Pov Блейз Забини
Шагая по каменным переходам школы на ужин, я думала о том, что подобные напряженные вечера последнее время выпадают мне слишком часто — спасибо Драко. Нет, конечно, я понимала Дрея и сочувствовала ему, да мне и самой было жутко и страшно за Джинни, но всему же есть предел, в конце концов! Ведь мир Драко крутился не вокруг Джинни — сколько я его помню, Малфой всегда был в достаточно большой степени эгоистом. Ну хорошо, возможно, он действительно впервые испытывал к девушке столь серьезные чувства, но даже это не делало ее центром его вселенной. Понятное дело, он должен бы горевать о ней, но не настолько же! Но тем не менее — вот, глядите-ка, он впал в депрессию, и вот уже две недели больше напоминает слегка оживленный заклятием манекен, чем моего неугомонного братишку…
В прошедшие две недели, когда Драко откровенно манкировал своими обязанностями старосты — не проводил дополнительных занятий и не интересовался общественной жизнью факультета, — волей-неволей этим пришлось заняться мне, чтобы не подставлять брата. Пэнси, конечно, старалась, как могла, но в одиночку ей тоже было не вытянуть. Конечно, полностью заменить Малфоя на посту старосты юношей я не могла, но к счастью, профессор Снейп не меньше моего переживал за любимого крестника, и прикрывал Малфоя по мере возможностей. Он лично разбирался с мелкими проблемами факультета, которые раньше решал Драко — ну, вроде всякой ерунды, типа того, чтобы найти место для собрания очередного кружка, или договориться с кем-то из профессоров о пересдаче для двоечников, и тому подобное. Ну к счастью, первокурсники уже достаточно хорошо освоились с Зельями и Чарами, и дополнительные занятия им теперь почти и не требовались, разве что перед особенно важными контрольными работами. С ЗОТИ и Трансфигурацией было похуже, но Трансфигурацию с самого начала организовывала Пэнси, а Защиту Драко перепоручил шестикурснику Райану Филстоуну еще месяц назад. Я, по мере возможностей, проверяла, как у них идут дела, но времени на все про все категорически не хватало, а ведь помимо этого у меня была огромная куча собственных домашних заданий, тренировки по квиддичу — игра с Хаффлпаффом была через неделю — практика по анимагии, отнимавшая все больше времени и сил… Словом, я была так загружена, что у меня почти не оставалось времени, чтобы видеться с Гарри. Нет, конечно, мы встречались в Большом Зале, на уроках и переменах, но… Но это было совсем не то, чего нам обоим хотелось. Я даже пожалела, что мы закончили курс Истории Магии — будь у нас эти уроки, да еще спаренные для обоих факультетов, там была бы возможность хотя бы просто посидеть рядышком, может, даже в обнимку… Но, чего нет того нет, что проку мечтать о несбыточном? На остальных же уроках возможностей пообщаться почти не было. На перемены тоже не стоило возлагать больших надежд. Мы едва успевали перекинуться парой слов и подержатся за руки — нечего было и думать о том, чтобы хотя бы погулять в лабиринте или по школе, даже на свободной паре. Нет — приходилось вместо этого нестись в библиотеку — читать заданные книги и писать всевозможные эссе, чуть ли не километрами.
Войдя в Большой зал, я поискала глазами своих мальчишек — но странное дело, ни Гарри, ни Драко на ужине не было. Не было даже и Рона, что еще более странно, учитывая его здоровый аппетит… Конечно, отношения с рыжим приятелем Гарри у меня до сих пор складывались не ахти как радужно, но по крайней мере, я могла спросить у него, где Поттер, не рискуя нарваться на грубость. Хотя, если подумать, я вроде бы слышала что-то о том, что Гермионе стало хуже, и ее положили в Больничное Крыло, так должно быть, Гарри и Рон сейчас у нее? Надо бы и мне забежать навестить ее после ужина, ведь, в отличие от Уизли, с ней мы нашли общий язык довольно быстро. Эх, если бы не дополнительные занятия для малышни! Мне еще предстояло организовать для первого курса подготовку к контрольной, которую профессор Снейп решил устроить, «по доброте душевной», в понедельник. Сегодня был четверг, однако декан настаивал, чтобы дополнительная подготовка была устроена как можно раньше, чтобы выявить недостатки, и успеть выучить то, что плохо усвоено. Конечно, со своей стороны он был прав, но вот времени у меня благодаря этому, не оставалось вовсе. Я и без того всю неделю ложилась спать далеко за полночь.
Ужин подходил к концу — я припозднилась в библиотеке, дописывая сложнейшее эссе для Дамблдора на вторник, — так что народу в Большом Зале было уже немного. К счастью, я не привыкла плотно есть на ночь, так что быстренько перехватив салатик и чашку крепкого чая, чтобы не заснуть на подготовке малышни, я подумала, что все-таки успею выкроить минут пятнадцать, чтобы навестить Грейнджер и повидаться, если повезет, с Гарри. Отсутствие Дрея, в принципе, не было чем-то необычным в последние дни, но если к моему возвращению в гостиную Слизерина он не объявится, надо будет отправить Крэба и Гойла на поиски. Конечно, едва ли Малфою грозит опасность, да и, даже пребывая в своей депрессии, не так уж он беспомощен, но все же… Я не могла не беспокоиться за него. В таком состоянии Драко запросто может подставиться под что угодно, — мне иногда казалось, что сейчас ему будет наплевать с высокого дерева даже на собственную смерть.
Однако, к моему разочарованию, Гарри и Рона в Больничном Крыле не оказалось. Я поболтала несколько минут с Гермионой, которая уже чувствовала себя немного лучше, но была бледна как смерть и явно очень слаба. Мадам Помфри напоила гриффиндорку всевозможными успокоительными и укрепляющими средствами, однако все они были малоэффективны в ее случае — ведь до сих пор ни медсестра, ни профессора не могли с точностью установить, от чего зависит состояние девушки, и какие факторы вызывают ухудшение ее положения. Пожелав ей удачи, я неохотно направилась в Слизеринскую гостиную, смирившись с тем, что этим вечером увидеть Гарри мне, по-видимому, не суждено.
По словам Грега, который обнаружился в гостиной, и, почему-то, в одиночестве, Драко не появлялся с самого конца занятий — то есть после последней на сегодня пары, Нумерологии. Я вздохнула и покачала головой. Конечно, Дрея надо пожалеть, но это переходит уже всякие границы. Пора серьезно с ним поговорить, как-то встряхнуть, сделать хоть что-то, что заставит его очнуться! Собрав учебники и старые конспекты, которые можно было использовать для подготовки первокурсников, я попросила Грега пойти поискать Драко, если тот не появится через полчаса, и неохотно отправилась в небольшой класс рядом с кабинетом Зельеварения, который Снейп выделил для дополнительных занятий.
Закончили мы довольно поздно — до отбоя оставалось не больше десяти — пятнадцати минут. Разрешив первокурсникам собираться, я замешкалась, просматривая чью-то пробную работу. От усталости мысли у меня разбегались, и сосредоточиться на вдоль и поперек изученном материале первого курса было сложновато. Наверное, именно поэтому громкий шепот с первой парты и привлек мое внимание. Подняв голову, я хмыкнула про себя, скрывая усмешку. Ну конечно, это была неугомонная неразлучная троица подружек — Тереза Уоткинс, Наяда Тэтчер и Астория Гринграсс, младшая сестренка Дафны. После того, как Драко вспомнил, кто именно наложил на него Обливиэйт и почему, и особенно после той молчаливой войны, которая воцарилась между мной и Дафной, я не имела никаких оснований доверять ее семейству… Однако, при взгляде на Асторию трудно было предположить, что это небесное создание может быть замешано в чем-то неприглядном. Из всех троих девчонок она была самой хорошенькой, и со временем обещала стать настоящей красавицей. В отличие от сестры, Астория была светловолосой, с большими темно-синими глазами, тоненькой и хрупкой, точно фея, а манерами и скрытым, но несгибаемым достоинством напоминала Нарциссу. Пожалуй, будь она постарше, и не будь Драко влюблен в Джинни, у девчонки были бы серьезные шансы стать будущей леди Малфой…
Громкий шепот Терезы, впрочем, показал, что мои мысли двигались в довольно правильном направлении. Ну, то, что все три девчонки без памяти влюблены в Драко, не было новостью ни для кого. Однако я была уверена, что это временное явление — в таком возрасте девчушкам свойственно сохнуть по знаменитым игрокам в квиддич, успешным молодым политикам и прочим знаменитостям, а в отсутствие оных — по старшекурсникам и профессорам. Обычно эти увлечения длятся не дольше пары-тройки месяцев, а потом благополучно перескакивают на следующий «объект», однако, судя по всему, эти трое не собирались изменять своим «чувствам».
— Девочки, нам надо договориться! — шипела Тереза, самая бойкая из всех троих. — Мы больше не можем ссориться из-за него, мы же лучшие подруги! Мы должны поддерживать друг друга! Если будем каждая сама за себя — мы ничего не добьемся! Вы со мной согласны?
Ну надо же, какая прочувствованная речь, — подумала я. Явно отрепетированная — дети так не говорят, когда выдают свои идеи спонтанно. Хмыкнув еще раз, я невольно снова прислушалась — признаться, меня разбирало любопытство. Что замыслила эта малышня?
— И что ты предлагаешь? — холодно спросила Астория, попытавшись вздернуть одну бровь фирменным Малфоевским жестом. Мерлин, у нее почти получилось! Конечно, ей далеко даже до Нарциссы, но определенные успехи есть, если можно это так называть…
— Я предлагаю объединить усилия и выбрать среди троих нас одну, ту, которая подойдет Ему лучше всех, — с загадочным, заговорщическим видом отозвалась Тереза, особым тоном выделив слово «ему», так что сомнений, о ком она говорит, не оставалось.
— Ты хочешь кинуть жребий? — округлив глаза, спросила Наяда, и на ее лице явно отразилась надежда. Из всех троих эта девочка была самой тихой, обычно просто оставаясь в тени своих более харизматичных подруг. Однако, как говорится, «в тихом омуте гриндилоу водятся», и я не сомневалась, что ей не меньше их хочется оказаться на виду, а уже тем более — привлечь внимание Драко Малфоя… Тереза тем временем фыркнула и помотала головой.
— Нет, — отозвалась она, лукаво глядя на подруг. — По-моему, нам надо просто выбрать из нас трех ту, у которой будут шансы. А две другие поклянемся ей во всем помогать. В смысле, — она снова заговорщически ухмыльнулась, — мы будем организовывать ей эти самые шансы!
— О, выходит, себя ты не рассматриваешь на кандидатуру лучшей? — фыркнула Астория. Я удивленно подняла бровь. Обычно эта девчонка производила впечатление этакого «божьего одуванчика» — кто бы мог подумать, что она вообще может говорить подобным тоном? Мда, ничего не сказать, — истинная Слизеринка…
— Ну конечно нет, я сразу отпадаю, я же полукровка! — нимало не смутившись, ответила Тереза, и помолчала, наслаждаясь эффектом. — Конечно, он подружился с Поттером и Грейнджер, но все равно, встречался-то Дракусик с Джинни Уизли, а она чистокровная, несмотря на все свои про-магловские настроения. Вот. — Я едва сдержала истерический смешок. Мда, милочка, да если Драко услышит это твое «Дракусик», вы костей не соберете, даром что первокурсницы, да еще и девчонки. Сокращенное «Дрей» Малфой еще терпел, и то не от всех и не всегда — периодически он раздражался и начинал шипеть, как закипающий чайник. А что будет, если до его ушей дойдет ЭТО — представить себе страшно. Взбешенный Драко — это сила, с которой необходимо считаться, кем бы вы ни были, хоть первокурсником, хоть Темным Лордом.
— Ладно, выходит, или я, или Ная, — высокомерно кивнула тем временем Астория. — И как выбрать, кто из нас должен стать… Хм, должен получить все?
— Ну… Мне кажется, чтобы составить гармоничную пару… — протянула Тереза, выразительно посмотрев на тускло-русую макушку Наяды, а потом переведя взгляд на пепельные локоны Астории. Ная обреченно вздохнула и потупилась — я на какой-то момент даже встревожилась: на ресницах девчушки повисли настоящие слезы!
— Ну конечно, я все понимаю, — всхлипнула она. — Асти красавица, так ей все, а остальные побоку? Так, выходит? Это… Это просто нечестно, Тереза, если хочешь знать мое мнение! Я думала, шансы должны быть у всех!
— А по-моему, это справедливо, — безжалостно проговорила Астория с довольно-безмятежным видом. — Ная, посмотри на себя и на меня, кто, по-твоему, больше подходит Драко? Да стыдно даже представить рядом с ним тебя!
— Нет, ты конечно, можешь не согласиться с нами, — с насмешкой в голосе проговорила Тереза, глядя на Наяду с некоторым превосходством. — Можешь отказаться от клятвы, и от нашей дружбы, и самой попытаться завоевать сердце Малфоя. Только, я не думаю, что он хоть посмотрит на тебя, когда есть Асти, — и она окинула вспыхнувшую Наяду презрительным взглядом. Та потупилась и отвернулась, однако с места не сдвинулась.
— Да брось, Ная, в самом деле! — снова подключилась к разговору Астория, и в ее голосе было некоторое возмущение непонятливостью подруги. — Неужели не понятно, что его спутница должна ему соответствовать! Или ты хочешь повторить этот позор с рыжей уродиной Уизли? Она ведь ему совсем не пара, — это просто настоящая злая ведьма, которая околдовала нашего прекрасного принца!
Я аж поперхнулась от такой наглости. Джинни была одной из самых популярных девчонок на факультете, и не зря — младшая Уизли действительно была красива. Совсем иначе, чем мелкая Гринграсс, она была другой, но тем не менее, я бы не взялась их сравнивать. Ладно, возможно, Джинни с Драко и не попадали под определение «гармоничная пара», но в этом-то и состоит прелесть контрастов! Они были как пламя и лед, несовместимые — но вместе с тем дополняющие друг друга, оттеняющие и подчеркивающие красоту один другого…
Да и вообще, что позволяют себе эти девчонки! — разозлилась вдруг я. Мало того, что все три — еще первоклашки, и нос не дорос думать о любовных приключениях! Какое право они имеют вообще решать, кто из них подходит Дрею? Что они знают о нем — о его чувствах, о его желаниях, о его вкусах, в конце концов! И вообще, разве они не видят, что с ним творится? До любви ли ему сейчас — особенно с первоклашкой? Да к тому же, он никогда не интересовался малолетками! Пожалуй, пора сворачивать этот балаган.
Я решительно встала, подошла к их парте, и остановилась прямо перед ней, сложив руки на груди и нацепив на лицо самое саркастично-холодное выражение из арсенала профессора Снейпа, какое только смогла изобразить. Тереза в этот момент нашептывала Астории, что та как раз подходит Драко по всем параметрам, и что со временем тот просто обязан будет ее заметить — словно бы забыв о том, что Малфой останется в школе не дольше, чем до конца года. Наяда сидела молча с подавленным видом, не пыталась встрять в разговор, и вид у нее был донельзя несчастный. Я кашлянула, привлекая внимание — и на меня со страхом и смущением уставились три пары глаз.
— Э-э-э… Мисс Блейз, а мы… мы тут… — залепетала Тереза, но я остановила ее суровым взглядом, тоже позаимствованным у нашего декана.
— Вы явились сюда заниматься Зельеварением, мисс Уоткинс, — отчеканила я, — а не обсуждением личных проблем. Кроме того, советую не забывать школьные правила, которые специально для вас отменять никто не будет. Через десять минут вы должны находиться в спальне девочек первого курса. И не приведи Мерлин, если во время вечерней проверки мисс Паркинсон вас там не окажется! — я повысила голос лишь самую малость, даже не прикрикнув на наглых девчонок, а просто с нажимом выделив последнюю фразу. Однако все в целом возымело как раз тот эффект, на который я рассчитывала — всех трех первоклашек как ветром сдуло.
Устало вздохнув, я собрала и сложила в кучку листки исписанного пергамента, чтобы домовые эльфы забрали его в мусор. Вообще-то, мне тоже стоило поторопиться. Правду говоря, конечно, профессор Снейп, видя, что я по мере сил стараюсь заменить Драко, делал мне определенные поблажки, в том числе и в отношении нарушения правил, но злоупотреблять этим не стоило. К тому же, попасться после отбоя можно было не только Снейпу, но и кому-то еще из профессоров, не столь снисходительных к слизеринцам, или Филчу. Завхоз, правда, уважал нашего декана, но особенно рассчитывать на это тоже было бы глупостью.
Собрав свои конспекты, я сложила их в сумку и заторопилась в гостиную. Интересно, вернулся ли Дрей наконец? Хорошо бы Грег успел-таки найти его за это время. Надо бы поговорить с ним не откладывая, хотя… Сколько раз уже мы все пытались как-то расшевелить Малфоя, но без толку? Ничего не изменится до тех пор, пока он сам этого не захочет…
Гойл сидел на диване, все в той же позе, и все с тем же учебником, который читал в прошлый раз. При виде меня он чуть виновато захлопал глазами, и мое сердце сжалось от недоброго предчувствия. Неужели он забыл и никуда не ходил? И Салазар теперь знает, куда занесло нашего «прекрасного белокурого принца», чтоб ему облысеть раньше времени!..
— Грег, где Драко? — резко спросила я, с силой швырнув на диван сумку с конспектами. Гойл чуть поежился под моим суровым взглядом.
— Ну… Эээээ… Я не знаю, — ответил он. — Он не сказал, куда пойдет. Только предупредил, что если до утра не вернется, сказать Снейпу, что он вместе с Поттером и Уизли.
— Что? — я удивленно заморгала, переваривая услышанное. — Погоди, погоди, он что, был здесь, и сказал, что уходит куда-то с Гарри и Роном?
— Ну… Ээээ… Я не понял, уходит или нет, вроде, они в школе собирались оставаться. Ну, просто не здесь… Не в гостиной. И не в комнатах. Он приходил, взял что-то у себя в спальне, и снова ушел. Я сказал ему, что ты о нем спрашивала, и он тогда ответил, чтобы я передал тебе, что с ним все нормально, но у него есть какое-то важное дело, и что если он до утра не вернется и не объявится, то надо сказать об этом Снейпу. И еще, он просил сказать профессору, что Драко был не один, а с Поттером и Уизли.
— «Все страньше и страньше», — пробормотала я вычитанную в старой детской книжке фразу. — Постой, если Драко собрался куда-то с Гарри и Роном, значит он… Как он выглядел, Грег? — спросила я, невольно задержав от волнения дыхание. Неужели Дрей пришел в себя?
— Ну, он… если честно, эээ…. странно. Какой-то он был весь… взъерошенный. Как будто набегался уже где-то, но при этом опять так торопится, что не нашел временя даже привести себя в порядок, — пожал плечами Гойл, и снова чуть виновато улыбнулся. Я хмыкнула. Во время разговора с Грегом всегда так — сначала кажется, что он способен в лучшем случае выдавливать из себя в час по чайной ложке, но чем дальше, тем лучше ему удается выражать свои мысли. На ум пришло сравнение с магловскими автомобилями — пока заводится и разогревается мотор, машина едет кое-как, а когда прогреется, — набирает скорость. Правду сказать, я не сильна в магловских агрегатах, но такую малость смыслю даже я. Тряхнув головой, я отогнала ненужные мысли и снова вперила взгляд в парня.
— Торопился, говоришь? — переспросила я. — Да еще и замыслил что-то в компании Гарри и Рона… Интересно, что они задумали? Чует мое сердце, тут все не просто так. А куда пойдут, он не сказал?
— Э… вроде, нет, — покачал головой парень. Я кивнула.
— Ладно, спасибо, Грег, — пробормотала я, усаживаясь на диван, и, вытащив из сумки работу, которую до этого просматривала в классе, углубилась в чтение. Я была полна решимости дождаться Драко во что бы то ни стало и своими глазами увидеть, в каком он состоянии. Почему-то на душе у меня было неспокойно, и чем больше я обдумывала то, что рассказал мне Гойл, тем сильнее тревожилась — и за Драко, и, по инерции, за Гарри, и даже — совсем чуть-чуть — за Рона. Поттер с Малфоем и сами-то по себе — взрывоопасная парочка, а уж когда к ним добавляется Уизли — точно жди беды…
Время текло, казалось, неравномерно. То и дело мне удавалось сосредоточиться на работе, или, когда я закончила ее проверять, на учебнике по Трансфигурации, сменившем ее. В такие периоды успевало пройти немало минут, прежде чем я в очередной раз бросала взгляд на часы, чтобы удостовериться, что с каждым часом моя тревога выглядит все менее и менее глупой. Но стоило сосредоточенности рассеяться — и минуты растягивались в часы, а стрелки словно бы замирали на месте, пока я не заставляла себя снова взяться за чтение. Драко все не было — ни в одиннадцать, ни в двенадцать, ни ближе к часу ночи брат так и не появился. На меня накатывала усталость, накопившаяся за прошедшие две недели. Несмотря на тревогу за мальчишек, у меня слипались глаза. Некоторое время я мужественно пыталась не обращать внимания на утомление, но постепенно начала клевать носом, и в конце концов задремала.
Меня разбудила довольно мощная встряска, которая, казалось, заставила задрожать весь замок вплоть до самых глубинных подземелий, залегших под Тайной Комнатой. С потолка посыпались штукатурка, пыль и каменная крошка, столик, стоящий возле дивана, на котором я свернулась, заплясал и накренился. Откуда-то издалека, словно бы из самого сердца каменной громады Хогвартса, раздался странный звук — то ли грохот, то ли скрип, напоминающий протяжный стон. Приглушенный расстоянием и толщей каменных стен, он, тем не менее, колокольным звоном разнесся по замку. Не было никаких сомнений, что его прекрасно услышали все до единого обитатели школы. Ничего не понимая, я села, протирая заспанные глаза, не сразу сообразив спросонья, где я нахожусь. Часы, стоявшие на столике, съехали по наклонившейся крышке и плюхнулись на пол — я едва успела их подхватить. Время перевалило за два часа ночи. Похоже, Дрей не появлялся, — вряд ли я проспала бы его возвращение. Да и он сам не преминул бы поинтересоваться, почему я ночую на диване в гостиной — ну, конечно, при условии, что он пришел в себя. Тем временем, похоже было, что эта непонятная встряска, напоминавшая землетрясение, (только продолжающаяся, на мой взгляд, гораздо дольше), по-видимому, разбудила не меня одну. Послышался шум и топот ног, захлопали двери спален, и испуганные слизеринцы всех возрастов высыпали в гостиную.
— Забини, что произошло? — требовательно спросила Пэнси, запахивая на своей мощной груди сиреневый шелковый халатик. Я пожала плечами, откидывая со лба и, по возможности, приглаживая пальцами растрепанные волосы.
— Не имею представления, Паркинсон, — отозвалась я в тон ей. — Кажется, что-то похожее на землетрясение…
— Нападение! — выкрикнул кто-то, и гостиная наполнилась паническими криками, визгом и мельтешением перепуганных младшекурсников. Кажется, панике поддались и несколько студентов постарше, и Пэнси только тщетно размахивала рукавами своего халатика, пытаясь призвать всех к порядку — ее голос просто тонул в общем гвалте.
В возникшей суматохе никто не услышал и не заметил, как приоткрылась дверь, ведущая в коридор, и опомнились все, только услышав усиленный заклятием голос декана, громом раскатившийся по подземелью:
— ТИШИНА! ЧТО, ВО ИМЯ САЛАЗАРА, ЗДЕСЬ ПРОСИХОДИТ? ОТКУДА ВЗЯЛОСЬ ЭТО СУМАСШЕДШЕЕ СТАДО В СЛИЗЕРИНСКОЙ ГОСТИНОЙ?
— Профессор Снейп! — опомнившись от потрясения, с облегчением воскликнула Пэнси. — Профессор, что происходит? Это нападение, да? На Хогвартс напали?
— С чего вы это взяли, мисс Паркинсон? — презрительно фыркнул Северус, убирая палочку от своего горла, и окинув всех высокомерным взглядом. — Школа в полной безопасности. То, что вы почувствовали, было… результатом не очень удачного эксперимента, который предприняли несколько… студентов. Виновные будут найдены и наказаны, а вам ничто не угрожает, так что, будьте любезны, расходитесь! Все по кроватям, иначе весь Слизерин до конца года будет исполнять обязанности домовых эльфов по всему подземелью!
Похоже, объяснения профессора не убедили слизеринцев, однако угрозы подействовали, и студенты, недоверчиво ворча, стали разбредаться по спальням. Я никак не могла решить, относилось ли его предупреждение и ко мне тоже, но на всякий случай запихнула в сумку учебник, выпавший у меня из рук, когда я задремала, и приготовилась удалиться в спальню, когда остальные разойдутся и освободят дорогу. Темные глаза Снейпа пристально следили за членами нашего факультета, которые, недовольно ворча, постепенно расползлись по комнатам. Естественно, отсутствие крестника от него не укрылось.
— Блейз, задержитесь, — негромко сказал он, когда я поднялась на ноги, увидев, что Пэнси, уходившая последней, закрыла за собой дверь спальни старосты девушек.
— Профессор Снейп, что произошло на самом деле? — поинтересовалась я, притягивая сумку к себе на колени, и обхватив ее двумя руками, словно надеясь, что это поможет мне почувствовать себя увереннее. Северус поморщился, и, покачав головой, кивком указал мне на дверь гостиной.
— Идемте, — все так же вполголоса проговорил он. Я послушно последовала за профессором, невесть зачем продолжая прижимать к себе сумку со школьными принадлежностями.
— Что-то случилось? — спросила я, когда гладкая, пустая стена сомкнулась за нами. — Что-то серьезное, Северус?
— Полагаю, ты еще не видела Драко этим вечером? — осведомился он вместо ответа, переходя на «ты», что означало полную неофициальность беседы. Я покачала головой.
— Я… Я вела факультатив по зельям, у первокурсников контрольная на следующей неделе, — выпалила я оправдание. — Но Гойл сказал, что Драко заходил в помещения факультета, что-то забрал из своей спальни и снова ушел. И что он говорил, что у него какие-то дела с Гарри и Роном. Эээ… с Рональдом Уизли.
— Не сомневаюсь, — мрачно буркнул Снейп. — Если верить Дамблдору, наш юный Лорд Малфой оправился от своего стрессового состояния. И сделал весьма любопытное открытие… Впрочем, об этом, прости, я вынужден умолчать. Однако его отсутствие, а теперь это… Не сомневаюсь, все это как-то взаимосвязано, — проговорил профессор, кажется, обращаясь не столько ко мне, сколько к самому себе. — От гриффиндорцев можно ожидать любых безумств, но Драко… Он всегда был благоразумен, однако, боюсь, Поттер плохо на него влияет. А в сочетании с горячностью юности, результат… может оказаться плачевным.
— Вы думаете, они вляпались в неприятности? — без обиняков спросила я. Мы с профессором уже достигли поворота, ведущего к его кабинету, но Снейп, к моему удивлению, не стал поворачивать туда, а зашагал прямо, к лестницам наверх. Озадаченная, я помедлила, пытаясь понять, куда это он собрался, а потом все же последовала за деканом, стараясь не отставать. — Профессор, вы не ответили, — напомнила я, догнав его и снова зашагав рядом.
— Давайте подумаем, — холодно ответил Северус, снова возвращаясь к официальному тону. — Первое: Драко нет в его комнате, как и в помещениях факультета. Второе: последним, кто его видел, был мистер Гойл, и это было примерно за полчаса до отбоя. Третье: Драко вел себя не совсем обычно и просил передать мне это… скажем так, «послание», которое вы озвучили. Четвертое, но далеко не самое незначительное — вместе с ним в неизвестном направлении испарились так же Рональд Уизли и Гарри Поттер, который, как известно, просто магнит для всевозможных «приключений». Ну и, наконец, пятое — некое «землетрясение», потрясшее замок Хогвартс посреди ночи, чего не случалось, должно быть, за всю его историю. Держу пари, их исчезновение как-то связано с этим — я давно не верю в подобные совпадения. Как вы думаете, Блейз, каковы шансы, что эти трое не «вляпались в неприятности», как вы выразились? — саркастически заметил он. Я облизнула пересохшие губы — страх, волной поднявшийся в моей душе, мешал соображать и мыслить четко.
— Естественно, они вляпались, — пробормотала я. — Убью Гарри, если он… — я запнулась.
Мысль была слишком страшной, чтобы произнести ее вслух. Если он еще жив. Если он выживет, уцелеет, что бы там с ними ни произошло. А Драко? Если он оправился, как говорит Снейп, то значит, вполне может уже отвечать за свои действия. Ну, Малфой проклятущий, шею сверну, когда увижу, — мысленно пообещала я. Только бы увидеть… Главное, чтобы они были живы. Только бы с ними ничего не случилось!
— А куда мы идем, профессор? — спросила я Снейпа, который шел рядом, глубоко задумавшись. Вопрос мой вывел его из раздумий, и профессор бросил на меня мрачный взгляд.
— Очевидно, к директору, — отозвался он. — Едва ли он спит, после того, что случилось. Ну, а учитывая его способность знать все, что происходит в замке — это лучшее, что я могу предложить.
— О. Ну хорошо, — пробормотала я, и какое-то время мы шли молча, погрузившись каждый в свои размышления. Однако вскоре я поняла, что неизвестность слишком мучительна. — Профессор, — снова обратилась я к Снейпу, и он искоса бросил на меня как обычно мрачный взгляд, давая разрешение продолжить. — Я… Я тут подумала… Конечно, эти мальчишки всегда найдут приключений на свои горячие головы, но все же… Они ведь не покидали школу. Неужели на ее территории еще есть места, где их жизни могут подвергаться угрозе?
— А как вам кажется? — с сарказмом усмехнулся Северус. — Тайная Комната, или, например, старая Обсерватория — эти места тоже кажутся вам безопасными?
— Ну, ведь они закрыты, и…
— И тем не менее, ваш любезный Поттер побывал в обоих, — фыркнул Мастер Зелий. — Не сомневаюсь, если и осталось еще в Хогавртсе опасное местечко, то он до него доберется. И Драко утянет за собой…
— Ну, Дрей, откровенно говоря, тоже не ангел… — пробормотала я себе под нос, однако декан услышал.
— Он никогда не доставлял и десятой части тех проблем, которые возникают с ним сейчас, под влиянием этих гриффиндорских выскочек, — почти прорычал он. Я смущенно прикусила губу и опустила глаза — в принципе, Северус был прав, так оно и было, но… Я не могла не признавать и того, что наша жизнь не была и на десятую долю столь же интересной, до того, как Гарри вошел в нее, и плотно в ней обосновался. И пусть нам порой приходилось переживать за них, но…
В молчании мы закончили подъем по лестницам и вошли в коридор, ведущий к директорскому кабинету. Тут с первого взгляда было ясно как день, что положение далеко от нормального. Горгулья, охранявшая вход в «обитель» Дамблдора, была отставлена в сторону, а витая лесенка — открыта. Прямо в проеме столпились несколько человек — я разглядела Дамблдора и МакГонагалл, Флитвика, кажется, профессора Вектор, и еще, почему-то, взъерошенного как воробей, и оттого еще больше напоминающего Гарри, Джареда Поттера. Сквозь толпу учителей было не очень видно, что происходит, и только приблизившись к их группе почти вплотную, я рассмотрела стоящего в кругу профессоров рыжеволосого парня, явно очень нервничавшего, и судорожно стискивающего побледневшими от напряжения пальцами ручку старой метлы.
— Рон! — не удержалась я, узнав Уизли. — Где Гарри? И Дрей? Что случилось?!
Парень обернулся на мой возглас, и замялся, явно смутившись, а потом, видимо, решив не отвечать, снова обернулся к директору, глядя на него с мольбой и надеждой.
— Профессор, но ведь вы же можете что-то сделать! — чуть ли не простонал он. — Ведь можете!
— Пока не знаю, мистер Уизли, — встревожено отозвался Дамблдор. Я впервые видела директора таким — его обычная невозмутимость куда-то делась, хотя никаких признаков паники он, конечно же, тоже не выказывал. — Нужно попробовать определиться на месте. Идемте. Минерва, Филиус — прошу вас, ступайте, успокойте студентов. Скажите им, что причин для паники нет, все под контролем, а эта встряска была… эээ…
— Результатом неудачного эксперимента, — бесстрастно проговорил Снейп. Внешне он казался спокойным, однако по тому, как побелели его губы и заиграли желваки на скулах, было понятно, что он с трудом сдерживает свои чувства.
— Северус, хорошо, что вы здесь, — быстро сказал Дамблдор, кинув на профессора зельеварения предупреждающий взгляд. — Вы и вы, Джаред, тоже, пойдете со мной и мистером Уизли, а вас, профессор Вектор, я попрошу разыскать Помону Спраут, и помочь ей успокоить Хаффлпаффцев. Объясните им… Ну, вы слышали Северуса, думаю, это объяснение действительно в наибольшей степени соответствует истине. Идемте, нельзя терять времени!
Директор сделал движение руками, словно подгоняя всех. Воспользовавшись тем, что он не упомянул меня — то ли от волнения, то ли просто предоставив мне, невесть почему, выбор — я пристроилась в хвост им со Снейпом, Роном и Поттером — старшим. Северус, одарив меня понимающим взглядом, заторопился догнать Дамблдора.
— Что произошло? — спросил он, опустив обычное уважительное обращение к директору — что тоже свидетельствовало о крайней степени напряжения.
— Боюсь, Северус, наши юные друзья предприняли отчаянный и безрассудный шаг, на который им не следовало решаться — по крайней мере, не так спонтанно, — отозвался Дамблдор, и в голосе его по-прежнему слышалась тревога. У меня сжалось сердце — если даже директор беспокоится, значит, дело действительно плохо. Молчаливо шагающий по другую сторону Джаред Поттер снова до ужаса напомнил Гарри — Гарри, который услышал плохую новость или принял нелегкое решение, однако полон решимости не отступать от своего. Честно говоря, мотивы действий и реакций профессора аппарации мне были непонятны. Добро бы он проникся к Гарри любовью или хотя бы попытался наладить отношения с внуком. Нет, порой он смотрел на него вполне доброжелательно, и разговаривал, хоть и редко, но достаточно любезно. Но все же он не делал никаких попыток сблизиться с Поттером-младшим, предпочитая просто наблюдать за ним со стороны. Но что, в таком случае, ему нужно здесь? Или он просто пришел на помощь, по личной просьбе Дамблдора, и к Гарри это не имеет никакого отношения?
— Ну, от Поттера я ничего другого и не ждал бы, — презрительно фыркнул Снейп тем временем. Немного улучшившееся было в середине года, отношение профессора к Гарри снова испортилось после того, как он застал нас в одной кровати в тот раз, в «Трех Метлах» — невзирая на то, что мы объяснили ему, что между нами тогда ничего не было. (Ну, а о том, что произошло после его ухода, ему знать вовсе и не обязательно!) — Да и Драко очень сильно в последнее время подвержен его влиянию.
— Не будь столь категоричен, Северус. Мальчики оказались в самой гуще событий, и это, вполне естественно, влечет за собой определенный последствия, особенно учитывая предназначение Гарри, — возразил Дамблдор.
— Угу, — буркнул Снейп, скривившись, точно его силой заставили проглотить лимонную дольку — и отнюдь не засахаренную.
Тем временем Рон замедлил шаг и остановился перед гладкой на вид стеной в коридоре седьмого этажа, напротив гобелена с изображением психованного волшебника, пытавшегося научить балету троллей. Нерешительно опустив метлу на пол, Уизли сделал два шага вдоль стены, что-то беззвучно бормоча одними губами, потом, к моему некоторому недоумению — то же самое, но в обратном направлении, а потом, повернувшись, еще раз вперед. Что-то словно щелкнуло где-то в глубине, в толще стен, и гладкий камень словно бы потек или посыпался, меняя форму — сквозь него все четче и четче проступали очертания небольшой деревянной двери, напоминающей дверь чулана для метел или уборочной утвари.
Выручай-комната! Я с трудом удержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу. В самом деле, я ведь неоднократно слышала об этом загадочном помещении — и от Гарри с его компанией, и, особенно в последние месяцы, от Драко. Правда, самой, лично мне тут бывать как-то не приходилось, однако по разговорам это место мне было прекрасно знакомо, и я укорила себя, что не сообразила, куда мы идем, если не с самого начала, то хотя бы оказавшись в этом коридоре.
Тем временем дверь, вызванная Роном, проявилась окончательно, и от меня не укрылся озабоченный взгляд Дамблдора, которым тот вперился в нее.
— Ты уверен, Рон, что комната стала тем же самым местом, где вы побывали? — требовательно спросил директор. Рон неуверенно кивнул.
— Ну, эээ… Да, сэр, в прошлый раз она тоже… это… ну, дверь была неказистой, а внутри… Пожалуйста, сэр, ведь можно… — он запнулся, и одарил директора умоляющим взглядом. Дамблдор вытащил палочку, — что даже на уроках делал редко, и бросил взгляд на своих спутников.
— Джаред, Северус, будьте наготове, — мягко сказал он, однако его лицо было серьезным, и мрачно-сосредоточенным, и даже отчасти суровым. Оба профессора кивнули, и тоже достали свои палочки. Директор перевел тяжелый взгляд на отступившего назад Рона, и на долю секунды сверкнул удивлением при виде меня — хотя так быстро, что я не могла быть уверена, что мне это не померещилось. Дамблдор ничем кроме этого не показал, что мое присутствие стало для него неожиданностью. — Рон, Блейз, понимаю вашу тревогу, но прошу, держитесь позади. На сегодня уже достаточно безумств, — попросил он каким-то странно печальным, усталым голосом.
Мы с Уизли, не сговариваясь, закивали, однако я на всякий случай все же вынула собственную палочку из кармана. Рон сочувственно посмотрел на меня, и приблизился, словно хотел что-то сказать, но в этот момент Дамблдор открыл дверь — и я подалась вперед, не в силах сдержать любопытство.
Комната внутри потрясала воображение простором, хотя из-за висевшей в воздухе пыли разглядеть ее истинные размеры казалось невозможно. В первый момент мне показалось, что ее освещает дневной свет — но этого быть не могло, ведь сейчас глубокая ночь! Я бросила взгляд в конец коридора, туда, где были темные окна, за которыми виднелось иссиня-черное ночное небо. Все правильно — третий час, ни о каком рассвете еще и речи нет. Но как же тогда?
Висевшая в воздухе пыль мешала разглядеть все как следует, однако даже того, что мы смогли увидеть, было достаточно, чтобы догадаться, что здесь произошло нечто ужасное. Подобный хаос я раньше видела только в магловском кино, в фильме где одна из сцен происходила на магловской свалке. Горы всевозможных сломанных, разбитых и покореженных вещей громоздились повсюду, щедро припорошенные пылью, каменной крошкой, чем-то вроде щепок и опилок, и Мерлин ведает, чем еще.
Вопреки всем опасениям и предосторожностям осмотр комнаты дал не так уж много. Заклинания проверки не выявили никаких действующих или спящих чар, кроме естественного магического фона самой комнаты. Чары обнаружения форм жизни тоже ничего не дали — внутри не было никого живого. Поджав губы, Снейп наложил выявляющие чары, чтобы отыскать, как это ни неприятно, трупы — и с возрастающим отвращением поведал всем, что чары выявили несколько мертвых тел. Впрочем, он тут же добавил, что только три из них были человеческими, и при этом последний из этих несчастных умер не менее семидесяти пяти лет тому назад.
Получалось, как это ни парадоксально, что мальчишек нет в комнате. Могли ли они выйти, пока Рон бегал за помощью? Это вызывало серьезные сомнения. Судя по виду зала, тут творилось нечто ужасное, да и Рон недоуменно озирался по сторонам, словно не мог понять, куда могли подеваться его «подельники». Что до меня — так я вообще мало что понимала. Какого треклятого чокнутого корнуэльского пикси они вообще здесь забыли — да еще в третьем часу ночи? После всех заклятий и поисков жуткая, удушающая тревога за них немного улеглась, — ведь судя по всему, парни были живы. Теперь она сменилась лишь некоторым беспокойством, поскольку никто не знал, куда они могли деться. Дамблдор предположил, что Выручай-комната, вероятно, в час нужды предоставила им путь к отступлению, но куда он вел, и что именно собой представлял, оставалось неясным. Наконец, когда основная масса поисковых и обнаруживающих чар была наложена, и сомнений в том, что ни Гарри, ни Драко в Выручай-комнате нет, ни в живом ни в мертвом виде, Дамблдор, взмахнув палочкой, начертал себе из воздуха стул с высокой резной спинкой, поставил его на более-менее чистый участок пола, и сел, устало и тяжело дыша. Директор казался постаревшим и удрученным, хотя, несомненно, испытывал большое облегчение. Джаред Поттер, выглядевший чуть ли не более измотанным, чем Дамблдор, поступил проще — выудил из кучи мусора небольшую табуретку на единственной массивной ножке в середине, с обломанными опорами, и наложил на нее неожиданно безупречно сработавшее «Репаро». Шлепнув ладонью по пыльной обивке сидения, профессор аппарации поставил табурет на пол и, с облегчением крякнув, невозмутимо уселся.
— Итак, Дамблдор, полагаю, уж вам-то известно, что именно искали мальчишки? — озвучил он вопрос, который, как я подумала, интересовал всех, кроме Рона. Ну естественно, Уизли-то знал ответ. Хм, ну что ж, если сейчас у профессора Поттера не получится разговорить Дамблдора, придется мне взять в оборот рыжего гриффиндорца…
— Разумеется, Джаред, — невозмутимо кивнул Дамблдор, снова возвращая себе обычный, непробиваемо-непоколебимый вид. — Однако, боюсь, я не могу посвятить вас в его подробности. Вы оказали нам неоценимую помощь, это верно, но при этом вы даже не член Ордена Феникса, а дело очень деликатное.
— Каким бы деликатным ни было дело, — повысил голос Поттер-старший, ожесточенно хмуря брови, — оно, боггарт вас побери, касается Гарри! Я его старший родственник, и имею право знать, во что вы втянули моего внука!
При этих словах у меня отвисла челюсть — и не у меня одной. Не этот ли человек почти грубо бросил при первой встрече, на глазах у толпы старшекурсников и остальных профессоров Аппарационной Комиссии, что не назовет внуком «щенка грязнокровной девки»? Конечно, с тех пор прошло несколько месяцев, в течение которых у него была возможность присмотреться к Гарри, но все же подобное заявление — это было, пожалуй, чересчур.
— Ну надо же, как вы заговорили! — зашипел, вторя моим мыслям, Снейп. — Какая трогательна забота! А когда вы оскорбляли и его, и его мать в присутствии профессоров и других студентов, вы тоже беспокоились о нем?
У меня второй раз за какие-то две минуты отвисла челюсть, да и у Рона тоже. Да-а, защищающий Гарри Поттера Снейп — это зрелище не для слабонервных! Да что там, Северус, кажется, и сам был удивлен. Кажется, невозмутимым оставался, как всегда, один только Дамблдор, молча ухмылявшийся себе в бороду, — но, впрочем, так, чтобы ни Северус, ни Джаред этого не заметили.
— Я уже признал, что погорячился тогда! — вспыльчиво отозвался Джаред. — И в любом случае, если магия уже все решила за меня, так кто я такой, чтобы протестовать? Этот мальчик — мой наследник, единственная надежда моего ода! Вы ведь знаете, Дамблдор, что ни один чистокровный не вправе пренебрегать такими узами!
— Да, знаю, — мрачно, и как-то неохотно кивнул Дамблдор. — И если уж говорить об узах, нужно поставить в известность о происшедшем и других родственников Гарри, а так же и родных Драко, — сказал директор, искусно оставляя в стороне претензии старшего Поттера.
— Вы хотите отправить известие Дурслям? — не поверила я, не в силах сдержать удивление. Не следовало лезть в беседу старших, но уж слишком велико было потрясение. Директор только головой покачал.
— Нет, Блейз, я говорил о Сириусе, — объяснил он. — Во-первых, он имеет право знать, что происходит с его крестником и наследником, а во-вторых, он и Люпин знают замок, как никто другой. Ну, вероятно, следует принимать во внимание и Питера Петтигрю, однако, не думаю, что в нашей ситуации это важно. Возможно, Сириусу и Ремусу удастся создать нечто вроде аналога их знаменитой карты, и тогда с ее помощью мы найдем наших юных авантюристов. Хотя, разумеется, появление в Хогвартсе Блэка и Люпина может повлечь множество проблем… В любом случае, необходимо сообщить Сириусу о пропаже Гарри. Думаю, это нужно сделать как можно скорее, а лучше всего — немедленно. Что-либо предпринимать с его помощью мы станем ближе к утру, а пока… Зная импульсивность Сириуса, я хотел бы дать ему время на то, чтоб осознать случившееся. Северус, к тебе у меня будет просьба того же характера. Будь любезен, утром свяжись с… Нарциссой Малфой и ее… родными, — проговорил Дамблдор, явно намекая на Люциуса. — Дай Мерлин, чтобы мальчики держались вместе, но может статься, что им пришлось разделиться. Гарри мы найдем с помощью Сириуса или, если придется, — с помощью Джареда, используя магию Родственной Крови. Но чтобы найти Драко нам может понадобиться помощь и ЕГО кровных родственников.
— Да, директор, — мрачно буркнул Снейп, скривившись как от зубной боли. Думаю, его, мягко говоря, не очень радовала перспектива объяснять чете Малфоев, что их единственный и обожаемый сын пропал неизвестно куда из тщательно охраняемой школы, которая, как предполагалось, была чуть ли не самым безопасным местом Магической Британии. Ну, по-правде говоря, в этом я вполне его понимала… В мире есть очень немного причин, способных заставить Люциуса Малфоя рассвирепеть по-настоящему, до такой степени, чтобы он начал громить помещения и крушить все подряд — но исчезновение Драко среди таких причин может занимать, несомненно, только первое место.
Остаток ночи, благодаря постоянной занятости, пролетел для меня почти незаметно — помню только постоянную тревогу за ребят. Стоило только Дамблдору заговорить о том, что нужно связаться с Сириусом, как в углу Выручай-комнаты мгновенно нарисовался огромный камин, — не меньше, чем в Междунарожном Каминном Узле, — и в нем весело потрескивали дрова. Сунув в него голову, директор долго что-то объяснял собеседнику, в то время как мы с Роном, под руководством Северуса, осторожно разгребали кучи мусора, пробивая дорогу к предположительному центру комнаты. Уизли украдкой шепнул мне, что именно там, по его прикидкам, и разворачивались основные события, но что именно он имел в виду под этим, я все еще не могла взять в толк. Нда, кажется, никто не горел желанием просвещать неподготовленные умы, а сама я соображала, признаться, с трудом — ну еще бы, в третьем часу ночи! Надо будет, выспавшись, сесть, и хорошенько обо всем этом подумать. Или, как и собиралась, взять в оборот Уизела, вот только для этого стоило остаться с ним наедине, без профессоров.
Добравшись до центра, мы могли убедиться, что разрушительная сила, похозяйничавшая в этой комнате, исходила именно отсюда. Если у входа и близь стен предметы мебели и прочее были еще в более-менее целом виде, то здесь, казалось, не уцелело совсем ничего. Пол устилали какие-то каменные и деревянные обломки, громоздясь вокруг того, что когда-то, наверное, было большим квадратным шкафом. Теперь о нем напоминала лишь валяющаяся на земле дверца и одиноко торчащий обломок задней стенки. Однако Дамблдора, который к тому времени успел к нам присоединиться, переговорив с Блэком, заинтересовало не это, и даже не обнаруженный нами под каменной крошкой выдранный с корнем клык василиска, воткнутый в продолговатый кусок мрамора, похожий на осколок какой-нибудь колонны или что-то в этом роде. Впрочем, камень интересовал меня мало — зуб Короля Змей был куда загадочнее. Откуда ему здесь взяться, оставалось лично для меня секретом, однако ни директор, ни, как ни странно, Рон, удивленными не выглядели.
— Вот, значит, как, — пробормотал Дамблдор, извлекая клык из камня, куда он воткнулся наподобие дротика для дартс, и торчал вертикально. — Что ж, умно. Вы давно это планировали, или достать клык из Тайной Комнаты было придумано экспромтом? — спросил он у Рона. Уизли смущенно пожал плечами.
— Да нет, не совсем, — признался он. Я понимала едва ли половину того, о чем говорили эти двое, но жадно прислушивалась, боясь упустить хоть слово. Правда, было мало надежды сейчас уразуметь хоть что-то полезное, но ничего, недаром же я слизеринка! Позже у меня еще будет время над всем этим поразмыслить — и хорошенько поразмыслить! Кое-какие подозрения начали зарождаться уже сейчас, но нужно было, во-первых, выспаться, чтобы взяться за дело с ясным умом, а, во-вторых, собрать побольше информации. — Мы поначалу подумали, что диа… — Рон запнулся и бросил опасливый взгляд по сторонам, сглотнул и виновато покосился на директора. — Ну, Гарри подумал, что… эээ… эта вещь, которую мы ищем, что она и есть в Тайной Комнате. Ну, он доказал довольно убедительно, что так… что так могло быть. Ну вот, мы и пошли туда. Но ничего не нашли, кроме дохлого василиска. Потом Малфой наложил чары поиска, и обнаружил, что д… эээ… что эта вещь, она где-то наверху. Ну, а при виде василиска мы и подумали, что его клык — это разрушительное оружие, и что… Что оно нам пригодится. — Рон снова запнулся, и посмотрев на меня, а потом на Снейпа, хмуро разглядывающего обломки стула, покрытого серебристо-зеленой слизеринской символикой, замолчал совсем. Дамблдор со вздохом покачал головой, и, нагнувшись, поднял с пола оплавленную, по все-видимости, серебряную металлическую полоску, бывшую, наверное, когда-то частью какого-то украшения, о чем свидетельствовали остатки серебряной филигранной вязи, кое-где уцелевшие. Чтобы взять ее, директору пришлось приложить некоторое усилие, потому что осколок колонны, в который был воткнут клык, придавливал эту непонятную полоску к полу, однако Дамблдора это ничуть не смутило. Я невольно поежилась, не в силах оторвать взгляд от покореженного украшения. Что же за сила способна сотворить подобное с ювелирным изделием — да так, что даже невозможно понять, что же это было — колье, браслет или нечто иное?
— О да, — пробормотал директор, устало разглядывая металлическую полоску. — Ну что ж, миссия вам удалась, Рональд. Остается только молиться, чтобы цена не оказалась слишком высокой… Подобный риск в этой ситуации — совершенно непозволителен…
— Дамблдор, вас зовут, кажется, — прервал их диалог Джаред Поттер, указывая на камин, все еще горящий в углу зала. В нем маячила темным пятном чья-то голова, в которой мы с некоторым трудом признали голову профессора Люпина, когда приблизились. Выглядел оборотень усталым и даже изможденным, хотя до полнолуния было еще далеко, однако при этом был чем-то явно доволен.
— Директор, я здесь, чтобы сообщить… эээ… «отбой тревоги», — сказал он. — Наши «герои» только что появились в доме на Площади Гриммо. Вполне живые и здоровые, хотя и измотанные сверх всякой меры.
У меня потемнело в глазах от облечения, и я не слышала конца разговора, равно как и общих вздохов облегчения, прокатившихся по залу. Чуть ли не зашатавшись, я прислонилась к Рону, в поисках поддержки, и — удивительное дело! — рыжий гриффиндорец меня не оттолкнул. Нет, я не упала в обморок, просто от облегчения подкосились ноги, и, посочувствовав мне, парень усадил меня в кресло, где до этого восседал Дамблдор. Более-менее я пришла в себя уже за дверью Выручай-комнаты, на автомате шагая по коридору рядом со Снейпом и Роном. Дамблдор и Поттер-старший насколько я видела, ушли вперед, негромко о чем-то разговаривая, наша же компания хранила молчание. Я запоздало сообразила, что, по-видимому, наша миссия закончена. В самом деле, мы выяснили, что неведомая сила, потрясшая замок, упокоилась, мальчишки уцелели, и, плюс ко всему, нашли клык василиска и эту непонятную серебряную штуковину, которую директор, как я успела заметить, прихватил с собой. Но зачем? Пожалуй, это тоже нужно добавить к списку фактов, над которыми следует поразмыслить…
Когда мы вышли на лестничную площадку, Снейп остановился, и с некоторым злорадством смерил Рона взглядом.
— Надеюсь, вы не думаете, мистер Уизли, что ваше участие в этой безумной затее освобождает вас от посещения занятий? — осведомился он. — Ваша с Мистером Поттером и мистером Малфоем безумная выходка — исключительно ваша личная инициатива. Поэтому, думаю, будет только справедливо, не освобождать вас от утренних уроков. Право, в такие минуты мне даже жаль, что вы не набрали достаточно баллов, чтобы продолжать обучение по курсу Зельеварения, чтобы я мог лично проследить за вашей посещаемостью. Но не волнуйтесь, я сообщу профессору Бербидж, что у вас никоим образом нет уважительной причины пропустить ее урок завтра утром. Надеюсь, вы меня поняли, мистер Уизли?
— Да, сэр, — обижено буркнул Рон. Я невольно ощутила сочувствие, задаваясь вместе с тем вопросом, относилось ли сказанное и ко мне тоже? Ведь, несмотря на благие намерения, я тоже была не в постели — пусть и с разрешения профессора. Конечно, не возьми Снейп меня с собой, я все равно бы, наверное, сбежала, и не успокоилась бы до тех пор, пока все не разузнала, но все же… Вздохнув, я мысленно дала себе слово стоически перенести недостаток сна, надеясь, что хотя бы на свободной паре перед обедом мне удастся урвать хоть часик, чтобы вздремнуть. Послав своему рыжему товарищу по несчастью ободряющую улыбку, я стала спускаться вниз следом за деканом, а Рон, вздохнув, поплелся по перпендикулярной лестнице на другую сторону, ко входу в Гриффиндорскую гостиную. Когда мы со Снейпом спустились вниз и оказались у входа в коридор, ведущий к подземельям, я наконец получила возможность нагнать профессора и задать ему мучавший меня вопрос.
— Скажите, профессор, а… то, что вы говорили Рональду, ко мне тоже относится? Ну, в смысле, что уважительной причины для отсутствия на уроке, у меня нет?
— Вы, Блейз, бодрствуете по моей инициативе, и не нарушили ни единого правила, — неожиданно по-доброму ухмыльнулся Северус, совершенно преобразившись. — Так что, в принципе, я готов закрыть глаза на ваше отсутствие на завтрашнем Зельеварении. Но я просил бы вас по возможности не злоупотреблять этим. Довольно будет уже отсутствия Малфоя и Поттера. Не говоря о болеющей мисс Грейнджер. Не нужно, чтобы по школе поползли слухи. А тем более — слухи о том, что произошло сегодня. Вы стали свидетельницей необычных событий, и будет лучше, если вы станете помалкивать о том, что видели и слышали, вам это, надеюсь, понятно? Даже намек на то, свидетельницей чему вы стали, оброненный в присутствии верного Темному Лорду человека — и вы рискуете навредить своему любезному Поттеру куда сильнее, чем может хотя бы надеяться сделать это мисс Гринграсс.
— Все настолько серьезно? — обеспокоено проговорила я. Снейп искоса посмотрел на меня.
— Более чем. Признаться, я и сам не до конца посвящен во все подробности, однако и того, что мне известно, достаточно, чтобы почувствовать себя неуютно. Ради вашего же блага, Блейз, оставьте все там, где оно есть сейчас. И вам, и Поттеру, и даже Драко будет только лучше, если вы не станете докапываться до того, что лежит за всем этим. Вам понятно?
— Да, сэр, — почти машинально ответила я, про себя подумав, про предупреждение Северуса, увы, напрасно. Его предостережения лишь разожгли во мне огонь любопытства, и я не смогу успокоиться, пока не выясню, что происходит. Пусть это, по его словам неразумно, но, с другой стороны, неизвестность меня просто убивает. Я никогда не стану болтать о том, что выясню, пообещала я самой себе, чтобы успокоить совесть. Я даже Гарри не скажу, что мне что-то известно, но я не могу оставаться в неведении — это сведет меня с ума! Волей-неволей, мне придется серьезно над всем этим подумать… Но, боюсь, уже не сегодня. Голова просто отказывалась соображать четко. Глаза у меня слипались, тем более теперь, когда тревога за Гарри и Драко улеглась окончательно. Мальчишки были в безопасности, и теперь у меня появилась возможность осознать, насколько я устала сама. Едва добравшись до спальни, я наскоро скинула одежду, натянула ночную сорочку, и, буквально рухнув в кровать, тут же уснула.
Несмотря на усталость, а может, наоборот, благодаря ей, сон мне снился тревожный, хотя я и не могла окончательно взять в толк, что именно меня в нем беспокоило. Позже, вспоминая его — как нельзя более отчетливо, не так, как обычные сны, — я с недоумением осознавала, что, не считая самого окончания, в сновидении не было ничего такого, что могло бы вызвать неясное беспокойство, мучившее меня с самого начала.
Мне снился Гарри. Ну, учитывая, как мне пришлось за него поволноваться, в этом, как раз, не было ничего удивительного. Да и в целом, во всем сне не было ничего странного, страшного или хотя бы необычного. Мы просто бродили по незнакомой открытой равнине, заросшей северными травами, вереском и мхом. Откуда-то я знала, что это место расположено на побережье, и находится в нескольких сотнях метров над уровнем моря, на плоскогорье, отвесным обрывом обрывающемся вниз, в соленую морскую воду. Однако вокруг нас, насколько хватало глаз, простиралась лишь вересковая пустошь, и неугомонный ветер гнал грязно-серые облака по безжизненно-белесому небу. Нигде на горизонте не видно намека на глубокую синеву водной глади, лишь в воздухе ощутимо чувствуется морской запах — соли, воды и ветра. Запах, в полной мере дополняющий картину пустоши, придающий ей завершенность. Наверное, именно здесь, в видении дикой, нетронутой природы и крылось неясное ощущение тревоги — в пустом, тусклом цвете неба, в бесконечном, рваном беге облаков, в вое ветра и шелесте вереска.
Я редко бывала в Шотландии, и уж точно не увлекалась прогулками по вересковым пустошам — ну, возможно, пару раз мы с Драко и катались верхом или на метлах в похожих местах, когда навещали Северное Поместе Малфоев… Но, совершенно определенно, мы никогда не расхаживали по подобным пустошам пешком. Шотландцы не особенно любят такие места, хотя дикая северная земля их родины и изобилует ими. В старинных преданиях вересковые пустоши непременно окружены зловещими легендами о призраках, Маленьком Народце и даже Дикой Охоте[6], и (по опыту знаю) далеко не все из них — всего лишь сказки, придуманные для запугивания маглов. Маленький народец давным-давно покинул большинство мест своего обитания, предпочитая собственный мирок, «Волшебную страну», куда смертным лучше не попадать даже случайно, и совершенно неважно, маги они или маглы. Но вот различные злокозненные духи и привидения в таких местах обитали нередко — правда, не посреди голого поля, конечно, а вблизи каких-нибудь развалин, или, на худой конец, возле старой могилы. Да и Дикая Охота была реальностью на самом деле. Конечно, мне не доводилось видеть ее своими глазами, но в Северном Поместе проживало немало очевидцев того, что легенда имела под собой реальные основания.
Впрочем, во сне мне не пришлось столкнуться ни с призраками, ни с потусторонними всадниками, ни с злокозненным Маленьким Народцем. Вокруг было лишь небо, вереск и мох — и Гарри. Будь все это реальностью, мне ничего больше не было бы нужно — ведь нам так редко выпадала возможность побыть вдвоем, надо было ловить каждое мгновение… Но здесь, во сне, это казалось не главным. Подспудная тревога отвлекала, заставляла каждую секунду опасаться неведомой угрозы, вздрагивать от каждого шороха. Мы шли без дороги, без цели — возможно, вообще шагали по кругу? Чем дальше, тем меньше это напоминало прогулку — мы словно совершали дальнее и нелегкое путешествие, и неизвестно, что ждало нас в конце. Я судорожно цеплялась за руку молчаливого, задумчивого Гарри — и будто бы чувствовала, что с каждым нашим шагом он становится все дальше от меня, все недоступнее, несмотря на то, что физически остается рядом со мной. В попытке не допустить, удержать его, не потерять, я стискивала его ладонь так, что мне самой становилось больно — но Гарри лишь бесстрастно смотрел вперед и продолжал молча шагать, казалось, вовсе не реагируя на мои действия. С трудом сдерживая дрожь, я продолжала идти рядом, и почему-то с каждым шагом мне становилось все страшнее. Гарри… Почему он не реагирует на меня? Да полно, Гарри ли это? Никогда еще он не игнорировал меня, не был так холоден и безразличен — даже в момент нашей ссоры, которую спровоцировала Дафна…
Наверное, нужно было попробовать заговорить с ним, спросить, в чем дело, — но произнести хоть слово казалось невозможным — чуть ли не святотатством. Во сне многие поступки и их причины кажутся логичными, в то время как после пробуждения понять их очень непросто. Я продолжала идти рядом с этим, уже почти чужим мне парнем, который едва ли замечал меня, и вообще вряд ли осознавал, что он не один на этой пустоши — продолжала шагать, сама не зная, куда, зачем и почему.
Не знаю, что вывело меня из этого состояния почти одурманенной покорности — то ли мои собственные внутренние размышления, то ли какой-то посторонний звук, проникший из реального мира — но я словно бы рывком сбросила с себя дурманное оцепенение и резко остановилась, не выпуская руки Гарри и, дернув за нее, развернула парня к себе. Неуверенность и тоска мгновенно вернулись — знакомые и любимые зеленые глаза смотрели на меня из-за стекол очков пустым, безжизненным взглядом, будто самого Гарри уже не было здесь, словно духом он пребывал уже где-то далеко, в таинственном потустороннем мире. Если раньше мне было страшновато, то теперь меня охватил настоящий ужас. На память пришли рассказы о похищенных Маленьким Народцем людях, или об Избранниках, которых забирали с собой всадники Дикой Охоты. А если Гарри… он ведь всегда был особенным! Что если он уже околдован магией этого места? Смогу ли я противостояь ей, вернуть его? Я выпустила его руку и невольно сделала шаг назад, прищуриваясь и качая головой, словно просто отрицание могло хоть чем-то помочь мне. «Нет, нет, нет!» — беззвучно повторяла я, не желая верить в свои страхи. Мои губы двигались, но с них не слетало ни звука. Фигурка Гарри словно бы замерла на какое-то мгновение, а потом начала постепенно отдаляться — он не шевельнулся, не сделал ни шага назад, он вообще, казалось, застыл мертвым изваянием, но расстояние между нами росло, оно было уже куда больше двух шагов, на которые я успела отойти. Меня волной захлестнула паника. Я не могу упустить его, я не должна его потерять! Путь холодный, непонятный, пусть чужой — но он нужен мне! Гарри! В отчаянии я рванулась к своему парню — и опора резко ушла у меня из-под ног. На мгновение все вокруг закружилось, я охнула — и, резко ударившись всем телом обо что-то твердое, проснулась.
Путаясь одновременно в пологе, одеяле и ночной рубашке, я обнаружила, что барахтаюсь на полу возле своей кровати, тщетно пыталась сообразить, что происходит. Мои попытки выпутаться из нескольких спутавшихся слоев ткани ни к чему ни привели, пока кто-то не потянул полог с другой стороны, и на меня не уставились с любопытством Миллисента и Тэсс, обе уже в форменных юбках и блузках, но еще без мантий. От окон, зачарованных теми же чарами, что и потолок в Большом Зале, исходил бледный утренний свет. Вытерев со лба выступивший пот, я зашевелилась, приподнимаясь. Милли одарила меня непонимающим и слегка сочувственным взглядом, Тэсс же улыбалась во весь рот.
— Блейз, ты что, свалилась с кровати? — с легким смешком фыркнула она. — Ну надо же, видно, тебе снилось нечто…хм, эээ… интенсивное? — игривый тон однокурсницы вдруг вызвал у меня раздражение.
— Угу, не передать какое, — буркнула я, тщетно пытаясь проморгаться, но уже осознав, что все было только сном, и испытывая настоящее облегчение. От наплыва эмоций (и от недосыпания) закружилась голова. — Который час? — спросила я, немного опомнившись и справившись со своими чувствами. Тэсс пожала плечами.
— Восемь. Завтрак начался, но ты еще можешь успеть. Тебя подождать?
— Да, — быстро ответила я, выпутавшись, наконец, из одеяла. Вообще-то мы не то чтобы дружили, но после этого сна мне категорически не хотелось оставаться одной. Голова гудела, и чувствовала я себя отвратительно, однако спать снова после этого сновидения у меня желания не было. Снейп меня, конечно, освободил от занятий, но я решила, что все равно лучше пойду на урок. Все равно задремать не смогу, а если и смогу, то едва ли успею отдохнуть как следует. Быстро спрыгнув с кровати, я вытащила из шкафа чистую форму и бросилась в ванную, где в рекордные сроки приняла душ и почистила зубы.
— Вот это скорость, — прокомментировала Тэсс, когда я, уже полностью одетая, вышла из ванной с расческой в руках. Улыбнувшись в ответ, я в несколько взмахов закончила расчесываться и собрала волосы в хвост, чтобы не мешались.
— Я готова, — сказала я, подбирая сумку с учебниками, и только теперь запоздало вспомнив, что не собрала ее с вечера, и половина того, что в ней есть, мне сегодня не нужно. — Ой, минутку, я сейчас, только сумку соберу! — выпалила я, бросаясь к шкафчику, где хранились книги и прочие учебные принадлежности. Наконец, закончив сборы, я нагнала замерших в дверях Тэсс и Миллисенту.
В Большом Зале за Слизеринским столом нас поджидал сюрприз в виде надутого, и, кажется, обиженного на весь свет Малфоя, который вяло ковырялся вилкой в тарелке. Вид у Драко был при этом такой, что даже не требовал предупредительной таблички, типа «Не подходить, опасно для жизни» — это и так было понятно. Я отметила воспаленные от недосыпания глаза и тщательно скрываемые зевки, которые были бы вообще незаметны кому-то, кто плохо его знал. Похоже, выспался Дрей не лучше моего — уж во всяком случае, не дольше, это-то точно. Я невольно поморщилась, подумав о том, что злой и не выспавшийся Малфой — это просто божеское наказание для окружающих. Однако несмотря на это, я все равно была рада видеть его — и еще больше рада видеть живым и очнувшимся от своего подавлено-депрессивного состояния.
Тэсс и Милли, за семь лет успевшие в достаточной степени изучить Серебряного Принца Слизерина, чтобы понимать, что в таком состоянии от него надо держаться подальше, и вообще — по возможности, сидеть тише воды ниже травы, — благоразумно уселись подальше, на другом конце стола. Но я решила, что трусить — недостойно девушки Гриффиндорского Золотого Мальчика (пусть Гарри и ненавидел всяческие свои прозвища, но вот конкретно это мне нравилось — ведь я вкладывала в слова совсем не такой смысл как остальные!), поэтому, одарив названного братца сладкой улыбкой, я бесцеремонно приблизилась, и, нахально чмокнув Дрея в щечку, уселась рядом.
— Доброе утро, — жизнерадостно прощебетала я. Несмотря на то, что сама выспалась просто отвратительно, от его вида я почему-то приободрилась и с трудом сдерживалась, чтобы не захихикать.
— Доброе? — недоверчиво отозвался Драко. — Докажи.
— Ну… Все живы — это разве не хорошо? — пожала плечами я.
— Угу, — проворчал он. — Только если в понятие «все» не включать Волдеморта.
— Ну да, — хихикнула я, не удержавшись. — Хотя он-то тут при чем?
— Он всегда при чем, — тряхнул головой Малфой. Последний раз согласно хмыкнув, я подтянула к себе чашку, постучав по ней палочкой, чтобы налить кофе.
— Так, шутки в сторону, Дрей, где Гарри? — спросила я, обшарив взглядом гриффиндорский стол и обнаружив, что Поттера за ним не наблюдается.
— Выслушивает выговор от любимой деканши, — фыркнул Драко. — Подозреваю, что мне потом тоже от Северуса достанется, но пока мне везло. Возвращались мы через ее камин.
— Ума не приложу, как вас вообще угораздило? — выпалила я. — Ну скажи, на кой черт вы полезли в эту дурацкую комнату, чего вам не хватало?
— Ты не понимаешь, — покачал головой Дрей. — Иначе было нельзя.
— Так объясни! Чего я не понимаю, почему вы что-то скрываете от меня?
— Блейз, поверь мне, тебе лучше не лезть в эту тайну, — настойчиво повторил брат, вперив в меня серьезный, без тени злости и раздражения взгляд. — Меньше знаешь — крепче спишь.
— Чушь! Зная только намеки, можно вовсе лишиться сна! — фыркнула я. Драко в ответ одарил меня настороженным, и вместе с тем понимающим взглядом.
— Хм… Зная тебя… Ладно. Давай так. Я не могу рассказать тебе всего — я дал слово молчать, но по крайней мере что-то объяснить могу попытаться. Есть несколько… скажем так, условий, которые нужно выполнить, прежде чем станет возможным хоть какое-то противостояние с Волдемортом. Не спрашивай меня о деталях, этого я сказать не могу. Скажем, все обусловлено пророчеством, связанным с Гарри. Если все получится, — он помедлил, словно собираясь с мыслями, облизнул губы и продолжил — Если все получится, если удастся выполнить все, что требуется, тогда… Тогда может появиться шанс. Понимаешь?
— Не очень, — призналась я, заинтригованная еще больше. Драко тяжело вздохнул, по-видимому, он уже сам был не рад, что взялся мне что-то объяснять.
— Извини. Я не могу рассказать подробней. Давай просто остановимся на том, что прежде чем вступать в открытое противостояние с Темным Лордом, Гарри должен кое-что сделать. Точнее, целый ряд кое-чего. И сделать это — жизненно необходимо.
— На это указывает пророчество? — уточнила я. Малфой снова глубоко вздохнул.
— Ну, в общем да, — сказал он. Я поморщилась. Драко явно лукавил, но поймать его на лжи я не могла — у меня было слишком мало информации.
— И именно этим вы вчера занимались? — уточнила я, решив до поры не заострять на этом внимания.
— Ага, — кивнул Дрей, снова принимаясь ковырять вилкой в тарелке с остывшим, а потому совершенно отвратительным на вид, запах и вкус омлетом.
— Что-то я не понимаю, — заупрямилась я. — Если то, что вы делали, было таким нужным и важным — почему учителя на вас взъелись? Ну, хорошо, допустим, простые учителя вполне могли, они не обязательно посвящены во все это. Но почему рассердились Дамблдор, и МакГонагалл, и Снейп? Директор вами был вчера, прямо скажу, не слишком доволен — он говорил, что ваш поступок — это безрассудство, и совершенно неоправданный риск. Если это было так необходимо, то уж хотя бы он должен это знать?
— Это действительно необходимо, просто… — Драко пожал плечами, и наконец с отвращением отодвинул от себя тарелку, так и не съев ни кусочка. — Директор рассержен не из-за того, ЧТО мы сделали, а из-за того, КАК, понимаешь? Нам следовало первым делом сообщить ему о своих намерениях, постараться выяснить как можно больше о предстоящем деле, максимально себя обезопасить, а не лезть напролом, как идиотам.
— То есть получается, заранее то, что нужно сделать, неизвестно? — уточнила я, прищурившись. — И сделать это можно по-разному?
— Дело не в действии, а в результате, — туманно пояснил Драко. — Теперь, ты, надеюсь, удовлетворена?
— Ну…
— Блейз, я и так сказал слишком много, — безапелляционно припечатал брат. Словно окончательно ставя в разговоре точку, он потянулся к столу, соорудил сэндвич с ветчиной, и принялся с аппетитом поедать, запивая кофе из нагло отобранной у меня чашки. Я возмущенно фыркнула, но тут же смягчилась, вспомнив, насколько мало Драко ел в прошедшие две недели. В конце концов, мне не трудно взять новую чашку…
Дожевав свой сэндвич и допив мой кофе, Дрей умчался в подземелье переодеваться, только рукой махнув на мой вопрос, нужно ли мне пойти с ним. Гарри на завтраке так и не появился, так что увидела я его только перед Зельеварением. Как и у Драко, вид у него был усталый и не выспавшийся. Но, в отличие от мрачного как туча Малфоя, Поттер казался в этом случае скорее несчастным, — измученное лицо с воспаленные глаза, волосы взъерошены больше обычного, а пальцы то и дело машинально потирают то переносицу под очками, то виски — там, где их касались дужки. Я достаточно хорошо знала Гарри, чтобы понимать, что это крайние признаки усталости, более того — это означало что у него ужасно болит голова, и никакие зелья не помогут, именно в силу того, что излечить его может только отдых. Когда он появился до урока оставались считанные минуты, и я едва успела приблизиться к парню, как в коридоре появился Снейп и запустил всех в класс. Гарри чуть виновато улыбнулся мне, и я прикусила губу. Мне показалось — или же я и вправду видела? — что он слегка пошатывался, заходя в класс.
Внезапно меня затопила резкая, необъяснимая злость на учителей, и на Дамблдора, который допустил подобное. Да пусть Гарри сколько угодно поторопился, проявил безрассудство и поступил необдуманно — в конце концов, не директор ли сделал все, чтобы Поттер сделал именно это? И вообще, он гриффиндорец, так что ничего удивительного в этом нет! В конце концов, это была не глупая школьная шалость, и наказывать за подобное таким образом — ничто иное, как образец жестокости!
Решительно пнув свой стул, я практически швырнула на него сумку, и, не останавливаясь, прошагала к столу Снейпа.
— Профессор, — обратилась я к нему деловым тоном, каким обычно разговаривала с малышней на дополнительных занятиях. — Позвольте мне проводить Гарри в Больничное Крыло. У него мигрень. Вы знаете, что это может быть очень серьезно. Ему необходимо зелье от головной боли и несколько часов полного покоя.
— Мистер Поттер исключительно сам виноват в своей мигрени, — холодно отозвался Северус, невозмутимо глядя на меня. Я упрямо поджала губы. — Пусть это послужит ему уроком…
— Это жестокость, сэр, — проговорила я вполголоса. — Одно дело — если бы он неплохо чувствовал себя в целом, и просто был не выспавшимся, как Драко, но совсем другое — когда у него адски болит голова. В сочетании с его несколько нестабильной Родовой Силой… Это действительно может быть опасно. И не только для него.
«Пожалуйста, Северус!» — взмолилась я мысленно, понимая, что профессор, несмотря на свои таланты в Легилименции, едва ли услышит меня, но все же надеясь, что он хотя бы сможет увидеть эту мольбу в моих глазах. — «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Ведь Гарри и в самом деле плохо, а вы ведь уже не ненавидите его так, как раньше! Вы не можете сознательно подвергать его опасности!»
То ли декан все-таки услышал адресованные ему мысленные мольбы, то ли просто по доброте душевной, но он помолчал немного, и неохотно кивнул. Потом жестом задержал меня и, нахмурившись, вытащил откуда-то из стола небольшой пузырек.
— Вот, — сказал Снейп вполголоса, чтобы все еще возящиеся с книжками и сумками студенты не расслышали его. — Это зелье от головной боли. Дайте это Поттеру, и отведите его к нему в спальню, в Гриффиндорскую Башню. Полагаю, отдых в знакомой обстановке пойдет ему на пользу в большей степени, чем пребывание в Больнице, и к тому же, не вызовет таких сплетен. Но учтите, Блейз, вас я жду на уроке через пятнадцать минут, и не опаздывайте! Иначе я могу счесть, что ваших предыдущих отработок вам было недостаточно. Или что вы по ним соскучились…
— Да, сэр, то есть, нет сэр! — выпалила я, от радости путаясь в выражениях. — То есть… спасибо, сэр…
Дело было за малым. Едва ли Гарри сочтет справедливым, если я уведу его одного, оставив Рона и Драко отдуваться за то, в чем виноваты были все трое. Однако, насколько я видела, Драко чувствовал себя неплохо — он с царственным видом устроился на своем стуле и лениво перелистывал взад и вперед учебник — не пытаясь найти что-то определенное, а просто так, чтобы чем-то занять руки. К тому же, я уверена, добрая профессор Бэрбидж не станет особенно третировать Рона, так что положение Гарри с его мигренью оставалось самым отчаянным.
Естественно, узнав, в чем дело, он первым делом воспротивился, как я и предполагала. К счастью, до объяснений дело дошло уже в коридоре, так что я имела некоторую свободу маневра. Без лишних препирательств я шагнула к нему, буквально приперев к стенке, обвила руками за шею и запечатала ему рот долгим сладким поцелуем. В первый момент он еще пытался что-то возразить — но против ТАКОГО шансов у Гарри не было ни малейших.
— И все равно, это как-то нечестно, — пробормотал Поттер, когда я наконец освободила его губы. — Ну, по отношению к Драко и Рону. Они выспались не лучше моего, а…
— Но у них не раскалывается голова, — мягко возразила я, снова одарив его быстрым поцелуем. Гарри удивленно заморгал.
— Откуда ты знаешь? — спросил он. — Я ведь не жаловался, и….
— Я просто вижу. По тому, какого оттенка твои глаза, и как ты то и дело потираешь виски и переносицу, — ответила я. Он улыбнулся.
— Кто бы мог подумать, что ты так хорошо меня знаешь… — пробормотал он. Я чуть отстранилась и вытащила из кармана пузырек, выданный Снейпом. Откупорила и осторожно понюхала — нет, я, конечно, доверяла декану, но осторожность есть осторожность. По запаху это было обычное обезболивающее с примесью колдовской мяты, навевающей легкий сон и помогающей восстановить гармонию внутренней энергии мага. То что надо!
— Вот, выпей, будь добр, — сказала я, протягивая пузырек Гарри. — И пойдем, я провожу тебя в Башню.
— Оу… — Парень слегка порозовел, и хмыкнул. — А ты… ну…
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — сообразила я. Гарри уже по-настоящему вспыхнул — до кончиков ушей и корней волос.
— Ну, только если ты хочешь сама, — пробормотал он, и зажмурился, словно ожидая приговора. Я помолчала. С одной стороны предложение слегка непристойное — а с другой у меня подгибались коленки при одной мысли!.. С трудом взяв себя в руки, я напомнила себе о предупреждении Снейпа.
— Я бы очень хотела, Гарри, но я не могу, — с сожалением сказала я. — Снейп велел мне через пятнадцать минут быть на уроке. Думаю, перспектива повторения той истории в «Трех метлах» его не прельщает. Даже если он ее не увидит.
— И какое ему только дело, — пробормотал парень. Я улыбнулась и погладила его по щеке.
— Мы найдем время, — мягко сказала я. — Теперь, когда Дрей очнулся, будет полегче. По крайней мере, я так надеюсь.
— С тем, как растет объем заданий? — скептически фыркнул Гарри, и поморщился от очередного приступа головной боли.
— Выпей лекарство, пожалуйста, — напомнила я. — И идем. Увы, времени у нас не так, чтобы очень много. А я хотела еще успеть заскочить в помещения Слизерина…
— И все за пятнадцать минут? — недоверчиво переспросил парень, и, не дожидаясь, поднес пузырек к губам и осушил в несколько глотков. — Знаешь, — сказал он, опуская опустевший сосуд, — вот интересно, почему у мадам Помфри большинство зелий на вкус просто омерзительны, а у Снейпа — вполне ничего?
— Ну, во-первых, большинство зелий для Больничного Крыла варят студенты, — пожала плечами я, забирая у Гарри пустой пузырек, и, закупорив, убрала его обратно в карман. — Да мы и сами нередко готовили всевозможные лекарства на младших курсах, ты только вспомни.
— Так что, получается, мы их готовили не просто так? не для тренировки? Но ведь они… по словам Снейпа не блистали качеством. И это еще мягко говоря… — удивленно проговорил Поттер, когда мы неторопливо зашагали по коридору в сторону потайного прохода к Гриффиндорской Башне.
— Ну, естественно, он их сперва проверяет и доводит до ума, — ответила я. — Так что они именно поэтому неприятны на вкус — в них только базовый состав и никаких модификаций, чтобы улучшить вкусовые качества или убрать побочные эффекты. Снейп лично варит довольно немногие зелья, из тех, что посложнее. Хотя, вот данное конкретное зелье, думаю, готовил не он.
— А кто тогда?
— Ну… Добавлена колдовская мята, это не его почерк. Снейп предпочитает делать подобные зелья с бодрящим, а не усыпляющим эффектом. А судя по мяте, это зелье готовил Драко.
— Ну, еще одна причина быть благодарным Малфою, — пробормотал Гарри. — Знаешь, кажется, зелье действует. Правда, теперь у меня глаза слипаются еще больше, чем раньше.
— Ничего мы почти на месте, — ободрила я его, открывая потайной проход, и, взяв парня за руку, повела его наверх.
Pov Драко Малфоя
Сидя на зельях, я лишь в полуха слушал крестного, объясняющего принципы взаимодействия ингредиентов в очередном зелье. Учитывая уровень способностей в нашей группе, Северусу частенько приходилось этим заниматься, (к его явному неудовольствию), так что он не переставал ворчать, что ни за какие уговоры больше не станет понижать критерии отбора студентов. Настроение у меня было не ахти какое — я лениво теребил учебник, и боролся с дремотой, то и дело проигрывая ей.
Утро для нас с Гарри выдалось далеко не удачное, и наступило гораздо раньше, чем мы оба рассчитывали. Я, кажется, едва успел закрыть глаза, как дверь комнаты со скрипом распахнулась, и раздался голос Сириуса, призывающий нас просыпаться. Не открывая глаз, я натянул повыше одеяло, не испытывая ни малейшего желания повиноваться.
— Мммм…. — протестующе застонал с соседней кровати Поттер. — Сириус, еще же рано…
— Завтрак в школе через пятнадцать минут! — безапелляционно заявил он. — И у вас не так много времени! Уроки для вас двоих никто не отменит!
— Ну-у-у, ну крестный! — слышать чуть ли не хнычущего Поттера было настолько странно, что я вытаращил бы глаза, если б хватило сил проснуться и открыть их.
— Никаких «но», Гарри! — не сдавал позиции Блэк. — Вы ведь не хотите проблем с учебой, не так ли? За прогул без уважительной причины можно и вылететь из школы — не думаю, что вы этого действительно хотите! Делать вам поблажки и поощрять ваши безумные выходки никто не станет! Так что в вашем недосыпании виновато лишь ваше собственное безрассудство, — припечатал Сириус. — Вставайте, я жду вас внизу через десять минут.
— Хорошо, хорошо, — сердито буркнул Гарри, и по звукам, которые он издавал, я догадался, что Поттер сел на кровати и потягивается.
А еще, благодаря нашей связи я отчетливо ощущал, что у него ощутимо болит голова. Мне знакомо было это ощущение — когда в висок словно втыкается тонкая иголка, и время от времени, по мере того, как к ней привыкаешь, становится вроде бы привычной и незаметной, но… стоит неосторожно пошевелиться — и голова взрывается такой болью, что от нее темнеет в глазах и можно даже потерять сознание при особенно сильном приступе. Мигрень — причем в ее худшем проявлении. Не будь я таким сонным, я бы, наверное… впрочем, додумывать, что именно «я бы» сил тоже не было.
— Дрей, подъем, — зевнув, проговорил Гарри, пихнув мой матрас не то ногой, не то рукой. — «Труба зовет».
— Зачем ты о своем крестном так «ласково» — сонно пробормотал я, не открывая глаз. — Отстань, не пойду я никуда. Пусть выгоняют к Волдемортовой бабушке…
— Вставай, не все ж мне одному мучиться, — настаивал Поттер, но я, желая прекратить дискуссию, и все еще отказываясь признать тот факт, что поспать мне сегодня не светит, накрыл голову подушкой. Впрочем, это мало помогло: Гарри сполз с кровати и поплелся в ванную, по пути стащив с меня одеяло. В комнате было довольно холодно — волей-неволей пришлось все-таки проснуться. Раздраженно ворча, я, по примеру Гарри, потянулся и сел, благодаря Мерлина, что заставил-таки себя принять перед сном душ. Подобрав одежду, я с неохотой наложил на нее очищающие чары и оделся. К тому времени, как из ванной вышел умытый Гарри, голова у которого так и не перестала болеть, я был уже одет, и, в свою очередь, отправился умыться и почистить зубы.
Как и требовал Сириус, через десять минут мы были внизу, вполне готовые отправляться. К счастью, каминное соединение к тому времени успели проверить и обеспечить дополнительными степенями защиты, так что перемещение в Хогвартс стало вполне безопасным. Хотя, обнаружив, что на выходе нас встречала разгневанная МакГонагалл, которая некоторое время молча сверлила нас взглядом, поджав губы, и сердито раздувая ноздри, в нашей безопасности я серьезно засомневался.
Чуть ли не вытурив меня из кабинета взашей, гриффиндорская деканша оставила Поттера — отчитывать за безрассудство, словно мало нам было Блэка. Я нехотя поплелся на завтрак, понимая, что если не хочу уснуть на Зельеварении и дать крестному еще один лишний повод сделать мне выговор, мне необходимо выпить кофе — и покрепче. Настроение было — ниже плинтуса, хотелось добраться до спальни, свалиться в постель и проспать часов тридцать.
Завтрак и поход на Зельеварение прошли будто бы мимо меня. Я словно спал с открытыми глазами, несмотря на кофе. Нет, это не было похоже на мое прежнее, апатично-депрессивное состояние — я просто не выспался. Усевшись за свою парту, я задумался о том, очень ли разозлится Северус, если я попробую сесть назад, и немного поспать, спрятавшись за остальных студентов. Решив все-таки не испытывать его терпения, я мрачно взялся за учебник — не столько чтобы почитать, сколько для того, чтобы хоть чем-то занять руки.
Уловка Блейз с тем, чтобы увести Гарри, меня прямо-таки восхитила. От меня не укрылся чуть виноватый взгляд сестренки, который она кинула на меня перед тем, как вытащить своего ненаглядного Гарри из класса, но я лишь хмыкнул. Мне и самому было плохо от того, как чувствовал себя Гарри — не так, как ему, конечно, но все же я ощущал определенный дискомфорт. Признаться настолько плотная связь начинала меня тревожить. Конечно, телепатическое общение и прочее — это довольно хорошо, но все же меня пугала мысль о том, что это, похоже, не предел. Если так пойдет дальше, мы можем совсем потеряться друг в друге…
Объяснений Северуса я почти не слышал — а точнее, не мог на них сосредоточиться. Остальные уже начали что-то делать, а я все еще сидел, и пытался сообразить, что мне вообще следует взять — учебник, тетрадь, или нож для резки ингредиентов? Крестный демонстративно не обращал на меня внимания, но я знал, что это лишь затишье перед бурей. Навреняка он-то прекрасно понял, что даже орать на меня сейчас — смысла никакого. Зато потом, когда я немного приду в себя, можно не сомневаться, что меня ожидает добрая головомойка.
— Держи, Спящая Красавица! — громкий шепот над ухом заставил меня встрепенуться, и я, заморгав, удивленно уставился на пузырек, который поставила передо мной на парту вернувшаяся Блейз.
— Что это? — поинтересовался я, разглядывая его. Сестренка демонстративно фыркнула.
— Яд, — невозмутимо отозвалась она. — Решила милосердно тебя отравить, чтоб не мучился.
— Что? — я нахмурился, не зная, смеяться мне или плакать. Кажется, я действительно туго соображал, потому что лукавая улыбка Блейз превратилась в жалостливую, а потом — в скептическую.
— Ох, Дрей, — покачав головой, сказала она. — Да пей уже, горе мое, это всего лишь Бодрящее зелье!
— Бо… О! — едва уразумев смысл словосочетания «Бодрящее Зелье», я, не раздумывая, ухватил пузырек и опорожнил одним глотком.
Закрыл глаза, и с минуту сидел молча, ощущая, как по телу растекаются бодрость и сила — словно я прополоскался под контрастным душем, после целой ночи полноценного и крепкого сна.
— Блейз, ты просто ангел милосердия, — искренне сказал я, открывая глаза и улыбаясь сестренке во весь рот. Она понимающе хмыкнула и с притворной строгостью сдвинула брови.
— Ты ведь понимаешь, что за действие этого зелья ты потом заплатишь вдвое, а? — спросила она. — Как только оно закончится, ты с ог будешь валиться в прямом смысле.
— Да знаю я, не хуже твоего! — отмахнулся я. — Подумаешь, завтра уже выходные, можно выспаться. А как Поттер? — тут же забеспокоился я. Под действием Бодрящего Зелья сонливость схлынула и голова снова соображала ясно и быстро. — Блейз, ты, надеюсь, его этим не поила? Ему нельзя, с мигренью! — встревожился я. Сестренка оскорблено вздернула подбородок.
— Ну конечно поила, я же клиническая идиотка и не лечусь! — раздраженно зашипела она. — Знаешь ли, Драко Томас Люциус Малфой, ты в этом классе не единственный получил «Превосходную» СОВу по Зельям! Или я, по-твоему, не знаю, как можно и как нельзя применять Бодрящее зелье? Между прочим, этот пузырек — из моих запасов!
— Ох. Извини, — смутился я. Блейз это, кажется, не успокоило, но возможности пререкаться у нас больше не было.
— Мисс Забини! Мистер Малфой! — резко окликнул нас Снейп. — В чем дело? Что у вас за разговоры на уроке? Мало того, я вижу, вы еще и не приступали к процессу варки заданного зелья? Не ожидал от вас такого… — в голосе крестного послышалось настоящее разочарование. — Минус два балла Слизерину. — холодно сказал он. — И приступите к работе немедленно. Если в конце урока вы не сдадите мне удовлетворяющий установленным для ВАС стандартам образец — пеняйте на себя. Вам понятно?
— Да, сэр, — мигом потупились мы оба.
— Мистер Малфой, что за зелье мы варим и каковы его особенности? — жестко спросил крестный. Обычно он крайне редко вообще спрашивал меня — ну, если я сам не вызывался ответить. Такое поведение яснее ясного говорила— пощады не жди. Я, сглотнув, кинул взгляд на доску — уф, к счастью, ничего особенно сложного, стандартное зелье Маскировки.
— Это зелье Маскировки, сэр. Позволяет изменить одну или несколько черт в своем облике, редкостно устойчиво к разного рода проверочным чарам, время действия — от шести до двенадцати часов. Считается более надежным средством измениться, чем Оборотное зелье, и используется в основном в двух случаях.
— М? И каких же? — все еще холодно поинтересовался Северус, но мне показалось, что он немного смягчился. Видимо мой, без ложной скромности, безупречный ответ его все-таки порадовал.
— Ну, первый случай — это собственно маскировка, изменение внешности с целью остаться неузнанным. Чаще всего этим пользуются авроры и сотрудники Отдела Обеспечения Магического Правопорядка. Второй случай подразумевает более широкое применение этого зелья — это использование его в качестве… эээ… косметического средства. Ну, тут подразумеваются самые разные применения, в зависимости от пожелания того, кто им пользуется. Чаще всего его употребляют в качестве составной части для временной краски для волос. Или для изменения цвета глаз, кожи, и всего, что угодно.
— Прекрасно, — все еще суховато кивнул Снейп, однако я уже понимал, что крестный доволен мои ответом. — А каковы его минусы?
— Ну, во первых, одна из его составляющих — пыльца антенницы, которая у очень многих магов вызывает аллергическую реакцию, — ответил я. — Во-вторых, даже без аллергии, зелье имеет несколько побочных эффектов, довольно неприятных для организма, хотя, конечно, не особенно страшных. Изжога, в некоторых случая тошнота. При длительном использовании — головные боли, постоянная усталость и раздражительность, потеря аппетита и сна, ухудшение общего состояния, и все прочее в том же духе.
— Ну хорошо, мистер Малфой, материал вы знаете, — устало сказал Снейп. — Впрочем, ничего удивительного. Но вот то, что вы до сих пор не приступили к практической части, удручает.
— Простите, сэр, я немедленно исправлюсь, — скромненько опустил глаза я. — Разрешите приступать?
— Давно пора, — проворчал крестный.
Остаток занятия, да и весть остальной день прошли спокойно, практически без происшествий, если не считать происшествием то, что крестный-таки задержал меня после урока и сделал строгий выговор относительно моего безрассудства, и дурного влияния Поттера. Впрочем, он все равно практически убил весь эффект своего строгого внушения тем, что в конце, морально уничтожив оппонента — то есть меня — помолчав, улыбнулся, и, притянув меня к себе, вдруг крепко обнял.
— Я горжусь тобой, Драко, — проговорил крестный, и я чуть не рухнул на месте от удивления. Отступив, он продолжал: — Ты поступил глупо и сумасбродно, однако иногда именно в этом и заключается высшая мудрость жизни. Об одном тебя прошу — впредь будь осторожнее. Случись с тобой что — и Люциус с Нарциссой этого не переживут. Уж Нарцисса-то, во всяком случае, точно. Ты ведь понимаешь это?
— Понимаю, крестный, — согласился я, наконец отваживаясь взглянуть ему в глаза — на что не решался во время всего «разноса», который он мне устроил. — Прости. Что заставил поволноваться. Сам не знаю, как так вчера получилось. Просто… Сначала был тот разговор между привидениями, который я подслушал, потом, дальше — что-то вроде расследования, разговор с Дамблдором… Все как будто вытекало одно из другого, и потом, когда Гарри предположил, что… — я запнулся, понимая, что болтаю слишком много.
Конечно, Северус всегда был доверенным лицом Дамблдора, но сколько ему известно о крестражах и прочем? Гарри упоминал, что об этом не знал никто, кроме Дамблдора и Гриффиндорского Трио, пока он не рассказал мне. Мог ли директор посвятить Снейпа? Не факт… Ладно, что я ему там наговорил? Что все вытекало одно из другого?
— Ну, понимаешь, мы сначала просто хотели проверить наши догадки, — быстро сказал я, надеясь, что он все-таки не спросит о том, что же конкретно нам все-таки понадобилось. — А потом показалось глупым останавливаться на полпути.
— Глупо было кидаться в омут головой, — фыркнул Северус. — А впрочем, чего еще ожидать от мальчишек, вроде вас. Ладно, можешь идти. Но учти, крестничек, еще одна такая выходка… и простыми отработками ты не отделаешься.
— Хорошо, буду иметь в виду, — хмыкнул я. Уже у двери крестный окликнул меня снова, и я повернулся, вопросительно выгибая бровь.
— Ты помнишь, что у вас игра с Хаффлпаффом на следующей неделе? — спросил он. Я, прикусив губу, кивнул. — Постарайтесь не проиграть, — сказал декан. — Понимаю, Хаффлпафф — не Гриффиндор, с ними играть не так интересно, но все же…
— Не продуем, не волнуйся, — кивнул я, дерзко ухмыльнувшись.
Я быстро выяснил, что моя бравада была, в какой-то степени, не совсем оправдана. Нет, летала наша команда неплохо — к всеобщему удивлению, даже у Крэба и Гойла прогресс был налицо. Однако в том, что касается какой-никакой тактики и стратегии… здесь, как говорится, еще тестрал не валялся. Я чуть за голову не схватился, когда в воскресенье мы вышли на поле. Предстояло меньше чем за неделю — игра была в следующую субботу — разработать хоть какой-то план, чтобы добиться победы. К счастью, простодушные хаффлпаффцы из своих тренировок тайны не делали, к тому же, мы в начале года имели возможность наблюдать их игру с Рейвенкло и примерно представляли, чего от них ждать. Правда, за две недели тренировок кое-как, которые прошли для меня почти незаметно, пока я был в депрессии, формы я своей не улучшил, но все равно надеялся, что смогу обыграть ловца противника — хоть и летал он лучше рейвенкловской девчонки Стил. В конце концов, в школе я уступал только Гарри, и то надеялся, что смогу все-таки исправить это упущение.
Примерно так же быстро я выяснил, что по гроб жизни обязан Блейз, за то, что она прикрывала меня в отношении обязанностей старосты, пока я хандрил. Неизвестно, как ей это удалось, но я обнаружил, что на факультете нет серьезных проблем, что меня не дожидается куча просьб от учеников, и что жизнь тихо-мирно идет своим чередом. Опять же, благодаря помощи Блейз, мое положение на факультете почти не пошатнулось — ну, конечно, тут была заслуга не только Блейз, но и Крэба с Гойлом. И тем не менее, я прекрасно понимал, что это не может продолжаться долго — надо было снова брать все в свои руки…
Обязанности, тренировки, учеба — как всегда, все это навалилось тяжким грузом, и снова грустить о Джинни я мог лишь по ночам, в относительном покое собственной спальни. Надежда скоро найти ее, всколыхнувшаяся было после подслушанного разговора Горбина и Кэрроу, снова начала угасать. В самом деле, никаких полезных сведений мы тогда ведь так и не услышали — что с того, что теперь нам точно известно, что Лорд намерен как-то ее использовать, а не просто держать как пленницу и заложницу? В общем-то, и так было понятно, что это змеемордое чудовище непременно измыслит что-нибудь, так что в общем-то, это ничего не меняло — разве что усиливало нашу общую тревогу за Джин.
Конечно, нельзя было сказать, что информация, которую мы с Гарри случайно подслушали, оказалась и вовсе бесполезной — хотя, и особенной пользы от нее, в общем-то, не было. Дамблдор, используя свои связи, убедил французские власти направить аврорскую проверку в дом мэтра Лавуазье — и результаты были неутешительными. Дом был почти полностью разгромлен, внутри следы борьбы, и — неизвестно, радоваться стоило этому, или наоборот, сокрушаться, — никаких следов самого хозяина. Смог ли он скрыться от Пожирателей — а это, несомненно, были они, — или они увели его с собой? Впрочем, французы были практически уверены, что Лавуазье едва ли удалось уйти от преследователей — в противном случае он уже объявился бы в Аврорате, требуя защиты. Мэтр был известен своей скандальностью и требовательностью, так что можно было не сомневаться, что он именно так и поступил бы. Следовательно — вывод мог быть только один. План Волдеморта сработал.
А еще через пару дней — как раз накануне матча, — сомнений в этом не осталось. Северус, вернувшись с внеочередного посещения собрания Внутреннего Круга Пожирателей, поведал, что, хотя он и не видел самого мэтра, Волдеморт показывал ему для проверки готовое зелье, в приготовлении которого чувствовался почерк французского зельевара.
Матч мы, хоть и с трудом, но выиграли — не в последнюю очередь благодаря усиленным тренировкам, которым посвятили практически все вечера прошедшей недели. Лично мне победа принесла хоть и легкое, но удовлетворение: снитч я поймал просто-таки красиво, эффектно метнувшись наперерез сопернику, уже гнавшемуся за золотым мячиком, и выхватив желанный трофей буквально у него из-под носа. И это при том, что я был на четыре года старше парнишки — а значит, тяжелее и неповоротливее. Ну, впрочем, ни вес, ни возраст не мешали тому же Краму быть лучшим ловцом столетия (ну, по крайней мере, так заявляли официальные источники, хотя я сильно подозревал, что Поттер мог составить болгарину серьезную конкуренцию, если бы решил всерьез заняться квиддичем).
Как бы там ни было, победа, а в особенности мой бросок, вдохновили команду, да и весь факультет, не избалованный призами в последние семь лет. Собой я откровенно гордился. Раньше такие финты выкидывал только Гарри, мне же просто не хватало для этого духа. Впрочем, какой бы приятной ни была мысль о собственной смелости, было и кое-что, омрачающее ее. С некоторым опасением и я то и дело задавался вопросом, было ли это просто результатом улучшения моего мастерства, — или же давала о себе знать наша связь, потихоньку, исподволь все крепче и крепче привязывая нас с Гарри друг к другу? Не знаю почему, но в последнее время это тревожило меня все сильнее и сильнее.
То ли руководствуясь временным затишьем, которое воцарилось в Волшебном Мире после нападения на «Ночной Рыцарь», то ли решив, что молния не бьет дважды в одно и то же место, Дамблдор разрешил старшим курсам и членам обеих команд — даже тем из них, кто был помладше, — отпраздновать победу в «Трех Метлах». Правду говоря, конечно, на свободную и простую вечеринку это, все равно, было далеко не похоже. Бар был чуть ли не оцеплен по периметру аврорами и членами Ордена, по улица то и дело проходили патрули, а учеников от карет и обратно сопровождали чуть ли не под прицелом волшебных палочек, так что мы невольно ощущали себя кем-то вроде арестантов. Однако эйфория победы, радость хоть ненадолго вырваться из опостылевшей с самых Рождественских каникул школы, даже это превратили в своего рода забаву. Ну, правда, нам с Гарри, Блейз и Роном, в отличие от остальных, «повезло» за этот семестр побывать за пределами Хогвартса, однако перспективе вечеринки мы были рады ничуть не меньше остальных.
На этот раз вечеринка уже не напоминала обычные унылые посиделки, к которым привык наш факультет. То и сказать — все-таки на сей раз победа была посерьезнее, и даже если мы продуем Гриффиндору в финале, все равно Слизерин выходил на второе место в турнирной таблице, а это выше, чем в кои-то веки за последние семь лет, с тех пор, как мы поступили на первый курс. Конечно, для нас с Блейз это было совсем не то же самое, что для остальной команды — те прямо горели, и были полны решимости обыграть все-таки красно-золотых.
Гарри искренне радовался за нас, и даже охотно обсуждал предстоящий финальный матч с Тео и Майлзом, прикидывая, каковы наши шансы. В способности своей команды победить Хаффлпафф он, кажется, не сомневался ни на секунду, даже в отсутствие Джинни. А вот о нас отзывался неожиданно высоко — и я мог точно сказать, что Поттер не льстил Слизерину и не лукавил. Он действительно говорил то, что думал, и от этого становилось теплее на душе.
Ближе к концу вечера, когда бдительность «кордона» ослабла, а студенты, навеселившись, малость приутихли, пришло время и для романтики — и мне впервые сделалось немного грустно, глядя на обжимающиеся по углам парочки. Гарри и Блейз, поддавшись всеобщему настроению, сначала танцевали на небольшом танцполе, устроенном прямо тут же, на освобожденном от пары столиков месте, а потом, и вовсе, куда-то подевались. Попытавшись отыскать Поттера при помощи связи — осторожно и с опаской, как и всегда в последнее время, я, к собственному удивлению, натолкнулся словно бы на толстую стену, отгораживающую меня от его сознания, и вежливое пожелание не совать свой любопытный нос не в свое дело. Хмыкнув, я припомнил невольно подсмотренную в сознании Гарри картинку его мечтаний, и поспешно оборвал связь и со своей стороны, дабы не мешать влюбленным.
Вернувшись к реальности, я обозрел зал. На танцполе все еще кружились несколько пар, хотя большинство влюбленных все-таки расползлись по углам и закуткам, для большего уединения. Впрочем, несколько человек, и я в их числе, кажется, все-таки остались без пары. Ну, не то чтобы совсем без пары, мысленно поправился я, глядя на Майлза Блетчли, в десятитысячный, должно быть, раз строящего глазки Симусу Финнигану. При виде этой картины я только головой покачал. Про гриффиндорского ирландца по школе ходили противоречивые слухи — одни называли его стопроцентным натуралом, другие, необорот, настоящим геем. Лично я понятия не имел, которые на самом деле правдивы, возможно, он просто играл за обе команды? Ну, вообще-то, Финниган никак не реагировал на ухаживания Майлза, однако это могло объясняться традиционной неприязнью между нашими факультетами, а не собственно отсутствием интереса к парням.
Оставив эту условную парочку обмениваться взглядами — призывными со стороны Майлза и холодными — Симуса, — я окинул взглядом оставшийся зал. За одним из дальних столов сгрудились хаффлпаффские младшекурсники из команды — их было трое или четверо, и кажется, у них-то вечеринка не вызывала особенного восторга. За другим, чуть поближе, сидела, почему-то в одиночестве, одна из сестер Патил, но Падма или Парвати, я бы не взялся сказать — мне было элементарно лень искать отличия. Неподалеку от меня, Рон Уизли, уставившись в одну точку, явно скучал по Гермионе и тщетно пытался напиться (ничего крепче сливочного пива нам, под чутким контролем наших «стражей» просто не выставили). Я хмыкнул, мысленно пожелав Уизли успехов, но присоединиться к нему не спешил: меланхолично-полупьяный Рон — та еще компания. А впрочем, спасать мое настроение было поздно. Наверное, из-за схожей, хотя бы по атмосфере, танцам и напивающемуся Рональду, атмосферы, мне на память пришел Хэллоуинский маскарад. Танцы, веселье… и первый поцелуй с Джинни.
В глазах у меня предательски защипало, и я моргнул, чтобы прояснить зрение. Пинком отодвинув стул, я уселся за ближайший столик. Настроение действительно испортилось, и я мрачно повертел в руках бутылку, решая, выпить еще, или не стоит. Напиться этой ерундой все равно не получится, а просто так заливать ее в глотку… развлечение ниже среднего, особенно когда ты не в настроении.
— Не возражаешь, если я присяду? — спросил, на удивление мягко, знакомый голос. Я поднял глаза и невольно подобрался, хотя и старался не показать этого ни жестом, ни взглядом. Вместо этого я чуть насмешливо усмехнулся и выгнул дугой бровь.
— Ну а если скажу, что возражаю, ты развернешься и уйдешь? — спросил я.
— Возможно, — как-то грустно, без малейшего присутствия боевого духа отозвалась Дафна Гринграсс, и мягко улыбнулась. — А возможно я сделаю жалобные глазки и буду умолять тебя позволить мне остаться и поговорить со мной. Уступишь? — и она снова посмотрела на меня странным, полным грусти взглядом, в котором не было ни следа надежды. Странное дело: я привык видеть в ней довольно жесткую и прямолинейную, нагловатую и даже чуть вульгарную девицу, стремящуюся стать Пожирательницей Смерти, — но сейчас, в данную конкретную минуту, Дафна не выглядела как злодейка. Скорее передо мной была усталая, и немного даже отчаявшаяся девушка, опечаленная и опустошенная. Я прикинул шансы того, что она что-то затевает. Конечно, Дафна слизеринка, и особенно доверять ее внешнему виду не стоит, равно как и всему остальному. А с другой стороны, кордон аврорской стражи достаточно плотен, отравить меня ей не удастся, да и вообще, разговор происходит на виду у всех собравшихся — пусть их и немного.
— Ладно, садись, — милостиво разрешил я. — И что тебе нужно от меня?
— Почему ты решил, что мне непременно что-то от тебя нужно? — спросила Дафна, устраиваясь на противоположном стуле. Я пожал плечами.
— Ну, наверное потому что ты собиралась умолять меня позволить тебе остаться. И поговорить с тобой, — сказал я, копируя ее интонации. Дафна невесело хмыкнула.
— Ну, отчасти ты прав, но это не нужда. Скорее, просто надежда, — отозвалась она.
— На что? — не понял я.
— Скажи, как тебе это удалось? Как ты смог избавиться от службы Лорду? Избежать Метки? — девушка подалась вперед, а я в первый момент даже опешил от неожиданности. Она это что — серьезно? А вдруг это ловушка? Хотя какая-то странная ловушка — можно подумать, Лорд не знает, благодаря чему я избавился от него…
— Зачем тебе это? — спросил я, чтобы выиграть время и немного собраться с мыслями.
— Ну как тебе сказать… — Дафна немного помолчала, потом как-то безжизненно пожала плечами. — Скажем, я поняла, что… поторопилась определиться с выбором.
— Отхватила кусок не по зубам? — понимающе хмыкнул я. Она кисло улыбнулась.
— Ну, что-то вроде того. Так как насчет тебя? Что тебя спасло?
— Родовая Магия, — отозвался я наконец, решив, что особенной разницы эта информация не сделает. — Тебе это не поможет.
— Ну, вообще-то может помочь, — задумчиво проговорила она. — Но только в одном случае. Ты ведь знаешь…
— Если ты выйдешь замуж за Главу Рода и он примет тебя в семью, — кивнул я. — И что, ты хочешь по-быстрому найти себе жениха?
— Ну… Может, ты на мне женишься? — полушутя отозвалась она. — Ты ведь теперь Глава своего Рода, и потом, мы ведь были любовниками, так что, как честный человек, ты мог бы…. — она не договорила — я откинул голову и рассмеялся.
— Гринграсс, да если б я женился на каждой девушке, с которой спал, у меня был бы уже гарем, не хуже чем у какого-нибудь султана! — выдал я. В принципе, я при этом даже не кривил душой — все так и было. Дафна кисло усмехнулась.
— Ну да, ну да, — сказала она со вздохом. — А у тебя нет никакого знакомого Главы Рода, который искал бы себе жену?
— Салазар-основатель, да ты всерьез? — хмыкнул я. — Брось, в конце концов, Родовая Магия — не панацея. Можно ведь избавиться от Лорда ии другим способом.
— Да, и каким? — скептически поморщилась она. — Бежать к вашему разлюбезному Дамблдору и лизать ему пятки? Нет уж, благодарю покорно!
— По-твоему, лучше лизать пятки Лорду? — фыркнул я. — Хотя нет, прости, забыл — Лорд не позволяет трогать свои пятки! Он предпочитает, чтобы Пожиратели целовали край его мантии!
Дафна поежилась, и зябко обхватила себя руками за плечи. В баре не было холодно, но девушка, кажется, дрожала. Помолчав несколько минут, она судорожно кусала губы, а потом подняла на меня глаза, в которых стояли непролитые слезы.
— Драко, помоги мне! — дрожащим от сдерживаемых слез голосом проговорила она, и протянула через стол руку. — Я запуталась, я не знаю, что делать! Ты… Ты ведь выбрался как-то! Пусть я не смогу использовать Родовую Магию, но что-то же можно сделать! Мне… — она всхлипнула. — Мне так страшно! Все время… Ты не можешь представить, каково это!
Сам не знаю, что на меня нашло — но я не справился с инстинктом, требующим утешить плачущую девушку, пусть она и была возможной шпионкой и будущей Пожирательницей. Протянув руку навстречу, я накрыл ладонью ее тонкие пальчики — Мерлин, они были просто ледяными! Я все еще не верил ей — и все равно не смог удержаться. Да что там — даже тогда, в Ванной Старост, как я теперь помнил, только узнав, что Дафна — приспешница Волдеморта, я все равно дал ей платок и попытался поговорить…
Дафна слабо усмехнулась сквозь всхлип, и кивнула. Я вздохнул, и, помедлив, провел большим пальцем по внутренней стороне ее запястья.
— Я не обещаю тебе конкретной помощи, — тихо сказал я, — Но могу помочь советом. И… Если хочешь… Ну, поддержкой, — я пожал плечами. — Чем-то таким.
— Да… Спасибо, — кивнула она, шмыгнув носом и свободной рукой вытерев его.
А дальше произошло сразу несколько вещей — и настолько быстро, что я не то, что среагировать, я и осознать-то толком ничего не успел. Дафна опустила руку, которой вытирала нос и подняла голову. Часы на стене за барной стойкой пробили восемь — удар за ударом, мелодичный звон их был особой гордостью мадам Розмерты… И тут выражение лица моей собеседницы изменилось. Несчастное, растерянное выражение исчезло, в глазах блеснуло торжество… Я напрягся, потянув руку назад, но тонкие пальчики Дафны с неожиданной силой вцепились в мою ладонь, впившись в нее, точно когти. Свободной рукой я потянулся за палочкой…
Я опоздал всего на долю секунды, успев схватиться за палочку — но не успевая поднять ее. Мир словно поглотил голубой свет, а затем меня резко рвануло за руку, и одновременно — в районе пупка. Я еще раз попытался выдернуть кисть из плена — снова тщетно, теперь уже нас сковала вместе не только собственная сила Дафны, но и сила перемещения, вложенная в портключ. Черт, какой же я дурак! Ну почему я не заподозрил подвоха в физическом контакте? Молодец, Драко, просто гений! Решил сыграть героя? Утешил? Просто взял девушку за руку? Идиот! — нет, трижды идиот! Купился на дешевую уловку!!!
Впрочем, возможности проклинать себя у меня почти не оказалось. Портключ сработал быстро и качественно — через несколько секунд пространство развернулось, и выкинуло нас на холодный каменный пол в полутемном помещении с голыми, каменными же стенами. Я и шевельнуться не успел, как вокруг зазвучали заклятия, окутывая меня словно коконом чуждой, враждебной магии. Судя по всему, вокруг нас было человек десять Пожирателей — не приходилось сомневаться, что это именно они. И как минимум двое или трое из них в полой мере владели своей Родовой Силой, которая здесь, на дружественной им территории могла развернуться во всем блеске. Я не был полностью отрезан от источника МОЕЙ магии, но оказался дезориентирован внезапным перемещением, падением и ударом о камни пола. Операция противника оказалась просчитанной до мельчайших ходов, вплоть до того, как и какие чары нужно наложить на меня. Мгновение — и я был почти парализован, не в состоянии шевельнуться, точно спеленутый младенец. Палочку выбили сразу, Родовая Сила лишь слабо теплилась внутри меня, подавленная превосходством чужих чар, а звучащие вокруг заклятия блокировали и ее, и все мои попытки хоть как-то выпутаться. Я остался лежать на боку, способный лишь дышать и вращать глазами.
— О-о, ну наконец-то! — произнес знакомый женский голос.
Моя голова была повернута таким образом, что я не видел говорящую, но этого было и не нужно. Не узнать эти интонации, этот приторно-издевательский тон, сам голос — это было немыслимо. Чуть ли не худший вариант, чем сам Лорд — Беллатрисса…
— Ну что же ты молчишь, племянничек, дорогой! — кривляясь, проворковала она. — Ах да, прости, мы же наложили на тебя чары недвижимости, и ты просто не можешь говорить! — она визгливо расхохоталась. — Ну, позволь тогда Я поприветствую ТЕБЯ… — я ощутил болезненный пинок в спину, прямо по позвоночнику, а потом в лопатку, чуть выше, впилось что-то острое, (как мне почему-то показалось — шпилька женской туфельки. Моя чокнутая тетка носит обувь на шпильках?).
— Прекрати, Бэлла! — сердито сказал другой голос, мужской. — Лорд приказал сразу доставить мальчишку на место!
— Для этого ему необязательно бодрствовать, — возразила Беллатрисса. — Раби!
Сзади меня послышались шаги. Некто — если верить обращению, это был никто иной, как Рабастан Лестрейндж, — остановился за моей спиной. Послышался звук, словно он размахнулся, потом свист… в моей голове огненным цветком взорвалась вспышка боли, и я потерял сознание.
Когда я очнулся, вокруг было почти темно. Странное дело, но я лежал на чем-то мягком, укрытый до пояса теплым одеялом. Кажется, меня положили в кровать? Вот не ожидал подобного обращения с пленником… В голове царил полный сумбур — воспоминания мешались одно с другим, подозрения и надежды — тоже… Я одновременно и понимал, что со мной случилось что-то нехорошее, и вроде даже помнил, что попал в плен — но все же не мог в должной степени ОСОЗНАТЬ это, а соображать почему-то было неимоверно трудно…
Некоторое время я лежал, не шевелясь, пытаясь собрать воедино разрозненные мысли и более-менее привести их в порядок. И через какое-то время мне это в какой-то степени удалось. Дафна. Ловушка. Беллатрисса и остальные. Я попался! Я едва не застонал от бессилия и бешенства на самого себя за собственную тупость. Как я мог быть так беспечен!? Когда гнев (и вызванная им головная боль заодно) немного улегся, я, не открывая глаз, попытался проанализировать собственное состояние. Голова трещит — но это вполне объяснимо, это последствия удара, как и боль в спине, куда пришлось тетушкино «приветствие». В отношении магии дела обстояли хуже. Палочки, естественно, нет, но на это и надеяться не стоило. Родовая магия, казалось, была укутана плотным непроницаемым коконом, плотно удерживающим ее внутри моего тела. Я мог коснуться ее, мог ощущать — и ровным счетом ничего не мог с ней сделать. Впрочем…. не выйдет напором — выйдет хитростью. Рывком пробить, разрушить сковавшие мою силу чары не получится — но что если расшатывать их потихоньку, все время меняя силу напора? Постепенно кокон начнет давать слабину, потом пойдут трещинки… а там уж я как-нибудь вывернусь. Лишь бы времени хватило — а на подобный ход его уйдет немало… Но было и что-то еще — что-то, чего я пока не мог понять, — что тревожило меня. Что-то было не так как обычно. Я прислушался к себе… И наконец, до меня дошло. Гарри! Я не чувствовал Гарри! Это было даже не похоже на то, когда он спал или блокировал нашу связь. Его просто… не было. Как будто и не было этого учебного года, и нашей дружбы, и этой мысленной связи между нами… ничего этого не было. Нет, нервно попытался я успокоить свои разбушевавшиеся страхи. Нет, ерунда. Просто меня довольно плотно блокировали, вот и все. Со временем мне, возможно, удастся расшатать и этот блок тоже? Да как же я его расшатаю, если пока у меня такое чувство, что там и блокировать нечего? Глубоко вздохнув, я взял себя в руки гигантским усилием воли, и решил, чтобы не поддаться вновь панике, лучше попытаться осмотреться.
Однако мое физическое состояние оказалось хуже, чем я думал. При попытке пошевелиться, голова отозвалась резкой болью, а глаза, когда я попытался их приоткрыть, резануло, точно ножом, и я не сдержал стона. Тут же, в ответ на это, мягкая рука коснулась моего лба, ласково прошлась по волосам, словно успокаивая, вторая погладила по плечу. От нового приступа мысли опять слегка смешались. Какие нежные руки, явно женские… Но кто может обращаться со мной с такой нежностью?
— Мама? — на выдохе шепнул я, еще не до конца очнувшись, и не соображая, что Нарциссы не может быть рядом. Пошевелившись, я попытался открыть глаза и приподняться — но стоило поднять веки, как глаза резануло как ножом, и голову пронзила очередная вспышка острой боли. Я застонал и упал назад, на постель.
— Чшшшш, тише, не торопись, — мягко сказал до боли знакомый голос. Я знал, что знаком с его обладательницей! Просто из-за только еще утихающей боли опять не сразу смог хотя бы осознать, что это она — что это ИМЕННО она… — Тебе сильно досталось, будет здоровенная шишка… — продолжала та. — Уже есть, точнее. Лежи спокойно.
Но окончания ее увещеваний я уже почти не слышал. Сознание наконец-то включилось — и опаляющей вспышкой в голове вспыхнуло узнавание. Забыв о боли, я резко сел на постели, распахнув глаза.
— Джинни!?
В неярком свете единственной свечки, стоящей почти рядом со мной, на прикроватной тумбочке, я отчетливо увидел знакомое, любимое лицо. Джин была бледной и грустной, однако глаза ее смотрели на меня с мягкой и чуточку печальной нежностью. В ответ на мое восклицание она лишь невесело улыбнулась.
— Привет, — в глазах Джинни блеснули слезы, и она чуть прикусила губу. А я…
— Господи, Джин!
Невзирая на ужас нашего положения, плен и неизвестные, но, несомненно, каверзные планы Волдеморта в отношении Джинни — и, наверное, в отношении меня тоже, — при виде девушки меня охватило невероятное, всепоглощающее чувство облегчения. Рывком притянув ее к себе, я заключил ее в объятья, и прижал к себе так крепко, как только мог. В первый момент Джинни как-то напряглась, словно одеревенев в моих руках, но через минуту расслабилась, глубоко вздохнув, прильнула к мне, уткнувшись лбом мне в ключицу, и ее руки обвились вокруг меня в ответ. Прижавшись лицом к ее волосам, я мимолетно коснулся губами ее макушки и закрыл глаза. Джинни… Джинни!
Потрясение оказалось настолько сильным, что я и не вспомнил о физических неудобствах. Некоторое время единственной мыслью, пульсирующей в моем сознании, было лишь ее имя, — и невероятное чувство облегчения, что она жива, что с ней все в порядке, что я снова вижу ее! Не сразу я заметил легкую дрожь, сотрясающую тело девушки, и судорожные всхлипы, то и дело вырывающиеся у нее. Моя рубашка на плече тоже стала подозрительно влажной, и я только тогда осознал, что Джинни плачет — более того, практически рыдает навзрыд, отчаянно вцепившись в мою рубашку тонкими заледеневшими пальчиками! Конечно, я понимал ужас нашего положения, но… все равно, горькие слезы — не лучший вариант приветствия, как ни крути. Хотя, с другой стороны… Причин радоваться моему появлению у нее тоже нет. Я не явился благородным и отважным героем ей на выручку, — я оказался жалким пленником, таким же беспомощным, как она сама.
— Драко… Прости меня! — всхлипнула она куда-то в мое плечо, и я недоуменно заморгал. О чем она?
— Что? — тупо переспросил я. — Что ты имеешь в виду? За что мне тебя прощать?
— За то, что ты здесь. Это все из-за меня! Если бы я не… Понимаешь, я не могла ему сопротивляться — совсем не могла! Он прочитал меня, и… Ему нужна влюбленная пара! И … Я пыталась его остановить, пыталась не пустить, но… Он слишком силен для меня, — она снова всхлипнула, а я окончательно перестал что-либо понимать.
— Джин, не хочу тебя расстраивать, но из твоих слов мало что можно понять. Я… боюсь, я немного не в курсе дел, — осторожно сказал я. Джинни фыркнула сквозь слезы.
— Какой же ты… Малфой! — выдохнула она, всхлипывая. Кажется, это немного помогло девушке успокоиться и взять себя в руки — по крайней мере, рыдания стихли, да и всхлипы постепенно тоже унялись. Глубоко вздохнув, она отодвинулась немного и посмотрела на меня блестящими от слез глазами. — ТО, что ты здесь — это ужасно, — сказала Джинни. — Но… все равно я рада тебя видеть. Это, наверное, жутко эгоистично с моей стороны?
— Ну, наверное, — преувеличенно серьезно сказал я. — Но тогда — каково это с моей стороны?
— Не знаю, — шмыгнула носом Джинни, и на мгновение снова прижалась лбом к моему плечу. Потом отстранилась — уже гораздо лучше владея собой. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Мне приказали позаботиться о тебе, и…
— Приказали? — переспросил я. — То есть, если бы не приказ, ты не стала бы обо мне заботиться?
— Не будь параноиком, — мягко сказала Джинни, и я устыдился собственной реакции.
— Прости, — сказал я. — Так что ты все-таки имела в виду, когда говорила о своей вине, и тому подобное?
— Я все объясню, — кивнула Джин, — но не сейчас. Сначала лечение, потом разговоры — идет?
— Идет, — согласился я, ощущая, как снова начинает нарастать тупая боль внутри черепа, которая было отступила в момент потрясения.
— Предпочтешь зелье или чары? — спросила девушка. Опустив руку в складки своей длинной юбки, она вытащила… волшебную палочку, на которую я уставился, как на ядовитую змею. У Джинни есть палочка? Но разве пленнице оставили бы оружие? В душе против воли зашевелились бредовые, на первый взгляд, подозрения. Могла ли она… Мог ли Волдеморт каким-то образом… УБЕДИТЬ ее? Да нет, бред! Да это не просто невероятно, это невозможно! Чтобы Джинни — МОЯ Джинни, Джинни УИЗЛИ! — по своей воле оставалась в логове Темного Лорда? Чтобы она поддерживала его? А может… Я вопросительно посмотрел на нее, не позволяя себе дать волю своей нездоровой фантазии.
— Джин, но…Если у тебя есть палочка, почему ты не попыталась бежать? С этим ты могла бы выбраться! — воскликнул я, с трудом сдерживаясь, чтобы не завалить ее градом вопросов, вывалив на девушку разом все свои домыслы. Джинни печально покачала головой и опустила взгляд.
— Не могу, — сказала она. — Ты знаешь, что такое зелье Покорности?
— Зе… О Мерлин! — выдохнул я. Голова закружилась от смеси облегчения и страха (ну и от последствий удара, наверное, тоже).
Зелье Покорности относилось к разряду запрещенных, наряду с Зельем Подчинения, которое использовалось в случае с Сириусом. Да и действовало оно, в принципе, схожим образом, подчиняя волю выпившего его тому, чья кровь использовалась для изготовления зелья. Единственная разница заключалась в том, что зелье Покорности не отключало сознание и рассудок своей жертвы, лишь подавляя волю, и делая ее неспособной сопротивляться. Впрочем отданные жертве этого зелья приказы обычно носили скорее характер запретов: не ходить туда-то, не делать того-то. Его использовали для пленения мага, а не для управления им, хотя, конечно, какие-то несложные приказы тоже могли сработать — в основном те, что не вызывали у самой жертвы особенного протеста. Например, как у Джинни — поручение позаботиться обо мне. И все равно, под действием этого зелья жертва соображала, оставаясь самой собой, и к тому же обладала способностью противиться наиболее неприемлемым для себя приказам, так что пытаться с его помощью по-настоящему управлять кем-то было очень хлопотно. Здравомыслящий маг мог уклониться от действия запретов путем искусного манипулирования словами и их значением. Хм… интересно, а зачем Волдеморту так рисковать? Не проще ли было сразу опоить ее зельем Подчинения, и уже не бояться, что девушка выйдет из-под контроля? С другой стороны, длительное применение Зелья Подчинения опасно, жертва может обезуметь… Да и в любом случае, у него множество побочных эффектов — недаром Сириус неделю отлеживался в восстановительном волшебном сне после того. что с ним было. Видно, Волдеморту Джин, в отличие от Блэка, зачем-то нужна в здравом уме…
— Ты не можешь, тогда как насчет меня? — пытался не сдаваться я, снова взглянув на палочку девушки. Джинни опять грустно усмехнулась и протянула ее мне.
— Попробуй, — предложила она.
Я нахмурился, понимая, что тут явно что-то не так, протянул руку… Буквально в сантиметре от палочки мне показалось, что мои пальцы наткнулись на невидимую преграду, за которую не могли проникнуть. А точнее… я не ощущал сопротивления — просто почему-то мне мог протянуть руку дальше. Не было ощущения, что я толкаюсь пальцами в невидимую стенку — наоборот, было чувство, что моим пальцам просто не хватает этого самого сантиметра, чтобы дотянуться — и протянуть руку дальше я не мог, как ни старался… Вздохнув, я опустил руку и вопросительно посмотрел на Джинни, хотя уже и сам догадался, в чем тут дело.
— А ты думал, тебя оставят здесь просто так — и всего лишь под моим присмотром? — горько спросила она. — Пока ты был без сознания, тебя тоже опоили этой дрянью. Тебе запрещено касаться волшебных палочек и колдовать при помощи твоей Родовой Магии, запрещено каким-либо образом причинять вред кому бы то ни было под крышей этого дома, и запрещено пытаться бежать любым возможным и невозможным способом, который только придет тебе в голову. Как видишь, Лорд… ничего не упускает. Ах да, ты сам тоже попадаешь в категорию «кого бы то ни было под крышей этого дома», так что с собой покончить не получится.
— Ты что, пыталась? — похолодел я. Не то, чтобы я не подозревал, что подобное могло иметь место, но одно дело — подозрение, а другое — если она скажет, что действительно предпринимала попытку…
— Нет, — покачала головой Джин. — Были такие мысли, но ОН прочитал их раньше, чем я решилась хотя бы попробовать, и вовремя запретил.
— Да уж, действительно вовремя, — пробормотал я. — А откуда ты знаешь про то, что именно мне запрещено?
— Я была там, когда тебя принесли и все слышала, — ответила Джинни, немного виновато отводя взгляд. — Прости, это все из-за меня, — пробормотала она, закрывая лицо руками. Я вздохнул.
— Я все еще не понимаю, какое отношение ты к этому имеешь, — напомнил я. — Но мне казалось, мы договорились, что сначала лечение?
— Ах, да, — спохватилась она, опуская руки и снова шмыгнув носом. — Так что ты предпочтешь, зелье или чары?
— Ну, в обычных условиях я бы выбрал зелье, это надежнее, — проговорил я, прищурившись, — Но надеюсь, ты простишь меня, если я не рискну пить какие бы то ни было зелья под крышей этого дома?
— Да, я… вполне тебя понимаю, — кивнула Джинни. — Ладно, тогда расслабься, пожалуйста, пока я полечу свои синяки.
Пока Джинни колдовала надо мной, я получил возможность рассмотреть комнату, в которой мы находились. Помещение было довольно просторным, и, как я успел заметить, прохладным. Прямо напротив кровати располагался камин, но угли в нем давно прогорели, и теперь лишь слабо тлели, не давая ни тепла, ни света, и медленно превращаясь в золу. Обстановка терялась в голубоватом полумраке, который с трудом разгонял — и то лишь рядом с нами — свет одной-единственной свечи. Однако то, что я мог рассмотреть — не так много, только слабо светящийся камин, кровать и часть тумбочки возле нее, — было выдержано в старинном громоздком стиле. Пышная лепнина с растительным орнаментом из виноградных лоз и листьев обрамляла камин. Кажется, подобной тематикой увлекались мастера веке в восемнадцатом, если я не путаю — никогда не был силен во всех этих стилях, хоть меня и заставляли их учить! Помню только, что виноградные лозы были символом плодородия и изобилия — мама всегда считала это признаком дурного вкуса, но, пожалуй, лучше придержать пока язвительные комментарии при себе до срока. Тяжелый, темный бархатный полог кровати поддерживали массивные деревянные столбы, сплошь покрытые затейливой резьбой в том же стиле, что и лепнина вокруг камина. Ящики тумбочки, насколько мне удалось заметить, украшали крупные золотые ручки.
В том же тяжеловесном старинном стиле был выдержан и повторяющий орнамент рисунок на покрывале, расстеленном поверх моего одеяла, узоры постельного белья, и — Салазар-основатель! — даже одежда Джинни. Нет, на ее одежде, к счастью, виноградных лоз не было, просто она тоже была какая-то… старинная, и, надо признать, вполне вписывалась в эту почему-то жутковатую обстановку. На девушке была плотная светло-серая блузка с воротом под горло, наглухо застегнутая спереди на длинный ряд мелких пуговичек — наверное, их было не меньше полусотни! Бесформенный покрой дополняли незатейливые «украшения» в виде рюшей и каких-то непонятных бантиков — я никак не мог понять, усугубляют ли они общее впечатление, или наоборот, все-таки несколько улучшают его. Нижняя часть ее костюма представляла собой длинную темную юбку из еще более плотной, тяжелой ткани, и такого же жуткого покроя. Моргана-чаровница, да так одевались полтора века назад какие-нибудь чопорные старые девы!
Когда наконец с чарами исцеления было покончено и боль из моей спины и головы ушла, оставив после себя только ощущение усталости — словно тяжесть в излеченных местах, — Джинни села поудобнее, сложив руки на коленях, и я проделал то же самое, облокотившись спиной об изголовье кровати. Вздохнув, девушка зябко поежилась, и неуверенно посмотрела на меня.
— Когда Алекто притащила меня сюда, они все поначалу думали, что я Блейз, — без предисловий начала Джинни. — Почему-то они страшно гордились этим фактом. Ну, правда, я поначалу пыталась им подыграть, только у меня ничего не вышло. Нет, Алекто с Амикусом и их ребята купились, но вот потом появилась Беллатрисса, и мигом опознала меня.
— Зачем им нужна была Блейз, все-таки? — спросил я, не сдержав любопытства, хотя в глубине души догадывался, какой будет ответ. Джинни почти равнодушно пожала плечами.
— Как приманка для Гарри, конечно же, — ответила она. — Зачем же еще.
— Почему именно она? — проговорил я скорее риторически. — Волдеморт знает характер Гарри, и то, что тот согласился бы на любые условия ради любого из своих друзей, а не только ради Блейз.
— Эмоциональный фактор, как он это называет, — объяснила Джин. — Конечно, Гарри бы переживал за любого из своих друзей или близких, и согласился бы на все, и в лепешку бы расшибся, но все-таки… в этом случае он не был бы полностью глух к голосу разума. Остальным — Дамблдору, Сириусу, Рону с Гермионой, и даже тебе, — удалось бы убедить его, при должном старании, все-таки прислушаться к доводам рассудка. Вы придумали бы какой-нибудь план… И вот тогда у Лорда ничего бы не вышло. А вот в случае с Блейз… да Гарри попросту смел бы со своего пути любого, кто попытался бы встать между ним и его целью. Даже понимая, что это откровенное самоубийство.
— Ну, я бы не был столь категоричен, — заметил я, и усмехнулся, поймав недоуменный взгляд. — Поттер чересчур импульсивен, не думаю, что нам удалось бы воззвать к его разуму даже в том случае, если бы похитили любого другого его близкого.
— Ну, наверное, ты прав отчасти, — согласилась Джинни. — Но Лорд не хотел рисковать и выбрал самый выигрышный для себя вариант. Провал операции его, мягко говоря, не обрадовал. Сначала, правда, обсуждался вариант разыграть тот же план, что и с Блейз, но только используя меня, но потом… — она запнулась снова и поежилась. — Потом Лорд применил на мне… Легилименцию. Он проник в мое сознание. Я… — она задрожала сильнее. — Я пыталась его не пустить, но… не смогла. Мне удалось пару раз все-таки оттолкнуть его, выбросить прочь, но этого было недостаточно — это только раздразнило его любопытство…
— Тебе удалось его оттолкнуть? — переспросил я, потрясенный. — Джинни, ты училась Окклюменции? Без ее навыков ты бы не смогла даже попытаться!
— Нет, тут дело в другом, — покачала головой девушка. — Ты… Ты, наверное, знаешь ту историю, насчет Тайной Комнаты, дневника Тома Риддла и прочее?
— Да, — кивнул я, решив не распространяться о подробностях. — Но при чем тут это?…
— Если ты знаешь эту историю, значит, ты знаешь и то, какую роль я в ней сыграла, — опустив взгляд проговорила она, так тихо, что мне пришлось прислушаться, чтобы расслышать ее слова. — Я много месяцев была одержима этим дневником и воспоминанием Риддла. Когда Гарри уничтожил дневник в Тайной Комнате, я думала, что это закончилось. Думала, я освободилась от него, и что… Что во мне не осталось ничего из того, что вкладывал в мою голову Риддл. Но оказалось, это не так. Не совсем так. Где-то глубоко у меня в голове… там еще остались крохотные обрывки его знаний.
Джинни окончательно замолчала, отвернувшись, и некоторое время мы сидели в тишине, слушая дыхание друг друга и едва слышное потрескивание фитилька горящей свечи. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что именно мучило ее. Стыд. Мерлин, бедная девочка, как же она намучилась! Жутко, должно быть, осознавать в себе крупицы чужих знаний — особенно ЕГО знаний, но ведь это же не ее вина, Салазар побери! Ведь на самом деле… на самом деле это вина моего отца! Настал мой черед ощущать себя виноватым за Люциуса и отводить взгляд. Впрочем, я сделал это сего лишь на мгновение — все же, я Малфой, а смутить Малфоя не так-то просто! Я протянул руку и медленно погладил ее по плечу.
— Джинни. Посмотри на меня, — попросил я серьезно, без тени своей обычной насмешливости и язвительности. — Не мучай себя, — попросил я, понимая, что любые утешения сейчас покажутся пустыми и блеклыми по сравнению с тем, что грызет ее. — Может, воспоминания эти в тебе и есть, но не они определяют твою сущность, ты ведь знаешь это?
— Я понимаю, — проговорила она, оставаясь неподвижной. — Не думай, Драко, я все прекрасно понимаю, просто… Ну, это так… противно. Я чувствую себя грязной. Запятнанной. Недостойной….
— Не говори так! — Я попытался привлечь ее к себе, но девушка покачала головой, упираясь мне в плечо ладонью, и наконец подняла на меня глаза. Слез, к моему удивлению, не было — Джинни словно бы решилась, отрезав себе путь к отступлению, и во взгляде ее горела мрачная решимость.
— Подожди, ты еще и половины не знаешь, — все с той же неизменной горечью сказала она. — Сначала выслушай, Дрей, — ласковое обращение в сочетании с этим холодным, горьким тоном слегка покоробило меня, но я все-таки послушался и снова отодвинулся. — Тебе разве не интересен новый план Темного Лорда в отношении меня? И какая роль в нем отведена тебе?
— Ладно, — осторожно сказал я. Джин попала в точку — я и в самом деле сгорал от любопытства. — Рассказывай.
— Знаешь, он кое в чем очень похож на обычных, традиционных злодеев, как их описывают в книжках, — снова как-то отстраненно, словно и не ко мне обращаясь, проговорила Джинни. — Так же любит поболтать со своими жертвами, когда думает, что они уже беспомощны и не смогут причинить ему вреда. Хотя, порой я подозреваю, что ему на самом деле просто нужно, чтобы я все это знала, поэтому он мне и рассказывает…
— Значит, он говорит с тобой? — уточнил я.
— О да, — Джин горько усмехнулась. — Постоянно. Странное дело, но меня ни разу не пытали, и вообще не допрашивали, не считая того раза, когда он прочитал мое сознание. Он просто… то вызывает меня к себе, то приходит сам и… говорит. Рассказывает о своем плане и о том, чего ждет от меня. Особенно он увлекался беседами в первое время. А еще он постоянно водил меня по дому — то в библиотеку, то в какие-нибудь трофейные залы, то еще куда-нибудь… Дом-то ведь огромен.
— А что это за дом, кстати? — полюбопытствовал я, надеясь вычислить наше местонахождение. Правда, зачем мне это сейчас, я сам не знал — кому и как я мог передать эти сведения? Смешно… Девушка чуть виновато пожала плечами.
— Я не знаю. Здесь расположена ставка Лорда, дом большой и старинный, а вокруг — старый сад, заброшенный Хельга знает когда. Из окон не видно ничего, кроме самого сада и старой каменной ограды вокруг него. Но где все это находится — я не имею понятия, — сказала она. — И какой семье принадлежит тоже. Все семейные гербы, если они тут и были, стерты или сбиты.
— Этот дом даже не обязан быть чьим-то родовым гнездом, если подумать, — проговорил я. — Это может быть одно из поместий, находящихся в собственности Рода. Только у нас их около пяти, по всей Англии, да и за ее пределами есть несколько… А ведь это обычная практика среди богатых чистокровных семей.
— Этот дом, если подумать, мог быть куплен и у каких-нибудь богатеньких маглов, специально под нужды Лорда, — тряхнув волосами, фыркнула Джинни. — Здесь масса всяческих чар и артефактов, но их вполне могли принести сюда уже после того, как он тут обосновался.
— Ладно, будем считать, что попытка сориентироваться на местности провалилась. ПЕРВАЯ пытка, — уточнил я, заговорщически хмыкнув. — Ну хорошо, давай вернемся к твоей истории. Итак, Темный Лорд прочитал твое сознание, а потом придумал план, как тебя использовать? Как я понял, план подразумевает наличие влюбленной пары, вследствие чего понадобился я. И для чего ему это? Какое-нибудь жертвоприношение, обряд, древнее колдовство? И чем это грозит Гарри?
— Ну, во-первых, Гарри не имеет к этому отношения, — ответила Джин, вновь одной фразой повергнув меня в ступор. — Ну, то есть, у Лорда есть, конечно, какие-то планы, как избавиться от Гарри, но… Это отдельная тема. Мы ему нужны для другого.
— Угу, — буркнул я, вспоминая подслушанный разговор Алекто и Горбина. Неужели эти нелепые домыслы — правда? Лорд просто решил поменять себе внешность? Впрочем, объявлять о своей осведомленности было бы сейчас неразумно. Конечно, я не сомневался в Джинни — но кто знает, какими еще зельями могли ее опоить, помимо зелья Покорности, и запретить ей рассказывать мне об этом? Нельзя рисковать. Лорд не должен узнать, что нам вообще известно о самом понятии «крестраж»… Под действием зелий Джинни может сама того не желая сказать ему слишком много, а он не такой дурак, чтобы не домыслить остальное. И потом, даже если забыть о возможностях зелий, всегда остается старое доброе подслушивание, защититься от которого сейчас не в моих силах. Не зря говорят, что в чужом доме и стены имеют уши — а уж в этом-то доме наверняка. — Ладно, продолжай, — сказал я Джинни.
— Всю свою жизнь он добивался бессмертия, — проговорила она, и я приготовился внимательно слушать. — Как ты знаешь, он провел множество экспериментов над собой — с самой разной магией, от Черной до каких-то африканских шаманских обрядов. И какой-то из этих экспериментов оказался удачным. По его словам он и сам не знает, какой именно. Хотя, думаю, на самом деле ему это известно.
— Наверняка, — согласился я с задумчивым видом, словно единственной причиной для этих слов было естественное недоверие к Лорду и знание слизеринской натуры. На самом деле же я думал о том, что Лорд сочинил для своей пленницы неплохую сказочку. Интересно, а остальная часть истории тоже будет состоять из переплетенных между собой правды и вымысла? Дав себе зарок постараться разобраться в этом по мере сил, я кивнул в знак того, что она может продолжать.
— Так вот, как я сказала, эксперименты сработали, но ему пришлось заплатить за результат дорогую цену. Ну, ты сам видел его облик, так что нет нужды его описывать, но это лишь внешняя часть, и это не самое важное. Все гораздо серьезнее. Его тело постоянно, хоть и медленно, изменяется. В худшую сторону. Он теряет сходство с человеком все больше и больше. Постепенно, медленно но верно, Лорд может превратится в подобие гигантского змея, или, возможно, ящера, если сохранятся конечности. Ну, и что еще хуже — хотя куда уж хуже, — попутно его тело стареет. Его магия защищает его от последствий смерти, — но не от последствий жизни. Лорду уже к семидесяти — а это почтенный возраст даже для мага. Конечно, он старится медленнее, чем обычные люди, но все же это, мягко говоря, не приводит его в восторг. Он рискует выжить в виде высохшей мумии — причем не человекообразной…
— Верно… — выдохнул я, живо представив себе эту картину и содрогнувшись от отвращения. — Ну так и что же он себе надумал дальше?
— А дальше все довольно сложно. Лорд пытался какое-то время экспериментировать со своим нынешним телом, пытался придумывать омолаживающие и оздоравливающие эликсиры, но постепенно понял — это ни к чему не приведет. Зелья и эликсиры способны только чуть поддержать его и слегка замедлить неприятные процессы, но они не могут остановить их совсем.
— Ну, хорошо, это понятно, — кивнул я. — И что, он нашел выход?
— Да. Какая-то невероятно сложная Древняя Магия, что-то о переселении душ. В общем, он разработал целый обряд, который, если все сработает как надо, подарит ему новое тело. Такое, как он хочет.
— И какое же он хочет? — поинтересовался я. Джинни вздохнула.
— Гарри рассказывал тебе о пророчестве? — спросила она вдруг, непонятно почему меняя тему. Я заморгал.
— Да. Но ведь Лорд не знает его полного содержания — лишь часть. Гарри говорил, была лишь одна запись, которую вы разбили тогда, в Министерстве, в конце пятого курса. А кроме нее пророчество существовало только в воспоминаниях Дамблдора.
— Это Дамблдор так думает. Думоотвод, знаешь ли, весьма и весьма полезен в этом отношении, он может позволить не просто яснее вспомнить, но как бы заново увидеть те события, свидетелем которых ты был. А при том, как разбилось пророчество, присутствовали несколько Пожирателей.
— Ты хочешь сказать, что он… Он просмотрел их воспоминания и теперь… Знает о пророчестве? — похолодев, проговорил я. Девушка, помолчав, одарила меня печальным, но все же чуть ободряющим взглядом.
— Не трясись, — улыбнулась она. — Пророчество могло помочь ему раньше, до того, как он напал на Поттеров. Он осознал теперь, что сам сделал выбор и сам определил свою судьбу. Желая обезопасить себя, он первым делом хотел уничтожить бОльшую угрозу — в лице ребенка Поттеров, которых считал более талантливыми, чем Долгопупсов. А получилось, что таким образом он как раз и сделал себе более могущественного врага. Выбери он тогда Невилла или еще какого-нибудь ребенка, подходящего по срокам рождения… все бы сложилось иначе. Но теперь выбор уже сделан, и что-либо менять слишком поздно. Однако Лорда заинтересовало еще кое-что, чего раньше он не знал — о том, что его враг будет обладать силой, ему неподвластной. Зная Дамблдора, нетрудно понять, на что именно он сделает ставку.
— Любовь… — прошептал я. Джинни кивнула.
— Лорд не понимает этого, — сказала она. — То есть нет, он понимает, что именно имеет в виду Дамблдор, просто сам он чувствовать ее не способен. Но все-таки Лорд не так глуп, чтобы продолжать упираться и заявлять, что убеждения Дамблдора — лишь старческая причуда. Уж не знаю, какая муха его укусила, но он готов признать, что даже в случае, если эта магия ему незнакома, она все равно действенна и эффективна. Это, — она хмыкнула, — он испытал на себе, когда напал на Гарри, и самопожертвование Лили защитило ребенка даже от Авады.
— Ну, хорошо, допустим, это понятно. Лорд признал, что Любовь может быть действенной силой. И что же дальше он намерен делать? Пытаться влюбиться?
— Нет, думаю, он не берет в расчет возможность собственных чувств. Он решил попробовать снова обмануть судьбу. Решил… воспользоваться чужими чувствами — во благо себе. И самое ужасное — он описал мне обряд, и я боюсь, что…. Что это может сработать. Тогда у Гарри уже не будет защиты, обещанной пророчеством — его превосходства, неизвестной Лорду силы. Они будут равны в своих возможностях — но при этом в руках Лорда опыт пятидесяти лет сражений, убийств и практики всевозможной магии, а у Гарри… — Джин содрогнулась и замолчала. На некоторое время в комнате снова воцарилась тишина. По примеру Джинни, я поежился, представив себе обрисованную ей перспективу в действии. И все-таки кое-чего я все еще не понимал
— Ну хорошо, — сказал я наконец. — То есть, ничего хорошего, конечно, я имею в виду… А, ладно. Ты так и не сказала, что именно задумал Лорд, и зачем ему мы?
— Лорду нужно новое тело, — без обиняков ответила Джинни. — И создать он его хочет с нашей помощью.
— Это как? — не понял я. Джин раздраженно закатил глаза.
— Ничего экстраординарного, — язвительно ответила она. — Весьма традиционным способом!
— То есть… — вот теперь у меня действительно просто челюсть отпала. — Он что, хочет, чтобы мы… Чтобы мы… ну…
— Зачали ребенка! — припечатала Джинни. — Да. Естественно, не просто так, а с применением всяческой темной магии, чтобы обеспечить некоторые нужные ему параметры.
Я снова поежился от ее тона. Слабо верилось, что она может говорить подобным тоном и в таких выражениях о собственном ребенке — пусть и всего лишь гипотетическом… Однако дальнейший рассказ расставил все по своим местам.
— Он провел массу исследований в этой области, почерпнул множество чар и рецептов зелий из древних книг, в общем, подготовился более, чем основательно, — объясняла девушка. — И теперь, если хочешь подробности… Насколько я могу понять, ему нужно создать себе новое тело, в которое он собирается переместить свою душу. Проще всего сделать это естественным путем — ну, ты понимаешь. Зачатие, вынашивание, роды. Но не все так просто. Во-первых, Лорд хочет окончательно избавиться от своего магловского происхождения — поэтому у его нового тела должны быть чистокровные родители. К тому же, ему нужна… скажем так, некоторая сопричастность к силе Любви — именно поэтому он не мог просто взять пару чистокровных Пожирателей, или кого-то из их детей, и приказать им зачать его новое воплощение.
— Поэтому ему нужна была именно влюбленная пара, — проговорил я, как это ни парадоксально, ощущая, как на сердце потеплело. Джинни никогда не говорила мне, что любит меня — но раз мы здесь, значит… Значит она все-таки любит?
— Да, поэтому, — подтвердила она и немного помолчала, судорожно кусая губы. — Я…Это я виновата во всем, — наконец с трудом проговорила она, и предупреждающе подняла руку, когда я опять вознамерился возражать. — Погоди. Позволь мне объясниться. Я виновата, потому что… Ну, когда меня только привели к нему, он не намеревался делать ничего подобного — он просто хотел прочитать мой разум, чтобы выяснить, что мне известно о тайнах Ордена и о планах Гарри и Дамблдора. Честное слово, я тогда даже порадовалась, что мама всегда выгоняла меня из комнаты, когда члены Ордена обсуждали что-нибудь важное, а остальные рассказывали мне далеко не все. Впрочем, Лорду и этого хватило… Мне тогда казалось, что он вычерпал меня почти до дна. А он просто не хотел упустить каких-нибудь деталей, которые могли оказаться важными. Но… В общем, я пыталась сопротивляться, но мне не хватало сил — до тех пор, пока он не коснулся моих воспоминаний о… О той ночи в Выручай-комнате. О нашей первой ночи. — Джинни подняла на меня глаза, снова полнившиеся слезами, и я едва сдержался, чтобы не притянуть ее все-таки к себе. — Я оттолкнула его, — продолжала девушка. — только тогда у меня наконец получилось. Но, как я уже говорила, это его не остановило, только разожгло любопытство. Возможно, если бы я не сопротивлялась так отчаянно тогда, он и не обратил бы внимания на это воспоминание, но… Поначалу он только посмеялся, а потом задумался, и сказал, что пожалуй, это ему пригодится. Что, поскольку я из семьи Уизли, которое славится своей плодовитостью, я буду идеальной кандидатурой на роль его «второй матери». А ты… ну, тут и так все понятно — твоя кандидатура на роль его нового папочки тоже устраивает его как нельзя больше. Благодаря этому он получит кровь одного из древнейших Магических Семейств Британии, а будучи твоим единственным потомком по крови, получит твою Родовую Силу и твое состояние.
— Я могу от него официально отречься, и тогда черта с два он что-нибудь получит! — выпалил я. Джинни покачала головой.
— Ты не понимаешь, — покачала головой она. — Драко, о нашем с тобой выживании и речи не идет. Мы обречены.
— ТО есть? Погоди, как это?
— Понимаешь, ему нужно от нас новое тело — но только тело. Существует обряд… Мерзкий, темный и отвратительный, — она содрогнулась, — почти на грани некромантии. Что-то вроде… сокрытия. Он хочет как бы… оградить плод в утробе матери от… проникновения души.
— Что? — мне стало плохо от одной мысли об этом. Оградить плод от его души — да это даже не некромантия, это в несколько раз хуже!
— Упрощенно говоря, он хочет наложить на зачатый нами плод чары, которые не позволят ему соединиться с предназначенной ему душой до тех пор, пока он не родится. Понимаешь? Это будет не человек. Просто… плоть. Гомункул. Просто тело для Темного Лорда. И все.
— Мерлин! — меня затошнило, и я с трудом сдержал позывы к рвоте.
— И это еще не все, — тихо проговорила она. Я покосился на нее, совсем не уверенный, что хочу, чтобы она продолжала. Услышанного и так с лихвой хватало для одного раза. Однако, встретив взгляд Джинни, я все же нашел в себе силы кивнуть.
— Продолжай, — хрипло выдавил я, выпрямляясь.
— В момент Рождения все равно есть опасность, что душа ребенка прорвется сквозь охранные чары, чтобы соединиться с его телом. Магия жизни в этот момент сильна как никогда, и сдержать ее можно только каким-то… невероятным злодеянием. И чтобы это устроить, чтобы не допустить слияния тела и духа, в момент рождения над ним необходимо совершить жертвоприношение. Обагрить плод кровью. И не любой. Кровью его отца. Твоей…
На сей раз, сдержать тошноту мне не удалось. Я едва успел свеситься с кровати, чуть не сшибив свечку с тумбочки, и меня вырвало на пол. Меня трясло, и я все никак не мог успокоиться, а при мысли о том, что сейчас рассказывала Джин, позывы возобновлялись с новой силой. Да кем же надо быть, чтобы сотворить подобное? Никто не питал иллюзий насчет Волдеморта, но всему должен быть предел! Да как после такого его вообще хоть кто-то еще будет поддерживать? Особенно чистокровные? Ведь дети — самое ценное, что есть в Магическом Мире, и надругательство над новорожденным подобным образом — это даже не кощунство, не святотатство, это… Это самое черное Зло, какое только можно себе представить! И он хочет заставит нас участвовать в этом? Меня и Джинни? При этой мысли меня скрутили новые спазмы, еще сильнее предыдущих.
Наконец, минут через десять я более-менее оправился. Обессилев, я лежал, уткнувшись подбородком в скомканное одеяло под ним, и безучастно таращился в темноту, окутывающую дальнюю часть комнаты, где неясными контурами проступали очертания каких-то предметов мебели. Джинни, наложив очищающие чары на меня, а потом — дважды — на пол, призвала откуда-то из глубины помещения стакан, и наполнила его водой из палочки.
— Вот, попей, — сказала она, протягивая мне его. Я, перевернувшись, сел и взял стакан, отметив, что у меня невольно трясутся руки. — Ну как ты? — спросила девушка, глядя на меня с беспокойством, когда я протянул ей пустой стакан, осушив его в три глотка.
— Вроде, получше, — хрипло отозвался я. — Просто… проделать ТАКОЕ над ребенком… А что будет с тобой? Для тебя тоже предусмотрено какое-нибудь жертвоприношение?
— Нет, со мной все еще проще, — отозвалась Джинни. — Ты ведь понимаешь, что Лорду очень даже не с руки ждать, пока пройдет период беременности, а потом дожидаться взросления своего нового тела. Не может же он позволить себе стать младенцем и ждать как минимум десять-одиннадцать лет, пока повзрослеет достаточно, чтобы взять в руки палочку. Впрочем, не знаю, как он решил вторую проблему. Возможно, он пока не станет сразу вселяться в новое тело, а подождет, пока Магический Мир падет к его ногам, и только когда война закончится, начнет, так сказать, новую жизнь. Впрочем, это всего лишь предположение — об этом он мне ничего не говорил. Зато рассказывал, что существуют несколько зелий, способных во многие десятки раз увеличить скорость, с которой плод развивается в утробе матери. Одна загвоздка — дело в том, что для развития ему нужны питательные соки. При обычном порядке вещей ребенок получает их от матери, из пищи, которую она ест. Но при таком темпе роста, времени на еду не будет. Она просто не будет успевать усвоиться. Поэтому вместо питательных соков в ход пойдут мои собственные жизненные силы. К тому времени, как подойдет время родов, я… во мне уже не останется жизни.
— Но как же тогда родится ребенок? Мертвая ты родить не сможешь! — прошептал я. Джинни покачала головой.
— Драко, эту проблему умеют решать даже маглы. Кажется, у них это называется «кесарево сечение»…
Я замолчал, неосознанно тоже кусая губы. Новости потрясали. Более того — они ужасали. Первое время я не находил слов, но потом осознал, что один вопрос все еще остался.
— Когда? — прохрипел я, не в состоянии выразиться точнее, но Джин и без того поняла меня.
— Во вторник начнется Полнолуние. Зачатие и Роды разделяют сутки. На вторую ночь полной Луны новое тело Лорда появится на свет, — прошептала она.
— У нас всего лишь два дня?
— Два с половиной, примерно так, — отозвалась она. — Обряд начнется на закате, потом пройдут сутки, пока плод будет развиваться, а потом… — девушка замолчала, прикусив губу, и я понял, что силы изменяют ей. Я снова притянул ее к себе, и на сей раз Джинни больше не сопротивлялась. Она прижалась ко мне, дрожа всем телом, и, уткнувшись лбом в мою рубашку, затихла. Я крепче обнял ее, пытаясь поддержать и утешить, однако у самого на душе было муторно. Странно, но теперь, не ощущая в голове ставшего привычным и даже необходимым присутствия Гарри, я осознал, как отчаянно мне его не хватает! (не говоря уже о том, что при помощи этой связи он мог бы попытаться найти нас, а с ним — и Орден Феникса.). Я хорошо помнил безрезультатность поисков Джинни, и понимал, что найти нас за два дня они не смогут — не смогут без нашей помощи. Может, у меня все-таки получится дать Поттеру знак?
— «Гарри!» — позвал я, отчаянно надеясь на удачу. — «Гарри, ГАРРИ!!!! Ты слышишь меня? Ответь мне, Поттер! ГА-АААААА-РРИИИИИИ!!!!!!!»
От напряжения у меня чуть голова не лопнула, но, все равно, призыв оставался без ответа. Правда, уже в самом конце у меня на мгновение возникло даже не ощущение, а так, легкий намек на него, что где-то далеко-далеко на задворках сознания что-то шевельнулось в ответ, но… Ощущение больше не повторялось, да и в тот, первый раз оно было таким слабым и мимолетным, что я в конце концов вынужден был признать, что мне просто почудилось. Разочарованно вздохнув, я повел плечами, и Джинни завозилась в моих руках.
— Ну как ты? — спросила она. Я пожал плечами.
— Физически я в порядке. Только устал немного, но это ерунда, — ответил я, стараясь скрыть разочарование, охватившее меня после неудачной попытки связаться с Поттером. — А вот морально… Мерлин, всего два дня… И какие у него на нас планы на эти два дня?
— Мне поручено позаботиться о тебе, — пожала плечами Джинни. — Ко вторнику ты должен быть в состоянии… хм, ну…
— Я понял, — кивнул я. — Хотя, учитывая моральный настрой, не думаю, что я вообще когда-нибудь буду в состоянии… Хотя… — я прищурился. — Послушай, мне пришла в голову идея — а что если мы слегка подкорректируем этот «блестящий план»?
— В каком смысле?
— Ну, насколько я понимаю, чтобы все прошло так, как он задумал, само зачатие должно проходить по время какого-то ритуала, не так ли? Плюс, тебе необходимо перед этим ввести необходимые зелья, чтобы ребенок развивался быстрее… — Джинни поморщилась и напряглась.
— Ради всего волшебного, Дрей, не называй это «ребенком»! — попросила она. — Я совсем свихнусь, если буду думать о нем, как…
— Ох… прости, — смутился я. В самом деле, если разобраться. Джинни ни разу не произнесла слова «ребенок», пока рассказывала о зловещих планах Волдеморта. Все время только «плод», «зародыш», «тело»… По сути, наверное, она была права, ведь то, что собирался взрастить в ее чреве Темный Лорд, не было бы человеком. И в то же время, подумав отвлеченно, ледяной комок страха в моей груди немного таял, при мысли о том, чтобы иметь детей от нее — настоящих детей и настоящую семью, конечно… Естественно, мы были еще слишком молоды, чтобы всерьез собираться уже сейчас создавать семью, но когда-нибудь потом, в будущем… Если, конечно, оно будет, это будущее — что сейчас вызывает серьезные сомнения, если не сказать больше. — Так, я в общем вот о чем говорил, — сказал я, тряхнув головой, в попытке отбросить размышления. — Мне тут пришло в голову — а если мы… Сделаем это ДО ритуала?
— Сделаем ЧТО? — нахмурилась она, и тут же приглушенно охнула. — Мерлин, ты имеешь виду — если мы сделаем так, чтобы я забеременела раньше?
— Ну да. Если ты во время ритуала будешь УЖЕ беременной, он не сработает, ведь так?
— Не поможет, — покачала головой она, и плечи девушки снова поникли. — Ритуал не поздно провести и в первый месяц беременности, а зелья для ускорения роста плода надо пить тогда, когда он уже начал формироваться.
— То есть мы просто, получится, поторопим события — и все, — мрачно констатировал я. — Ладно, идея была неудачная. Так. Ладно. Ладно. Мерлин, мне надо подумать… — Что же нам делать? Что же делать?
Мы просидели, обнявшись, до самого утра, поддерживая друг друга — но увы, не в силах защитить даже от собственных страхов. Тьма и Зло окружали нас со всех сторон, а надежда спастись была еще более слабой и призрачной, чем неверный свет единственной коптящей свечи, стоящей на прикроватной тумбочке…
Дикая Охота — согласно легендам и преданиям многих европейских народов, Дикая Охота ведет за собой мертвых в иной мир. В определенные ночи священных праздников можно встретить Охотника, который ищет свою жертву. Этот миф существует в Северной Европе и в Америке среди потомков европейских иммигрантов, в противовес средиземноморским и средне-восточным культурам, что не удивительно, так как на севере Европы, конечно, существовало земледелие, но также основой выживания северных народов была охота, особенно в зимнее время. Как гласят большинство легенд, это было и время Дикой Охоты. В некоторых мифах Дикая Охота происходила в канун Йоля, иногда в Саунь, иногда в Ночь Матери, а в Уэльсе — в канун Майского Дня.Дикая Охота, и тот, кто её проводит, известны под множеством имен:• Германия: Армия Вотана, возглавляемая Вотаном• Германия: проводится Хульд (Хольдой), состоит из некрещеных детей• Норвегия: Оскорей, возглавляется Одином• Франция: Семья Арлекина, возглавляется Арлекином• Нормандия: Дьявол• Дания и Швеция: Оденшакт, возглавляется Одином• Дания: Король Вальдемар• Англия: Дикая Охота, возглавляется Херне и Борзыми Габриэля (ссылка в «Виндзорских насмешницах») или Ангел Смерти и Борзые Габриэля• Дартмор, Англия: Сэр Фрэнсис Дрэйк правит катафалком• Уэльс: Борзые Аннуна, под предводительством Гвин ап Нуда, появляются около Гластонбери Тор• Шотландия: Охота Артура О’Боуэра или Неблагородного Двора• Ирландия: Борзые Финна МакКумала• Ирландия: Охота у Лох Гур• США: Всадник без Головы• США: Всадники-Призраки в небесахОписание охоты обычно одинаково:«Раздается сильный шум, лай собак и крики, затем черный всадник на черном, белом или сером коне проносится по небу со сворой борзых, а за ним спешит толпа духов. Иногда всадник без головы. Иногда, особенно в Верхней Германии, на духах можно заметить боевые раны или травмы от несчастных случаев. Пламя бьет ключом из под копыт и глаз животных, которые участвуют в процессии. Кони и собаки часто двух или трехногие. В процессии можно заметить и тех, кто умер недавно. Разъяренная толпа является угрозой для каждого, кто встречается ей на пути, но иногда от них можно получить и вознаграждение».Квелдалф Хаген Гундарссон «Гром в горах» Выпуск 7, зима 1992