она с легким хлопком аппарировала прямо ко мне.
— Что-то случилось? — спросила она. Я кивнул, и, схватив ее за руку, по ее примеру, аппарировал прямиком в комнату Регулуса.
— Вот, — я сунул в руки Гермионы записную книжку, снова открыв ее на титульном листе, и рухнул на стул, кусая губы.
— «Данная записная книжка — собственность Регулуса Арктуруса Блэка. Нашедшему гарантируется тройной Круциатус в случае проявления неумеренного любопытства.», — прочитала она вслух. — Регулус, — это брат Сириуса, да?
— Угу, — мрачно кивнул я. — Но это не главное…
— А что? Тройной Круциатус?
— Не редкость, — фыркнул я. — Посмотри повнимательнее на имя, — попросил я ее. Гермиона еще раз перечитала его — на сей раз про себя, и через мгновение ахнула.
— Р.А.Б.?! Гарри, ты думаешь…
— Я почти уверен, — отозвался я. — Он был Пожирателем Смерти, но Сириус сказал, что в конце он испугался, и попытался выйти из игры. И он точно не знает, как Регулус погиб. Но похоже, незадолго до смерти, тот осознал, что представляет собой Волдеморт, и пытался выйти из игры. Что если… Если он …
— Думаю… — Гермиона запнулась, сглотнув, и медленно кивнула. — Думаю, он мог. Надо спросить Дамблдора. Сравнить почерк в записке из поддельного медальона, и…
— Да, — хрипло, почти не узнавая собственный голос, сказал я. — Это он. Вот откуда мне казался знакомым этот почерк. Тот самый… Я… Я запомнил ту записку слишком хорошо. — Это и вправду было так. После возвращения Дамблдора с поддельным крестражем, во время его рассказа я рассматривал поддельный медальон и записку, должно быть, в течение часа, и затейливые буковки инициалов намертво врезались в память. Здесь завитушек было поменьше, но общее сходство было несомненным.
— Тогда… Но ведь если он уже умер, как же мы сможем найти… — Пробормотала Гермиона, и снова запнулась. Взгляд ее остекленел на мгновение, а потом она вдруг ахнула и зажала рот ладонью.
— Что? — мигом напрягся я, подаваясь вперед. — Гермиона, что?
— Гарри, о Боже… Мы ведь видели его тогда! Он был здесь!
— Кто? Регулус? — ошалело захлопал я глазами. Она помотала головой.
— Медальон! На Рождество, в гостиной, в большом буфете! Мы еще не смогли его открыть! Никто из нас не смог…
— О Господи! — простонал я, снова падая на спинку стула и закрывая лицо руками. — Что мы с ним сделали? — глухо спросил я, не отнимая ладоней от лица. Перед глазами вживе предстал старинный золотой медальон со змеей, свернувшейся буквой S на крышке. Как, почему я не узнал его, когда увидел в Думоотводе Дамблдора в прошлом году? В голове не укладывалось, как я мог совершить такую глупость.
— Выбросили вместе со всем остальным, — безжизненным голосом произнесла Гермиона, и я снова застонал, чувствуя желание биться головой о стену, точно не угодивший хозяину домовой эльф. Стоп! Домовой эльф?
— Кричер, — выдохнул я, боясь поверить снова затеплившейся в сердце надежде. — Кричер тогда тащил чуть ли не все, что мы выкидывали. Может он и… Может…
— Надо проверить! — воскликнула Гермиона, кидаясь к двери, но я в два шага догнал ее, и, схватив за руку, снова аппарировал с ней прямо на кухню. К счастью, Блейз и Джинни тут уже не было, иначе нам потом долго пришлось бы объяснять свое странное поведение, однако в тот момент меня не волновало, даже соберись на кухне весь Хогвартс в полном составе. Не сговариваясь, мы одновременно кинулись к чулану с котлом, где обреталось гнездо домовика, и, потолкавшись на пороге, ввалились внутрь.
Увы. Среди старых одеял, и одного более-менее нового, но изодранного в клочья, в котором я с некоторым смущением узнал рождественский подарок Гермионы, — тот, что она пыталась отдать домовику на пятом курсе, — не было и намека хоть на что-нибудь металлическое. Отбросив сомнения, я перетряхнул все тряпки, но нашел только какие-то старые мантии, очевидно, не отданные Кричеру, а следовательно, не освободившие его, а просто складируемые им из уважения и любви к старым хозяевам. Но и в их складках не было ничего похожего на медальон. Я с потерянным видом осмотрелся. Внутри образовалась гулкая пустота, от которой подгибались ноги. А где же рамочки со старыми фотографиями, которые были здесь в позапрошлое Рождество? Мы ведь их не выбрасывали, я точно помню… Может, Сириус позже озаботился? Или…
— Гарри, помнишь, в прошлом году… — неуверенно подала голос Гермиона. — Помнишь, Наземникус Флетчер в Хогсмиде торговал серебряными кубками, которые украл из этого дома? Может, он и отсюда что-нибудь тоже…
— Наземникус! — воскликнул я, с чувством легкого головокружения обретая надежду вновь — в третий раз за какие-то пятнадцать минут. — Надо найти его! Расспросить! Да я из него душу вытрясу, если он…
— Наземникус в Азкабане, — возразила Гермиона. — Вспомни, его посадили в прошлом году за какие-то махинации под видом Инфери. Там ты до него не доберешься.
— Верно… — согласился я, но на сей раз упускать надежду я не собирался. — Я — нет, а вот Дамблдор — доберется, — пробормотал я, облизывая пересохшие губы. Не теряя времени, я решительно направился к камину, на ходу опять вытаскивая из кармана многострадальную записную книжку Регулуса, и, зачерпнув свободной рукой горсть Летучего Пороха, швырнул ее в камин — Хогвартс, кабинет директора! — почти выкрикнул я, и, едва дождавшись, пока вспыхнет зеленое пламя, сунул в него голову.
Директор сидел за своим массивным столом и просматривал какой-то пергаментный свиток, впрочем, вид у него был задумчивый, и не очень-то сосредоточенный. При виде меня Дамблдор, как всегда, ничуть не удивился, хотя в глазах у него и промелькнул огонек тревоги.
— Гарри, мальчик мой, что случилось? — спросил он. Я не сомневался, что волнение и нетерпение написанны у меня на лице аршинными буквами, и никакой легилименции не нужно, чтобы увидеть, что я взведен до предела.
— Профессор! — выпалил я. — Я выяснил, я… Наземникус! Он знает, где медальон!
— Что? — брови директора поползли вверх. — А ну-ка, Гарри, войди, прежде всего. Ты же понимаешь, такие разговоры — не для каминной сети.
— Ох. Ээээ…. да, конечно, — смутился я. Подняться с колен, не вытаскивая голову из камина, оказалось нелегкой задачей, и Дамблдор, сжалившись, поднялся, и протянул мне руку помощи. Вывалившись из камина, я с трудом удержал равновесие, и только чудом не растянулся на ковре, однако неожиданно твердая рука директора удержала меня. Жестом указав на кресло перед столом — то самое, где я сидел почти всегда, посещая его кабинет, Дамблдор вернулся на свое место, и, усевшись, выжидательно посмотрел на меня.
— Ну что ж, не будешь ли ты столь любезен, чтобы объяснить все по порядку? — предложил он. Я, сглотнув, молча протянул ему книжечку, открывая ее все на том же месте.
Директор спокойно взял ее, и, прочитав, несколько минут безучастно смотрел на выведенные буквы, словно не видя их. Мне показалось, я понимаю, что с ним — он вспоминал за инициалами человека, учившегося здесь когда-то. Наконец Дамблдор вздохнул, и перевел на меня чуть утомленный и немного печальный взгляд.
— Надо же, как все оказалось просто… — проговорил он. — Признаться, иногда жизнь нас все-таки ничему не учит… уже дважды до этого я получал подобные сюрпризы от факультета Слизерин, однако по-прежнему не принимал всерьез подобную возможность…
— Сюрпризы? — переспросил я, сбитый с толку. Директор печально усмехнулся.
— Первым представителем этого факультета, перешедшим на нашу сторону, и ставшим бесценным союзником, стал Северус Снейп, как ты знаешь, Гарри, — сказал он. Вторым — Драко Малфой. И вот, теперь…
— Сириус сказал, что ему кажется, Драко и Регулус чем-то похожи, — проговорил я, горько усмехнувшись. — Правда, он считал, что это основание не доверять Малфою. Что ж, в отношении сходства он оказался прав, ведь так?
— Похоже на то, — согласился Дамблдор. — Но все же, Гарри, может, ты посвятишь меня в свои выводы? При чем здесь Наземникус, и откуда у тебя подобные сведения?
Кивнув, я рассказал директору о событиях сегодняшнего дня — а точнее, последнего его часа, начиная с того момента, как я переступил порог комнаты Регулуса. Дамблдор внимательно выслушал меня, и задумчиво потер кончик носа.
— Что ж, ты настоящий молодец, Гарри. Надеюсь, это сильно продвинуло нас вперед. Я постараюсь как можно скорее задействовать все необходимые связи, чтобы поговорить с Наземникусом и выяснить, куда он мог деть медальон. Хотя… все это лишь предположения. Ведь ты не можешь ручаться, что Кричер действительно спас его от «зачистки», которую устроил Сириус?
— Может, мы могли бы спросить его? — предположил я. Директор, подумав, кивнул.
— Ты прав. Предлагаю сделать это немедленно. Кричер все еще в Хогвартсе, так что будет достаточно, если ты просто позовешь его. — сказал он. Я с сомнением посмотрел на него. Предложив расспросить Кричера, я скорее рассчитывал на способности Дамблдора к легилименции, вспоминая, как он разговорил Винки в конце четвертого курса, когда прояснилась ситуация с Лжегрюмом.
— А… А он будет меня слушаться теперь, ведь Сириус вернулся, и… — забормотал я. Дамблдор со своей обычной всезнающей улыбкой покачал головой.
— Сириус официально объявил тебя своим наследником, кроме того, Кричер признал твою власть над ним. Так что, да, Гарри — он будет тебя слушаться. Будь добр, позови его.
— Ээээ… Ну ладно, если вы так думаете… — неуверенно согласился я.
Разговор с домовиком не был самым приятным воспоминанием в моей жизни. Отвечал он неохотно, пересыпая свою речь ворчанием, и кроме сдавленного признания в том, что он действительно умыкнул в свое время медальон, нам ничего не удалось от него добиться. Впрочем, этого было достаточно, чтобы у меня немного отлегло от сердца. Отпустив Кричера, и велев ему оставаться на кухне Хогвартса и слушаться Добби и других эльфов, я с некоторым облегчением снова посмотрел на задумчивого Дамблдора. Директор одарил меня заговорщическим взглядом, и, похвалив еще раз, пообещал взять дело в свои руки. Немного успокоенный, я сбивчиво пробормотал слова признательности, и, чувствуя, как меня охватывает странное ощущение опустошения, вернулся в дом на Площади Гриммо. Успокоив Гермиону, я отправился на поиски Рона, чтобы рассказать ему обо всем, что произошло.
Pov Драко Малфоя
Сказать по правде, исследования в библиотеке не были самым интересным на свете делом, ради которого стоило отказываться от возможности провести с друзьями несколько дней вне школы — пусть даже «вне школы» означало всего лишь дом Блэков, вызывающий у меня не самые приятные детские воспоминания. И все-таки я с готовностью согласился бы торчать среди книг хоть три недели подряд, лишь бы мне не приходилось попадать под перекрестный огонь недоверия Сириуса Блэка и злости Рона Уизли. Не то, чтобы меня так уж сильно волновало то, как они относятся ко мне, но все же это нервировало, особенно, если учитывать их близость к двум дорогим для меня людям — к Джинни и Гарри. Конечно, я скорее согласился бы наняться к Блэку домовым эльфом, чем показал свою нервозность — заметил ее только Гарри, и то, думаю, в большей степени благодаря нашей внутренней связи. Возможно, Блейз тоже могла что-то подозревать, хотя сестренка в эти дни не особенно много внимания уделяла мне. Куда больше ее занимал сам Гарри.
Как бы там ни было, прибыв домой, я отдал пару дежурных приказов эльфам и снова устроился в Библиотеке. После долгих поисков, мне удалось-таки обнаружить книгу «Тайны Темномагического Искусства», в которой содержались более-менее подробные сведения о крестражах, — начиная с истории возникновения заклятия, и заканчивая способом их создания и особенностями самих артефактов. Ну, в общем и целом, никаких сюрпризов в ней не содержалось — то, чего я еще не знал из других источников, было вполне очевидным, если применить простую логику. Например, тот факт, что раскалывая душу, чтобы создать крестраж, маг обрекает себя на своего рода проклятие, или то, что для того, чтобы обратить процесс вспять есть только одно средство — раскаяться в совершенном убийстве. Пожалуй, хоть сколько-нибудь полезной оказалась только информация о том, какими средствами можно уничтожить крестраж. Список «оружия», впрочем, тоже не принес сюрпризов — в нем были только вещи, обладающие огромной разрушительной силой: оружие гоблинской работы, яд василиска, Адово Пламя, вода из Водоема Душ…
В большей степени меня заинтересовало кое-что другое. По сути, это даже не было какой-то новой информацией, — скорее, у меня возникла одна любопытная идея. На самом деле, она пришла мне в голову ночью, когда перед сном я задумался над тем, каким же образом можно облегчить поиски оставшихся крестражей. На ум пришел рассказ Гарри о поддельном медальоне, который Дамблдор вытащил из пещеры на побережье. По словам Поттера, директор уверял, что большая часть ловушек на пути к нему действовала, хотя самого крестража на месте уже не оказалось. Тревожил тот факт, что, видимо, до нас кто-то уже успел начать своего рода «охоту» за частицами души Темного Лорда. Допустим этот самый Р.А.Б., — кто бы он ни был, — успел стащить только медальон. А что если нет? Вдруг ему удалось обнаружить и другие крестражи? И вообще, удалось ли ему уничтожить вещицу? Оружие гоблинской работы в наше время — невероятная редкость; по договору, заключенному с гоблинами при создании «Гринготтса» все оружие вернулось к создателям. Пожалуй, в руках магов оставался только меч Гриффиндора, выставленный в кабинете Дамблдора. Яд василиска — тоже невероятная редкость, учитывая …хм, некоторую специфику этих животных. Вода из Водоема Душ — вообще легенда на грани вымысла. Говорят, ее умели не то создавать, не то призывать жрецы в Древнем Египте, но с тех пор, как это знание оказалось утраченным, прошла не одна сотня, и даже не одна тысяча лет. Адово Пламя… Салазар разберет, это могло и сработать, хотя … поручиться нельзя. Отследить, кто и как использовал это заклинание — задача заведомо невыполнимая.
Как бы там ни было, меня сильно тревожил тот факт, что даже разузнав, где именно припрятал свой крестраж Волдеморт, мы можем все равно не найти его там. Как знать, а вдруг этот таинственный Р.А.Б. снова нас опередит? Или не он, так еще кто-нибудь? Мало ли нынче охотников за тайнами Волдеморта — далеко не все они заявляют о себе открыто и выступают под знаменами Дамблдора. Так есть ли смысл подвергаться опасностям и рисковать лишь для того, чтобы узнать, что кто-то побывал в хранилище раньше?
При этом я ясно понимал, что случай с Волдемортом уникален. Если верить книгам, Дамблдор был абсолютно прав в одном: никто до него не отваживался разделить свою душу на несколько частей, и создать больше одного крестража. Отрицательные стороны этого были очевидны — несколько предметов найти куда сложнее, чем один-единственный, как бы хорошо он ни был запрятан. Оставалось лишь подумать, какую же можно извлечь из ситуации пользу для нас? Впрочем, ответ — хотя бы приблизительный, — я уже знал. Правда, слово «польза» было в данном случае слишком сильным.
На идею меня навело заклятие темномагического поиска, упомянутое в «Тайнах Темномагического Искусства». В принципе, заклятие само по себе было не сложным, да и не сказать, чтобы очень уж темным — я даже не понимал, почему вообще его отнесли в Темную магию. Оно не включало в себя никаких кровавых ритуалов, убийств или жертвоприношений, да и вообще, при нем не использовалось никаких привычных мне атрибутов «Тьмы». А впрочем, не обязательно же Темные маги могли изобретать и использовать только то, что имеет отношение к убийствам. При том, как относилось к ним магическое сообщество, одного имена автора заклятия было более, чем достаточно, чтобы отнести его в раздел Темной Магии, даже если само по себе оно не было ни плохим ни хорошим.
Смысл самих чар заключался в том, чтобы отыскать человека, находящегося не далее, чем в часе пути пешком от того, кто искал. Работало оно на манер компаса, и только при условии, если у ищущего имелась частица искомого, или же какая-либо личная вещь, которая имела для объекта большое значение и довольно много времени находилась в непосредственной близости от него — например, что-то из одежды, или же волшебная палочка. Ну, правда, в нашем случае все эти условия были невыполнимыми, но что, спрашивается, мешало немного изменить это заклятие?
Встав пораньше, я сразу же после завтрака устроился в библиотеке — но на сей раз не в кресле у камина, а за отцовским письменным столом. Обложившись со всех сторон всевозможными книгами — от все тех же «Тайн Темномагического Искусства» и вплоть до школьного учебника по Нумерологии и собственных старых конспектов, — я взялся за рассчеты. Работа оказалась просто каторжной, особенно учитывая невозможность проверить свои результаты путем эксперимента. Цель моя была проста — найти способ обнаружить крестраж, находясь хотя бы в часе пути от него. Если у меня все получится, это избавит в первую очередь Гарри, а вместе с ним и весь Орден Феникса, от огромной кучи проблем. Взяв за основу заклятие поиска человека, я приблизительно уже прикинул, что нужно делать. Конечно, между крестражем и человеком — огромная разница, как в плане магии, так и в отношении ауры и прочих параметров (не говоря уже о естественных различиях). И прежде всего, проблема была в том, что у крестража не может быть личных вещей, которые можно использовать для фокусировки чар. И потом, чтобы раздобыть его частичку, его нужно сначала найти. Замкнутый круг. Над этой проблемой пришлось пробиться довольно долго. Разложив изначальные чары на Нумерологические формулы, я просчитал, что причина необходимости частицы объекта кроется в некой магической ауре, излучаемой человеческой сущностью. Иначе говоря, — в самой душе мага. Отголоски, остатки ее, конечно же, содержались в каждой частице его тела, равно как и в каких-то любимых вещах, к которым он успевал привязаться. Но крестраж — это предмет, как же может распространиться его аура? Хотя, взять, например, Нагайну — она-то ведь живое существо? Как быть с ней? И потом, как ни крути, но по меньшей мере часть души в каждом из крестражей есть, пусть и чужеродная…
Я раздумывал над этой проблемой два бесконечных дня, чуть не похоронил самого себя под грудой исчирканного пергамента, на котором производил бесконечные расчеты, но так ни к чему и не пришел. Мне удалось вывести несколько формул, однако все они вызывали серьезные сомнения, и у меня не было уверенности, что хоть одна из них сработает на практике. Это поставило меня перед новой проблемой — мне необходимо было придумать, каким образом я мог бы испытать новоиспеченные чары.
Где-то около полудня третьего дня моих занятий, — то есть пятого января, — мое уединение в библиотеке было прервано появлением Тинки. Домовик доложил, что со мной хочет поговорить леди Нарцисса, и ждет в камине, который находится в кабинете отца. Отложив перо и придавив книгой стопку пергаментов, чтобы не разлетелись от случайного дуновения, я на всякий случай запер дверь в библиотеку, так чтобы никто кроме меня не смог открыть ее, и поспешил в кабинет.
Мама улыбнулась при виде меня, но после приветствия тут же посерьезнела.
— Драко, ты плохо выглядишь, — без обиняков сказала она. — Ты чересчур бледный, даже для Малфоя, и у тебя синяки под глазами. Ты что, не высыпаешься? А что ты ешь? Ты бываешь на свежем воздухе?
— Со мной все в порядке, мама, — поспешно заверил ее я. — Просто я провожу одно… ммм… очень важное исследование, и…
— И похоронил себя в библиотеке под грудой книг и пергамента, — закончила мать, кивнув самой себе, словно говоря «Так я и знала!», и неодобрительно уставилась на меня. — Вот что, тебе необходимо отвлечься. Развеяться. Так, решено, ты едешь к нам на обед. И прогулку по окрестностям замка. Свежий воздух тебе точно необходим. И не спорь со мной, Драко Томас Люциус Абрахас Октавиан Магнус Галахад Максимиллиан Сен-Джон Блэк Малфой! — припечатала она, когда я открыл рот, чтобы возразить. Я закрыл рот и обреченно кивнул. Когда Нарцисса говорила таким тоном, особенно используя при этом полное имя, даже Люциус ходил по струночке. Может, она при этом применяла какую-то неизвестную мужчинам частицу магии вейл, хотя, зная маму, я был почти уверен, что дело не в этом. Уж во всяком случае, при таком раскладе, это не должно было действовать на ее сына!
Однако, если подумать, ее «приглашение» не так уж сильно нарушало мои планы. В расчетах я зашел в очевидный тупик, и мать была права, немного развеяться мне бы не помешало. К тому же, позднее я смогу посоветоваться с Грейнджер, может, ей придет в голову какая-нибудь светлая идея. И потом, я все равно собирался так или иначе еще раз увидеться с отцом до конца каникул. Поэтому я улыбнулся матери, и с легким кивком поднялся на ноги.
— Хорошо, мама, как скажешь, — сказал я. — Думаю, ты права, мне действительно не помешает развеяться и ненадолго сменить обстановку. Я приеду. Только… Переоденусь. — Я кинул взгляд на свой костюм — мягкие домашние брюки и полурасстегнутую рубашку. С этим Нарцисса не могла не согласиться.
— Конечно, дорогой, — улыбнулась она. — Мне подождать тебя?
Я кивнул. Каждое новое соединение по каминной сети увеличивало риск раскрытия нашего приватного каминного сообщения, поэтому безопаснее было сохранять уже установленную связь, чем открывать камин заново. Чтобы не заставлять ее ждать слишком долго, я прямо с места аппарировал к себе, сменил домашнюю одежду на классические брюки, свежую белую рубашку и темно-зеленый пуловер, и на всякий случай провел расческой по волосам, хотя они не особенно растрепались. Быстро натянув ботинки, я прихватил куртку, вспомнив о прогулке, которую пообещала Нарцисса, и, убедившись, что ничего не забыл, вышел из комнаты. Я мог аппарировать обратно, но не стал, потому что по пути намеревался отдать домовикам несколько распоряжений на то время, пока меня не будет.
Мать ждала меня со скучающим видом, и завихрения зеленого пламени вокруг ее лица придавали ей какой-то загадочный вид, заставляющий вспомнить, что вейлы изначально обитали в глубине лесов, и древние народы почитали их божествами, наравне с сиренами и нимфами. При виде моей куртки она чуточку неодобрительно поморщилась — как и отец, она не одобряла современного увлечения молодого поколения магловской одеждой. Я только хмыкнул в ответ. Нет уж, дорогие родители, я готов носить мантию, когда того требует этикет, или школьные правила, но не более того. Форма или парадный костюм — одно дело, а обычная повседневная одежда — совсем другое. Магловская одежда куда более удобна, не говоря уже о том, что прятать тело под мантией, пока ты молод — настоящее преступление. Уверен, когда-нибудь, став почтенным отцом семейства и окончательно остепенившись, я, подобно отцу, заведу себе трость и буду расхаживать в помпезных мантиях и поучать своих детей, как должны вести себя истинные чистокровные. Но носить все время мантию сейчас, пока мне всего семнадцать? Не дождетесь!
— Ты готов? — спросила Нарцисса, отвлекая меня от размышлений.
Я кивнул, и, протянув руку, ухватился за ее тонкую кисть. Рывок, вокруг все закружилось, и в следующий момент я выскочил из знакомого камина в гостиной французского замка.
— Ну вот, хвала Мерлину, ты здесь, — улыбнулась мама. — Дай-ка я тебя наконец обниму. Салазар-основатель, какой ты стал высокий! — добавила она, прижавшись ко мне. Я обнял мать в ответ, но она очень скоро отодвинулась и отступила назад, быстро смахивая слезы. Щадя ее гордость, я притворился, что не заметил. — Просто страшно, как быстро растут дети, особенно, когда они большую часть времени проводят вдали от нас, — вздохнула мать. — И все-таки, могу поклясться, ты не рос так быстро, пока мы жилы в Англии!
— Ну, вообще-то… Ты не думаешь, что вы с отцом вполне могли бы уже вернуться обратно? — предположил я. — В Маноре достаточно безопасно, и…
— Драко! — с укоризной покачала головой Нарцисса. — Не заставляй меня сомневаться в твоем финансовом образовании и умении вести дом. Ты ведь прекрасно знаешь, скрыть, что в доме кто-то живет, очень трудно. Нас выдаст элементарная покупка еды и необходимость отопления. Даже два человека создают достаточное оживление, чтобы его нельзя было не заметить снаружи. А я очень удивлюсь, если пара-тройка соглядатаев не бродит время от времени по границе имения, высматривая, не появились ли в Маноре гости.
— Да он же защищен чарами Доверия, — возразил я. — А поскольку ты никому не выдавала тайны его местонахождения, никто и не может его найти, кроме меня и отца. Ну и кроме Северуса и Дамблдора.
— Вот именно, — мрачно кивнула мать. — Нет, насчет заклятия ты прав, я не подумала об этом. Но есть и другие «но». Ты ведь понимаешь, что при всей нашей теперешней лояльности к Ордену, переехать в Малфой Манор — все равно что дать Дамблдору в руки еще одну ниточку, кроме тех, что он уже привязал к нам.
— Ты думаешь, он может использовать эти знания против нас? Но зачем бы ему это? — пожал плечами я. Нарцисса покачала головой.
— Я не думаю, что он сознательно захочет причинить вред кому-то из нас, но… ты ведь понимаешь, сколько причин не доверять ему у Люциуса? Сейчас, пока нет другого выхода, Дамблдор не настаивает на его возвращении в Азкабан, но что будет, если обстоятельства изменятся? Насколько в вашем благородном директоре сильны гриффиндорские представления о справедливости? Мне бы не хотелось еще раз стать свидетельницей заключения твоего отца, Драко, — закончила мать со вздохом. Я неохотно кивнул. Я мог понять ее недоверие и осторожность, несмотря на то, что мне почему-то не хотелось верить в то, что сомнения по поводу Дамблдора могут оправдаться. Нет, я не воспылал любовью и преданностью к школьному директору, но все-таки склонен был доверять ему немного больше, в особенности после того, как он помог мне избавиться от чар Забвения.
— Кстати, а где отец? — спросил я после недолгого молчания, отчасти, потому что действительно хотел бы знать, а отчасти ради того, чтобы перевести разговор на другую тему. Мама хмыкнула, немного повеселев.
— В кабинете. Разбирается с поставщиками. Обнаружил какое-то несоответствие в последних счетах, и теперь строит их по стойке «смирно». Тут он в своей стихии.
— А это не опасно? — засомневался я. — Ну, я хочу сказать, разве он не должен скрываться и все такое?
— Нет, он же защищен Чарами Кажущейся Смерти, — покачала головой мать. — Все принимают его за какого-то тетушкиного родственника, которого та попросила привести ее дела в порядок. Чем он и занимается, — она улыбнулась. Я кивнул.
— Ладно, тогда как же насчет прогулки, о которой ты говорила? — поинтересовался я. — Зная отца, думаю, он вряд ли освободится до обеда, а обед, насколько я помню, подается в два?
— Все верно, — кивнула Нарцисса. — Но надеюсь, ты не откажешься составить на прогулке компанию своей пожилой матушке?
— В день, когда тебя можно будет назвать пожилой, Луна упадет на Землю, мама, — рассмеялся я. — Но даже тогда я ни за что не откажусь тебя сопровождать.
— Вот это верные речи, — подчеркнуто довольным тоном похвалила меня мать, тоже посмеиваясь. — Ну что ж, в таком случае, подожди меня здесь немного — я только поднимусь к себе за мантией.
— Конечно, — кивнул я, кидая куртку на диван, и провожая взглядом изящную фигурку Нарциссы.
Однако если бы я рассчитывал побыть в одиночестве, меня постигло бы жестокое разочарование. Стоило двери за матерью закрыться, как почти в ту же секунду распахнулись, будто от сильного пинка, двери напротив, которые вели, кажется, в оранжерею. Через мгновение, не успел я опомниться, с истошным визгом «Драко!!!!» на мне повисли, чуть не сбив с ног, две девичьи фигурки. Две пары рук одновременно с разных сторон оплели мою шею, а к губам прильнули жаркие мягкие губы, мигом вовлекая меня в глубокий страстный поцелуй. От неожиданности и ошеломления я ответил на него, краем сознания отметив, что целуюсь с девушкой, прильнувшей ко мне слева. Впрочем, продолжалось это недолго.
— Эй, не наглей, теперь моя очередь! — воскликнул возмущенный голос справа, и чужие губы исчезли с моего рта. Я снова не успел даже охнуть — нежная рука быстро развернула мою голову за подбородок, и уже другие губы снова надежно запечатали мой рот — поцелуем, не менее страстным, чем первый.
— Сафи! — выдохнул я, когда смог говорить, и, заморгав, уставился в сияющие от радости темно-синие глаза Сапфиры.
— Эй, тут не только она, между прочим! — возмутилась первая девчонка, снова разворачивая мою голову к себе, так что я начал чувствовать себя куклой.
— Эми! — выдал я, невольно тоже расплываясь в улыбке. Искрящиеся смешинками изумрудно-зеленые глаза Эмерельд тоже просияли от радости.
— Мы та-а-ак соскучились! — в унисон воскликнули сестры.
В это я охотно верил. Особенно в данный момент, когда мне представили отличное доказательство. Руки Эмерельд соскользнули с моей шеи, опускаясь ниже и задирая свитер, а уверенная ладошка Сапфиры по-хозяйски потянулась к молнии на брюках. И это в тетушкиной гостиной, чуть ли не у всех на виду!!! В затуманенном зарождающимся возбуждением сознании молнией мелькнула мысль о Джинни, и о том, что она в жизни не простит мне подобного «загула» на сторону, и это разом придало мне сил и отрезвило. Я мгновенно высвободился из ласковых рук полувейл и отступил.
— Девчонки, я тоже безумно рад вас видеть, но… Давайте обойдемся без этого. — умоляюще проговорил я, и запнулся, смутившись под из подозрительными взглядами. Как бы так поделикатнее объяснить им, что я уже не тот беззаботный ловелас, который уезжал отсюда летом? Эми и Сафи тем временем обменялись недоуменными взглядами между собой.
— Драко, что с тобой? Может, ты болен? — обеспокоенно спросила Сапфира.
— Ты выглядишь усталым, ты плохо себя чувствуешь? — вторила ей сестра.
— Со мной все в порядке! — потерял терпение я. — Просто кое-что изменилось, и… И я не могу больше сохранять наши отношения такими, как раньше. — Фраза получилась неловкой и слегка корявой, так что я снова смутился. Впрочем, девчонки всегда понимали меня чуть ли не с полуслова.
— О! Оу, это здорово! — воскликнула Эмерельд, первая сообразив, в чем тут дело. — У тебя появилась девушка! Ты уже помолвлен? — с искренним любопытством спросила она. Я покачал головой.
— Еще нет, но я люблю ее, — ответил я. — И…
— Но если ты не помолвлен, то формально ты свободен! — возразила Сапфира, похожее, не разделявшая восторгов сестры. — Почему же ты не можешь сохранить наши отношения? К тому же, ведь твоей девушки здесь нет!
— Сафи! — возмущенно одернула сестру Эмерельд. — Уверена, Драко не хочет изменить своей возлюбленной, не так ли? — мягко обратилась она ко мне. От высокопарного словечка «возлюбленная» меня малость покоробило, но я кивнул.
— Но ведь наши отношения начались раньше, — упрямо нахмурилась Сапфира. — Так почему же…
— Уверен, она все равно сочла бы это изменой, — сказал я, и кашлянул, чтобы прочистить горло — голос почему-то хрипел, точно простуженный. — Простите, — я покачал головой. — Вы навсегда останетесь для меня… Особенным воспоминанием, но… Думаю, что теперь — ТОЛЬКО воспоминанием. Все… все кончено.
— Ну, не думаю, что совсем «кончено», — возразила Эми. — Мы ведь останемся друзьями, правда?
— Конечно, — энтузиазмом кивнул я. Сапфира недовольно поджала губы, но все же нехотя кивнула.
— Ладно, — сказала она со вздохом, и бросила на сестру укоризненный взгляд.
Я подумал, что не хочу знать, что за этим кроется, и, поспешно подцепив с дивана свою куртку, прижал ее к себе, чтобы скрыть некоторую нервозность (а заодно и использовать ее в качестве щита, хотя в этом я не признался бы и под Веритасом).
— А что вы здесь делаете? — поинтересовался я, чтобы отвлечь сестричек от щекотливой темы. — Я был здесь до Нового Года, и тетушка сказала, что вы не собирались приезжать на каникулы.
— Мы и не собирались, но у Аматиссы возникли проблемы, и нам пришлось, — поморщившись, откликнулась Эмерельд. Сапфира снова фыркнула, выражая свое отношение к проблемам старшей сестры.
— А что за проблемы? — спросил я.
Честно говоря, в тонкостях магии вейл я разбирался не очень, да и вникать в проблемы полузнакомой девушки было как-то не с руки, но я счел, что это будет безопаснее, чем снова возвращаться к теме наших отношений. Сестры пустились в объяснения, из которых я уяснил, что Аматисса познакомилась-таки со своим нареченным из Монт Флера, соседнего с тетушкиным поместья. А проблема, не считая различных магических завихрениий, в которые я не стал вникать, сводилась к банальному противостоянию со свекровью, которой девушка не понравилась. И теперь та настаивала на том, чтобы лично познакомиться чуть ли не со всеми родственниками невесты, видимо, в надежде отыскать какие-нибудь недостатки, которые позволили бы ей предотвратить нежеланный брак.
Лично мне разговор показался достаточно скучным, хотя и безопасным, так что я был только рад появлению матери. Где-то в глубине души я чувствовал досаду — раньше мы с девчонками проводили вместе дни напролет, а теперь я с трудом выдержал порядка четверти часа. Хотя правду говоря, раньше мы не столько говорили, сколько занимались кое-чем другим…
Шикнув на девушек, и напомнив им, что их ожидают на сегодняшний обед в Монт-Флере, Нарцисса протянула мне руку, и мы вдвоем вышли на свежий воздух, слегка отдающий морозом. Никогда не мог бы предположить этого, но прогулка — обычная прогулка пешком по дорожкам примыкающего к замку парка, — действительно помогла мне почувствовать себя лучше и очистить сознание. Какое-то время мы даже не разговаривали, изредка обмениваясь улыбками. И все-таки, через какое-то время я решил, что пауза слишком затягивается.
Конечно, разговор с матерью с точки зрения сбора сведений оказался почти бесполезен, но я этого ожидал, и не был разочарован. Отец старался не посвящать ее в дела Пожирателей по мере сил — во всяком случае, делал все, чтобы Нарцисса не очень вникала в подробности. Ну а в тот год, что Люциус провел в тюрьме, мать и вовсе была низведена Лордом и его прихвостнями чуть ли не до положения служанки в собственном доме. Конечно, оставалась возможность, что Нарцисса могла услышать или увидеть что-то важное, но я не представлял себе, как спросить ее об этом, да еще так, чтобы не возбудить ненужных подозрений. Оставалось только надеяться, что разговор с отцом окажется более полезным.
Как оказалось, моим надеждам суждено было оправдаться в полной мере. За обедом, где присутствовали только мы трое, так как тетушка Анабель отправилась в Монт-Флер вместе с Эми и Сафи, возможность поговорить представилась довольно скоро.
— Итак, сын, какими еще новостями ты можешь порадовать престарелых родителей? — с неприкрытой иронией поинтересовался отец, когда трапеза близилась к завершению, и уже не было вероятности испортить окружающим аппетит. Я хмыкнул. Раньше подобный вопрос, заданный таким тоном, заставил бы меня стушеваться и начать лихорадочно припоминать, что же такого я мог натворить, что может не понравиться отцу? Теперь же я лишь невозмутимо улыбнулся в ответ.
— Ты имеешь в виду мое намерение покончить с учебой, или тот факт, что ты скоро станешь дедушкой? — спросил я. Отец, не донеся вилку до рта, застыл, в упор глядя на меня. Нарцисса фыркнула.
— Драко! — укоризненно сказала она. Я, с трудом скрывая улыбку, бросил на нее заговорщический взгляд.
— Ты сама говорила, мама, что время летит незаметно, и дети вдали от вас взрослеют быстрее… — с деланной беззаботностью сказал я. — Так что, в таком случае, лет через пять-шесть — это действительно скоро.
— Поросенок! — возмущенно фыркнула мама. Я сделал оскорбленное лицо, но не выдержал, и рассмеялся одновременно с ней. Люциус, опустив свою вилку, покачал головой, продолжая смотреть на меня в упор.
— А что за история с тем, чтобы «покончить с учебой»? — спросил он, явно не разделяя нашего веселья.
— Мне осталось учиться меньше, чем полгода, так что скоро с учебой будет покончено, — пожимая плечами, пояснил я. Люциус хмыкнул и, оттаяв, улыбнулся.
— Мда, награди Мерлин сыночком… — прокомментировал он. — Ты меня так в гроб загонишь. И ладно бы еще ради наследства, так ведь нет же… Сейчас-то какой в этом смысл?
— Пап, да я просто пошутил, — хмыкнул я. — Ну что ты, в самом деле, принял все так близко к сердцу…
— Угу, утешай теперь… — проворчал отец. — А если серьезно, Драко, какие новости из поместья? Ты уже получил бумаги на наследство? Прошло уже больше месяца, так что уже пора бы.
— Ты имеешь в виду завещание и прочие формальности? — уточнил я. — Еще не получал, но вчера ко мне прилетела сова с письмом от твоего поверенного, он просит меня о встрече завтра. Уверен, как раз по этому поводу.
— Хорошо, — кивнул отец. — Непременно проверь опись имущества. Оригинал можешь найти за портретом Уолрика Скрытного в кабинете. О нашем финансовом положении ты сейчас, думаю, осведомлен лучше моего, да и о недвижимости и вложениях, но опись артефактов — это очень важно. А ее полностью ты пока еще не видел.
— Ну и что там такого неожиданного? — поморщился я.
— Драко, сколько раз я должен повторять, — наставительно сдвинул брови Люциус, — Артефакты — одна из основ семейного благосостояния. В Волшебном мире они очень высоко ценятся, и будут цениться всегда. Так что даже при угрозе разорения…
— Да, да, знаю, — вздохнул я. — Семейное достояние, которое позволит семейству выжить в случае крайней нужды…
— Будь серьезнее, — уже непритворно нахмурился отец. — Важность этого понимал и признавал даже Лорд.
— Я тебя умоляю! — фыркнула Нарцисса. — Жалкую старинную чашу ты называешь семейным достоянием? Я понимаю, Лорд-то ей гордился, раз больше нечем, но это просто жалко. Неудивительно, что об этом не принято упоминать, — она пожала плечами, а я ощутил, как враз похолодели у меня руки.
— Чаша? — как можно спокойнее сказал я. — Но я думал, что Лорд — полукровка, да и семейного дома у него нет. Откуда же у него что бы то ни было старинное?
— Да Салазар его знает, — фыркнул отец. — О его полукровном происхождении Внутренний круг Пожирателей, конечно, знал. Но Лорд не терпел об этом упоминания еще и в прежние времена, а уж после его возрождения упомянуть об этом было равносильно тому, чтобы самому попросить наложить на себя тройное Круцио. И это еще значило — легко отделаться.
— Ну, это как раз, неудивительно, — фыркнул я. — Удивительно то, что у него нашлось хоть что-то семейное. Чаша, говоришь? Ну, не ахти какой артефакт, вообще-то…
— Бэлла утверждала, что это чаша Хельги Хаффлпафф. И вроде бы, даже не подделка, — пожала плечами мама. — Еще хвасталась, что Лорд доверяет ей настолько, что доверил ей свое семейное достояние.
— То есть как — доверил? — спросил я нарочито небрежно. Потребовалось все мое хладнокровие, все годы ношения маски Слизеринского Принца, чтобы не выдать охватившего меня волнения. Неужели это именно то, что я едва надеялся узнать?
— На хранение, — мрачно пояснил Люциус. — Еще до конца первой Войны. В жизни не забуду…
— Почему? — машинально спросил я.
— «Что доверил тебе Лорд, Люциус?» — передразнивая Беллатриссу отозвался отец. — «Пустую старую тетрадку? Для будущего плана, ну надо же… Истинное доверие Темного Лорда принадлежит тем, кто ему действительно верен! Недаром он доверил нам на хранение чашу Хельги!»
— И как же они ее хранили? — поинтересовался я, затаив дыхание, и изо всех сил стараясь не показать, насколько заинтересован.
— Ну, не в доме, это точно, — отозвалась Нарцисса. — Уж там-то, будь уверен, Бэлла бы ее выставила на самое видное место, как доказательство доверия Лорда, — фыркнула она.
— Тогда где?
— А почему тебя вдруг это так заинтересовало? — прищурился отец. Я похолодел, но усилием воли сохранил бесстрастное выражение на лице, ухитрившись не покраснеть, и даже не сбить дыхание.
— Я просто заинтригован, — я пожал плечами. — А что, должна быть какая-то особенная причина?
— Не знаю, — медленно ответил он.
Несмотря на мою игру, Люциус подозрительности не потерял, и смотрел на меня пронизывающим взглядом, словно пытаясь проникнуть в мои мысли. Но я больше не опускал щит окклюменции с тех пор, как едва не впал в транс вместе с Поттером, когда у него было видение о Волдеморте после нападения на Хогсмид. Странно, но невероятным образом это перестало мешать нашей внутренней связи, словно она нашла путь в обход моей мысленной защиты. Не знаю, наверное, причина была в Родовой магии, а может, еще и в моем внутреннем желании несмотря ни на что все же быть ближе к Гарри. Так или иначе, но пытался отец прочитать мое сознание, или нет, у него ничего не вышло.
— Так что? — настаивал он. Я демонстративно изогнул бровь и облизнул ложку с остатками десерта, словно разговор на деле ничуть не интересовал меня.
— Гринготтский сейф, — подала голос мать. Мы с отцом оба вздрогнули от неожиданности.
— Что? — переспросил я.
— Бэлла и Руди могли сохранить чашу только в гринготтском сейфе, — пояснила мать. — Лестрейндж — Касл после их ареста обыскивали около полугода целым аврорским подразделением. Его чуть ли не разобрали по камешку, там и соринки тайной не осталось. Но ничего особенно важного из артефактов не нашли.
— Да, после исчезновения Лорда Рудольфус единственный сохранил здравый рассудок, — объяснил отец. Напряжение в его взгляде отступило, и он уже не всматривался в меня подозрительно и испытующе. Конечно, я не был так наивен, чтобы успокоиться и расслабиться, зная отца. Но, по крайней мере, внешне, ситуация вернулась под контроль. Люциус продолжал: — Руди вполне полагался на защиту родового Поместья, конечно, пока был в замке сам, но… Беллатрисса тогда совсем обезумела, да и Рабастан был не лучше. Вспомнить хоть, что они сделали с Долгопупсами. Рудольфус понимал, что их в любой момент могут арестовать, да и его заодно, поэтому все мало-мальски ценное он перевез в сейф в «Гринготтс». Ты же знаешь, гобилны признают наследников, но никогда не позволят Аврорату и Министерству наложить лапу на имущество. А кровных родственников, которые могут его унаследовать, всегда можно отыскать.
Ну да. Право наследия переходит к ближайшим родственникам, так что, учитывая, насколько тесен Волшебный Мир, проблем с этим не возникает. Тем более, гоблины к разделению на семьи и Род относятся весьма прохладно, и с легкостью закрывают глаза, когда достояние одного Рода достается другому. Лишь бы при этом не возникало юридических осложнений, а остальное им до Люмоса.
Итак, что нам это дает? Лестрейнджи вне закона, приговоры у них пожизненные, а имение конфисковано. Плюс, они лишены всех прав. А сейф — единственное наследство, которое от них оставалось. Кто же должен был его получить? У Руди и Рабастана ближайший родственник — Люциус, а у Беллы — Нарцисса. Как ни крути, с обеих сторон наследничек — я…
Сглотнув, я понял, что меня охватывает до боли знакомое ощущение — дрожь перед решительным шагом, и ставший уже привычным леденящий душу страх, который обычно отступал, стоило мне начать действовать. Чувства, подобные этим, редко подводили меня. Про себя я не знал, плакать мне или чертыхаться. Как ни крути, проверить свою догадку как можно скорее я не смогу. Ключ от сейфа Лестрейнджей, скорее всего, там же, где и наш — в тайнике отца. Но даже при самом удачном стечении обстоятельств, минимум день уйдет только на то, чтобы оформить бумаги в банке и получить доступ к ячейке. Плюс, надо поставить в известность Дамблдора… А что, если в сейфе ничего не окажется? Если мама ошиблась, и речь шла не о крестраже? Или если его все-таки спрятали не в сейфе, а в каком-нибудь тайнике Лестрейндж — Касла, который авроры все-таки не нашли? Ну хорошо, тогда нужно предупредить если не Дамблдора, то хотя бы Гарри…
Как мне ни хотелось немедленно откланяться, чтобы заняться поисками ключа и отправить сову в «Гринготтс», приходилось выдерживать характер и оставаться на месте. Я не мог уйти от родителей, не вызвав ненужных подозрений. Хорошо хоть от дальнейшего разговора на опасную тему я увернулся при помощи какой-то шутки. К моему облегчению, Нарцисса снова поддержала меня, и беседа плавно перетекла в мирное русло.
После обеда мать пошла прилечь, оставив нас с отцом пообщаться наедине, в кабинете тетушки, который он занимал теперь в качестве управляющего ее делами. Как я того и ожидал, отец не оставил своих подозрений, но и я не был так скован, как в присутствии матери.
— Я просто не понимаю, — сказал я, когда он снова заговорил об этом. — Что в этом артефакте такого особенного, что на него польстился сам Темный Лорд? Ведь, как я правильно понимаю, он вырос в магловском приюте — откуда уж тут взяться каким-то семейным драгоценностям? Значит, он раздобыл ее позже. Но почему, зачем ему? Ну, чаша Хаффлпафф, и что с того? Уверен, у многих в коллекциях хранятся вещи Основателей. Он мог присвоить себе любую реликвию, из того, чем владели Пожиратели…
— О нет, ты ошибаешься, сын, — покачал головой Люциус. — Чаша была у Лорда с незапамятных времен. Может, он и раздобыл ее не очень честным путем, но все же… Во всяком случае, об этом никто ничего толком не знал. Ну а что до того, почему… Сложно сказать точно, но ты снова заблуждаешься. Вещи Основателей — большая редкость. Настолько большая, что многие вообще считают, будто до наших времен от них СОВСЕМ ничего не дошло. Как ты понимаешь, это не совсем так. Хотя, признаться, я в своей жизни видел, не считая этой чаши, только одну подобную вещь. Меч Гриффиндора.
— Ну да, — машинально кивнул я, слегка разочарованный. О мече Гриффиндора знал весь Хогвартс, стоило только Гарри вытащить его на свет Божий. Неужели о реликвиях Рейвенкло отец ничего не слышал? Похоже что так… Обидно, я надеялся на обратное. — И все-таки, зачем Лорду чаша? Я понимаю ее ценность, но уж у кого — у кого, а у Волдеморта точно не могло быть финансовых проблем. Зачем ему вообще деньги? Если уж он что-то пожелает, кто сможет его остановить? — сказал я, чтобы немного утихомирить отцовскую подозрительность и направить ее в другое русло.
— Думаю, дело не в деньгах, а в некотором… престиже, — отозвался он. — В его желании хотя бы в этом следовать обычаям чистокровных. Хотя, кто может понять причины Лорда, кроме него самого?
— Ну да, ну да, — согласился я. Люциус снова внимательно посмотрел на меня.
— И все-таки, Драко… почему тебя вдруг так заинтересовали личные вещи Лорда? — спросил он. Я вздохнул и встретил его взгляд с легким вызовом в глазах.
— А тебе оно надо? — откровенно спросил я. Бесстрастное лицо отца не дрогнуло, но в глазах промелькнуло удивление.
— Даже так… — протянул он. Я медленно покачал головой.
— Именно, — подтвердил я. — Поверь мне, для тебя же так будет безопаснее. И для мамы. Если сможешь, просто забудь обо всем, что я спрашивал у тебя, и обо всех своих подозрениях тоже.
— В прошлый раз ты хотел знать о дневнике Лорда, — словно и не слыша меня, сказал отец. — Но разговор переключился на твои отношения с… — он поморщился, — с Джинни Уизли. Но теперь… Я рассказал тебе тогда, как дневник попал ко мне. Полагаю, что историю того, как я его использовал, пересказывать нужды нет?
— Правильно полагаешь, — кивнул я. — Так значит, дневник полностью утратил свои свойства?
— О, ну, на нем, конечно, остался отпечаток сущности Лорда, как и на любой его вещи, но… Драко, ты в порядке?
Я заморгал, осознав, что таращусь на него обалделым взглядом, ошеломленный идеей, которую он мне подкинул. В самом деле — отпечаток сущности, по сути, та же самая аура, которая использовалась заклятием Поиска!
— Да, я в порядке, — кивнул я. — Отец, а… Что с ним теперь?
— С дневником? — Люциус пожал плечами. — Твой приятель Поттер с его помощью освободил этого выродка из эльфов, Добби. Можешь себе представить, стянул с себя носок и запихнул в останки дневника, после чего имел наглость вернуть его мне! Как будто я согласился бы притронуться к нему — да это было все равно, что тут же признать свою вину!..
Против воли я почувствовал, что улыбаюсь, представив себе двенадцатилетнего Гарри, только что вернувшегося из Тайной Комнаты — распираемого радостью от того, что все кончилось хорошо, и что он снова смог всем помочь, и одновременно с этим пышущего праведным гневом. Да, подобная штучка как раз в его духе. А Добби… Да уж, этот эльф всегда был папиной головной болью, он никак не хотел вести себя так, как того требовали правила поведения домовиков. Вечно ныл и жаловался, что с ним плохо обращаются, мелко пакостил время от времени, а когда уж наказывал себя, весь Манор, кажется, знал о том, как жестоки хозяева Добби. Динки и остальные знать его не желали, и со стыда сгорали, слушая его причитания. Интересно, стоит сказать отцу, что это лопоухое недоразумение теперь работает в Хогвартсе? Гарри прилагал все усилия, чтобы я не столкнулся с ним, но, на самом деле, я уже давно заприметил нашего бывшего домовика среди кухонных эльфов, и только посмеивался над потугами Поттера его спрятать. Честно говоря, после ухода Добби всем стало только лучше — и Манор зажил поспокойнее, да и сам эльф, кажется, обрел то, что ему было нужно.
— Да, я слышал об этом, — сказал я отцу. — Ты отдал дневник домовику, а тот нашел в нем носок. Полагаю, носок он забрал… А что стало с дневником?
— Да валяется где-то в столе, в библиотеке, — поморщился Люциус. — Можешь себе представить, Лорду рассказ о том, что с ним стало, не пришелся по душе. И это еще мягко сказано. Он был в бешенстве. Еще немного, и я бы перебрался на постоянное жительство в Мунго, в одну палату с Долгопупсами. Так что, как ты понимаешь, я не был склонен лишний раз напоминать Лорду о дневнике. Так что, насколько мне известно, тетрадка все еще на месте. И заметь, я даже уже не спрашиваю, зачем тебе.
— Извини, отец, но тебе правда лучше не знать, — отозвался я.
Зимняя ночь уже полностью вступила в свои права, а тетушка Анабель и Эмерельд с Сапфирой вернулись из Монт-Флера, когда я наконец засобирался домой. Мама правда, неуверенно предложила мне остаться на ночь, но, заметив опасный блеск в глазах Сапфиры, с которым та встретила это предложение, я счел за лучшее отказаться. Конечно, меня все еще влекло к обеим девчонкам — все-таки, мы недаром проводили каникулы вместе, почти не вылезая из постели, два года подряд. В других обстоятельствах, я бы с удовольствием остался и на ночь, и на весь завтрашний день, а то и до конца каникул. Да что там, какая-то часть меня и сейчас во весь голос кричала, что я идиот, раз отказываюсь от этого. Но другая часть, куда более весомая, нашептывала, что я все делаю правильно, и этот шепот, подкрепленный воспоминаниями о теплых губах Джинни, аромате ее волос, и ее теле в моих объятьях, был куда важнее самых громких криков. Так что я решительно отказался от маминого предложения, и, несмотря на легкое разочарование прекрасных дам, уехал в Манор.
Дома, невзирая на позднее время, я первым делом отправился в библиотеку, чтобы перетряхнуть рабочий стол. Идея, которую, сам того не ведая, подкинул отец, кажется, решала все мои проблемы с заклятием поиска. Только бы найти проклятый дневник! ТОЛЬКО БЫ Лорд не забрал его, когда хозяйничал в Маноре! А впрочем, Библиотека пострадала от налета Пожирателей меньше всего, ведь охранные чары на ней были особенно сильными, а вынести книги за ее пределы и вовсе могут только члены рода. Маминой принадлежности к семье на это еще хватало — все-таки, она была супругой ее главы, — но вот у остальных «гостей» при всем кровном родстве, шансов не было.
Стол, как я и надеялся, был и вовсе нетронут. Покопавшись в ящиках, среди бесчисленных черновиков, образцов и даже каких-то старых конспектов, чернила на которых уже наполовину стерлись, я наконец нашел, что искал.
Я узнал ее с первого взгляда, как только взял в руки — довольно тонкая книжечка с тусклым, полуистертым тиснением на переплете, и здоровенной, словно прожженной, а не проткнутой, дыркой посередине. Осмотрев, я аж присвистнул от удивления. Это ж с какой дури надо было ударить, чтобы проткнуть ее ТАК — особенно учитывая, что Гарри тогда было всего двенадцать? Мда, ну Поттер дал… Даже делая скидку на то, насколько разрушителен яд василиска…
Но настало время испробовать мое заклятие. Идея, пришедшая мне в голову, была проста. В бывшем крестраже наверняка остался след от души, которая пробыла в нем тринадцать лет — а то и дольше, потому как этот крестраж был, по-видимому, самым первым. И эта душа — одна на все крестражи. Вряд ли есть существенные отличия между ее кусочками. А значит, дневник — или любой другой обезвреженный крестраж, — как раз и можно использовать для фокусировки!
Чтобы проверить мою теорию, мне необходимы были два предмета, но, к счастью, эта проблема решалась еще проще. Без зазрения совести выдрав перемазанную чернилами, продырявленную страницу, я положил дневник на стол, и, отойдя от него как можно дальше, сосредоточился, зажмуриваясь, и произнес формулу заклятия, — ту, которая из всех выведенных мной внушала наибольшее доверие.
Первые несколько минут ничего не происходило. Я уставился на листок повторил заклятие, прижав к нему кончик палочки. Снова ничего. Чертыхнувшись про себя, я попробовал другие формулы — опять с тем же результатом. Вздохнув, я опустился в кресло, чуть не плача с досады. И что мне теперь делать? Опять усаживаться за расчеты, чтобы понять, где ошибка? С ума можно сойти, да сколько ж мне с ними биться? А в походе в «Гринготтс» мне так бы пригодилось это заклятие!
Честно признаться, я устал за день, и именно этим и объяснялась моя лень. Вообще-то, как раз расчеты были моей стихией. Даже Грейнджер не могла превзойти меня на Нумерологии — без лишней скромности, могу сказать, что в этом предмете я ей не уступал. Может, не превосходил, но и не прозябал в тени «гриффиндорской умницы». Но сегодня, сейчас, при мысли о том, чтобы снова сесть за расчеты, мозги начинали кипеть от перегрузки, и так и подмывало заплакать. Откинувшись в кресле, я закрыл глаза, пытаясь придумать, что же мне делать.
Ответ пришел оттуда, откуда я подсознательно еще не привык его ждать — из глубин земли Манора, из Источника моей Родовой Силы. В самом деле, я почти забыл об этой стороне Родовой Магии — о ее способности в трудную минуту подсказать верное решение.
Ошибка моя заключалась в том, что зажав в руке страницу из дневника, я пытался найти всего лишь сходную ауру, не заботясь о том, какой именно предмет ищу. Увы и ах, но эти чары так не работали. Нужно было четко представлять себе, что именно ищешь. Иными словами, разыскивая чашу, я не нашел бы рядом с ней, например, медальон, — разве что просто наткнулся бы на него сам, без помощи чар.
Для проверки я снова сжал в руке страницу дневника Тома Реддла, и, представив себе сам дневник, еще раз произнес формулу заклинания. Мгновение — из моей палочки вытянулось облачко тумана, оно на секунду закружилось в воздухе, а потом вытянулось, приобретая очертания туманной стрелки, указывающей точнехонько на стол, где лежал дневник. Внутри меня все закипело от радости. Неужели у меня получилось?
Я встал с кресла, и, развеяв стрелку, пересек библиотеку и остановился с другой стороны, возле книжных полок. Повторил заклинание — туманная стрелка образовалась быстрее, и снова точно указывала на крестраж своим заостренным кончиком.
Удовлетворенный, я радостно улыбнулся, и, всунув вырванную страницу обратно в дневник, починил его при помощи «Репаро». Сам дневник я засунул обратно в стол, наложил дополнительные запирающие и охранные чары, а заодно и чары предупреждения, которые должны были сработать, если стол попытается открыть кто-то кроме меня. И только после этого пешком поднялся к себе — сил аппарировать уже не было. Несмотря на нервное напряжение и пережитые за сегодня потрясения, я рухнул в кровать, едва переодевшись в пижаму, и уснул почти моментально.
Утро, кажется, настало чересчур быстро, но я не жаловался. Вчерашняя удача с чарами вдохновила меня, и я ощущал кипучую жажду деятельности. Быстро приняв душ и проделав все прочие утренние процедуры, включая и завтрак, я в приподнятом настроении отправился в кабинет, и быстро и без проблем отыскал ключ от тетушкиного сейфа, и, удостоверившись в его принадлежности, написал стандартное письмо в банк. Покончив с формальностями, и через камин связался с Гарри, и предупредил его, что мне необходимо с ним поговорить. Поттер казался взбудораженным какой-то новостью — его так и распирало от нетерпения. Но все таки он чудом сдержался, и заявил, что у него тоже есть новости, но они слишком важны, чтобы рисковать передавать их через каминную сеть. Я объяснил Гарри, что у меня еще есть незаконченные дела дома, но я надеюсь разобраться с ними в самое ближайшее время, и как только закончу, прибуду к нему на Площадь Гриммо, если, конечно, мое присутствие не будет никому в тягость. Последнее обстоятельство отнюдь не было надуманным — вспомнить только, как косился на меня то и дело его крестный, так у меня мурашки бежали по телу. А Рональд? То еще удовольствие, находиться в их обществе — все равно что под перекрестным огнем. Ну, от Уизела — то я ничего другого и не ожидал, так что не особенно переживал по его поводу. В конце концов, к этому мне не привыкать. А вот недоверие Блэка тревожило — даже не столько само по себе, сколько то, как это повлияет на Гарри и его ко мне отношение. С одной стороны, я сомневался, что он перестанет мне доверять — не после того, как я узнал, насколько секретной была информация о крестражах. Подобный знак доверия трудно подвергать сомнению, но все же… Зная, как дорог ему крестный, и как важно для Гарри его мнение… Вода камень точит, и если Сириус будет то и дело напоминать, что мне нельзя доверять, рано или поздно Гарри может и поверить в это…
Конечно, сомнения эти отдавали паранойей. Мне очень хотелось верить, что я ошибаюсь, и Гарри не начнет сомневаться в моей дружбе без причины. Вот и сейчас он с жаром стал уверять, что поговорил с Сириусом и тот пообещал, что постарается посмотреть на ситуацию с другой стороны и попробовать мне доверять. Это внушало некоторую надежду. Я очень не хотел бы стать причиной их разлада…
Закончив разговор, я вернулся к столу, и в ожидании поверенного взялся за бумаги, чтобы не тратить зря время. Как и сказал отец, с состоянием наших финансов на данный момент я был знаком куда лучше него — раз в месяц я проверял отчеты управляющих, так что состояние и вложения сресдств были под контролем. Список артефактов, находившихся в коллекции отца, впечатлял — однако, как ни смешно, в ней не было ничего по-настоящему полезного. Древности, принадлежавшие некогда знаменитым деятелям, несущие в себе кое-какую магию… Вся их ценность заключалась как раз… в стоимости. Ну и в исторической нагрузке, конечно. Перечитав список дважды, я поморщился: бОльшую часть этого хлама давно пора сдать в Волшебный Исторический музей, или куда-нибудь вроде него. Если доживем до конца войны (который теперь почему-то стал казаться вполне вероятным), надо будет так и сделать. Организовать в музее какую-нибудь выставку, можно даже постоянную, но не отрекаясь при этом от права собственности. А что, вполне ничего себе идея. Поможет поднять пошатнувшийся престиж семьи — благотворительность всегда безотказна в этом смысле.
Мои, без сомнения, полезные размышления были прерваны появлением поверенного. Передав мне основную массу бумаг и выразив свое восхищение моей осведомленностью в делах, он некоторое время пытался еще давать мне какие-то юридические наставления, но я не позволил себе купиться на дешевую лесть и сбить меня с толку. Конечно, старый лис МакКинон работает с нашей семьей уже давненько, и Люциус о нем отзывался положительно, но если позволить ему сейчас сохранить свой покровительственно — снисходительный тон, которым он начал свою беседу со мной, то мне до конца жизни потом от него не избавиться. Я так и буду для него несмышленышем, которого он будет наставлять на путь истинный. Хотя, опять же, старый лис прекрасно знает свое дело, и к его мнению стоит прислушаться.
Подписав необходимые документы, и отчасти добившись своей цели поставить МакКинона на место, я распрощался с ним, когда день уже клонился к вечеру. Стемнело по-зимнему рано, и последние бумаги мы рассматривали уже при искусственном освещении, которое зажгли домовики. Проводив гостя, я осведомился у Тинки, не было ли почты или каких-нибудь известий, но, к своему разочарованию, услышал в ответ, что никаких известий не приходило. Некоторое время я нервно ходил из угла в угол, раздумывая, остаться ли в Маноре и дождаться ответа из Гринготтса, или же наплевать на все и отправиться в дом Блэков, чтобы поговорить с Гарри. Судя по всему, у Поттера тоже были важные новости, и помимо нетерпения меня теперь еще мучило и любопытство.
К счастью, прилетевшая сова избавила меня от этой проблемы. Знакомый ровный почерк гринготтского клерка возвещал, что меня будут рады видеть завтра, и при наличии ключа от сейфа, предоставят к нему доступ. Вздохнув с облегчением, я вернулся в библиотеку, снова вырвал страницу из дневника Реддла, сложил, и, на всякий случай, наложив охранные чары, сунул в карман. Отправил туда же ключ от сейфа Лестрейнджей, наложил заклятие, чтобы не потерять все это случайно, а потом заторопился к камину.
Старый дом Блэков встретил меня холодом, словно в кухне, где располагался подключенный к сети камин, весь день никого не было. Не знаю почему, но мне стало не по себе. Было странное ощущение, будто в доме нет ни души. Поежившись, я заторопился к двери, и выскользнул в холл, едва приоткрыв дверь настолько, чтобы протиснуться в щель. Беззвучно притворив ее за собой, я оглянулся. Завешенный портрет моей двоюродной бабки Вальбурги, которую мы с мамой навещали периодически, когда я был маленьким, тихонько похрапывал из-под своей занавески. Пару раз за время этих каникул мне доводилось слышать, какой тарарам творился тут, когда занавес падал, но сам я как-то не попадался на глаза полоумной старухе. Внезапно меня разобрало любопытство. Интересно, а что она скажет теперь обо мне? Помню, когда мы с мамой наносили сюда визиты, старуха меня просто обожала, называла ангелочком, умничкой и образцовым ребенком, и всячески баловала. Правда, баловали меня все родственники, кому не лень — лет до шести я и впрямь был очаровательным малышом. Все равно, не знаю почему, навещать одинокую миссис Блэк я не любил. Мрачный старый дом пугал меня, так же как и безобразный полусумасшедший домовой эльф. И все-таки… интересно, что она скажет теперь?
Прикусив губу, я осторожно потянул в сторону край старой бархатной занавески. Похрапывание стихло. Я аккуратно отодвинул в сторону тяжелую ткань, едва замечая, что почему-то задерживаю дыхание.
На меня уставились заведомо злобно сощуренные старческие глаза — хотя на портрете Вальбурга была даже моложе, чем я ее помнил. Ее рот уже кривился в злобной гримасе, готовясь выдать очередную порцию брани. Однако при виде меня бабка замерла, и на несколько долгих мгновений воцарилось гулкое молчание.
— Твое лицо мне знакомо, — подозрительно пробормотала она наконец. — Хотя в этом доме и трудно теперь ожидать приличных гостей. Кто ты и что тебе здесь надо?
— Я…
— Малфой! — голос с верхней ступеньки лестницы заставил меня вздрогнуть, и моя рука, придерживающая занавеску, невольно разжалась.
Тяжелая портьера скользнула обратно, скрыв портрет больше чем наполовину. Старуха недовольно заворчала, но мое внимание уже целиком поглотил Сириус Блэк, медленно спускающийся по лестнице, и, казалось, пытающийся насквозь просветить меня взглядом. Я невольно похолодел, хотя и не делал ничего плохого. Выглядел крестный Гарри отнюдь не дружелюбно, что бы там ни говорил Поттер о том, что он обещал вести себя помягче. Сглотнув, я невольно подался назад, но тут же усилием воли приказал себе стоять на месте.
— Что ты здесь делаешь? — сурово спросил Блэк. Я машинально сглотнул, молясь всем, кого только мог припомнить, чтобы не пустить петуха.
— Я пришел поговорить с Гарри, — отозвался я. Хвала Мерлину, голос прозвучал достаточно ровно.
— Вот как? Гарри сейчас нет, он и все остальные уехали в Косой Переулок с семейством Уизли, — холодно ответил он. Я снова сглотнул.
— О. Простите, я не знал, — отозвался я. — Ну, я тогда… эээ… Зайду в другой раз?
Блэк смерил меня взглядом и кивнул, в его глазах читалась настороженность и недоверие. Мне почему-то вдруг подумалось, что будь он в своей анимагической форме, шерсть у него на загривке стояла бы дыбом.
— Что тебе нужно было от портрета старухи? — спросил он вдруг, когда я уже начал поворачиваться в сторону кухни. Я замер. «Старухи»? Это он о родной матери? Нет, я понимаю, Вальбурга — не образец материнства, но все же… Хотя, насколько я помню, из рода его изгнали по ее инициативе…
— Я просто хотел проверить, узнает ли она меня, — отозвался я, пожимая плечами. — Я последний раз ее видел, когда мне было семь.
— Вот как… — медленно отозвался он. — Так ты, выходит, бывал в этом доме при ее жизни.
— Да, мы с мамой навещали ее примерно раз в месяц, — отозвался я. — Она… Была очень одинока.
— Неудивительно, — фыркнул Сириус. — Ладно. Если ты не очень торопишься, можешь подождать Гарри здесь. Они уже скоро вернутся, уехали-то ненадолго. У Фреда и Джорджа презентация нового товара, вот они и…
— А, «Ночные Фантазии»? — понимающе кивнул я. Сам я был, не сказать, чтобы в восторге от этого изобретения — у меня после этих чар наутро голова гудела как с похмелья. А вот Гарри они нравились.
— Угу, — кивнул Блэк. — Не откажешься выпить со мной чаю? — предложил он вдруг, почти без перехода. Я захлопал глазами, и он вопросительно вскинул брови. Хмыкнув, я склонил голову набок.
— А безоар заранее туда кинуть можно? — спросил я. Кривая усмешка Сириуса каким-то образом напомнила меня самого.
— Травить гостей — в большей степени прерогатива Малфоев, чем Блэков, — возразил он. Тут он прав, были в нашей семье… любители.
— Дурной пример заразителен, — парировал я. — А впрочем, ладно. Но учтите, если что — я специально стану привидением и буду таскаться за вами по пятам, гремя цепями, до конца вашей жизни.
— На тебе нет цепей, — хмыкнул он.
— А я найду! Например, одолжу у Кровавого Барона, — я невозмутимо пожал плечами.
Сириус фыркнул и в открытую улыбнулся.
— Ну ладно, пока тебе еще не требуются цепи, идем. Здесь прохладно.
— Да и в кухне не лучше, — заметил я, следуя за ним к двери, из которой вышел несколько минут назад.
— Ничего, это поправимо, — отозвался Блэк, взмахом палочки накладывая на помещение согревающие чары, и зажигая огонь в камине. Я невольно ощутил приступ жалости. Нет, огонь зажечь — это понятно, но согревающие чары мне в Маноре, например, накладывать не приходилось, достаточно было легонько коснуться уз Дома. А ведь он когда-то тоже так мог…
Чаепитие с Сириусом Блэком было, пожалуй, одним из самых необычных в моей жизни. Ну, в том, что к чаю у него нашлись какие-то вполне сносные домашние сладости, как раз, не было ничего удивительного. Особенно учитывая, сколько молодежи гостило в доме, и при том что двоим из них родной матерью приходилась Молли Уизли, а еще двоих она приняла под свое крыло и тоже заботилась о них, как о своих. Куда удивительнее было поведение хозяина, по крайней мере, по сравнению с прошлым разом. Похоже, Гарри все-таки не ошибся. Сириус, казалось, изо всех сил старался вести себя дружелюбно и приветливо, хотя время от времени и окидывал меня подозрительными взглядами, словно пытаясь отыскать подвох в моих словах. Признаться, полностью избавиться от неприятного чувства неловкости мне так и не удалось, но, напомнив себе, что я — действующий лорд Малфой, я старался держаться спокойно и непринужденно.
В общем и целом все было не так уж плохо. Сириус расспрашивал меня о том, как же вышло так, что мы подружились с Гарри. Я ни капельки не сомневался, что крестник уже рассказывал ему эту историю, однако понимал, что Блэк просто хочет услышать мою версию. Ну, в принципе, скрывать мне было нечего, не считая нескольких небольших моментов, вроде приворотного зелья, которое я подлил Гарри в начале года. Но об этом Сириусу знать вовсе не обязательно…
Кажется, рассказом он остался доволен, хотя и несколько обескуражен тем, что на очевидной лжи поймать меня не удалось. Дальнейшая беседа потекла в довольно-таки предсказуемом направлении — его интересовали новости магического мира, и прочее. Будучи почти семнадцать лет, правда, с небольшим перерывом, оторван от знакомого с детства мира, естественно, он хотел знать, что произошло с его знакомым. Не сомневаюсь, что в юношестве, а особенно после отречения и изгнания из Рода, он изо всех сил хорохорился и делал вид, что ему это ни капли не интересно, но теперь, с возрастом, горячность отступила. Он даже поинтересовался здоровьем моей матери, и тем, как она переносит смерть Люциуса. Меня так и подмывало ляпнуть, что отец жив, чтобы проверить действие чар и посмотреть, будут ли они работать, но я удержался. Не стоило лишний раз дразнить судьбу. А еще где-то посреди разговора он упомянул, что Гарри было бы приятно, если бы я остался здесь до конца каникул, и что если я не против, то он приглашает меня погостить.
В общем и целом ждать пришлось довольно долго, впрочем, я в этом и не сомневался. Посещение магазина «УУУ» никогда не могло ограничиться всего лишь коротким визитом. Вся дружная компания, нагруженная свертками, коробками и пакетами, ввалилась домой уже в девятом часу, в сопровождении мистера и миссис Уизли. Я снова ощутил неловкость, не зная, как вести себя в их присутствии. Гриндевальд побери, я даже не знал, известно ли им о нас с Джинни! Вряд ли Рон смолчал бы, хотя с другой стороны, возможно, он просто надеялся, что увлечение его сестры пройдет само собой и незачем расстраивать родителей. В общем, как бы там ни было, я, как мог, вежливо, поздоровался с ними. К моему удивлению ответное приветствие было теплым и радушным, — как я подозревал, в основном благодаря рассказам Гарри и Джинни.
Поговорить с Гарри мне удалось только ближе к вечеру, когда всеобщее возбуждение после посещения Косого Переулка, немного улеглось. Мы уединились в небольшой гостевой спальне на третьем этаже, которую я занимал в те две ночи, пока оставался здесь после Нового Года, и которую мне снова было предложено занять сегодня.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Гарри, когда мы остались одни и я наложил чары против прослушивания. — Ты сказал, у тебя есть что-то важное?
— Ну, в общем да, — кивнул я. — Не хочу тебя обнадеживать, но очень может быть, что у нас появилась зацепка о местонахождении Чаши.
— Ты шутишь! — вытаращил глаза Поттер. Я возмущено фыркнул.
— По-твоему я способен…
— Да нет, нет, я не имею в виду… — поспешно исправился он. — Просто… Это кажется невероятным, особенно после того, как мы напали на след медальона!
— Что? — теперь настала моя очередь таращить глаза. Со смешанным изумлением и недоверием я выслушал рассказ Гарри о том, как ему удалось выяснить, что таинственный Р.А.Б. из записки, найденной в поддельном медальоне — младший брат Сириуса. Знал я о нем мало, он умер еще до моего рождения, а мама упоминала его чуть ли не реже, чем Сириуса. Вальбурга, правда, когда мы навещали ее, любила сравнивать меня с ним, и не уставала повторять Нарциссе, что Регулус тоже был отрадой материнского сердца, и что меня надо беречь как зеницу ока. Тогда, да и позже, это сюсюкание казалось мне отвратительным, а само сравнение — неприятным, но теперь, особенно после рассказа Гарри, я изменил свое мнение. Ну, хотя бы в отношении второй части. Что ж, возможно, Сириус все же был не так уж и неправ, когда сравнивал меня с Регулусом, подумал я, накрыв ладонью через ткань содержимое своего кармана.
— Так что, дай Бог, Дамблдору удастся выяснить у Флетчера, куда тот дел медальон, — закончил Гарри.
— Мда, ну вы и лопухнулись, конечно, в своем время, — заметил я, скептически пожав плечами. — Вот что значит, не ценить Родовое Наследие.
— Знаешь, честно говоря, мне все время казалось, что Сириус таким образом… как бы мстил, что ли, своему Роду, за то, что он отверг его. Как бы показывал, что раз он — ничто для своей семьи, то и они, и все их ценности — ничто для него.
— Да, наверное, так и было, — согласился я. — Пожалуй, если подумать, его можно понять. И все равно, то что он сделал — неразумно. Насколько я понимаю, состояние Блэков сейчас не ахти какое большое, не так ли?
— Ээээ… — Гарри потер ладонью шею, а потом пожал плечами, — Ну, вроде да. И что?
— Да то, что семейные артефакты и прочие ценности, могли помочь ЕМУ поправить дела, а не проходимцу Флетчеру — нагреть руки. Продавать такое на черном рынке — это все равно, как… как вычерпывать ванну кофейными чашечками!
— Прагматик, — фыркнул Гарри. — Ладно, выкладывай, давай, что у тебя. Ты сказал, если зацепка где чаша?
— Ну да. В общем… предполагается, что Волдеморт отдал ее на хранение Лдестрейнджам.
— Что? — Гарри снова испытал шок. — То есть как — на хранение?
— Точно не знаю, но вроде бы, это было что-то вроде знака доверия, — пожал плечами я. — А отец уверен, что Лорд таким образом пытался следовать обычаям чистокровных, и беречь фамильное достояние.
— Твой отец? Малфой, ты что, рассказал Люциусу о крестражах? — зеленые глаза, казалось, пронзают меня насквозь, а через связь я ощущал, что Гарри переполняют смешанные эмоции — гнев, страх, что-то вроде разочарования…
— Поттер, ты всерьез считаешь меня идиотом? — слегка разозлился я сам. Ну, во-первых, подобное сомнение несколько раздражало, а во-вторых, видно, отголоски его чувств несколько влияли на меня, заставляя ощущать нечто подобное тому, что испытывал он. — По-твоему, я стану трепаться об этом направо и налево?
— Тогда как…
— Мы просто разговаривали о наследстве. Я получил завещание Люциуса, ну он и пытался просветить меня лишний раз, как себя вести, — отозвался я, мысленно морщась от отвращения к самому себе. Мои слова звучали как оправдания. — Разговор о чаше зашел в связи с другими артефактами, мать вскользь упомянула о ней, ну и вот…
— Так получается, что чаша у Беллатриссы? — спросил Гарри.
— Ну… Это только предположение, но думаю, что не совсем, — отозвался я, все еще чувствуя легкую досаду. — Отец считает, что чаша — в их гринготтском сейфе.
— И в чем разница? — поинтересовался Поттер, и пожал плечами. — В Гринготтс никому не проникнуть, это дело безнадежное.
— Не проникнуть, говоришь? — хмыкнул я. — Ну, не совсем так. Есть один путь.
— Малфой, ты или спятил, или в тебе погиб непревзойденный грабитель, — с оттенком иронии проговорил Гарри.
— Ни то ни другое, — самодовольно отозвался я. — Все куда проще, Гарри. Ограбить Гринготтс нельзя — зато запросто можно войти туда на законных основаниях.
— Это как?
— Лестрейнджи объявлены вне закона. Имение и собственность их конфискованы, кроме гринготтского сейфа, да и то, только потому, что гоблины не признают министерской диктатуры. Так что сейф в Гринготтсе автоматически наследует ближайший кровный родственник.
— И… И это…
— Угу, — кивнул я. — причем, с обеих сторон. Рудольфус и Рабастан Лестрейнджи — кузены моего отца. Ну а о родстве моей мамы и Беллы ты и сам знаешь. Так что я наследую с обеих сторон.
— Так почему бы тебе не проверить, там ли чаша? — осторожно спросил Гарри. Я молча вытащил из кармана ключ и взвесил его на ладони.
— Меня ждут там завтра, — спокойно сказал я, наслаждаясь эффектом. — Пойдешь со мной?
Ну естественно, одних нас никто не отпустил. Поттер настоял, что Дамблдора надо поставить в известность, ну а директор, естественно, взял организацию нашего похода в свои руки. Подозреваю, что охранять Гарри подрядили бы целый взвод Авроров, но все-таки, в конце концов, с согласия Дамблдора, решили ограничиться сопровождением Сириуса и Люпина, а в банке к ним должен был присоединиться Билл Уизли.
Утром я встал рано, принял душ и оделся. Признаться, меня малость напрягала необходимость второй день подряд надевать ту же одежду, хотя строгий костюм и черная мантия официального вида вполне подходили для визита в банк. В принципе, вещи, конечно, были все еще чистыми, но для самоуспокоения я несколько раз наложил освежающе чары, которыми, правду сказать, владел не особенно хорошо. Ну, впрочем, на сей раз этого хватило.
Ароматы, доносившиеся с кухни, когда я спустился, приятно удивили. В прошлый раз мы все скопом пришли к соглашению, что было бы несправедливо заставлять все время готовить Джинни, поэтому старались ограничиться на завтрак кофе с булочками из соседней магловской кондитерской. Булочки, кстати, оказались вполне ничего, хотя на мой вкус довольно необычными и не совсем такими, как я привык.
Но сегодня, похоже, завтрак нас ожидал не хуже, чем в Хогвартсе. Запоздало припомнив, что миссис Уизли собиралась остаться здесь до конца каникул, чтобы пообщаться с Роном и Джинни, я затормозил у самых дверей кухни, и несколько минут стоял, медля войти. В присутствии родителей Джин я все еще чувствовал себя неловко. К тому же с самой Джинни мне так и не удалось вчера поговорить толком — мы лишь перекинулись парой ничего не значащих фраз, вроде «как ты?» и «все в порядке». Но тем не менее, я по-прежнему понятия не имел, что именно ее родителям о нас известно, и известно ли хоть что-то.
Напомнив себе, что пасовать перед неизвестностью — недостойно Малфоя, а особенно лорда Малфоя, я наконец сделал шаг вперед, и осторожно приоткрыл дверь. Хвала Салазару, за большим кухонным столом уже сидел Гарри, уткнувшись в чашку с кофе, и, увидев меня, приветственно помахал рукой. Миссис Уизли, как и вчера, ласково ответила на мое приветствие, и немедленно поставила передо мной тарелку яичницы с жареными сосисками, стакан апельсинового сока и чашку кофе.
— Я не знаю, любишь ты такое, или нет, но… — не очень уверенно начала было она.
— Нет-нет, все замечательно, — быстро сказал я, берясь за вилку. — Выглядит очень аппетитно, спасибо.
— Я рада, — улыбнулась она, и вернулась к плите.
— Во сколько нас ждут? — поинтересовался Гарри.
— К одиннадцати, — отозвался я. — Мне предлагали прислать портключ, но я отказался.
— Почему? Думаешь, может быть ловушка?
— Ну, это вряд ли. Гоблины не особенно жалуют Пожирателей, да и самого Лорда тоже. Он, конечно, обещал им всякие вольности, но в правлении банка у них там далеко не дураки сидят. Они понимают, что поддержи они Волдеморта — и Гринготтс превратиться в его персональный карман, а их слово будет значить меньше, чем комариный писк. Так что — нет, не думаю, что нас ждет ловушка. Но все-таки, портключ — недостаточно надежная вещь, в структуру его чар довольно легко вмешаться. Некоторые маги, такие как Дамблдор, могут сделать портключ, защищенный от постороннего вмешательства, но таких мало. И потом, особенной нужды в этом у нас нет. Нас будет всего четверо, и у всех есть лицензия на аппарацию.
— Тьфу, все время забываю! — хмыкнул Гарри. — Почему-то привык считать, что смогу аппарировать только после Хогвартса…
— Ну просто потому что на его территории аппарировать нельзя, а ты не думал покидать ее до окончания, — пожал плечами я.
— Ну… Вроде того, — согласился Гарри. — Кстати, Дрей, я тут знаешь, о чем подумал?
— Держите меня — «он подумал!» — язвительно пробормотал я себе под нос. Поттер обиженно фыркнул.
— Я серьезно! — надулся он.
— Гарри, дорогой, будь добр, присмотри за чайником, — попросила миссис Уизли, отходя от плиты. — Мне нужно пойти поговорить с Сириусом о том, что творится у него в кладовой. Почти никаких нормальных продуктов! Все забито какими-то ненормальными магловскими полу-ренегатами! С ума сойти можно, готовить просто не из чего! Брать в рот такую гадость! Полу-фрегидраты! — ворчала она, шагая к двери.
— Полу-кто? — спросил я, когда она скрылась. Гарри, с трудом сдерживавший улыбку, все-таки захихикал.
— Полуфабрикаты, — объяснил он, и удивленно поднял брови, увидев, что мне это ни о чем не говорит. — Надо же, ты не знаешь? Я думал, ты неплохо разбираешься в магловской культуре.
— В культуре, но не в еде, — возразил я. — Магловская пища — выше моего понимания. Эми и Сафи как-то затащили меня в маглоский супермаркет в Париже… Кхм, в общем, единственные знакомые продукты для меня там были те, что не в упаковках.
— То есть, мясо, рыба и овощи? — продолжал хихикать Поттер.
— Очень смешно, — настала моя очередь дуться.
— Ладно, не сердись. Полуфабрикаты — это такие… эээ… ну, как бы наполовину готовые продукты, которые надо только купить и довести до готовности.
— Ну и какой в этом смысл? — фыркнул я. — Называется — ни нашим, ни вашим. Почему бы не продавать уже готовую еду?
— Ну, она тогда будет холодной. А так… Ну, кстати, вот например сосиски — тоже полуфабрикат, — объяснил Гарри, поддевая вилкой кусок жареной сосиски. — В сыром виде есть их не будешь, разве что очень проголодаешься, но если и придется, отравиться — не отравишься. И все-таки, если их сварить, или там поджарить, получится вкуснее. Но при этом, даже в сыром виде, они в лесу не растут и даже не бегают. Их все равно нужно приготовить, в смысле, как-то СДЕЛАТЬ, прежде чем продавать.
— Ах, в этом смысле, — кивнул я. — Ну ладно, это еще терпимо. Сосики — это я могу понять. Все-таки, пожалуй, маглы не такие уж идиоты…. — добавил я, в свою очередь тоже отправив в рот кусок сосиски.
— Ладно, возвращаясь к тому, о чем я думал, — сказал Гарри, прожевав еду, и запив глотком сока. — Насколько велик сейф, в который мы собрались? — поинтересовался он. Я пожал плечами.
— Лестрейнджи не так богаты, как Малфои, особенно после конфискации, но думаю, хранилище у них объемное. Оно на одном из нижних уровней, а мелочи там не держат. А что?
— Ну, полагаю, времени у нас будет не так чтобы очень много, — отозвался Гарри. — А если чаша там, но мы ее банально не найдем?
— А, вот ты о чем… — ухмыльнулся я. Вчера мы слишком увлеклись планами, и я совсем забыл рассказать ему о своем изобретении. — Не волнуйся, я все продумал, — отозвался я, облизывая вилку, и подтянул к себе чашку. В двух словах я объяснил принцип работы чар поиска.
— Использовать обезвреженный крестраж… — пробормотал Гарри, когда я упомянул о посетившей меня идее. — Да, пожалуй, это может сработать. Но почему та не сказал Дамблдору? Ведь единственный обезвреженный крестраж — кольцо — сейчас у него. Надо было…
— Успокойся, не надо, — хмыкнул я, роясь в кармане, и извлек из него свернутый и помятый листок пожелтевшего пергамента с необычно синими срезами — по крайней мере, синими на месте отрыва, — и обугленной, залитой чернилами дыркой посередине. — В непосредственной близости от чаши этого должно хватить, — сказал я. Гарри нахмурился, разглядывая листок.
— А это… Что? — спросил он. Я молча протянул ему листок. Поттер осторожно, словно боясь испачкать руки, взял его, хотя чернила высохли уже года два назад. Несколько секунд Гарри рассматривал страницу, а потом, охнув, бросил на стол. — Малфой, это что, страница из дневника Тома Реддла?! — крикнул он.
— Тише ты! — шикнул я на него. — Ты чего орешь, спятил?
— Откуда ты ее взял? — перешел на шипящий шепот Гарри.
— «Откуда, откуда!» — передразнил я его. — Из дневника выдрал, откуда еще?
— Дрей, ни дна тебе ни покрышки, а дневник-то ты где раздобыл!?
— Здравствуйте, не успели соскучиться! — фыркнул я. — Ты же сам его моему папочке вернул. Вот и радуйся теперь собственной предусмотрительности. Хоть и случайной.
— Так он что, все это время хранился у вас в поместье?
— А ты думал где?
— Ну… Не знаю, — как-то смущенно пожал плечами Гарри. — Я думал, Люциус его еще тогда же выкинул.
— Угу. Два раза, — скептически поморщился я. — Такие вещи не выкидывают, Поттер, даже если они теряют свои волшебные свойства. Отец оставил его, думаю, как напоминание о сорвавшемся «гениальном» плане. Вот теперь он… и пригодился.
— А ты уверен, что хватит страницы?
— Ну, думаю, на большом расстоянии, например, вроде той пещеры, о которой ты рассказывал со слов Дамблдора, понадобился бы весь дневник. Но сейф в банке, даже самый объемный, не больше этой комнаты. Думаю, на это страницы хватит. И потом, чем менее заметно будет заклятие, тем лучше.
— А гоблины это вообще-то допустят? Не хотелось бы стать причиной новой войны… Нам и Волдеморта хватит, — заметил он. Я покачал головой.
— Нет, внутри своего сейфа можешь накладывать все что угодно. Хотя нет, не совсем все, — кажется, запрещается превращать содержимое в скоропортящиеся вещи, а так же в едкие или сильно пахнущие вещества, — отозвался я, припоминая свод правил банка. — Но все равно, гоблины не осмеливаются протестовать и запрещать волшебникам использовать магию. Сначала бывали конфликты из-за этого, но потом им пришлось принять это как данность. Для большинства чистокровных применять чары — так же естественно как дышать. Ну а против злонамеренных чар есть спецы-ликвидаторы, вроде того же Билла Уизли. Я как-то видел его позапрошлым летом, после того как он перевелся сюда из Египта. Честно сказать, из всех братьев, он мне показался самым… Как бы это сказать… не то чтобы достойным, а… — Я замялся. Как объяснить, что этого человека я против воли зауважал, несмотря на экстравагантный на мой вкус внешний вид. Впрочем, наверное, не в последнюю очередь благодаря нашей связи, Гарри прекрасно понял, что я имел в виду.
— Драко, ты не должен оправдываться, — сказал Гврри, покачав головой. — Я тебя понимаю. Кстати, прибери эту штуку, пока кто-нибудь не пришел, — добавил он другим тоном, кивком головы указав на вырванную страницу. — По-моему, я слышу шаги за дверью.
Гарри оказался прав — едва я успел сунуть свернутую страницу в карман, вошли Сириус и миссис Уизли, ожесточенно спорящие о магловских полуфабрикатах, а за ними — переодевшийся в ту из своих мантий, что была поцелее, Люпин. Отнекиваясь, Сириус морщился, и со смехом уверял Молли, что ему не нужны обычные продукты, потому что он все равно не умеет их готовить.
Аппарировали мы от черного хода, который выводил в узенький проулок между домами. Ни одно окно сюда не выходило, так что опасности почти не было, кроме того, на входе в дом № 12 лежали маглоотталкивающие чары. Билл встречал нас в огромном приемном зале Гринготтса, и не один, а в компании изящной девушки в модной, хотя и официального покроя мантии серебристо-голубоватого цвета. Ее волосы — очень светлые, почти такого же оттенка, как у меня самого, — были скручены в элегантный узел на затылке. Тоже на какую-то (и не такую уж маленькую) часть — вейла, без сомнения. Профиль ее показался мне знакомым, а когда она обернулась, я узнал Флер Делакур, участницу Турнира Трех волшебников, и запоздало припомнил, что Джинни вроде упоминала, что Билл и Флер работают вместе и, вроде как, встречаются. Когда мы подошли, они приветливо улыбнулась Сириусу и Люпину, а при виде Гарри прямо-таки расцвела.
— Здравствуй, Гарри! — мелодично проворковала она, очень четко выделив первую букву его имени, и бросив донельзя довольный взгляд на Билла. — Мы давно не виделись, не так ли?
— Ээээ… — Поттер слегка покраснел, и смущенно кивнул. — Да, привет, Флер. В самом деле давно не виделись, с самого лета… Я смотрю, твой Английский все лучше и лучше.
— О, да! — довольно сказала Флер. — Билл говорит, что мое произношение улучшается день ото дня. Видишь, я теперь могу даже правильно произносить твое имя — Гарри Поттер! — сияя от гордости, заключила она. В самом деле, если припомнить Турнир, акцент Флер тогда был просто ужасен, впрочем, как и у большинства Шармбатонцев. Сейчас же она говорила правильно, и в речи в лучшем случае изредка слышалась не совсем привычная для англичан мягкость.
— О. Ну… Это здорово, на самом деле, очень здорово, Флер, — кивнул Гарри, и наконец смог поздороваться с Биллом, который уже оживленно болтал с Люпином. Но если он думал так запросто избавиться от француженки, он ошибался.
— А ты не хочешь представить меня своему другу? — спросила она, одарив меня оценивающим цепким взглядом, не хуже волос и красоты выдающим ее вейловское происхождение.
— А вы не знакомы? — удивился Гарри. Я, до этого стараясь держаться поодаль, чуть приблизился, чтобы не повышать голос.
— Не лично, — ответил я на его вопрос о знакомстве. Флер повернулась ко мне. — Я помню вас по Туриниру, мисс Делакур, но сомневаюсь, что вы можете помнить меня. Нас не представляли друг другу.
— В самом деле, — согласилась она. — Но ваши волосы трудно забыть. Я не знаю вашего имени, но точно помню, что видела вас в Хогвартсе в тот год. Так вы…
— Драко Малфой, — представился я. Она вдруг заморгала, и, коснувшись губ кончиком пальца, на мгновение задумалась, что-то вспоминая.
— Драко Малфой! Ну конечно… ведь это о вас мне рассказывали мои троюродные сестры! — просияла она. — Эмерельд и Сапфира, вы ведь их знаете?
— Вы с ними троюродные сестры? — удивился я.
— О, ну… На самом деле, я затрудняюсь определить степень родства… — покачала головой она. — Мы привыкли так называть себя для удобства.
Подошедший гоблин прервал наш разговор. Взглянув на предъявленный мною ключ, он подозвал к себе другого, рангом пониже, и, вручив ему связку железок, которые гоблины называли «звякалками», указал на одну из дверей, ведущих в проходы к хранилищам.
— Пройти могут трое, считая и Ликвидатора, — проворчал он. — Больше в тележке не поместятся. Грышнакх вас проводит и будет управлять тележкой.
При имени гоблина мы с Гарри переглянулись. Оно вызывало не очень приятные ассоциации, да и вообще, честно говоря, я как-то не думал, что взятые из магловской книжки имена могут совпадать с реальными гоблинскими. Или все дело в том, что гоблины тоже иногда читают магловские книжки? Этим вопросом я задавался все то время, пока наша небольшая компания усаживалась в тележку, — отчасти ради того, чтобы не думать, что может ожидать нас впереди, отчасти для того, чтобы забыть встревоженные взгляды Сириуса и Люпина и насупленное лицо Флер, смотревших нам вслед, когда мы покидали зал.
Pov Гарри Поттера
Не знаю почему, но гринготтские тележки мне всегда нравились. Поездка на них напоминала катание на американских горках, которое в детстве я видел только издали, но которое меня всегда привлекало. Ну, правда, потом, после поступления в школу, магловские аттракционы перестали казаться такими уж замечательными — и в самом деле, куда уж там этим дурацким горкам до великолепия полета! И все-таки к гоблинским тележкам я все равно сохранял какое-то умилительно трогательное отношение.
Поездка на сей раз заняла несколько больше времени, чем я привык, и тоннель, похоже, опускался под землю гораздо глубже чем тот, где располагался мой собственный сейф. А пожалуй, даже глубже чем то достопамятное хранилище, откуда Хагрид в свое время забирал философский камень. Один раз дорога пересекла огромное пустое пространство, куда откуда-то сверху проникал дневной свет, а потом тележка проехала под бурным водопадом, окатившим нас потоком воды. Не успели мы опомниться и начать возмущаться, впрочем, как влага исчезла, так же быстро, как и появилась, а тележка резко затормозила, и поехала вперед еле-еле, таким темпом, что я мог бы поклясться, было бы быстрее идти пешком.
— Это был водопад Проявления, — пояснил, оборачиваясь, Билл. — Одно из последних нововведений, после того, как к нам дважды пытались проникнуть ряженые под Оборотным Зельем и Маскривочными чарами. Эта вода смывает любую маскировку.
— Даже магловскую? — полюбопытствовал я. Билл непонимающе нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, если не применять никаких чар, а просто загримироваться?
— Загри… Что сделать? Как это?
— Ох, ну я не знаю. Покрасить волосы, нарисовать брови… — я пожал плечами. В магловском гриме я не очень разбирался, но в кино видел, что с его помощью можно добиться потрясающих результатов. Ну, правда, делать это должен профессионал…
— А… — кивнул Билл. — Не знаю, если честно, на этот счет мы его не проверяли. Не думаю, впрочем, что кому-то из волшебников придет в голову воспользоваться магловскими средствами маскировки, чтобы попасть сюда.
— Н-да? — Я с сомнением покачал головой. — Ну, дело ваше… А почему мы едем так медленно?
Я ни за что не признался бы в этом, но болтовня помогала отвлечься от опасений, не дававших покоя всю дорогу. Драко, похоже, пребывал примерно в таком же состоянии, судя по узам. Несмотря на расслабленную позу, внутри Малфой был напряжен как струна, и казалось, готовился в любую секунду отразить нападение. Мне очень хотелось как-то ободрить его, но я и сам разделял его чувства. Что я мог сказать?
— Здесь иначе нельзя, — ответил тем временем вместо Билла Грышнакх, доставая непонятную связку железок, которую вручил ему первый гоблин. — Меры безопасности.
Его голос прозвучал зловеще, однако Драко почему-то отреагировал спокойно, и я ощутил легкую насмешку в его сознании. Малфой явно был знаком с этой дорогой.
— Наше фамильное хранилище тоже неподалеку отсюда, — объяснил он. — Парой уровней ниже, но дорога проходит здесь же.
— А, — кивнул я, и тут до меня вдруг дошло, что я не задавал ему никакого вопроса! Да и вообще, я, наверное, только сейчас смог толком облечь свою мысль в слова. Узы вновь донесли насмешку Драко — не злорадную впрочем, а его обычную, дружескую. «У меня что, все на лице написано?» — с обидой подумал я. Мне казалось, я за последнее время научился получше контролировать свои эмоции…
— Все дело в Узах. Наша связь укрепляется, — снова пояснил Драко. Я вздрогнул. Мы старались не говорить об этом вслух, Узы были не то чтобы секретом — скорее, козырем в рукаве, об их состоянии не знал даже Дамблдор. Какая муха его укусила? Почему он так открыто… Малфой хмыкнул. — А ты не заметил? — спросил он. Я пристально посмотрел на него. Драко с легкой иронией в глазах поднял бровь. — Даже теперь? — спросил он.
Я моргнул, и через мгновение сообразил. Малфой не открывал рта! Я слышал его голос, мне казалось, что он просто разговаривает со мной, но… Мое ошеломление позабавило Драко.
— «Мне всегда казалось, что так и будет, в конце концов», — сказал он, и я, только теперь, прислушавшись к своим ощущениям, понял, что голос Малфоя звучит скорее у меня в голове, чем на самом деле. — «Все шло к этому. Связь достаточно укрепилась, и вот — результат.»
— «Мы что, получается, теперь можем читать мысли друг друга?» — нерешительно подумал я, постаравшись сфокусироваться на Драко. Кажется, у меня получилось?
— «Не все, и, думаю, не всегда», — ответил он. — «Только направленные. Те, которые хотим передать друг другу. А в остальном — думаю, так же как раньше. Будем воспринимать особенно яркие чувства, какие-то образы… Что-то в этом роде».
— «А-а… — кивнул я с оттенком облегчения. Нет, я достаточно доверял Драко, и тепло к нему относился… Но все-таки, допустить его в свою голову на правах чуть ли не хозяина — это слишком. Другое дело, если все так, как он говорит. Телепатия в нашем положении — вещь полезная, а восприятие эмоций… Ну, в принципе, тоже не принесет особого вреда. — «Знаешь, а ведь до нашей ссоры, мне кажется, мы уже были близки к этому. Я мог определить твое местонахождение, подумав о тебе, и…»
— «Да, и мы могли видеть глазами друг друга, и передавать мысленные картинки», — поддержал он. — «Я помню. Полагаю, мы и сейчас это можем. Интересно, насколько далеко мы должны быть друг от друга, чтобы это перестало работать?»
— «Ты хочешь разорвать связь?» — несколько уязвленно спросил я. Драко поморщился.
— «Не говори ерунду. Я просто пытаюсь выяснить… границы наших возможностей». — ответил он.
— Ребят, не хочу вас расстраивать, но когда вы так молча сидите и переглядываетесь, это начинает нервировать, — прервал наш «разговор» Билл. — К тому же, Гарри, рекомендую обратить внимание на то, что будет за поворотом, — он указал вперед, где рельсы плавно изгибались и уходили из вида.
— Оу, да, для новичка зрелище еще то, — хмыкнул Драко, на сей раз вслух.
Так, подобный заговорщический тон мне уже не нравился. Я ощутимо напрягся, хотя ироничный взгляд Малфоя и его непоколебимое спокойствие убеждали, что бояться, по-видимому, нечего.
За поворотом тоннель снова расширялся, и выводил в обширную пещеру, на сей раз освещенную только светом факелов и светильников побольше, наподобие тех, которые использовались в коридорах в Хогвартсе. Но способ освещения занимал меня в данный момент в последнюю очередь. В пещере находился дракон! Настоящий, живой дракон, до ужаса близкий и грозный. Я похолодел. В памяти живо всплыло первое испытание на Турнире Трех волшебников и мой «поединок» с Хвосторогой. Но тогда у меня была метла, или хотя бы возможность призвать ее! А если я сейчас буду дожидаться, пока она прилетит из Хогвартса… Внутри закипела паника. Я слепо зашарил руками по одежде в поисках палочки, толком не зная, что буду применять — Сириус советовал воспользоваться заклятием Коньюктивитус, может быть, использовать его…. Взгляд не отрывался от готового броситься чудовища.
Рука Драко, успокаивая, опустилась мне на плечо. Через узы потекла его собственная уверенность я нашей безопасности, спокойствие, и — надо отдать Малфою должное, ни тени насмешки. Ну хорошо, возможно, и была легкая ирония, но не более того. Тележка поехала быстрее, набирая скорость. Грышнакх тряхнул своей связкой железок, и послышалось громкое бряцание, эхом прокатившись по всей пещере. Дракон, зарычав, подался назад. Только теперь, когда страх отступил, я заметил толстые цепи, прикованные к железному ошейнику, надетому на горло ящера. А еще — длинные следы ожогов на его боках и морде, и пустые, почти белые глаза. Я заморгал.
— Наши драконы обучены не пропускать по дороге никого чужого. Но звук «Звякалок» их отпугивает, и они не трогают тех, кто следует за ним, — скрипучим голосом пояснил гоблин. — Ну и конечно, они знают запах работающих здесь гоблинов. Без этого и «звякалки» не помогут… — не без самодовольства добавил он. Я поежился, кивая, и плотнее завернулся в свою мантию, ощутив внезапно приступ озноба.
Дальнейшее путешествие прошло практически гладко. Мы проезжали по все таким же тоннелям, почти не отличающимся от тех, к которым я привык. Выехав из пещеры дракона, тележка снова набрала скорость, и довольно скоро остановилась перед хранилищем, даже дверь которого выглядела более древней, чем та, что вела в мое. Вытащив ключ, который предъявил Драко, Грышнакх потопал к двери, и, пыхтя и сопя, стал открывать. Билл, выбравшись следом за ним, вопросительно посмотрел на нас.
— Что именно мы ищем? — спросил он.
— Извини, но мы не можем говорить об этом, — твердо ответил я. — Но это очень важно.
— Это что-то, что нужно для победы над… Над Тем-Кого-Нельзя-Называть, верно? — продолжал допытываться Билл. Я вздохнул.
— Пожалуйста, не спрашивай. Мы правда не можем… Нам просто необходимо найти это, и…
— Можете входить, — проскрипел Грышнакх, со скрипом открывая дверь.
— Внутри лучше ни к чему не прикасаться, — предупредил Драко. — Зная своих родственничков, я могу ожидать от них любой пакости. Начиная от склада портключей в не самые приятные места на свете, и заканчивая редкими ядами, которые впитываются через кожу.
— Окей, суть мы поняли, — немедленно согласился я.
— Думаю, всем вместе туда идти смысла нет, — заметил Билл. — Мы подождем снаружи.
— Хорошо, — кивнул я, входя в хранилище следом за Драко.
Дверь за нами закрылась, хотя и не плотно, пропуская внутрь лучик света. Стоило Драко сделать шаг вперед, зажегся зеленоватый свет, и перед нами предстали горы монет, по сравнению с которыми то, что лежало в моем сейфе, было как хижина Хагрида по сравнению с Хогвартсом. На стенах виднелись полки с выставленными на них непонятными мне вещами — статуэтками, вазами и прочим. Я сделал шаг вперед, пытаясь рассмотреть все поближе, а потом повернулся к молча застывшему Малфою.
— Ну что? — спросил я. — Где там твои чары?
— Сейчас, — отозвался он, вытаскивая из кармана помятую страницу из дневника Реддла и, к моему удивлению, протянул ее мне. Я захлопал глазами, а Драко в ответ лишь пожал плечами, словно не мог понять причину моего удивления.
— Почему я? Это же твои чары, — сказал я, не торопясь взять страницу. Драко нетерпеливо тряхнул головой, отбрасывая челку со лба.
— Гарри, чем ты слушал, когда я объяснял принцип действия? — раздражено спросил он. — Нужно представлять себе, что ищешь! И как я, по-твоему, буду это делать? Я эту чашу в глаза не видел!
— О, — сказал я, и взял, наконец, листок из его руки. — Но только я не уверен, что у меня получится…
— На этот счет не переживай. Дай мне руку, я попробую направить тебя с помощью Родовой Магии. Заклятие обычное, но она все равно должна помочь.
Кивнув, я достал свою палочку. Левую руку, в которой был зажат сложенный в несколько раз листок, я протянул Малфою, и его узкая бледная кисть опустилась на мою. Где-то внутри меня, наверное, в подсознании, затеплилось знакомое ощущение — ощущение, как будто кто-то или что-то подсказывают мне, направляют мой путь, освещая его на несколько шагов вперед. Сосредоточившись, я вызвал в памяти прошлый год и «уроки» Дамблдора. Чашу Хаффлпафф я видел только в воспоминании, которое показал мне директор. Окажется ли этого достаточно? Откуда-то я знал, что да, что главное — видеть образ, представлять его себе, держать в своем воображении. Коснувшись листка кончиком палочки, я произнес пришедшую оттуда же, из подсознания, формулу заклятия и, подняв палочку, обвел ею помещение. С ее кончика потек зеленоватый туман, формируясь в небольшое облачко. Мы, оба не проронив ни звука, в напряжении замерли. Секунды текли, складывались в минуты, и, казалось, прошла целая вечность, но ничего не менялось. Драко нахмурился.
— Должно было уже сработать, — пробормотал он. Вид у Малфоя был обескураженный. Я вздохнул, ощущая некоторое разочарование.
— Эх ты, «чародей»! — сказал я. — Ладно, давай бросать это гиблое дело. Раз уж мы все равно здесь, давай, что ли, просто осмотрим тут все. Ну или хотя бы полки.
— Угу… — отозвался Драко с таким видом, словно не слышал ни слова. — Нет, ну как же это…
Снова подняв палочку, я развеял все еще висящее над головой облачко, и для проверки попробовал применить манящие чары — как и ожидалось, безрезультатно. Осмотр полок тоже ничего не дал. Драко, присоединившийся ко мне только в самом конце, как ни странно, даже несколько повеселел.
— Получается, одно из двух. Или ее здесь никогда не было, или… Или ее забрали до нас, — заметил он, пожимая плечами.
— Кто мог это сделать? — фыркнул я. — Беллатрисса — не та персона, которая может запросто прийти в банк.
— Как знать, — с сомнением покачал головой Драко. — Откровенно говоря, я не очень верю в то, что гоблины свято чтят наши законы. И если в банке появляется старинная клиентка… я бы сказал, шансов на то, что они ее не выдадут, куда больше, чем на то, что авроры когда-нибудь хоть что-нибудь об этом узнают. Ей достаточно был написать письмо, с просьбой прислать ей портключ…
— То есть ты полагаешь, она могла… Забрать чашу? — я непонимающе уставился на него. Ход мыслей Малфоя был мне непонятен.
— Понятия не имею, — четно отозвался он. — Могу только строить догадки, но … Худший вариант — Волдеморт узнал о том, что мы охотимся за крестражами, и решил их все или перепрятать, или просто собрать у себя.
— Боже! — вырвалось у меня, при мысли о том, что поиски придется начинать сначала, и источников информации на этот раз будет еще меньше, чем раньше.
— Но если бы это было так, ты бы уже об этом знал, — продолжал Драко. — Сомневаюсь, что Темный Лорд философски воспринял бы эту новость. Должна была быть вспышка ярости, а ее ты бы почувствовал.
— Ну да, — с сомнением отозвался я. — Только мне бы не хотелось полагаться только на это.
— Не знаю, — пожал плечами Дрей. — может быть, Волдеморт тут вовсе и ни при чем, просто Бэлла решила, что Гринготтсу больше нельзя доверять, а значит, и хранить тут это сокровище небезопасно. Ну в смысле, что Министерство может надавить на банк и прибрать его к рукам. Тогда она либо держит чашу при себе, либо спрятала где-нибудь еще.
— Угу, — кивнул я. Мой взгляд упал на листок, который я вернул Драко, а он теперь неосознанно комкал в руке. Что-то такое вдруг затеплилось в подсознании…
— Чаша… — пробормотал я. — А что если… Если ему она нужна кое-для чего другого?
— Это как? — не понял Малфой.
— Ну очень просто, — отозвался я. — Из всех крестражей проще всего использовать именно ее. Именно использовать по прямому, самому первому назначению! Так же, как дневник!
— То есть, ты думаешь, он решил возродить собственную копию? И на кой хрен ему это? — Я пожал плечами, пропустив очевидную грубость мимо ушей. Драко редко выражался подобным образом, и это свидетельствовало о крайней степени его напряжения.
— Нет, я не думаю о копии, — покачал головой я. — Мне кажется, то, что было в дневнике, это одно. Дамблдор сказал, что Джинни изливала ему свою душу, именно поэтому осколок души Реддла напитался силой. Я думал о другом. Что будет, если из этой чаши напоить кого-то, например, Зельем Подвластья?
— Мерлин! — Драко побледнел, и в зеленоватом свете казался похожим на Инфери. — Эффект будет неодолимый…
— Вот-вот, — подтвердил я.
— Прежде всего, надо выяснить, была ли здесь Беллатрисса, — решительно сказал Малфой, снова обретая уверенность в себе. — Я, в принципе, представляю, как это сделать, но это не совсем законно, и может вызвать новую войну с гоблинами.
— Ты что задумал? — мрачно спросил я. Драко покачал головой.
— Пока ничего. Все зависит от того, захочет ли наш друг-ликвидатор помочь нам…
План Малфоя оказался до неприличия прост, хотя и так же до неприличия беспринципен. Впрочем, казалось, сама судьба благоволила к нему. Едва он закончил объяснять мне свою мысль, как дверь хранилища приоткрылась, и внутрь просунулась голова Билла.
— Простите, что вмешиваюсь, но нам пора бы, — заметил он. — Наш приятель-гоблин начинает нервничать. Я уж не говорю о том, что Сириус и Ремус, наверное, там, наверху, места себе не находят.
— Да, сейчас идем, — отозвался я, намереваясь высказать Малфою свое категорическое «нет» по поводу его плана. Но Драко опередил меня.
— Нам нужна ваша помощь, — быстро сказал он Биллу. — Это дело Ордена. Ресь пойдет о нарушении ваших обязанностей и все прочее, но без этого никак. Нам необходимо допросить Грышнакха.
— Нет, Малфой, даже не думай! — зашипел я. Билл, нахмурившись, переводил с него на меня непонимающий взгляд.
— Назови другой способ! — сверкнул глазами Драко. — Я бы с удовольствием обошелся без этого, Гарри!
— Гарри? — выжидательно спросил Билл, и я вдруг четко осознал, что решать придется мне. Уизли не пойдет на поводу у Малфоя, это ясно как день. Но если я скажу, что это действительно нужно… Тогда он сделает это. Я на минуту запнулся, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать… Мерлин, но ведь Драко прав — выбора-то нет!
— Он прав, — неохотно выдавил я. Билл помолчал, испытующе глядя на меня, а потом медленно кивнул.
— Ну хорошо. Что от меня требуется? — спросил он.
— Нужно установить непроницаемую сферу вокруг нас с гоблином, — мигом отозвался Драко. — А после того, как допрос будет окончен, стереть ему память. Я не силен в применении Обливиэйта…
— Ладно, — нехотя сказал Билл.
Дальше мне казалось, что мое тело действует само, как-то независимо от меня. Умом я понимал, что то, что мы делаем — неправильно, хотя бы с точки зрения морали. Но с другой стороны, на карту поставлено гораздо большее, чем две минуты благополучия одного из гоблинов. Стиснув зубы, я встал за плечом Драко, и молча ждал, пока Билл привел Грышнакха, который подозрительно осматривался и принюхивался. Бросив мрачный взгляд на Драко, Уизли коснулся своей груди, и из-под его руки расплылось, растекаясь по помещению, белое свечение. Неощутимая пленка накрыла нас двоих и гоблина, при этом сам Билл остался снаружи. Грышнакх, который в первый момент затравлено озирался, обернулся к нам, и вдруг злобно оскалился. Несмотря на небольшой рост существа, у меня засосало под ложечкой. Почему-то подумалось, что гоблин готов наброситься.
— Веритас! — выпалил Малфой, указав на гоблина палочкой. Того, что произошло дальше, не ожидал ни один из нас. Гоблин рухнул на пол… и завизжал. Высокий звук свербением отдавался в костях и я зажал руками уши, в попытке прекратить его.
— Перестань! — крикнул я Драко, пытаясь перекричать Грышнакха, но Малфой, точно так же зажавший уши, не слышал меня. В отчаянии я лихорадочно искал выход… Я всегда в напряженной ситуации и соображал, и действовал быстрее. — «Малфой, прекращай! Ты же видишь, не работает!!!» — завопил я мысленно.
— Фините Инкантатем! — слов Драко больше угадывались, чем на самом деле были слышны, но визг прекратился, будто его отрезало. Грышнакх, поскуливая, скорчился на полу. Мы с Драко переглянулись, и я пожал плечами.
— Видно, на гоблинов это действует не так, как на людей, — заметил я. Малфой недоверчиво покачал головой, и посмотрел на меня.
— Подстрахуй меня, — попросил он. — Я ему не доверяю.
Я понял, что он имел в виду, и, достав палочку, наставил ее на Грышнакха. Гоблин не шевелился, а когда Драко приблизился к нему и легонько ткнул его палочкой, только тихонько заскулил. Малфой склонился ниже…
Гоблин распрямился, словно пружина, прыгая вперед, норовя вцепиться зубами в горло юноши. Драко отшатнулся назад, но недостаточно быстро… А для меня время будто замедлилось, я ни на мгновение не усомнился в том, что должен сделать, равно как и в выборе заклятия.
— Империо!
Грышнакха отбросило назад, гоблин тяжело рухнул на пол, таращась на меня бессмысленными глазами. Малфой медленно выпрямился, глядя на меня со смесью удивления и уважения.
— Ну ты даешь, Поттер, «надежда Светлой Стороны»! — проговорил он. — Швыряешься непростительными…
— Ты бы предпочел, чтобы я позволил ему вцепиться тебе в глотку? — рыкнул я ему в ответ. Не знаю, но поему-то мне ни капельки не было стыдно. Грышнакх глухо заворчал в ответ на мой гнев.
— Ладно, ладно, чудо ты наше гриффиндорское, — примирительно поднял руки Драко. — Ну, раз уж ты все равно наложил на него чары, может, спросишь то, что мы хотели узнать?
— Но ведь при помощи Империо не допрашивают, — возразил я. Малой покачал головой.
— Это людей под Империо не допрашивают, — возразил он. — А на гоблинов темномагические заклятия действуют сильнее. Давай, спроси его!
— А что спросить?
— Спроси, он ли обычно занимается обслуживанием этого хранилища, и кто и когда был здесь до нас, — отозвался Драко. Я кивнул, облизывая пересохшие губы.
— Ээээ… Грышнакх, — позвал я. Голова гоблина снова поднялась, тупые бессмысленные глазки уставились на меня. — Скажи, ты ли всегда обслуживаешь это хранилище? — спросил я, чувствуя себя при этом довольно глупо. Гоблин медленно кивнул.
— Да, это поручается мне вот уже полторы сотни лет, — ответил он ровным, монотонным голосом. Я кивнул.
— Кто и когда побывал здесь в последний раз, не считая нас? — спросил я.
— Здесь была мадам Лестрейндж, — так же медленно ответил Грышнакх. — Она была в ночь Нового Года, когда все работающие у нас волшебники праздновали.
— Что она забрала отсюда? — спросил Драко. Гоблин молчал, и я повторил вопрос Малфоя. Грышнакх захрипел. В первый момент я испугался, что ему плохо, но в следующий момент догадался, что это всего лишь смех — жуткий, хриплый и каркающий.
— Деньги, — ответил он, захлебываясь хихиканьем. — Как и всегда, только деньги…
— Что кроме денег!? — настаивал я. Мерзкое хихиканье стихло.
— Артефакт, — почти выплюнул он. — Что-то похожее на кубок. Она не показывала его мне…
— Ладно, — вздохнул я, чувствуя, как последняя надежда покидает меня. Драко, кажется, был в таком же состоянии. Неужели все напрасно?
Остальное я воспринимал как-то отстраненно, словно все происходило не со мной. То, как Билл снял заклятие и наложил на Грышнакха Обливиэйт и легкий Конфундус, как присмиревший гоблин вел тележку по тоннелям, и как встретили нас обеспокоенными взглядами Сириус и Люпин, а Флер без стеснения кинулась на шею Биллу. От меня не укрылось, как в ответ на вопросительный взгляд Сириуса Малфой покачал головой, и крестный сочувственно похлопал меня по плечу. Кажется, он говорил что-то утешительное, но… Мерлин, да он ведь и понятия не имел, о чем именно шла речь! Он думал, что мы искали какое-то подспорье в борьбе с Волдемором, и, со свойственной ему гриффиндорской бесшабашностью, был уверен, что мы справимся и так. А я почти не реагировал на окружающее, глядя прямо перед собой. В голове билась лишь одна мысль: что же теперь? Что же делать? Что же делать?
Интерлюдия.
Во время описываемых событий, Особняк Реддлов. Собрание Пожирателей Смерти.
— Ну, а ты чем порадуешь меня, Эйвери? — спросил лорд Волдеморт, расположившийся в кресле с высокой спинкой, стоящем во главе длинного стола в столовой, где проходило «заседание» его окружения.
Эйвери, кусая губы, поднялся, со страхом глядя на Лорда.
— Л-ловушка почти захлопнулась, милорд, — пролепетал он. — Старуха Забини полностью под контролем Стилтоуна, она делает абсолютно все, что он прикажет. Как только она перепишет свое завещание и упомянет в нем девчонку, наживка будет готова, и останется лишь убить ее, чтобы захлопнуть ловушку. Ее дочь, Эвелин Кирк, не пожелает делиться наследством с племянницей, об этом я позабочусь. Как только юная мисс Блейз явится в суд, — а ей придется это сделать, даже если она просто захочет отречься от своей доли, — ловушка сработает. Остается лишь вопрос техники.
— Рабастан? — лениво спросил Темный Лорд. Младший Лестрейндж тоже встал, но выглядел совсем не таким напуганным, как Эйвери. Напротив, лучился гордостью.
— Способы транспортировки под контролем, Милорд, — бодро отрапортовал он. — У меня есть свои люди в управлении Каминной сетью, и в отделе наблюдения за работой портключей. Кроме того, заклятие Империус лежит на Стэне Шанпайке, кондукторе «Ночного Рыцаря». Единственная проблема — это отдел контроля за аппарацией. Нет никакой возможности подобраться к Джареду Поттеру, пока он в Хогвартсе, под крылышком у Дамблдора, а Аурелия Уоткинс и Мелинда МакФергюссон — надежно защищены. После гибели Двукреста они стараются перестраховаться. Таким образом…
— Таким образом у тебя нет НИЧЕГО, — холодно и беспощадно проговорил Лорд, поглаживая кончиками пальцев края изящной золотой чаши с изображением барсука. — Девчонка получила лицензию, если ты не знал. Почему бы ей и не аппарировать? Что может ей помешать?
— А вот тут, если позволите, тоже есть предложение, — радостно отозвался Рабастан, словно и не замечая недовольства повелителя. Лорд нахмурился.
Ну? — спросил он. Но вместо того, чтобы продолжить, Раби кивнул брату, и скромненько опустил голову. Рудольфус встал, поводя плечами, и окинул присутствующих надменным взглядом, напоминающим взгляд Люциуса Малфоя в его лучшие времена.
— Мы подумали, милорд, если нельзя отследить ее аппарацию, можно сделать так, чтобы она не пользовалась ею. К тому же, как говорится, можно убить нескольких докси одним заклинанием. Мы спланировали нападение на один из магазинчиков в Косом Переулке. Расположен он по отношению к Лютному весьма удачно, а значит, у нас будет легкий путь к нападению и последующему отступлению. Но суть не в этом. Владельцы магазина — братья-близнецы Уизли. Если они пострадают во время нападения, — а мы уж с Бэллой позаботимся, чтобы так оно и случилось, — проведать их сбежится все семейство, а возможно, и Поттер. К несчастью, на Поттере лежит слишком много охранных чар, чтобы можно было надеяться похитить его самого… В общем и целом, я предлагаю следующее: нападение должно произойти за два, максимум три дня до суда. Естественно, Блейз Забини и Поттер, вместе с семейством Уизли прибудут в Лондон — не сомневаюсь, добрый дедушка Дамблдор не откажет им в этом. А самое главное… Главное — то, что не все они умеют аппарировать, а значит, им придется воспользоваться другими средствами передвижения. А об этом мы узнаем, и сможем осуществить ваш план.
— Очень хорошо, — пробормотал Волдеморт. — Очень хорошо… — он задумчиво погладил край чаши еще раз. Скоро, скоро с Поттером будет покончено! Останется лишь найти подходящую чистокровную парочку для ритуала — и весь мир будет наконец-то у его ног!
Вот уже несколько месяцев Темного Лорда все больше раздражал собственный вид. О нет, он никому и ни за что не давал это понять, но видеть собственное, обезображенное темными чарами лицо, ему было неприятно. И вот не так давно он внезапно подумал — а какого черта? Почему бы ему и не заполучить себе новое тело? Ведь он теперь бессмертен, неужели же он обречен вечность провести в таком виде? Конечно, необходимо было все тщательно продумать, но подходящий ритуал отыскать не составило труда, да и время пока терпело. Первоочередной задачей по-прежнему оставался Поттер, угроза, предсказанная пророчеством. Но почему бы не расчистить себе плацдарм? Конечно, создание нового тела потребует времени, и надо будет отследить все факторы — например, чтобы оно было полностью чистокровным, и плюс, зачатым в любви. что ни говори, но старику Дамби нельзя отказать в уме. Можно с ним не соглашаться, но почему бы и не учесть его мнение, и не попытаться побить его — его же оружием? Будущий план еще только вырисовывался в голове Волдеморта, покрытой чешуйками, уже явственно проступившими на пергаментно-бледной коже. Темный Лорд никогда не полагался на случай, но вместе с тем, славился умением повернуть неожиданное происшествие в свою пользу.
Мужчина (или уже — чудовище?), носившее некогда имя Том Марволло Реддл, зловеще ухмыльнулось. Два года он провел чуть ли не в добровольном заточении — но ничего, скоро, скоро его час настанет! Он уже чувствовал и предвкушал его, приветствуя всеми фибрами того жалкого клочка души, который у него еще остался…