Pov Гарри Поттера
Всю дорогу до Хогсмида, которую, к слову сказать, мы с Роном проделали в компании Дамблдора, меня мучили недобрые предчувствия. Сначала я еще пытался убедить себя, что мне все чудится, или что, возможно, я просто все-таки улавливаю отголоски чувств Волдеморта, который наверняка радуется скорому исполнению своего плана. Однако это было всего лишь самоуспокоением, и мало помогало. Помимо всего прочего, я прекрасно знал, что контакт с разумом этого чудовища сейчас практически полностью исключен благодаря зелью ментальной блокировки, которым меня еще с утра напоил Снейп. Да я и не испытывал ничего похожего за злобное предвкушение, присущее Темному Лорду — лишь свой собственный страх перед битвой, который тщательно (и тщетно!) старался побороть. Пугала, на самом деле, не столько перспектива еще раз схлестнуться с Пожирателями, сколько осознание того, что у Лорда руки развязаны, тогда как мы всерьез на него нападать не можем. Нет, конечно, Дамблдор сказал, что в случае крайней необходимости, можно и убить Волдмеорта (как будто это так просто сделать!) — но все, кто был посвящен в тайну его бессмертия, знали, чем это грозит. Никто не хотел дрожать от страха перед его возвращением еще тринадцать лет — или больше…
Большинство Членов Ордена, входивших в ударную группу, уже собрались в Трех Метлах. Рон, извинившись, отошел поговорить с отцом, а я отправился поздороваться с Сириусом и Люпином, а заодно — с Тонкс и Кингсли. Всего в наш «отряд» входило человек тридцать или около того, в большинстве — старые знакомые по Ордену, но было и несколько новичков. Наверное, новобранцы из Аврорской Академии, решил я, рассматривая небольшую группку молодежи. Некоторые из них выглядели чуть ли не моими ровесниками — ну, может, постарше на год-два. Я покачал головой, снова поворачиваясь к крестному, и намереваясь спросить его, с ним ли я буду аппарировать, когда смутно знакомый голос окликнул меня по имени. Хотя, кому я вру? «Смутно знакомый»? Не-е-ет, голос первой любви не забывается!
— Гарри? Гарри Поттер, это ты? — от группки отделилась невысокая девушка с длинными блестящими черными волосами, и устремилась ко мне. Я не мог ее не узнать — да что там, я узнал ее, еще не видя, едва только она ко мне обратилась. За тот год, что мы не виделись, девушка почти не изменилась — разве что стала немного увереннее в себе, и как-то собраннее, — даже, можно было сказать… жестче?
— Чжоу? Глазам своим не верю, что ты тут делаешь? — отозвался я, быстро извинившись перед Сириусом и остальными, и делая шаг ей навстречу.
— Я теперь член Ордена Феникса, ты не знал? — улыбнулась она. Я слегка помрачнел, припомнив, чем окончилось участие Чжоу в Отряде Дамблдора.
— Вот как, — холодно сказал я, не в силах удержаться от сарказма. — Ты — и кто из твоих подруг с тобой за компанию?
— Никто, — спокойно отозвалась Чжоу. — Я сама по себе. Не ожидал?
— Да нет, — хмыкнул я. — Помня твои школьные привычки…
— Я выросла, — сухо ответила девушка. — Детская беззаботность и привычка болтать с подругами очень быстро и легко излечиваются на войне.
— Тебе пришлось воевать? — уточнил я. Ругаться с ней не хотелось, да и желание поязвить пропало. В конце концов, я давно не держу зла на Чжоу, мы на одной стороне — так почему нам не быть друзьями?
— Да, пришлось, — отозвалась она. — Один из филиалов лавки моей матери находился в Косом переулке, и, когда на него напали, пострадал больше всех. Это, к счастью, не единственный ее магазин, и даже не главное производство, так что само дело пострадало не так сильно, как могло. Просто… Я была там в тот вечер. И видела, что творили Пожиратели. И… И не просто видела, — она замолчала, сглотнув, словно боролась с подступающими рыданиями. Я удивленно поднял брови. Это что-то новенькое. Чжоу Чанг, сдерживающая слезы? Раньше она наоборот, не упускала случая поплакать… Почему-то мне вспомнилось, как съязвила по этому поводу Блейз во время нашего достопамятного первого совместного похода в Хогсмид, и я с трудом сдержал улыбку. Чжоу глубоко вздохнула и натянуто улыбнулась мне — впрочем, улыбка ее тут же исчезла. — Извини, мне все еще немного тяжело об этом говорить, — сказала она. — В той битве погиб мой… друг.
— Ой, прости, — мигом отреагировал я. — Мне очень жаль, Чжоу, я не знал.
— Ты и не мог знать, — кивнула она. — Все в порядке, правда, ты ведь не виноват. А вот я… Я именно тогда поклялась себе, что не буду больше плакать. Слезами горю не поможешь. А я… Я лучше сделаю все, чтобы помочь Ордену в борьбе с этим Злом. Может, я при этом и погибну, но хоть приложу руку к его поражению. Думаю… Наверное, Седрик одобрил бы меня, как думаешь? Саймон-то точно одобрил бы.
— Саймон? Тот друг, что погиб? — уточнил я. Чжоу кивнула.
— Незадолго до этого он предложил мне встречаться, а я сказала, что подумаю, — проговорила она. — Он ведь мне и правда нравился. Только я боялась ошибиться. А теперь… — она вздохнула. — Теперь и отвечать некому.
— Сочувствую, — искренне сказал я, все еще чувствуя некоторую неловкость. Окружающих наша беседа явно заинтересовала: я ловил на себе уже, наверное, десятый косой взгляд. — Э… Чжоу, может, давай присядем? — предложил я. — А то на нас уже весь зал, по-моему, пялится.
— Что? О, да, конечно, — согласилась она.
Усевшись за один из боковых столиков, мы еще некоторое время поговорили о ней и ее решении присоединиться к Ордену. Честно говоря, раньше — да еще год назад — я бы ни за что не предположил, что Чжоу Чанг способна измениться настолько, что готова сражаться ради победы над злом. Нет, конечно, она участвовала в ОД, и у нее даже неплохо получалось, и уже тогда она говорила, что хочет бороться со Злом, погубившим Седрика… Но позже, когда я вспоминал ее, это казалось мне не более чем бравадой, а участие в ОД — проявлением ее интереса ко мне. Ведь говорила же тогда Гермиона, что я нравился Чжоу! Еще совсем недавно я думал, что мое внимание льстило ей, и что она пыталась сделать из меня этакую смесь подкаблучника и личной жилетки, в которую можно поплакаться. Впрочем, воспоминания о нашей неудачной попытке встречаться теперь лишь навевали улыбку.
Признаться, я был почти уверен, что мы избавимся от назойливого внимания, если уйдем с центра зала — однако часть взглядов присутствующих (в основном молодежи) все еще была прикована к нам, и я несколько нервничал. Особенно меня «зацепил» взгляд симпатичной темнокожей девушки, сидящей в одиночестве через несколько столиков от нас. В ее глазах не было обычного для зевак любопытства. От ее взгляда у меня аж мурашки побежали по коже — в нем был и гнев, и негодование, и даже обида! Мерлин великий, этой-то я что сделал? Поежившись, я невольно отвел взгляд, а когда поднял его снова — незнакомки уже нигде не было видно. Интересно, кто она такая? Чем-то она напоминала Анджелину Джонсон, может, родственница? И все-таки такой взгляд — это что-то необычное. Девушка смотрела на нас с Чжоу так, словно имела на меня какие-то права. Интересно, с чего бы?
Чжоу тем временем закончила повествование о том, чему была свидетельницей во время нападения на Косой Переулок и о смерти своего приятеля Саймона. Ну надо же, с некоторой долей иронии подумал я. Два года прошло, а ее методы не меняются. В прошлый раз она мне все уши прожужжала Седриком, его смертью и тем, что он делал при жизни, когда встречался с ней. Теперь его место занял этот несчастный парень. Вся разница в том, что на сей раз я не имею отношения к его гибели, да и сама Чжоу уже не привлекает меня так, как раньше. К тому же — то ли я повзрослел, то ли из-за наших отношений с Блейз, — но теперь я понимал ее куда лучше, чем раньше.
— Да, знаешь, я восхищен твоим… Твоей стойкостью, — мягко сказал я, не желая обижать Чжоу.
Ну правда, она же не виновата, что ее уловки не действуют — ни тогда, не сейчас. Просто тогда она не понимала, что я был мнительным подростком, который пусть и тщетно, но отчаянно, как мог, гнал от себя чувство вины за смерть Седрика. Естественно, мне не нравилось, что она пытается говорить об этом, и тем самым рушит все мои, с таким трудом выстроенные, защитные стены. И это для меня было куда важнее ревности, которую она пыталась вызвать. Ну а сейчас… Сейчас я просто не был заинтересован в ней, а следовательно, не мог и ревновать.
— Даже не знаю, что было бы со мной, если бы я потерял уже второго любимого человека по вине Волдеморта, — проговорил я, понимая, тем не менее, что это — не более чем дежурные фразы. Нет, я и в самом деле плохо представлял себе подобную ситуацию, но… Вникать во все это, стараться представить и прочувствовать это состояние — сейчас, здесь, перед отправлением на битву, в которой на кону стояли жизни Джинни и Драко? Нет уж, увольте! Невольно ощущая себя слегка виноватым из-за такой черствости, я старался, чтобы хотя бы голос мой звучал участливо. — Ну, то есть, я терял любимых из-за него, но это немножко другое, — заметил я, чтобы потихоньку увести разговор в сторону от ее погибших кавалеров и переживаний. — Родителей я вообще не помню… то есть, не помнил очень долго, а Сириус… Ну, ты слышала об этом, наверное. Мне было очень тяжело после его смерти, но все-таки, он мой крестный, а не возлюбленный, и потом — он ведь вернулся, — я вздохнул и мягко улыбнулся девушке, которая смотрела на меня с кажущимся искренним сочувствием. Неужели Чжоу действительно настолько повзрослела, что способна теперь обращать внимание не только на свои проблемы?
Она тем временем кивнула в ответ на мою сентенцию о родителях и крестном, причем — с преувеличенным вниманием. Я, не сдержавшись, хмыкнул. Неужели она снова мной интересуется?
— Терять родных тоже нелегко, — участливо сказала Чжоу, и, протянув руку через стол, накрыла мою ладонь своей. Я несколько удивился, но руку не убрал. В этот момент мне почудилось какое-то движение по другую сторону разросшегося цветка в кадке, однако я не придал этому значения. Кажется, там был еще один столик, так наверное, за ним просто кто-то сидел. Тем временем Чжоу продолжала успокаивающе-ласково поглаживать мою ладонь, и в конце концов мне стало это немного неприятно. Я отнял руку.
— На нас все смотрят, — заметил я в ответ на ее вопросительный взгляд.
— Да, но тебе, наверное, не привыкать к такому вниманию? Так и раньше было, а последние пару лет ты у нас становишься все популярнее. Я уж почти и забыла, что это такое — быть твоей девушкой. Повышенный интерес к каждому движению… — хмыкнув, заметила она. Я невольно вздрогнул, представив себе реакцию Блейз, если бы она это услышала. Моя Слизеринская Принцесса, да еще в гневе! Да она бы от соперницы — путь и мнимой, — и мокрого места не оставила!
— Но сейчас ты не моя девушка, — поспешно сказал я. Чжоу как-то заинтригованно посмотрела на меня.
— Сейчас — нет, — согласилась она. — А что, у тебя есть кто-то?
— Да, — отозвался я просто. — Блейз Забини, помнишь ее?
— За… Гарри, ты смеешься надо мной! — фыркнула Чжоу, как мне показалось, с некоторым облегчением. — Забини ведь слизеринка, если мне память не изменяет!
— Так и есть — ну и что с того? — пожал плечами я. Чжоу одарила меня недоумевающим взглядом.
— Ну… Не знаю, просто, ты и слизеринка — это как-то не вяжется, — заметила она. — Слизеринцы… ведь они же всегда были нашими врагами!
— Чушь! — фыркнул я. — То, что Волдеморт был слизерницем, не означает, что все они плохие! И кстати, вся наша сегодняшняя эскапада затеяна для того, чтобы спасти Драко Малфоя! Почему-то, от участия в ней тебя это не удержало!
— О, ну, во-первых, спасти соперника и врага, который по глупости попал в беду — это даже как-то благородно, — возразила девушка. — И потом — разве мы спасаем не Джинни Уизли в первую очередь?
— Обоих, — отрезал я, помрачнев. — И к слову сказать, Малфой мне не враг. Ты, может, не знаешь, но мы с ним подружились в этом году.
— Да ну ты брось! — рассмеялась Чжоу, словно я сказал что-то забавное. — Ты и Малфой? Подружились? С чего вдруг? Вы все шесть лет, пока мы учились, чуть ли не глотки друг другу рвали!
— Ну, до такого никогда не доходило! — возразил я, невольно улыбаясь воспоминаниям о нашем детском соперничестве с Драко. — Подумаешь, сцепились пару раз…
— Пару раз? Гарри, вы сцеплялись пару раз в неделю — и это еще мягко сказано! — хмыкнула она. — Бывало, что и пару раз в день!
Я, хмыкнув, согласился. И все-таки дальнейшая беседа как-то потеряла свою беззаботность, несмотря на то, что у нас было море общих тем. Как ни крути, но Чжоу Чанг для меня была не самым желанным собеседником на свете. К счастью, через какое-то время, когда я уже начинал потихоньку соображать, как бы смыться от нее повежливее, в зале поднялось волнение. Поначалу я даже не понял, что именно происходит, и глазам своим не поверил, когда осознал, что те, чья кровь была в «маячке» у Снейпа, повскакивали с мест! Неужели началось?! Но ведь еще слишком рано! Хотя, с другой стороны — нам ведь не обязательно дожидаться начала этого жуткого ритуала? Если Снейп решил, что сейчас вытащить Дрея и Джинни из Ставки Лорда получится быстрее и проще, чем непосредственно перед ритуалом — тем лучше для нас.
Подспудно я все еще ощущал легкую обиду на Дамблдора, за то что он решительно воспротивился тому, чтобы я входил в число тех, кто дал свою кровь. Впрочем, чувство было мимолетным и почти иррациональным, ведь директор уже объяснял мне, что в случае провала давать в руки Волдеморту хоть одну лишнюю каплю моей крови — верх неблагоразумия. Одно дело та, что теперь течет и в его жилах, оскверненная и извращенная зельем, возвратившим его у жизни, — и совсем другое моя собственная, чистая и настоящая. Кто знает, как этот монстр ею распорядится… При мысли о разных темных чарах и ритуалах по коже пробегал озноб. Хотя, конечно, это не было единственной причиной, потому что и остальные, те, чья кровь была в «маячке», подвергались почти такой же опасности. Главная опасность присутствия именно моей крови была в том, что мы не могли с уверенностью утверждать, что Волдеморт не сможет почувствовать ее…
Не знаю почему, но ощущения от сдвоенной аппарации всегда казались мне до ужаса неприятными — гораздо хуже, чем когда аппарируешь самостоятельно. Если бы меня спросили, в чем конкретно заключается отличие, — я, пожалуй, не смог бы ответить. Да и, положа руку на сердце, в чисто физических ощущениях разницы действительно почти что не было — ну, разве что при парной аппарации надо было помнить о том, чтобы не выпускать руку ведущего — ну, или не обязательно руку. Словом, то, за что держался.
Когда мир вокруг меня обрел привычную устойчивость, я выпрямился и с любопытством огляделся вокруг. Признаться, размышляя о Ставке Волдеморта, я подсознательно почему-то представлял себе тот самый старый особняк на холме над кладбищем, который видел во время достопамятных событий в конце Турнира Трех Волшебников. Не знаю, почему, но я почти ожидал очутиться на том же кладбище — ведь недаром позже авроры так и не смогли проверить упомянутый дом. Правда, все всё равно знали, что он там, — и все-таки, очевидно, какие-никакие, но отвлекающие отталкивающие чары на нем были. Несмотря на описания Драко, его рассказы о том, что из окна он видел старый и довольно запущенный сад, окруженный каменной оградой (чего не было в Доме Риддлов), я невольно обшаривал глазами пространство в поисках знакомых могильных памятников, плит и прочего.
Ничего подобного, впрочем, видно не было. В небе полыхало алое зарево заката, заливая красноватым, угасающим светом старый сад, не похожий ни на один, виденный мной раньше. Ну, то есть, виденный в Магическом мире. В магловском я где-то наблюдал похожее зрелище, когда нас возили на экскурсию в начальной школе. Здесь не было ни клумб, ни газонов, ни ухоженных тропинок. Кусты вдоль засыпанных старыми, перегнившими под снегом листьями дорожек, еще хранили вид живых изгородей, но были сплошь увиты каким-то вьюнком, тоже то ли засохшим по зимнему времени, то ли просто еще не распустившимся вновь. Кое-где сквозь густо разросшийся сорняк пробивались тонкие веточки с разворачивающимися листочками, но вид у них был слабый и болезненный.
Мое внимание, тем не менее, сам сад занимал недолго — куда более занимательным был старинный особняк в глубине парка. По архитектуре он чем-то напоминал Даррен-Холл, вот только сложен был, в противовес тому, из светлого, красновато-желтого камня. Еще одним отличием были окна — небольшие и прямоугольные, никаких изящных полукруглых завершений, или стрельчатых проемов. Лично мне ни его внешний вид, ни какие-либо другие приметы ничего не говорили — и, судя по реакции остальных, им тоже. Да по большому счету, дом выглядел… обыкновенным. В нем не было ничего особенно зловещего или мрачного. Ничего, что могло бы подсказать, что это — Логово Затаившегося Зла.
Впрочем, особенно долго предаваться созерцанию архитектуры времени у нас не было, если мы не хотели лишиться преимущества от внезапности своего появления. Едва дождавшись прибытия остальных групп, «силы спасения» устремились вперед.
По негласному уговору с Дамблдором, первое время мы с ним держались вместе. Необходимо было дождаться появления Волдеморта, чтобы директор, как и собирался, отвлек его внимание на себя, а я мог бы заняться поисками крестража. Или, если повезет, обоих крестражей — и чаши, и змеи (прим. автора — только мне одной кажется, что это напоминает аптеку? J). Впрочем, поначалу все шло как-то даже слишком легко, словно в одном из дешевых магловских боевиков.
Наша группа вломилась в здание, не встретив никакого сопротивления. Первые противники стали появляться только тогда, когда авроры и члены Ордена рассыпались по холлу и близлежащим комнатам первого этажа. Завязалась схватка, но, впрочем, Пожирателей было явно меньше, чем представителей вторжения. Мы с Дамблдором, Сириусом, Люпином и Тонкс — ну и еще парой увязавшихся за нами ребят, видимо, молодых авроров или стажеров, — стали подниматься по широкой парадной лестнице, ступеньки которой были оформлены полукругом. Нашей целью в данный момент было привлечение внимания — и мы с ней успешно справлялись. На шум и звуки битвы стягивались все новые Пожиратели — похоже, несмотря на то, что в самом ритуале, по словам Снейпа, задействовано было сравнительно немного народу, в поместье все-таки было немало и непосвященных в дело.
Сражаться рядом с Сириусом было здорово, хотя, признаться, я немного нервничал. Слишком свежи в памяти были воспоминания о том, как сраженный проклятием Беллатриссы, он провалился в проклятую Арку. Конечно, никакой Арки поблизости не было, но само осознание того факта, что Белла где-то тут, поблизости, и что от поединка с ней Сириуса сейчас не удержит никто и ничто, мягко говоря, слегка тревожило. Я начинал видеть в каждой новой фигуре эту чокнутую фанатичку, и готов был, кажется, на все, чтобы только защитить крестного.
— Гарри, ты помнишь наш уговор? — вдруг как-то отстраненно-спокойно спросил Дамблдор. Я обернулся к директору. На какое-то время мы с ним разделились, но теперь он снова стоял передо мной. Несмотря на жизнерадостно-сиреневую мантию, выглядел Дамблдор весьма внушительно, окруженный аурой силы и магии. Кажется, его Род тоже был не из последних в плане могущества, а директор — его Глава.
— Пора? — спросил я, недоуменно озираясь вокруг. Волдеморта нигде не было видно — но ведь по уговору я не должен был приступать к поискам, пока он не появится! Через шрам я ничего не чувствовал — но это было вполне понятно, благодаря выпитому зелью. И директор, и Снейп предполагали, что оказавшись в непосредственной близости от Темного Лорда, я снова могу попасть под его влияние. Нет, вообще-то, после событий в Министерстве стало очевидно, что ему не под силу подчинить мою волю и сделать меня своей марионеткой: даже попытка сделать это существенно ослабила его в прошлый раз, принесла невыносимые муки, и в конце концов его просто выкинуло из моего сознания. Так что за сохранность моего «я» мы как раз не волновались. Но даже побочные эффекты в виде непереносимой боли в шраме и возможных психологических контактов, были достаточно неприятны, чтобы сделать все возможное дабы от них избавиться. И поскольку надежды на то, что во мне все-таки вдруг проснется талант к Легилименции, не было ни малейшей, Дамблдор и предложил воспользоваться зельем ментальной блокировки. И все бы ничего, только одно плохо — проклятая микстура не могла выбирать, какие связи должна блокировать, а какие оставить в действии, и просто перекрывала все подряд. А это значило, что меня «отрезало» не только от Волдеморта, но и от Малфоя — и даже просто почувствовать, добился ли Снейп своего и смог ли вытащить Дрея с Джин, у меня не было ни малейшего шанса.
— Полагаю, Темный Лорд уже близко, — кивнул тем временем директор в ответ на мой вопрос. — Я отвлеку его на себя. Думаю, нам найдется, что сказать друг другу. В любом случае, тебе будет лучше не попадаться ему на глаза. Блокировка блокировкой, но ваша связь уникальна, и кто знает, выдержит ли зелье прямое воздействие магии Волдеморта. Так что чем меньше он будет о тебе думать, тем лучше. Понял Гарри?
— Да, сэр! — отозвался я, салютуя ему палочкой.
После этого нехитрого диалога мы окончательно разделились. Моей задачей было найти место, где должен был проходить ритуал, так как скорее всего, хотя бы чаша должна была быть там. Ох, велико было искушение позвать через зеркало Малфоя и спросить у него! Останавливало то, что сделать это — означал открыть секрет зеркал, а еще, возможно, и подставить его. Ну и тот факт, что окруженный Пожирателями Драко может быть лишен и чисто физической возможности ответить.
Плохо было еще и то, что я даже отдаленно не представлял себе, где же может проходить этот чертов ритуал. Воображение рисовало что-то вроде большого зала в глубине дома, украшенного темными драпировками и атрибутами Темных Сил, всякой там древней символикой и тому подобным. Пожав плечами, я выбрал коридор на втором этаже, который вел в противоположном от входа направлении, и, решив, что он ничуть не хуже любого другого подойдет для начала поисков, двинул по нему. Естественно, я был не один — рядом со мной все еще оставались Тонкс и пара стажеров, хотя Сириус и Люпин все-таки где-то уже откололись от нашей группы.
Мы проверяли комнату за комнатой — но без каких-либо результатов. Маловероятно, конечно, чтобы то, что мы ищем, было в обыкновенной комнате для гостей — да или в любых других жилых покоях, если на то пошло, — но попасть впросак из-за одного только этого предположения, никому не хотелось. Второй этаж оказался практически пуст, не считая парочки Пожирателей, выскочивших нам навстречу, и от которых мы, к счастью, без потерь отбились.
Очередной коридор вывел нас на черную лестницу, пронизывающую весь дом от подвала до чердака. Поколебавшись, я направился вверх, не третий этаж. В конце концов, проверить подвалы можно будет и позже, а оставлять «на закуску» один-единственный этаж мне казалось глупым. Интерьеры, как и во всем доме, здесь были выдержаны в темных тонах, окна закрывали тяжелые занавески, которые Тонкс с каким-то почти зловредным выражением лица срывала и скидывала на пол. Признаться, я не очень понимал, зачем она это делает — все равно на улице сгущались сумерки, так что света это не прибавляло. Вот разве что за такими портьерами легче легкого спрятать хоть дюжину Прожирателей… Мда, кажется, авроресса поняла это куда быстрее меня. Меня же эта «игра в прятки» с неизвестным количеством игроков начинала утомлять. Захватывающий и опасный налет на Логово Пожирателей оборачивался банальным обыском, в котором не было ничего интересного, не считая пары-тройки мелких стычек. И то, по большей части я даже палочку толком поднять не успевал, как мои спутники уже укладывали высунувшегося Пожирателя на обе лопатки. Жаль только, у нас не было времени должным образом связать каждого из них, чтобы отправить в тюрьму, где им и место.
В одной из комнат мы нашли лежащего на кровати человека — мне он был незнаком, сравнительно небольшого роста, полноватый, с холеным, ухоженным лицом и руками. Незнакомец, казалось, спал, однако разбудить его ни у кого из нас не получилось. Не помог даже Энервейт, что было еще более необычным. В первый момент я подумал, что это еще один пленник, которого, вероятно, опоили каким-нибудь сонным зельем, хотя я и ума не мог приложить, зачем. И только когда я заметил украшавший полог кровати орнамент в виде виноградных лоз — а потом, присмотревшись, увидел, что тот же мотив повторяется во всем интерьере комнаты, — до меня, наконец, дошло и что это за комната, и кто этот человек, и что с ним такое. Ведь — голову даю на отсечение! — наверняка именно здесь держали в заточении Драко и Джинни! А этот тип — выходит, это мэтр Лавуазье? Наверняка он, это все объясняет — даже то, что мы никак не можем его разбудить!
— Тонкс, если это Лавуазье, то он тоже здесь пленник! — бросил я, обернувшись к аврорессе, которая безуспешно растирала виски бесчувственному мэтру, пытаясь привести его в сознание. — Я не знаю, что Драко с ним сделал, но наверняка у нас не получится его расшевелить, придется ждать, пока сам очнется! Инчае Волдеморт не стал бы звать Снейпа, и растолкал бы этого сам!
— Ты прав, — кивнула Тонкс, оставив свое бесполезное занятие. Я быстро еще раз осмотрел комнату, но не нашел ничего примечательного. — Но если он пленник, то надо бы забрать его отсюда, — заметила она. Я кивнул.
— Вот что, ребята, займитесь им, — сказал я, обращаясь к ней и к стажерам, неуверенно переминающимся с ноги на ногу в дверях. — Этажи мы, кажется, осмотрели, дальше я и один справлюсь, а вы, давайте, вытащите его отсюда и доставьте в Хогсмид. Пока что ему не грозит очнуться, а потом Дамблдор решит, что с ним делать.
— Не глупи, Гарри, тебе нельзя идти дальше без прикрытия, — возразила Тонкс, насмешливо фыркнув. — И потом, для его транспортировки столько народу не нужно, хватит и кого-то одного. Дерек, доставь этого на место и охраняй, — командным тоном распорядилась она, обращаясь к одному из стажеров. А мы пойдем с тобой, Гарри.
Возразить было нечего, да и не очень-то хотелось тратить на это время. Я лишь кивнул и быстрым шагом устремился к двери.
В конце коридора мы спустились по небольшой лесенке из четырех ступенек — видимо, она вела в другую часть дома. Здесь было пооживленнее — больше Пожирателей, да и членов Ордена тоже, видимо, они поднялись по какой-то другой лестнице. Вскоре остававшийся с нами стажер отбился в какой-то схватке, потом появились еще двое, потом снова отбились… Я уже мало обращал внимания на состав своей группы. Тонкс осталась в одном из коридоров, прикрывая раненную девушку в аврорской мантии, рядом со мной как-то оказался Люпин, но после пары стычек тоже отстал. Несколько раз я замечал поблизости кого-нибудь знакомого — то кого-то из Уизли, то Сириуса (слава Мерлину, он, кажется, в порядке!), то деда. Один раз заметил Люциуса, даже в бою умудрявшегося выглядеть элегантным и аристократически изящным. Он почти небрежно, слегка рисуясь отправил в нокаут очередного противника — да еще с таким видом, будто сделал ему вселенское одолжение, — и, заметив мой взгляд, так по-знакомому вздернул одну бровь…
В какой-то момент рядом со мной оказалась Чжоу. Странное дело, до того, как я оказался рядом, у нее довольно неплохо все получалось — но стоило мне появиться поблизости, как девушка начал спотыкаться и пропускать удары, а потом, когда прикрывавшие меня в тот момент двое авроров справились и с ее противником, картинно всхлипнула и ухватилась за меня.
— О, Гарри, не знаю, что бы я без тебя делала! — выдохнула девушка мне в ухо. Почти машинально я поддержал ее под локоть, занятый размышлениями о том, что до сих пор мы не нашли ничего похожего на зал для ритуалов, или хотя бы на лабораторию, в которой могли бы готовиться зелья. И если первый все-таки мог находиться и где-то в другом месте, то лаборатория тут быть просто обязана! Ведь готовил же где-то свои зелья Лавуазье!
Руки Чжоу вокруг моей шеи стали для меня сюрпризом — как и ее тело, прижавшееся ко мне. Никакого удовольствия от этого я, откровенно говоря, не испытал. Напротив, меня затопило что-то вроде возмущения или даже негодования. Она что, совсем ничего не соображает!? Ну хорошо, я допускаю, что мог ее заинтересовать (снова), но чтобы вот так по-идиотски вешаться на меня в разгар схватки?!
— Чжоу, перестань немедленно, что ты делаешь!? — практически зашипел я, чуть ли не переходя на змеиный язык, и едва сдерживаясь, чтобы не наорать на зарвавшуюся девицу. — Мы же посреди вражеской территории!
— О, прости! — захлопала глазами Чжоу, глядя на меня с преувеличенной наивностью. — Ну… просто я так испугалась, а ты такой сильный, и храбрый, и…
— Прекрати! — рявкнул я, не сдержавшись. — Нашла время! — прорычал я уже тише, решительно снимая ее руки со своей шеи и отстраняя девушку от себя. — Если устала или испугалась — аппарируй обратно, незачем подставляться просто так. У нас нет времени сейчас на… на все это!
— Но отсюда нельзя аппарировать! — почти всхлипнула Чжоу. Эх, зря я думал, что она изменилась — глаза девушки уже туманились слезами. — И я не доберусь до границ сама! Пожалуйста, Гарри…
— Дамблдор сказал, что аппарировать здесь нельзя только снизу, из подвалов, а на самом доме антиаппарационного барьера нет! — вмешался оказавшийся поблизости Чарли Уизли и заговорщически подмигнул мне.
— Но… но… — Чанг растеряно переводила взгляд с меня на него и обратно. — Но я не умею!
Какую цель она преследовала? Просто хотела меня вернуть? Неужели она так плохо в действительности меня знает? Ее поведение могло только раздражать, неужели она не видит этого? И потом, последнее утверждение — явная ложь! Гермиона рассказывала, что тест Чжоу сдавала вместе в ней, хоть и училась на год старше нашей параллели! То ли провалила первую экзаменовку, то ли по возрасту вынуждена была сдавать позже своих однокурсников… Черт, я ведь даже и не помню, когда у Чжоу день рождения! Хорош был бы из меня кавалер…
— Я умею, — вмешался один из молодых авроров, прислонившийся к стене неподалеку от нас, и, морщась, зажал руками рану на бедре. — Кажется, в схватке от меня дальше толку будет мало, так что я могу подбросить тебя до Хогсмида…
— Вот и отлично, заодно сможешь помочь мадам Помфри позаботиться о раненных, — быстро сказал я, чуть ли не силком подтаскивая Чжоу к уже согнувшемуся от боли парню. — Давай, вытаскивай ее отсюда, да и сам спасайся, — сказал я ему, подталкивая Чанг вперед.
— Но… Нет, Гарри я лучше останусь, я… — запротестовала она. Мерлин, да как же ее спровадить-то? Раненный юноша, поймав мой взгляд, крепко уцепился за ее руку, и, сглотнув, кивнул.
— Чжоу, он же ранен, — серьезно сказал я, надеясь, что этот детский прием сработает. — Лучше помоги парню, позаботься о нем, ты ведь умеешь!
Прежде чем она снова успела возразить, я кивнул стажеру в ответ, и, не дожидаясь пока они аппарируют прочь, отвернулся и заторопился к двери в противоположном конце комнаты. По-правде говоря, я и думать забыл о том, куда она может вести, моей целью было отвязаться от Чжоу и убраться от нее подальше — но стоило преступить порог, как все мысли о моей бывшей девушке разом вылетели у меня из головы. Это было то, что я так долго искал — лаборатория! А в углу — Бог ты мой, да ведь это же просто «золотой бонус» какой-то! — прикрываясь от меня, как щитом, какой-то старинной книгой с рецептами, скорчился, дрожа как осиновый лист, маленький полноватый человечек, чье лицо даже сейчас напоминало крысиную мордочку. Одна из его рук, вцепившихся в старинный фолиант, сияла полированным серебром.
— Хвост! — выдохнул я, поднимая палочку. Кажется, я в первый раз в жизни был настолько близок к тому, чтобы швырнуть в кого-то Аваду. Сам не знаю, что меня удержало — может, надежда вырвать из него какие-то сведения о чаше или о ритуале, а может — подспудное осознание того, что я не хочу превратиться в такое же чудовище, как Волдеморт и его слуги. Впрочем, если я полагал Петтигрю беспомощным трусом, я ошибался. Нет, конечно, по большому счету, Хвост слабак и предатель — но ведь было в нем что-то, из-за чего он в свое время был распределен на Гриффиндор. Минутное колебание едва не стоило мне… ну, если не жизни, то, по крайней мере, свободы.
— Круцио! — взвизгнул Петтигрю, ткнув в меня палочкой. Я охнул — тело скрутило невыносимой, всепоглощающей болью, казалось, кости выворачивает из суставов, а мышцы лопаются от напряжения. Давненько мне не приходилось попадать под пыточное проклятие, и я малость подзабыл, каково это. Сил не было даже закричать, я рухнул на колени, в голове билась только одна мысль — не потерять палочку, любой ценой удержать палочку…
— Экспеллиармус! — звонкий девичий голос прозвучал у меня над головой, отдавшись в ушах музыкой. Боль прекратилась так же резко, как накатила, оставив после себя опустошающую слабость, которой я поддался всего на несколько секунд. — Гарри, ты в порядке? — обеспокоенно спросил тот же голос. Интонации были знакомыми, но сам голос — явно нет.
Подняв голову, я увидел пару аврорских стажеров в дверях — коренастого светловолосого парня и смутно знакомую темнокожую девушку. Впрочем, на разговоры и все остальное времени не было. Даже обезоруженный и загнанный в угол, Хвост все еще не сдался — словно загнанная в угол крыса, которой нечего терять кроме жизни. Девчонка вскрикнула, когда тяжеленная книга, брошенная серебряной рукой предателя, с силой ударила ее в грудь, почти сбив с ног. Петтигрю, пригнувшись и по-звериному приглушенно рыча, двинулся на парня, намереваясь ухватить серебряными пальцами за горло и задушить. Я вскочил, поудобнее перехватывая палочку, и понимая, что нельзя терять ни минуты.
— Петрификус тоталус! — тело Хвоста оцепенело, и он грузно повалился на бок. Я переглянулся с парнем-стажером, и, поведя плечами, приблизился к поверженному предателю. — Ты просто не представляешь, Хвост, как я ждал этой встречи, — злорадно проговорил я, ощущая, как по жилам струится чистая, незамутненная ненависть.
Передо мной лежал человек, предательство которого убило моих родителей и оставило меня сиротой. Человек из-за которого я вырос в семье, для которой значил не больше домового эльфа. Из-за которого Сириус провел столько лет в Азкабане по ложному обвинению, из-за которого крестного даже лучший друг считал предателем и проклинал его все это время! Убийца Седрика Диггори, тот, благодаря которому возродился Волдеморт! Меня буквально трясло от ярости — пожалуй, саму Беллатриссу в тот момент я не ненавидел с такой силой. И все-таки… И все-таки я знал, что не могу, не должен убивать его. Я пощадил его тогда, в Визжащей хижине, и вынужден теперь пощадить снова. Этого мерзавца ждет суд, — и мне впервые жаль, что дементоры больше не служат Министерству! Но, да простит меня Мерлин, говорить я его заставлю! Наколдовав целую сеть веревок, прочно опутавших его тело, я снял парализующие чары. Хвост тут же заскулил, нелепо дергаясь в своих путах, словно надеясь вывернуться. Я ткнул его палочкой.
— Попробуй только подумать о том, чтобы перекинуться в крысу — и я от тебя мокрого места не оставлю, — зло прошипел я. — А сейчас ты мне ответишь на кое-какие вопросы! И… — я задумался на мгновение, заколебавшись. С одной стороны, это черная магия, а с другой — верить ему на слово? Дураков нет! — Веритас! — сказал я, указывая палочкой ему в сердце. Петтигрю взвыл и с ужасом уставился на меня своими маленькими покрасневшими глазками. Кажется, его трясло от страха и боли, но его эмоциональное состояние меня сейчас заботило в последнюю очередь. — Когда начнется ритуал и где он пройдет? — спросил я, не убирая палочки. — А ну, говори!
— Р-ритуал уже нач-чался, — всхлипнул он. Я похолодел.
— Как начался, что ты несешь?! Он ведь был назначен на полночь! — воскликнул я. В сузившихся глазенках Питера мелькнуло что-то похожее на злорадное торжество, несмотря на непрекращающиеся всхлипы боли и скулеж.
— Темный Лорд знал, что ваша связь с мальчишкой-Малфоем не оборвана окончательно! — почти выплюнул он. — Он знал, что этот змееныш передаст тебе время начала ритуала, которое ему скажут! Он намерено скормил ему ложное время, чтобы ввести тебя в заблуждение! Лорд переиграл вас — и тебя, и ваш чванливый Орден Феникса!
В тот момент я еле сдержался, чтобы не врезать ему как следует — кулаком, без всякого волшебства. На мгновение я закрыл глаза, усмиряя собственную ярость, а потом практически вдавил кончик палочки в его грудь. Если Хвост прав, то надо спешить — но оставался еще один важный вопрос, который нельзя оставлять без ответа.
— Что ты знаешь, о чаше Хельги Хаффлпафф? Говори! — приказал я. Крохотные глазки Хвоста забегали, он захрипел, но я знал, что заклятие Веритас не убивает, и не убирал палочки, как бы он ни притворялся. Осознав, что номер не пройдет, Петтигрю снова горестно захныкал.
— З-з-зачем тебе-то она? — пискнул он, и булькнул что-то неразборчивое, когда с кончика моей палочки посыпались искры, вторя моему гневу. — Л-ладно, ладно, я скажу! — взвизгнул предатель тут же. — Ч-чаша у Темного Лорда! Она нужна ему в ритуале! Зелью, выпитому из нее, противостоять нельзя!
— Без тебя знаю! — зарычал я. — Где проходит ритуал?! Ну?
— В подземелье! — в панике завопил Хвост. — В основе дома лежит Каменное Кольцо, старое святилище друидов! Оно еще осталось, вокруг него возведен зал — там и проходит ритуал! Клянусь, я больше ничего не знаю, Гарри, пожалуйста! Ты же добрый мальчик, Гарри… — почти зарыдал он, и я с отвращением отодвинулся, убирая палочку. Малфой в свое время упоминал, что лучше заканчивать допрос через Фините Инкантатем, но неприятные побочные эффекты от неправильного завершения — еще мягкая кара за все, что сделала эта тварь. Поглощенный переживаниями от того, что услышал, я не обратил внимания на странные движения Хвоста.
— Поттер, берегись!
— Ступефай!
— Ступефай!
Все три крика прозвучали одновременно. Первый принадлежал парню-стажеру, стоящему неподалеку от меня с палочкой наизготовку. Кажется, связав Хвоста я упустил из виду неимоверную силу его новой серебряной руки — подарка Волдеморта «за верную службу». Да уж, Питер за время нашего разговора времени не терял — веревки оказались разодраны в клочья, пока я не видел, и смертоносная серебряная кисть метнулась к моему горлу.
Два заклятия, выпущенные одновременно, оба достигли цели. Первое наложила темнокожая девушка-стажерка, уже, видимо оправившаяся от удара тяжелым фолиантом. Петтигрю опрокинулся обратно на спину, и, хотя и не был оглушен, оказался, по меньшей мере, дезориентирован. Второе заклятие было выпущено в меня — Пожирателем, возникшим в дверном проеме напротив, на который никто из нас поначалу почему-то не обратил внимания. Заклятие достигло цели, но благодаря бесчисленным защитным чарам, наложенным на меня Дамблдором и Джаредом Поттером, не причинило мне никакого вреда — только отшвырнуло прочь, впрочем, даже не оглушив. Завязалась схватка, из-за спины новоприбывшего показались еще две фигуры в плащах и масках.
В пылу схватки краем глаза я заметил, как в одно мгновение опустел веревочный кокон, большая часть которого все еще опутывала Хвоста. Мерзкий крысеныш перевоплотился в свою анимагическую форму. На удачу, я швырнул вдогонку улепетывающей крысе пару заклятий — но бой был в самом разгаре, мне некогда было отвлекаться, так что ни одно из них цели не достигло. Я мысленно выругался, но на пустые сожаления тоже не было времени.
Если Риуал уже начался, то времени у нас совсем, совсем не осталось! Почему же Снейп так промедлил, почему не активировал маячок сразу?! Ведь если ритуал состоится, то — по крайней мере, для Джинни — все будет, считай что кончено! Или нет? Или есть еще надежда, что можно будет как-то остановить процесс и спасти ее, если действовать быстро? И, как будто этого мало, кто знает, что еще может означать начало ритуала? Может, Волдеморт будет так занят, что не отреагирует ни на появление Дамблдора, ни на меня? Может, он так и останется в подземелье и будет, так сказать, руководить процессом? И что тогда остается? Пожалуй, только одно — спуститься в подземелье и выяснить на месте что и как. И если Волдеморт там — попытаться выманить его оттуда, сработав наживкой, и надеяться, что у Драко хватит сил и ума сделать то, чего не смогу сделать я. Ну, или что туда же доберется Рон, или сам Дамблдор — словом, любой из тех, кто посвящен в тайну крестражей. Правда, средство уничтожить его с собой есть только у меня — надежно закупоренный, неразбиваемый пузырек с ядом василиска, — но они смогут хотя бы забрать прОклятый сосуд с собой, чтобы позже уничтожить его уже в Хогвартсе. Не знаю, к счастью или нет было то, что меч Гриффиндора мы все-таки решили не брать с собой. Конечно, это было эффективное оружие, но несколько архаичное. (Хотя, вот например, Малфой со мной бы не согласился. Ну, впрочем, что с него взять — недаром же он чемпион Магической Британии по фехтованию среди юниоров.) Впрочем, если повезет, то Волдеморта все-таки не окажется на месте, и я без меча я смогу управиться с крестражем самостоятельно.
Приняв решение, я начал отступать в сторону лестницы, сделав знак своим боевым товарищам следовать за мной. Впрочем на лестнице, нам все равно пришлось разделиться, так что в подземные ходы я вступил уже в одиночестве. Хотя, как сказать, «в одиночестве». Кажется, схватка с верхних этажей докатилась и досюда. Там и сям виднелись следы ударявших в стену заклятий, а пару раз я даже наткнулся на обрывки чьей-то темной мантии и следы крови. Поначалу мне казалось, что найти нужное место труда не составит — основной коридор был освещен факелами и вел прямо. Однако вскоре из-за одного из поворотов на меня накинулась пара Пожиартелей, отбиться от которых в одиночку оказалось делом нелегким. То и дело мне приходилось отступать и уворачиваться, а то и петлять, чтобы сбить их с толку. Словом, через некоторое время я в отчаянии понял, что совсем потерял основной коридор из виду. Хуже того, я, кажется, заблудился в переплетении подземных ходов, и слабо представляю себе, откуда пришел и куда идти.
Отчаянно молясь всем, кого только мог припомнить, я отметил место, где находился, огненным крестом, начертив его палочкой прямо на стене, и зашагал по проходу, который, как мне казалось, вел в правильном направлении. Вскоре впереди забрезжил свет, и я ускорил шаг, внутри уже посмеиваясь над своими страхами и неуверенностью в себе…
И почти налетел на еще двух дюжих Пожирателей Смерти, о чем-то ожесточенно спорящих в коридоре под зажженным факелом.
Мне едва хватило ума отшатнуться не назад, а в сторону, уходя от проклятия, посланного одним из них. Гриндевальд побери, пространство было слишком узким, чтобы предпринимать хоть какие-то маневры, к тому же, эти ребята явно не участвовали в потасовке наверху, и были свеженькими и бодрыми — в то время как я уже порядком набегался и слегка подистощил свои магические силы.
Некоторое время мне еще удавалось отбиваться, отступать и снова отбиваться, но постепенно я осознал, что кажется, меня целенаправленно подталкивали в нужную позицию. Один из Пожирателей оказался прямо передо мной с палочкой наизготовку, швыряя проклятия непрерывным потоком, так что если бы не защитные чары, мне уже пришел бы конец… И тут до меня дошло, что я не вижу второго. А если это так, то вывод один — он у меня за спиной.
Я сделал единственное, что пришло в голову — бросился на пол, и как раз вовремя. Предназначенное мне проклятие ушло в стену, я перекатился, шарахнул усиленным своей Родовой Магией Ступефаем, не попал и влетел в боковой коридор, прижавшись спиной к стене. Пожиартели надвигались на меня, выставив палочки. Даже под масками я отчетливо видел зловещие ухмылки.
— Петрификус Тоталус! Экспелиармус! — прозвенел еще один голос, вызывая у меня ощущение дежа вю. Один из Пожирателей рухнул на пол, лишенный палочки и возможности двигаться. Девушка-стажерка, та же самая мулатка, что спасла меня наверху, ввязалась в схватку, с удивительной ловкостью уклоняясь от встречных проклятий. Через мгновение, опомнившись, я сделал то же.
Наконец, второй Пожиратель упал, следом за первым, а я, развернувшись, ухватил свою спасительницу за руку и дернул на себя. Что-то уж слишком часто сегодня пересекались наши пути, и это сделало меня несколько… подозрительным.
— Кто ты? — рыкнул я. — И почему ты все время идешь за мной!? Зачем ты меня преследуешь?
Девчонка дернулась назад, но я держал ее запястье крепко, не желая выпускать добычу, пока не выясню всей правды. К моему удивлению, взглянув на нее сейчас, не в горячке боя, я «узнал» ее еще раз — это был та самая, напоминавшая Анджелину Джонсон девушка, взгляд которой так озадачил меня еще в «Трех Метлах». Ну что ж, раз она была там, значит она, по крайней мере, не из числа Пожирателей. Странно, но ее лицо почему-то казалось мне знакомым — и дело было не только в сходстве с Анджелиной. Кого-то она до боли, до ужаса напоминала… Однако когда она заговорила, голос оказался совершенно незнакомым — ну, точнее, знакомым только по тем заклятиям, что она выкрикивала сегодня.
— Расслабься, Поттер, че ты дерганый какой-то!? — довольно развязно бросила она, насмешливо фыркнув. Бравада была отчасти напускной, но я оценил ее храбрость и самообладание. — Ну, шла я за тобой, — это что, преступление? Просто Дамблдор велел прикрыть твою задницу, чему тут удивляться?
— Вот как… — я несколько стушевался. В самом деле, что удивительного в том, что директор велел кому-то прикрывать меня? К тому же, надо признать, ее вмешательство уже уберегло меня несколько раз. — Ладно, допустим, но почему он попросил об этом именно тебя?
— Потому что я хороша в защите, — беззастенчиво ухмыльнулась мулатка, и, бросив взгляд поверх моего плеча, вдруг ухватила меня за свитер свободной рукой и дернула в сторону. — Поберегись!
Непонятное проклятие просвистело у меня над плечом и рассыпалось снопом искр, ударив в каменную кладку. Моя спасительница отпустила меня, и мы вместе, почти синхронно вскинули палочки, чтобы встретить еще двух новых Пожирателей (Да что ж они все парами-то ходят, прямо Ноев Ковчег какой-то!), надвигающихся на нас из глубины коридора. Должен признать, было даже приятно знать, что рядом есть человек, на которого можно положиться. Билась девчонка неплохо, она явно уже участвовала раньше в магических схватках — но не так чтобы много. Да уж, если она и стажерка Аврората, то, в лучшем случае, первогодок… Ей отчаянно не хватало опыта, она то и дело пропускала заклятия и останавливалась у неподходящее время, так что прикрывать ее приходилось уже мне. Хотя, стоило отдать девчонке должное, и она прикрыла меня несколько раз, да и потом — несмотря на промахи, все-таки ни разу не создала по-настоящему опасной ситуации.
И все-таки было в ней что-то неуловимо знакомое. Знакомое до боли, до зубовного скрежета — но как, откуда? Я был почти уверен, что, несмотря на знакомое лицо, не видел ее раньше — всех своих знакомых с темным цветом кожи я мог перечислить по пальцам, и этой девушки среди них не было. И вместе с тем — я узнавал каждое ее движение, каждый жест, ее пластику, походку — и даже резкие, отрывистые интонации, с которыми она выкрикивала боевые заклятия. Но все же — и это было почти невыносимо! — в общем и целом облик мулатки мне был не знаком, равно как и ее голос. Единственное, что я мог предположить — это что я действительно знал ее раньше, а потом кто-то наложил на меня Обливиэйт, чтобы я забыл ее. Но, во имя Мерлина, ЗАЧЕМ? Кому это понадобилось?
— Черт! — выругалась она, пихая меня к стене, когда мы заморозили проход за собой, перекрыв дорогу очередной группе Пожирателей, и оказались перед развилкой.
Один из тоннелей вел в сторону выхода — второй уводил вглубь, туда, где, по наводке Хвоста, и должно было располагаться то самое место, где Волдеморт проводил свои опыты и ритуалы, и где предположительно могла находиться чаша. Моя спутница, кажется, тоже это понимала.
— У тебя мантия с собой? — спросила она. Я захлопал глазами, но через секунду сообразил, что она имеет в виду, должно быть, мантию-невидимку. Ей и об этом известно? Мерлин Великий, кажется, эта девчонка действительно неплохо знает меня! Но почему же я никак не могу ее вспомнить? — Так с собой? — пихнув меня в грудь, повторила она. Я запоздало кивнул. Мулатка быстро облизнула губы, что-то прикидывая. — Значит, так… — пробормотала она. — Я правильно понимаю, ты тут не просто так шатаешься, в этих подземельях? И чаша Хаффлпафф тебе нужна не просто так? Пока Дамблдор отвлекает Волдеморта, ты здесь… у тебя какая-то миссия с ней связана, — ты ведь не просто Дрея и Джинни ищешь?
— Я… нет, их должен был уже увести Снейп, — отозвался я, ошеломленный тем, насколько, оказывается, много о нашей сегодняшней миссии знала эта незнакомка. — Я должен найти эту чашу, это очень важно! Найти и попытаться уничтожить…
— Хм. Надеюсь, не из пустого вандализма? — скептически дернула плечами мулатка. — Так, ладно. Что делать для этого — знаешь? — спросила она хмурясь.
— Да, — кивнул я, поражаясь самому себе. Девчонка стояла близко ко мне — почти вплотную, и… и мое тело отреагировало на эту близость совершенно естественным — и совершенно немыслимым! — образом. Я… Мерлин, да меня прямо как клещами к ней тянуло! Хотелось притянуть к себе стройное тело и поцеловать ее пухлые губы. Я был уверен, что вкус окажется просто потрясающим… Я тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Да что со мной такое?! Как я вообще могу думать такое о полузнакомой девушке — и это не принимая в расчет то, что в Хогвартсе меня ждет Блейз?! Мое сознание будто раздвоилось — одна часть только и могла думать о том, чтобы поцеловать прекрасную незнакомку, а вторая билась почти в истерике от невозможности совместить это чувство с элементарной порядочностью, уложить его хоть в какие-то моральные рамки.
— Значит так, — уверено сказала тем временем девушка, снова обращая на себя мое внимание. Я поймал себя на том, что пялюсь на ее губы, которые она снова в задумчивости облизнула. — Когда мы разделимся, постарайся отделаться от тех, кто пойдет за тобой. Потом надевай свою невидимую тряпку и дуй вниз, скорее всего, то, что ты ищешь, находится там. Я постараюсь увести Пожирателей в другую сторону — но ты понимаешь, что это даст тебе не больше десяти минут форы — и это в самом лучшем случае.
— Но как же… я не… — запротестовал я, и мулатка в раздражении закатила глаза.
— Святой Мерлин, избавь меня от своего дурацкого благородства! — воскликнула она. — Шевелись, Гарри!
Она снова сильно толкнула меня в грудь, почти впихивая в нижний проход, сделала шаг назад, а потом замерла и, словно передумав, обернулась ко мне, окинув внимательным взглядом сверху-вниз, поскольку я уже оказался в начале спуска. А потом — прежде чем я успел опомниться — шагнула вперед, обвила руками мою шею и одарила страстным поцелуем, на который я невольно ответил. Да что там невольно! Я и хотел ответить — и с немалым, приходилось признать, энтузиазмом… Но прежде чем я успел хоть что-то сообразить, или хотя бы просто обнять ее в ответ — девушка отстранилась, и, пихнув меня назад еще раз, развернулась к проходу, в котором уже слышались шаги Пожирателей.
Как она и сказала, мы волей-неволей разделились. Я умудрился-таки увести за собой пару Пожирателей, так что на ее долю остался только один, а вскоре отделался и от них. Впрочем, в пылу битвы мы проскочили несколько поворотов и разветвлений, так что возвращаться и искать мою спасительницу было почти безнадежным занятием. Оставалось только надеяться, что она не пострадает…
Своей реакцией на эту незнакомку я был потрясен. А ее поцелуй? На сей раз никаких сомнений не было — я определенно целовал ее раньше! Ощущения были просто до неприличия знакомыми! Но как же так? Ведь я весь год встречался только с Блейз — и это было мое первое серьезное чувство! И вообще, я — не Малфой, который давно счет потерял своим связям и какую-нибудь девицу из числа своих бывших мог и не вспомнить. Но тогда откуда взялась эта знакомая незнакомка, и почему я и узнаю и не узнаю ее? В голове рождались уже и вовсе безумные теории — вплоть до того, что возможно, я встречался с ней летом, может быть, в Штабе Ордена, а потом нам по каким-то причинам пришлось расстаться? А на меня наложили Обливиэйт, чтобы я забыл и ее, и все, что между нами было, и даже то, что вообще жил летом в Штабе? Нет, что-то мою фантазию куда-то не туда занесло… Вообще-то, заклятие забвения все бы объяснило — и мою реакцию, и узнавание-неузнавание, и все остальное. Но кто и как меня заколдовал? И, главное — зачем? Хотя, раз я не помню, вариантов может быть масса. А вдруг, это вообще по моей просьбе? Скажем, мы с ней поссорились, и… Нет, стоп. Я бы не отступил, и даже в случае ссоры предпочел бы обо всем помнить. Тогда… Тогда, может, это по ее нинциативе? Что-то случилось, и она хотела избавить меня от тоски по ней? Ну, может, например, она была вынуждена уехать? И думала, что насовсем, — но вот теперь вернулась? А заклятие на меня наложила сама. Или кто-то по ее просьбе. Или… Или, может, мы расстались потому, что она с кем-то другим обручена? В голове не укладывается… Но иначе — почему она с первого взгляда так заинтересовала меня? И откуда это чувство, что я знаю ее уже давным-давно? Знаю, и… Люблю?
Но что было хуже всего, помимо мыслей о мулатке, меня мучили и угрызения совести. Я уже вообразил себя влюбленным в эту незнакомку. А как насчет Блейз? Как же моя Слизеринская Принцесса, которая ждет меня в Хогвартсе? Не мог же я остыть к ней в одночасье? Да нет, что за бред! И потом, я не сомневался в своих чувствах к Блейз: при одной мысли о моей рыжеволосой слизеринке сердце начинало стучать быстрее, а перед глазами вставал любимый образ. Да и вообще, стоило вспомнить хотя бы только ее поцелуи (не говоря уже о большем), как…
Поцелуи… Стоп. Стоооооооооп! Я замер посреди коридора и коснулся кончиками пальцев своих губ, все еще хранивших воспоминание о поцелуе мулатки. Ее губы… припорошенные пылью коридоров и горечью сражения — они все равно были сладкими и знакомыми, это были те самые губы, которые я так любил целовать, которые привык целовать! Кусочки мозаики в голове сложились на место, и я, холодея, опустил руки, не веря, что мог быть так слеп — и в то, что она, Гриндевальд побери, пошла на это! Движения, пластика, походка, чтоб ее, — да и даже внешность! Цвет кожи и волосы были другими — но черты лица! Разрез глаз, форма носа, скул, губ! Блейз! Чертова слизеринка! Как ей удалось так здорово прикинуться мулаткой? Ах, ну конечно, эти проклятущие капсулы изменения внешности, будь они неладны! Наверняка они у нее еще остались! А чужой голос — да всего лишь зелье для изменения голоса, мы проходили его еще курсе на третьем, оно же элементарное! Его даже я могу приготовить без усилий! Мерлин Великий, просто не верится!.. Какой же я идиот! Напридумывал невесть каких романтических историй, даже Обливиэйт приплел, лишь бы себя оправдать, — а чуть-чуть смекалки приложить ума не хватило! Или, если уж на то пошло, мог бы довериться своей интуиции! Ведь чуял же, еще в Хогсмиде: что-то там с ее взглядом нечисто! Ну почему, почему, почему я действительно не попросил Крэба и Гойла запереть ее в Слизеринских помещениях, как грозился!?
Мне стало жарко. Я почти задыхался от гнева и негодования. Да как она могла! Провести меня как ребенка! И — что самое важное! — где она сейчас? Надо быстро найти ее и отправить назад, в Хогвартс! Поговорить можно и потом — о, уж будьте уверены, мисс Забини, я вам все выскажу, что думаю об этой вашей выходке! Но пока что, сейчас, основное — это отыскать ее и вытащить из этого гадюшника!
Не разбирая дороги, я ринулся по проходу назад, напрочь забыв и о чаше, и о Пожирателях, и даже о самом Волдеморте. Найти Блейз и вытащить ее отсюда — эта задача вытеснила все остальные, мне казалось, что я просто на части разорвусь от волнения, если не отыщу ее в самое ближайшее время!
Из очередного бокового коридора мне в лицо буквально хлынули клубы острого, едкого дыма, заставив закашляться. Я замахал руками, стараясь разогнать его, но это не помогало, и я закрыл лицо рукавом. Впрочем, это тоже помогло плохо. Дым щипал глаза, забивал горло, наполнял легкие — я, задыхаясь, начал судорожно стаскивать с себя мантию-невидимку и припоминать пресловутые чары Головного Пузыря. Наложив их и отдышавшись, я еще раз без особого успеха помахал рукой перед глазами, надеясь разглядеть хоть что-нибудь. За поворотом этого самого коридора, откуда валил дым, — уходящего вниз, под уклон, — метались, причудливо изгибаясь, яркие языки пламени. Вот только пожара тут еще не хватало! Хотя, если разобраться, тут и гореть-то нечему… — отстраненно подумал я. В груди снова кольнуло, и, забыв о пламени, я отвернулся от пылающего ответвления подземелья и ринулся вперед, чтобы отыскать свою строптивую девчонку.
Однако за очередным поворотом коридора я снова увидел пламя, на сей раз, — ближе и явственнее, чем раньше. Огонь, казалось, буквально полз по полу, оплавляя устилавший его песок. Он пламенными завитками плелся по камням — казалось, что горит сам воздух. Огонь прыгал по стенам от факела к факелу, охватывая их целиком — и собственно горючую часть, и деревянную рукоятку, — и язычки пламени казались диковинными созданиями из переливающегося бешеного огня. Ящеры, драконы, химеры, змеи… Однажды я уже видел такое пламя — в тот вечер, когда, вернувшись из Хогсмида, мы с Драко наблюдали, как Снейп «зачищал» здание Обсерватории. Я снова похолодел, несмотря на нестерпимый жар, исходящий от пожарища, когда вспомнил, что рассказывал об нем Малфой. «Адово Пламя» или «Дьявольский Огонь». Неостановимое, в пределах одного здания, уничтожающее все, что попадется на его пути! Я попятился, припоминая, были ли еще повороты у тех коридоров, которыми я проходил. Кажется, да, но надо поторопиться… С тем, с какой скоростью огонь движется по пустому каменному коридору (ну, пустому, не считая факелов на стенах, а еще — меня), промедление вполне может стоить мне сейчас жизни.
Наверное, если бы не чары Головного Пузыря, я бы действительно погиб — попросту задохнулся в густом дыму, с удивительной быстротой заволакивающему подземелья. Вдвойне было удивительным его количество, особенно если вспомнить, что и гореть-то здесь могли разве что факелы. Все новые и новые коридоры оказывались перекрыты огнем — однако, на мое счастье, он поднимался снизу, из глубин подземелий, а я не успел еще заплутать настолько сильно, чтобы быть не в состоянии выбраться, не спустившись предварительно ниже.
Первое, что меня поразило, когда я вывалился из подземелья, окруженный клубами дыма — царившая в доме тишина. Казалось, во всем особняке не осталось ни единой живой души. Взбежав по лестнице на второй этаж, где, в то время как я спустился в подвал, кипели самые ожесточенные схватки, я убедился, что и здесь никого нет. Сердце стальным обручем сжала тревога — за Сириуса, за Рона и остальных Уизли, за Люпина и Тонкс, да и даже за Дамблдора! Но больше всего — за Блейз. Я уже готов был закрыть глаза на ее выходку, лишь бы найти ее живой и невредимой! Ну, по крайней мере, так мне в тот момент казалось…
Осмотрев второй и часть третьего этажа, я убедился, что здание осталось практически пустым. Если и были еще тут люди внутри, то они находились в другой его части. Интересно, куда все-таки все подевались? Ответ на вопрос я получил, выглянув в окно, выходящее на задний двор — противоположный тому, где мы приземлились по прибытии. С этой стороны особняка посадки были совсем уж какими-то жиденькими и ограничивались парой живых изгородей возле заднего крыльца. Дальше тянулся поросший давно некошеной травой луг (Мерлин, я и не думал, что у нас в Англии еще оставались такие места!), пологим откосом спускающийся вниз, к поблескивающей в последних лучах солнца водной глади обширного пруда — ну, или, может быть, маленького озера. Тут и там мелькали вспышки заклятий и метались темные фигуры. В сгустившихся сумерках отличить Пожирателей от членов Ордена издали было уже практически невозможно.
Сзади меня послышался громкий треск, и волна теплого воздуха ударила мне в сипну. Я обернулся — и охнул. Противоположный конец коридора — как раз тот, где был выход на лестницу! — полыхал. Огненные чудовища Адова Пламени прыгали по стенам, подбираясь все ближе ко мне. На мгновение я застыл, не в силах справиться с охватившим меня ужасом, а потом, как всегда в моменты опасности, мой мозг заработал с утроенной быстротой. Я бросился по коридору вперед, и подбежал к окну, находящемуся примерно посередине фасада, как раз над козырьком задней двери. Если вылезти на него, может оттуда получится как-то спуститься? В любом случае, это лучше, чем прыгать со второго этажа — хотя такой прыжок меня бы в любом случае не убил. Дьявольский Огонь, потрескивая, надвигался, как-то даже величественно и словно бы лениво — но неотвратимо. Огненные драконы и химеры, вид которых принимали языки пламени, щерили клыки и тянули вперед когти, щелкали крыльями и хвостами — и с каждым движением, с каждым щелчком пламя поглощало новые и новые сантиметры, куда быстрее, чем мог бы обычный огонь. Клубящийся дым ел легкие, но заклинание Головного Пузыря все еще защищало меня. Я дернул задвижку на раме, но она не поддавалась. До кромки огня оставалось пять метров. Четыре. Три… потеряв терпение, я дернул заржавленный шпингалет что было силы — но только заработал кровавую ссадину на пальце. Задвижка сидела намертво. Жар пламени начинал издали опалять мою кожу, до него оставалось не более полутора метров! Я выхватил палочку. Пытаться залить Адово Пламя при помощи Агументи было бы безнадежной затеей — но я и не собирался пытаться потушить огонь.
— Редукто! — не хотите по-хорошему, пусть будет так!
Оконная рама распахнулась с треском, осколки стекла градом посыпались на землю. Не теряя времени, я выпрыгнул в открывшийся оконный проем, на долю секунды опередив кинувшегося ко мне огненного грифона, устремившегося навстречу свежему воздуху. Чтобы избежать «поцелуя» пламени в спину, я, еще до приземления, пригнулся… Крыша оказалась старой и ветхой, покрытой глиняной черепицей, которая уже поросла мхом. Мои ноги заскользили по наклонной, сыроватой поверхности, черепица звякала и трещала — о том, чтобы сохранить хоть подобие равновесия, не могло быть и речи. Да и потом, я понимал, что только скорость падения послужила причиной того, что ветхая крыша не провалилась под моим весом. Я покатился вниз, словно с горки. Покатый козырек был сравнительно коротким, так что затормозить и удержаться мне удалось только на самом краю, вцепившись в водосточный желоб. Железный, но старый и проржавелый насквозь, он тут же затрещал и опасно накренился, отделяясь от самой крыши. Палочка выскользнула из моих пальцев, но я даже обрадовался этому — цепляться одной рукой было бы ужасно неудобно. Дрожа всем телом от дикой смеси облегчения и напряжения, я рискнул оглянуться и посмотреть вниз. Желоб, за который я цеплялся, громко заскрипел, явно готовясь в любую минуту отвалиться. К счастью, падать оказалось невысоко — а если повезет и получится после приземления уйти в перекат, как меня учили летом близнецы Уизли, то, может быть, обойдется и без переломов… Сделав глубокий вдох, я коленом оттолкнулся от каменной балки, поддерживавшей крышу, и разжал руки.
Встряска при приземлении чуть дух из меня не вышибла, но, на мое счастье, земля тут была мягкая, и я все-таки ухитрился ничего себе не сломать. Уйти в перекат мне не удалось — на деле подобный трюк требовал мастерства, и был куда сложнее, чем в кино, — но я и без того худо-бедно не рассыпался. Отдышавшись, я огляделся. В окнах дома по всему фасаду уже плясали языки пламени, сплетаясь в разнообразные диковинные фигуры, и я невольно подался назад. Конечно, снаружи мне уже не угрожало сгореть вместе с домом, но все-таки… В тот раз, в Хогвартсе, Снейп, помнится, как-то контролировал процесс горения этого пламени — хотя Мордред знает, как ему это удавалось. Лично мне оно казалось диким и неуправляемым — да и как можно усмирить разбушевавшуюся стихию? Оставалось только надеяться, что все уже успели покинуть охваченное смертоносным пламенем здание. Блейз… — сердце кольнуло, я вскочил на ноги, намереваясь броситься искать ее. В глазах потемнело и мигом закружилась голова — все-таки я, видимо, успел основательно наглотаться дыма. Сняв чары Головного Пузыря, я глубоко вздохнул, пытаясь снова обрести контроль над своим телом.
Наконец, немного опомнившись, я осознал, что, несмотря на «перемену дислокации», бой все еще продолжается. Тут же вспомнилось заодно и то, что я умудрился при падении потерять палочку. К счастью, эта беда была поправимой. Я сосредоточился, как учил Дамблдор, стараясь ощутить ее. Палочка быстро обнаружилась — она валялась на земле поодаль, но просто так мне бы ее ни за что не найти в сгущающейся темноте. Подобрав свое оружие, я почувствовал себя увереннее, и огляделся уже внимательнее, пытаясь оценить обстановку.
Пологий спуск оказался не таким ровным, как мне казалось из окна, да и изгородей (ну, или того что от них осталось) сохранилось несколько больше. Словом, местность все-таки подходила для битвы несколько лучше, чем ровное открытое пространство, оставляя некоторую свободу маневра. Сбоку, отдельно от самого поместья, помещался небольшой флигель, куда пожар еще не добрался. Внутри было темно — но вот мне почудились и там еще какие-то вспышки. Кажется, даже там кто-то еще сражался — или это просто отражение в окнах вспышек с улицы? Наверное, все-таки второе…
Я снова заозирался вокруг. Блейз. Надо найти Блейз. Где же она? Да и как распознать ее в этой кутерьме? Тут не разберешь, где друг и где враг! Чертыхнувшись и на чем свет костеря проклятое упрямство своей строптивой возлюбленной (все-таки возлюбленной, чтоб ее, никуда не денешься!), я устремился в темноту. Не то чтобы я действительно рассчитывал ее найти — скорее меня вела надежда на чудо…
Пару раз я все-таки ввязался в схватку, но быстро понял, что наша эскапада подходит к концу. Некоторые члены Ордена, покончив со своими противниками, аппарировали прочь. Насколько я мог судить, речь о захвате пленных не шла — бой оканчивался вничью, стороны подбирали раненных… Впрочем, уверен, кого-то все-таки уволокли и враги. Сердце снова кольнуло тревогой. Удалось ли Снейпу вывести из этого ада Дрея и Джинни, и чьих рук делом было это Адово Пламя, пожиравшее сейчас опустевшее здание? А Блейз? Она ведь была в подземельях — удалось ли ей вообще выбраться? Нет, когда мы расстались, она уже направлялась наверх — но кто знает, как могли сложиться обстоятельства? Что если ей пришлось вернуться? Что если она задохнулась в этом дыму?
— Гарри! Мерлин Великий, это ты! — знакомый голос отвлек меня от размышлений, а сильные руки схватили за плечи, встряхнули и развернули лицом к человеку, который на меня практически налетел. Ну, или на которого налетел я, если уж по-честному…
— Рон! Ты цел? — выпалил я, чуть не зашатавшись от облегчения, и не обращая внимания на то, что мой вопрос звучит глупо. Его лицо было чумазым и потным, волосы — всклокоченными и торчали дыбом, на щеке ссадина, но в остальном он был невредим. В ответ на мой вопрос Рон закивал.
— Да, да, я в порядке! Да папа с Чарли мне и щагу ступить не давали, я всего пару Пожирателей и оглушил-то… Правда, потом на инфери оторвался, ну да это ерунда…
— Инфери? — ужаснулся я, припомнив то, что видел в Омуте Памяти Дамблдора о его посещении пещеры, где хранился раньше медальон Слизерина. — Тут есть Инфери?
— Да, был отряд, — поморщился Рон. — Не сказать, что очень большой. Авроры с ними быстро управились…
— Ты видел кого-нибудь из остальных? А как наши «пленники»? — быстро спросил я, мигом теряя интерес к живым мертвецам. Рон пожал плечами.
— Я видел Люпина и Тонкс, они заканчивали с Инфери, и видел Сириуса, он был в порядке. А, да, и отец сказал, что, по большому счету, наша миссия окончена, что Джинни и Малфоя уже отправили в Хогсмид!
— Уф… — выдохнул я. От слов Рона немного полегчало на сердце — и тут же тревога за Блейз сдавила его опять. — А… Ты не видел тут девушку? Такую, темненькую, ну, в смысле, мулатку? С пышными такими волосами, еще похуже, чем у Гермионы? — спросил я, решив, что проще описать новый облик Блейз, чем объяснять Рону, кто она такая, почему так выглядит и как вообще сюда попала. Друг недоуменно захлопал глазами, а потом прищурился, припоминая.
— Ну… Вроде, видел похожую, когда прибыли, она с Дамблдором вместе аппарировала, — отозвался он. — В его группе. А потом я как-то внимания не обращал… А что?
— Черт…. — пробормотал я. — С Дамблдором, говоришь? — Я должен был догадаться! Директор поддержал меня в стремлении участвовать в битве — почему бы ему не поддержать ее тоже? В конце концов, если б он не прикрывал ее, сама Блейз обречена была попасться при попытке присоединиться к нашей группе. Ну и конечно, положа руку на сердце, прав участвовать в битве у нее было не меньше моего — просто я сам был против ее участия. Я слишком беспокоился о ней. Видимо, Дамблдор моей тревоги не разделял? Или — что? Слишком уважал ее право на собственный выбор? Я тряхнул головой. Нет, довольно! Сейчас нет времени на подобные рассуждения! Сейчас надо ее найти и доставить в Хогвартс! — Ладно, если увидишь ее, дай мне знать, ладно? — попросил я Рона.
— Конечно, — кивнул он. — А что такое — она что, предательница? Или что?
— Нет, не предательница, нет, — замотал я головой. — Она… В общем, долго объяснять. Увидишь ее — я тебя умоляю, Рон, ради меня, сделай все, чтобы она была в безопасности! Лучше всего — сразу хватай в охапку и тащи в Хогсмид, ладно?
— Конечно, как скажешь, — оторопело пожал плечами Рон. — А что с ней такое-то? Она что, чья-нибудь дочь?
— Чья-нибудь — определенно, дочь, — прорычал я сквозь зубы. — А еще чья-нибудь — девушка, будь она неладна! Поймаю — убью…
— Чё-то я тебя не понимаю, — пробормотал Рон. — То ты просишь сообщить о ней тебе, то защитить ее, то вообще убить хочешь… Да кто она? Чья она девушка?
— Слушай, Рон, не обращай внимания, ладно? — отмахнулся я. — Твое дело — обеспечить ей безопасность, а между собой мы с ней уже потом разберемся, лады?
— Как кажешь, — повторил он. — Просто по твоей реакции я уже начинаю думать, что ты решил бросить ради этой девицы свою Забини… — друг хмыкнул, радуясь своей остроте, и заметно сник, обеспокоенно нахмурившись, когда я его ухмылки не разделил.
— Потом объясню, — буркнул я в ответ на его вопросительный взгляд, сам продолжая обшаривать взглядом окрестности. Блейз я так и не нашел, зато заметил кое-что другое, что в ту же секунду затмило все остальное, отодвинув все другие мысли на задний план.
На берегу пруда, почти у самой воды, — там, где вспышки полыхали особенно ярко, а от устремившейся туда магии искорки плясали на траве и в воздухе, как от электрических разрядов, — друг против друга стояли две высокие фигуры. В отблесках магических вспышек сиреневая мантия Дамблдора казалось, переливалась всеми цветами радуги — но и в то же время выглядела почти белой. Черное одеяние Волдеморта почти сливалось со сгущающейся мглой, и лишь его голова и руки белели во мраке отвратительными мертвенными пятнами. Вспышки заклятий сыпались непрерывным потоком, что с одной стороны, что с другой. Мерлин, это было куда круче, чем тогда, в Министерстве! Кажется, мы впервые действительно наблюдали настоящий, полноценный поединок двух поистине Великих Волшебников. Я уже не раз убеждался раньше в силе и могуществе Дамблдора — но теперь не мог не признавать, что Волдеморт не уступал ему. Урод или нет, монстр или гений, Том Риддл все-таки был самым могущественным магом своего поколения, и от мысли о том, что когда-нибудь, хочу я этого или нет, мне предстоит занять то место против него, где сейчас был Дамблдор, у меня подгибались колени. Я не смогу… не выдержу! О чем я только думал! Да мне в жизни его не одолеть, даже если я буду тренироваться сто лет подряд без перерыва!..
— Гарри… — потянул меня за рукав Рон. — Гарри, пойдем! Пока Дамблдор отвлекает ЕГО, надо уходить! Ну! Чего ты застыл, идем же!
Но я, не слушая Рона, качнулся вперед, словно его слова разбудили меня, помогли стряхнуть оцепенение. Я должен увидеть это поближе! Должен попытаться… попытаться сделать что? Влезть куда меня не просят? Подставиться? Подставить директора, отвлекая его внимание?
Я присел на корточки за облезлым кустом бывшей живой изгороди, и услышал, как рядом, пыхтя, устроился Рон. Бросив мельком взгляд через плечо, я увидел, что глаза у приятеля совершенно круглые, а рот приоткрыт то ли от восхищения, то ли от благоговейного ужаса. Взгляд не отрывался от сражающихся Дамблдора и Волдеморта.
Постепенно, присматриваясь к сражению, я начал понимать, что, в общем-то, не так уж мало могу понять из того, что они делают. Конечно, по уровню и технике мне было далеко до них обоих — но я хотя бы мог понять суть их действий! Это открытие ошеломило меня, заставив удивленно приоткрыть рот. В схватке, все накалявшейся, шло в ход, кажется, все подряд — и Родовая Сила Дамблдора, и подручные стихии — от озерной воды до огненных струй и разрядов молний из воздуха. На таком расстоянии было не разобрать слов (оскорблений, зуб даю!), которыми обменивались противники — хотя, зная Волдеморта, можно было сказать с уверенностью, что уж он-то не удержит свой язык за зубами…
Мой шрам начинало покалывать. То ли зелье блокировки заканчивало свое действие, то ли близость и агрессия Темного Лорда пробивали себе дорогу даже сквозь блок, однако неприятные ощущения усиливались. Сражение казалось бесконечным, а поединщики — неутомимыми. Дамблдор обрушил на Волдеморта град чуть влажных земляных комьев, практически погребя его под слоем земли — но тот вырвался оттуда в фонтане воды, как настоящий гейзер, и, не теряя времени, обдал директора струей раскаленного пара.
— Гарри! — новый голос отвлек меня от зрелища сражения «Гигантов». Рядом со мной, хватая меня за плечи и разворачивая лицом к себе, упал на колени Сириус. Крестный выглядел таким же взъерошенным, как и Рон, и, пожалуй, потрепанным сильнее, но он был жив, и, за исключением мелких ссадин и синяков, даже невредим. — Хвала Мерлину, я нашел тебя! Ты цел? — почти крикнул он, впрочем, в шуме и грохоте магического сражения его было почти не слышно.
— Да, да, а ты как? — крикнул я в ответ. Сириус только отмахнулся.
— Я в порядке! Слушай, надо как-то дать знак Дамблдору, что пора уходить! Миссия выполнена, Джинни и твой приятель-Малфой в безопасности!
— Слава Мерлину! — выдохнул я. Нет, конечно, Рон уже говорил что-то о том же, но тогда это звучало так, будто он просто надеялся на это, или, в лучшем случае, передавал подхваченный слух. Сириус говорил, в отличие от него, уверенно, словно видел их спасение своими глазами. — Но как сообщить это директору? — опомнился я. — В поединок не влезешь! Хотя…
Мысль, пришедшая мне в голову, была почти безумной — и все-таки, что-то такое в ней было. Обычной магией мне Волдеморта не победить, и даже с ним не сравниться, это факт. Родовая Сила, может, и могла бы помочь — одна беда, я с ней еще не освоился! Ну, по крайней мере, в том, чтобы использовать ее самостоятельно, без поддержки Дрея и его подсказки. Но у меня — и только у меня! — есть еще одно оружие против этого выродка! Родство наших палочек! И пусть это не та сила, что предсказана пророчеством: ведь Волдеморту о ней прекрасно известно, и, уж если на то пошло, эта сила у нас, так сказать, вообще одна на двоих, — но это именно то, что мне сейчас нужно! Если удастся повторить тот фокус, который произошел тогда, на кладбище, пусть даже и не целиком… Вовсе не обязательно дожидаться появления призраков его жертв, и всего прочего. Мне вполне хватит и нескольких секунд, в течение которых магия Волдеморта будет просто скована связью наших палочек, пока остальные аппарируют прочь! Это же последний способ выиграть хотя бы несколько драгоценных мгновений! А что, пожалуй, это может сработать…
Оставалась сущая безделица: всего лишь подобраться к сражающимся поближе, и, улучив момент, встрять в битву так, чтобы мое заклятие пришлось против атакующих чар Темного Лорда и палочки соединились. Одна беда: осуществить это намерение не так-то просто. Нет, сами «дуэлянты» так поглощены сражением, что вряд ли заметят меня, если я буду подбираться потихоньку и пригибаться при этом к земле. Но буйство заклятий и стихий, разбуженное ими? Как быть с ним? Вокруг сражающихся поминутно что-то взрывалось, били молнии, обрушивались потоки воды, и один Мерлин знает, что еще! Да и сама земля то покрывалась льдом, то расползалась жидкой грязью, то вскипала огненной лавой. Да я и двух шагов сделать не успею, как влипну, как муха в магловскую клейкую липучку!
— Рон! — позвал я, одновременно лихорадочно соображая, как мне обеспечить себе более-менее стабильную почву под ногами и не привлечь при этом внимания. — Помнишь девушку, про которую я тебе говорил?
— Что? Гарри, какую еще девушку, ты что, спятил!? — возмутился тот. Я одарил его испепеляющим взглядом, и Рон скривился. — Да помню, помню, и что дальше? Никуда твоя мулатка не денется, наверняка она вообще уже в Хогсмиде!
— Хотелось бы надеяться, — проворчал я, понимая, что Блейз так просто не отступит и не уйдет, пока не удостоверится, что я тоже выбрался из этой передряги. — Прошу тебя, найди ее! Или ее, или того, кто точно видел, что она уже в безопасности! Поверь мне, это очень важно! — Рон все еще хмурился и напряженно, возмущенно пыхтел, но через пару секунд все-таки кивнул.
— Хорошо, — сказал он, и, отвернувшись, исчез во мраке. Я повернулся, намереваясь и крестного попросить о том же, как вдруг услышал совсем рядом холодный незнакомый голос, от которого у меня кровь застыла в жилах.
— Враг… Враг хозяина! Я убью его…Убью сейчас!
— Ты слышал? — выдохнул я. Сириус нахмурился.
— Что именно? То, что ты попросил Рона найти какую-то девчонку? Гарри, я не…
— Чш! Тише! Вот, опять! Неужели ты не слышишь? — перебил я его. Таинственный голос звучал теперь почти рядом.
— Умри, старый маг, враг хозяина! Я избавлю его от тебя! Ты умрешь! Убью!
Сам голос был мне незнаком, но интонации, присвист, агрессия! Я слышал его явственно, словно говоривший был по ту сторону изгороди, меньше чем в полуметре от нас, однако на лице Сириуса было лишь замешательство от моего поведения, и ничего, что могло бы показать, что он тоже это слышал. И тут я понял! Слишком знакомая ситуация! Такое уже было со мной, хоть и очень давно, еще на втором курсе! Я успел слегка забыть, каково это, но не узнать не мог! Змеиный язык — и звучащий «из уст» настоящей змеи, вот что это такое! В тот раз лишь я один слышал голос ползавшего по трубам канализации василиска. Теперь… Нагайна! Это должна быть она, ведь не так много змей ходит у Волдеморта в подручных! Я дернулся вперед — как раз вовремя, чтобы увидеть длинное извивающееся тело, скользнувшее вперед по чахлой прошлогодней траве. Позабыв об осторожности напрочь, я рванул за устремившейся вперед змеей, которая с безошибочным животным чутьем находила твердую почву и двигалась без малейших затруднений.
— Гарри, стой, куда! — крикнул Сириус вдогонку, и тут же с глухим всхлипом зажал себе рот ладонью, понимая, что выдал меня с головой. Однако было уже поздно.
Сердце у меня в груди, казалось, замерло, когда в ответ на его крик Темный Лорд и Дамблдор резко повернули головы в мою сторону, мигом прерывая дуэль. Вот черт, ну спасибо, крестный! «Подобрался незамеченным», да? Вид у Дамблдора был такой, словно ему с размаху саданули кинжал в спину: очевидно, директор просто не мог поверить в подобную глупость, что мою, что Сириуса. Тонкие губы Волдеморта растянулись в злорадной улыбке.
— Мой дорогой мальчик… — прошипел он, отвратительно копируя, и в то же время, коверкая обычную интонацию Дамблдора. — Ты как раз вовремя! Авада Кедавра!
— Экспеллиармус! — конечно, щит из обезоруживающего заклятия был никудышный — но с другой стороны, от Авады вообще щита не существует. В прошлый раз меня спасло столкновение именно этих заклятий, и я не рискнул теперь применить что-то другое — хотя директор и уверял в свое время, что эффект был бы тем же, какие бы чары я ни использовал. Попытаться увернуться я не мог — под моими ногами была лишь узкая полоска твердой земли, справа — скользкое ледяное поле, гладкое как стекло, слева — бурлящая жидкая грязь. Я мог двигаться лишь вперед или назад, что было, в общем-то, бесполезно. Мне оставалось только отчаянно надеяться на эффект соединения палочек — иначе пиши пропало…
А дальше — дальше как в замедленной съемке, произошло сразу несколько событий, жутких и пугающих одновременно. Притаившаяся было впереди меня, Нагайна снова вступила в игру. Это было почти невероятно. Змея, свернувшаяся кольцами, вдруг распрямилась, будто гигантская пружина, и прыгнула. Где-то я читал, что змеи умеют прыгать, именно таким вот образом — а может, не читал, а видел по телевизору, но в общем, это не столь уж важно. Я всегда думал, что это относится только к небольшим и легким особям, но уж никак не к таким гигантам, как этот живой крестраж Волдеморта. Нагайна совершенно точно была ядовитой змеей, но размерами никак не уступала какой-нибудь анаконде, или, если уж на то пошло, тому самому, достопамятному удаву Боа Констриктор, с которым состоялся мой первый разговор на змеином языке, еще тогда, в зоопарке, до Хогвартса и даже до приезда Хагрида. Однако, как бы там ни было, Волдемортова змея одним могучим прыжком перелетела разделяющее их расстояние, и рухнула прямо на Дамблдора всем своим немалым весом. Директор закричал, когда ему в грудь вонзились ядовитые зубы. Он рухнул на колени, чешуйчатые кольца Нагайны извивались на его теле. В старческих руках было еще достаточно магии, чтобы сражаться с Волдемортом на равных — но увы, в них не было обыкновенной физической силы, необходимой ему сейчас, чтобы освободиться.
Я не смог, просто не успел осознать ужаса произошедшего. Медленно, будто бы нехотя из обоих наших палочек — моей и Волдеморта, — навстречу друг другу устремились лучи заклятий, красный и зеленый. Я не был уверен, но мне даже показалось, что они будто бы притягивались друг к другу, уже на ходу меняя цвет на искрящийся золотой. С шипением лучи соединились — и Лорд зачертыхался, а я… Я обеими руками вцепился в палочку, только с одной мыслью — не дать связи распасться!
— Сириус! — крикнул я что было сил. Но крестный и без моего оклика не собрался отсиживаться в стороне. Заклятие, которое он выкрикнул, было мне незнакомо, но змею будто ураганом сорвало с повалившегося навзничь тела Дамблдора и отшвырнуло прочь, прямиком в озеро, которое бурлило так, словно вода в нем кипела ключом. Я был уверен, что гадина все еще жива — иначе и быть не могло, — но на какое-то время она исчезла со сцены. Я успел лишь мысленно посетовать, что шанс добраться до этого крестража был упущен. А впрочем, из всех средств уничтожить осколок души Темного Лорда, в наличии у меня имелся только яд, и я сильно сомневался, что он подействует на змею. В конце концов, Нагайна и сама недалеко ушла от василиска — как знать может, она помесь какая-нибудь?
При виде падения своей любимицы, Волдеморт издал полный гнева и негодования рык, подавшись вперед всем корпусом, словно хотел этим физическим движением усилить и магический напор со своей стороны. Золотые бусины сперва катились по соединяющей наши палочки световой нити от меня к Темному Лорду, а теперь, будто нехотя, повернули обратно. Я вслух чертыхнулся, невольно делая шаг назад, но, слава Годрику, не оступившись. В прошлый раз, на четвертом курсе, я весь был сосредоточен на том, чтобы не позволить этим бусинам двигаться от Волдеморта ко мне. Я собрал тогда всю свою волю, все, на что был способен, понимая, что от моего успеха зависит все. Сейчас же это было не более, чем средство задержать врага и дать друзьям несколько столь необходимых им минут. Судьба Сириуса и Дамблдора занимала меня куда больше этого противостояния. Директор лежал неподвижно, не слышно было даже стонов. Неужели он… Нет, нет, Мерлин Великий, я и мысли не мог допустить, что он умер! Ведь яд Нагайны убивает не сразу! Ведь мистера Уизли она тогда, два года назад, покусала гораздо серьезнее, но его все равно удалось спасти!
Волдеморт оскалился и злобно зашипел, посмотрев на него, я увидел, как от усилий вздулись вены на его сжимающих палочку руках. Странное дело, но на сей раз нити магии не пели вокруг нас песнь феникса. Не было и купола из светящихся нитей, отгораживающего нас от остальных — лишь тонкая, унизанная золотыми каплями-бусами связующая нить межу палочками. Бусины, ускоряя движение, устремились ко мне, и я волей-неволей должен был сосредоточиться, чтобы остановить это движение. Конечно, в принципе, я уже знал, чего мне ждать, даже если у Волдеморта получится сделать так, чтобы «Приори Инкантатаем» на сей раз выдала моя палочка. Ну что ж, ничего страшного, — и даже мало-мальски интересного — он не увидит. Щиты, стандартные атаки… Я немало поколдовал в последние часы, но уверен, все эти чары ему и без этого знакомы. И все-таки что-то мне подсказывало, что процедура насильственного извлечения памяти палочки будет не из приятных — по крайней мере, для меня. Так что лучше бы все-таки постараться ее избежать. Стиснув зубы от усилий, я сосредоточился на том, чтобы остановить бег светящихся бусин и направить их обратно к нему. Но все, что мне удалось — это лишь немного замедлить их ход. Впрочем, это неудивительно: я все равно не мог целиком сосредоточиться на процессе. Мой мозг лихорадочно искал выход из ситуации — и кажется, нашел!
— Сириус! — крикнул я, не отрывая взгляда от сузившихся в напряжении глаз Волдеморта, натужно шипевшего на смеси английского и Змеиного какие-то ругательства. — Хватай Дамблдора и уноси отсюда! Аппарируй! Ему нужна помощь!
— Нет, Гарри! Я тебя не брошу! — почти зарычал крестный. Я, не сдержавшись, смачно выругался: ближайшая бусина рывком преодолела сантиметров пятнадцать, и теперь была от моей палочки меньше чем в полуметре.
— Да уходи же! — рявкнул я. — У меня есть портключ, я не пропаду!
Как же, видит Мерлин, я в тот момент боялся, что Сириус не послушается. У меня уже дрожали руки и подкашивались коленки от напряжения, я понимал, что еще немного — и я буду окончательно повержен. Если бы я мог переключиться на борьбу целиком, у меня еще был бы шанс — но внимание приходилось делить между Темным Лордом и строптивым крестным, а это значило…
Даже несмотря на все глупости, совершенные им сегодня, стоило отдать ему должное: Сириус не был дураком и вполне мог адекватно оценить ситуацию. Коротко рыкнув, он прянул вперед, прямо через заледенелый участок склона, к неподвижному телу Дамблдора, на ходу превращаясь в огромного черного пса. Уж не знаю, то ли в зверином облике ему было легче балансировать на льду, то ли просто падать с высоты собачьего роста несравнимо менее неприятно, чем с высоты человеческого, — а может, просто на скользком льду четыре лапы всяко устойчивее двух. Скатившись вниз, Сириус снова перекинулся в человека, обхватил руками неподвижное тело директора, и, бросив на меня полный боли взгляд, исчез с громким хлопком.
Как же вовремя! До ближайшей золотой бусины оставалось сантиметров пять, не больше! Моя палочка вибрировала и была такой горячей, что почти обжигала вспотевшие ладони. Я осторожно разжал пальцы левой руки, готовясь опустить палочку. Едва только связь прервется, я смогу схватиться за болтающийся на правом запястье портключ «последнего шанса» и исчезнуть. Конечно, можно было бы и попросту аппарировать, но для этого надо настроиться, собраться с силами и все такое — может попросту не хватить времени. И тут Волдеморт, который, вроде бы, одерживал верх, сделал то, чего я мог ожидать от него в последнюю очередь: он резко дернул собственную палочку вверх, высвобождая ее. Нить щелкнула, будто кнут циркового дрессировщика. Мне показалось, будто меня действительно хлестнули горячей, раскаленной плетью — а может, это была молния? Золотистая нить исчезла, связь распалась — а на меня в упор уставились горящие торжеством багрово-красные глаза с вертикальными зрачками.
— Акцио, портключ Поттера! — приказал Волдеморт, направив палочку на меня. Камушек, висящий на моем запястье, чуть дрогнул — или мне это показалось, а на самом деле виновато в этом было мое собственное случайное движение? Как бы там ни было, это напугало меня. МакГонагалл сказала, снять его с меня невозможно, как и отнять против моей воли — но вдруг Темному Лорду удастся? Недаром же он по силе и искусству уступает одному только Дамблдору — и то, после увиденного поединка, я поневоле начинал сомневаться в превосходстве директора, как бы крамольно это ни звучало. Сражались они вполне на равных…
Я все еще был слишком сильно ошеломлен отдачей от разрыва связи, чтобы мыслить адекватно, но мое тело, похоже уже привыкло выживать в любых условиях. Левая рука почти автоматически перехватила палочку, я тряхнул освободившейся правой рукой, переворачивая цепочку так, чтобы округлый камушек упал во влажную от пота ладонь.
«Кабинет Дамблдора!» — подумал я, словно выкрикивая мысленно адрес по каминной сети, и зажмурился. Я почти готов был к тому, что это не сработает. Волдеморт, снова ткнув палочкой в мою сторону, что-то прокричал, очевидно, очередное темное проклятие, однако закончить его не успел. Я ощутил сильный, знакомый рывок в районе пупка. Вообще-то от портключа ощущения обычно бывают сродни полету — только быстрее и напряженнее. Но сейчас это больше напоминало аппарацию: меня сдавило со всех сторон, словно пропихивая через крохотное игольное ушко, — и с каким-то странным звуком, напоминающим взвизг заезженной пластинки, выкинуло вперед, прямиком на ковер в кабинете директора. Я рухнул вперед, плашмя, и ткнулся в ковер носом, чуть не потеряв очки.
Вперемешку накатили облегчение и слабость. Я уперся ладонями в пушистый ворс, на находя сил даже приподняться. Я понимал, что мне сейчас нужно встать и бежать к камину — или нет, стоп, он ведь закрыт «из соображений безопасности»… Значит, до Хогсмида придется добираться пешком. Только… Вот бы встать еще… Я тяжело дышал, руки — даже локти! — тряслись так, словно я весь день перетаскивал с места на место мешки с камнями. Не то, чтобы мне приходилось когда-нибудь делать что-то подобное — ну, если не считать перетаскивания мебели, когда тете Петунье однажды пришло в голову сделать во всем доме перестановку. Вообще-то, я, конечно, двигал мебель тогда не один, просто помогал дяде Вернону, но щадить меня, естественно, никто и не думал, а ведь мне тогда было всего-то лет восемь-девять. После целого дня работы руки у меня тогда с непривычки тряслись точно так же…
Через несколько минут я все-таки собрался с силами в достаточной степени, чтобы встать. Ноги подгибались, но все-таки держали. Да, МакГонагалл ведь предупреждала, что перемещение с помощью этого портключа, сильно меня ослабит — но я думал, речь шла о магической силе, а не о физической! Интересно, а в кабинете у директора найдется что-нибудь вроде бодрящего зелья? Теоретически, должно бы, но фактически — ну, не стану же я обшаривать шкафы и полки, точно какой-нибудь домушник! Глубоко вздохнув, я изо всех сил постарался встряхнуться и собрать остатки сил. Лиха беда — начало, уговаривал я себя. Стоит только начать двигаться, а там, постепенно, силы вернутся — или откроется второе дыхание, ну или я просто привыкну… В общем, самочувствие наладится, главное — не дать слабости победить себя!
Чтобы сделать шаг, пришлось ухватиться за спинку ближайшего стула. Потом — облокотиться на крышку стола, а оттуда уже кое-как добираться до стены. На путь до лестницы у меня ушли, казалось, целые часы — хотя, на самом деле, наверное, все было не так уж плохо. Да и не настолько уж медленно. Просто каждое мгновение казалось мне невыносимо долгим, а темпы моего продвижения — чересчур медленными. Но это и понятно, ведь я горел от нетерпения попасть поскорее в Хогсмид и узнать, жив ли Дамблдор, и вернулась ли вместе со всеми Блейз, и как дела у Джинни и Драко… До горгульи, вниз по лестнице я доплелся уже изнемогая, опираясь на стену и кляня на чем свет стоит архитектора, который не предусмотрел здесь перил. Я уже осознал, что такими темпами буду несколько часов ползти только до дверей школы. Ухватив каменное чудище за крыло, я практически повис на нем всем телом, кусая губы и изо всех сил стараясь придумать, что же мне делать. Пойти подземным ходом? Можно, конечно, но как же охранные чары? Это пока Дамблдор был в школе, они лояльно относились к студентам — но перед битвой, теперь, директор наверняка затянул их так, чтобы никто не мог ни выйти из школы, ни войти туда. Да и потом, не такая уж большая разница, идти подземным ходом или поверху — расстояние все равно почти одинаковое, и я едва ли одолею его сам в таком состоянии. По крайней мере, это точно не будет быстро…
Я снова подумал о магии и тлевшем где-то глубоко внутри меня огоньке моей Родовой Силы. Да, вот в такие минуты становилось по-настоящему жаль, что в Хогвартсе нельзя аппарировать. Как бы парадоксально это ни звучало, физически я был совершенно обессилен, — и вместе с тем, магические силы во мне еще оставались. Правда, как я подозревал, это в основном относилось к новообретенной Родовой Магии. Нет, конечно, она была во мне и раньше, но только теперь я окончательно получил к ней доступ и мог использовать сам, по своему усмотрению. За окном в конце коридора вдруг полыхнула сухая зарница и послышался раскат грома. Неужели собирается гроза? Вот только дождя нам сейчас не хватало! И тут — будто с опозданием, но от этого не менее ясно, — меня озарило! Перекинув палочку обратно из левой руки в правую, я поднял ее. Как учил Драко, и как я привык делать под его руководством, я потянулся к тлеющей внутри меня искорке силы и выкрикнул уже ставшее «коронным» заклинание:
— Акцио, Молния!
Pov Драко Малфоя
— …Там Поттер! И… И Дамблдор!
Слова юного Пожирателя ошеломили всех, кроме, пожалуй, Снейпа. Впрочем, надо отдать ему должное: уж что-что, а соображал Волдеморт быстро. Узкий язык мимолетно скользнул по нижней губе, и Лорд небрежно махнул рукой, отсылая незадачливого посланца. Тот неуверенно шагнул назад, хлопая ресницами, не в состоянии поверить, что его Повелитель так спокоен. Но впечатление, конечно, было обманчиво. Холодная маска скрывала напряженные размышления — и Волдеморту хватило нескольких мгновений, чтобы сопоставить факты.
— Ты ничего не хочешь объяснить мне, Северус? — бесстрастно спросил он, не глядя на зельевара. Взгляд Темного Лорда был все еще устремлен в проход, откуда явился вестник.
— Я… Мой Лорд, я… — как мне казалось, впервые в жизни Снейп не знал что сказать.
Да и что тут скажешь? Никакие оправдания не прикроют его теперь: ТАКИХ совпадений не бывает. Во-первых, мои старанья вывести из игры Лавуазье. Объяснения о том, что я пытался сорвать ритуал, или избавиться от домогательств — да они шиты белыми нитками. Я не мог не понимать, что у Волдеморта под рукой есть замена в виде Снейпа, и ему о моей осведомленности было известно не хуже. Во-вторых, прибытие Северуса и его слишком настойчивая и явная критика работы Лавуазье — а вместе с ней и все полускрытые попытки избавить и оградить нас с Джинни от очередных зелий. Ну, и в-третьих, конечно, сам факт нападения: до сих пор охранные и маскирующие чары достаточно надежно прятали Ставку — и дали сбой как раз теперь, всего лишь через несколько часов после прибытия зельевара? Да в подобное стечение обстоятельств не поверил бы и Хагрид, не говоря уже о Волдеморте, которому для расправы всегда было достаточно и простого подозрения. А тут еще моя чокнутая тетка подлила масла в огонь.
— Мне кажется, мой Лорд, здесь пахнет…Изменой? — промурлыкала Беллатрисса, выступая вперед, и одновременно стягивая с головы капюшон.
— Мой Лорд, я всегда был предан только вам! — Просто поразительно, как быстро Северус справился с замешательством и отчаянием. Впрочем, это в любом случае уже не могло ему помочь. — И я удивлен сейчас не меньше вашего, — продолжал Снейп, понимая, что его жизнь висит на тонюсенькой ниточке, готовой оборваться в любой момент. — . Я могу поручиться, что когда я покидал Хогвартс, у Ордена не было ни малейшей зацепки о местонахождении вашей Ставки!
— Тогда у тебя, разумеется, найдется подходящее объяснение тому, что нам сейчас сообщили? — предположил Волдеморт с плохо замаскированной угрозой в голосе. Мое сердце екнуло. На какой-то момент мне показалось, что у крестного еще есть шанс вывернуться, объясниться, пустить пыль в глаза, но… Я кожей чувствовал опасность — опасность, грозящую именно ему! — Тебе лучше объясниться поскорее, — прошипел Лорд.
— Это сделал я! — выпалил я, вскакивая на ноги и едва успев подхватить мантию, лежавшую у меня на коленях. Прижав ее к груди, я отчаянно стиснул руки, комкая тонкую ткань. Волдеморт обернулся ко мне с таким выражением лица, будто я был выползшим на середину комнаты тараканом, который вдруг заговорил.
— Ты? — спросил он недоверчиво. — Каким образом?
— Мысленная связь с Поттером! — соврал я, даже глазом не моргнув.
— Та лжешь, — спокойно сказал Волдеморт. — Я наблюдал за твоими жалкими попытками восстановить вашу странную мысленную связь с этим мальчишкой. У тебя ничего не вышло.
— Это ты так думаешь! — дерзко отозвался я, однако сердце у меня упало. Я не ожидал, что Лорд так запросто раскусит мою ложь, несмотря на все мои таланты в Окклюменции.
В ответ на неуважительную реплику, мою щеку ожгла пощечина. Беллатрисса, раздувая ноздри от гнева, стояла передо мной. Странно, но в этот момент она чем-то напомнила профессора МакГонагалл. Я собрал всю свою фамильную наглость и с вызовом посмотрел сначала на тетку, а потом — на самого Лорда.
— Ты не можешь быть уверен наверняка, — выдал я как можно язвительнее. Волдмеорт продолжал спокойно и холодно взирать на меня, и я невольно ощутил пробирающий меня холодок.
— Даже если это так, — негромко сказал он наконец, — то одно не отменяет другого. Круцио!
Его палочка взметнулась, и я невольно отшатнулся, ожидая чудовищной боли… Однако, вопреки моим ожиданиям, вместо меня вскрикнул, падая на колени, Северус. Я дернулся к нему — и, останавливая меня, мне в шею уперлась теткина палочка. На лице Беллатриссы играла почти довольная улыбка, а взгляд был угрожающим настолько, что если бы он мог испепелять — я бы был уже развеян по ветру. Родовая сила во мне всколыхнулась, отвечая моему гневу, волнению, стремлению помочь крестному — да сделать хоть что-нибудь! — и словно наткнулась на невидимый барьер. Проклятые запреты чертова зелья все еще были на месте — и то, что я однажды, будучи на алтаре, смог их нарушить, не освободило меня от них, как я втайне надеялся. Волдеморт одарил меня насмешливым взглядом.
— Алекто, Дафна, — обратился Лорд к все еще неподвижно стоящим Пожирательницам, которые при его словах обе вздрогнули как по команде. — Присмотрите за ними, — он кивнул в мою сторону, потом сделал жест в сторону Джинни, которая уже приподнялась с алтаря. Вид у нее был нерешительный и потерянный — да, наверное, и мой сейчас был не лучше.
— Да, мой Лорд, — тут же склонилась в поклоне Кэрроу. Дафна, мелко дрожа, наоборот, отступила к стене, однако ослушаться своего Повелителя не посмела, так что вытащила палочку и наставила ее на Джинни. Волдеморт презрительно усмехнулся, и только теперь, будто вспомнив о своей жертве, опустил палочку. Конвульсии, сотрясающие тело Северуса, прекратились, но крестный не шевелился, скорчившись у ног Темного Лорда, сжавшись в комок, словно пытался казаться как можно меньше.
— А теперь, боюсь, я вынужден оставить вас, — с издевательской вежливостью сказал Волдеморт, глядя почему-то в основном на меня. — Белла, надеюсь, ты найдешь, чем занять нашего дорогого Северуса в мое отсутствие? Только не переусердствуй. Его разум мне нужен в действующем виде. Посмотрим, какие тайны доверял Дамблдор своему шпиону…
— О да, Мой Лорд, благодарю вас! — воскликнула Беллатрисса с таким видом, будто Лорд подарил ей не меньше, чем обручальное кольцо. Тот, впрочем, тут же осадил ее взглядом.
— Не переусердствуй, я сказал! — рыкнул он. — И проследи, чтобы эти идиотки как следует позаботились о моей будущей матушке. Если не подведешь меня — получишь мальчишку-Малфоя в награду.
— Благодарю, Мой Лорд! — с все тем же благоговейным обожанием отозвалась моя фанатичная тетка, и я невольно снова сжался, представив себе, что меня ожидает, если она «не подведет» Лорда. Кажется, придется постараться помешать ей в выполнении этой миссии…
— Ты красивый мальчик, Драко Малфой, — томный голос Алекто Кэрроу вторгся в мое сознание назойливой мухой, и я вздрогнул от неожиданности.
Как только Лорд ушел, Беллатрисса, зловеще ухмыляясь, взялась командовать — и никто не посмел ее ослушаться. Ну, правда, «никто» — означало всего лишь Алекто и Дафну, но в данном случае остальных можно было в расчет и не принимать. Благодаря чертову зелью Покорности, мы с Джинни были вынуждены поневоле подчиняться приказам Пожирателей, а Северус все еще не отошел после Круцио Лорда. Зельевар не поднимался с колен, его дыхание было хриплым и натужным. Белла расхаживала взад и вперед с видом повелительницы, поигрывая его же собственной палочкой, которую Снейп выронил, едва его настигло Круцио. А еще она будто примеривалась к Северусу, то ли собираясь снова наложить на него Пыточное Проклятие, то ли замышляя издевательство покаверзнее. Как бы там ни было, я четко понимал, что крестный оказался вне игры. Конечно, вроде бы, помощь на подходе — а с другой стороны, Лорд отправился «наводить порядок», значит, неизвестно, в чью пользу сложится противостояние на поле боя. И даже если «силы спасения» все-таки доберутся до нас — неизвестно, в каком состоянии будет к тому времени Снейп. Моя сумасшедшая тетка не из тех, кто умеет держать себя в руках, даже по приказу своего обожаемого Лорда. Да и нам с Джинни не светило ничего хорошего, и реплика Алекто, адресованная мне, вкупе с плотоядным взглядом, подтверждала это.
— Да-да, — продолжала Пожирательница, приближаясь ко мне. После ухода Волдеморта и большинства Пожирателей, я снова ощутил слабость во всем теле и вернулся на алтарь, усевшись рядышком с Джинни. В первый момент мне казалось даже, что все про нас и забыли — ну, кроме Дафны, которая дрожащей рукой наставила на нас палочку и нервно облизывала губы. Впрочем, лучше было так, чем теперь — Кэрроу буквально пожирала меня взглядом. — Красивый мальчик… — повторила она, приподнимая мою голову за подбородок, и «ласково» обводя короткими пухлыми пальцами овал лица. Я поморщился от отвращения и отодвинулся подальше назад.
— Убери от меня лапы, жирная гиена! — прошипел я. Алекто, впрочем, ничуть не обиделась.
— Ох-хо-хо-хо-хо, какие мы горячие! — рассмеялась она низким грудным смехом. — Горячий и красивый мальчик… Право, даже жаль, что такой экземпляр пропадает зря. Белла, если Лорд отдаст его тебе, может, ссудишь мне его на пару часиков? Тебе-то он все равно племянник, не позабавишься как следует, а мне будет приятно. Согласись, эти двое устроили нам отличное шоу…
Я невольно задрожал от подобной перспективы, и ощутил абсурдное желание броситься к Беллатриссе с воплем «Тетушка, не отдавай меня — я буду хорошо себя вести!!!». Зато в следующий момент с трудом сдержал хохот, представив себе теткино лицо, если я так сделаю.
— Я подумаю, — холодно бросила Беллатрисса. Я прикусил губу, и понял, что вот он — шанс отвлечь тетку от крестного, да заодно и разозлить ее так, чтобы она забыла и думать про возможность отдать меня Кэрроу. Даже перспектива пыток, которым она могла меня подвергнуть, не казалась мне в этот момент такой ужасной, как то, что обещали жадные взгляды Алекто.
— А ты умеешь? Думать, — хмыкнул я. Тетка замерла на мгновение, а потом обернулась ко мне.
— Я смотрю, ты перенял у своего дружка-Поттера дурную привычку дерзить, мой дорогой племянничек, — проговорила она, нарочито медленно подходи ближе. Зная Беллу, можно было уже заранее пугаться того, что сейчас должно произойти — но, как ни странно, страха у меня не было. Была какая-то странная, пьянящая и веселая дерзость. Ощущение было мне почему-то смутно знакомо, хотя я не мог вспомнить отчетливо, когда уже испытывал подобное. Алекто, словно признавая превосходство Беллатриссы, отступила, бросив на меня взгляд полный упрека и сожаления. Я, собрав остатки сил, поднялся на ноги и с вызовом взглянул в лицо Белле.
— Наглость — второе счастье, — спокойно сообщил я тетке. — А дерзость, в моем случае, — первое.
— Щенок! — выдала тетка, и уже второй раз за вечер залепила мне пощечину — на сей раз по другой щеке. Я снова с вызовом усмехнулся, выпрямляясь.
— Это что, тетя, способ воспитать племянника «добрым христианином»? — фыркнул я. — Научить подставлять другую щеку?
— Я смотрю, Цисса мало занималась твоим воспитанием! — воскликнула Беллатрисса, окинув меня уничтожающим взглядом с головы до ног, и презрительно сморщила нос. — А впрочем, она всегда была мягкосердечной! Просто позор всего нашего рода!
— Вот как? — хихикнул я. — А я-то думал, позор рода — это Андромеда Тонкс и Сириус Блэк. Хотя, куда уж им до тебя, дорогая тетушка! — последнюю фразу я выдал совсем другим тоном — резко и жестко, почти выкрикнув ее. Белла, кажется, от подобного заявления аж дара речи лишилась.
— Я? Да как ты смеешь, ты предательское отродье!? Я всю жизнь была верна Темному Лорду! Я, в отличие от твоего предателя-отца, не стала прятаться за семейным состоянием и заслугами! Я страдала за него в Азкабане четырнадцать лет! — взвизгнула она наконец. Я видел, что тетка доведена уже до крайнего состояния, и самым мудрым решением было бы заткнуться и пойти на попятный… Но одновременно с этим я заметил и кое-что еще. Воспользовавшись тем, что Алекто и Дафна увлеченно наблюдают за нашей перепалкой, да и гневный взгляд Беллы прикован ко мне, Северус зашевелился, осторожно приподнимаясь. Похоже, его тело не очень-то его слушалось, и если он сейчас заработает еще одно Круцио, да еще от такой мастерицы как Беллатрисса…
— И ты считаешь, что должна этим гордиться? Собственной тупостью, по которой четырнадцать лет торчала в тюрьме, и все ради того, чтобы лизать пятки сумасшедшему полукровке!? — зарычал я, зная, что оскорбление «Его Темнейшества» мигом заставит тетку позабыть напрочь, что в комнате есть еще кто-то кроме нас. Я не ошибся.
Беллатрисса взвизгнула от гнева, ее палочка моментально влетела в ладонь, и ее кончик уперся мне в горло.
— Клянусь, маленький паршивец, еще одно слово — и даже гнев Лорда меня не остановит! — зашипела она, приблизив свое лицо к моему, и надавливая на палочку так, словно хотела проткнуть мне шею насквозь, и без всякой магии. — Не смей оскорблять его!
— А кто здесь говорил об оскорблении? — отозвался я, выгнув одну бровь, и понимая, что балансирую сейчас на тонкой грани. Ну же, крестный! — Назвать его полукровкой — это не оскорбление, а констатация факта! Или ты не знаешь этого?
На сей раз я постарался вложить в свое высказывание поменьше язвительности, щадя «нежные чувства» тетки. Северус за ее спиной окончательно поднялся, тяжело опираясь на столик с мини-лабораторией, но увлеченная своим «праведным гневом», Беллатрисса не замечала его. Ее палочка надавила на мое горло еще сильнее — наверняка останется синяк. Да уж, должен признаться, не уверен, что мое остроумие, отточенное годами в словесных перепалках с Поттером, сослужило мне сегодня добрую службу. Впрочем, все зависит от того, что именно задумал крестный — и задумал ли он вообще хоть что-нибудь, или все его действия — наполовину бессознательные? А, не столь уж важно! В любом случае, надо постараться отвлечь Беллатриссу как можно дольше. А там, глядишь, и помощь подоспеет… Хотя, вообще-то я начинал сомневаться, что мы дождемся этой самой помощи.
— Не смей! — прошипела тетка тем временем. — Ты, мелкий, ничтожный предатель, не смей порочить Темного Лорда и повторять грязную ложь, которую придумали Поттер и Дамблдор!
— Ложь? — хмыкнул я. — А ты когда-нибудь слышала о старинном магическом семействе по фамилии Риддл, тетя? Мои родители, может, и предатели, но по части геральдики и истории они меня натаскали превосходно. Среди магических семейств такого нет! А уж тем более, среди тех, которые могут претендовать на наследие Слизерина!
— Заткнись… — прошипела Белла, однако рука ее, вжимавшая в мое горло палочку, чуть дрогнула. — Заткнись, проклятый щенок, закрой свой рот!
— И если уж он такой чистокровный, то почему ж у него нет Родовой Магии — он же единственный представитель своего рода? — не унимался я. Я понимал, что играю с огнем — но меня уже несло, и остановиться я не мог. — Да при таком условии, он бы унаследовал Родовую Силу, даже если бы у него один из родителей был маглорожденным, как у Поттера!
— Довольно! — рявкнула Белла так, что все присутствующие невольно вздрогнули. До меня донесся потрясенный вздох Джинни, хотя я и не очень понял, к чему он относился. Тетка отвела палочку, поднимая ее для атаки, и я похолодел. Я уже хорошо успел изучить это ее движение, чтобы знать, чем оно закончится. — Лорд простит меня, ведь я защищаю его честь! — выкрикнула она.
— Нет! — закричала Джинни, вскакивая, однако Белла даже не услышала ее и не заметила движения. Алекто, сама выглядевшая потрясенной, мигом устремила на Джин свою палочку.
— Не двигайся! — приказала она. И что — неужели никаких возражений по поводу действий Беллатриссы? — как-то отстраненно подумал я, не в силах оторвать взгляд от кончика теткиной палочки, с которого вот-вот должен был слететь зеленый луч — последнее, что я увижу в жизни…
— Авада… — начала Беллатрисса… И тут раздался металличксий звон, слегка приглушенный. У меня аж рот открылся от удивления, когда глаза тетки закатились, и она бесформенной грудой медленно осела на пол, теряя сознание.
— Кедавра, — закончил Снейп, сжимающий обеими руками чашу Хаффлпафф, массивным основанием которой он и приложил Беллу. В тот же миг, как уже бывало несколько раз, время для меня словно замедлилось. Это не было полноценным применением Родовой Магии, которые были мне запрещены зельем Покорности. Строго говоря, такие ее проявления едва ли можно было квалифицировать как направленное колдовство — а значит и блокировать их было практически невозможно, ведь их проявления от моей воли почти не зависели. Просто я вдруг осознал — совсем как тогда, в классе, на уроке зельеварения, когда оттолкнул Гарри от вот-вот готового взорваться ядом котла — что в следующую минуту произойдет что-нибудь ужасное, и что именно я получил сейчас шанс остановить это — но шанс совершенно мизерный. Конечно, моя магия была сейчас подавлена чужеродной силой, а потому, могла она немного — да и место не располагало. Это вам не Хогвартс, который поддержал и усилил тогда мое стремление защитить наше ходячее гриффиндорское недоразумение. Здесь — и я четко осознавал это, — Родовая Сила могла дать мне фору всего лишь в пару секунд.
Мне хватило и этого. Ошеломленная Алекто только-только начала оборачиваться, чтобы атаковать Снейпа, как я кинулся на нее всем телом, целенаправленно пытаясь сбить с ног. Конечно, едва ли мне бы это удалось, не будь она так ошеломлена — все-таки, хоть я и парень, она была куда тяжелее меня. Но сейчас она явно не ожидала атаки еще и с моей стороны, так что мы волей-неволей покатились по каменному полу, сцепившись. Я изо всех сил впился пальцами в ее мантию, понимая, что все равно не могу причинить ей никакого вреда — зелье не позволит. Моей целью было всего лишь дать крестному шанс добраться до своей палочки.
— Ступефай! — хриплый, каркающий голос Северуса прозвучал в моих ушах сладкой музыкой.
На какое-то мгновение обмякшее тело Алекто придавило меня к полу, перекрывая обзор (заодно с кислородом). Однако почти тут же рядом оказалась Джинни, которая ловко помогла мне выбраться. Я перевел дух, и наконец смог наблюдать отчасти даже забавную картину. Снейп и Дафна «целились» друг в друга палочками, однако рука девушки так дрожала, что бояться ее заклятий стоило, пожалуй, не столько Северусу, сколько нам с Джин.
— Прекратите этот балаган, мисс Гринграсс, опустите вашу палочку! — сурово потребовал крестный тоном слизеринского декана — словно Дафна была всего лишь нашкодившей ученицей, застуканной им в коридоре после отбоя за тем, что она писала на стене какие-нибудь глупости, вроде «Снейп — козел!», или «Дамблдору пора в психушку!».
— Н-нет! — почти всхлипнула она. — Экспеллиармус!
Попытка была слабая, и все это понимали. Снейпу не составило труда отбить атаку — и тогда, не дожидаясь его ответных действий, Дфана сделала единственную разумную вещь в ее положении. Она отступила в открытый проход за своей спиной, и, подобрав подол мантии, задала стрекача. Никто из нас не стал и пытаться помешать ей, или хотя бы крикнуть вслед что-нибудь вроде «Стой!», или «Ты от нас не уйдешь!».
— Как ты, крестный? — осведомился я, внимательно вглядываясь в его лицо и одной рукой в то же время прижимая к себе дрожащую Джинни. Действительно, в помещении заметно похолодало — меня тоже то и дело пробирал озноб. Хотя, не исключено, что это был побочный эффект от одного из зелий, которыми нас напоили.
— Я в порядке. Нужно уходить отсюда, — отозвался Северус, вытаскивая из безвольных пальцев Беллатриссы ее палочку и протягивая ее мне. Я нахмурился.
— Мне же запрещено колдовать, так какой в этом смысл?
— Предпочтешь оставить ее Белле? — резко фыркнул Снейп. Я промолчал, но палочку взял и сунул в наколдованный им карман, где уже лежали открытый кубик с «маячком» и зеркальце в чехле. Не потерять бы, — мелькнула опасливая мысль. — Думаю, эту вещь стоит взять с собой, — пробормотал крестный, с плохо скрываемым торжеством приподняв чашу, которую все еще держал одной рукой. Я поморщился. Почему-то перспектива тащить с собой крестраж, который нам даже не во что завернуть, меня не очень прельщала. Я бросил взгляд на алтарь, что-то промелькнуло у меня в подсознании.
— Есть идея получше, крестный, почему бы не уничтожить ее прямо здесь? — предложил я. — Если тащить ее с собой, кто-нибудь из Пожирателей обязательно это заметит, да и сам Лорд тоже! А что если он догадается, что мы… — я запнулся, вспомнив о том, что Джинни не посвящена в тайну. Конечно, это было глупостью, скрывать от нее все и дальше. — однако ее неосведомленность уже однажды сослужила нам добрую службу. Если бы Джинни что-то знала о крестражах, неизвестно, как отреагировал бы Волдеморт, прочитав ее сознание.
— Маловероятно, что он заподозрит, что у нас была еще какая-то причина прихватить чашу, кроме того, чтобы лишить его ценного артефакта, — пожал плечами Снейп. — Кроме того, как ты собрался уничтожать ее? У тебя что, припрятан где-нибудь на теле клык василиска, или Драконий зуб? А может, ты случайно захватил какой-нибудь захудалый меч или кинжал гоблинской работы?
— На фига? — фыркнул я, не обращая внимания на то, как крестный нахмурился в ответ на мою очевидную грубость. — Адово Пламя, — тебе мало?
— Спятил? — в тон мне отозвался Северус. — Оно ведь спалит весь дом!
— И что? Ты будешь по нему сильно скучать? А на мой взгляд, это прекрасно поможет заодно замести следы. Пожар есть пожар, чаша запросто может погибнуть случайно. И это куда надежнее, чем тащить ее с собой, да еще надеяться, что Лорд ничего не заподозрит.
— Но… Но при пожаре могут погибнуть люди! — возразил крестный, но уже куда менее решительно. Я пожал плечами.
— Ну, если он начнется с подземелий, большая часть успеет очистить дом. К тому же, мы постараемся оповестить своих, — встряла совершенно неожиданно Джинни. Северус критически осмотрел ее.
— Вот лично вы, мисс Уизли, совершенно точно никого оповещать ни о чем не будете! Вас необходимо доставить в Лазарет, который организовали в Хогсмиде! И как можно скорее, дорога каждая минута! Или вы забыли, что ритуал состоялся?
— Об ЭТОМ, профессор Снейп, я и через тысячу лет не забуду! — резко бросила Джинни. — Но это к делу не относится! Драко может начать и подключить к делу тех, кто его услышит, чтоб ему помогли вывести из дома остальных.
— Что ж, пожалуй, в этом что-то есть, — кивнул наконец крестный. — К тому же, чем раньше будет уничтожена чаша, тем больше шансов у вас освободиться от власти Зелья Покорности. Так, дай подумать минутку… Нам понадобится что-нибудь, что горит, чтобы разжечь первый огонь.
— Можно взять эту занавеску и столик из-под лаборатории, — предложил я, указывая на кольцо легкой ткани, все еще лежащее вокруг алтаря. Тонкая материя почти утратила свое волшебное свечение, и теперь казалась не более, чем обычным тюлем. Я не сомневался, что она легко воспламеняется. Ну а о деревянном столике и говорить не приходилось. Северус, подумав, кивнул.
— А ну-ка, Драко, помоги мне, — сказал он, возвращаясь к мини-лаборатории, и, дернув за край покрывала, стряхнул стоящие на столе приборы и колбочки, словно это был мусор. Видеть такое обращение с принадлежностями для зельеварения, да еще со стороны Снейпа — зрелище не для слабонервных, надо сказать. Да и у самого Северуса в этот момент было лицо великомученика. Я поспешно подскочил к столику с другой стороны.
Хоть и маленький, стол оказался массивным и тяжелым, а еще — на редкость устойчивым, так что даже вдвоем нам лишь с большим трудом удалось завалить его на бок. Ну, правда, это, наверное, еще и потому, что от меня толку было мало — настолько я был выжат. Дерево жалобно скрипнуло, однако от стола не откололось ни щепки. Волей-неволей, крестному пришлось наколдовать «Редукто», после чего оставалось только собрать обломки и сгрудить их в кучу поверх скомканной ткани.
— А как быть с ними? — спросила Джинни, кивком указывая на Беллатриссу и Алекто. — Ведь если оставить их здесь, они же погибнут!
— Вам будет их не хватать, мисс Уизли? — скептически скривился Снейп, а потом посерьезнел и лицо его застыло. — В любом случае, не вижу, что мы могли бы для них сделать, — жестко сказал он. — Ни у меня, ни у кого-либо из вас нет ни сил, ни времени вытащить их отсюда, да и сомневаюсь, что они оценят наши героические усилия по их спасению.
— Ну… Наверное, нет, но все-таки… Это же не по-человечески бросать их тут, устраивая пожар! Милосерднее сразу убить!
— Если вы настаиваете, — пожал плечами Северус, поднимая палочку и наставляя ее на Беллатриссу. Однако за его деланной невозмутимостью мне почудилось, что внутри он близок к панике, да и рука у крестного дрогнула. Все-таки убить пару беззащитных женщин — это совсем не то же самое, как схватиться с ними на поле боя.
— А у тебя хватит сил на две Авады, а потом еще аппарацию — особенно после Круцио? — резко бросил я, зная, что этот вопрос — не более чем предлог. Снейп, понявший это не хуже меня, снова замялся, — и в этот момент, избавляя нас от необходимости дальнейшей дискуссии, Беллатрисса зашевелилась и села, обводя подземелье мутным взглядом. Оставалось только удивляться крепости ее черепа — ну или ее толстокожести. Впрочем, хвала Мерлину, тетка еще полностью не очухалась, да и палочка ее была у меня…И все-таки, нельзя было терять ни секунды.
— Нельзя терять время! — вторя моим мыслям, воскликнул крестный. — Идемте!
Он указал на ближайший их ходов, расположенный таким образом, чтобы между ним и Беллатриссой оказалось наше импровизированное кострище. У меня мелькнуло слабое опасение, а выберемся ли мы этой дорогой, но я воздержался от комментариев. Подтолкнув Джинни вперед, я поторопился следом. Прежде чем последовать за нами, Северус нараспев произнес какое-то заклятие, которого я не разобрал, однако и без этого прекрасно знал его смысл. В подтверждение в спину будто нахлынула теплая волна, донеслось веселое потрескивание пламени, а потом ощутимо потянуло дымом. Не в силах побороть любопытство, я обернулся и выглянул из прохода, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Снейп кидает чашу в пылающую кучу из ткани и деревянных обломков. Странно, но на сей раз не было ничего, похожего на попытки крестража защититься от уничтожения, которые я помнил по нашему «сражению» с диадемой. Ничего похожего, если не считать легкой вспышки пламени. Тем временем помещение быстро наполнялось дымом от горящей ткани — удушливым и черным, забивающимся в нос и щиплющим глаза. Нарисованные линии на полу, как я успел заметить, тоже запылали, расцвечивая темномагические символы огненными красками. Сквозь завесу дыма и пламени я успел разглядеть, как Белла вскочила и нагнулась к Алекто, пытаясь то ли растолкать незадачливую Пожирательницу, то ли просто вытащить ее из святилища, быстро превращающегося в ад.
— Драко, не стой. Поторопись, — подтолкнул меня в проход Северус. Я кивнул, часто моргая от едкого дыма, и поспешил следом за крестным и Джинни. Каменный пол неприятно холодил голые ступни, однако возвращаться в «ванную» за одеждой и обувью у меня желания не было.
— Крестный, а мы точно выберемся этой дорогой? — поинтересовался я. — Не в обиду, но проход, по которому мы пришли, выглядел немного не так. Там хоть факелы горели…
— Если тебе мало огня, можешь подождать, скоро его тут будет достаточно, — раздраженно фыркнул Снейп. — А что до дороги — да тут целый лабиринт в подземелье. Найдемся, не переживай.
— Мне б твою уверенность, — пробурчал я, отнюдь не воодушевленный перспективой бродить по подземному лабиринту, быстро наполняющемуся дымом и смертоносным пламенем.
Впрочем, мои страхи оказались напрасными. Через пару-троку поворотов выбранный нами, казалось бы, наугад проход привел нас в уже знакомый, освещенный факелами коридор. Здесь были уже явственно слышны звуки битвы, а кое-где виднелись и ее следы. Из боковых проходов то и дело слышались крики и шум. Под предводительством Снейпа мы почти бегом преодолели подземелье, почти взбежали по узкой каменной лестнице, и…
И оказались практически в гуще битвы. По крайней мере, мне в тот момент так показалось. Это уж потом я осознал, что на самом деле бОльшая часть сражающихся в тот момент уже покинули особняк, следуя за Лордом, которого на улицу выманил Дамблдор. Можно было только поражаться тому, откуда этот старый манипулятор все знает? Что это — невероятно развитая интуиция, или нечто иное?
Дальнейшее запомнилось мне урывками. Это не было похоже на те схватки с Пожирателями, в которых мне приходилось участвовать. Впервые я был почти беззащитен и очень уязвим. Нет, вообще-то, моя вейловская защита осталась при мне, но что это значило в гуще битвы! Она могла лишь смягчить последствия атакующих чар — но чем больше, тем сильнее защита слабела. Родовая Защита, порожденная Боевой Магии, оказалась ненамного эффективнее. Сам же я ни защититься, ни напасть был не в состоянии, зелье Покорности надежно сковывало мою магию — хотя теперь, когда за ним больше не стояла мощь Чаши, сопротивляться стало возможно.
Едва поставив в известность о происходящем группу членов ордена под предводительством Сириуса Блэка, Северу забрал Джинни и аппарировал. Я остался, хотя и сам не понимал, что конкретно могу сделать — без палочки, лишенный возможности воспользоваться своей Родовой Силой… Это уже потом я понял, что как раз в тот момент начали проявляться во всей красе побочные эффекты от зелий, которыми меня накачивали последние дни, особенно от смеси зелья Покорности и афродизиака. Основной эффект последнего выветрился, осталось кое-что другое. Эйфория, деловитость, и вместе с тем — головокружение и почти полная невозможность удержать в памяти хоть что-то важное… Состояние было сродни опьянению — и все же не совсем. На меня накатило какое-то «паническое оживление», казалось, у меня вдруг появилась туча дел, которую необходимо было переделать, прежде чем выбраться отсюда — и вместе с тем, позднее, оглядываясь назад, я понимал, что фактически не сделал почти ничего. В одно мгновение я торопился кого-то найти и что-то сделать — а в следующее мысли перескакивали на другое, и я убей не помнил, в чем же была моя предыдущая цель? Я только путался у всех под ногами и глупо, бесполезно подставлялся — уж не знаю, какие силы мне благодарить, что уберегли меня. В конце концов все закончилось тем, что я наткнулся на отца. Люциус, казалось, понял мое состояние с первого взгляда — уж не знаю, что ему помогло, может, лихорадочные движения или нездоровый блеск в глазах. А может, он и не ждал ничего другого, зная, что со мной происходило все это время. Словом, ему оказалось достаточно просто внимательно посмотреть на меня — после чего отец молча шагнул ко мне, сгреб в охапку, и, все так же не говоря ни слова, аппарировал в Хогсмид, крепко прижимая меня к себе.
Я не сопротивлялся, хотя и не очень понимал, зачем он забрал меня из Ставки Лорда — ведь я должен был еще сделать что-то важное! Но вот только что? Я никак не мог вспомнить.
Аппарация занесла нас на окраину деревни, поодаль от основных улиц. Отпустив меня, отец велел стоять спокойно, пока он осмотрится и выяснит обстановку. Я поморщился и обижено хлюпнул носом. Проселочная дорога под ногами была грязной, покрытой холодными, мерзкими лужами — а я все еще был босиком, да и из одежды на мне оставалась лишь тонкая шелковая мантия, никак не защищавшая от прохлады сгущающейся апрельской ночи. Конечно, апрель — это все-таки не январь, но разгуливать ночью босым, почти голышом, — все равно, приятного мало. Еще раз обижено шмыгнув носом, я сердито посмотрел на отца, который напряженно прислушивался к оживленному гомону, доносившемуся с главной улицы Хогсмида. Ну чего ему не хватает? Я тут сейчас простужусь насмерть! Так… простужусь. Простуда — это болезнь. Болезни лечат в Больничтном крыле или в Лазарете. А-а, а я знаю, где в Хогсмиде бывает Лазарет! В «Трех метлах»! Значит, надо идти туда!
Отцовскую просьбу постоять спокойно я благополучно забыл, и, надувшись на его «черствость», решительно зашлепал по лужам в сторону заведения мадам Розмерты. Люциус догнал меня уже на полпути, но спорить или ругать меня не стал, просто зашагал рядом, придерживая за плечо. Сначала я почему-то дулся, потом перестал — забыл за что. А потом и вовсе впал в странное состояние вроде сна наяву. Я видел, чувствовал и воспринимал только то, что происходило в данную, конктретную минуту. Я не помнил, откуда иду и куда мне нужно. Я осознавал, что иду по грязной дороге босиком, и что в данный конкретный момент моя нога стоит в луже, а в следующий — уже нет. А потом в луже уже другая нога…И в то же время, я не запоминал даже этого.
Первой, кто встретил нас в баре, оказалась Нарцисса, которая при виде меня радостно вскрикнула и бросилась меня обнимать.
— Мммма-а-а-а-ама… — по дурацки заулыбался я, наконец немного очнувшись. — Мааааам, ты у меня тааааакая красивая…
— Драко? Люциус, что с ним? — тут же насторожилась она, мигом отстраняясь от меня и сурово уставившись на отца. Тот пожал плечами.
— Побочные эффекты зелий, я полагаю, — отозвался он. — При том уровне всякой дряни, которой его поили, странно что он не бегает по деревне и не распевает Рождественские гимны.
Я надулся. Я что, маленький — я же знаю, что гимны поют на Рождество, а оно бывает осенью! Или зимой? В общем, как-то так. Нарцисса одарила меня встревоженным взглядом.
— Так, понятно. Бедняжка Джинни Уизли была чуть получше, но Северус привез ее раньше. С ней сейчас мадам Помфри. Так, э…. Вот что, Драко, идем со мной. Дорогой, — обратилась она к Люциусу, — а ты не мог бы пока озаботиться Каминной Сетью? Северус сказал, что ему может понадобиться быстро связаться с его кабинетом, чтобы принести кое-какие зелья. Мадам Розмерта сказала, что она может организовать отдельный камин с выделенной безопасной связью в одной из комнат, но ее необходимо проверить и настроить. Будь добр, займись.
— Хорошо, — кивнул отец с неожиданной покладистостью. — А ты отведи Драко к Северусу. Ему нужно почистить кровь.
— Как скажешь, милый, — сладко улыбнулась мама.
Дальше я опять словно провалился в сон наяву, не осознавая, ни где нахожусь, ни кто рядом. Помню только, что в какой-то момент прямо у меня перед носом появился стакан с резко пахнущей лекарством жидкостью.
— Выпей, — сурово сказал знакомый голос, точно так же, как в детстве, когда я болел. Откуда-то всплыло знакомое слово «Простуда». Я вспомнил мерзкий вкус микстуры, которую давал мне в детстве крестный, и, зажав рот руками, отодвинулся от противного стакана подальше.
— М-м, — выдал я, помотав головой.
— Что за детский сад! — возмутился все тот же голос. — Драко!
— Нууууу, нехочу-нехочу-нехочу! — скороговоркой затараторил я. — Не хочу! Оно горькое!
— Вот только этого нам еще не хватает! — зарычал крестный.
— Северус, не нужно, — мягко остановила его мама, появляясь в поле моего зрения. Кажется, я сидел на кровати в комнате, напоминающей гостиничный номер. Или это одноместная палата в больнице? Я помотал головой. — Драко, сыночек, — ласково сказала мама, забирая у Северуса злополучный стакан и серьезно заглядывая мне в лицо. — Ну, ты ведь хочешь вырасти здоровым и сильным мальчиком, правда?
Я с подозрением нахмурился. Здоровым и сильным? Это как? Как Крэб и Гойл, что ли? Нет уж, благодарю покорно! Прикусив губу для верности — чтобы рот силой не разжали, — я замотал головой.
— Не хочешь? — притворно огорчилась Нарцисса. — Неужели ты хочешь быть тщедушным малышом и все время болеть?
Я задумался. Тщедушным малышом я быть не хотел. И потом, если я буду все время болеть, как же тогда я буду играть в квиддич? Что ж, значит, придется все-таки пить гадкое лекарство… Я горько вздохнул, и покачал головой. Мама тут же заулыбалась.
— Ну, вот и умница, мой славный мальчик, — сказала она, поднося стакан к моему рту. Я жалобно поморщился, но ничего не попишешь. Пришлось открывать рот и пить.
Вкус оказался резким, но все-таки не таким мерзким, как я опасался. Хотя, конечно, я ни в коем случае не собирался дать им это понять. Выпив, я опустил стакан и жалобно захныкал.
— Воды!
— Северус? — как-то беспомощно оглянулась мама, но крестный, стоящий в ногах кровати, покачал головой.
— Не нужно разбавлять концентрацию, — сказал он. — Это очень сильное очищающее зелье, и мисс Уизли оно хорошо помогло, но Драко оказался более восприимчив. К тому же, побочные эффекты сказались на нем сильнее. Ничего, сейчас все пройдет, — обратился он прямо ко мне.
Я надулся, глядя на него исподлобья, и тут у меня сильно закружилась голова. Я испугано вскрикнул — и две пары рук тут же заботливо уложили меня на постель.
— Закрой глаза и полежи немного, — тихо сказал крестный. — Если получится, можешь поспать. Скоро все пройдет, не переживай.
Я закрыл глаза, пробурчав что-то, чего не понял даже сам. Настоящий, глубокий сон так и не пришел, но я все-таки задремал ненадолго.
Проснулся я через пару часов. Не знаю, что именно разбудило меня. Я проснулся резко, как от толчка, и почти сразу же сел. Голова была на удивление ясная. Более того, я не ощущал никаких уз и ограничений. Неужели все сработало настолько хорошо, что эффект зелья Покорности удалось совсем нейтрализовать? В такое счастье слабо верилось…
Я осмотрелся. Кажется, я действительно находился в одном из номеров в «Трех Метлах». За свои выкрутасы, которые мне вдруг очень четко припомнились, стыдно не было — в конце концов, я не понимал, что делаю, так что это не в счет. А вот все остальное тревожило куда больше. Во-первых, что с Джинни? Удалось ли Северусу и мадам Помфри вмешаться и предотвратить самое страшное? От мысли о том, что основной виновник этого «самого страшного» — я (ну, не считая самого Волдеморта), становилось плохо.
Но это бы не единственный вопрос без ответа. Чем закончилась атака на логово Волдеморта? Нет, то что нас с Джинни они вытащили — это понятно, но какова была цена? Кто пострадал, кто погиб? Схватили ли кого-нибудь Пожиратели, и пострадал ли хоть кто-то при Пожаре? Отец и мама в порядке, да и Северус тоже — это, конечно, хорошо, но как насчет остальных? Блейз, скорее всего, в схватке не участвовала, но я совершенно точно видел в ставке Сириуса и Люпина, да и нескольких Уизли. Да и Гарри, зуб даю, в стороне не остался! Как он? Как все они?
Полный решимости выяснить ответы, я свесил ноги с кровати — и замер. Мдааа, загвоздочка… под тонким одеялом я, оказывается, лежал голышом! Мерлин, на мне даже трусов не было! Ну, вообще-то после этого проклятого ритуала на мне их и так не было, но почему-то сейчас это меня смутило чуть ли не сильнее, чем все остальное, что произошло со мной за сегодняшний день. И это учитывая ритуал! А также тот факт, что кроме меня сейчас в комнате никого не было, и смущаться было попросту не перед кем!
Натянув одеяло повыше, я огляделся, и со смесью облегчения и в то же время отвращения обнаружил в ногах кровати все ту же черную шелковую мантию, которую мне выдали перед ритуалом. Я тяжело вздохнул. Снова надевать проклятую тряпку, в которой я себя чувствовал какой-то потаскухой, было противно и мерзко, однако альтернативы не было. Разве что завернуться в простынь или одеяло, на манер какого-нибудь римлянина. Какое-то мгновение я обдумывал этот вариант, но все же отбросил. Нехотя потянув к себе мантию, я расправил ее, собираясь набросить на плечи, и в этот момент, отвлекая меня, заскрипела, приоткрываясь, входная дверь. Я вскинул взгляд… и с трудом сдержал вопль изумления и ужаса.
На пороге стояла Дафна Гринграсс.