Pov Драко Малфоя
Настроение у нас по возвращении на Площадь Гриммо 12 было отнюдь не боевое, несмотря на всю кажущуюся браваду. Как ни крути, а своим походом в Банк мы ничего не добились, только втянули в очень даже вероятные неприятности Билла, и плюс — засветились в поиске чего-то, вероятно принадлежащего семейству Лестрейндж. Заклятия на гоблинов действуют не совсем так как на людей, и сколько продержится Обливиэйт Билла, неизвестно. Возможно, все пройдет гладко, и Грышнакх вообще не вспомнит, что мы допрашивали его, и чем конкретно интересовались. Все равно, если мой визит туда объяснить еще можно, то вот визит Поттера — едва ли. Это не имело бы значения, найди мы чашу, но теперь… Особенно, учитывая вскрывшиеся контакты гоблинов с Пожирателями…
Чем дольше я размышлял об этом, тем более мрачными казались перспективы. Если о наших поисках узнает Беллатрисса, дело труба. А это вполне вероятно, несмотря на то, что гоблины обязуются хранить конфиденциальность действий любого клиента. Узнали же мы о том, что она была в банке, и это было совсем не так уж трудно. Если уж даже Гарри не остановился перед применением Империо — что остановит Бэллу?
Конечно, мы всячески успокаивали сами себя тем, что уж кто-кто, а Билл-то точно должен знать, как и какие заклинания действуют на гоблинов, и к тому же, он, как старший сын, тоже владеет Родовой Магией, а значит, его чары более сильные, чем у обычного мага… И все-таки на душе скребли кошки.
Оказавшись в доме, я первым делом отправился в душ, чтобы смыть с себя пыль гоблинских тоннелей, а заодно и неприятное ощущение вины. Снова пожалев, что не взял с собой чистой одежды, я, стоя под горячими струями, прикидывал, удобно ли будет добираться до камина, завернувшись в полотенце. Вздохнув, я все же решил, что не стоит, и придется ограничиться все той же одеждой, еще раз наложив очищающие чары. Правда, после этого с рубашкой можно будет проститься — это заклинание не лучшим образом сказывается на ткани, — но что поделаешь…
Наконец, придя к выводу, что я скорее сварюсь заживо, чем отделаюсь от своих тревог и опасений, я ополоснулся напоследок прохладной водой, чтобы немного взбодриться, закрыл кран и насухо вытерся полотенцем. Натянув штаны, я решил повременить с рубашкой, вместо этого набросил еще одно, сухое полотенце на плечи, и вышел из ванны.
В спальне горел камин и было довольно тепло, и все-таки несмотря на это я ощутил легкий озноб. Неужели я где-то успел простудиться? В дверь легко постучали, прерывая мои размышления, и уже знал, кто там.
— Заходи, Гарри, — отозвался я. Поттер вошел, и бесцеремонно плюхнулся на кровать.
— Я тут подумал, что тебе может пригодиться, во что переодеться, — сказал он, протягивая мне что-то наподобие футболки с длинным рукавом, какого-то непонятного серо-голубого цвета. Я удивленно посмотрел сначала на одежду, потом и на самого Гарри. Тот, чуть смутившись, пожал плечами. — Она чистая, ты не думай… — начал было он. Я, оправившись от удивления, быстро взял у него предложенную футболку.
— Все нормально, спасибо, — отозвался я, разворачивая ее. — Как ты догадался?
— Ну… отчасти, наверное, ощутил, — пожал плечами Гарри. — Ну, правда, не раньше, чем сам стал переодеваться. У нас-то под душем долго не простоишь. Я думал, Рон дверь в ванную вынесет ко всем лукотрусам, если я не выйду через пять минут, и не расскажу, как все прошло. Ну а я, пока переодевался, подумал о тебе, и вот…
— И что сказал Уизли? — как можно нейтральнее поинтересовался я, сдерживая улыбку при мысли о Роне, вваливающемся в душ к Гарри.
— Пока ничего, — пожал плечами Поттер. — Я, видишь ли, как только оделся, тут же к тебе сбежал. Мне как-то не улыбалось объяснять Рону, что мы ни за что ни про что подставили его брата.
— Мда, как-то некрасиво получилось, — смущенно кивнул я, натягивая футболку. Странно, но вытертая от многократных стирок ткань оказалась мягкой на ощупь и приятно льнула к телу. Я даже задумался, а не приказать ли домовикам постирать несколько моих футболок раз по десять подряд, для достижения того же эффекта? А впрочем, эти размышления на деле были всего лишь попыткой отвлечься от того, о чем думать не хотелось. — Признаю, идея была не из лучших.
— Да перестань. В той ситуации, наверное, выход был единственный. Давай надеяться, что не так все плохо. В конце концов, мы узнали хоть что-то, — вздохнул Гарри.
— Да, только толку от этого никакого, — в тон ему вздохнул я, усаживаясь на кровать с другой стороны от него.
— Как думаешь, есть шансы, что мы успеем найти хоть один крестраж до того, как Волдеморт узнает, что мы вообще их ищем? — поинтересовался Гарри. Я пожал плечами.
— Ну, наверное, у нас все еще остаются шансы отыскать медальон, — заметил я. — Вряд ли ваш проходимец Флетчер вернул его Темному Лорду, и потом, повстречайся он с Волдемортом, или кем-то из его слуг, вы бы об этом знали.
— Ты хочешь сказать, МЫ бы об этом знали, — поправил меня Гарри. — Но в целом, ты прав. Волдеморт его бы в живых не оставил, узнай он что с медальоном что-то случилось…
— Угу, — буркнул я, снова поднявшись с кровати, взявшись за расческу и отворачиваясь к зеркалу. — Вот только, даже если мы его найдем и уничтожим, это не сильно-то нам поможет. Волдеморт станет еще на одну шестую менее бессмертным, но все равно бессмертным.
— Нет, ну как, это хоть как-то продвинет нас вперед, — не согласился Гарри. Я вздохнул.
— Шаг вперед и два назад… — пробормотал я себе под нос. «Поттер, ты всегда такой оптимистичный, или это чисто гриффиндорский склад ума?» — язвительно подумал я. В голове раздался смешок, и я, чертыхнувшись, напомнил себе, что надо бы привыкать к нашим телепатическим возможностям.
— «А пессимизм — это исконно слизеринская черта?» — в тон мне мысленно ответил Гарри.
— Слушай, давай наедине говорить вслух, — попросил я.
— Что, нервирует? — хмыкнул Гарри.
— Угу, — признался я. — Немного. Кстати, ты знаешь, что все источники, говорящие о телепатии, утверждают, что в мысленной речи невозможно лгать?
— Знаю, — к моему удивлению, отозвался он. — Когда ты только рассказал мне о связи — ну тогда, осенью, в Больничном крыле после выплеска моего зелья, — я рассказал Гермионе. Она посмотрела разные книги на этот счет, и рассказала, что нашла. Это она первая предположила, уже после наших приключений в Башне, что если наша связь окрепнет, и вдобавок станет равноправной с обеих сторон, то со временем мы сможем общаться таки вот образом. Ну и рассказала, естественно, в чем особенности. Ну да ты же знаешь Гермиону — ее главное вовремя остановить, а то барахтайся потом в тоннах справочной информации, которую она добудет…
— Да ну, не преувеличивай, — хмыкнул я. — По-моему, она как раз всегда выдает своего рода краткую справку из того, что находит.
— Это она просто натренировалась за годы общения со мной и Роном, — фыркнул Гарри. — Привыкла, что если излагать ВСЕ, то Рон засыпает на десятой минуте, а я если и бодрствую, то все равно теряю нить повествования. Но в тот раз я специально попросил ее рассказать ПОДРОБНО.
— Оу. — Я хихикнул. — Сочувствую.
Несмотря на нашу напускную веселость и браваду, у обоих на душе скребли кошки, и последующий разговор с Роном и Гермионой не улучшил дела. Впрочем, в сложившейся ситуации, я не был уверен, что чем-то может помочь даже сам Дамблдор. В руках Волдемора находилось целых два крестража, считая и змею, и даже Мерлин не знает, что тот собирался делать. А если он решит перепрятать чашу — где нам ее искать? Идея носиться по Британским островам, в надежде ее обнаружить, была наивной даже с гриффиндорской точки зрения, а ничего другого никто из нас предложить не мог. Оставалась одна надежда — на Дамблдора и Северуса. Вряд ли конечно, Темный Лорд будет откровенничать со Снейпом, зная, что тот почти все время проводит рядом с Дамблдором. Как ни крути, а старик оставался самым могущественным волшебником нашего времени, и не в последнюю очередь владел Легилименцией. Не было сомнений, уж кто-кто, а Волдеморт знал, насколько легко выудить из головы мага нужную информацию, а о талантах Северуса в вопросе скорытия собственных мыслей, представление имел весьма посредственное. И все-таки хотя бы такая надежда — лучше, чем никакой.
Остаток каникул прошел ни шатко ни валко. Я все-таки сподобился еще раз наведаться домой, чтобы захватить какую-нибудь одежду на смену, подбодрить домовиков, и порадоваться тому, что дом выглядит несколько получше, чем тогда, когда я только приехал в начале каникул. По крайней мере, то гнетущее впечатление, будто находишься в присутствии умирающего, исчезло.
С возвращением в школу и началом занятий, тревоги, связанные с розыском крестражей, отошли на второй план, вытесненные учебой и тренировками по квиддичу. Ну, правду говоря, тренировались мы не так, чтобы очень много. Следующая игра, в начале февраля, была между Рейвенкло и Гриффиндором, так что другим командам поле давали неохотно. Приходилось записываться чуть ли не за две недели вперед, потому что дай Поттеру волю, и он гонял бы свою команду каждый день. К счастью, подобной возможности у него не было, и не только потому, что капитаны остальных команд (включая и меня) уже чуть ли не выли при виде гриффиндорцев на подходе к полю. Надвигались ТРИТОНы, которые нам предстояло сдавать несмотря ни на какие козни Темного Лорда, так что даже самые заядлые тунеядца вынуждены были засесть за учебники. Увы, «охоту» на крестражи нам не могли зачесть ни по одному предмету, даже по Защите от Темных искусств, а потому приходилось почти все свое свободное время посвящать зубрежке, повторению пройденного материала и усвоению нового. Учителя, и в прошлом семестре не особенно жалевшие студентов, окончательно озверели, и задавали столько, что сама Грейнджер, казалось, не успевает выполнять все домашние задания. По крайней мере, лично я бросил переписывать свои эссе набело после каждой кляксы, как поступал раньше, и делал исключения лишь по Зельям и Трансфигурации. Снейпа я, конечно, не боялся, но расстраивать крестного тоже не хотелось, а портить отношения с МакГонагалл, которая и так не очень жаловала слизеринцев, было себе дороже. Нет, в последнее время она стала по отношению к нам с Блейз куда терпимее, но все же, лишний раз конфликтовать было не с руки.
Помимо обычных занятий, мы с Блейз еще и занимались на курсе анимагии, где, как ни странно, тоже достигли неплохих результатов. Одна из самых трудных стадий, где совмещались на грани трансфигурация и нумерология, у нас обоих была уже позади, основные формулы и расчеты были закончены, и оставалась практическая часть. Чары предстояло отрабатывать сначала на неодушевленных предметах, потом постепенно перейти на живые существа, и в конце концов, в завершающей стадии, попытаться превратиться самому. В первый раз это должно было происходить под чутким контролем учителя, да и в последующие несколько раз тоже, пока анимаг не привыкал к своему новому телу и не начинал чувствовать себя в нем свободно и уверено.
Чем дальше продвигались мои уроки, тем больше и больше мне становилось не по себе. Вроде бы я уже смирился с тем, что моей анимагической формой окажется все тот же пресловутый хорек, но где-то в глубине души не угасала слабая, отчаянная надежда — а вдруг все же нет? Вдруг я все-таки окажусь чем-то… более благородным? Более достойным? Как ни крути, я не ощущал себя мелким пакостником. Лже-Грюм мог сколько угодно издеваться надо мной тогда, на потеху Уизелу и ему подобным, но сам-то я разве мог смириться с этим? Немалых трудов мне стоило уговорить самого себя не расстраиваться по этому поводу, и попытаться найти в этом положении побольше плюсов. И все-таки, стоило представить себе радостно-злорадную физиономию рыжего гриффиндорца, который будет просто счастлив узнать, что все эти годы не зря обзывал меня хорьком, и хотелось бежать к Люпину и умолять его покусать меня, чтобы стать волком и выть на луну. И не важно, что сам-то Рональд не мог превратиться даже в свою фамильную ласку…
Учитывая все занятия, у меня с трудом хватало времени на исполнение своих обязанностей старосты. Что уж тут говорить о свиданиях? Я едва успевал мельком повидать Джинни во время завтрака, обеда или ужина в Большом зале, улыбнуться ей и поймать ответную улыбку, и мне снова требовалось срочно куда-нибудь бежать. То я спешил в библиотеку, писать очередное эссе, то на тренировку, то на занятия по анимагии, то на собрание старост или дополнительные уроки для младших курсов. Не припомню ни одного вечера с начала семестра, который я не провел бы за выполнением домашних заданий, и ни разу не лег спать раньше часа ночи, а чаще и не раньше двух. Выходные тоже пролетали как в тумане — в Хогсмид нас все-таки пока не выпускали, заданий и прочих нагрузок становилось все больше, так что за пару дней я едва-едва успевал разгрести то, что успевало скопиться за неделю. Как-то само собой вышло, что наши отношения так и не получили огласки, да и вообще, то что был между нами теперь трудно было назвать отношениями. Как ни крути, но обмен взглядами общения не заменит…
Уже к концу января большинство семикурсников выглядели примерно одинаково — с красными от постоянного недосыпания глазами и вечно перемазанными чернилами пальцами, и постоянно таская с собой если не учебник, то хотя бы тетрадь или кучу конспектов то по одному, то по другому предмету. Насколько я знал, даже Блейз и Гарри почти не могли выкроить время, чтобы побыть вдвоем, потому что у Поттера был усиленный курс тренировок перед предстоящей игрой, а Блейз была нагружена почти не меньше моего из-за курса по анимагии. Но эти двое все равно то и дело встречались, хотя бы в библиотеке, вместе выполняя задания. А вот нам с Джин даже такая перспектива не светила — при том количестве материала, которым приходилось пользоваться, не было почти никакой возможности выкроить местечко возле меня, где могла бы приткнуться она со своими учебниками. Кажется, единственным, кого такое положение дел как нельзя более устраивало, был Рон. Он даже стал относиться ко мне чуточку дружелюбнее. Ну хорошо, возможно, «дружелюбнее» — это слишком сильно сказано. Но, по крайней мере, он хотя бы смотрел на меня теперь без открытой враждебности, которой так и пыхал на каникулах.
Однако постепенно, где-то к началу февраля, ситуация с учебой стала понемногу налаживаться. То ли упорная зубрежка приносила свои плоды, то ли мы все просто втянулись в установленный ритм жизни, то ли учителя сжалились и немного ослабили гнет «гранита науки». Задания стали казаться проще, и я уже не тратил так много сил на копание в материалах — а может, просто привык и перестал считать это трудным. Но как бы там ни было, свободного времени все равно не оставалось, по-прежнему, ни на что.
В середине февраля ожидался очередной матч, и только за неделю до него учителя стали давать поменьше заданий. Впрочем, это не значило, что нам выпала возможность наладить свои «любовные» дела — команды, играющие в этом матче, тренировались особенно рьяно, а и Гарри, и Джинни, оба были членами гриффиндорской команды. Они чуть ли не сутками пропадали на поле, а мы с Блейз, что обидно, могли наблюдать за ними лишь издали, потому что, как члены команды другого факультета, не имели права присутствовать на поле во время их тренировки.
Игра Гриффиндор — Рейвенкло прошла без сюрпризов. «Вороний» факультет вообще не блистал в этом году, по крайней мере, в квиддиче. Команда у них была слабенькая, а ловца переиграл даже хаффлпаффовский третьекрусник, летавший в этом году за желтую команду, не говоря уже обо мне. Люси Стил, бедная девочка, которую взяли на место Чанг, летала неплохо, но звезд с неба не хватала, и отчаянно нуждалась в усиленной тренировке. В общем, нужно ли говорить, что против Поттера у нее не было ни единого шанса? Правда, снитч не появлялся довольно долго, так что у нас была возможность полюбоваться на красивую игру охотников и загонщиков.
Мы с Блейз сидели на своей трибуне, но болели за Гриффиндор, и я с некоторым удовлетворением заметил, что мое влияние на Слизерине не уменьшилось. На самом деле, подсознательно я ожидал, что на нас будут смотреть как на предателей, или в крайнем случае — как на ненормальных, но, как ни странно, этого не произошло. Дулись и ворчали только Пэнси и Дафна. Крэб и Гойл, впрочем, как и обычно, сначала недоуменно таращились на красно-желтые шарфы, которыми щеголяли мы с Блейз перед игрой, а потом, недолго думая, заколдовали свои таким же образом. Ну, от них-то я ничего другого и не ожидал: во-первых, присяга обязывает, а во-вторых, они всегда повторяли за мной, что бы я ни говорил, или ни делал. Тео Нотт, похихикав над влюбленностью Блейз в Гарри, и над тем, что я слишком уж потакаю прихотям своей названной сестры, заявил, что тем не менее, поддержка исконного врага прибавит ему популярности, и последовал нашему примеру. Майлз Блетчли, вот уже две недели безответно сохший по Финнигану, тоже решил, видимо, что это добавит ему шансов, и, усевшись на трибуне, уже через пять минут достал всех вопросами, смотрит ли его гриффиндорское увлечение в его сторону, хорошо ли заметен его шарф, и так далее. Девчонки — Тэсс Хэммонд и Миллисента Буллстроуд, — решили сыграть нейтралитет, и шарфы оставили факультетские зеленые, но в течение игры, видя, с каким энтузиазмом болеют остальные, подключились к азартным выкрикам в поддержку «львов» так же увлеченно, как раньше активно поливали их грязью.
Вплоть до появления снитча игра шла приблизительно на равных. В команде Рейвенкло охотники были не ахти какие, зато отличные загонщики и вратарь. Гриффиндорские загонщики были неплохи, хотя и уступали незабвенным близнецам Уизли. Они едва успевали парировать атаки противника, и то, надо сказать, не всегда. Охотники «красных» играли просто здорово, но их великолепно сыгранная тройка уравновешивалась вновь отвратительной игрой их вратаря. Странное дело, но Рон за всю игру взял лишь два мяча, несмотря на то, что причин особенно переживать у него не было — играли всего лишь с Рейвенкло, и никто и не думал доставать его дразнилками и обзываниями. Не было слышно даже излюбленного «Уизли — наш Король». Когда тот пропустил шестой квофл подряд, Гарри взял тайм-аут, и я рискнул воспользоваться телепатией, пока Поттер с мрачным видом висел на метле в метре от поверхности поля, ожидая, пока его команда подлетит к нему для обсуждения положения дел.
— «Гарри, что происходит с Уизелом?» — спросил я мысленно, сосредоточившись на нем. Поттер вздрогнул и завертел головой, высматривая меня на трибунах.
— «Дрей, мы же договорились, не отвлекать друг друга на уроках и во время игры!» — возмущенно подумал он. Я изобразил возмущенно фырканье.
— «Так я специально дождался тайм-аута! Так что с ним такое?» — настаивал я, решив не отступать.
— «А боггарт его знает», — сердито отозвался Гарри. — «С Гермионой поссорился в очередной раз. Честно, как мне все это надоело — они то ссорятся, то мирятся, то вообще непонятно что — то один дуется, то другая… А Рон клялся и божился, что на его игру это не повлияет!»
— «Угу, свежо придание…» — хмыкнул я. Поттер мысленно вздохнул, соглашаясь.
— «В общем, после матча будем всей командой ему мозги промывать», — сказал Гарри. — «Если я раньше с него голову целиком не сниму. Он меня достал!»
— «Мерлин, неужели я до этого дожил! А можно будет поучаствовать?» — иронически поинтересовался я, хихикнув, на сей раз, вслух.
— «Отвали!» — беззлобно фыркнул Поттер, и оборвал нашу «беседу», потому что возле него наконец собралась гриффиндорская команда.
Некоторое время болельщики могли с интересом наблюдать, как капитан красно-золотых сердито, но довольно ровно что-то выговаривал своему вратарю, а тот, опустив голову, пристыжено слушал, и его уши пылали одним цветом с его волосами и формой. Потом он поднял голову и что-то горячо проговорил. Не знаю, что именно он сказал, но выглядело это слишком пафосно, чтобы я смог удержаться от комментария.
— «Не хватает только постучать себя кулаком в грудь!» — Мне казалось, что я скорее просто подумал это, но, видно, желание, чтобы это услышал Гарри помогло этой мысли достичь Поттера. Он махнул рукой Рону, отпуская его, и, обернувшись, снова пошарил взглядом по трибуне, на сей раз безошибочно отыскав меня среди остальных слизеринцев.
— «Дрей, еще один такой комментарий, и я тебя просто придушу!» — пригрозил он. — «Ты хоть знаешь, чего мне стоило не заржать посреди его прочувствованной речи?»
Я ограничился коротким смешком в ответ, и с невинным выражением лица помахал ему, когда Гарри пролетал мимо меня. Он мысленно хмыкнул, снова прерывая наше общение, махнул в ответ и послал воздушный поцелуй Блейз. Тем временем мадам Хуч снова дала свисток к началу игры, и матч возобновился.
Впрочем, несмотря на горячие обещания Рона, игра его не особенно улучшилась и после тайм-аута. Он, правда, стал проявлять больше усердия, но результаты улучшились не очень, и если бы не общие усилия охотников и загонщиков красной команды, Гриффиндор рисковал проиграть за счет одних только очков, как Болгария на чемпионате мира. Но к счастью, несколько великолепно исполненных атак на кольца противника увенчались успехом, так что преимущество Рейвенкло в счете было не очень сильным. Сопровождая овацией особенно красивый гол в исполнении Джинни, я нашел глазами фигурку Гарри, зависшего над полем в ожидании, и ощутил испытываемые им гордость и одобрение по отношению к ней.
Игра затягивалась. Где носило чертов снитч, неизвестно, но лично я него все еще не замечал, хотя матч продолжался уже больше часа. Странно, раньше такое бывало очень редко… По зимнему времени темнело рано, и уже начинали сгущаться сумерки. ПО правилам игру останавливать нельзя, пока снитч не пойман, но в конце концов, это школа, а не лига чемпионов. Что будет делать Дамблдор, если золотой мячик не появится к вечеру? Остановит матч, или позволит продолжить игру? А ведь у команд даже нет полноценного «второго состава», чтобы вывести игроков на замену, когда кто-нибудь устанет. И не надо забывать о болельщиках. Одно дело посидеть на трибунах даже путь час, под действием согревающих чар, и совсем другое — торчать на улице зимой до самой ночи, а то и больше. Никаких чар не хватит, и по меньшей мере первокурсники рискуют подхватить ангину все поголовно.
Блейз рядом со мной восхищенно охнула, и я поспешно отвлекся от размышлений, снова сосредоточившись на игре. Гарри, до поры круживший над полем, молнией сорвался с места. Да, стоило признать, летал Поттер так же естественно, как и дышал. Как бы мне ни хотелось этого, но превзойти его у меня вряд ли получится — только если уж очень повезет. Тем временем, рейвенкловская девчушка даже, кажется, не успела понять, что происходит, как Гарри резко затормозил, выравнивая метлу, и вскинул вверх правую руку. В его сжатых пальцах блеснули, отражая лучи заходящего солнца, серебряные крылышки.
— Гарри Поттер поймал снитч! — восторженно завопил Деннис Криви, комментировавший матч. — Игра закончена, Гариффиндор победил со счетом двести двадцать — сто десять!
Естественно, тут же начались овации, поздравления и всеобщее ликование. Радовались, кажется, даже сами рейвенкловцы, хотя, они, наверное, были рады уже тому, что их обыграли не всухую. На поле мигом высыпала толпа болельщиков, все поздравляли победителей, хлопали проигравших по плечам, а многие просто скакали и вопили от восторга. Самым разумным в нашем положении было остаться на месте, и подождать пока толпа отступит — хотя Блейз, как девушке героя матча, больше пристало бы находиться сейчас рядом с ним. Бросив взгляд на поле, я прикинул, сможем ли мы хотя бы с помощью Крэба и Гойла пробиться к Гарри, и пришел к выводу, что затея абсолютно безнадежна. Я снова мысленно потянулся к нему.
— «Поттер, я бы дорого дал за возможность пожать тебе руку, но увы, придется ограничиться только мысленным пожатием», — сказал я ему мысленно. — «Похоже, мы тут застряли на какое-то время».
Гарри поднял голову и посмотрел на меня, а потом на Блейз. Сестренка смущенно развела руками — толпа перекрыла даже выход с трибуны, и нам волей-неволей приходилось ждать. Поттер, впрочем, моего пессимизма не разделял. Одним движением он вскочил на метлу, которую все еще держал в руках, и взмыл в воздух.
— «Ты что задумал?» — опешил я.
— «Извини, Дрей, тебя забрать не обещаю, но ты, я уверен, справишься!» — отозвался Гарри. — «Кстати, ты тоже приглашен на вечеринку по случаю нашей победы, так что ждем тебя у нас вечером. Пароль — «снитч в кармане».
— «Оригинально», — иронически оценил я, все еще не очень понимая, что затеял гриффиндорец.
А он тем временем завис возле нашей трибуны и, протянув руку Блейз, втащил ее на метлу перед собой. Сестренка взвизгнула от восторга, и обвила руками шею своего героя, невольно вызвав у меня легкое чувство зависти. Нет, не то, чтобы мне хотелось вызвать такое же чувство у Блейз, — но я отдал бы чуть ли не все на свете за возможность вот так же втащить на метлу перед собой Джинни, только что выиграв матч, и поцеловать ее на виду у толпы болельщиков.
Под радостные вопли и улюлюканье толпы, Гарри со своей пассажиркой улетел куда-то в сторону раздевалок, оставив остальных членов своей команды разбираться с творившейся на поле кутерьмой. Впрочем, толпа все-таки состояла из студентов Хогвартса, а не из обезумевших фанатов, так что эйфория быстро сошла на нет, и успевшие порядком подзамерзнуть за время долгого матча болельщики вскоре потянулись в замок, а игроки получили наконец возможность проследовать к раздевалкам вслед за своими капитанами.
Я спустился с трибун только когда убедился, что остальные слизеринцы покинули поле, помня о своем долге старосты. Крэб и Гойл топтались возле меня, словно беспризорные щенята, и мне вдруг стало совестно (не иначе, как от Поттера заразился этой дурацкой болезнью — совестью!) — увлекшись общением с Гарри, я совсем их забросил, а ведь, как ни крути, при всех их недостатках, ребята шесть с лишним лет прикрывали мне спину. И не их вина, что общаться с ними не так интересно, как с Поттером. Ну, может, отчасти и их, но все же, они не заслуживали того, чтобы из отбросили в сторону, как ненужную тряпку. Ну и конечно, как подсказывала мне более практичная и привычная, истинно слизеринская часть моей натуры, они все еще могли понадобиться, чтобы как и раньше, прикрывать мне спину. Окинув обоих взглядом, я хмыкнул и заговорщически подмигнул им.
— Спасибо за поддержку, парни, — сказал я своим обычным тоном «его Слизеринского Высочества», направляясь к ступенькам. «Парни» немедленно заняли свои обычные места — за моей спиной.
— Да не за что, босс! — отозвался Грег, расплываясь в улыбке. Гойл на самом деле был не так туп, как старался показать, и, в принципе, неплохо соображал. Крэб, в отличие от него, отличался редкостной упертостью, и, несмотря на то, что подчинялся мне по большей части, мог иногда все же выйти из-под контроля.
— Эээ… Драко, скажи-ка, а мы что, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО теперь дружим с гриффами, или это часть твоего коварного плана? — спросил он медленно, словно с трудом вспоминая нужные слова. Голос для такого громилы у него был довольно высоким, поэтому говорил Винс редко, стесняясь его звука. Но со мной ему прятать было нечего, и он испытующе смотрел на меня теперь, ожидая ответа. Я вздохнул. Проще было солгать, но в будущем это могло создать определенные проблемы. К тому же, в отличие от Грега, который, я знал, и без всякой присяги пойдет за мной и в огонь и в воду, Винс был очень даже себе на уме. Я выгнул бровь дугой, вздернув подбородок, и запустив образ «Слизеринского Принца» на полную катушку.
— А что, ты предпочел бы болеть за этих рейвенклойских неудачников? — холодно спросил я. — Которых мы в ноябре сами сделали без малейшего напряга?
— А разве это бы не показало, что мы не ставим в грош игру гриффов, и не боимся их? — насупился Крэб. Я презрительно фыркнул.
— Единственное, что это могло бы показать, — что мы идиоты, и не можем разглядеть очевидного, — ответил я. — Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы просечь, что у этой девчонки Стил шансов против Поттера ноль, да и сама по себе у гриффиндорцев команда сыграна лучше.
— Угу… Не считая Уизела, — подхватил Гойл. Я хихикнул, одобрительно кивнув Грегу.
— Ну уж извиняй, ЕГО даже могила не исправит, — пожал я плечами. Грег хохотнул.
— Даже жаль было, что раз мы за них болеем, спеть «Уизли — наш Король» не получится, — заметил он. — Все-таки классная была песенка, даже после того, как гриффы ее испортили. — Я снова засмеялся.
— Да, бывают бессмертные произведения, — согласился я.
— Ну хоть на нашей с ними игре можно будет ее спеть опять, а? — умоляюще спросил Гойл. Я с притворной суровостью смерил его взглядом.
— Это как ты собрался на метле и с битой петь? — грозно спросил я. Грег вытаращил глаза, и всем своим видом изобразил смущение и раскаяние в необдуманных словах.
— Думаешь, он останется в команде после такой игры? — спросил Винс, видимо, кое-как успев переварить новую информацию.
— Не знаю, — честно ответил я. — Я бы после такого вратаря выгнал взашей. Но Гарри — добрый, к тому же Рон его лучший друг. Думаю, он даст ему еще шанс. Но если на игре с Хаффлпаффом повторится то же самое, думаю, игровой карьере Рональда придет конец.
— Странно слышать, как ты зовешь гриффов по именам, — буркнул Крэб.
— Винс, если ты не заметил, я в последний год немало с ними общаюсь. Знаешь, это естественный процесс — когда ты общаешься с человеком, ты начинаешь называть его по имени. Попробуй как-нибудь, вдруг понравится? — съязвил я. От меня не укрылся укоризненный взгляд, которым одарил приятеля Гойл, равно как и раздраженное сопение Крэба, но я предпочел закрыть на это глаза. А впрочем, у Грега скоро именины, надо будет купить ему пару фунтов его любимого шоколада, пусть человек порадуется. Верность, такую как его, надо поощрять.
Мы направились в замок, нона полпути я заметил одинокую фигуру парня, направляющуюся к гриффиндорской женской раздевалке. В сгущающейся темноте разглядеть цвет его шарфа было трудновато, но меня почему-то охватило недоброе предчувствие. На минуту я заколебался, не взять ли с собой Винса и Грега, но потом решил, что один на один как-нибудь справлюсь с этим неизвестным, кто бы он ни был, а вовлекать этих двоих в свои дела не хотелось. Крэбу я не особенно доверял, говоря откровенно, а взять одного только Гойла было бы подозрительно вдвойне. Да и честно говоря, надоело вечно прятаться за спинами «телохранителей». Конечно, последние полгода я так почти не делал, но это казалось лишь еще одним поводом не возвращаться к старым привычкам.
— Ребят, вы идите, а у меня еще дела, — бросил я. Грег, как обычно, кивнул, хоть и выглядел при этом немного грустным, а вот Винс подозрительно покосился на меня.
— Тебе помочь? — спросил он. Я недовольно поморщился. За разговором уходило драгоценное время.
— Хочешь свечку подержать? — зло бросил я. Гойл, хохотнув, потащил приятеля прочь. Все-таик иногда моя репутация играла мне на руку, что ни говори.
Праень, которого я заприметил издали, к счастью, особенно не скрывался, и, добравшись до дверей раздевалок, топтался поблизости. Укрывшись в тени сарая для метел, пристроенного к зданию раздевалок, я приготовился ждать, хотя и не особенно понимал, зачем. Да мало ли что мог хотеть здесь этот рейвенкловец — а теперь я ясно различал синий шарф у него на шее. Просто мне не давало покоя то, что фигура была знакомой, и вскоре я убедился, что так оно и есть — когда он нервно прошелся туда-сюда в свете фонаря, висящего над входом, я узнал Терри Бута. Конечно, я в последнее время не особенно интересовался сплетнями, но все равно не слышал, чтобы у него был роман с Демелзой Робинс, единственной девушкой в гриффиндорской команде, не считая Джинни. А значит, ему что-то нужно именно от моей девушки, и будь я проклят, если допущу, чтобы он причинил ей вред! Одного раза более чем достаточно…
Ждать пришлось не особенно долго, но с наступлением темноты заметно похолодало. Бут, топчущийся у раздевалки, поеживался и приплясывал с ноги на ногу от холода. Мне приходилось хуже — я не хотел выдать своего присутствия, а значит, должен был стоять неподвижно.
Наконец дверь скрипнула, и две девушки с метлами в руках вышли из раздевалки, выпустив вместе с собой облачко пара. Обе были уже переодеты в обычные черные школьные мантии, вместо алой квиддичной формы.
— Джинни! — хрипло обратился к ней Бут. Джин резко вскинула голову и смерила его взглядом.
— Что тебе, Бут? — спросила она.
— Эээ… — замялся парень. — Можно с тобой поговорить?
— Нам не о чем говорить, — холодно ответила она.
— Джинни, пожалуйста, это ненадолго! Я просто хочу извиниться перед тобой… — проговорил он. Странно, голос парня звучал искренне.
— Вот как? — казалось, она чуть смягчилась. Помолчав несколько мгновений, Джинни вздохнула. — Демелза, ты не отнесешь мою метлу в сарай? — спросила она. Вторая девушка мгновение поколебалась.
— Ты уверена, что все будет в порядке? — с сомнением переспросила она. Джинни кивнула.
— Конечно, ведь ты тут же вернешься, — отозвалась она. — Уверена, Терри хватит пары минут на то, что он собирается сказать.
— Ээээ… Ну… Да, конечно, — подтвердил парень. Демелза, все еще сомневаясь, покачала головой.
— Ладно, — наконец согласилась она, забрав метлу у Джинни. — Но учти, Бут, я вернусь очень быстро!
— Ага, — кивнул он.
Девушка, держа обе метлы, быстрым шагом двинулась по дорожке в мою сторону. Я безнадежно оглянулся — но спрятаться еще и от нее было решительно негде. Оставалось только надеяться, что грифиндорке хоть что-то известно о нас с Джин, и она не поднимет скандал из-за моего присутствия. Ну, впрочем, скандал — сильно сказано. За последнее время гриффиндорцы привыкли к моей дружбе с Гарри и перестали однозначно воспринимать меня как врага. И все-таки, увидев меня, Демелза насторожилась.
— Малфой, что ты здесь делаешь? — резко спросила она. К счастью, Джинни и Бут ее не услышали.
— Чшшшш! — я приложил палец к губам и кивнул ей на дверь сарая. Она непонимающе нахмурилась.
— Что? Ты на что намекаешь? — спросила девушка, понизив голос. Я закатил глаза.
— Робинс, иди уже неси свои метлы! — прошипел я. — И не переживай за Джинни, я пригляжу, чтоб с ней ничего не случилось.
— Угу, так я и поверила, — фыркнула она.
— Теряешь время, — нетерпеливо отозвался я. Смерив меня подозрительным взглядом, она медленно протиснулась мимо меня по тропинке и вошла в сарай. Я на мгновение закрыл глаза, подавляя голосок совести, (подхваченной от Поттера), и, не давая себе времени передумать, быстро наложил чары на деревянную дверь, закрывшуюся за ее спиной. Засов опустился на место. Благодаря наложенным внутри чарам, поддерживающим нормальные условия для хранения метел, звуки изнутри доносились слабо, хотя я не сомневался., что девушка сейчас изо всех сил колотила в дверь. Ничего, не замерзнет, подумал я, утешая самого себя. Внутри тепло, чтобы холод не попортил метлы. К тому же, мне нужно всего лишь несколько минут, чтобы избавиться от Бута и договориться встретиться с Джинни, раз уж сегодня наметился свободный вечер, благодаря игре. И потом, как только у нее пройдет первое ошеломление, она запросто сможет открыть дверь сама — я не особенно мудрил с заклятием, и ничего сложнее элементарной Алохоморы не потребуется. Снова скользнув к углу, я осторожно выглянул, оставаясь незамеченным, и прислушался. Говорил Бут.
— Ну и понимаешь, мы… хватили лишнего. Раньше нас туда не пускали, а тут, вседозволенность слегка… вскружила нам головы, — пояснял он. — А потом, когда мы наткнулись на тебя в коридоре… Ты такая хорошенькая, и одна из самых популярных девчонок в школе, к тому же у тебя с начала года нет парня… мы малость… ошалели. Но я не хотел ничего плохого, честно, Джинни! Я просто разозлился, когда ты отказалась пройтись с нами, и…
— А по-твоему я должна была согласиться пойти погулять в компании трех пьяных парней? — фыркнула Джинни. — Да не появись тогда Др… Не появись тогда Малфой, вы бы разложили меня прямо там!
— Нет! — округлил глаза Терри. — Нет, Джинни, правда! Да я бы никогда, ты же знаешь! Я… Ты просто мне очень нравишься, еще со времен ОД… Но я бы никогда не сделал тебе больно! Я просто… Я так… хотел к тебе прикоснуться… Мерлин, прости меня, пожалуйста! Я не нарочно, я… Мне очень стыдно! — неловко закончил он опуская голову. Я невольно прикусил губу. Неприятное чувство в груди росло по мере молчания Джинни.
— Ладно, — наконец сказала она. — Твои извинения несколько запоздали, Терри, но они принимаются.
— Я просто не решался подойти раньше, потому что боялся, что ты очень злишься на меня, — смущенно проговорил парень. Джин кивнула.
— Да, я сердилась, — подтвердила она. — Но, в общем, ладно. Что, что-то еще?
— Э… Ну… Да, — еще больше смутился он, кажется, даже покраснев. — Я тут подумал… У тебя с начала годы нет парня, а я… вот уже некоторое время тоже ни с кем не встречаюсь. В следующие выходные будет поход в Хогсмид, может… Может, ты …то есть, может мы… Ну, в общем, ты не хотела бы сходить туда со мной — ну вроде как на свидание?
Во мне удушливой волной поднялся гнев. Да как он смеет, этот Рейвенкловский выродок, приглашать на свидание Джинни — мою Джинни! А она… почему она молчит? Почему не пошлет его прямой дорожкой, как говорится, куда Хагрид гиппогрифов не гонял? У меня засосало под ложечкой. А что если за эти недели, которые мы почти не общались, она передумала иметь со мной какие-либо отношения? Вдруг она обиделась, что я мало уделяю ей внимания, и решила со мной порвать? И что я буду делать тогда со своей любовью, если это так?
— Извини, Терри, но боюсь, ничего не получится, — мягко сказала Джинни. У меня подкосились ноги от облегчения, и я тяжело привалился к стене раздевалки, чтобы устоять.
— Почему? — умоляющим тоном протянул он. — Я знаю, я тебе не нравлюсь, но это пока! Прошу, дай мне шанс! Нам бы узнать друг друга получше, и….
— Дело не в этом, — покачала головой Джинни. — Просто… у меня есть парень.
— Оу. Правда? — Терри нахмурился. — Почему же я тебя ни разу ни с кем не видел?
— Ну, это не значит, что его нет, — пожала плечами она. — Просто он семикурсник и очень занят в этом семестре. Может, когда он немного освободится, мы… — она не договорила, и, поежившись, оглянулась. — Что-то Демельзы долго нет…
— Наверное, запуталась в сарае в темноте, — пожал плечами Терри. — И кто же твой парень? — он снова вернулся к предыдущей теме, но теперь в его голосе сквозило недоверие. — Знаешь, Джинни, извини, но твоя отговорка больше похожа на отмазку. Я и сам семикурсник, но для девушки своей время нашел бы. Многие парни с нашего курса находят. Да и зачем далеко ходить, вот например, тот же Поттер — тоже семикурсник и дико занят, но все знают о нем и Забини, их то и дело видят вместе. А тебя что-то ни с кем не видели. Кто же этот твой таинственный парень?
— Какая разница? — вроде бы спокойно ответила Джинни, но мне послышалось что-то странное в ее голосе. Боль, грусть… или это были сдерживаемые слезы? С меня довольно, понял я, и, отделившись от стены, шагнул вперед. От беседующей парочки меня отделяло лишь несколько шагов, Джинни стояла ко мне спиной и, видимо, приняла звук моих шагов за шаги возвращающейся Демелзы. Зато вот Бут меня прекрасно разглядел с первого мгновения.
— Малфой, ну почему ты всегда не вовремя? — задал он риторический вопрос, глядя на меня почти с ненавистью. Джинни, тихо охнув, обернулась, и глаза ее при виде меня засветились тихой радостью, от которой у меня защемило сердце. Я позволил себе на мгновение улыбнуться ей, но когда перевел взгляд на Бута на моем лице снова была маска Слизеринского Принца.
— Не вовремя для чего, Бут? — холодно поинтересовался я. — У меня сложилось впечатление, особенно судя по твоим извинениям, что в прошлый раз я был очень даже вовремя.
— Возможно, — не стал спорить он. — Но вот сейчас ты точно не вовремя, — он нахмурился. Казалось, парень готов рычать.
— Опять же, как посмотреть, — пожал плечами я. — По-моему, я как раз кстати, чтобы помешать тебе клеиться к моей девушке.
— К твоей девушке? — переспросил он с такой насмешкой в голосе, что мне захотелось его удавить. — Да Джинни скорее станет встречаться с соплохвостом, чем с тобой, верно, Джинни? — нагло спросил он. Джин невольно хихикнула.
— Ну вообще-то, Терри, жаль тебя огорчать, но это правда, — сказала она, с трудом сдерживая улыбку — а точнее, скорее делая вид, что сдерживает. На лицо Бута было просто приятно взглянуть — оно приобрело очаровательный зеленовато-синюшный оттенок от холода и потрясения.
— Что? — переспросил он, слегка запинаясь. — Т-ты шутишь? Джинни, это же несерьезно! Малфой? Твой парень? Да твои братья этого никогда не допустят!
— Мои братья, в первую очередь, меня любят, — отозвалась Джин убийственным тоном. — И они, скорее, никогда не допустили бы, чтобы я встречалась с парнем, который по пьяни чуть не изнасиловал меня в компании своих дружков!
— Я же уже извинился! — воскликнул он.
— И что теперь? Думаешь, сказал «прости меня», и все сразу забудется, и я кинусь к тебе на шею? А ты знаешь, что я тогда чувствовала? Да если б не Драко… — она задохнулась, и инстинктивно подалась назад, поближе ко мне. Я мягко обнял ее за плечи, прижав к себе поближе, и погладил кончиками пальцев ее пышные рыжие волосы.
— Шел бы ты, Бут, — предложил я. — Не видишь, что ли, ты тут лишний.
— Вот как? — Терри прищурился, что-то прикидывая. Все-таки студентам Рейвенкло не откажешь в сообразительности. Он оценивающе посмотрел на нас, и вдруг просветлел, словно найдя подходящее объяснение. — А может, все проще? Что, Малфой, решил сыграть в благородство? — спросил он издевательски.
— Прошу прощения? — ледяным тоном уточнил я, приподнимая бровь.
— Увидел подругу своего приятеля в затруднении, и решил подыграть? — с легкой издевкой спросил он. Джинни, казалось, готова была взорваться, но я понимал, что позволить ей сейчас начать оправдываться — все равно, что негласно дать этому придурку выиграть нашу небольшую словесную дуэль. Вся моя слизеринская сущность восставала против этого, и я нарочито презрительно поморщился, окидывая его уничтожающим взглядом.
— Ну, может тебе и нужно прибегать к таким уловкам, чтобы произвести на девушек впечатление, — заметил я, пожимая плечами. — Впрочем, вынужден тебя разочаровать, я не настолько благороден. Ты, боюсь, в темноте не разглядел, или запамятовал ненароком, с какого я факультета. Благородство ищи в Гриффиндоре, или, на худой конец, в Хаффлпаффе. А я слизеринец.
— Ну-ну, — скептически покачал головой Бут. — То-то я и смотрю, ты весь год крутишься возле Поттера и его компании. А то я не понимаю, что ты просто пытаешься произвести на них впечатление. Что, Забини тебя бросила ради Поттера, а ты решил доказать, что ты не хуже?
— Что? — я поморщился, но нелепость его заявления привела меня в некоторое замешательство. — Что ты несешь, Бут, совсем ошалел от ревности? — правильнее было бы сказать «от зависти», потому что ревность подразумевала хоть какие-то основания под собой.
— А что, по-моему, все логично, — не сдавался тот, и издевательски усмехнулся. — Ты можешь сколько угодно строить из себя доброхота, Малфой, но я-то знаю настоящее отношение Джинни к тебе. Да она тебя на британский флаг порвет, если ты к ней притронешься! Что, Джинни, я не прав? — обратился он к ней. — Несмотря на всю благодарность к нему, за то что он тебя поддержал, ты ведь не потерпишь, если он попытается тебя хотя бы обнять, — Бут скривился, словно одна мысль об этом заставляла его ощущать тошноту. — Только представь поцелуй Малфоя, Джин, — продолжил он. — А ведь если ты намерена продолжать эту дурацкую игру, так и случится. Неужели лучше вынести ЭТО, чем просто признать, что ты пыталась меня обмануть, и дать мне шанс. Неужели я хуже него?
— Ты придурок, Терри! — фыркнула Джин, и, окинув его презрительным взглядом, вдруг обернулась ко мне.
Ее взгляд, мгновение назад бывший презрительным и насмешливым, зажегся совсем иным огнем, и прежде чем я успел хоть что-то сказать или сделать, Джинни обвила руками мою шею и прильнула к моим губам жарким, откровенным поцелуем, на который я не замедлил ответить. Бут за ее спиной издал булькающий звук, словно подавившись собственными словами, но еще через мгновение его присутствие окончательно вылетело у меня из головы. Притянув девушку поближе к себе, я заключил ее в объятья, углубляя поцелуй. Мерлин великий, как же я соскучился! И как я обходился без нее почти целый месяц? Как я мог держаться от нее вдали? Моя ладонь запуталась в ее волосах, ее руки поглаживали мои плечи и спину через тяжелую ткань теплой зимней мантии, и я опомнился только тогда, когда стал мысленно прикидывать, что из ближайшего окружения можно использовать как подходящее место для продолжения. Неохотно оторвавшись от ее манящих губ, я поднял голову.
Терри Бут таращился на нас с таким видом, словно на его глазах Волдеморт и Дамблдор объявили всенародно о своей помолвке. Я чуть крепче прижал к себе Джинни, тоже, кажется, забывшую о его присутствии во время поцелуя.
— Бут, катись отсюда, вуйерист недоделанный! — прорычал я, сверля его взглядом.
Странно, но на сей раз он не возражал, не пытался спорить и строить какие-то догадки, или искать более подходящие, на его взгляд, объяснения. Кинув последний печальный взгляд на Джинни, он осуждающе вздохнул, покачал головой, а потом словно бы нехотя отвернулся и зашагал к светящемуся огнями окон замку. Стоило ему скрыться за поворотом дороги, как Джинни, резко отстранившись, пихнула меня обеими руками в грудь, толкая к стене. Я, в принципе, ожидал чего-то в этом духе, еще когда обдумывал наш первый нормальный разговор после этого «периода ожидания», но в тот момент оказался к этому не готов. Впрочем, Джинни и сама, казалось, не знает точно, чего хочет больше — наорать на меня, отлупить, или зацеловать до потери сознания. От ее толчка я довольно чувствительно приложился спиной об стену, а в следующее мгновение она снова прильнула ко мне в поцелуе, куда более требовательном, чем предыдущий. Ее ладонь почти болезненно вцепилась в мои волосы, губы прижались к моим, безжалостно сминая их. Я в жизни не подумал бы, что она способна на нечто подобное. Наверное, я действительно капитально ее достал своим поведением. Пожалуй, лучшее, что я сейчас мог сделать — подчиниться ее лидерству, и позволить ей выплеснуть эмоции. Вот только как бы мне заодно справиться с собственным возбуждением?
— Мерлин, Малфой, в следующий раз я тебя просто убью! — выдохнула она, отрываясь от меня и уткнувшись лицом в мое плечо. Тело девушки задрожало в моих руках, я крепче обнял ее, уткнувшись в ее шелковистые волосы.
— Прости, прости меня… — повторял я, прижимая ее к себе. — Прости, я знаю, я свинья…
— Дурак, — фыркнула она сквозь слезы, но когда снова подняла голову и посмотрела мне в лицо, глаза были сухими. — Не клевещи на себя, на свинью ты не похож…
— Ну да, — хмыкнул я. — Судя по всему, я все-таки — хорек…
— Вот это может быть, — согласилась Джин, и как-то обессилено прижалась ко мне, положив голову на мое плечо. — Мерлин Великий, ты меня чуть с ума не свел за этот месяц! Я думала… — она запнулась, словно горло снова перехватили слезы.
— Джинни, солнышко мое, прости меня, — снова зашептал я, осыпая поцелуями ее лицо. — Я люблю тебя, милая, я так люблю тебя…
— Ты был такой далекий… — пожаловалась она, подставляя губы под поцелуй. — Как будто тебе нет до меня никакого дела…
— Я идиот, — согласился я, снова целуя ее. — Кретин, придурок, болван… И все прочие характеристики человеческой глупости. Просто… я не ожидал, что нас так загрузят в этом семестре. Правда. Клянусь жизнью, Джин, дело только в учебе, и ни в чем больше…
— Знаю, — кивнула она, поудобнее устраиваясь в моих руках. — Но…
— Что?
— Ну, Терри в чем-то прав. Гарри тоже загружен, но он находит время для Блейз.
— Ну, во-первых, большую часть времени они вместе просто сидят в библиотеке, готовят задания, — ответил я. — А во-вторых, Гарри не староста. На мне вся долбанная «общественная жизнь факультета», да еще дополнительные занятия для первого и второго курсов… Еще квиддич и анимагия, — я думал, я с ума сойду за этот месяц! Правда, Джин… каждый раз, как я собирался выкроить хоть часик свободного времени, непременно отыскивалось что-нибудь, что, оказывается, никто не может сделать, кроме меня… Ты простишь меня? — спросил я, с надеждой, вовсе мне не свойственной. Девушка вздохнула.
— И что, получается, так все и будет до самого конца семестра? — с тоской спросила она. Я застыл на некоторое время, обдумывая ее вопрос.
— Ну… Вообще-то думаю, я могу передать дополнительный класс по Защите Райану Филстоуну, с шестого курса, у него вроде она идет неплохо, — сказал я наконец. — И плюс, если мы с Блейз будем периодически подменять друг друга на дополнительном зельеварении, — и Гарри не свернет мне за это шею, — то думаю, я смогу немного разгрузить свой график. Правда, не особенно сильно — следующая игра у нас с Хаффлпаффом через месяц, тренировки придется увеличить…
— О, — тихо сказала она. Я вздохнул, приподняв ее голову, и посмотрел в ее опечаленное лицо.
— Джин, я обещаю, я постараюсь быть внимательнее. Просто… Для меня это в новинку, понимаешь?
— Да, — кивнула она, но, кажется, это не слишком ее утешило. — Драко, я пойму, если это… если это тебе в тягость, — сказала она, сглатывая. — Ты просто скажи мне, если… Ну, словом, если это создает тебе ненужные трудности, и ты не хочешь, чтобы тебя связывали какие-то… обязательства…
— Так, стоп, — прервал ее я, пока она не договорилась до Гриндевальд знает чего. — Во-первых, ничего подобного я не говорил. Как вообще тебе такое только в голову пришло! Запомни, солнце, ты не можешь быть в тягость. Джинни… Я впервые в жизни влюблен по-настоящему, понимаешь? Не делай из этого меньше, чем оно есть, ладно?
— Скажи это еще раз, — попросила она, неуверенно улыбнувшись, и крепче прильнув ко мне. Я притянул ее к себе и почти коснулся губами ее губ.
— Я люблю тебя.
Дальнейшее слилось в одну непонятную мешанину цветов и звуков. Впоследствии у меня так и не получилось толком разобраться в своих воспоминаниях и разложить события по полочкам, как я привык делать. Губы Джинни на моих, гибкое тело, прильнувшее ко мне, и, почему-то, раздражение от того, что дверь раздевалки открывается наружу, и сходу распахнуть ее не получается. Кажется, ценой совместных усилий мы все-таки оказались в пустынной, но все еще не совсем остывшей раздевалке, где под потолком еще не до конца рассеялся влажный пар из душевых. Горя от нетерпения я бросил прямо на пол свою зимнюю мантию, мантия Джинни отправилась следом, а остальную одежду мы, кажется, раскидали чуть ли не по всей раздевалке, стаскивая ее друг с друга и нетерпеливо отшвыривая в сторону.
Как бы ни хотелось максимально продлить процесс, мы слишком долго не были вместе, чтобы из этого что-нибудь вышло. Скорее, все напоминало Рождественскую ночь и пустой класс, где мы занимались любовью на учительском столе. Отчаянные, страстные поцелуи и ласки, словно мы были вдвоем в последний раз… Хвала Мерлину, я каким-то чудом опять сумел не забыть про чары контрацепции, — видимо, это уже вошло в привычку.
Поначалу я пытался как-то сдерживаться, и уделить побольше внимания прелюдии, покрывая поцелуями и ласками ее шейку, плечи и спускаясь к груди, но очень скоро Джинни, нетерпеливо застонав, потянула меня к себе.
— Не могу больше… — простонала она, выгибаясь навстречу. — Дрей, не мучай меня…
— Не торопись, — шепнул я, тщетно пытаясь унять свое тяжелое дыхание. Мне казалось, еще немного, и я сам сойду с ума. Но она отчаянно замотала головой.
— Нет, не сейчас! — взмолилась девушка. — Пожалуйста! Я хочу быть твоей…
От этих слов мне окончательно снесло крышу, и я понял, что остановиться не смогу и за все сокровища мира. Да что там сокровища! Я бы не остановился, наверное, даже если бы в тот момент дверь раздевалки слетела с петель, и внутрь ввалились все ее братцы в полном составе.
Мы занимались любовью с отчаянным, горячечным жаром, граничащим с поспешностью. Кажется, Джинни снова оставила на моих плечах несколько синяков, стиснув их в тот момент, когда я овладел ей. Кажется, ее руки царапали мою спину… Я не понимал, не обращал внимания. Это не имело значения. Значение имело только одно — она здесь, со мной, в моих руках… Естественно, надолго нас обоих не хватило, и я только чудом сумел сдерживаться до тех пор, пока не почувствовал, что она тоже близка к финалу. Ощутив, как напряглось и задрожало от предвкушения ее тело в моих объятьях, я тоже позволил себе отпустить тормоза, так что мы, как и раньше, кончили вместе. На пике наслаждения я выкрикнул ее имя, и почти не веря, услышал в ответном стоне свое. Мерлин, эта девушка была просто создана для меня!
Чуть отдышавшись, я перекатился на спину, и укрыл нас обоих ее мантией. По полу тянуло легким сквозняком, но это неудобство казалось сущей мелочью. Джинни, прижавшись ко мне, уютно устроилась рядом, и, казалось, уснула. Конечно, спать сейчас, здесь, было бы в высшей степени неразумно: нас наверняка уже искали, и даже если еще пока нет, Гарри ждет, что я появлюсь на их дурацкой вечеринке по случаю победы, не говоря уже о том, что Джин тоже просто обязана там присутствовать. Так что, то, когда нас начнут искать — это только вопрос времени. И потом, лежать на холодном полу не особенно полезно для здоровья… Но, честно говоря, в тот момент мне было глубоко плевать на все эти обстоятельства. Я ощущал небывалое умиротворение, как и всегда, после того, как занимался с Джинни любовью, и мне решительно не хотелось ни вставать, ни даже шевелиться.
И все-таки через какое-то время я почувствовал, что начинаю замерзать. Мантия, укрывавшая нас, была неисправимо мала для двоих, и те места, которым не досталось теплого местечка, начали банально леденеть. Я зашевелился, и Джинни протестующе застонала, неохотно поднимая голову с моей груди.
— Нам пора? — огорченно спросила она. Я хмыкнул.
— Ну, думаю, какое-то время у нас еще есть, но признаться, я слегка замерз. А ты?
— Да, немного, — кивнула она. — Что, нужно одеваться?
— Ну… — я обвел глазами раздевалку, и мой взгляд задержался на противоположной от входа двери. В слизеринских раздевалках такие двери вели в душевую, и я не сомневался, что тут дело обстоит так же. — Есть идея получше, — сказал я.
Через несколько минут мы уже были в быстро наполняющейся паром душевой, отогреваясь под теплыми струями воды. Смущение Джинни при виде меня без одежды, несмотря на то, что уже было между нами, тем не менее не казалось мне смешным или неестественным. Напротив, захотелось обнять ее, и осыпать поцелуями зардевшееся лицо и припухшие губы. Что я и сделал — притянул ее к себе, разомлевшая от тепла и влаги кожа, казалось, стала еще более чувствительной, чем раньше, и прикосновения снова заставили кровь бежать по жилам быстрее. Девушка задрожала, неуверенно проводя ладонями по моей груди, и снова потянулась к моим губам. Меня всегда восхищала ее смелость, с которой она вступала в любовную игру, при этом Джинни не казалась ни распущенной, ни беспринципной. Может, я судил отчасти предвзято, но лично мне виделась в этом всего лишь обычная гриффиндорская отвага. Это качество в Гарри порой раздражало меня, и в то же время заставляло стараться самому не ударить в грязь лицом в сравнении с ним. В Джинни же эта черта восхищала, и вызывала желание боготворить мою бесшабашную гриффиндорскую девчонку, которая не играла в ложную скромность и ханжество.
Целоваться с ней, стоя под теплыми струйками, оказалось невероятно приятным и возбуждающим делом. Мы, кажется, и сами толком не заметили, как перешли от простых поцелуев к чему-то большему. По-моему, это был первый раз, когда мы занимались любовью не в горизонтальном положении, но это понравилось нам обоим ничуть не меньше. Признаться, мне тоже раньше как-то не доводилось совмещать водные процедуры и секс, не считая, разве что, совместных купаний с Эми и Сафи в лесном озере поблизости от замка тетушки Анабель, но это было совсем другое.
После недавней разрядки я лучше контролировал себя, так что процесс растянулся, доставив нам обоим немалое наслаждение. Несмотря на то, что времени у нас было не так много, я, тем не менее, не хотел чтобы все снова произошло быстро и бездумно, как в прошлый раз. Воспользовавшись замешательством Джинни, я долго целовал ее и ласкал ее грудь, прижав девушку к нагретой от воды стене, и взял ее только тогда, когда мы оба уже почти ничего не соображали от возбуждения. Джин, выгнувшись навстречу, снова охотно приняла меня, подставляя шею и плечи под мои жаркие поцелуи и шепча мое имя. Я не торопился, на сей раз действуя нарочито медленно, растягивая удовольствие. Финал, когда он наступил, показался логическим завершением медленного и чувственного акта, и был совершенно фантастическим.
Потом, сделав воду попрохладнее, мы ополоснулись, то и дело обмениваясь быстрыми, почти невесомыми поцелуями, и, выйдя из душа, отправились одеваться. Глядя, как Джинни специальным зачарованным полотенцем сразу насухо вытирает свои пышные рыжие локоны, я наложил на собственную голову чары, высушившие и уложившие мои волосы так, чтобы они не топорщились в разные стороны. Наконец, опять же, чарами почистив обе мантии, мы торопливо оделись для выхода на улицу.
— Как ты думаешь, нас уже ищут? — поинтересовалась Джинни, приоткрыв дверь и выглянув наружу. Я покачал головой.
— Понятия не имею. Хотя не думаю. Мы провели здесь пару часов. Не слишком много, так что, в принципе, нас еще не должны были хватиться, — отозвался я, когла она через плечо посмотрела на меня. — По крайней мере, меня не должны были. Тем более, что я намекнул Крэбу и Гойлу, что у меня свидание, а они знают, что это быстро не заканчивается.
— Ты рассказал о нас Крэбу и Гойлу? — удивилась она. Я фыркнул.
— Не сходи с ума, просто намекнул, что у меня планы на вечер, — пожал плечами я. — И потом, на их счет волноваться не нужно, на них лежит присяга, так что в определенной степени им можно доверять.
— Ну, тебе виднее, — не очень уверенно согласилась Джин.
— Ладно. Как насчет тебя? Рон не мог начать волноваться?
— Ну… Может, и мог бы, но после того, как он играл, ему вряд ли будет дело до того, где я пропадаю, — тряхнула волосами Джинни. — Скорее всего, сидит где-нибудь в уголке гостиной и скулит, что ему жаль, и что он раскаивается в том, что оказался самонадеянным глупцом, который думал, что может играть, и все такое.
— Серьезно? — хмыкнул я. — Хотел бы я на это посмотреть… Эй, спокойно, без рук! — вскрикнул я тут же, когда она довольно чувствительно ущипнула меня за руку, и тут же ткнула кулачком в плечо.
— Не смей издеваться над Роном, — полушутя сказала Джинни, движением головы откидывая волосы назад. — Ему и так нелегко. Гарри, конечно, по доброте душевной, шкуру с него не спустит, но ему и самоуничижения вполне достаточно.
— Непонятно, кстати, что с ним сегодня, — пожал плечами я, становясь серьезным. — Гарри как-то упоминал, что единственная проблема Рона — это неуверенность в своих силах, но сегодня… его даже никто не доставал, да и комментатор, этот ваш мелкий Криви, его щадил. И все равно — такая игра. Может, он не выспался, или что?
— Не знаю, — пожала плечами Джинни. — С утра, вроде, был настроен решительно… Надо попробовать поговорить с ним…
— Да, наверное, — рассеяно кивнул я. — Ну ладно, Гарри, насколько я могу судить, тоже немного не до того, чтобы искать тебя, а остальным… — я бросил на нее вопросительный взгляд. Джин на минуту задумалась.
— Пикс и Кут — те вряд ли вообще обо мне вспомнят, Дин тоже нет, с тез пор, как мы расстались, только если… Ну, если что-нибудь случится, или если его прямо обо мне спросят. А… Стоп, а куда подевалась Демелза? Она же должна была за мной вернуться? — вдруг припомнила она. Я застыл, и почувствовал, как кровь отливает от лица. От внимания Джинни это не укрылось. — Что ты с ней сделал?
— Я… Ну, вообще-то…
— Дрей!
— Ну ладно, ладно! Запер ее в сарае.
— Что?! — Джинни буквально вышибла дверь, вылетая на улицу, я кинулся следом. К сараю мы подскочили практически одновременно. Ругаясь сквозь зубы, Джинни откинула засов, распахивая дверь.
Внутри было светло — явный признак того, что там кто-то есть: небольшой светильник под потолком загорался самостоятельно, при приближении человека. Скорчившаяся у дальней стены одинокая фигурка зашевелилась при нашем появлении.
— Демелза! — ахнула Джинни, бросаясь к подруге. — Ты в порядке?
— Ох, ну наконец-то! — поморщилась та, поднимаясь на ноги. — Со мной все нормально, но я уже думала, что мне ночевать тут придется! А ты-то как? Этот змей слизеринский тебе ничего не сделал?
— Что? О, нет, все в порядке, — отмахнулась Джинни, и повернулась ко мне, испепеляя меня взглядом. Я невольно попятился. — О чем ты думал!? Зачем? — резко спросила она.
— Ну, я… — я не очень представлял, что ответить. Что мне хотелось послушать, что скажет ей Бут? Или, еще того лучше, разобраться с ним самостоятельно, и, что уж греха таить, покрасоваться перед ней, хоть чуть-чуть? Хм, это казалось не лучшим вариантом того, что можно ответить девушке.
— Что «ты»? Или это просто очередная слизеринская подлая шуточка? Честно, Малфой, я была о тебе лучшего мнения! — припечатала она. Я застыл. «Малфой»? Мда, такое обращение не сулит мне ничего хорошего.
— Это не было шуткой! — воскликнул я, защищаясь. — И вообще, я не думал, что она будет тут сидеть! Дверь можно было запросто открыть обыкновенной Алохоморой, я не накладывал никакой дополнительной защиты! Да ты сама видела!
— Чтобы применить Алохомору, надо иметь палочку, — резко сказала Робинс, складывая руки на груди. — Ты давно брал ее в последний раз на квиддич?
— Я всегда так делаю, — пожал плечами я. — И, между прочим, глупо с твоей стороны было оставить ее… где бы то ни было. Неужели тебя не научили, что палочку надо всегда иметь с собой?
— Нет, не научили! — сердито отозвалась она. — И вообще, не твое дело! Если бы не твое извращенное чувство юмора, мне бы и не понадобилась палочка. Какого дементора тебе понадобилось меня запирать?
— Я просто… — я снова запнулся. Демелза, фыркнув, отвернулась, но Джинни продолжала смотреть на меня испытующе и неодобрительно, чуть прищурив ясные голубые глаза. Под ее взглядом я окончательно смешался.
— Все ясно, — констатировала она, смерив меня взглядом. — Идем, Демелза, — и, решительно пройдя мимо меня, Джинни вместе с подругой быстрым шагом устремилась к Хогвартсу. А я остался стоять, как громом пораженный. Да что с ней? Полчаса назад мы занимались любовью в душе, а теперь, из-за крохотной неприятности, она и знать меня не хочет! Можно подумать, Робинс, по меньшей мере, серьезно покалечилась по моей вине! Подумаешь, посидела немного в сарае, — сама виновата, в общем-то! Надо было носить с собой палочку! Тоже мне, ведьма, называется…
В душе поднималась обида. Конечно, я понимал, что отчасти все-таки виноват, но не настолько, чтобы вести себя так, как она! Тяжело вздохнув, я поплотнее запахнул полы мантии, и, закрыв за собой дверь сарая, медленно поплелся назад в школу. Идти на гриффиндорскую вечеринку охоты не было. Гарри не даст Блейз заскучать, и вступится за нее в случае чего, а я, благодаря этому «происшествию» рискую сегодня оказаться там персоной нон-грата. Лучше вернуться к себе, и заняться обычными делами. Благо, с тем количеством заданий, которые нам давали, проблем с тем, что делать, у меня не будет.
— Драко, — окликнул меня знакомый голос, когда я медленно шел через холл, баюкая в душе ощущение обиды на несправедливость этой жизни.
Я остановился и мрачно посмотрел на вышедшую из бокового прохода к Гриффиндорской башне Джинни — она снова была одна, без Демелзы, и взгляд ее, казалось немного смягчился. Девушка подошла ко мне, и, вздохнув, мягко коснулась моего плеча.
— Извини. Я вспылила, — негромко сказала она. Я, тоже вздохнув, кивнул, хотя вовсе не ощущал в себе способности к всепрощению. Настроение все равно было не ахти каким.
— Ладно, — сказал я. — Ты тоже…эээ… в смысле, передай Робинс, что я прошу прощения. Я не подумал, что у нее может не быть палочки.
— Зачем ты все-таки это сделал? — поинтересовалась Джинни. Я успел уже немного собраться с мыслями за то время, что занял у меня путь от раздевалки до замка, и пожал плечами.
— Я просто хотел выиграть немного времени, чтобы отделаться от Бута и поговорить с тобой, — ответил я. — А объясняться с ней и рассказывать, что между нами что-то есть, а потом еще доказывать, что не вру, было слишком долго. Ну честно, я же не знал, что у нее нет палочки с собой!
— Да мало кто из нашей команды берет палочку на игру, — пожала плечами Джин. — Разве что Гарри, да и он не всегда.
— Я не знал, — чуть смущенно повторил я. Джинни кивнула.
— Понимаю, — сказала она. — Ладно, может, проехали?
— Угу, — отозвался я. Вроде бы, вопрос исчерпан, но настроение у меня все равно было на нуле.
— Ты придешь на вечеринку? — спросила Джинни. — Вообще-то, она уже началась, но думаю, никто не будет придираться к нам за опоздание. Опыт показывает, что заканчивается все не раньше отбоя, так что времени еще полно.
— Умеют в Гриффиндоре праздновать, — отметил я без особой охоты, и покачал головой. — Извини, что-то… нет настроения. Лучше, пойду к себе, у меня еще заданий куча.
— Да брось, — фыркнула она. — Должен же человек хоть иногда отдыхать! Успеешь еще со своими заданиями. Уверена, Гарри будет рад тебя видеть.
— Уверен, Гарри вряд ли выкроит время, чтобы меня заметить, — ядовито отозвался я. — Когда рядом Блейз, он не видит никого и ничего.
— Ну, тоже верно, в принципе, — согласилась Джинни. — Но Гарри не единственный, кому будет приятно увидеть тебя там.
— Вот только не говори, что Гермиона от меня без ума, — фыркнул я. — Или она просто хочет посоветоваться насчет задачки по Нумерологии?
— Я не ее имела в виду, — мягко сказала Джинни, не принимая шутки, и заглянула мне в лицо. — Ну Дра-а-ако, ну пожа-а-а-алуйста! — протянула она жалобным тоном, состроив умоляющие глазки. Я не выдержал, и улыбнулся, тщетно попытавшись было замаскировать улыбку под свою обычную кривую ухмылку, а потом медленно привлек ее к себе. Девушка тут же обвила меня руками за шею, так что ее губы оказались в каких-нибудь нескольких сантиметрах от моих.
— Ну, хорошо, допустим, я соглашусь… — протянул я, чувствуя, как отвратительное настроение начинает рассеиваться. — И что я с этого буду иметь?
— Оу, — Джинни вскинула брови. — А ты еще что-то хочешь? Хм…. дай подумать. Как насчет поцелуя?
— Мыслишь в правильном направлении, но мелко, — хмыкнул я. Джин слегка зарделась.
— То есть, того что было полчаса назад, тебе мало? — уточнила она. Я фыркнул.
— Мне семнадцать лет — естественно, мало! — Я бесцеремонно пожал плечами, и она засмеялась, но глаза ее сияли. — Но я не об этом, — добавил я.
— Тогда о чем? — нахмурилась девушка.
— Ну, вообще-то я думал о свидании… — отозвался я. — То есть, о настоящем свидании, с цветами, конфетами, прогулками и романтикой. Что скажешь?
— Звучит заманчиво, — отозвалась она. — Но когда? Ты сам говорил, ты загружен по горло.
— Не волнуйся, время я найду, — хмыкнул я. — Главное, знать, что ты согласна. Это ведь… в некотором роде, придаст нашим отношениям официальный статус не только в среде наших друзей, но и во всей школе.
— Драко, мы стоим в обнимку посреди холла, — хихикнула Джинни. — Ты думаешь, после этого есть смысл прятаться?
— Думаю, что нет, — засмеялся я, касаясь ее губ быстрым поцелуем.
Ну и естественно, что мне оставалось делать после такого, кроме как согласиться? Джинни, видно, боясь, что я передумаю, даже не отпустила меня в подземелья, чтобы переодеться. Она безапелляционно заявила, что по ее мнению, я выгляжу сногсшибательно, а до того, что подумают остальные, мне не должно быть никакого дела. Хмыкнув, я снова согласился, сдавшись на ее милость.
Поход на гриффиндорскую вечеринку оказался неожиданно веселым. Да, праздновать в Гриффиндоре действительно умели, это вам не скучные посиделки, которые отмечали наши победы в Слизерине. Ну, правду сказать, поводов для них у нас было не так уж много. Мы выигрывали промежуточные матчи, но никогда — Кубок. Мы могли лидировать по очкам за Кубок Дома — но никогда не побеждали… Здесь же победу отмечали шумно, весело, и никого не смущало то, что это всего лишь первый матч Гриффиндора в этом сезоне, и впереди еще два.
Pov Блейз Забини
Вечеринка удалась на славу, это признавал даже Драко, но, увы — после нее снова потекли серые будни. Радовало только то, что у Малфоя с Джинни, вроде бы, стало налаживаться. По крайней мере, теперь они то и дело появлялись вместе, а по школе наконец-то поползли слухи, что эти двое встречаются. Правда, ради этого Дрей передал часть своих обязанностей старосты Райану Филстоуну с шестого курса, по крайней мере, тех, что касались организации дополнительных классов по ЗОТИ, а так же попросил меня подменять его время от времени на занятиях для первокурсников по Зельям. Гарри, правда, это не очень понравилось, однако узнав, что все ради Джинни, он сменил гнев на милость.
Где-то ближе к концу февраля я все-таки осуществила свою небольшую месть, и подмешала в бутылочку шампуня Дафны сразу порядка десяти капсул изменения внешности. Как и ожидалось, эффект был убойный. Этикетка баночки содержала предупреждение, что эстетический эффект снижается при применении более чем одной дозы за один раз. Дафне же досталось десять. По сравнению с тем, что теперь представляла собой ее «разношерстная» голова, сине-красные полосы Рона Уизли после достопамятной попытки Гермионы избавить его от заклятия, которым на дуэли наградил его Драко, выглядели просто-таки мило. Волосы Дафны напоминали боевой хохолок неизвестной птицы — они топорщились в разные стороны, не желая ложиться ни в какую прическу, как бы она ни пыталась их уложить. Мало того, каждая прядь была разного цвета, длины и фактуры — некоторые мелко кудрявились, другие завивались более крупными кольцами, третьи были, напротив, идеально прямыми. В отчаянии она пыталась заплести их в косу, собрать в пучок или сетку — ничего не помогало. Любая прическа держалась ровно три минуты, после чего заколки, резинки, ленты и шпильки буквально соскальзывали с волос, и пряди принимали прежнюю форму.
Но волосы — это было только полбеды. Вторая проблема была в глазах, хотя она на первый взгляд не казалась такой же серьезной. Радужка приобрела интересный лимонно-желтый оттенок с мелкой красной крапинкой, а белок, напротив, стал казаться голубоватым, как бывает у каких-то там народностей. Однако и это не казалось такой уж страшной проблемой, по сравнению с кожей. Разные оттенки смешались на ней причудливыми узорами, кое-где щедро украшенными веснушками. В общем и целом, вид был… просто жуткий. Сказать, что у вылезшей из душа Дафны был шок — значило ничего не сказать. Поначалу она еще как-то пыталась с этим справиться, но я сама имела возможность убедиться, что избавиться от действия капсулы можно только одним способом — дождаться, когда кончится время. Нет, конечно, Дрей или профессор Снейп могли изобрести зелье, отменявшее эффект — думаю, это было бы не так сложно, я и сама навскидку могла сказать, что примерно для этого потребуется. Но для этого их, как минимум, надо было попросить о помощи, и если декан в силу своих обязанностей не отказал бы, то на содействие Малфоя она точно могла не рассчитывать. В общем, безуспешно промучившись перед зеркалом около часа, и перепробовав все возможные косметические средства, чтобы хоть как-то замаскировать этот ужас, Дафна в конце концов отчаялась, забралась в постель, укрывшись одеялом с головой, и заявила, что не высунет носу оттуда до тех пор, пока все не закончится.
Тэсс Хэммонд, отношения с которой у Дафны разладились с начала года, когда Гринграсс начала встречаться с Малфоем, жалея бывшую подругу, предложила ей обратиться к мадам Помфри. Но для этого Дафне пришлось бы идти в таком виде через весь замок к Больничному Крылу, а этого она вынести не могла. Милли, тоже посочувствовав однокурснице, предложила позвать профессора Снейпа, и вот уж тут Дафне возразить было нечего, хотя она и пыталась воспротивиться.
Декан вскоре пришел, в сопровождении Пэнси Паркинсон, которая неодобрительно морщилась, окидывая неприязненным взглядом общую спальню, словно ей была неприятна сама мысль, что она и сама спала здесь до пятого курса. Снейп, подойдя к кровати Дафны, непререкаемым тоном велел ей опустить край одеяла, чтобы он мог уяснить суть проблемы. С недоумением оглядев дикую картину, которую она собой представляла, профессор некоторое время помолчал, а потом покачал головой.
— Вы можете припомнить, после чего это… хм, после чего это началось? — спросил он. Дафна поморщилась, обхватив себя руками.
— После душа, — буркнула она.
— Хм, вот как? — задумчиво проговорил Северус. — Вы пользовались какими-либо новыми средствами, которых не употребляли раньше?
— Нет, — все так же мрачно отозвалась Дафна.
— Странно… У вас наблюдалась когда-нибудь раньше похожая реакция?
— Нет.
— Ну что ж… возможно, это эффект накопления аллергической реакции… — заметил профессор. — Вот что, мисс Гринграсс, если вы хотите получить хоть какую-то помощь, будьте любезны, прекратите изображать смертельно больную, ступайте в ванную, и принесите мне абсолютно все, чем пользовались сегодня. Включая зубную пасту, щетку и полотенце. Нужно проверить все на наличие чар.
Дафна повиновалась не очень охотно — светиться в таком виде, пусть и только лишь перед профессором, ей не улыбалось, но оставаться и дальше в таком виде — а она-то не знала, сколько продлится действие «проклятия», — ей хотелось еще меньше. Волоча ноги, она поплелась в ванную, и вскоре вернулась, втащив свернутый из полотенца объемный узел с неимоверным количеством баночек, флакончиков и упаковок.
— Никто из вас не опаздывает на урок? — сурово спросил профессор, осмотрев столпившихся у кровати однокурсницы девчонок. Я поспешно подхватила сумку, и вместе с Тэсс и Милли, заторопилась на урок — первой парой сегодня стояла Защита от Темных Искусств, а потом на свободной паре нас ждал еще и факультатив по анимагии.
Честно говоря, Дафну, конечно, было немного жаль, но, вспоминая, что по ее вине я чуть не потеряла Гарри, и что эта хищница и сейчас точит зубы и строит планы, чтобы передать его в руки Темного Лорда, я начинала жалеть уже о том, что месть получилась слишком уж мягкой. Я не сомневалась, что Снейп в два счета сможет определить причину ее перевоплощения, и приготовит ей «противоядие». Да и потом, ну посидит она денек в спальне, попереживает чуть-чуть из-за своей внешности, но потом-то все пройдет, и следа не останется…
Защита прошла как обычно — в этом семестре мы начали изучать всевозможные боевые чары и способы противостоять им. Гарри рассказывал, что примерно то же самое они делали на пятом курсе в своем «ОД», но о ТАКОМ уровне он в то время и мечтать не мог. Естественно, по этому предмету он был, пожалуй, лучшим — вот что значит врожденный талант, плюс предназначение. Драко, в принципе, мало уступал ему, хотя явно чувствовал себя не столь естественно, и к тому же придерживался более жесткого стиля, привитого Люциусом. Впрочем, Дамблдор, казалось, не возражал — наверное, еще и потому, что подобным стилем отличались и Пожиратели смерти, так что учебный поединок с Малфоем позволял остальным потренироваться, в некотором роде, противостоять и им.
Следующей парой стояло окно — у всех, кроме нашей несчастной пятерки, сдуру записавшейся на курс анимагии. Кроме нас с Драко его посещали еще Энтони Голдстейн, Падма Патил и Ханна Эббот — ну естественно, как же она могла оставить своего драгоценного Тони! Лаванда Браун, поначалу тоже записавшись на курс, через месяц бросила его, и периодически посматривала на нас свысока, явно гордясь тем, что ей теперь не приходится просиживать над книгами дополнительное время, и плюс тратить свободные часы. Впрочем, хорошо смеется тот, кто смеется последним…
На предыдущем уроке МакГонагалл предупредила нас, что в этот раз, естественно пока еще с ее помощью и под ее контролем, мы пройдем через свое первое перевоплощение. Не передать, как я была взволнована, я ведь даже не знала толком, какую форму могу принять! Оставалось надеяться, что это не окажется что-нибудь отвратительное…
Драко моего оптимизма не разделял. Казалось, у Малфоя не было ни малейших сомнений в том, кем именно он окажется, и чем дальше, тем меньше ему это нравилось. Если в начале года он хорохорился, и искал в будущей анимагической форме какие-то плюсы, то теперь при упоминании об этом мрачнел, и, кажется, жалел, что вообще пошел на курс, несмотря на детские мечты. Впрочем, когда я спрашивала его напрямую, Драко ни за что не признавался в сомнениях. Ну, а чтобы Малфой пошел на попятный, — такого в жизни не было и не будет! Я же в глубине души была почему-то считала, что он рано уверился в том, какова его анимагическая форма, и полагала, что отчаиваться не стоит.
И вот, настал «момент истины». Профессор МакГонагалл впустила нас в свой класс, и дала десять минут на повторение своих конспектов и формул, прежде чем мы должны были перейти к практической части. Сама не знаю почему, но я пока не сказала Гарри, что все произойдет именно сегодня. С одной стороны мне хотелось преподнести ему сюрприз, хотя самостоятельно превращаться я все равно пока еще не смогу. С другой — не зная точно, какой именно окажется моя форма, я почему-то боялась, что мне стыдно будет ему признаться в этом… Но, даже несмотря на это опасение, мне не терпелось поскорее узнать, кем же я окажусь. От нетерпения и любопытства я с трудом могла усидеть на месте, а по списку была только пятой, последней! Драко, которого порядком достало мое нервное состояние, в конце концов не выдержал.
— Блейз, ради всего волшебного, успокойся, наконец! — взмолился он. — Если тебе так уж невтерпеж, я могу с тобой с удовольствием поменяться! Пойдешь третьей.
— О, Дрей, ты чудо! — просияла я в первый момент, но тут же насторожилась. — А с чего это ты такой добренький? Только не говори мне, что ты боишься!
— Не говори ерунды! — вспылил Малфой. — Ничего я не боюсь, просто думаю, что переждать всех — у тебя терпения не хватит. А точнее — не хватит у меня, выдержать твои ерзания!
— Ну конечно, — скептически пожала плечами я, но настаивать не стала. С него станется психануть, и вообще хлопнуть дверью, а мне хотелось доказать, что он рано записал себя в хорьки.
Наконец, профессор строго оглядела класс, и заявила, что время вышло, и пора приступать к практике. Ханна, которой предстояло перевоплощаться первой, испугано пискнула, и вышла вперед. МакГонагалл взмахом палочки сдвинула парты к стенам, расчистив свободное пространство, и, постукивая палочкой по ладони, еще раз внимательно прочитала выписанные Ханной на отдельный пергамент расчеты и формулы.
— Ну что ж, мисс Эббот, начнем, — сказала она. — Ваши расчеты меня вполне удовлетворяют, и я не нахожу ни одной ошибки в формулах, так что не вижу причин, по которым у вас не могло бы получиться. Сейчас для вас главное — сосредоточиться, и во всем следовать моим указаниям. Встаньте сюда, — она указала на середину свободного пространства, — и расслабьтесь. В первый раз можете закрыть глаза, хотя некоторые специалисты не рекомендуют этого делать, если вы сильно нервничаете. Это может создать психологический блок, и вам придется закрывать глаза всякий раз при перевоплощении, что может создать некоторые неудобства лично для вас. Впрочем, решать вам. И самое главное — запомните, в первый раз вы еще толком не готовы к тому, что с вами произойдет, несмотря ни на ваш настрой, ни на желание перевоплотиться. Вы просто в силу физиологии не можете себе представить ощущений тела животного. Поэтому не пытайтесь двигаться, и тем более, не пытайтесь сразу же осознать, в кого именно превратились. Совершайте, в крайнем случае, только самые простые и легкие движения, вам понятно?
— Да, профессор, — отозвалась девушка, прикусив губу. — Я… Я готова.
— Ну хорошо, — кивнула МакГонагалл. — Давайте попробуем.
Процесс оказался довольно сложным, впрочем, никто и не сомневался, что будет иначе. Сосредоточившись на выведенной формуле, Ханна, под четким контролем МакГонагалл, произнесла заклятие, и ее силуэт заколебался. Профессор направила на девушку палочку, нараспев произнося заклятие усиления, и постепенно дрожащий силуэт сжался, уменьшаясь, и как бы потек, словно воск, переплавляясь в новую фигуру. Потом полыхнула яркая вспышка, и на месте девушки, испугано озираясь по сторонам, оказалось пушистое белое существо, размером с овчарку колли.
— Это… Это что? — ошеломленно спросил Голдстейн, разглядывая анимагическую форму своей девушки. Малфой, наблюдавший со скептической гримасой, фыркнул.
— Песец! — выдал он. — Олицетворение характеристики «белая и пушистая».
— Ух… — пробормотал Энтони. — А погладить ее можно? — спросил он у МакГонагалл, но профессор отрицательно покачала головой.
— Не сейчас, — твердо сказала она. — Вы можете напугать ее. Скоро сами поймете, мистер Голдстейн, что в таком состоянии начинающего анимага лучше не трогать.
Она указала палочкой на Ханну, невербально накладывая заклятие, возвращающее анимагу его истинный, человеческий облик. Бело-голубая вспышка, хлопок — и испуганная девушка, пошатнувшись, теряет равновесие. Голдстейн кинулся к ней и подхватил.
Превращение Рейвенкловца тоже прошло успешно. Формой Энтони оказался черный гималайский медведь, не особенно крупный, с симпатичным белым воротником в форме буквы У. Справился он с этим на ура, и заявил, что даже не особенно испугался, когда мир вокруг него изменился.
Следующая очередь была моя, с согласия Драко. Выйдя на середину, я, до боли стиснув палочку, в сотый раз повторила про себя формулу заклятия, и с некоторым трепетом встретила уверенный, ободряющий взгляд преподавательницы. Кто бы мог подумать, что строгая, чопорная МакГонагалл способна поддержать не только свою любимицу Грейнджер?
— Вы готовы, мисс Забини? — спросила она. Я, облизав губы, кивнула. Профессор подняла свою палочку. — Помните, что бы ни произошло, не пугайтесь. И не двигайтесь, — напомнила она. Я снова кивнула.
А в следующий миг я поняла, что предупреждение «не бояться» было как нельзя более обоснованным, и тем не менее, абсолютно бесполезным. Стоило мне произнести формулу, как мир вокруг меня потемнел, и потек оплавляемым воском, точно так же, как со стороны казалось, что оплавляются фигуры Ханны и Энтони, когда перевоплощались они. Каждую клеточку моего тела пронзила паника — настолько острая, что я едва могла дышать. Задрожав, я вдруг осознала, что опираюсь на все четыре конечности, однако это казалось вполне естественным. Пугало другое. Какие-то чувства обострились — например, слух и обоняние, я, казалось, слышу малейшее дыхание и шелест мантий своих однокурсников, и шаркающие шаги Филча где-то поблизости, за дверью, и шорох падающих капель дождя за окном, который зарядил вот уже третий день подряд. А запахи! Миллионы оттенков, которые я раньше никогда не отделяла друг от друга, и каждый теперь имел свое, отдельное и важное значение!
Кто-то поблизости заговорил, и слова показались мне громом небесным — слишком непривычно и громко они звучали, и вдобавок, привычная английская речь доходила до моего сознания бессмысленным набором звуков, и приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы осознать смысл сказанного. Кажется, кто-то восхищался мной? Уловив движение сбоку, я вздрогнула всем телом. Первым порывом было — рвануться, и сбежать прочь. Я была уверена, что запросто могу прыгнуть на стену, вцепиться когтями в вывешенное на ней дурацкое знамя, и оттуда перепрыгнуть на пол к двери. А дальнейший побег — дело техники.
«Не бойся и не двигайся!» — всплыло в подсознании, и я гигантским усилием удержала свое уже напрягшееся перед прыжком тело. Сверху, над моей головой, снова прозвучал человеческий голос, и внезапно мир резким рывком со щелчком встал на свое место. Я охнула, и с трудом устояла на ногах, но, в отличие от Ханны, обошлась без посторонней помощи. Меня трясло от пережитого потрясения, и я дышала так, словно пробежала по меньшей мере пару кругов вокруг Хогвартса.
— Прекрасный результат, мисс Забини, — одобрительно сказала МакГонагалл. — Как вы себя чувствуете?
— О, я… я в порядке, профессор, спасибо, — пробормотала я пересохшими губами. Кажется, мне не помешал бы глоток воды…
Уступив место Падме, я нашла глазами Малфоя и подошла к нему. Драко смотрел на меня без улыбки, и даже с легкой завистью, но при моем приближении улыбнулся и отсалютовал мне палочкой.
— Мои поздравления, сестренка, — сказал он. — Весьма впечатляюще.
— Я даже не знаю, в кого превратилась, — пожала плечами я, надеясь, что это прозвучало не слишком жалобно. Драко хмыкнул.
— Рысь, — отозвался он. Я заморгала.
— Рысь? Это такая… Лесная кошка?
— Угу, — хмыкнул он. — Только раза в два побольше, и с кисточками на ушах. Впрочем, я всегда подозревал в тебе что-то кошачье. Начиная с глаз…
— Ага… — в замешательстве кивнула я. — Ну что ж, рысь… это ведь неплохо, верно?
— Ну да, — согласился Дрей. — По мне — так вообще класс.
— Ой, да перестань, я тебя умоляю! — фыркнула я. — Ну с чего ты вбил себе в голову, что обречен стать именно…
— Хватит! — оборвал меня Драко. — Блейз, прошу, не надо, или я совсем с катушек съеду, — попросил он. Я неохотно кивнула, хотя меня не оставляло ощущение, что я права на сей раз.
Превращение Падмы тоже обошлось без происшествий, если не считать происшествием то, что ее анимагической формой оказалась морская свинка. Если и было, на мой взгляд, более неподходящее животное для симпатичной и изящной девушки, то это могла быть разве что свинка обыкновенная. Естественно, Падма сильно расстроилась, и Ханна, устроившись рядом, принялась ее утешать. МакГонагалл, наколдовав из воздуха большой носовой платок, вручила его девушке, сочувственно погладив ее по плечу, и сказала, что им нужно будет серьезно поговорить, как только профессор закончит с превращением Малфоя. Всхлипывая и шмыгая носом, Падма кивнула, хотя лично я плохо себе представляла, что тут можно сказать в утешение. Заниматься тем же, чем занимался Драко все это время с начала факультатива — убеждать себя, что все не так плохо и искать плюсы? Хм, пожалуй, ничего другого ей просто и не оставалось.
Настала очередь Малфоя. Бросив на Падму понимающий и сочувствующий взгляд, он криво усмехнулся своей обычной ухмылкой, и движением руки отбросил со лба челку.
— Расслабься, Патил, все не так плохо, как тебе кажется, — сказал он. — Как говорится — посмотри на меня и успокойся.
Падма хмыкнула сквозь слезы. Что ни говори, а история Малфоя с Лже-Грюмом в школе была известна всем, о мала до велика, не в последнюю очередь благодаря стараниям Рона Уизли. Почти никто не сомневался в том, какой именно окажется анимагическая форма Слизеринского Принца. Некоторые в открытую смеялись над ним, другие нарочито сочувствовали. Как бы там ни было, едва ли это прибавляло Драко энтузиазма.
И тем не менее, когда Малфой шагнул на середину свободного пространства, на его лице была написана железная, несгибаемая решимость, и она же читалась в его неосознано-вызывающей позе, да и в каждом жесте. Кивнув на вопрос МакГонагалл, о том, готов ли он, мой братец выпрямился, и ясно и четко произнес выведенную им формулу заклинания.
В первый момент ничего не произошло. Профессор, как и в прошлых случаях, наложила чары усиления, рисуя в воздухе сложный узор кончиком палочки. Наконец силуэт Драко заколебался, однако видимых изменений не происходило, и ничего похожего на то, что было с остальными, тоже не было заметно. Профессор, нахмурившись, повторила заклятие, несколько изменяя его… Полыхнул нестерпимо яркий свет. Потом хлопок, словно от аппарации…
А в следующее мгновение Малфой, по-прежнему не изменивший своей формы, без чувств свалился на пол. Доля секунды потребовалась мне, чтобы осознать, что что-то пошло не так, а в следующий момент я кинулась к брату, на мгновение опередив МакГонагалл. Пощупав пульс, я встревожилась — сердце билось урывками, а кожа парня была просто обжигающей. Температура резко скакнула вверх, и я засомневалась, способно ли человеческое тело справиться с таким жаром.
— Профессор, что с ним?! — в отчаянии почти крикнула я. К счастью, МакГонагалл не зря была знатоком своего дела. На ее столе, среди прочего, стояла приготовленная на всякий случай небольшая бутылочка и обыкновенный стакан, в который она мгновенно налила простой воды. Добавив пару капель из флакона, профессор тщательно перемешала раствор и протянула мне.
— Необходимо, чтобы он выпил это, — сказала она. Я неуверенно кивнула, осторожно понюхав — кажется, ничего особенного, просто несколько капель «Живой воды» из мандрагоры, которая может вернуть заколдованному человеку его настоящий облик. Но как же она поможет Драко, ведь он же ни во что не превратился?
Впрочем, я сама не могла предложить ничего получше, кроме, разве что, варианта оттащить брата к Снейпу. Мастеру Зелий я доверяла несравнимо больше, но вот доживет ли Малфой до того, как мы доберемся до подземелий, и переживет ли вообще подобное путешествие? Кажется, мне оставалось только положиться на то, что МакГонагалл все-таки профессионал. В любом случае, настойка мандрагоры не сможет ему повредить… Приложив край стакана к губам Драко, я осторожно влила ему в рот немного жидкости. Профессор, опустившись на колени с другой стороны, осторожно помассировала горло юноши, помогая ему проглотить лекарство. Признаться, раньше я не могла бы представит себе гриффиндорскую деканшу, склоняющуюся над слизеринцем, да еще и с выражением неподдельной заботы на лице, однако в самом деле, не могла же она оставить своего студента без помощи!
— Продолжайте, продолжайте, Блейз, — сказала она, впервые на моей памяти назвав меня по имени. — Раствор не повредит, он снимет симптомы.
— Хорошо… — пробормотала я, снова влив в рот Драко немного жидкости. К моему облегчению, мандрагора и правда помогала, дыхание брата постепенно выровнялось, а температура понемногу падала. Наконец, когда стакан опустел, его ресницы затрепетали, и открылись слегка затуманенные непониманием серые глаза. Я слегка встревожилась, однако через мгновение Драко достаточно пришел в себя, взгляд его прояснился, и парень, глубоко вздохнув, приподнял голову.
— Блейз? — пробормотал он, обводя быстро взглядом помещение. — Профессор? Что… Что со мной?
— Как вы себя чувствуете, мистер Малфой? — вместо ответа осведомилась МакГонагалл. Драко пошевелился, а потом приподнялся и сел.
— Нормально, только голова немного кружится, — ответил он. — Что со мной произошло?
— Ты потерял сознание, — сказала я. — Правда, я не знаю, что именно вызвало это…
— Увы, как получается, мне все же не следовало позволять вам присоединиться к курсу, — заметила профессор, поднимаясь на ноги. — Видите ли, мистер Малфой, насколько я могу судить, ваша психологическая травма глубже, чем вы думаете. Видимо, она затронула очень болезненные струны вашей души, и увы, боюсь, анимагия в этом случае для вас закрыта.
— Но… — Драко побледнел и вскочил на ноги. Я поднялась следом, чуть поморщившись. Ну надо же, мгновение назад лежал без сознания, а теперь вон как скачет! — Но я же смирился с тем, что…
— Боюсь, одного лишь вашего смирения здесь недостаточно, — покачала головой МакГонагалл. — Не знаю, если это вас хоть немного утешит, могу сказать, что подобный внутренний конфликт вызван еще и тем, что теперь мне совершенно очевидно — изначально вашей анимагической формой было АБСОЛЮТНО другое животное. И более того, судя по всему, форма была довольно сильно связана с вашим внутренним состоянием, поскольку та, другая, навязанная вам, вызвала столь сильное отторжение. Понимаете, как я уже говорила вам перед началом курса, травма, подобная вашей в обычных обстоятельствах может повлиять на не сформировавшуюся анимагическую ипостась. В вашем случае, очевидно, формирование отчасти уже началось на тот момент, когда это произошло. Вы упоминали, что мечтали об анимагии с детства?
— Да, — кивнул Драко с растерянным видом. — Но я никогда не начинал заниматься этим самостоятельно! Только думал об этом, пытался представить себе это состояние…
— Этого вполне достаточно, по крайней мере, если вы потенциально сильный маг, и к тому же, насколько мне известно единственный потомок и наследник могущественного рода. Особенно в юном возрасте, когда вы еще подвержены вспышкам стихийной магии. Ваша сила и ваше желание способствовали началу формирования вашей ипостаси, что, в принципе, только помогло бы вам в дальнейшем, если бы не эта травма.
— Вот как… — потеряно пробормотал он, и помолчал. — Но… Профессор, но возможно, теперь, когда я знаю, что моя настоящая форма совсем другая, и что я не стану, и не должен становиться… становиться… хорьком!.. может… Я мог бы…
— Боюсь, что нет, мистер Малфой, — непреклонно отрезала профессор. — Поймите, ваша психологическая травма связана не только с образом, но и с теми чувствами, которые вы тогда испытывали. С вашим испугом, стыдом, возможно, гневом… Психология — наука очень тонкая, и боюсь, что столь простое решение тут неприемлемо. Мне очень жаль, но… я буду вынуждена исключить вас из курса.
— Профессор, прошу вас, дайте мне еще один шанс! — взмолился парень. — Возможно, все именно так, но ведь разве не бывает, что простое решение оказывается самым верным? Всего одна попытка, ведь хуже уже не будет!
— Ошибаетесь, — покачала головой МакГонагалл. — Все может обернуться куда хуже, чем сейчас. Вы не осознаете опасности, в которой окажетесь. Я понимаю, это ваша детская мечта, — сказала она мягче, — да еще настолько сильная, чтобы начать формирование анимагической формы, но как бы там ни было… Она не стоит вашей жизни, Драко.
— Мэм… — Малфой взглянул ей прямо в глаза, словно и не заметил, что она назвала его по имени. На лице МакГонагалл было искренне сочувствие, и Малфой использовал свой последний шанс на полную. — Прошу вас. Одна попытка. Всего лишь один шанс, под вашим полным контролем. Ведь это не так уж много. Пожалуйста.
— Вы очень упрямый молодой человек, — заколебалась профессор. — Но я не вправе подвергать студента такому риску.
— Я совершеннолетний, — возразил он. — И потом, вы ведь не хотите, чтобы я предпринял попытку самостоятельно?
— Мистер Малфой! — возмущенно воскликнула она. — Даже и не думайте, вы что, не понимаете, чем чреваты для вас последствия?! — голос почти сорвался на визг, но парень лишь пожал плечами. — Ох, ну хорошо, у вас будет еще одна попытка — но, разумеется, не сегодня, а немного позже, когда вы хорошенько обдумаете свое положение, и сможете сделать правильные выводы. И молитесь, юноша, чтобы даже в случае неудачи вы не пострадали серьезнее, чем сейчас. Вы напрасно думаете, что все это лишь забава.
— Да, мэм, — с плохо скрываемым торжеством кивнул Драко.
— Ну хорошо, — вздохнула профессор. — На сегодня занятие окончено. В следующий раз я жду вас всех в четверг, и будьте любезны, все без исключения, воздержаться это время от практики. Я могу понять ваше нетерпение, однако сегодняшнее занятие показало, что вам еще предстоит отточить некоторые навыки до того, как вы сможете перевоплощаться самостоятельно. Задание на дом для всех, кроме мистера Малфоя, — найти и узнать как можно больше о животном, которе является вашей анимагической формой. Помните — важным может оказаться все, начиная от повадок, и заканчивая средой обитания. У кого-нибудь есть вопросы?
— У меня, — встрял неугомонный Малфой. — Профессор, а есть ли какой-нибудь другой способ определить, какую анимагическую форму должен принимать человек? Просто, я подумал, если я буду знать, какова моя истинная форма, это может как-то помочь…
— В обычных случаях это не рекомендуется, — поджав губы, замялась МакГонагалл. — А впрочем, ваш случай далек от обычного, — добавила она, покачав головой. — Мистер Малфой, я прошу вас еще раз подумать о том, какому риску вы себя подвергаете. Поймтие, вам просто невероятно повезло сегодня, что все ограничилось легким обмороком, и что у меня была возможность немедленно применить зелье из мандрагоры. В дальнейшем все может обернуться еще хуже. Вы можете застрять между двумя, или хуже того — тремя состояниями. А кроме того, в момент превращения связь тела и души в высшей степени нестабильна. Вы осознаете, что можете погибнуть? Или же впасть в кому, вывести вас из которой будет невероятно сложно! И не забывайте о том, что кома, сама по себе, может существенно усугубить вашу психологическую травму, или, что еще хуже, нанести вам новую. Вы хотите стать умственно неполноценным?
— Я… — Драко сглотнул. Перспективы, обрисованные профессором, его явно пугали. Однако, глубоко вздохнув, парень, не сдаваясь, посмотрел в глаза встревоженной женщины… — Я понимаю опасность, профессор МакГонагалл, но… Я все же хотел бы попробовать, еще один-единственный раз. Если у меня не получится, я… Я готов принести Непреложный Обет, что оставлю эту затею, если у меня не получится в следующий раз.
— Из всех глупостей, мистер Малфой… — задохнулась МакГонагалл. — Неужели вы всерьез полагаете, что я возьму со студента Непреложный Обет? Ведь речь идет исключительно о вашей собственной безопасности!
— Простите, — пристыжено пробормотал он, опуская взгляд. Профессор снова поджала губы, помолчав, а потом покачала головой и вздохнула.
— Вы невероятно упрямы, — проговорила она себе под нос, и снова немного помолчала. — Ну хорошо. Заклятие Патронуса, — сказала она наконец. Драко поднял на нее удивленный взгляд.
— Простите? — уточнил он.
— Вспомните наш разговор в начале года, — пояснила профессор. — Форма Патронуса практически всегда совпадает с анимагической формой. Случаются исключения, но они редки. Поэтому, вероятнее всего, ваша форма тоже будет совпадать.
— О, — Драко со вздохом опустил голову.
Я прикусила губу. Патронусу мы отдельно не учились — по крайней мере, не учились у Люциуса. После третьего курса на каникулах мы пытались самостоятельно изучить эти чары, но ничего путного из этого не вышло. Полагаю, причина была скорее именно в том, что все тогда только и говорили о необычайной одаренности Гарри., сумевшего в тринадцать лет вызвать мощного телесного Патронуса, а Драко не хотел хоть в чем-то ему уступать. Однако заклятие оказалось слишком сложным, — ни у него, ни у меня, так ничего и не вышло, и Люциус, узнав об этом, вроде бы пообещал заняться с нами отдельно. Но потом, после событий на чемпионате Мира по квиддичу, который я позорно проболела, началась жуткая неразбериха, в Манор снова зачастили проверки по всем возможным ведомствам. А сам Малфой-старший, все еще работавший тогда в Министерстве, разрывался между ощущением приближения возвращения Лорда, участием в подготовке Турнира Трех Волшебников и попытками отвадить от дома бесконечных ревизоров и сыщиков. Так что, понятное дело, ему было не до того, чтобы обучать нас с Драко заклинанию Патронуса. Нарциса, правда, пыталась немного помочь, однако учительского таланта у нее было маловато, да и самой ей эти чары не то чтобы особенно блестяще удавались.
— Спасибо, профессор, — чуть хрипловато произнес Драко тем временем, поднимая с пола свою сумку, и осторожно убирая туда свои конспекты. МакГонагалл только кивнула, и обратилась уже ко всему классу:
— Ну что ж, увидимся в четверг. Надеюсь, у вас будет время подготовиться. И да, еще один момент, — думаю, это будет наше последнее общее занятие. После этой недели мы начнем заниматься с каждым из вас индивидуально. Надеюсь, все вы помните, что сегодняшняя демонстрация, еще не означает вашего успеха. Все еще есть вероятность, что кто-то из вас так и не достигнет уровня настоящего анимага — а возможно, что этого не достигнет никто. Именно поэтому анимаги столь редки. Даже у тех, кто достаточно талантлив, и успешно рассчитал все формулы и долго тренировался, может не хватить концентрации, магической силы и каких-либо еще дополнительных элементов. В случае если так и произойдет… Вам известна политика Министерства. Анимага, не прошедшего окончательных тестов, закон обязует принять зелье блокировки, которое перекрывает ему доступ к его анимагической форме.
— Но ведь это жестоко! — воскликнула Ханна.
— Не спорю, в какой-то степени, так оно и есть, — согласилась МакГонагалл. — Однако с другой стороны, это и гуманно. Прежде всего, неудачная попытка анимагии может повредить, самому магу. Зелье Болкировки обеспечивает ему безопасность.
— Скажите, профессор, а… А можно принять зелье уже сейчас? — всхлипнув, поинтересовалась Падма. Профессор замерла на мгновение, словно вспомнив о ней только сейчас — хотя, наверное, «словно» было неуместно, проблема Малфоя, пожалуй, затмевала собой неудачную анимагическую форму девушки.
— Думаю, мисс Патил, вам лучше задержаться, — заметила МакГонагалл. — Нам с вами нужно побеседовать. Остальные, желаю удачи в исследованиях, и жду вас в четверг в это же время. Вам, мистер Малфой, рекомендую соблюдать особую осторожность, и, по возможности, сегодня постараться удержаться от активного использования каких бы то ни было чар. На этом, полагаю, на сегодня все. Можете идти.
Догнав брата, ушедшего вперед, я молча зашагала рядом с ним, не очень представляя себе, что могу сказать, и почему-то ощущая абсурдное чувство вины за то, что у меня перевоплощение прошло успешно. Полдороги — примерно до лестниц, — мы прошли молча, но на площадке Драко вдруг остановился и как-то тяжело оперся на перила, глядя вниз, в полутемный холл под лестницами.
— Ты не знаешь, где сейчас может быть Гарри? — устало спросил он. Я пожала плечами.
— В библиотеке, скорее всего… — ответила я, и осеклась. — Драко, ты что, не можешь определить сам? Ваша связь…
— Работает, просто у меня голова раскалывается, — вздохнул брат. — Не то что кого-то искать, мне вообще думать не хочется…
— Драко… — тихо сказала я. — Ты…
— Не надо, Блейз, — попросил он. — Я знаю, что ты скажешь. Что не надо рисковать, и все прочее… Поверь, я совсем не нуждаюсь в том, чтобы выслушивать все это по второму разу. МакГонагалл мне вполне хватило.
— Понимаю, — отозвалась я, тоже опираясь на перила рядом с ним. — Просто объясни мне, почему ты так уперся? Нет, я знаю, что это твоя мечта и все такое, но… Уж ты-то, из всех, всегда казался мне самым разумным человеком, который не станет рисковать жизнью просто так. И вдруг такое. Просто объясни, почему?
— Блейз… — вздохнул Дрей, поворачивая ко мне голову и поднимая совершенно несчастные глаза. — Ну как ты не поймешь… Это не просто мечта, это… Ну, как бы тебе объяснить… Понимаешь, я привык к тому, что когда я чего-то хочу, я просто это получаю. Но по большей части, это что-то, что можно купить за деньги — будь это новая метла, мантия или редка книга. Да даже когда я хотел научиться ездить верхом или фехтовать. Отец нанял для меня лучших учителей, тренировал сам, создал все условия, чтобы я мог добиться результатов… Ну, ты знаешь, что мне тебе рассказывать…
— Да, но я не понимаю, к чему ты это говоришь?
— К тому, что это… ЭТО, то, что происходит сейчас, анимагия… — это мечта, которую не могут воплотить никакие деньги, связи и созданные условия. Здесь все зависит только от меня, от меня самого — моих способностей, моего ума, моей магии, понимаешь? Добиться успеха — все равно, что доказать, что я чего-то стою сам по себе, только благодаря тому, что могу что-то делать и без помощи своего наследства, своего происхождения и положения. Что я могу быть не только наследником Рода, Лордом Малфоем, но и просто Драко — и все равно буду уметь что-то, что отличает меня от прочих. Понимаешь?
— Ох, Дрей… — вздохнула я, ощущая в душе столь острое сочувствие, что у меня заныло сердце.
— Я ДОЛЖЕН попытаться, понимаешь? — продолжал он. — Я должен попробовать использовать все возможности, все, что только могу. И… Это стоит того, чтобы рисковать.
— Дрей, — повторила я. В душе зародился еще неосознанный протест, что-то в его словах было неправильным, не таким, что-то, из того что он сказал, не соответствовало истине. — Ты ошибаешься, — сказала я, поглаживая брата по плечу. — Ты и без всякой анимагии стОишь гораздо больше, чем очень и очень многие. Неужели ты не видишь этого? Ты… Дрей, ну ради Мерлина, ты же знаешь это. Ты отличный ловец — может, не такой, как Гарри, но все же превосходный. Он тоже это признает. Ты великолепно учишься, и в этом тебе тоже не помогают ни отцовские связи, ни деньги. Ну, может, только отчасти, но в основном, все равно главную роль играет твой собственный ум и талант. Во всей школе ты уступаешь только Грейнджер, а она — в своем роде феномен, — улыбнулась я. — А кто у нас в классе лучший зельевар? Не ты ли?
— Ну да, — кисло согласился он, вновь опустив голову. — В случае чего, смогу работать в какой-нибудь аптеке…
— Ой, да перестань, — фыркнула я. — Драко, кому и что ты пытаешься доказать? Рону Уизли, что ты не хорек? — Малфой вспыхнул, и я с удивлением поняла, что попала в точку. — Смешно, Дрей, ей-Мерлин! — возмутилась я. — Доказательство и так налицо, тебе не кажется? Конфликт с этой идиотской навязанной формой, по-моему, этого вполне достаточно, чтобы доказать, что она не имеет отношения к тебе НАСТОЯЩЕМУ.
— Ну да, — все так же кисло повторил Драко. Я вдруг фыркнула, осознав еще одну причину, по которой он мог переживать. Мда, со стороны она казалась смешной, но для МАЛФОЯ была вполне существенной…
— Ты переживаешь из-за того, что это далеко не так эффектно, как если бы ты у него на глазах превратился во что-нибудь этакое — шикарное и впечатляющее, да? — спросила я. Драко покраснел еще гуще, и я поняла, что снова попала в точку. Внезапно мне стало совестно за собственную бессердечность. — Прости, — сказала я, снова погладив брата по плечу. — Я не хотела ранить твои чувства.
— Да все нормально, ты права, — проговорил он. Нормальный цвет лица потихоньку возвращался к нему, хотя уши еще немного горели. — Я действительно хотел впечатлить всех… Но не только. Ты же знаешь, я готов был и хорьком оказаться, но…
— Да знаю я, как ты был «готов», — фыркнула я. — Можешь себя обманывать сколько угодно, но я-то видела, как тебя корежило всякий раз, стоило тебе услышать слово «хорек»…
— Ну, может и так, — слабо улыбнулся Драко. — Но теперь-то мы знаем, что я не он, не так ли? Знаешь, я действительно думаю, что теперь, когда я освободился от этого, когда больше не боюсь оказаться тем, что мне не по душе… Думаю, у меня теперь все получится.
— Мда? — я скептически выгнула бровь. — А что если твоя настоящая форма тебе тоже не понравится? По-моему, Падма — неплохой пример, ты так не думаешь?
— Ну, может быть, — как-то беззаботно пожал плечами Драко. — Наверное, потому-то я и хочу попробовать узнать заранее.
— И ты думаешь, что сможешь до четверга научиться вызывать Патронуса? — хмыкнула я. — Дрей, даже Гарри рассказывал мне, что у него телесный Патронус получился не раньше, чем через пару месяцев занятий. А ты хочешь научиться за два дня?
— Ну, я же тренировался раньше, — не очень уверенно пожал плечами Малфой. — Если я попрошу Гарри научить меня, может, получится быстрее. На пятом курсе члены этого их… «ОД» — Драко поморщился, словно название было ему неприятно, — научились этому без особенных затруднений. И потом, я ведь не с дементорами буду сражаться, а просто воплощать счастливое воспоминание. Это довольно просто, да и воспоминаний таких у меня теперь больше, чем раньше… — он осекся, и пожал плечами. — И потом, Родовая Магия тоже может помочь. Я никогда не пытался вызвать Патронуса, после того, как обрел Родовую Силу. Так что, у меня может получиться, — добавил он.
— Ну ладно, допустим, — согласилась я. — Допустим, у тебя получится. Где гарантия того, что форма твоего Патронуса совпадет с твоей анимагической формой? МакГонагалл сказала, бывают исключения.
— Редко, — не сдавался Драко. — В любом случае, умение вызывать Патронуса мне не помешает, — упрямо проговорил он. Я закатила глаза.
— Драко, твое место в Хаффлпаффе, с таким упрямством! — вынесла вердикт я. — Ладно, Салазар с тобой, пошли в библиотеку, за Гарри.
— Угу, — фыркнул заметно повеселевший Малфой. — Только в Библиотеке его нет, — сообщил он, отрываясь от перил и выпрямляясь.
— А где?
— В Большом зале. Если ты не заметила, обед уже полчаса, как начался, — хмыкнул он.
Верный себе, Малфой упрямо пер к своей цели, подтвердив лишний раз мою уверенность в том, что для достижения того, что он действительно хотел, Дрей способен и горы свернуть. Он даже забросил почти все основные занятия, целиком посвятив свое время тренировкам в вызове Патронуса. Странно, но Гарри поддержал его в этом, и когда я пыталась убедить его остановить Малфоя, лишь покачал головой.
— Я не знаю, как объяснить это, Блейз, — сказал он. — Просто понимаешь, я… Я чувствую — для него это действительно важно. Да и потом, умение вызывать Патронуса вреда ему уж точно не причинит, — Гарри содрогнулся, и я вполне его понимала. В последнее время в «Пророке» все чаще появлялись сообщения об участившихся нападениях дементоров, пока только в маленьких отдаленных городках, вдали от оживленных центров. Гарри настаивал на том, чтобы и со мной позаниматься, но я, в отличие от Драко, не могла себе позволить отказаться от занятий. К тому же Снейп, довольно быстро разгадавший, в чем был фокус с изменениями Дафны, нагрузил меня отработками. Декан проявил небывалую мягкость — он не снял с меня баллов, и даже не объявил на факультете, чьих рук делом было столь знаменательное превращение. Однако это не значило, что мне все сошло с рук — грязные, почти испорченные котлы теперь стали моей компанией по меньшей мере на два вечера в неделю вплоть до конца семестра. К слову сказать, Дафна отделалась не в пример легче — к вечеру, по прошествии восьми часов, действие капсул закончилось, и ее внешность вернулась в привычный вид. Так что все ее неудобства ограничились потерей одного-единственного флакона шампуня, да вдобавок она получила свободный день, за который большинство семикурсников готовы были бы хоть неделю проходить в каком угодно виде.
Я не сомневалась, что Дафна догадывалась о том, кто поколдовал над ее шампунем, но до поры до времени она держала свои подозрения при себе, и даже не проявляла по отношению ко мне никакой враждебности. Мы никогда не были подругами, да и вообще, в этом году она отдалилась от всех, с кем хоть как-то общалась, даже от сестренки, так что ее холодность никого не удивляла. Мне все еще не по себе было ночевать в одной спальне с приспешницей Темного Лорда, хотя в присутствии остальных девчонок было совсем не так страшно. И все равно, я ни разу не забывала про охранные и сигнальные чары на своем пологе, и несколько раз просыпалась ночью, когда Дафне приспичивало попить или в туалет.
Следующие два дня для Драко были, можно сказать, сплошным разочарованием, по крайней мере, в том, что касалось его целей. Нет, Патронуса вызывать он научился, и причем, удивив всех, чуть ли не с первого раза — то ли благодаря Родовой Магии, то ли из-за ментальной связи с Гарри, то ли просто за счет накопленного опыта. А может, просто счастливое воспоминание, которое он выбрал, было слишком ярким. Вот только ясности в ситуацию с анимагией его Патронус не внес никакого, хоть и дал Малфою некоторое основание гордиться собой. Патронус Драко принял форму дракона, приведя своего создателя в полный восторг. И тем не менее, это означало, что он опять явился исключением из правила — драконы относились к слишком сложным магическим существам, и ипостасью анимага служить не могли.
То ли в результате этого, то ли просто потому, что не суждено — но вторая попытка Драко принять анимагическую форму, окончилась не менее плачевно, чем первая. Невзирая на все его надежды и уверенность в себе, которую парень обрел после того, как выяснилось, что хорьком ему не бывать, при попытке превращения он снова потерял сознание, и отпаивать его пришлось даже более концентрированным раствором «живой воды» чем в прошлый раз. После этого МакГонагалл была непреклонна — впрочем, Малфой и не возражал, несмотря на то, что очень сильно расстроился. Тем не менее, он согласился ради собственной безопасности принять зелье блокировки, и даже взялся ассистировать Снейпу в его приготовлении. Падма Патил, несмотря ни на какие уговоры, тоже настаивала на том, чтобы принять это зелье, и честно говоря, мало кто мог бы винить ее в этом. Как оказалось, зелье было относительно несложным, к тому же профессор зельеварения постарался на славу, и уже через неделю оба неудавшихся анимага более не представляли опасности для самих себя.
Северус, переживавший за крестника, как мог успокаивал Драко. Впрочем, переживал Малфой не так, чтобы очень уж долго. Конечно, поначалу у него была некоторая депрессия, однако она довольно скоро прошла, не в последнюю очередь благодаря усилиям Гарри и Джинни.
Окончательно собраться и забыть о своих неприятностях Драко помогло неожиданное, и не сказать, чтобы очень приятное происшествие. Скорее даже, совсем неприятное. Все началось с заметки в газете, в районе некрологов. Просмотр этой колонки стал уже почти привычным делом — в каждом пророке сообщалось о каком-либо преступлении, совершенном Пожирателями Смерти, и убийства занимали среди них далеко не последнее место. Поэтому, получив почту, практически все школьники, независимо от факультета, первым делом открывали именно колонку некрологов, и только убедившись, что фамилий родственников и друзей в ней не значится, переходили к прочим новостям.
Я обычно не особенно волновалась на счет этой колонки — Малфои были в безопасности во Франции, да и случись с ними что, мы узнали бы об этом куда раньше пророка. Мать в Бразилии вообще находилась вне досягаемости Пожирателей, и к тому же, о том, что с ней что-то случилось, все равно не написали бы в английской газете. И все-таки я просматривала эту колонку наравне со всеми — ведь пострадать могли Уизли, Блэк или Люпин, а это причинило бы боль Гарри, и Джинни, и остальным. Но в тот раз глаз зацепился за знакомую фамилию — за мою фамилию! Впрочем, как выяснилось, дело было в смерти моей бабки, графини Мирабеллы Забини, матери моего отца. Той самой, которая когда-то отказалась принять меня в семью, когда стало понятно, что моя мать в ближайшее время забирать меня от Малфоев не намерена.
Прочитав заметку, я испытала двойственные чувства. С одной стороны, мне было как-то неловко — я должна была бы расстроиться из-за ее смерти, все-таки она была моей родственницей, да и зла на нее за тот отказ я никогда не держала. Малфои были моей семьей, и я любила их несмотря ни на что, так что отчасти мне следовало бы благодарить бабку за то, что она не взяла меня к себе. Но с другой стороны, я ведь никогда с ней нее общалась — да я даже не помнила нашу единственную встречу! Неудивительно, впрочем — мне тогда едва ли было хотя бы три года. Так что особенных эмоций из-за ее смерти я не испытывала, кроме, может быть, легкого сочувствия.
В общем и целом, я, наверное, вскоре перестала бы и думать об этой заметке, если бы через пару недель ближе к середине марта, мне не пришло официального вида письмо, на поверку оказавшееся… повесткой в суд. Прочитав ее, я с трудом смогла уяснить суть дела. Мне сообщали, что некая миссис Эвелин Кирк подала иск о лишении меня наследственных прав. Поначалу я решила было, что речь идет о наследстве моего отца, которое являлось моей собственностью с самого моего рождения, но как выяснилось, объектом спора было то, что по завещанию умершей графини я получала… ни много ни мало — треть ее внушительного состояния! Мой отец, хоть и был ее единственным сыном, сам располагал капиталом довольно скромным — по завещанию старого графа, после его смерти основной владелицей состояния оставалась его супруга. Думаю, после смерти графини Мирабеллы, отец, будь он еще жив, стал бы основным наследником, но теперь этого не могло случиться. Что до меня самой, я всегда полагала, что какие-то шансы на наследство у меня могли бы еще быть, будь я мальчиком. Но поскольку я была всего лишь девчонкой, более того, дочерью этой, ненавистной графине, недостойной женщины, я вообще не думала, что мое имя хоть как-то всплывает в ее завещании! Да я и не переживала по этому поводу. Хватало того, что, по словам Драко, я была упомянута в завещании Люциуса — он обязал сына до замужества выплачивать мне помесячное содержание, и довольно внушительное, а после того, как я выйду замуж, обеспечить меня нехилым приданым. Я пыталась воспротивиться, но Драко, со свойственной ему иронией, возвел очи горе, и сказал, что «мы не вправе нарушать последнюю волю усопшего». Учитывая, что наш разговор происходил на каникулах в доме Блэков, на следующий день после того, как Драко навещал родителей во Франции, и разговаривал с «усопшим», результатом стало лишь то, что мы оба заржали, и разговор так и не получил продолжения.
Как выяснилось, иск против меня был составлен таким образом, что даже ради того, чтобы добровольно отказаться от причитающегося мне по завещанию наследства, я все равно вынуждена была явиться в суд. Снейп, как, впрочем, и Малфой, наотрез отказались отпустить меня одну, так что на суд мы должны были отправиться вдвоем с Драко. Поддержка Лорда Малфоя, несомненно, должна была защитить меня от любых нападок миссис Кирк, но, не полагаясь только на это, Драко отправил сову своему поверенному МакКинону, с просьбой оказать нам поддержку в этом вопросе. Слушанье было назначено на ближайший вторник — неслыханно быстро, как заверил нас немного разбиравшийся в этом Тео Нотт. Мы с Драко собирались, с одобрения профессора Снейпа, съездить в Лондон в понедельник, чтобы встретиться с МакКиноном и обговорить детали, и на следующий день еще раз — чтобы явиться в суд. Но судьба, как всегда, внесла в наши планы свои коррективы…