Pov Драко Малфоя
При взгляде на Карту Мародеров, мы обнаружили, что Нагайну на ней действительно видно, и что направляется она, насколько мы могли определить, к Танцевальному Залу! Конечно, никто там уже не спал, однако народ там был. Уж даже не знаю, с какой целью — возможно, там временно устроили раненных, которых далековато было тащить в импровизированный Лазарет мадам Помфри? А может, как раз наоборот — именно там организовали нечто вроде штаба, где и собралось, так сказать, «командование»? Честно говоря, я не вглядывался особенно пристально в имена тех, кто толпился в Зале — да и было их не слишком много. Впрочем, это было слабое утешение. В любом случае, эти люди оказались сейчас чем-то вроде добычи для Волдемортовой зверушки! Никому из нас не хотелось отдавать ей хотя бы еще одну жизнь…
Благодаря нескольким обрушенным коридорам, для нас оставалась только одна дорога, которой мы могли сейчас воспользоваться, чтобы успеть если не перехватить змею, то хотя бы нагнать ее. И пролегала эта дорога как раз мимо прохода к кабинету Травологии, откуда рукой подать до теплиц, а значит — до еще одного выхода из Замка на территорию школы.
Карта подтверждала, что обстановка возле класса далека от спокойной. Нельзя было сказать, чтобы там по-настоящему кипел бой, но и надеяться проскочить мимо незамеченными, не вступая в стычку, было нечего. Тем более, что отряд защитников замка состоял в основном из наших же однокурсников — тех, кто не пожелал укрыться в Маноре, а решил остаться защищать школу. Насколько я мог судить, в основном это были те, кто в свое время принимал участие в этом их «ОД» — Долгопупс, Томас, МакМиллан, Голдстейн, сестры Патил, естественно, неразлучная с ними Браун, и даже Полоумная Лавгуд. И кто умудрился, интересно, составить оборонный отряд из одних только студентов? Однако я быстро понял, что несправедлив — едва приглядевшись к телам, лежащим в коридоре, который выступал в роли поля боя. По меньшей мере двое из погибших не были одеты в мантии Пожирателей. Мне показалось, что я даже узнал одного из них — он был среди тех членов Ордена, кто участвовал в налете на Ставку.
Как ни велико было искушение — да даже, наверное, не столько искушение, сколько необходимость, — проскользнуть мимо этой схватки, не вступая в нее, — из этого ничего не вышло. Нет, ребята-то мгновенно поняли, что у нас важное дело, и готовы даже были прикрывать наш отход — вот только им недоставало для этого не то опыта, не то сил. Одно из атакующих вражеских заклинаний все-таки прорвалось через их защиту, как раз когда мы были уже на полпути к проходу за одним из портретов в конце коридора.
Я был в хвосте нашей группы, и едва успел среагировать, когда бывшая впереди меня Грейнджер вскрикнула и, сгибаясь почти пополам, рухнула на колени, не в силах сдержать стон. Попавшее в нее заклятие было невербальным, так что никто толком и не понял, что это были за чары. Ясно было, что не Непростительные, и не парализующие, — на дальнейший анализ не было времени. Едва не споткнувшись, я метнулся к ней — подхватить, поддержать, может, как-то помочь… Рон, обернувшись, побелел как мел, намереваясь тоже броситься к девушке. Уворачиваясь от заклятий, они с Гарри успели немного вырваться вперед, так что от нас парней отделяло несколько шагов. Испугавшись за Гермиону, Уизли не заметил опасности, чуть не настигшей его самого. Одна из опорных балок потолка частично пострадала, и прямо над рыжей головой гриффиндорца шатался, грозя вот-вот вывалиться, здоровенный камень.
— Берегись! — завопил я, но не будь мой крик подкреплен мысленно, едва ли кто-то обратил бы на него внимание в шуме сражения. К счастью, для Гарри всплеска моих эмоций и мысленной картинки, непроизвольно возникшей у меня в голове, оказалось более чем достаточно. Прежде чем камень рухнул, увлекая за собой другие, Поттер схватил друга за рукав и дернул назад, прикрывая их обоих мощным «Протего». Что и говорить, действовал он красиво — наверное, сказывалось ученичество у Дамблдора.
Обвал, последовавший за этим, нельзя было назвать сильным. Ну да, рухнуло несколько камней сверху — в основном те, что составляли саму балку потолочного перекрытия и ту часть потолка, которая на нее опиралась. Однако этого оказалось не так много, чтобы хотя бы загромоздить проход.
— «Все целы?» — осведомился у меня в голове голос Гарри, когда пыль и грохот обвала немного улеглись. Все так же по мыслесвязи я получил от него картинку — они с Роном, прижимающиеся к стене коридора, в ожидании, пока пол перестанет трястись.
— «Вроде бы да», — не очень уверено отозвался я, пригнувшись, когда очередной зеленый луч пронзил воздух над моей головой и вышиб искру из стены, в которую ушел. — «Правда, не знаю, что с Гермионой, но пострадала она не от обвала. Он начался позже, да и до нас не достал. Я попробую выяснить, что за чары в нее попали».
— «Понял. Обвал не сильный, перелезть через него — нечего делать. Мы идем к вам», — сказал Поттер. Я колебался лишь мгновение, взвешивая все «за» и «против». Проход не завален полностью, но чтобы перебраться на нашу сторону обвала, им придется карабкаться по камням. Уклоняться от вражеских заклятий при этом будет куда труднее, и они превратятся в легкие мишени…
— «Нет! Это глупо. Мы вас только задержим. Идите дальше!» — выдал я, стиснув зубы, чтобы не застонать от отчаяния. Я был в шаге от исполнения своей мечты — участия в жизненно важном предприятии, можно даже сказать, в финальной битве Поттера! Даже наши сумасшедшие эскапады в охоте за другими крестражами казались не столь важными, как это! И я, можно сказать, осознанно отказывался от этого? Но в то же время, я понимал, что бросить гермиону я не могу, а задерживать Гарри только потому, что мне смертельно хочется поучаствовать в охоте на Нагайну, было бы глупо и нерационально. Перестрелка на нашей стороне продолжалась. Долгопупс и Голдстейн прикрыли нас с Грейнджер Протего, как могли, но непростительные этим не остановишь… Улучив момент, я почти не глядя швырнул в сторону Пожирателей Ступефаем, но, судя по всему, не попал. Ладно, пусть хоть видят, что я могу огрызаться…
— «Дрей, но…» — голос Гарри был полон сомнения.
— «Да идите уже, нет времени спорить!» — рявкнул я, злясь и на его нерешительность, и на свою решимость. Я боялся, что она вот-вот даст слабину — и я передумаю, найду способ оправдать задержку или еще что-нибудь… — «Не теряй времени! Я пригляжу за Грейнджер, а вам нельзя медлить! Мало ли куда уползет эта тварь, если вы не перехватите ее в Танцзале!»
— «Да, но… Рон не хочет бросать Гермиону, да и я…»
— «Гарри, я клянусь, я позабочусь о ней! Да и чем вы можете помочь — целительных чар вам известно не больше моего! Зато змея может опять ускользнуть! И потом, мало ли как все обернется — будет лучше, если из тех, кто пойдет за ней, взяться за ваш треклятый меч смогут оба!»
— «Ладно!» — наконец решился Поттер. — «Только постарайтесь все же нагнать нас, если получится!»
— «Хорошо», — пообещал я, уже отвлекаясь от разговора и накладывая диагностику на Грейнджер.
Вообще-то, само по себе то, что попавшее в нее заклятие оказало хоть какое-то воздействие на девушку, было тревожным признаком. Из-за зелья, которое она приняла, Гермиона не должна была почувствовать ровным счетом ничего, какие бы повреждения при этом ни получила. Возможно, проклятие Лестрейнджа ослабило действие зелья?
— Как ты? — спросил я, присаживаясь рядом на корточки. Диагностические чары не показывали ничего путного, и я запоздало припомнил, что все из-за того же проклятия они почти не работали на Грейнджер.
— Я не могу… разогнуться! — сдавлено прохрипела девушка, каждое слово ей приходилось буквально выталкивать сквозь зубы. — В меня попал… банальный Петрификус! Но… не парализовал… Свело мышцы… внизу живота!
— Фините Инкантатем! — выпалил я, недолго думая. Гермиона дернулась, однако ожидаемого эффекта не произошло — и девушка выдала сквозь зубы такое ругательство, что у меня заалели уши.
— Не поможет! — выдавила она. — Действие ведь… сбилось! Дуб слизеринский…
— От дубины слышу, — на автомате огрызнулся я, вскакивая на ноги и злясь, что сам не сообразил: сбитое проклятие нельзя просто отменить. — Эээ… Релассиус!
Моя палочка указала в спину девушки, согнутую прямо передо мной. Не совсем в пораженное место, но к счастью, этого хватило. Расслабляющие чары подействовали как надо: Грейнджер вздрогнула и обмякла, застонав от облегчения — уже свободно, не сдавлено, как раньше. Глубоко вздохнув несколько раз, она поднялась на ноги и взглянула мне прямо в лицо.
— Прости. Спасибо, — сказала она. Я дернул плечами.
— Да ниче… — договорить я не успел — а точнее, не смог.
Остаток моих слов потонул в жутком звуке, от которого кровь застыла в жилах. А он звучал — все ближе и явственнее, громкий и пронзительный, явно вырывающийся далеко не из одной глотки — протяжный волчий вой. Я замер, ощущая, как кровь отхлынула от лица, а сердце, провалившись куда-то в пятки, забилось судорожно и прерывисто. Во взгляде Гермионы читалось отражение моего собственного ужаса. Оборотни. После смерти Фенрира мы как-то перестали принимать их в расчет — и совершенно напрасно. Стая состояла далеко не только из своего чудовища-вожака, и кое-какие ее волки мало уступали Грейбэку. По крайней мере, по части жестокости в своей волчьей ипостаси. По словам Люпина, бОльшую часть Стаи все-таки составляли этакие отверженные, которым просто не нашлось места среди людей в Магическом Мире — отчаявшиеся вести человеческую жизнь, обиженные и озлобленные, но все же люди, превращающиеся в зверей лишь под влиянием луны. О, их было бы более, чем достаточно, чтобы испугать защитником Школы — но я сердцем чувствовал, что наши «гости» — оборотни другого толка. Я готов был спорить на что угодно: для атаки на школу Волдеморт отобрал именно тех, кто находил удовольствие в кровавой бойне.
— Нужно задержать их! — выкрикнула Гермиона, первой оправившись от потрясения.
— Каким образом? — нервно фыркнул я. Мне, в отличие от нее, требовалось чуть больше времени, чтобы справиться с собой.
— Сколько их? — встрял в разговор Голдстейн, невесть как оказавшийся рядом с нами. Пожиратели что-то притихли, видимо, решив не тратить силы на кучку ребятни, с которой все равно сейчас разделаются оборотни. А может, торопились убраться сами с их пути — в волчьей ипостаси эти чудища не склонны разбирать, где враг а где союзник.
— Тише! — рыкнул Томас, остановившись чуть поодаль от нас и чутко прислушавшись.
Понятия не имею, где этот гриффиндорский умник набрался подобных навыков, но выглядел он в тот момент как настоящий следопыт или охотник — по голосам определяющий состав стаи. Лично я, наверное, едва ли смог бы отличить один волчий голос от другого — ну, если только при ОЧЕНЬ большом желании. Дин продолжал хмуриться, прислушиваясь к приближающемуся волчьему вою.
— Пятеро, — наконец вынес вердикт гриффиндорец. — По меньшей мере.
Я сглотнул. Пятеро. Помоги нам Мерлин — ПЯТЕРО оборотней! Конечно, в свое время с Грейбэком мы с Гарри справились, а он — не чета остальным, но… Но, во-первых, в горячке боя нам и сам Волдеморт был не брат, а во-вторых, Фенрира вполне успешно отвлекал и, пусть и не очень эффективно, но все-таки сдерживал Люпин. Сейчас-то профессор тоже, наверняка, где-то в замке — но вот рассчитывать на его помощь нечего и думать. Тогда что?
— Нам нужно что-нибудь серебряное, — непререкаемым тоном гриффиндорской всезнайки заявила Грейнджер. — И хорошо бы заманить их в какое-нибудь помещение, откуда им сложно будет выбраться, минуя нас.
— Может, Зал Наград? — предложил Долгопупс, подумав, и кивая в сторону коридора, откуда мы только что пришли. Один из входов в Зал как раз находился именно там. — Если забаррикадировать вторую дверь, вход в него будет только один. И там, внутри, кстати, есть серебряные наградные кубки…
— Но кубок нельзя использовать как оружие! — возразила Лаванда Браун, поминутно оглядываясь на ведущий к теплицам коридор. Волчий вой снаружи стих, а у входа мелькали какие-то тени. Времени не оставалось. Мы с Грейнджер, на сговариваясь, вскинули палочки, накладывая на проход Барьерные чары, установившие поперек него что-то вроде полупрозрачного воздушного щита. Надолго это Волков не задержит — темная магия, присущая им, разрушит наши чары в два счета. Впрочем, в нашей ситуации, даже пара минут может сыграть существенную роль.
— Кубки можно трансфигурировать, — выпалил я, продолжая прерванный диалог. Пожалуй, я уловил смысл предложения Долгопупса раньше всех. — Так, кто-нибудь из вас владеет… хоть каким-нибудь видом оружия?
— Палочкой… — неуверенно отозвался Голдстейн, морщась от боли — кажется, в битве он повредил ногу.
— Ну, еще ножом, — поддержал его Долгопупс. — Ну, для резки ингредиентов…
— Угу, знаю я, как ты им владеешь, — фыркнул я, окончательно обретая контроль над собой. (В самом деле, ничто так не вдохновляет, как возможность поязвить по поводу этого гриффиндорского увальня). — Так, кажется, я знаю, что делать… — пробормотал я. На самом деле, у меня в голове только начали складываться какие-то бедные зачатки плана — но времени не оставалось. — Так, вы, все — через завал, живо! — я безапелляционно ткнул пальцем в сторону полуобвалившегося коридора, где скрылись Рон и Гарри. — Пройдите через галерею и проходы за Пастушкой и Алхимиком! Окажетесь как раз у второй двери Зала Наград! Я постараюсь отвлечь оборотней на себя, — при этих словах сердце мое невольно екнуло, но я усилием воли подавил страх. Если все получится, это будет достаточно безопасно. Если нет — это чистой воды безумие. А впрочем… Да брось, Драко Малфой — ты действительно надеешься выбраться живым из сегодняшней заварушки?
— Что ты собрался делать? — нахмурилась Грейнджер. — Как ты их будешь отвлекать?
— Они с ума сойдут, если почувствуют запах крови чистокровного мага, — отозвался я, прижимая кончик палочки к своей правой ладони, и, не давая себе передумать, быстро провел ею поперек, невербально нанося глубокий разрез. Гермиона ахнула — и внутренне я был с ней согласен. Вспышка боли на мгновение заставила мою руку онеметь, а потом расцвела в ладони огненным цветком.
Резко выдохнув, я подавил желание сморщиться и продолжал держать руку на весу, глядя, как порез наполняется кровью. К счастью, из-за нашего хоть и непрочного барьера, запах пока не долетит до оборотней…
— Быстрее! — рявкнул я на застывших однокрусников, которые заворожено наблюдали, как по моей руке начинает медленно стекать алая капля. Это словно вывело их из ступора — ребята зашевелились.
— Я пойду с тобой, — твердо заявила Гермиона, когда на нашей стороне завала остались только мы с ней и Долгопупс с Томасом.
— С какой стати? — взорвался я. — Это безумие! Я и за себя-то не уверен!
— У меня тоже есть план, — перебила Грейнджер. — Слова «Ритуал Кровного Замыкания» тебе о чем-нибудь говорят? — осведомилась она. Когда смысл ее слов дошел до меня, у меня в буквальном смысле отвисла челюсть.
— Но это же Темная Магия! — выдавил я.
— Мда? Напомни — это не ты ли первый кричал, что магия не делится на Темную и Светлую? И что все зависит только от того, как ее использовать?
— Да, но… Но это же Магия Крови, и…
— И?… — Гермиона подняла брови, ожидая продолжения. Я сглотнул. Вообще-то, идея была неплоха.
— И это должно сработать, — не очень охотно признал я. Струйка крови с моей ладони стекала теперь к запястью и капала на пол, образовав небольшую лужицу.
— Дин, Невилл! — позвала Грейнджер. — Ребята, прикройте остальных. И позаботьтесь, чтобы вторая дверь в Зал была забаррикадирована достаточно надежно! Главное — не чтоб никто не смог выйти оттуда, а чтобы невозможно было войти внутрь! Никого нельзя туда впускать — вам понятно?
— То есть…
— Нет времени пререкаться! Бегом! — рявкнул я, дергая Гермиону за руку. За полупрозрачным барьером все четче виднелись силуэты волков, прохаживающихся с той его стороны. В уши снова ударил волчий вой — защита поддавалась, у нас оставалось всего лишь несколько минут до ее окончательного падения.
Пока гриффиндорцы, негромко переговариваясь, торопливо перебирались через завал, я сжал руку в кулак и, подождав, пока кровь не потечет сквозь пальцы, мазанул рукой по стене коридора. Потом снова сжал ладонь.
— А если запах ребят перебьет твой? Невилл ведь тоже чистокровный… — засомневалась Гермиона, напряженно следя за ходившими по ту сторону барьера Волками, чьи силуэты становились все отчетливее, по мере того как Силы Луны поглощала магию преграды.
— Не страшно… — пробормотал я, указывая палочкой на уцелевшую часть потолка обвалившегося перехода. — Аэрос Сфаэро Мортис!
Грохот рушащихся камней на какое-то время перекрыл все разговоры. Грейнджер дернула меня за здоровую руку, жестами умоляя уходить. Кинув напоследок в барьер следящие чары, чтобы знать, когда он окончательно рухнет, я бегом устремился за ней.
План с Ритуалом Кровного Замыкания, предложенный гриффиндоркой, действительно был неплох. Это был один из редких друидских обрядов, который магам-ученым удалось расшифровать. Смысл ритуала заключался в том, чтобы удержать жертву внутри очерченного круга. Как только ее нога ступала на начертанный внутри символ, круговую линию замыкали — и покинуть круг жертва уже не могла до тех пор, пока жив тот, кто очертил его своей кровью. Если у нас сейчас получится запереть оборотней в Зале, мы сможем удерживать их там, пока все не закончится — ну или пока не закончится полнолуние, а уж тогда справиться с ними станет намного проще.
Когда мы ввалились внутрь, золотые и серебряные кубки в Зале Наград сверкали, как и обычно, отражая свет наших палочек с зажженным на них Люмосом. Проведя по ручке окровавленной ладонью, я притворил дверь — неплотно, чтобы быть уверенным, что наш отвлекающий маневр сработает как надо, — и обернулся к Гермионе. Девушка все еще была бледна после своей долгой болезни. Ну, вообще-то, если уж до конца честно, ее нельзя было называть выздоровевшей, — но держалась Грейнджер уверенно и решительно. Она вопросительно посмотрела на мою руку, без слов предлагая исцелить меня, но я только покачал головой. Ей нужно было беречь силы, а такую малость, как небольшой порез на своей ладони, я вполне способен стерпеть. Не говоря уже о том, что оборотней живая кровь гарантировано сведет с ума, гораздо вернее, чем просто несколько ее капель на полу. Коротко кивнув мне, девушка наклонилась почти к самому полу, и, прикоснувшись палочкой к каменным плитам, что-то зашептала. Кончик ее палочки оставлял на темной поверхности камня слабый светящийся след, постепенно складывающийся в рунический символ. Несколько секунд я наблюдал за действиями гриффиндорки, вынужденный признать, что вижу работу мастера рун — пусть и начинающего, но, несомненно, одаренного. Вот только я никогда раньше и предположить не мог бы., что увижу в ее исполнении темную магию Крови. Порезав свою ладонь — почти так же, как была порезана моя, — Гермиона подождала, пока ранка наполнится кровью, и та потечет по пальцам. Сжав их в кулак, так, чтобы вся ладонь оказалась покрыта кровью, девушка прикоснулась к свободному пространству внутри рунической надписи, идущей по кругу, продолжая нашептывать заклинание. Наконец, вспомнив о собственных планах, я оторвался от созерцания ее работы. Благодаря следящим чарам я чувствовал, что до падения барьера оставались считанные минуты — а значит у нас почти не оставалось времени на то, чтобы завершить приготовления…
Взмахнув палочкой, я зажег светильники в Зале, и бегло осмотрел полки в поисках того, что могло подойти для моей собственной цели. После обретения своей Родовой силы я как-то привык к тому, что волшебная палочка имеет для меня не такое уж большое значение — при случае, я вполне могу обойтись без нее. Но вот теперь, пробыв без нее какое-то время, вынужденный пользоваться чужой, не принявшей меня до конца палочкой, я вдруг осознал, насколько моя собственная мне дорога. Когда в Лазарете Блейз с усмешкой вложила ее мне в руку, я почувствовал себя так, словно ко мне вернулась какая-то недостающая часть меня самого. Ну, впрочем, в какой-то степени так оно и было — не зря же Дамблдор на уроках все время твердил о связи мага с его палочкой, учил ощущать ее, если ты выпустил ее из рук, ну и все такое. Признаться, в отличие от того же Гарри, я никогда не уделял этим урокам должного внимания, считая, что уж я-то справлюсь и так. Только теперь я понял, как ошибался. Родовая Магия — это действительно не панацея, ее использование хоть и эффективно, но выматывает гораздо сильнее, чем обычное колдовство. Сейчас, сжимая в пальцах свою собственную палочку, я прямо-таки наслаждался тем, что элементарные заклятия вроде Люмоса или Инсендио для зажигания светильников, почти и не требуют расхода силы. Раньше я и не замечал разницы, но теперь она казалась мне очевидной…
Мое внимание почти сразу привлек объемный серебряный кубок, надпись на котором гласила, что он вручен капитану шахматной сборной Хогвартса за второе место в чемпионате между Тремя Школами, еще в Мерлин знает каком году. Потянувшись, я снял его с полки и прикинул вес на руке. Должно подойти. А впрочем, совершенства все равно ждать не приходится… Поставив кубок на пол, я сосредоточился.
— Похоже, Турниры Трех Волшебников были в свое время не единственным способом «налаживания Международного Магического Сотрудничества», — съязвил я, поводя над серебряным сосудом палочкой. Гермиона, на мгновение оторвавшись от работы, хмыкнула, одарив меня быстрым взглядом.
— Очевидно, нет, — сказала она. — А что ты делаешь? Твоя задача будет сейчас — просто заманить их в центр комнаты, чтобы они вступили в круг. Достаточно поманить их, и…
— И от меня мокрого места не останется, — фыркнул я. — Грейнджер, это же ОБОРОТНИ!!! Уж ты-то должна понимать их силу и скорость. Я пытаюсь получить средство не заманить их — а удержать на расстоянии!
— О. Действительно. Я как-то не подумала. И все-таки, что ты пытаешься сделать?
— Меч, — отозвался я, и поморщился.
Изготовление оружия — настоящее искусство. Я умел обращаться с мечом и неплохо разбирался в клинках — но как именно их куют, понятия не имел. Даже если у меня и получится что-то, отдаленно напоминающее меч, ни о какой балансировке и изяществе и думать не придется. Повезет, если удастся хоть как-то орудовать им. Впрочем, для того, чтобы внушить оборотням некоторое уважение, надеюсь, хватит и того, что клинок будет из серебра… Гермиона, кажется, тоже понимала суть проблемы.
— Может, лучше изготовить что-то вроде копья? — неуверенно предложила она. Я поморщился.
— Ты умеешь обращаться с копьем? — поинтересовался я.
— Ну… Нет, — отозвалась девушка.
— Угу. Вот и я — нет. Наверное, с ним было бы проще, но я предпочитаю хоть как-то знакомое оружие.
— Не думала, что для этого нужно какое-то специальное умение, — пожала плечами она. — Вряд ли так уж сложно ткнуть во врага заостренной палкой.
— Грейнджер, не учи меня обращаться с оружием! — фыркнул я, но тут же запнулся.
На ум пришло воспоминание о наших с Гарри приключениях в Башне Рассвета. По словам гриффиндорца, до этого он лишь однажды держал в руках холодное оружие — меч Гриффиндора на втором курсе, в Тайной Комнате. Однако при этом я не мог не признавать того, что импровизированной пикой, трансфигурированной из обломка древнего штатива, Поттер от кваррока отмахивался весьма лихо. Так может, и у меня бы получилось? На мгновение я заколебался, но, прислушавшись к себе, все-таки решил не рисковать.
— Знаешь, может, ты и права, — сказал я Гермионе. — Но я все равно предпочту знакомое оружие, с которым умею обращаться. Считай, что я так чувствую себя увереннее.
— Дело твое, — согласилась она, завершая замыкающую надпись. — Ну вот, осталось только очертить круг. Будь добр, капни в центр несколько капель своей крови, пока черты еще нет — а то окажешься тут в ловушке вместе с оборотнями.
— Угу, спасибо, что предупредила, — буркнул я, подбирая с пола результат своей неумелой попытки кузнечного ремесла.
Сжав правую руку, чтобы начавшая свертываться кровь полилась снова, я прижал окровавленную ладонь к полу в центре рунического круга, рядом с отпечатком ладони Грейнджер. Смесь запахов крови гряз… то есть, маглорожденной и чистокровного покажется оборотным настоящим лакомством. Что ж, надеюсь, мы не станем для них лакомством на самом деле… Гермиона почти закончила обводить круг почти размером с сам Зал. В окружности оставалась лишь одна прореха — напротив двери. Как только звери войдут, останется только замкнуть круг и захлопнуть ловушку.
Во мне кипела решимость — и впервые на моей памяти страх пробивался даже через нее, когда я просто пытался заставить себя осознать тот факт, что вот-вот окажусь один на один с пятеркой оборотней. Я — всего лишь наживка в капкане для них… Конечно, мое положение не так опасно, как если бы мне предстоял настоящий бой, но все же — одна ошибка, и… Пожалуй, смерть была бы не так страшна, как другой — и весьма вероятный — исход. Позволить укусить себя и стать оборотнем самому. При одной этой мысли мои внутренности сворачивались в тугой клубок. Я — Глава Рода, и у меня нет наследника. Передается ли ликантропия по наследству? И если да — имею ли я право «награждать» своих потомков этим проклятием? Или я вынужден буду блюсти целибат, чтобы, не приведи Мерлин, не распространить эту заразу? Или будет лучше самому оборвать свою жизнь, чем мучиться до конца своих дней? Ну, правда, учитывая существование Аконитового зелья, можно хотя бы не бояться за безопасность окружающих… хотя ставить их в зависимость от того, успел ли я сделать вовремя несколько глотков этой штуки — перспектива не из приятных.
Следящие чары предупредили меня о падении барьера при входе, и я усилием воли заставил себя встряхнуться. Здоровой рукой сжав прохладную рукоять «меча», я пожалел, что не захватил подходящий серебряный клинок из Манора — там, в родовой коллекции оружия, такие нашлись бы, в этом нет сомнений. И притом, не из обычного мягкого серебра, которое погнется от любого нормального удара, а из оружейного серебряного сплава, который использовали в старые времена специально для оружия против нечисти. Впрочем, чего нет того нет — придется обходиться подручными средствами. Подняв свое «творение», я повел им из стороны в сторону. Ну, так и есть — баланс никудышный, острие перевешивает и тянет клинок вниз, режущая кромка от первого же удара наверняка сплющится. И все же против оборотня даже такой меч лучше обыкновенного серебряного кубка.
— Они идут, — прошептал я, когда из покинутого нами коридора послышался вой Стаи, взявшей след. Бледная как мел Гермиона прижалась к стене за дверью, так, чтобы открывавшаяся створка скрыла ее. В глазах девушки я увидел отражение собственного ужаса — и как ни странно, это придало мне сил. Быстрым взмахом палочки я призвал еще один серебряный кубок, поменьше, и левитировал его ей. — Держи, — сказал я. — Если что-то пойдет не так — сможешь хоть долбануть одного из них по башке. Сильно это тебе не поможет, но все-таки — это хоть что-то.
Она поймала кубок за ручку и кивнула. Я снова перевел взгляд на дверь. Почему Волки медлят? Воображение услужливо нарисовало пятерых крупных зверей, неторопливо идущих по коридору, чуткие ноздри оборотней раздувались, впитывая желанный запах крови. В самом деле, куда им торопиться? Добыча близка, и она от них не уйдет…
— Тебе страшно? — тихо спросила Грейнджер. Я невольно вздрогнул при звуках ее голоса. В первый момент во мне вспыхнуло раздражение: глупая девчонка, нашла время болтать! Но я тут же понял, что она снова права. Нет смысла стоять и накручивать себя — я уже и так готов выронить меч от ужаса. Ну, может, не до такой степени, но все же…
— А тебе нет? — ответил я вопросом на вопрос. Выглядеть трусом в глазах девушки было стыдно — пусть я и не испытывал к ней романтических чувств.
— Конечно да, — хмыкнула она. — Просто я подумала, что, наверное, для тебя перспектива стать оборотнем выглядит ужаснее, чем для меня. Ответственность перед семьей и все такое…
— Ну да, — кивнул я. — Но не только. Просто… Ну, ты знаешь, как к ним относятся. Даже Люпин не может найти нормальную работу — на что уж он гениальный преподаватель. И не смотри на меня так — надо быть идиотом, чтобы не признавать его таланта. Кто из всех наших учителей по Защите был лучше него? Ну, не считая Дамблдора, конечно.
— Ну… — Грейнджер пожала плечами. — Вообще-то… Я имею в виду — если брать только уроки, не все остальное время, то… Лжегрюм тоже был неплох. Крауч-младший учился в Рейвенкло, и в уме ему не откажешь. Некоторые его методы, конечно, были ужасны — но в целом, как учитель, он…
— Грейнджер, ради собственной безопасности, не напоминай мне о нем! — рассвирепел я. — И если по-твоему учитель, который превратил ученика против его воли в чуждую ему форму, — хороший, то я не знаю, кто тогда плохой! Причем, я и сделать-то ничего не успел, чтобы это заслужить — только собирался!
— Извини… — пробормотала девушка. Моя болезненная реакция на эту историю ей была известна не хуже, чем Гарри. — Я не имела в виду то, как он вел себя на переменах — только уроки. Ведь все-таки это он научил Гарри сопротивляться Империусу, ну и не только. Этого ты отрицать не можешь. Ну, все равно, прости. Я не хотела бередить твои раны. Но ведь мы все-таки говорили об оборотнях и об их положении в обществе, — неловко напомнила она, стараясь поскорее уйти от опасной темы.
— Да о каком «положении в обществе» может вообще идти речь! — я все еще не присмирел до конца, от одного упоминания самозванца перед глазами у меня словно появлялась багровая пелена. Усилием воли я отогнал гнев. Барти Крауч-младший уже ответил за свои действия, и ничего тут не попишешь. После драки кулаками не машут. Я вздохнул, утихомиривая свой нрав, и снова посмотрел на гриффиндорку. Понимание в ее взгляде несколько раздражало, и в то же время я понимал, что злиться на нее глупо.
— Ну, вот посмотри хоть на Люпина. С работой у него плохо, конечно, но он ведь не падает духом… — неуверенно сказала девушка. Впрочем, довод был слабоват, и мы оба это понимали.
— Придется забыть и о карьере, и о любви, обо всех мечтах… каждый месяц сидеть на чертовом Аконитовом зелье, чтобы, не дай Салазар, не загрызть кого-нибудь из близких. Ты ведь не будешь спорить, что это ужасно? — гнул свое я.
— Не буду, — согласилась она. — Но я уверена, ты способен на большее, чем «влачить жалкое существование». Даже в виде оборотня. Вот если… Если это случится со мной — я буду бороться. Буду пытаться изменить отношение общества, буду…
— Ох, Грейнджер, ты неисправима, — вздохнул я. — Все как с эльфами, да?
— Что плохого в… — она не договорила. Вскинула голову, замерла, прислушиваясь — и в тот же момент я и сам услышал. Зверины лапы — совсем не то же, что человеческие ноги, но и волчьи шаги оказались слышны в гулком коридоре. Я снова похолодел и поудобнее перехватил рукоять своего орудия, которое, положа руку на сердце, назвать мечом мог только с натяжкой.
Дверь открылась со зловещим скрипом — хотя раньше она поворачивалась бесшумно на хорошо смазанных петлях. Лобастая волчья башка, просунувшаяся внутрь, показалась мне почти черной в тусклом свете, а желтые звериные глаза сверкнули ядовитой зеленью. Вошедший волк был необычайно крупным — а мне со страху показался вообще величиной чуть не с лошадь. Загнав собственный ужас подальше вглубь сознания, я, бравируя, пригрозил оборотню мечом и вызывающе вздернул подбородок. Вообще-то, это было глупо и бессмысленно — в виде зверя тот не обладал всей полнотой человеческого восприятия и вряд ли мог оценить мою браваду по достоинству. Впрочем, я и не ставил своей целью воздействовать на него — скорее, я хотел подбодрить и Гермиону, и самого себя. Низко зарычав, чудовище двинулось ко мне на полусогнутых лапах, словно подкрадывалось к жертве, готовясь к финальному прыжку. Я нервно сглотнул. Если оборотень замыслил именно это — мне остается только надеяться, что удастся вовремя уйти в сторону. От удара этой туши никакой меч не спасет — даже самый что ни на есть настоящий, изготовленный гоблинскими оружейниками. Что уж говорить о моем «изделии»…
Следом за первым, открывая двери пошире, внутрь протиснулись еще двое зверей, чуть уступающих ему размерами — но тоже довольно крупных. Любому из них далеко было до Фенрира, конечно, но тот, если вспомнить, и выглядел-то уже не как настоящий волк, а как некая помесь волка и человека — сильнее и могущественнее каждого в отдельности. Это оборотни до такого не дошли и выглядели как обычные волки — ну, если не придираться к таким мелочам, как форма носа и расположение ушей. Человеческий интеллект, если и сидел внутри разума каждого из них, пока ничем себя не проявлял. Они походили скорее на ведомых инстинктом хищников, чем на людей-убийц в звериных шкурах.
Я нервно облизнул губы. В Зал протиснулось пока только трое оборотней. Где же остальные? Или Томас ошибся, когда сказал, что их пятеро? Да нет, не может быть — я ведь и сам видел их силуэты через барьер! Их было совершенно точно больше троих!
Грейнджер, видимо, разделяла мои мысли. Девушка вжалась в стену, ее бледное лицо было напряженным и застывшим, она нервно кусала губы, не понимая, что ей делать — замыкать круг, или все-таки дождаться оставшихся волков? Хотел бы я и сам знать, как стоит поступить! Если замкнуть ловушку сейчас, то есть еще шанс отделаться «малой кровью». Справиться с оставшимися двумя оборотнями не в пример легче, чем со всей пятеркой. Тем более, насколько я мог судить, запах крови все-таки не так сильно повлиял на них, как я надеялся. Волки не потеряли голову — действовали они на редкость слажено. Хотя, может, я поторопился отказать им в человеческом интеллекте?
Первый волк продолжал, низко рыча, подкрадываться ко мне, в то время как двое остальных «брали в кольцо». Стоит мне отпрянуть от «вожака» — и один из них накинется на меня в ту же секунду, не успею я опомниться. Единственный шанс — успеть вылететь из круга, при условии, что Гермиона замкнет его в ту же секунду. Вот когда я пожалел, что не могу общаться с ней мысленно, как с Поттером! Если бы я мог передать ей сейчас это подобие плана! Подождать, сколько возможно, не появятся ли остальные волки — и замкнуть круг при первых же признаках атаки. Оставалось только надеяться, что она достаточно умна, чтобы и без меня это понять. Я не мог даже крикнуть ей, чтобы не выдать весь план с головой. Волки-оборотни сейчас не люди, но уразуметь смысл ловушки вполне способны…
С коротким рыком «вожак» ринулся на меня. Я прянул в сторону — туда, где свободного места было больше, и одновременно попытался отмахнуться мечом от второго волка, чья оскаленная пасть уже ждала меня там. Серебряное лезвие, как я и думал, никуда не годилось. Оставив неглубокую царапину на морде зверя, меч погнулся, режущая кромка от удара сплющилась, само лезвие заходило ходуном, чуть ли не вырвавшись из моей руки. Волк взвыл — но рана была неглубокой и далеко не опасной, и только лишь разъярила зверя. Я чертыхнулся, проклиная ненадежное оружие. Да от удара доброй кочергой толку было бы больше! Черт, права была Грейнджер — надо было мастерить что-нибудь вроде копья!.. Хотя, если подумать — у этого подобия меча тоже есть острие!
«Вожак» тем временем оправился от промаха и поднялся. Верхняя губа волка приподнялась в оскале — и оба зверя, угрожающе рыча и щеря зубы, начали наступать на меня. Я сделал шаг назад, выставив перед собой погнутый и почти ни на что уже не годный «меч», потом — еще шаг… и уперся спиной в каменный постамент одного из светильников. Оборотни оказались почти вплотную передо мной, переступив через черту заклятия так легко, словно это были всего лишь детские рисунки мелом на камнях. Салазар побери, неужели Гермиона не замкнула круг? Я рискнул кинуть быстрый взгляд на девушку поверх волчьих голов — и чуть не вскрикнул. Третий оборотень теснил ее в угол, рыча и скалясь, а она, держа перед собой кубок, с побелевшими от ужаса губами отступала. За дверью замелькали какие-то тени — кажется, волчьего полку прибыло, наконец-то. Не то чтобы это сильно радовало…
— Используй палочку! — крикнул я, озвучив ее единственный шанс. Времени посмотреть, как она воспользуется этим советом, не оставалось.
Я понимал, что если сам упущу инициативу, заведомо поставлю себя в проигрышное положение. Какая уже тут, к черту, осторожность! Меня все равно зажали в угол, так лучше попробовать забрать с собой хоть одну из этих тварей, чем просто подставиться, как овечка на закланье!
Следующие события произошли одно за другим так быстро, что мне показалось, что все случилось одновременно. Оба волка, полностью оскалив зубы, кинулись на меня — один метил в живот, второй в прыжке целил в горло. Скорость оборотней — фантастическая, уступающая лишь их силе и злобе — не оставила бы мне шансов, если бы не благословенная Родовая Сила, позволившая мне хоть чуть-чуть сравниться с ними. Врезав «нижнему» волку по зубам тяжелой, толстой подошвой своего ботинка, я коротко, без замаха ударил мечом вперед, в подставленную грудь «вожака». Если бы не Родовая Магия, вряд ли у меня получилось бы хоть что-то — я просто не успел бы за ними. Но даже с ней у меня не было времени размахнуться, чтобы вложить в удар меча хоть какую-то силу. Но даже так, будь в моих руках добрый клинок, оборотню пришлось бы плохо — однако оружие снова подвело меня. Острие скользнуло по спутанной шкуре, едва царапая ее, я, закричав с отчаяния, развернул запястье — чего делать нельзя было по всем правилам обращения с мечом! Впрочем, мне было не до правил. В моем распоряжении были лишь доли секунды. Я налег на меч, вкладывая в усилие весь свой вес, всеми силами пытаясь проткнуть проклятое чудовище, и одновременно выворачиваясь, уходя с дороги. Вой, визг, рев — все смешалось, что-то дернуло меня в сторону, сбивая с ног, и рукоять меча выскользнула из моих пальцев. Второй оборотень налетел на меня хуже достопамятного гиппогрифа. Я снова вскрикнул, когда пол обрушился мне на спину, тяжелое волчье тело придавило меня сверху — я извивался, отбивался как мог, уже не думая о том, чтобы не позволить зверю укусить себя. Теперь я пытался хотя бы не дать порвать себя в клочки! Смрадное дыхание оборотня обдало меня, кошмарные зубы лязгнули и вцепились в правый рукав, и что-то больно рвануло предплечье, словно обжигая. Без меча я остался почти беспомощным — у меня не было возможности даже вытащить палочку. Оставался лишь крошечный шанс остановить оборотня. Левой рукой я схватил чудовище за горло.
— Авада Кедавра!
Непростительное без палочки чуть не вышибло дух и из меня самого. В глазах потемнело и мне вдруг резко не стало хватать воздуха. Оборотень коротко взвизгнул, глаза его потускнели, и мощное тело обмякло, оседая на пол. Придавленный к полу, я и так с трудом мог вздохнуть. Я знал, что сейчас чудовище этим не убить — но Авада дала мне несколько минут форы. Из последних сил я уперся ногой в волчье брюхо и с усилием спихнул его с себя. Конечно, о том, чтобы откинуть, и речи не было — мне едва удалось подвинуть тушу, чтобы глотнуть воздуха и выкарабкаться из-под него. Когда я попытался встать, правую руку снова что-то дернуло — и я обнаружил, что рукав моего свитера зажат в волчьей пасти, как в щели дерева. Времени миндальничать не было, я, почти не думая, выхватил палочку.
— Диффиндо! — режущие чары располосовали мягкую шерсть без малейших проблем, и моя рука до локтя оказалась обнажена. К счастью, никаких повреждений на ней не было — а боль, ожегшая предплечье, была всего лишь ожогом от трения, когда оборотень рванул на себя ткань рукава, и она слишком быстро и сильно проехалась по моей коже. Никакой крови и ран. У меня аж ноги подкосились от облегчения — но я взял себя в руки. Пока что я цел, но ничего еще далеко не кончено.
Поднявшись, я получил не более минуты на то, чтобы оценить обстановку. Кажется, мои отчаянные выкрутасы с мечом все-таки не пропали даром: «вожак» лежал на боку без движения, в боку его красовалась рукоять моего неудавшегося «орудия». Я не мог сходу определить, смертельна ли рана — возможно, что и нет, — но на какое-то время еще один волк был выведен из строя.
У Гермионы дела обстояли куда хуже. На нее наседали, зверски рыча, уже трое оборотней — и «старый», и новоприбывшие. Пока девушке чудом удавалось их сдерживать. Видимо, вспомнив то, как мы с Гарри расправились в свое время с Грейбэком, Грейнджер призвала еще несколько серебряных кубков и Левитацией заставила их летать между собой и волками, создавая подобие заслона перед зверями. Не очень-то надежного, надо заметить: то один то другой волк подавался вперед, начинал наступать на нее, и девушке лишь невероятными усилиями удавалось удерживать их на расстоянии. Оборотни рычали и рвались вперед, мешая один другому. Впрочем, дураку было ясно — дела обстоят хуже некуда, и скоро удары по башке кубками не смогут больше сдерживать их. Удары — это, конечно, больно даже для них, но далеко не смертельно. К тому же гриффиндорка явно слабела, и было понятно, что долго она продержаться просто не сможет.
Естественно, оставаться в стороне я не мог, да и не собирался. Ухватив валявшийся на полу кубок, который, видимо, Гермиона выпустила из-под контроля, я, что было сил, швырнул его в голову ближайшего ко мне оборотня.
Упс… кажется, я немного не рассчитал силу броска. Отскочив от толоконного волчьего лба, кубок свалился под ноги второму оборотню, загрохотав по полу, как гонг. Все три зверя, как по команде, обернулись ко мне — и у меня засосало под ложечкой. В моих руках было только палочка — не самое эффективное оружие против оборотней. На повторную Аваду сил у меня еще, может, и хватит — но потом я буду беспомощен, как младенец!
Волки, не дав мне опомниться и мгновения, бросились ко мне. Я ответил каскадом отталкивающих и парализующих чар — без особого успеха, впрочем. Это было все равно, что пытаться оттолкнуть зверей руками. Чудовищные зубы лязгнули, не достав до меня на миллиметр, вторые рванули свитер, разодрав его сбоку и вырвав клок. Я отскочил назад, перепрыгнув через тела первых поверженных оборотней. Тот, на чью долю досталось непростительное, уже потихоньку начинал подавать признаки жизни — ровное глубокое дыхание говорило о том, что до пробуждения зверя остались минуты. Я отступил в угол между стеной и тумбой светильника. Две волчьи туши на полу передо мной хоть чуть-чуть, но затрудняли подход — хотя, конечно, это никого не задержит надолго. Ну, по крайней мере, так им труднее резко наброситься на меня. У меня мелькнула мысль попробовать вытащить из тела «вожака» свой импровизированный меч — но я не знал, насколько сильно тот погнулся. Серебро — мягкий металл, и если острие согнулось от удара и от моих усилий, то вытащить его быстро — точно не получится. Потеряв драгоценные секунды, я в следующую очередь потеряю жизнь. И может, не только свою…
Один из кубков, следуя мановению палочки Гермионы, снова врезался в голову крайнего из оборотней, но тот только огрызнулся ответ, не отвлекаясь от меня. Было вполне очевидно, что прием, стоивший жизни Грейбэку, здесь и думать нечего провернуть. Мелкие, легкие монетки ничего не стоило разогнать до скорости магловских пуль. Чертовы наградные «сосуды» слишком велики, чтобы в полете получить большую скорость, как ни старайся разогнать их, а значит, и удар получается не таким сильным. Да и толку от них все равно немного — кубком можно ударить, но вот даже поранить — затруднительно. В лучшем случае, он рассечет волку кожу — на что зверь едва ли обратит внимание. Мелкие ссадины для них — пустяк.
— Разбей! — завопил я, осененный новой идеей. — Гермиона, разбей их! Нужны осколки!
Хвала Мерлину, Грейнджер недаром была самой умной ведьмой на курсе! Она поняла меня почти с полуслова — а может, и сама думала о том же? Как бы там ни было, даже странно, что никто из нас не додумался до такой простой вещи сразу. Осколки, если получится сделать их помельче, разогнать до нужной скорости будет не сложнее монет, а острые, обломанные края сыграют нам только на руку.
Волки наседали на меня — я видел, что они уже готовы броситься снова, невзирая на пару тел своих «товарищей». Отшатнувшись, я снова взмахнул палочкой, опрокидывая на них тумбу со светильником — один Мерлин знает, как мне это удалось, она была каменная и тяжелая как не знаю что. При падении тумба раскололась, и один из осколков перебил лапу прыгнувшему на меня волку. По полу растеклось горящее масло из светильни — к счастью, не задев и не подмыв черту огранивающего круга. Раненный волк приземлился прямо в масляную лужу и дико взвыл, но я знал, что это ненадолго — повреждение нанесено не серебром, а значит, кость срастется в считанные минуты, не говоря уже об ожогах. Новый каскад чар позволил мне опять увернуться от остальных оборотней, дружно кинувшихся ко мне — черт, все происходило куда быстрее, чем я успевал хотя бы осознать это! Теперь я оказался поближе к Гермионе — но это значило лишь то, что нужно быть еще осторожнее и не задеть девушку.
Грейнджер тем временем попыталась разбить один из кубков с помощью Редукто, но у нее ничего не вышло. Ну то есть, ничего путного. Мда-а, серебро — это все-таки не стекло, и разбивается довольно плохо, так что чаша распалась всего лишь на несколько крупных кусков. Это было лучше, чем целиковые чаши, однако для нашей цели пока еще не подходило.
— Отвлеки их! — крикнула гриффиндорка.
Волки уже мчались ко мне. Я встретил их еще одним каскадом — с каждым разом чары действовали все хуже, я попробовал использовать что-нибудь новенькое, но эффект все равно был ниже среднего. Волчьи зубы в очередной раз рванули мой свитер, снова лишь чудом не задев меня. Стоп — а чудом ли? Или это работает наложенная на меня защита вейл? Ну, конечно, как я сразу не понял! Ведь я точно помню — меня защищали не только от приворотов и разных чар! Уж кто-кто, а вейлы-то понимают толк в обороне и от темных существ! Если так — клянусь, если только выберусь из этой переделки живым, подарю девчонкам каждой по шикарному колье с ее именными камнями — что Эми, что Сафи! А если выберусь невредимым — еще и сережки! И оплачу тетушке Аннабель строительство новой оранжереи, о которой она так мечтает!
Но, как говорится, на чары надейся, а сам не плошай. Если я буду просто стоять столбом как идиот, никакие защитные заклятия меня не спасут. До сих пор все оборачивалось удачно — еще и потому, что волки, лишившись вожака, действовали не так слажено, кидаясь на меня всем скопом и мешая друг другу. Попытайся они снова взять меня в кольцо — и мне конец…
Прыгнув к полкам, я, не глядя, схватил один их кубков, уже не разбирая, золотой он, серебряный или бронзовый. Мной двигало отчаянное желание выиграть хоть пару минут. Зарычав от усилия не хуже настоящего волка, я швырнул кубок в ближайшего зверя, потом ухватил следующий, потом еще и еще. Как сквозь пелену до меня донесся голос Грейнджер, выкрикивающий «Бомбарда!», а в следующую секунду пол закачался под ногами. Я так и замер с кубком в руке — за спинами волков разливалось огненное марево небольшого взрыва, разносящего несколько кубков, которые девушка сложила горкой, чуть ли не в пыль. В первое мгновение я испугался, что осколки и впрямь будут слишком мелкими — от серебряного песка нам тоже мало толку! Разве что заставить их вдохнуть его…
— На пол, Дрей! — крикнула Гермиона, и я мгновенно послушался, кинувшись ничком на пол и закрыв голову руками. В следующее мгновение над моей головой послышался нарастающий шум ветра. Волки взвыли, но на сей раз не угрожающе — слышалось поскуливание и даже визг.
Через несколько минут я рискнул приподнять голову, а потом и вовсе откатился в сторону и поднялся на ноги. Не знаю, какими именно чарами воспользовалась Грейнджер, но свое звание лучшей ведьмы курса она в очередной раз оправдала полностью — и мне даже не было завидно. Ну, может, только самую малость…
Происходящее невольно напомнило мне то, что творилось в Выручай-комнате после того, как мы с Гарри уничтожили диадему. По комнате кружил миниатюрный смерч, посверкивающий облмками и осколками серебряных кубков. Более мелка пыль клубилась в потоках ветра, заключив оборотней в смертоносное для них кольцо. Ни вдохнуть эту пыль, ни вынести хотя бы прикосновение «серебряного ветра» они не могли. Впрочем, Гермиона даже в бою с оборотнями была достаточно гуманна. Насколько я мог судить, если осколки и задели самих волков, то только поначалу, заставив их сбиться в кучу. Постепенно смещаясь, смерч оттеснял их к центру комнаты — прямо к окровавленной рунической надписи. Я бросил быстрый взгляд на Грейнджер. Гриффиндорка была очень бледна и дышала тяжело, словно ей пришлось пробежать целую милю с мешком камней на спине, но палочку держала твердой рукой.
— Сможешь переправить в круг и этих двоих? — хрипло спросила она, кивком указывая на двоих моих поверженных «противников», один из которых начинал уже слабо шевелиться, приходя в себя после Авады. Времени терять было нельзя.
— Мобиликорпус! — приказал я, ткнув в него палочкой — и, несмотря на то, что здоровенный волк весил немало, быстро переправил его в центр очерченного круга. Гермиона безжалостно прошлась по нему краем своего смерча, от чего поднимающийся оборотень взвизгнул, словно обыкновенная собака, которой наступили на хвост. Я посмотрел на последнего оставшегося волка — «вожака», которого проткнул мечом. Тот лежал без движения и казался мертвым, так что на какой-то момент я заколебался — а стоит ли вообще возиться с этим трупом? Может, кинуть его, где есть? Верно истолковав мои колебания, Грейнджер укоризненно покачала головой.
— Он не превратился обратно, — коротко сказала она. Голос ее был все таким же хриплым и слегка дрожал от напряжения — а я мысленно обозвал себя дураком. Она права, будь этот оборотень мертв, он должен был бы снова превратиться в человека! Ведь это произошло даже с самим Фенриром! Этот, однако, все еще сохранял волчий облик — а значит, был еще жив.
— Прости, ты права, — выдохнул я. Признаться, у меня слегка кружилась голова от нового притока адреналина, но я старался не обращать на это внимания. — Мобиликорпус!
— Сможешь удерживать эти чары, пока я закончу замыкающий круг? — спросила девушка, когда все волки оказались за чертой. — Это просто смесь Левитации и Вихревого заклятия.
Она назвала формулу — и я поразился ее простоте и эффективности. Единственный недостаток этих чар был в том, что их нужно было непременно активно поддерживать, не опуская палочки, — но с этим вполне можно смириться. Повторив заклятие, я перехватил контроль над смерчем — что оказалось труднее, чем я думал. Потоки воздуха все время норовили выскользнуть из-под контроля и перестать крутиться на одном месте. Не говоря уже о том, что при малейшем ослаблении контроля осколки так и норовили разлететься в разные стороны. Ну и, должен признаться, пару раз я не смог отказать себе в удовольствии зацепить краем вращения смерча то одного, то другого оборотня… Визг приносил мне некоторое мрачное удовлетворение, и я, хоть и сознавал, что с моей стороны это едва ли можно назвать порядочным, все равно не испытывал никакого раскаяния.
— Все, я закончила! — объявила наконец Гермиона, выпрямляясь. Я с сомнением покосился на непрерывную черту замыкающего круга.
— Ты уверена, что это сработает? — спросил я. Девушка, поведя палочкой — проверяя чары, как я осознал тут же, — уверено кивнула.
— Да, — сказала она в подкрепление своих слов. — Отпускай.
Это оказалось тяжелее, чем я думал — положиться на силу ритуальных чар и отказаться от той мнимой безопасности, которую давали кружащиеся в смерче серебряные осколки. Я глубоко вздохнул — рука Гермионы легла поверх моей и она с силой надавила на нее, опуская вниз. Усилием воли я отпустил контакт с заклинанием и позволил воздушным потокам развеяться.
В следующее мгновение четыре поджарые тени метнулись к нам из центра комнаты. У меня екнуло сердце, на какое-то мгновение застыв в очередном припадке неконтролируемого ужаса. Однако опасения были напрасны. Рывок волчьей стаи прервался на полпути — на лини замыкания их словно отбросило назад, и сам воздух над этой «границей», казалось, заискрился. Я громко выдохнул и ощутил, что у меня трясутся коленки. Сделав шаг назад, я прислонился к стене, а потом от избытка облегчения притянул к себе точно так же тяжело дышащую Грейнджер и крепко обнял ее. К моему удивлению, она и не думала отстраняться — наоборот, расслабилась и уткнулась лбом мне в ключицу.
— Я тебе когда-нибудь говорил, что ты гений? — спросил я, когда отдышался достаточно, чтобы суметь заговорить. Девушка помотала головой.
— Нет, но спасибо, — глухо пробормотала она, а затем подняла голову, глядя на безрезультатно пытающихся пробиться к нам волков. — Ты не ранен?
— Я — нет, вроде, — отозвался я. Признаться, меня слегка лихорадило, но это скорее от пережитого возбуждения. — А ты? — спросил я. Гермиона пожала плечами.
— Не знаю. С этим зельем я не уверена в том, что чувствую. Вроде бы нет, но думаю, для пущей уверенности надо на всякий случай наложить диагностику на нас обоих. Все-таки, близкий контакт…
— Это позже, — сказал я. Оборотни за чертой сверлили нас ненавидящими взглядами, однако эту преграду им было не одолеть так же легко, как наши Барьерные чары при входе. Все-таки не зря Грейнджер выбрала именно Темномагический ритуал — против этого заклятья Сила Луны бесполезна.
— Я знала, что Ритуал сработает, но в какой-то момент начала сомневаться, что у нас получится довести его до конца… — проговорила гриффиндорка, словно прочитав мои мысли. Я посмотрел на нее — девушка, повернув голову, разглядывала пленных волков со смесью отвращения, жалости и страха.
— Я тоже, — честно признался я, соглашаясь с ней. — Особенно когда появились те двое, что отстали — а мой «меч» как раз приказал долго жить.
— Тебе бы настоящий меч, — хмыкнула Гермиона, наконец, отстраняясь от меня. — Может, стоило тебе пойти с Гарри, вместо Рона? Уверена, в твоих руках меч Гриффиндора принес бы больше пользы.
— Ничего подобного, — фыркнул я. — Я к нему даже прикоснуться не могу. Я ведь слизеринец. Он меня не признает. Я пробовал в кабинете у Дамблдора — это все равно, что пытаться взять в руки молнию.
— Жаль, — вздохнула девушка. — Получается, у нас есть и классный меч, и отличный фехтовальщик — и нет никакой возможности соединить их.
— Думаю, Гарри и Рону он будет нужнее нашего, — отозвался я, мысленно пытаясь дотянуться до Поттера. Нащупал я его довольно быстро, но смог определить только местонахождение — до Танцзала он, впрочем, еще не добрался. — И потом, от меча мало толку в магической битве.
— Ну, в дальнем бою — согласна, но вот в ближнем… — Грейнджер глубоко вздохнула и тряхнула головой. — Ну ладно, предлагаю двигать отсюда. И понадежнее запереть дверь.
— Согласен. Только…
— Что «только»?
— Ну, я вдруг подумал — а что, если это не единственные оборотни тут? У Волдеморта под рукой целя Стая, глупо надеяться, что на Хогвартс напали только пять.
— Ну, думаю, увеличение их поголовья Лорду тоже не нужно, — возразила Гермиона. — Иначе Волки станут слишком сильны.
— Уверен, что так — но все равно это не гарантирует, что мы не наткнемся тут еще на парочку, — кивнул я, стаскивая с себя через голову свитер — а точнее, его останки. Футболка под ним, к счастью, практически не пострадала.
— И что ты собрался делать?
— Акцио, серебряные осколки! — трансфигурировав останки своего свитера в подобие поясного кошеля (на большее материала уже не хватило), я ссыпал туда часть осколков — из тех, что покрупнее. Остальные, недолго думая, швырнул обратно в круг — под ноги волкам, которым подобное украшение пола пришлось далеко не по вкусу.
Покинув Зал Наград, мы наложили на его двери чуть ли не все мыслимые запирающие и укрепляющие заклинания, известные нам обоим. Наконец, придя к выводу, что если уж ЭТО не сработает — то не сработает вообще ничего, мы развернулись, готовясь уходить… и замерли. Я похолодел и затаил дыхание. Гермиона тихо охнула.
Совсем неподалеку от нас посреди коридора стоял еще один оборотень. Меньше своих собратьев и очень светлой масти, он почему-то выглядел совсем не таким уж опасным. Впечатление обманчиво… — пронеслось у меня в голове, и я осторожно, стараясь не делать резких движений, потянулся правой рукой к висящему на поясе мешочку с серебром. Волк дернул ушами, — словно человек, отбрасывающий со лба волосы, — и двинулся к нам. Странное дело, но это не была крадущаяся, угрожающая поступь хищника. Оборотень и не думал скалиться, или пригибаться на лапах, готовясь к прыжку. Он просто… просто шел к нам. Взгляд отливающих золотом глаз был спокойным и кажется, даже понимающим. Я медленно распустил тесемки «кошеля», левой рукой крепче стискивая палочку. Что замыслил этот волк? Я осторожно повел палочку вверх, готовясь к атаке…
— Нет! — Гермиона, резко схватила меня за руку, чуть ли не повиснув на ней. Я вздрогнул от неожиданности.
— Ты спятила!? — рявкнул я, но девушка успокаивающе покачала головой, выпуская мое запястье, а потом сделала немыслимую глупость! Обернувшись к оборотню, она протянула к нему руку и сделала шаг навстречу! Я охнул, готовясь кидаться на выручку этой… сумасшедшей! Сбрендила она, что ли, в самом деле!? Волк остановился меньше чем в полуметре от нее.
— Профессор Люпин? — неуверенно проговорила она. В следующее мгновение — я мог бы поклясться! — на волчьей морде расцвела радостная улыбка! Он сделал последний шаг и ткнулся носом в протянутую руку девушки, а потом потерся об нее головой. Напряжение, схлынув, превратило мои мышцы в подобие киселя — у меня от облегчения ноги чуть не подкосились! Оборотень сел на хвост и снова широко улыбнулся, по-собачьи высунув язык.
— Шуточки у вас, профессор, — проговорил я, облегченно глубоко вздохнув, и с неудовольствием отметил, что мой голос едва заметно дрогнул. — Так и поседеть недолго…
— На тебе все равно не заметно, — фыркнула Гермиона, но и ее голос слегка дрожал. Едва ли ей эта встреча далась легче, чем мне.
— Завидуй молча, — беззлобно отбрехнулся я. — А вы, сэр, что вы здесь делаете? — спросил я Люпина. В ответ волк посмотрел на меня с укоризной, и я невольно застыдился. В самом деле, объясниться как следует едва ли получится, пока он в таком виде. — Простите, — пробормотал я. — Кстати, я… эээ… Я понимаю, что сейчас уже спрашивать об этом глупо, но… успокойте меня, и скажите, что вы пили сегодня свое зелье!
Совершенно по-человечески фыркнув, оборотень медленно и отчетливо кивнул. Я снова вздохнул с облечением. Вопрос был чисто риторическим, на самом деле — не выпей он зелье, не сидел бы тут так спокойно. Агрессия оборотней всем известна…
Первой взяла себя в руки, как ни странно Грейнджер. Тряхнув головой, она уперла руки в бока и снова посмотрела на меня.
— Нам нужно догонять Гарри и Рона, — безапелляционно заявила она. — Ты можешь определить, где они?
— Да, — кивнул я, тоже приходя в себя. Поттера я снова нащупал без проблем. — Они застряли по дороге. Там в одном из коридоров бой. Ничего серьезного, но дорога перекрыта плотненько. Это их, как минимум, задержит.
— Скажи Гарри: им, возможно, удастся пробраться, если они используют мантию-невидимку, — посоветовала девушка. — А вот нам с тобой придется поспешить. Через новый завал, который ты там внизу устроил, нам не перебраться, значит, надо придумывать обходной путь…
— Даже жаль, что Карта Мародеров осталась у Гарри, — проговорил я, передав Поттеру совет подруги. — Можно было бы вычислить подходящий обходной путь без проблем…
— Карта… Малфой, ты гений! — воскликнула Гермиона, просияв. Я захлопал глазами.
— Да? Ну, то есть, я знаю, конечно, но все-таки… почему ты так…?
— У нас нет карты Мародеров, зато есть живой Мародер! Профессор! — обратилась она к внимательно слушавшему этот разговор волку. — Коридор возле теплиц завален! Вы можете нам показать кратчайшую возможную дорогу отсюда к Танцевальному Залу? Я имею в виду — в обход сражений и завалов?
Волк пристально посмотрел на нее и медленно кивнул, одновременно пожимая плечами. Странно, но я, кажется, понял этот жест лучше чем она.
— Мне кажется, он хочет сказать, что сам он все-таки не карта, и не может сказать точно, где идут сражения, а где появились новые завалы, — проговорил я. Волк снова кивнул, на сей раз покосившись на меня одобрительно. — Но все равно, может, вы все-таки нас проводите? — поинтересовался я.
Не то что нам действительно так уж нужен был проводник (все-таки, за семь лет учебы мы изучили замок как свои пять пальцев) но иметь на своей стороне оборотня — это весомый довод в любой схватке. Люпин знал это не хуже моего, более того — голову даю на отсечение, это и ему пришло в голову, независимо от меня. Поэтому, когда он почти без предупреждения поднялся, и направился в противоположную той, откуда мы пришли, сторону, я не раздумывая последовал за ним.
Поспевать за ровной волчьей трусцой оказалось — лично для меня — делом несложным, но вот Гермиона немного запыхалась. Я старался не очень спешить, чтобы при необходимости помочь ей, но, очевидно, гриффиндорка чувствовала себя неважно, и едва поспевала за нами. То и дело она приостанавливалась, опираясь о стену, нам приходилось останавливаться и ждать. На все вопросы Грейнджер только качала головой и твердила, что нельзя отвлекаться — но я подозревал (и не без оснований), что действие зелья, которое временно привело ее в норму, заканчивается. Впрочем, если и так, то ничем, кроме очевидной накатившей слабости, Гермиона этого не показывала.
В один из моментов, когда до Танцзала осталось не так уж далеко, я вдруг обнаружил, что Люпин, застыв перед выходом на одну из боковых лестниц, откуда было уже рукой подать до нашей цели, не торопится вновь двигать вперед, когда мы его догнали. Более того, оборотень весь подобрался, а из его пасти все отчетливее доносилось сердитое рычание. Он на мгновение замолчал, принюхался еще раз — и зарычал снова. Шерсть на загривке стала дыбом, он припал вперед, на передние лапы — до боли знакомая поза волка, готовящегося атаковать. Но — кого? Лестница была пуста, и я даже шагов не слышал! На всякий случай я вытащил палочку, инстинктивно загородив Гермиону. Девушка схватилась за меня, напряженно обшаривая взглядом оркужающее пространство. Я не претендовал на то, чтобы сравниться с оборотнем в обонянии или слухе — но все равно ничего не мог понять. Если враг так близко, что Люпин готов атаковать (а судя по его виду, он собирался вот-вот броситься), то почему его не видно? Прячется под мантией-невидимкой? А если… Мало ли что могло произойти — вдруг Пожиратели отобрали у Поттера его тряпку?
Я в панике потянулся мыслью к Гарри — но и он, и Уизли были далеко отсюда, уже на подходе к Танцзалу, и как раз скрывались под мантией. Выходит, у нас тут — не то? А впрочем, мантия Поттера — не единственная на свете!
На лестнице послышался шорох — но никак не похожий на человеческие шаги. Звук был смутно знакомый — именно шорох и что-то вроде… писка? Прежде чем я осознал, что именно это означает, Люпин с грозным рыком прянул вперед, оскалив клыки. Я сглотнул. Судя по тому, что я успел разглядеть, зубами профессор не уступал «сородичам». Но я никогда не думал, что волки — даже пусть волки-оборотни! — охотятся на мышей. Или… Мыши — Люпин — Мародеры — Крыса ….
— Хвост! — выкрикнули мы с Грейнджер в один голос — очевидно, смысл происходящего дошел до нас одновременно. Действительно — «старый приятель», проклятый пролаза, по словам Блейз, все еще ошивался где-то в Хогвартсе! Почему бы и не здесь… Оборотень лязгнул зубами, волчком завертелся вокруг себя — между его лап проскользнула тощая серая крыса и, что было прыти, дала деру. Ну, точнее, попыталась. Волк ринулся за ней и настиг одним прыжком. Его острые как бритва клыки располосовали предателю бок, но убивать профессор что-то не торопился. Как мне казалось, не в его характере, вообще-то, издеваться над жертвой — но в данный момент никакие соображения милосердия и порядочности не могли меня заставить посочувствовать Хвосту.
Я никогда и предположить не мог, что крысы умеют ТАК верещать. Нет, конечно, избитое сравнение — «готовы были лопнуть барабанные перепонки» — тут не годилось: все-таки, крыса есть крыса, и даже анимагу в этой форме такой подвиг не под силу. Однако визг был такой, что на мгновение заглушил, казалось, даже гневный рык оборотня.
— Напомни мне, ведь на анимагов укус оборотня не действует? — нарочито спокойно спросил я у Грейнджер. Гермиона все еще цеплялась за мое плечо сзади, пальчики ее дрожали. В отличие от меня, она, кажется, готова была пожалеть Петтигрю.
— Нет, когда они в анимагической форме, — отозвалась она.
— С одной стороны, даже жаль. — жестко заметил я. — А с другой, эта тварь и в крысином виде достаточно опасна. Будь он волком… Хотя, в Стае его бы, скорее всего, попросту сожрали.
— Его и так сейчас сожрут, — содрогнулась девушка, однако не сделала ни малейшей попытки помешать волку.
Я не успел ответить. Хвост до конца оправдал свою крысиную натуру. Он убегал и изворачивался сколько мог — но сейчас ему некуда было деваться. В просторном и широком коридоре от оборотня ему не уйти: тот догонит его в два счета. Помощи ждать неоткуда — мы шли окольными путями, хоть и торопились, но старались обходить места, где кипели схватки, — так что его дружков-Пожирателей поблизости нет. Да даже если и есть, никто из них не знает, что Хвост вообще в школе, ведь сюда-то его притащила Блейз. К тому же, не думаю, что кому-то из них вообще есть до него дело…
Хвост, похоже, тоже это понимал. Потому, наверное, он и сделал единственное, что еще мог — то, что делает загнанная в угол крыса. Кое-как вырвавшись в очередной раз из волчьих клыков, он немыслимым прыжком отскочил — и на глазах начал менять форму. В первый момент я слегка растерялся. Зачем ему это? У человека против оборотня шансов немногим больше, чем у крысы — даже при наличии волшебной палочки! А убежать-то у крысы точно больше шансов… На всякий случай, я выставил собственную палочку вперед, готовясь отразить атаку. Оборотню-то почти плевать на всякие чары, но что, если Хвост нападет на нас?
Люпин не стал ждать, пока его вероломный «старый друг» проявит инициативу. Он прыгнул вперед, сбивая предателя с ног, чтобы схватить его за горло, и… И на лице Пттигрю на мгновение проступило выражение злобного торжества, ну никак неуместное у человека, которому вот-вот перегрызут глотку! Его палочка со стуком покатилась по полу, но Хвост и не обратил на нее внимания. Вместо этого он с отчаянным визгом, все еще похожим на крысиный, сунул правое предплечье прямиком в оскаленную пасть. Гермиона вскрикнула, да и я с трудом удержался от возгласа. Рожу Петтигрю исказила гримаса боли, когда острые как бритва зубы вцепились в его руку, располосовав ее почти до кости. Но даже боль не могла затмить лихорадочный блеск его глаз. Он что, еще надеется на… На что?
Волк и человек, сцепившись, покатились по полу — и вдруг в клубке переплетенных тел что-то сверкнуло. И тут до меня дошло, что именно это было, и на что надеялся Хвост, и зачем он превратился в человека. Крысиные лапки слишком малы — а вот человеческие руки… Точнее, ОДНА рука!
— Его рука! Серебро! Ремус, назад! — крикнул я, понимая, что, увы, безнадежно опаздываю. Гермиона за моей спиной в ужасе охнула. Петтигрю снова завизжал — и прежде, чем мои слова смогли дойти до одурманенного кровью сознания разъяренного оборотня, предатель с жуткой гримасой боли и торжества вонзил серебряные пальцы ему в бок. Подаренная слуге Волдемортом кисть обагрилась кровью — черной в неярком ночном освещении замка. Волк жалобно взвизгнул от боли и захрипел. Вторя ему, я вскрикнул, словно это мои ребра трещали под металлическими пальцами, словно МОИ внутренности раздирал этот нечеловечески сильный протез. Надо остановить его! — билась в голове единственная мысль. Я поднял палочку, еще не зная, что именно буду делать. Оглушить или обездвижить Петтигрю? Но Мерлин знает, куда он при этом повалится, это может еще хуже повредить Люпину! Но если его не остановить, он все равно убьет нашего оборотня! Положение казалось отчаянно безнадежным…
— Авада Кедавра!
Зеленый луч, вылетевший из-за моей спины, ударил предателя прямо в лицо, навечно запечатлев на нем жутковатый оскал злобного торжества, с которым тот всаживал пальцы в живот школьного друга. Грейнджер охнула, и вместо того, чтобы просто цепляться за мое плечо, навалилась на него всем весом. Я, слишком ошеломленный, чтобы говорить, обернулся, подхватывая девушку, только теперь понимая, что это именно ее рук дело.
— Ты… Ты… Мерлин, Гермиона! — выдохнул я, когда ко мне вернулся дар речи. — Как ты?
— Ох… Я… Я не думала, что это так… Так трудно, — выпалила она, тяжело отдуваясь и все еще повиснув на мне. Я прижал ее к себе. Тело девушки сотрясала крупная дрожь. — Оказывается, убивать действительно тяжело. И не только морально… Но… Я ведь… Я ведь его убила? — спросила она, но не так, словно не могла поверить в дело своих рук, а словно сомневалась в его смерти, или опасалась, что не смогла сделать все как надо. Я бросил взгляд на остекленевшие глаза Хвоста и его застывшее в последней гримасе лицо.
— О да, — ответил я на вопрос Грейнджер.
— Кто-то должен был это сделать, — пробормотала она и поморщилась, словно от боли.
— Что с тобой? — встревожился я. Гермиона снова поморщилась.
— Кажется, эта Авада мне немало стоила, — пробормотала она чуть хрипло. — Зелье, по-моему… перестало действовать.
— Тебе больно? — я отстранился, тревога все возрастала. Как ей помочь — я не знал.
— Нет. Не то чтобы, — покачала головой она. — Но и дальше бегать и махать палочкой, похоже, не смогу… — девушка через силу улыбнулась. — Это ничего. У меня была возможность привыкнуть. Мне не хуже, Драко, — просто вернулось прежнее состояние… Давай посмотрим, что там с Люпином.
При виде страшной зияющей раны в боку оборотня мне стало плохо. Он, к счастью, был без сознания, но долго ли это продлится — я не знал. Ну, хорошо еще, что он пока не превратился обратно в человека, а значит, был все еще жив. А раз жив — значит, по крайней мере, теоретически, ему еще можно помочь. Гермиона, кажется, раздела мое мнение. Она опустилась на колени рядом с волком, ее тонкие пальцы, чуть подрагивая, коснулись рваного края раны. Подняв палочку, она зашептала что-то, кажется, какие-то кровоостанавливающие чары… однако это не особенно помогло. То ли Сила Луны под воздействием серебра препятствовала заживлению, то ли у самой Гермионы уже почти не осталось магических сил. Черт, если бы я мог как-то помочь ей, поддержать… Я лихорадочно пытался просчитать возможные варианты — и не видел ни одного.
Ответ пришел неожиданно, хотя я мог бы уже привыкнуть к этому — ну или хотя бы не удивляться. Разве что тому, что знание оказалось для меня совершенно новым. Не думаю, что прежде мне доводилось читать или слышать нечто подобное — но оно буквально всплыло из глубин моей памяти. Сперва как смутный, неясный сон — затем все отчетливее, превращаясь в уверенную и четкую информацию, ясную, словно только что прочитанный текст. Никогда еще Родовые Знания не приходили столь явно… Мне потребовалось несколько секунд, чтобы до конца осознать, что именно мне дает это знание.
После чего, недолго думая, я шагнул к Грейнджер, и, ухватив ее за левую руку, потянул ладонь к себе. На заживляющие чары после Зала Наград ни у кого из нас времени не было — девушка просто наскоро перетянула свой порез чистым платком. Сняв его, я обнажил рану и стиснул ее руку, чтобы вновь показалась кровь. Не давая себе передумать, я сжал в кулак пальцы правой руки, заставив опять треснуть корочку подсохшей крови на моем собственном порезе, и накрыл ее ладонь своей, переплетая пальцы — так, чтобы кровь на ладонях смешалась.
— Принимаю тебя своею кровью под свою руку, как Глава Рода клянусь поддерживать и защищать тебя своей честью, кровью и Силой, пока моя кровь не остынет в твоих жилах, — прошептал я, глядя, как из-под наших сплетенных ладоней стекает багровая струйка.
— Малфой, ты что делаешь? — почти спокойно поинтересовалась Грейнджер. — Я — грязнокровка, забыл? На меня эти ваши штучки с Родовой Магией не распространяются! И вообще… Замараться не боишься?
— Отвянь, — так же ровно посоветовал я. — К твоему сведению, грязнокровки признаются магами низшего порядка. А это — Клятва на крови, — с счел нужным хоть отчасти пояснить свои действия, насколько понимал их сам. — Она не сделает тебя частью рода и не даст никаких прав. Просто как Глава Рода я могу принять под свою руку и защиту ЛЮБОГО мага, которого сочту достойным. Это… просто укрепит тебя и поддержит, ничего более. К тому же — это временно. Пока смешанная кровь не обновиться. Это что-то вроде временного обряда, чтобы сделать клятву постоянной, ее надо повторить перед Зеркалом Рода. Так сказать, реализация моего права защитить кого-то, кто не входит в Род.
— Что-то вроде вассальной клятвы, что ли?
— Да, только наоборот. Не ты клянешься мне в верности как сюзерену, а я клянусь тебя защищать и тебе покровительствовать.
— Оу… Ну… спасибо. Я должна что-нибудь такое, ритуальное ответить?
— «Спасибо» — вполне достаточно, — фыркнул я. — Ну… В смысле, если ты захочешь сделать клятву постоянной, то от тебя потребуется тоже что-то вроде клятвы лояльности. Но пока — пока можно и так. Как ты себя чувствуешь?
— Я… Мне кажется, получше… — не очень уверенно отозвалась она. — Силы возвращаются. По крайней мере, я не чувствую себя так, как будто меня набили изнутри ватой. Спасибо тебе.
— Пользуйся, пока можно, — отозвался я.
Не теряя времени, гриффиндорка снова склонилась над раненным волком, повторяя неудавшиеся ей в первый раз кровоостанавливающие чары. Теперь-то они, к нашему общему облегчению, подействовали — хоть и не так хорошо как хотелось бы…
Гермиона знала и умела применять немалое количество целительных чар — жаль только, мало какие из них действовали на оборотней. Да, исцеляющие заклятия не являлись исключением из правил, Сила Луны ослабляла и их. Ей удалось уменьшить кровотечение — но не остановить его совсем. Так же она смогла удалить из раны осколки ребер, чтобы он не ранили волка еще больше. С огромным трудом удалось восстановить несколько связок… Но это — все. мы могли лишь пытаться поддерживать в не жизнь до тех пор, пока полнолуние не минет и он не станет вновь человеком — вот тогда заклятия и зелья буду действовать на него куда лучше и эффективнее.
По мере сил я помогал ей, но на самом деле я мало что мог сделать, разве что поддержать и, благодаря временным защитным узам, влить ей чуточку своих собственных сил. Сам я целительных чар почти не знал — все собирался как-нибудь выучить одно-два заклинания, но как-то руки не доходили. Впрочем, выбора у нас особенно и не было. Не тащить же оборотня в Лазарет. Он вкусил Крови и может быть опасен, несмотря на Аконитовое зелье…
Однако даже при всех наших совместных усилиях, не было уверенности, что Люпин доживет до рассвета…
Pov Гарри Поттера
Как ни старались защитники школы не допустить Пожирателей хотя бы внутрь самого замка, сейчас уже стало вполне очевидным, что это им не удалось. Дорога от Теплиц до Танцзала обычно занимала от силы десять минут — у нас с Роном она отняла чуть ли не час (а может, и больше — во время битвы трудно уследить за временем). Смутные отголоски тревоги и страха, пробивающиеся даже через мысленный блок Малфоя, тоже уверенности мне, надо сказать, не прибавляли. Я не мог проникнуть в его сознание, чтобы узнать, что там у них происходит, но, по правде говоря, у меня и времени-то на это не было. Ясно было одно — они с Гермионой тоже угодили в переделку. И хуже всего — мы не могли прийти к ним на помощь. Во-первых, потому что окольная дорога назад заняла бы слишком много времени, и пришли бы мы, по-любому, уже только к шапочному разбору. Ну а во-вторых, потому что и сами мы влипли в схватку, и выбраться оттуда даже для того, чтобы продолжить путь, оказалось делом непростым.
Как выяснилось позже, Пожиратели прорвались в замок в двух местах — по Часовой лестнице, как мы и думали в самом начале, и еще — возле Квиддичного поля. На самой спортивной площадке тоже кипел бой — на трибунах успели кое-как закрепить позиции те из защитников замка, кто не успел вовремя отступить, а на них наседали, в основном, темные создания, осаждающие территорию.
План Волдеморта тоже понемногу становился мне понятнее. Территорию, прилегающую к замку, осадили его темные подручные, вроде тех же дементоров и великанов, но внутрь школы проникали, все же, в основном, люди. В этом был смысл, если разобраться. Как я понимал, Лорд так до конца и не решился положиться на своих союзников из числа Темных Созданий (и, в принципе, был прав). Никто не мог гарантировать, что, опьяненные победой, они не повернут и против Пожирателей. Да и междоусобная грызня, которая обязательно возникла бы между тварями, Волдеморту была ни к чему.
С тем опытом, который у меня был после Потасовки в Хогсмиде, сражения при «Ночном Рыцаре» и особенно после Налета на Ставку Волдеморта, я считал, что ничего нового в магической битве для меня уже не будет — и теперь с удивлением и ужасом понимал, что ошибся. Некоторая «мягкость» первых сегодняшних атак, по-видимому (как до меня дошло уже потом), объяснялась тем, что Лорд надеялся захватить не только сам замок, но и студентов — чтобы получить рычаг воздействия на бОльшую часть семейств Магического Мира. Однако, уже попав сюда под видом Скримджера, он имел возможность убедиться, что детей в школе больше нет. Очевидно, менять план первых атак было уже поздно — но теперь он ужесточил их, насколько только мог. Было вполне очевидно, что защитники замка не имеют ни малейшего намерения сдаваться, и единственная его надежда захватить школу — это одержать над нами сокрушительную победу. Я понятия не имел, как именно Волдеморт связался со своими войсками (иначе их и не назовешь). Факт оставался фактом — я еще не сталкивался с тем, чтобы Пожиратели именно перли напролом, как сейчас. Они шли по головам и трупам.
Битва была не просто жесткой — она была по-настоящему жестокой. Заклятия сыпались, казалось, отовсюду. Каскады чар, о которых я только слышал, и таких, которые вообще слышал впервые, заклинания, против которых любые охранные чары и атакующие заклятия казались не более, чем смешным детским лепетом! Даже невербальные аврорские чары, в которых нас в прошлом году натаскивала Тернер! Даже продвинутые заклятия, изученные под руководством Дамблдора… Да все, Мерлин — все, что я знал и умел! — против ТАКОГО все это казалось не более, чем игрушечным щитом, склеенным из картона и реек, выставленным против настоящего двуручного меча из закаленной стали!
Отчасти битва напоминала увиденную мной при Ставке схватку директора и Лорда. От многообразия разных чар пол и стены замка в буквальном смысле ходили ходуном. В прошлый раз, в Ставке, атаковали мы, в то время как Пожиратлеи вынуждены были всего лишь защищаться. Теперь в роли обороняющихся оказались мы сами, а они наседали с утроенным усердием — и стремясь выполнить волю своего Лорда, и желая отомстить за прошлое поражение. Какими же самонадеянными идиотами мы теперь выглядели — и не только мы с Роном, но и все семикурсники, что захотели остаться и драться! Нам недоставало нн опыта, ни силы духа, чтобы давать адекватный ответ. Нет, конечно, мы не были бесполезным грузом — но хотелось бы, чтобы наши атаки были хоть вполовину так же эффективны, как требовалось… Оглушенные Пожиратели поднимались снова и снова, заклятия с парализованных и обездвиженных или спадали через какое-то время, или снимались их дружками. Более серьезные и опасные чары или блокировались, или не достигали цели — ну или были исполнены недостаточно умело. Увы, в цель попадало хорошо если два-три заклинания из десяти. А мы-то мнили себя профессионалами…
Во время схватки я, неожиданно для себя обнаружил, что сражаться рядом с Роном — это совсем не то же самое, что биться вместе с Драко. Малфой, благодаря мыслесвязи, понимал меня без слов — мы действовали как одно целое, даже и сегодня, пока отвлекали великанов. С ним мы слышали мысли друг друга прежде, чем сами успевали облечь их в слова, мы успевали видеть глазами друг друга, замечать вдвое больше, чем обычно. Мало того — мы могли черпать силу один у другого, и наоборот, поддерживать друг друга, усиливать чары, когда это было нужно… Да и вообще, нет смысла и пытаться перечислить все преимущества нашей Связи. Рон… с ним все было не так. Нет, он не делал глупостей, исправно прикрывал мне спину и не лез на рожон, понимая, что нам лучше держаться друг друга… Но все-таки это было совсем другое. Несмотря на нашу многолетнюю дружбу, на то, насколько хорошо мы знали друг друга и как сильно друг другу доверяли. Рон просто физически не успевал заметить вовремя всего, что замечал я — и наоборот, я не видел того, что видел он. Он не мог предупредить меня о чем-то так же быстро, как это сделал бы Дрей, не мог поделиться своей силой, мигом подкинуть свежую идею… Да что там, он и инициативы-то особенно не проявлял, доверившись моему лидерству. Не то, чтобы я возражал — но… Это оказалось непривычным и… трудным? Пожалуй, да: я привык иметь рядом равноправного партнера, напарника, который может как следовать за мной, так и вести сам. Теперь мне приходилось только вести. Не сказать, конечно, что это создавало мне такие уж трудности — но раздражало. Наверное, были в нашем положении и плюсы, но я был слишком напряжен и раздосадован, чтобы давать себе труд искать их.
Самым трудным для нас оказалось именно держаться друг друга, чтобы не потеряться в гуще боя, кипевшего в одном из школьных двориков, который нам непременно нужно было бы миновать. А ведь надо было еще помнить о том, чтобы ни в коем случае не потерять меч Гриффиндора. По правде, он был сейчас скорее обузой, чем оружием. Ни я, ни Рон понятия не имели, как с ним обращаться — хотя у меня и был крошечный опыт с василиском на втором курсе. Однако, как не уставал напоминать Малфой, сражаться с животным — это одно дело, тут не нужно особого умения. Биться с человеком — совсем другое. Даже если у него самого никакого меча нет… Одним словом, в битве он был только помехой— несмотря на то, что перед нашим «выступлением» Драко закрепил его у меня на спине в более удобном положении, чем раньше — так, чтобы клинок не поранил меня при движении и не очень мешался. (Ну и плюс к тому, мне все время казалось, что с торчащей над плечом рукоятью вид у меня дурацкий донельзя. Блейз, правда, перед выходом уверяла, что это не так — но подозреваю, это она говорила просто чтоб меня подбодрить.)
Не спасали даже оживленные МакГонагалл доспехи и статуи. Живые изваяния мало что могли сделать против Пожирателей. — разве что принимать на себя заклятия, предназначенные защитникам из плоти и крови. Я помнил подобный фокус в исполнении Дамблдора — тогда, в Министерстве, в день «гибели» Сириуса. Статуи фонтана, защищавшие нас и рассыпавшиеся на куски от заклятий Волдеморта… Вот и теперь — обломки железных доспехов и куски отколотых скульптур валялись по полу, но сами изваяния не прекращали биться, пока полностью не теряли способность передвигаться.
Мне начинало уже казаться, что мы никогда уже не доберемся до цели. В школе царил хаос. Повсюду ее защитники теряли позиции и отступали — а полку Пожирателей, кажется, все прибывало. Откуда они только берутся — ведь при Ставке мы их уже изрядно потрепали, потом, Аврорат, держу пари, тоже не пал без боя… Хотя, если использовалась хитрость — то все может быть. А, впрочем, не суть.
Умом я понимал, что надо прекращать ввязываться в каждую стычку и сосредоточиться на главной цели. Но одно дело — понимать и даже осознавать что-то, и совсем другое — видеть, как на твоих глазах луч чужого заклятия поражает кого-то из твоих же соратников. Пусть даже не очень близкого человека — кого-то из старших членов Ордена, с кем ты едва знаком, или какого-нибудь сокурсника, с которым ты никогда не общался… Ну как, КАК вообще можно — видеть это и ничего не сделать?
Самое смешное, что я точно знал, что сказал бы об этом Драко — и мне не нужно было даже спрашивать его или читать его мысли. В легендах и летописях это красиво именовалось «Грияффиндорским благородством», но Малфой выражался проще. «Грифиндорская тупость» или «Гриффиндорский идиотизм». А еще смешнее было то, что внутренне я был с ним согласен — и все равно ничего не мог с собой поделать… Ну то есть, я старался призвать на помощь слизринское хладнокровие и трезвый расчет — но получалось не очень. Рон, то и дело порывающийся снова влезть в битву, тоже, надо сказать, мало способствовал нашему продвижению.
До Танцзала мы добрались просто-таки чудом. Впрочем, это как сказать. Едва войдя, я понял, что удача и не думает нам улыбаться. В зале, вопреки тому, что показывала Карта, когда мы выходили, не было ни души. Даже кусочка души, невесело подумал я. Ни малейшего следа Нагайны не наблюдалось. Была ли она здесь — но успела уползти, пока мы добирались? Или, наоборот, свернула куда-нибудь по дороге?
— Эээ… Гарри, может, мы, это… ну, посмотрим на Карту, а? — неуверенно проговорил Рон, как-то затравлено озираясь по сторонам. Я кивнул, сбрасывая мантию. В пустом зале она ни к чему. Пошарив в кармане, я вытащил Карту Мародеров и поспешно развернул.
Беглый осмотр ничего не дал — да и более пристальный тоже. Наконец, разостлав карту на полу, мы с Роном пристально осмотрели чуть ли ни каждый миллиметр старого пергамента — но нигде не обнаружили ни следа ни Нагайны, ии самого Волдеморта.
— Где же они могут быть? — проговорил я вслух, хотя и обращался все-таки больше к самому себе. — Не мог же Лорд просто взять и уйти из замка? Нет, не мог, он ведь думает, что он в шаге от победы. Что на его пути остался только я… — Рон пристально посмотрел на меня, оторвав взгляд от карты. На какой-то момент он задумался, потом просиял.
— Гарри, помнишь, как мы искали диадему? Ведь Выручай-Комнаты нет на карте! — выпалил он. — Они могли скрыться там!
— Если так, то Нагайна просто метеор, а не змея, — фыркнул я. — Даже потайными ходами, отсюда до Выручай-Комнаты — семь этажей. По-твоему, она успела за это время быстренько доползти сюда, сделать свои дела и быстренько рванула туда? Даже если она просто развернулась, едва сюда доползла!
— Ну… Вообще-то, не факт, что она тут была, — возразил Рон. — И потом… Ну… Погоди, так Тайной Комнаты на Карте тоже нет — а до туалета Миртл тут рукой подать!
— А… — я запнулся, чуть не подавившись воздухом. Перспектива снова лезть в Тайную Комнату — и не просто так, а в распростертые объятья Волдеморта!!! — мягко говоря, не радовала. — Но… — почти беспомощно пролепетал я, — Но какого лысого боггарта им могло там понадобиться? В Тайной комнате?
— Ну… Мерлин его знает, — неожиданно рассудительно отозвался мой лучший друг, пожимая плечами. — Кто знает, может, он еще что-нибудь там спрятал. Мы-то ведь искали там только диадему. И потом, мы не удосужились там все хорошо осмотреть. А вдруг у Сам-Знаешь-Кого там все-таки есть какой-нибудь тайник, а в нем… Ну, не знаю, оружие какое-нибудь.
Я нехотя кивнул и снова устремил взгляд на Карту, чтобы проверить, как сейчас можно добраться до туалета Миртл. Несколькими этажами выше я заметил Драко и Гермиону в компании Люпина, и немного успокоился хотя бы на их счет. Пожирателей непосредственно рядом с ними, вроде бы, не было — хотя ближайшие были не так далеко, как хотелось бы. Ну, по крайней мере, они живы, и, насколько я могу судить, хотя бы Малфой не ранен — это уже хорошо. А об остальном можно позаботиться позже.
Когда я уже сворачивал карту, мне вдруг пришло в голову, что если Лорд и змея в Тайной Комнате оба, то, сразив Нагайну, мне придется тут же вступить в схватку с Волдемортом. Ну, это было вполне вероятно. Однако если я хочу использовать тот самый шанс, о котором мы с Драко говорили на Астрономической башне — с тем, чтобы испугать Лорда, показав ему разбитые крестражи, — то мне нужно сперва немного подготовиться.
Ну, призвать диадему из кабинета Дамблдора оказалось, как я и думал, нетрудно. Кольцо, которое Гермиона отдала мне обратно, и медальон, который я забрал у Малфоя, лежали у меня в карманах джинсов. Про Чашу Волдеморт и так знает, змею, если получится, будем убивать у него на глазах… Загвоздкой оставался дневник. Нет, ну конечно, Лорд о нем и так знает, но наглядная демонстрация, как мне казалось, эффект возымеет больший. Однако сколько времени мы потеряем, пока будем добираться до подземелий, чтобы залезть в тайник Драко, вытащить прОклтую книжонку и вернуться обратно? А если Лорд и Нагайна в очередной раз ускользнут?
Выход, впрочем, у меня оставался. Не то, чтобы я очень хотел пользоваться им, но выбора, кажется, не было. Чертыхнувшись про себя, я снова потянулся мыслью к Малфою — и на сей раз, вопреки ожиданиям, получил ответ.
— «Дрей!»
— «Гарри!» — в его мысленном голосе слышалась нотка иронии — но и чего-то еще. Грусти? Тревоги? Я не мог разобрать. — «Ты просто мысли мои читаешь, причем те, которые я тебе не посылал», — заметил он. — «Я как раз собирался обращаться к тебе».
— «Вот как? А что, что там у вас случилось?» — спросил я, сам толком не зная, хочу ли побыстрее разобраться со всем этим, то ли оттянуть неизбежное.
— «Ну-у-у, довольно много всего, — уклончиво ответил Драко. — «Впрочем, ничего такого, о чем стоило бы рассказывать сейчас. Битвы, как и везде».
— «Как Гермиона? Она не ранена?»
— «Нет, не ранена, но… Кажется, зелье прекратило действие. Самочувствие у нее не ахти какое. Но на нас наткнулись Снейп с группой орденских, они отведут их в Лазарет».
— «Их»? — переспросил я. — «Кого — «их»? Погоди, на Карте я видел вас с Люпином! Он что, ранен? Но как же так? Он же оборотень!»
— «Можно подумать, оборотня нельзя ранить!» — рыкнул Малфой. — «Не тупи, Поттер!»
— «Что с ним!?»
— «Хвост», — коротко отозвался Драко. Я невольно заморгал, не сразу осознав, что он не увидит этого. Впрочем, моего недоумения, переданного через мыслесвязь, было более чем достаточно. — «Они столкнулись и сцепились. У Хвоста серебряная рука. Надо дальше объяснять?» — мрачно сказал он. Я сглотнул.
— «Как он? Что говорит Снейп — он поправится?» — спросил я, уже холодея от осознания того, что если бы это было так, Дрей не говорил бы так сухо и мрачно.
— «Не знаю», — сказал он, помолчав. — «Он пока жив — это все, что я могу сказать. Целительные заклятья на оборотней почти не действуют, как и все другие, а зельями его сейчас поить… Сам понимаешь, проблематично. Мало того, что он волк, так еще и без сознания…»
— Мерлин… — прошептал я, с трудом сдерживая дрожь. Люпин… А сколько еще старых друзей пострадает в сегодняшней бойне? Нееет, пора кончать с этим как можно скорее!
— Гарри? — обеспокоенно спросил Рон, коснувшись моего плеча. Я вздрогнул от прикосновения и жестом дал другу понять, что я в порядке.
— Минуту, Рон, — быстро сказал я, и снова потянулся мыслью к Драко.
— «Дрей, ты там сейчас сам свободен?» — спросил я. Мрачная решимость во мне, казалось, крепла с каждым словом. Малфой невесело вздохнул и изобразил что-то вроде мысленного пожатия плечами.
— «В общем, да» — ответил он. — «Я собирался попробовать догнать вас. Вы в Танцзале? Насколько я понимаю, змею вы упустили….»
— «Мы не уверены, что она тут вообще была», — заметил я, усиленно отгоняя от себя видения окровавленного волка, лежащего на каменном полу и леденящий душу страх за него. — «Но на Карте ее снова нет, и Лорда тоже. Вот мы и подумали, что они могут быть в Тайной Комнате. Отсюда до нее не так уж далеко, ближе, чем до Выручай-комнаты, во всяком случае».
— «Логично», — согласился Драко, немного подумав. — «Окей, встретимся там».
— «Нет, подожди, стой!» — крикнул я. — «Мы забыли о дневнике. Дневнике Тома Риддла. Он мне понадобится, когда я сойдусь с Волдемортом лицом к лицу. Ты сказал, дневник у тебя в тайнике. Ты можешь достать его оттуда?»
— «Что? Черт, Поттер, это же через весь замок!» — возмутился было Дрей, но быстро примолк, подсчитывая что-то в уме. — «Хотя, в принципе… Если потайной ход на первый этаж не завален, и там не идет никакая битва, то это будет нетрудно, да и не так уж далеко…»
— «Ну да!» — подхватил я. — «А из Подземелий до туалета Миртл тоже добраться не так уж трудно! Да и вообще, может, тебе туда и лезть-то не придется… Мы постараемся уделать змею сами.»
— «Ладно, тогда я в подземелья, как достану дневник — дам знать», — подытожил Малфой.
Ждать, пока Драко доберется до дневника мы, конечно, не могли. Я не был уверен на сто процентов, что змея действительно скрывается в Тайной Комнате — но если она там, снова упускать ее нельзя. Ну а если Лорд тоже окажется там… Что ж, придется мне попробовать потянуть время. Вот и посмотрим, насколько хорошо я изучил этого красноглазого выродка. Ну или на худой конец придется просто напомнить ему о дневнике. Знать-то о его уничтожении он знает, но наглядный пример был бы все-таки эффективнее простых слов.
Интересно, что же он все-таки затеял?
Добраться до туалета Миртл оказалось чуть ли не труднее, чем пройти весь предыдущий путь от Лазарета. Незнамо каким образом, битва уже докатилась до второго этажа. Коридоры звенели от криков и шума. Пожиратели не щадили ни защитников школы, ни самого Замка. Повсюду гремели какие-то взрывы — вероятно, от каких-то атакующих зелий, — то и дело с потолка сыпалась пыль и каменная крошка. От летящих заклятий не спасала даже мантия-невидимка. То и сказать — она может помочь спрятаться, но не отводит чары.
В гуще битвы то и дело мелькали знакомые лица — но я усилием воли запрещал себе вглядываться в них и думать о том, сколько еще жизней унесет сегодняшнее сражение. Откуда-то с противоположной стороны коридора доносился зычный голос Хагрида, выкрикивающего проклятия (к несчастью, только словесные) в адрес Пожирателей. Увы, я мог лишь надеяться, что с моим большим другом все будет хорошо.
Насылать заклятия из-под мантии было, конечно, легче, чем просто так — меньше шансов, что их успеют отразить. Зато был риск выдать нас, поэтому приходилось по максимуму соблюдать осторожность. Да и, положа руку на сердце, это могло быть сколь угодно эффективным, но все-таки отдавало подлостью…
В туалет мы валились совсем запыхавшиеся, взмыленные от быстрого бега (последние несколько коридоров нам пришлось бежать, чтобы проскользнуть под шквалом заклятий как стой, так и с другой стороны). Под мантией вдвоем было жарко. А еще — еще у меня засосало под ложечкой. Почему-то именно сейчас я четко, как никогда раньше, осознал — вот оно. Финал близок. Все решится сегодня, этой ночью, еще до восхода. Мы в двух шагах от конца — от победы или же поражения. Именно от этой мысли, как от никакой другой, перехватывало дыхание. Я не очень-то переживал по поводу Нагайны, почему-то, — но стоило подумать, что проклятое пророчество вот-вот исполниться, и у меня холодели руки.
В туалете не было ни души — даже Плакса Миртл куда-то подевалась. Сорвав мантию, я наскоро скомкал ее и кинул в угол — было не до аккуратности. Глубоко вздохнув, я попытался привести в норму дыхание. Бок о бок мы с Роном подошли к умывальнику — точь-в-точь как тогда, в конце второго курса. Я невольно усмехнулся мрачной иронии этой ситуации. Надо же, а ведь если подумать, даже внизу нас ожидает почти то же самое, что и тогда — Наследник Слизерина и его «ручная змейка». Во только тогда «змеи» я боялся куда больше, чем ее хозяина. А теперь, пожалуй, наоборот… Хотя, оно и понятно. Нагайна хитра и опасна, и плюс так просто с ней не сладить — но она хотя бы не умеет убивать взглядом. Не говоря уже о размерах. Какой бы крупной она ни была, до Салазарова змея ей далеко…
Я сделал еще шаг вперед, наклоняясь к знакомому крану и пытаясь в лунном свете рассмотреть вырезанную на нем змейку. Почему-то сейчас, в отличие от того раза, когда мы втроем наведывались в Комнату в поисках диадемы, я не чувствовал себя готовым разговаривать по-змеиному без помощи воображения.
— Знаешь, я голоден… — шепотом проговорил из-за моей спины Рон. Я невольно фыркнул.
— Нашел время! — я невольно тоже ответил шепотом, в тон приятелю. Наверняка у него нервы на пределе, как и у меня. Вот и несет всякую чушь.
— Закуссссскка… — мечтательно протянул Рон, все еще шепотом.
Я хмыкнул. Ну, кто о чем думает… Вот уж чего-чего, а аппетита у меня сейчас точно нет. Я прищурился, пытаясь разглядеть в неверном лунном свете, падающем из окна, бронзовую змейку на кране.
— Ну? И чего она не открывается? — нервно спросил Рон вслух.
— Наверное, потому, что я еще ее об этом не просил, — слегка раздраженно отозвался я. Мне наконец-то удалось разглядеть гравировку, но я с трудом мог уловить контур. Придется снова напрячь воображение, как тогда, в первый раз…
— Как, не просил? — непритворно удивился Рон. — А чего ж ты шипел на нее тогда?
— В смысле — шипел? Я еще не… — слова замерли у меня на губах, и я просто остолбенел, пораженный внезапной догадкой. Я ведь не всегда могу сам отличать, просто говорю или по-змеиному. Разговор шепотом?
Я обернулся с такой скоростью, словно Нагайна меня уже ужалила. И… в первый момент не понял толком, что это за пестрый шланг свешивается с дверцы одной из кабинок. Но фоне темной деревянной панели, эта невероятно пестрая расцветка буквально светилась. В следующий момент на ум пришел рассказ Блейз о том, как изменилась шкурка Волдемортовой любимицы после купания в озере, где бурлило скопище магических сил — и я чуть было не расхохотался, несмотря на весь ужас положения.
Однако еще через мгновение мне было уже не до смеха. Миг — Нагайна соскользнула на пол и заняла боевую позицию. Жуткая треугольная голова змеи уже покачивалась на высоте человеческого роста в атакующем танце. Я бросился вперед, сбивая Рона с ног, уводя его из-под удара. Нагайна прянула вперед в ту же секунду, опоздав лишь на волосок. Хотя не сказать, чтобы ее атака совсем уж ничем не увенчалась. Она не успела укусить — но рухнула сверху, придавив нас обоих к полу. Тело змеи оказалось неожиданно очень тяжелым. Я дернулся, забарахтался, пытаясь скинуть гадину с себя. Мои ладони скользнули по покрытой чешуйками округлости ее бока. Я всегда думал, что змеи на ощупь холодные и склизкие — но она оказалась теплой и сухой, как хорошо выделанная кожа. Под моими пальцами сжимались и перекатывались тугие мышцы, которым, кажется, ничего не стоило одним движением переломать мне все кости. Тело змеи заскользило по моему, извиваясь и скручиваясь кольцами. Я забарахтался еще отчаяннее, в ужасе понимая, что тварь тяжелее меня почти втрое, а уж физически сильнее — так раз в десять! И откуда Волдеморт только раздобыл эту помесь гадюки с анакондой!?
— Депулсо! — Хриплый от ужаса голос Рона выкрикнул заклятие почти мне в ухо.
Нагайна свалилась с меня будто нехотя, как-то лениво и неторопливо. Дрожа и почти всхлипывая от смеси отвращения и облегчения, я поспешно откатился и вскочил на ноги. Рон последовал за мной. Выставив палочки наизготовку, мы отступили к кабинкам. Змея стянула свои кольца в тугой клубок в противоположному углу — будто сжатая пружина, готовая вот-вот распрямиться.
— Меч! — крикнул Рон. Найгана бросилась на голос. Уизли отскочил, и, отвлекая гадину, пнул ее изо всех сил. Нагайна бросилась на него — теперь как-то странно, боком и почти всем телом, наверное, теперь стремясь не укусить парня, а обвиться вокруг него. Рон встретил ее щитовыми чарами. Это сработало не очень — щит ответил отдачей от удара массивного тела, так что рыжий отлетел чуть ли не к стене. Его вскрик заставил меня опомниться.
Чертыхнувшись, я схватился за рукоятку — а точнее, попытался схватиться. Гриндевальд побери этого чертового Малфоя, который уверял, что выхватить меч из-за спины легко и просто! Проклятие, да я ведь сам видел, как это делают маглы в кино! И как они это вытворяют, хотелось бы знать?! Мне пришлось чуть ли не в узел завязаться, прежде чем я смог хотя бы нашарить этот долбанный эфес, а пока я пытался вытащить меч, я чуть самого себя не располосовал на две аккуратные половинки!
— Гарри! Побыстрей! — почти взвизгнул Рон. Я вздрогнул, рванул меч — острое лезвие скользнуло по плечу, легко разрезав материю моего свитера и слегка царапнув кожу. От неожиданной вспышки боли я рефлекторно разжал руку — и чертов проклятущий «ножик-переросток» с веселым, жизнерадостным лязгом покатился по полу.
Я диким котом прыгнул за ним, лишь мельком обратив внимание на то, что творится вокруг. Да уж… На боевой танец Нагайны стоило посмотреть. Подобными кольцами не изгибался даже незабвенный василиск в своей предсмертной агонии. Тогда, там, внизу, движения Короля Змей были хаотичными и беспорядочными — скорее конвульсии, чем движения. Сейчас… Сейчас я готов был верить, что в переплетении змеиных колец кроется своеобразная завораживающая магия — гипноз или что-то вроде того — которая лишает жертву воли, силы духа и способности сопротивляться. Рон, правда, пока не поддавался. Он, как мог, увертывался от попыток Нагайны укусить и скрутить его, и по мере сил отбивался всевозможными щитовыми и отталкивающими заклятиями.
Мои пальцы были буквально в паре сантиметров от рукояти меча, когда хвост Нагайны подхватил его — может, и случайно, но уж как-то чересчур удачно! Кончик хвоста скользнул вокруг рукояти, поддел — и отправил в свободный полет через все помещение. Клинок с лязгом врезался в раковину, зазвенел об нее, упал на пол и, отскочив от удара, закатился под дверь одной из кабинок. От злости и разочарования я издал негодующий вопль и кинулся следом.
Мне пришлось прыгать через кольца змеи и уворачиваться, словно мартышке. Рон практически скакал вокруг Нагайны, осыпая ее заклятиями, да так лихо, что я (коря себя, но не в силах ничего с этим поделать), припомнил, как вечно обзывал его Малфой — «Уизел», то есть ласка. Интересно, ласки в родстве с мангустами? Насмешки — насмешками, но мой друг в самом деле напоминал в этот момент Рики-Тики-Тави.
Впрочем, размышлять о всякой ерунде мне было недосуг. Оказавшись, наконец, возле длинного ряда кабинок, я плечом попытался высадить дверь в ту, куда закатился мерзопакостный гриффиндорский артефакт, которому, видите ли, «гордость» не позволяла принять руки слизеринца! Насколько было бы все проще, если бы за него взялся Драко, который хотя бы знает, как с ним обращаться! Дверь кабинки, правда, оказалась не заперта и легко повернулась, скрипнув петлями. Подхватив злополучный меч, я крепко стиснул рукоять, не намереваясь больше выпускать его из рук, и обернулся к сражающимся Рону а Нагайне.
Выйдя из кабинки, я, для пробы, взмахнул мечом. Это оказалось нетрудно. Все-таки, гоблинский клинок был довольно легким — сомневаюсь, что у меня хватило бы сил так легко взмахнуть им, будь он магловской выделки. Мне доводилось читать, что без соответствующей тренировки даже поднять обычный меч — задача не из легких. Я уже прикончил одну Волдемортову змею, когда меня было двенадцать, напомнил я себе. Тот, стародавний бой с василиском будто оживал в моей памяти с каждым шагом. Правда, тогда я просто был в отчаянии и едва ли отдавал себе отчет в своих действиях. Впрочем, сейчас я тоже был близок к отчаянию. Стало ясно, что если я думал, что стоит мне заполучить в свои руки клинок — и все кончено, — то я ошибался.
То ли ощутив мое движение, то ли уловив магию меча, Нагайна оставила Рона и переключилась на меня. Ловкой эта гадина оказалась просто неимоверно, да и скорости ей было не занимать. Достопамятный василиск, при всей своей силе, из-за размеров все-таки был слегка неповоротлив — ну, по сравнению с ней-то точно. Сколько бы я не махал мечом — Нагайна с фантастическим проворством уходила из-под удара, чтобы тут же ударить самой. К счастью, Рон был начеку и каждый раз успевал или наложить щит, или оттолкнуть ее. Его заклятия то и дело не достигали цели — несколько раковин были уже разбиты срикошетившими чарами, из сломанных кранов хлестала вода. Еще один поток затапливал пол со стороны туалетов — но были ли причиной тому еще какие-то промахи Рона, или же это плакса Миртл решила на свой лад поучаствовать в битве, было пока неясно.
В какой-то момент я понял, что выдыхаюсь. Нагайна казалась неутомимой — ее кольца продолжали свой боевой танец, голова покачивалась на уровне моей, то и дело делая быстрый выпад вперед. От ее движений меня то и дело окатывало с головы до ног брызгами воды с пола — если бы на очках не лежало водоотталкивающее заклинание, я был бы практически слеп! Но даже несмотря на то, что зрение меня пока не подводило, уклоняться от атак становилось все тяжелее. Да еще рука немела под тяжестью оружия — все-таки, каким бы легким ни был меч, он тяжелее палочки, а я не привык к этому. Рон, опершись одной рукой на стену, тяжело дышал. Кончик его палочки подрагивал, и было видно, что наш «бой», если его можно так называть, утомил и его.
Когда дверь туалета внезапно распахнулась, я ощутил прилив надежды. Наверняка это Драко, с дневником Риддла! Мерлин, а вдруг он все-таки сможет на этот раз совладать с гриффиндорским мечом!? Он наверняка сможет орудовать им быстрее, чем я! Я уже начинал отчаиваться, что у меня самого хоть что-нибудь получится!
Гарри! Аох! А-а-а-а-а! — голос человека, завопившего от ужаса при виде того, что творилось в туалете, однако, Малфою не принадлежал. В первый момент я испытал разочарование, а потом — страх. Кто бы ни был этот новоприбывший, он подвергается опасности!
Подстегиваемый этим, я бросился вперед всем телом, нанося удар без замаха, зато вкладывая в него весь свой вес. И в кои-то веки — не безрезультатно! Клинок глубоко воткнулся в толстое кольцо змеиного тела. Воодушевленный, я налег на меч, загоняя его глубже, протыкая проклятую тварь насквозь! Острое лезвие вонзилось в нее почти что с шипением — или это шипела сама Нагайна? Я всегда думал, вообще-то, что змеи — существа без голоса, способные в лучшем случае шипеть. Если и так, то Волдемортова любимица была и тут исключением без правил. Не знаю, как правильно назвать тот звук, что она издала — что-то среднее между скрипом и воем, почти на грани слышимости, от него моментально заложило уши!
Это было не самое худшее. Куда хуже было то, что рана, хоть и глубокая — я практически пришпилил друг к другу два витка змеиного туловища — не была смертельной. Нагайна рванулась всей своей немалой силой — рукоять меча выскользнула из моей вспотевшей ладони, несмотря на то, что я пытался ухватить ее покрепче. Ранение лишь разозлило гадину. То ли боль придала ей сил, то ли до сих пор Нагайна лишь играла с нами — но теперь она, хлестнув хвостом, как плетью, отшвырнула Рона в угол, а на меня надвинулась кольцами, притискивая к стене. Я лихорадочно шарил по карманам в поисках палочки, но то ли обронил ее, то ли просто не мог сейчас отыскать. Еще один рывок — и меч, вылетев из ее тела, с лязгом загрохотал по каменному полу.
— Я помогу! — крикнул все тот же голос, и теперь я узнал новоприбывшего. Колин Криви! Какого черта он тут делает?! Всех несовершеннолетних ведь отправили в Малфой-Манор! Неужели улизнул по дороге? Рон же обещал проследить… додумывать времени не было. Мальчишка выхватил палочку и наставил ее на змею.
— Колин, нет!
— Авада Кедавра!
Наши крики прозвучали одновременно. Зеленый луч ударил Нагайну в бок — и не возымел никакого эффекта. А точнее сказать — никакого, близкого к нужному. По извивающемуся телу будто прошел электрический разряд. Рана на боку твари затянулась, будто ее и не было, а глаза загорелись зеленым огнем, словно две лампочки из Рождественской гирлянды. Я охнул — и больше ничего просто не успел. С невероятной даже для нее скоростью, змея рванулась к стоящему в дверях пареньку… и погребла его под собой, сбивая с ног, обвивая и заключая в свои смертоносные объятья. В ней, наверное, действительно было что-то от удава… Колин попытался закричать — но смог издать лишь какой-то задушенный, булькающий звук. Нагайна снова зашипела, ее уродливая треугольная голова качнулась к парню.
Я кинулся вперед, толком не зная, что буду делать. В тот момент я готов был голыми руками отодрать ее от мальчишки — да я почти так и поступил. Буквально рухнув на образовавшийся из двух тел клубок, я намертво вцепился пальцами в шею змеи — там, где она была тоньше всего. Даже и здесь я не смог обхватить ее целиком — мои ладони были недостаточно большими для этого. Чуть ли не в кровь сдирая кожу об острые чешуйки, я впился в тварь двумя руками, всем весом откидываясь назад — только бы не позволить ядовитым клыкам впиться в горло и плечо Криви. Меня тряхнуло, шатая из стороны в сторону — но всему есть предел, и величине и мощи Нагайны тоже. Одновременно ломать тело Колина и мотать меня по помещению было ей не под силу — пришлось бы точно выбирать одну из двух жертв. Предпочла она, очевидно, все-таки меня. Кольца подо мной заскользили, я с ужасом понял, что еще пара мгновений — и я сам окажусь в ее объятьях, вместо Колина. Я рванулся назад, не выпуская змеиную шею. Я хорошо понимал, что если отпущу ее — она обернется молниеносно, и тогда мне точно конец. Зарычав от усилия, я вцепился намертво — но пальцы были скользкими от пота и крови, и гладкое змеиное тело неотвратимо выворачивалось из моей хватки. Ее голова все выше, выше — все дальше от моих конвульсивно стиснутых пальцев… еще чуть-чуть — и она сможет развернуться так, что я окажусь в поле досягаемости ее зубов…
— Ну уж нет, ты, тварь!
Голос Рона, а за ним — будто серебристая полоска внезапно пересекла шею Нагайны, выше моих соскальзывающих рук — но все равно так близко, что я ощутил дуновение костяшками пальцев. На какой-то момент мне показалось, что вся картина будто бы застыла — и я будто бы видел ее со стороны. Неподвижное, изломанное тело мальчика в гриффиндорской школьной мантии — на полу, придавленное кольцами чудовищной змеи немыслимой, ядовито-яркой расцветки. Я сам — растрепанный темноволосый парень, повисший всем телом на поднимающемся теле чудовища, вцепившийся в шею твари так, словно собрался разодрать ее голыми руками. И рядом — рыжеволосый юноша с мечом в руках, чье тело еще не успело остановиться после нанесенного по шее змеи удара, оно все еще продолжает движение по инерции, чуть разворачиваясь следом за клинком.
Медленно, будто сквозь чары Помех, змеиная голова с разинутой пастью, в которой угрожающе торчали ядовитые клыки, отделилась от шеи и начала падать вниз. Это заняло доли секунды, на самом-то деле — но мне казалось, это длилось вечность. Впрочем, змеи так просто, без конвульсий, не умирают, — припомнил я свой предыдущий опыт. Кольца тела Нагайны и правда уже задергались в посмертной агонии. Разжав руки, я неизящно рухнул назад — прямиком на задницу — и откатился в сторону, подальше от бьющегося в судорогах тела. Впрочем, агония Нагайны была, в отличие от василиска, не такой уж и страшной. Куда страшнее была агония крестража — заволокший помещение кроваво-красный туман, словно состоящий из капелек крови. В ушах зазвенели голоса — но были и это голоса жертв Волдеморта, или наоборот, голоса всех кусочков его души — если только такое возможно? Я не знал и знать не хотел. Красная пелена не клубилась, не наплывала, не заставляла барахтаться в ней, захлебываясь ужасом… Она просто вдруг будто бы вытекла из змеиного тела, заполнив комнату от пола до потолка. Мы с Роном замерли, боясь вдохнуть эту гадость — и когда алое марево начало рассеиваться, я почти ожидал, что окажусь покрыт кровью с ног до головы.
На наше счастье, ничего подобного не случилось. Туман рассеялся так же внезапно как и появился, не оставив на коже никакой влаги кроме собственного пота. Глубоко дыша, я поднялся на ноги.
— Гарри, ты цел? — спросил Рон, не отрывая глаз от чудовищного тела поверженного врага. Да я и сам не мот отвести взгляда. В ответ я лишь кивнул, не заботясь о том, что он этого не видит. — Это… Конец, ведь да? С ней покончено? — с надеждой спросил Рон. Я облизнул губы и наконец посмотрел на друга.
— Да, все кончено. Ты сделал это, — у меня чуть ноги не подкосились от облегчения. Торжествовать еще рано — но все же мы на шаг ближе к цели. Мерлин! Просто не верится…
Слабый стон заставил меня опомниться и вспомнить про несчастного, раздавленного змеей мальчишку. Не сомневаюсь, у Драко нашлось бы что сказать и по поводу всего его поведения в целом, и появления здесь, в туалете, в частности. Вот уж воистину — гриффиндорский дуралей… вот только ничего подобного мне сейчас не хотелось ни говорить, ни слышать — ни даже думать. Левитацией сдвинув в сторону труп Нагайны, я подбежал к Колину. Рон, охнув, закрыл рот ладонью — совсем как Джинни в таких случаях. И было от чего.
Тело паренька было не просто изломанно — оно было практически раздавлено. Руки и ноги изогнуты так, что и без всякой диагностики понятно — каждая конечность сломана не в одном месте. Позвоночник если и не перебит, то наверняка скручен и растянут так, что собрать его заново практически невозможно. От грудной клетки остались жалкие ошметки.
Я опустился рядом с Колином на колени, заглядывая в широко распахнутые наивно-голубые глаза. Мальчик был еще в сознании, но от шока, видимо, не осознавал, что именно с ним происходит. Или наоборот — осознавал слишком хорошо? Он дрожал крупной дрожью — но от страха, боли или холода из-за потери крови, я не знал. Впрочем, взгляд, устремленный на меня, когда я сел рядом, был спокоен, будто на него уже снизошло небесное благословение.
— Гарри… — шепотом проговорил он. — Ты здесь… Ты можешь… взять меня за руку?
— Да. Да, конечно, — выдохнул я, нашаривая его ладошку. Какая же она еще по-детски маленькая! Стиснув ее в своей, я переплел наши пальцы между собой. Мне в голову вдруг пришло, что из-за переломов он, наверное, ничего не ощущает — я поднял наши сцепленные руки так, чтобы он мог видеть это, и мальчик через силу улыбнулся.
— Я… Я это… Я пойду, на помощь позову, — неуверенно пробормотал Рон, коснувшись моего плеча. Я было кивнул — но Колин одарил Рона спокойным взглядом, от которого у меня мурашки побежали, и покачал головой.
— Не стоит, — как-то хрипло выдавил он. Его губы окрасились кровью — но парень будто и не заметил. — Слишком… слишком сильно… — продолжал он. — Столько Костероста мне… не выпить. И…ххххх… И не выдержать…
— Не говори так, — пробормотал я, сглатывая образовавшийся в горле комок и чувствуя, что к глазам подступают слезы. Мои слава были не более чем сладкой ложью для умирающего — и все мы это знали. Рон, упрямо помотав головой, все-таки вышел. Я попытался было наложить диагностику, придумать хоть что-то, чтобы поддержать … Но на все мои попытки Колин лишь с большим усилием покачал головой.
— Оставь… — с дрожью сказал он. Было видно, каких усилий стоит ему каждое слово. — Послушай… Я… Гарри. Гарри… Ты…
— Я здесь, Колин, — проговорил я, сглатывая подступающие слезы, и заставляя себя крепиться ради умирающего мальчика. Как бы жаль его мне ни было, ни к чему пугать парня еще больше.
— Я не сказал бы этого… при жизни, — выдавил он и слабо усмехнулся. — Но теперь уже… все равно. Я… Я люблю тебя. Гарри.
— Колин… — выдохнул я, не зная, что на это сказать. «Я тоже тебя люблю?» Но это глупо — во-первых, это неправда, во-вторых, он прекрасно об этом знает. Это было бы не милосердие к умирающему, а жалкая на него пародия. Он знает, что любит безответно. Любит…. О чем-то похожем я всегда догадывался, но всегда думал, что Колина скорее привлекает во мне Мальчик-Который-Выжил, знаменитость, слава, которой я не просил, но на которую поклонники слетались как мухи на варенье. Похоже, эти мысли он знал не хуже меня самого — а может, они отражались у меня на лице? Полгода общения с Драко так и не научили меня скрывать эмоции.
— Я знаю… — через силу продолжал мальчик, не отрывая от моего лица жадного взгляда — словно хотел запомнить навсегда, унести с собой в вечность то, что было ему дорого. — Я знаю, — повторил он хрипло, — я всегда был… одержим тобой. Твоей славой… силой. Все эти фотографии… ты знаешь. Но это… это другое. Я… я наблюдал за тобой. Всегда. Даже когда ты не замечал. Я хотел… хотел знать все о моем кумире. Я не заметил, как… как стал видеть не только твой шрам. Не только твои очки, но и… Но и твои глаза за ними. Самые выразительные на свете… Удивительные… зеленые, как… как трава. Как листья весной… как новая жизнь после снега… как… — он закашлялся, да так, что аж приподнялся от усилия. Из уголка рта по побелевшей щеке потекла струйка невероятно алой крови, и я потянулся вытереть ее свободной рукой. Ощутив мои пальцы, Колин вдруг прижался щекой к моей ладони — и я понял, что сдерживаться бесполезно. Я не могу остановить слезы, и они уже текут по моим щекам.
— Колин… — Мой вздох походил на всхлип — или это он и был?
— Выслушай… — тяжело дыша, попросил он, и я умолк, едва находя душевные силы кивнуть. Руку я так и не убрал, и Колин продолжал прижиматься щекой к моей ладони. — Я … Я действительно узнал о тебе все. Только это было… не то, о чем я думал раньше. Но я… я этому рад. Я знаю теперь… Знаю как ты улыбаешься — и как грустишь. Как смеешься — и как плачешь. Знаю, какой ты, когда ты счастлив… и когда тебе плохо тоже знаю. Ты… Ты всегда разный — и… и всегда один. Это ты. Только ты… Знаешь… когда-то я мечтал… поцеловать тебя. Все время… думал об этом. То думал… залезть к вам в спальню… То… подождать: может ты… как-нибудь… уснешь на диване. В гостиной. Даже хотел… в начале года… подлить тебе приворотное зелье. Легкое… чтобы только на поцелуй. Я думал… Думал, может, оно того стоит. А теперь… Теперь думаю — это к лучшему. Что не вышло. Ты был… Ты был мечтой, Гарри. Чудесной… и далекой. А мечту нельзя… хватать руками. Тогда она… перестает быть… мечтой… — Последний, хрип, слабая улыбка… Голос, звучавший все тише, затих окончательно. Мерлин, я никогда не видел ничего более ужасного, чем этот затуманенный нежный взгляд, сменяющийся стеклянной пеленой смерти. Эти глаза — еще мгновение назад живые, а теперь застывшие навеки. Ему ведь всего шестнадцать — а они больше уже ничего не увидят. Ничего в этом мире, со всем его многообразием…
Струйка крови текла по моему запястью, капая уже на пол — но это не имело значения. Я просунул руку дальше, под шею мальчишки, притянул его к себе, второй рукой не выпуская его ладошку. Обнял коченеющее тело, прижал к груди. Слезы катились по моему лицу, я уткнулся лицом в кудрявые светлые волосы, всхлипывая. Эта смерть потрясла меня как никакая другая. Это несправедливо. Нечестно! Ведь он всего лишь ребенок! Еще несовершеннолетний! В чем его вина? В том, что влюбился в неподходящего человека?
А ведь это из-за меня, подумал я с холодной ясностью. Не потому, что я не справился, или действовал слишком медленно, или защитить не успел… Нет, он вообще остался в Хогвартсе из-за меня. Остался, чтобы быть поближе к «мечте», — вместо того, чтобы спрятаться в безопасности вместе с остальными. Я ничего не сделал, чтобы послужить причиной его отчаянной выходки — но мне и не нужно было. Я просто… был. Есть. А вот его — его больше нет. Из-за меня…