Pov Гарри Поттера
Субботнее утро выдалось холодным и промозглым — на улице зарядил мелкий дождик, так что даже предстоящий поход в Хогсмид не радовал. А мне, так и вообще радоваться было нечему — Рон все еще дулся на меня и принципиально не желал меня видеть, а Гермиона, хоть и не перестала со мной разговаривать, как он, все же иногда косилась на меня неодобрительно, хоть и с сожалением. Ну, вообще-то, ее можно было понять — ссориться с Роном, особенно теперь, когда у них потихоньку стало что-то налаживаться, ей, понятное дело, не хотелось. Я с тоской вспоминал четвертый курс, когда она поддерживала меня во время нашей с ним ссоры, — а вспоминая, как сам старался поддержать ее в прошлом году, когда у Рона был роман с Лавандой, с трудом сдерживал праведный гнев. Я-то ей помогал! Нет, вообще-то, обида моя была несправедливой, и я понимал это, но все равно, больно от нее было ничуть не меньше. Я скучал по друзьям.
На завтраке я сидел поодаль от них, угрюмо ковыряясь вилкой в тарелке, и размышляя, стоит ли вообще идти в Хогсмид? Или забить на поход и сходить навестить Хагрида, потом наведаться в больничное крыло к Малфою, чтобы удовлетворить свое чувство Долга, как он это окрестил, а потом засесть в Библиотеку и написать очередное исследование для Дамблдора? Все бы хорошо, но у сегодняшнего посещения Хогсмида, по крайней мере, для меня, была и более прозаичная цель, чем обычное развлечение — я неожиданно обнаружил, что у меня заканчиваются синие чернила, да и перо не мешало бы обновить. А еще — получше запастись пергаментом. Я, конечно, закупился летом, но, признаться, мои запасы кончались быстрее, чем я рассчитывал, благодаря тому, что объемы письменных работ для Дамблдора были просто непомерными, и уменьшаться не собирались. В общем, как ни крути, а придется идти в деревню за канцелярскими принадлежностями. Вот только если раньше мы ходили втроем — ну или в худшем случае вдвоем, — то теперь мне придется топать одному. Ох, вот Малфой бы порадовался в прежние времена! Так и слышу его ехидный голос «Ох, бедняжку Поттера бросили друзья!». И ведь прав был бы, мерзавец…
— Доброе утро, Гарри! — рядом со мной на скамейку за столом бесцеремонно уселась Джинни. — Ты чего такой невеселый? — спросила она, пододвигая к себе тарелку, и потянулась к кофейнику. Сам не знаю почему, но от ее присутствия мне вдруг стало легче, и я благодарно улыбнулся девушке.
— Да так, — ответил я на ее вопрос, пожав плечами. Проследив направление моего взгляда, Джинни поджала губы, и неодобрительно покачала головой, глядя на Рона.
— Ну что, мой братец все еще ревнует? — спросила она. Я, как раз положив в рот кусочек яичницы, чуть не подавился ей.
— В каком смысле — ревнует? — выдавил я, тщетно пытаясь не закашлять. Джинни хмыкнула, и, вытащив палочку, пробормотала «Анапнео», направив ее на меня. Я мигом почувствовал облегчение — яичница проскочила, и, кашлянув для порядка еще разок, я смог вздохнуть свободно. — Что ты имеешь в виду? — спросил я тут же.
— Мерлин, Гарри, ну что ты как ребенок! — закатила глаза Джин. — Неужто непонятно? Ты в свое время отверг дружбу Малфоя ради Рона. Теперь он боится, что ты можешь поступить наоборот. Не знаю, почему так происходит, но почему-то Рон с возрастом не меняется, и никак не может понять того, что меняются другие. И еще… Мне кажется, его обижают именно эти самые перемены — он не может понять, почему и зачем они, ведь всем и так было хорошо, и ему хочется, чтобы все оставалось по-прежнему, так как он привык, просто и понятно… Но ведь в жизни так не бывает, — она как-то невесело усмехнулась и пожала плечами, накладывая себе яичницу, и тоже без особого аппетита принялась ковырять вилкой в тарелке. — Знаешь, — вздохнув, сказала она, — Я люблю Рона, но иногда мне кажется, что его доля ума досталась мне. Не в смысле, что я такая умная, а в смысле, что ему его не досталось совсем.
— Рон не глупый! — запротестовал я. — Он просто… Просто не повзрослел еще.
— В такие времена, как сейчас, это недопустимо, — как-то резко сказала Джинни, а потом, чуть смягчившись, тряхнула головой. — И вообще, ну его на фиг. Как у тебя дела с Блейз?
— Ну… — я смутился. Как-то неловко было говорить с Джинни о своем новом увлечении, хотя я и знал, что она прекрасно поймет меня. — У нас все… Потихоньку.
— «Потихоньку»!? — Джинни скривилась. — Гарри, вам по семнадцать лет! Когда еще будет время для страстных романов, как не сейчас?
— Ну… Я не знаю. Считаешь, мне нужно пригласить ее на свидание?
— Считаю, тебе нужно было сделать это еще три недели назад! — фыркнула она. — Ну, может быть, две недели. Ты слишком тянешь. Чего ты боишься?
— Ну… Не знаю, — отозвался я. — Того, что она не захочет со мной встречаться?
— Не глупи, — снова фыркнула Джинни. — Если бы Блейз не хотела с тобой общаться, она бы уже давно тебя отшила. И потом, надо быть слепым, чтобы не заметить, как она порой поглядывает на тебя.
— И как же? — заинтересовано спросил я, тщетно пряча радостную улыбку. Джин вернула ухмылку, и подмигнула.
— Как кошка не блюдце сметаны, — отозвалась она, и я не сдержал смешка, представив себе пушистую рыжую кошку, подбирающуюся к блюдечку с густой белой сметаной, облизывая усы.
Тряхнув головой, я отогнал видение, и посмотрел через проход туда, где за слизеринским столом виднелась рыжеволосая головка Слизеринской Принцессы. Блейз выглядела грустной, и какой-то потеряно-одинокой, возможно, из-за отсутствия рядом самоуверенного, язвительного Малфоя. Но все же, несмотря на это, при виде ее у меня в груди возникло странное приятное ощущение тепла, и губы сами расползлись в улыбке.
— Ты ей определенно нравишься, Гарри… — полушепотом сказала Джинни, и в голосе ее, к моему удивлению, прозвучали интригующие нотки. — Не медли, иначе упустишь свое счастье…
— Я… Я подумаю, — отозвался я, не желая откровенничать на эту тему, но твердо решив для себя, что при первой же возможности предприму что-нибудь для того, чтобы сблизиться с Блейз теснее. Внезапно перспектива отсутствия друзей рядом во время похода в Хогсмид перестала казаться грустной. Я радостно ухмыльнулся, и с неожиданно проснувшимся аппетитом налег на яичницу, пока она не успела окончательно остыть.
Быстренько расправившись с завтраком, я пожелал Джинни приятного аппетита, и убежал из зала, намереваясь успеть до выхода в Хогсмид проведать Малфоя. В принципе, я не то, чтобы так уж сильно в этом нуждался, однако вчера вечером я проконсультировался с Гермионой, после того как Рон пошел спать, и выяснил, что слизеринец говорил сущую правду. Родовая магия, особенно примененная для спасения жизни, действительно усложняла дело. Более того, как сказала Гермиона, в нашем случае моя собственная родовая магия, хоть и неподвластная мне в такой степени, как Малфою, могла еще больше все запутать, усиливая эффект. В общем, рисковать не стоило — тревога и беспокойство за Драко, внушаемые чувством Долга, способны были и с ума свести, если их долго игнорировать.
Малфой, выглядевший уже совсем здоровым, если не считать все еще забинтованных рук, неловко держа вилку затянутыми в бинты пальцами, с аппетитом поглощал завтрак с придвинутого к нему столика, который раньше стоял в ногах кровати.
— Привет, Малфой, — сказал я, подходя к его кровати и без церемоний усаживаясь верхом на стул, стоящий рядом. Драко кивнул, но заговорил только после того, как прожевал то, что было во рту, и сделал глоток апельсинового сока, чтобы запить.
— Привет, Поттер, — протянул он, окидывая меня придирчивым взглядом, чуть склонив голову на бок. Я поднял брови.
— Ну что, увидел что-то интересное? — спросил я. Малфой пожал плечами и слегка поморщился.
— Да вот, пытаюсь понять, по какому принципу ты подбираешь себе вещи, — отозвался он. — Часть твоей одежды велика тебе минимум на три размера, не считая мантии — это единственный приличный предмет во всем твоем наряде.
— О, ну… — я замялся. Да уж, кто-кто, а Малфой всегда выглядел великолепно, и одевался с иголочки — и как он умудрялся даже в больничной пижаме выглядеть так, словно она сшита на заказ? Хотя что-то не припомню шелковых пижам в больничном крыле — наверное, это его собственная. Видимо, его вечером навещал кто-то из слизеринцев, и принес ее — скорее всего, Дафна, она же его девушка. — Большая часть моей одежды мне досталась от моего кузена, — сказал я все еще ждущему ответа Малфою. — А он, и правда, больше меня размера на четыре. Это его старые вещи, которые ему уже малы.
— Ну-ну… — скептически пожал плечами слизеринец. — Тогда неудивительно, что школьная форма — единственная приличная одежда в твоем гардеробе.
— Неправда! — оскорбился я. — У меня есть несколько свитеров, которые мне дарила Миссис Уизли.
— Самодельные свитера? — насмешливо фыркнул Малфой, но, увидев мой разъяренный вид, посерьезнел, скорчив гримасу долготерпения. — Я не против их сентиментальной ценности, но это не заставляет их смотреться лучше, чем есть, — сказал он. — Можно носить их дома, когда ты среди своих, или в холодную погоду, когда все равно, что напялить, — лишь бы согреться. Но выходить в них в свет я бы не рекомендовал. Ты ведь не так уж беден, Поттер — почему ты не купишь себе нормальную одежду?
— Не знаю, — ответил я, пожав плечами. — Не задумывался об этом. И вообще, просто как-то с трудом представляю, как заявлюсь в магазин одежды, чтобы выбрать себе что-нибудь. И потом… Не знаю, Рон всегда считал, что я одеваюсь нормально, а Гермиона просто не говорила об этом…
— По-ооттер!!! — закатил глаза Малфой. — Нашел на чье мнение полагаться! Ты бы еще у Хагрида совета спросил! Да Уизли одевается ненамного лучше тебя. Ну а Грейнджер… Ладно, ей простительно — она девушка.
— Да ну тебя, Малфой! — рассердился я, мысленно сделав заметку еще как-нибудь поднять эту тему. Раз уж волей-неволей нам придется общаться, надо этим воспользоваться (редкостно слизеринский подход, кстати). — Я сюда не о шмотках трепаться пришел!
— Да ну? — поднял бровь слизеринец. — А зачем тогда?
— Ну… Ты сам сказал, — надо каждый день какое-то время проводить рядом, — ответил я. На сей раз обе тонкие серебристые брови Малфоя поползли вверх, — от удивления.
— Ты … Ты мне веришь? — проговорил он. — Я думал, мне неделю придется тебя убеждать, а потом еще две — самому за тобой бегать и показываться тебе на глаза, чтоб ты с катушек не съехал. С чего такое доверие?
— Ну… Вообще-то, я не то чтобы сразу поверил… В общем, я поговорил с Гермионой, и она подтвердила, что все так и есть.
— Ради Мерлина, Поттер! Что Грейнджер может знать о Родовой Магии — она же… Маглорожденная!
— Они читала какой-то труд самого Слизерина на эту тему, — ответил я, приятно удивленный тем, что с малфоевского языка не слетело привычное «грязнокровка». Конечно, он давно уже старался не бросаться этим словом направо и налево, но привычка есть привычка…
— А-а, — хмыкнул он. — Ну-ну. Труд Слизерина — это, конечно, хорошо, но чтобы понять Родовую Магию до конца, ее надо чувствовать, а маглорожденным и полукровкам это не дано, — без обид, Поттер, это факты а не оскорбления.
— Да я и не обижаюсь, — пожал плечами я. — Ну, в общем и целом, Гермиона подтвердила, что все именно так как ты сказал, и что чувство долга может свести меня с ума, если я буду игнорировать симптомы. Только я одного не понимаю…
— Ну, валяй, рассказывай, попытаюсь объяснить, — милостиво сказал Малфой, снова берясь за вилку.
— На третьем курсе я спас жизнь Питеру Петтигрю, по прозвищу Хвост, — сказал я. — И Дамблдор сказал, что он теперь мой должник. Разве это не значит, что он тоже должен ходить за мной, и всячески за меня беспокоиться? А он наоборот, пытался… нет, не убить, но именно он проводил обряд возрождения Волдеморта, что, как ни крути, на пользу мне не шло…
— Хм… — задумчиво протянул Малфоя, прожевав яичницу, и снова сделав глоток сока. — Ну, вариантов может быть несколько. Во-первых, что именно ты сделал? Заслонил его от смертельного удара, исцелил смертельную рану, или что-то еще в этом же духе?
— Нет… Я просто попросил… Точнее, я сказал Сириусу и Люпину не убивать его. Они хотели расквитаться с ним за моих маму и папу, но я не позволил.
— Почему? — ошеломленно спросил Малфой. Я пожал плечами.
— Потому что живой Петтигрю был доказательством невиновности Сириуса, — сказал я, погрустнев. — И если бы нам удалось сдать его властям, Сириусу не пришлось бы скрываться, и мы могли бы… Он мог бы забрать меня из дома Дурслей, и я бы жил у него. А так… — Я вздохнул. Малфой помолчал несколько минут с серьезным и даже чуточку сочувствующим видом.
— Дурсли — это те маглы, у которых ты живешь летом? Они твои родственники? — спросил он наконец. Я кивнул.
— Да. Тетя Петуния — сестра моей мамы, — ответил я. — А других родственников у меня нет.
— Так уж и нет? — прищурился он. — Хм… насколько я помню историю Магической Британии, Поттеры были довольно большим родом… Не может быть, чтобы от него остался только ты — должен быть кто-то еще. Вот только почему они не объявились до сих пор, узнав твою историю, вот это вопрос… Надо будет дома в библиотеке порыться, поискать генеалогические древа — может, что прояснится… Если ты хочешь, конечно.
— О. Даже не знаю, — отозвался я. Родственники. С одной стороны — конечно, мне хотелось найти родных, а с другой… Они не могли не слышать обо мне, и не понимать, кто я, и что происходит… однако за семнадцать лет так и не появились, не дали о себе знать — значит, я им не нужен…
— Ладно, ты подумай об этом, — вздохнул Малфой. — И не спеши расстраиваться, может, ты и вправду последний остался.
— Угу, — кивнул я. Хорошее утешение, ничего не скажешь…
— Ну а касательно Хвоста, думаю, что тут все гораздо проще. Долг долгу рознь, Поттер, и я тебе уже говорил еще вчера, что все зависит от стольких факторов, что их все учесть невозможно. Вот взять ваш случай — ты ведь спас его не потому, что пожалел, переживал за него, и хотел ему помочь, так ведь?
— Ну да, — кивнул я. — Он был нужен, чтобы оправдать Сириуса. И потом, я не хотел, чтобы из-за этой мрази Сириус и Люпин стали убийцами. И еще… — я замялся. С одной стороны, признаваться в некоторой кровожадности хотелось не очень, а с другой, хотелось понять, что к чему, а это могло оказаться важным. — И еще я думал, что быстрая смерть — это слишком мало для него, за то, что он сделал — предал моих родителей, потом подставил Сириуса… Я хотел, чтобы он помучился, — признался я. — Власти отдали бы его дементорам… Признаться, я считал, что если и есть кто-то, кто заслужил Поцелуй — то это он.
— Ну вот тебе и ответ, — пожал плечами Малфой. — Ты спас его из корыстных и мстительных побуждений, не волнуясь о нем — это раз. Ты не применял никакой магии, не говоря уже о родовой, которой у тебя вообще нет. И даже если бы и была, в тринадцать лет, да еще и не в доме своего рода — ты бы не смог ее использовать при всем желании. Это два. Твои действия хоть и спасли его, не принесли бы ему ничего хорошего — это три… Да, связь у вас слабенькая, мягко говоря. Именно поэтому он и смог причинить тебе вред. Думаю, он в принципе способен сделать с тобой почти все, ну, может, не убить. И то, сомнительно. Ваш Долг почти не подкреплен магически, хотя, конечно, не только на совесть опирается… В общем…
— В общем, понятно, — кивнул я и вздохнул. С минуту мы оба молчали. Он, рассеяно крутя в руке вилку, водил ей по своей тарелке, вырисовывая какие-то непонятные узоры из остатков яичницы, а я просто сидел, задумавшись о своем, вспоминая Сириуса, тогда, в Визжащей хижине, когда увидел его впервые — грязного, оборванного, изможденного, но все равно готового отбиваться от целого мира… Ох, Сириус, Сириус…
Из кабинета мадам Помфри раздался звон посуды — видимо, медсестра что-то уронила, — и он заставил меня опомниться. Малфой, изредка поглядывая на меня, продолжал вилкой создавать из остатков своего завтрака «шедевр живописи», перекладывая кусочки яичницы и бекона по тарелке в ему одному понятном порядке. Я усмехнулся, взглянув на его творение, и вздохнул.
— Ну ладно, мне пора, пожалуй. Через пятнадцать минут в Хогсмид начнут выпускать, а мне еще надо сменить мантию на куртку, — сказал я, вставая со стула. — Кстати, может, тебе что-нибудь принести оттуда?
— Нет, спасибо, — с улыбкой покачал головой Малфой. — Спасибо за предложение, но я уже попросил Блейз купить все, что мне нужно.
— А-а, — кивнул я. — Ну ладно. Я пойду тогда? Я еще загляну вечером.
— Ладно, — кивнул он.
Как я ни торопился, я чуть не опоздал к выходу в Хогсмид, и когда, запыхавшись, выскочил из дверей школы и опрометью подбежал к концу очереди, до меня оставалось всего лишь несколько третьеклашек из Хаффлпаффа, которые тут же в восхищении уставились на меня и зашушукались.
— Твое разрешение просрочено, Поттер! — прокаркал Филч, упершись мне в грудь костлявым пальцем, когда подошла моя очередь. — Ты не можешь выйти из школы без разрешения опекуна!
— Что?! — возмутился я. — Да какое еще разрешение — я совершеннолетний! Мне уже есть семнадцать!
— Мда? — нахмурился Филч, бросив взгляд на зажатую в руке деревяшку с приделанной к ней стрелкой, которая клонилась то вправо, то влево — все знали, что это и есть его знаменитый детектор лжи, который он непонятно какими правдами и неправдами раздобыл в прошлом году. Сейчас стрелка показывала на правую часть дощечки, окрашенную в зеленый цвет. — Хм, странно… Ты не врешь… Ладно, иди — и чтоб духу твоего тут не было через пять минут!
— Да, сэр, — мигом отозвался я, и, проскользнув под его вытянутой рукой, устремился к проходу на деревянный крытый мост, ведущий к тропе в Хогсмид. Я уже собирался ступить на него, когда сзади меня позвал запыхавшийся голос:
— Гарри! Эй, Гаррри! — я обернулся — мне махал рукой Невилл Долгопупс, который, тяжело дыша, стоял возле Филча. Завхоз быстро проверил список, и, ворча, затопал прочь — мы с Невиллом оказались последними, кто выходил в Хогсмид сегодня. — В последнюю минуту я вспомнил, что забыл кошелек под подушкой, — доверительно сообщил мне Невилл, пока мы шагали по мосту, стуча подошвами по деревянному полу. — А ты почему один? Я думал, Рон и Гермиона тебя подождут, даже если ты и задержался.
— Ээээ… Нет, они… Они ушли раньше, — отозвался я, сглотнув комок в горле.
— О! — Невилл все понял по-своему, и дружески хлопнул меня по плечу. — Понимаю, ты не хочешь мешать их свиданию! Здорово, значит — ты сегодня один? Так пошли вместе! Я собираюсь в «Сладкое Королевство», а потом, еще, наверное, во «Флориш и Блоттс»…
— Ох… Невилл, ты не обижайся, пожалуйста, но у меня были кое-какие другие планы на сегодня, — осторожно сказал я.
— Да не вопрос, Гарри, можно пойти, куда ТЫ хочешь, — отозвался он. МЕРЛИН, ну и как мне отвязаться от этого доброхота?!
— Прости, просто я… Я собирался кое с кем встретиться, и…
— Елки-иголки, что ж ты сразу не сказал! — рассмеялся Невилл. — Говорил бы прямо — «отвали, Догопупс, у меня свидание»!
— Оу, ну, у меня не то чтобы свидание, — смутился я, однако на душе полегчало от того, насколько легко Невилл воспринял ситуацию. — То есть, я не пригласил девушку заранее, просто надеялся, что если встречу ее в Хогсмиде, то смогу уговорить погулять со мной.
— А-а, — кивнул Невилл. — А кто она — не секрет? Извини, не мое дело, конечно… Просто, поговаривали, ты встречаешься с Джинни?
— Да нет, мы расстались еще в конце лета, — отозвался я. — А ты что, заинтересован?
— Я? Нет. Терри Бут заинтересован. А еще Смит вроде к ней подкатывал, но Джинни дала ему от ворот поворот, — ответил Невилл. — Я не хочу сплетничать, просто считал своим долгом тебя предупредить… Бут от нее просто так не отступится, он твердо решил добиться ее после ее разрыва с Дином. Если он подумает, что вы встречаетесь…
— Я не боюсь Терри Бута, Невилл, — хмыкнул я, — Тем более, что все равно не встречаюсь с Джинни. Но мне все равно не кажется, что с ней у него что-нибудь получится.
Остаток пути мы проговорили о занятиях (в основном об уроках Дамблдора), о квиддиче и немножко о девушках. При входе в Хогсмид мы расстались — Невилл отправился в «Сладкое Королевство», а я, пристально оглядываясь вокруг в поисках рыжей девичьей головки, поплелся к «Писаро» за перьями, чернилами и пергаментом. Один раз я вроде заприметил в конце улицы девушку с длинными рыжими волосами, о чем-то болтающую с другими девчонками, и у меня ёкнуло сердце, но в следующий момент я разглядел грффиндорский шарф, и, разочарованно вздохнув, ограничился тем, что помахал Джинни рукой.
Купив все канцелярские принадлежности, я еще с четверть часа просто бесцельно болтался по Хогсмиду, тщетно разыскивая Блейз. Пока мы шли к деревне с Невиллом, немного распогодилось, дождь перестал, и теперь временами даже проглядывало на пару минут солнышко. Наконец, устав шататься по деревне просто так, я направился к «Сладкому Королевству», намереваясь купить что-нибудь из сладкого, чтобы чуточку подсластить себе жизнь. Выбор в лавке, как всегда, был огромен, так что принять решение оказалось не так-то легко. Выбрав несколько своих любимых лакомств (побольше, чтобы хватило до следующего похода), и несколько новинок (по чуть-чуть, чтобы попробовать), я расплатился, и уже собирался уходить, когда меня вдруг кто-то похлопал по плечу сзади.
— Привет, Гарри! — сказал знакомый голос, и я обернулся так стремительно, что уронил на пол пакет со своими покупками. Улыбающаяся так, что, казалось, освещает своей улыбкой всю лавку, Блейз негромко засмеялась.
— Привет! — воскликнул я, расплываясь в ответной улыбке. — А ты тут какими судьбами?
— Как и все, — хмыкнула она, дернув плечиком, и продемонстрировала пакет, похожий на мой. Я усмехнулся, и, кивнув, наклонился, подобрал свой, уменьшил и сунул в карман. — Затаривалась за двоих — за себя и за Дрея. — Я хихикнул, услышав такое сокращение имени Малфоя, а Блейз сделала страшные глаза. — Только не называй его так — убьет, — посоветовала она. — Он это терпит только от близких друзей, и то через раз.
— Учту, — хмыкнул я, про себя подумав, что я вряд ли готов звать Малфоя хотя бы по имени, не говоря уже про сокращения. — Ну так… А ты тут одна?
— Ну да, — кивнула она. — Сюда-то мы шли всей толпой, а потом разбрелись…
— И чем собираешься заняться?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Вообще-то я собиралась возвращаться в замок — гулять в одиночку удовольствие небольшое, да и погода не так, чтобы очень. Вон опять тучи собираются. А что, есть предложения?
— Ну, в одиночку, и правда, гулять не особенно приятно, — кивнул я. — Так может… Может, погуляем вдвоем?
— Осторожнее, Гарри, — хихикнула она. — Погулять по лабиринту — это одно, а в Хогсмиде — это уже серьезнее… Нас могут увидеть вместе.
— Мне все равно, — пожал плечами я. — Пусть видят. А что, ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной?
— Нет, ну что ты! — всплеснула руками Блейз. — Вовсе нет! Я думала, это тебе может быть неприятно, если твои друзья нас увидят…
— Да я… Я с ними, вроде как, в ссоре, — отозвался я, смущенно. — Точнее, с Роном.
— Оу. Мне жаль. Это из-за меня, да? Из-за того, что произошло вчера?
— Нет, ты тут ни при чем, — поспешно заверил ее я. — В основном это из-за Малфоя, и еще из-за того, что Рон никак не повзрослеет, и не поймет, что мир не делится на плохих и хороших людей. И что человек вовсе не обязательно плохой, если он ему не нравится.
— А что Грейнджер? — спросила Блейз.
— Эй, вы, двое! Не загораживайте проход! — сердито крикнул нам хозяин лавки, заставив нас вспомнить, что мы стоим посреди магазина.
— Ой, и правда, — спохватился я. — Извините, мы уже уходим! — крикнул я ему, и снова повернулся к Блейз. — Пошли пройдемся?
— Пошли, — легко согласилась она, тоже уменьшив свой пакет и сунув его в карман.
Гулять с Блейз по лабиринту было здорово, но гулять по Хогсмиду, разглядывая витрины, и болтая одновременно ни о чем, и обо всем, на что падал глаз, оказалось просто потрясающе! Если в Саду Изгородей мы обсуждали школьные дела, квиддич, иногда однокурсников и учителей, потому что ничего иного просто не шло на ум, то теперь мне казалось, что все условности исчезли. Мы шутили, смеялись, обсуждали витрины магазинов и рассказывали смешные истории, говорили про книги и музыку, растения и животных… Блейз рассказала, что записалась на курс анимагии, а я рассказал ей про отца. Сам я, как ни странно, никогда не думал стать анимагом — трансфигурация не мой конек, да и, честно говоря, я слабо представлял себе, как смогу приспособиться к иному облику. К тому же мое обличье не было для меня тайной — я нисколько не сомневался, что, как и отец, стал бы оленем — недаром у меня такой Патронус. Не то чтобы мне это не нравилось, но особого проку я в том не видел.
Мы бродили по деревушке, наверное, не меньше часа, болтая и любуясь достопримечательностями. За прошедшие четыре учебных года, что мы посещали эту деревушку, мы оба уже давно успели изучить их вдоль и поперек, однако было что-то необычно захватывающее и увлекательное в том, чтобы осматривать их вместе — мы словно открывали их заново, а заодно и лучше узнавали друг друга. Так мы гуляли до тех пор, пока небо снова не затянули тяжелые тучи, и не полил дождь. На улице мигом похолодало, и моя ветровка слабо спасала от этого. Изящная мантия Блейз тоже, похоже, больше защищала от ветра и дождя, чем от холода — девушка побледнела и дрожала.
— Давай зайдем куда-нибудь, посидим, — предложила она. Я огляделся — но поблизости было только злосчастное кафе мадам Паддифут, где прошло мое первое и последнее, неудачное свидание с Чжоу. Однако дождь припустил еще сильнее, к тому же задул ветер, швыряя нам в лицо потоки воды. Выбирать не приходилось, и я потянул Блейз в сторону кафе.
Чайная мало изменилась с тех пор, когда я был здесь в тот единственный раз — все те же маленькие столики, оккупированные влюбленными парочками, повсюду изобилие розового цвета, кружева и сердечки. Я поморщился — обстановка по-прежнему отвратительно напоминала кабинет Амбридж, и была сладкой до тошноты. Блейз ошеломленно оглядывалась кругом. Народу в кафе было немного — несколько парочек, поглощенных друг другом, и ни на что больше не обращающих внимания.
— Гарри! — потрясенно выдохнула она, поворачиваясь ко мне. На лице девушки перемешались удивление и плохо скрытое отвращение. — Надеюсь, это не твое любимое заведение? Извини, но оно просто ужасно.
— Я знаю, прости, — покаянно вздохнул я, поморщившись. — На самом деле, я был здесь всего однажды, на пятом курсе. Просто сейчас это было ближе всего, а дождь разошелся не на шутку. Я и забыл, как здесь мерзко, — добавил я вполголоса. Блейз хихикнула.
— А как ты тут оказался в прошлый раз? — поинтересовалась она.
— Ох. У меня… было свидание с Чжоу Чанг, — смутившись, отозвался я. — Ну, не то чтобы свидание — совместный поход в Хогсмид… В общем, мы замерзли, и я предложил где-нибудь посидеть, а она и привела меня сюда.
— Мда… Надо же, а я всегда думала, у Чанг неплохой вкус… — хмыкнула Блейз.
— Хотите поворковать, мои голубки? — к нам спешила сама хозяйка заведения, сияя радушной улыбкой. Я мысленно застонал, и, поймав взгляд Блейз, вопросительно поднял брови. Слизеринка кинула взгляд за окно, где с трудом можно было различить окружающие дома из-за плотной пелены дождя, и содрогнулась.
— Ну, в такую погоду, я предпочту какую-никакую крышу над головой, — сказала она, и обратилась к хозяйке: — В вашем заведении можно заказать что-нибудь согревающее?
— О, у меня большой выбор! — радостно защебетала мадам Паддифут, любезно, но настойчиво провожая нас к столику у окошка, к счастью, не на самом виду. — Множество сортов чая, кофе, какао — все, что пожелаете! Есть чудные пирожные, конфеты, мороженое…
— Мороженое — это вряд ли, — хмыкнул я, заклинанием высушив промокшую ветровку, и наблюдая, как Блейз проделывает то же самое со своей мантией.
Мы заказали на двоих чайничек чаю с малиной, какие-то пирожные, и продолжали болтать, на сей раз про свою личную жизнь. Помню, в прошлый раз, когда Чжоу пыталась сделать то же самое, рассказывая мне о Седрике и о том, кто еще ее приглашал, меня это смущало и раздражало. Но теперь, выслушивая от Блейз историю о ее неудачном походе с Теодором Ноттом на Святочный Бал, я смеялся до слез, когда девушка, посмеиваясь, рассказывала о его манере танцевать и говорить, пересыпая рассказ собственными уморительно забавными комментариями. Да уж, как ни крути, а общаться с веселой, подшучивающей над прошлым Блейз было куда приятнее, чем с Чжоу, у которой глаза вечно оказывались на мокром месте. Я рассказал ей о нашем свидании с Чанг, и Блейз в свойственной ей ехидной манере прокомментировала ее поведение, так что я снова захихикал, тщетно пытаясь сдерживаться ради остатков уважения к Чжоу. Впрочем, о Джинни она, напротив, отозвалась довольно дружелюбно, что меня несколько удивило.
Потом разговор плавно перетек на другие темы — снова любимые книги, и прочие увлечения. Я был удивлено, когда узнал, что Блейз неплохо знакома с магловской литературой, а так же осведомлена о кино и прочих достижениях немагического населения.
— А чему ты удивляешься, Гарри? — хмыкнула слизеринка. — На самом деле, чистокровные не все полностью оторваны от магловского мира, как стараются показать. Вот Малфои например — Мерлин, да у них даже есть место в Палате Пэров, если не ошибаюсь! Правда, его уже несколько веков почти не использовали — заклятие Конфундус, чтобы маглы не спохватились, — но тем не менее, если приспичит, лорд Малфой вполне может занять там кресло. А что до кино и современной литературы, так это я в Бразилии подхватила, — пожала плечами она. — Ездила летом к матери, второй год подряд, а там ее пасынок, Диего, на полтора года меня старше… Как узнал, что я никогда не слышала о его любимых фильмах, не успокоился, пока не затащил в кинозал, который дон Родриго оборудовал в ассиенде специально для него. А потом надавал мне советов о том, какие книги почтить. Не могу сказать, что мне все понравилось, но есть и совершенно потрясающие вещи.
— Да, тут не поспоришь, — согласился я, вспоминая, как летом перед третьим курсом, пока торчал месяц на Тисовой, добрался до магловких книг, остававшихся в моей комнате еще с тех времен, как она была второй спальней Дадли. Списки новых учебников мне тогда еще не прислали, а по старым я учился весь год и видеть их не мог, так что пришлось волей-неволей взяться за то, что было под рукой. За чтением я коротал время со скуки, если меня сажали под замок, и продолжалось это до тех пор, пока я не сорвался оттуда после приезда тетушки Мардж, Романы Диккенса мне понравились, хотя и были местами скучноваты. Шекспир впечатлял… А «Властелина Колец» я прочитал залпом меньше чем за неделю, сам себе в тот момент напоминая Гермиону. Зато с тех пор не упускал случая перечитать любимую книгу, когда оказывался снова заперт у дорогих родственников. Правда, надолго мне ее не хватало, да и знал я ее уже почти наизусть, но все равно подумывал как-нибудь приобрести себе личный экземпляр.
Внезапно дверь в кафе распахнулась и внутрь ввалились мокрые и замерзшие Рон и Гермиона. Улыбка исчезла с моего лица при виде побледневшего Рона, и открывшей рот от удивления Гермионы, когда они увидели нас. Я напрягся, когда мои друзья прошли между столиками, направляясь к нашему. Ой, что сейчас будет… Однако они просто присели за столик через один от нашего. Рон демонстративно отвернулся от меня, предварительно одарив таким презрительным взглядом, что я невольно содрогнулся, чувствуя себя одновременно смущенным и несчастным. И тут Блейз, словно почувствовав мое состояние, протянула руку и накрыла своими тонкими изящными пальчиками мою ладонь.
— Мы можем уйти, если хочешь, — негромко сказала она. Я посмотрел на ее встревоженное лицо и покачал головой.
— Нет, не стоит. На улице еще ужас что творится, а времени до возвращения полно, — сказал я, и, перевернув руку ладонью вверх, в свою очередь сжал ее ладошку в своей. — Все нормально, — произнес я одними губами.
— Ты уверен? — она казалось, отнюдь не была убеждена.
— Да, — уже громко сказал я. — Настоящие друзья должны принимать друг друга такими, какие они есть, а не пытаться переделать друга под себя. — Рон снова обернулся ко мне, побагровев, и дернулся было, чтобы встать, но Гермиона удержала его, и бросила на меня умоляющий взгляд. Я кивнул и отвернулся.
— Знаешь, я все-таки не думаю, что оставаться здесь — хорошая идея, — сказала Блейз, поглаживая кончиками пальцев внутреннюю сторону моего запястья. — Дождь вроде утих, но я сомневаюсь, что при таком раскладе он скоро кончится. Да и времени у нас не так уж и много, ведь надо еще дойти, а это нелегко в такую погоду. Дорога скользкая от грязи.
— Да, наверное, ты права, — отозвался я. — Сейчас расплачусь и идем.
— Может, давай вместе? — предложила она, но я помотал головой.
— Нет уж. Я могу себе позволить сводить девушку в кафе, — сказал я, улыбнувшись ей, без всякой задней мысли, но тут же наткнулся на негодующе-презрительный взгляд Рона. Он так и пыхал ненавистью — настоящей, неприкрытой, от которой у меня похолодело внутри. Я с опозданием сообразил, что в свете нашей ссоры мои слова могли перекликаться с тем, как постоянно издевался над семейством Уизли и их бедностью Малфой. Я вздохнул и попросил счет.
Pov Блейз Забини
Последние пару недель я чувствовала себя просто до неприличия счастливой! Все началось с той чудесной прогулки с Гарри в Хогсмиде — Мерлин, кто бы мог подумать, что он окажется таким потрясающим собеседником! Правда, интерьер в кафе, в которое мы зашли, был отвратительный — я всегда терпеть не могла все эти гламурно-розовые сердечки-розочки-бантики-кружавчики, — зато чай был вполне ничего, да и общество Поттера скрашивало неудобства. Конечно, появление Уизела и Грейнджер малость подпортило нам настроение, однако по дороге в замок мы все-таки смогли немного развеять облако грусти, и расставаясь, были оба весьма довольны прошедшим днем.
Навестив Драко в Больничном крыле, я получила еще одно потрясение. Братишка выглядел своем здоровым, и даже весьма довольным жизнью — впрочем, последнее было совсем не удивительно. На противоположной стороне палаты, через проход и дальше от входа, обнаружилась Джинни Уизли. Как оказалась, гриффиндорка сломала ногу во время возвращения из Хогсмида пару часов назад, и теперь вынуждена была остаться на ночь в больничном крыле. Вообще-то, я сомневалась в разумности того, чтобы оставлять симпатичную девушку ночь в одной комнате с уже практически поправившимся Малфоем… Однако Драко пояснил, что ночью в этом случае вокруг кровати устанавливают ширмы с наложенным заклятием недосягаемости, так что это вполне благопристойно. А впрочем, я не думаю, чтобы Джинни Уизли подверглась его домогательствам, даже не будь тут никаких ширм — и дело не в бедности ее семейства, а в том, что именно она была единственной девушкой, к которой Драко действительно был неравнодушен, а значит, слишком уважал ее, чтобы воспользоваться положением. В его уважении же я не сомневалась — Малфой есть Малфой, он не смог бы влюбиться в девушку, которую не ценил…
В общем, остававшиеся до Хэллоуинского маскарада дни я практически витала в облаках, и было о чего. В понедельник, перед травологией, я, как обычно, заметила одинокую фигурку Гарри возле Сада Изгородей, и именно тогда он в первый раз официально пригласил меня на свидание! Оказалось, что гулять по вечернему Хогвартсу ничуть не менее интересно, чем по Хогсмидским улочкам, мы прекрасно провели время, и расстались, условившись о новом свидании. На третье свидание Гарри явился с букетом цветов — с подачи Дрея, не иначе, откуда бы еще ему знать, что я обожаю гладиолусы любого вида и цвета? Как я видела, парни тоже довольно часто общались — вынуждено или нет, однако они медленно но верно притирались друг к другу, и я надеялась, что в конце концов они действительно подружатся. Рональд Уизли все еще дулся на Гарри, и Поттер, вздыхая, признавался мне во время наших прогулок, что опасается, что их дружба действительно разладилась насовсем. Я хорошо видела, что Гарри не хватало Рона, и Драко, как бы тесно они ни общались, не мог заменить ему общества лучшего друга — они просто элементарно не знали друг друга настолько хорошо, как Гарри и Рон, да и почти шесть лет вражды все же оставили свой отпечаток.
Гермиона Грейнджер, которая волей-неволей приняла сторону Рональда, не желая потерять любимого, с которым только-только наконец начала нормально встречаться, все-таки не полностью прекратила общаться с Гарри. Однако короткие редкие разговоры, урывками, пока не видит Рон, не могли в полной мере заменить то общение, к которому они привыкли за шесть лет. Гарри все чаще впадал в депрессию, углублялся в учебу и книги, и даже наши свидания, ставшие теперь регулярными, не могли в полной мере развеять его мрачное расположение духа, что несколько омрачало мое радужное настроение. Правда, он все равно пригласил меня на объявленный в этом году Хэллоуинский маскарад, так что я надеялась, что праздник поможет Гарри несколько развеяться. Еще меня огорчало, что несмотря на то, что мы встречались вот уже полные три недели, мы еще ни разу не целовались по-настоящему — не считая пары поцелуев в щечку на прощание.
После того, как на одной из наших прогулок Гарри признался, что его любимая книга — «Властелин Колец», которую я тоже обожала настолько, что даже Дрея заставила ее прочитать, сомнений в выборе костюма не оставалось. Правда, выбор женских персонажей там был невелик, да и для рыжеволосой девушки роли не оставалось, но при известной смекалке (и качественной временной краске для волос) — это не проблема. Сложнее оказалось отыскать достаточно прилично выглядевшую имитацию кольчуги, которую можно было, не краснея, надеть на себя, однако и тут проблема оказалась довольно просто решаемой. Упросив Драко, я «вооружилась» его старым тренировочным мечом, на котором он учился фехтованию более тяжелым оружием, нежели рапира, с которой начинал обучение. Подумав, я решила, что этого будет достаточно и без щита, таскать который в руках целый вечер было бы пыткой.
Волосы я покрасила уже днем, перед самым праздником. Потом хорошенько полила зельем «простоблеск», чтобы выровнять привычные кудряшки (а волосы у меня от природы завивались крупными кольцами, на зависть всем девчонкам, мне и накручивать их не надо было), и наконец, заплела в косу, перевив ее красивой лентой зеленого цвета, отлично смотревшейся на моих теперь пшеничных волосах, и оттеняющей глаза. Вообще, стоило бы попросить Драко наложить чары иллюзии, чтобы глаза стали серыми, однако я решила, что не стоит — должно же в моем облике оставаться хоть что-то от меня? На ноги я надела черные штаны для верховой езды, которые носила в ассиенде дона Родриго, — шелковые, безумно хорошо сидящие, и выглядевшие тоже сногсшибательно, по словам Диего. Дрей отзывался о них более сдержано, но соглашался, что вещь смотрится неплохо — а в устах Малфоя это была похвала похлеще комплимента бразильца. В качестве обуви выбрала мягкие сапожки, тоже для верховой езды — не особенно высокие, до середины икр, украшенные серебристой шнуровкой, по цвету подходящей по «кольчугу». «Кольчугой» мне служила туника из плотного шелка, обработанного умелыми магами-ткачами так, чтобы он по виду почти не отличался от настоящего металла. За полторы недели сшить ее на заказ оказалось вполне реальной задачей, даже учитывая проработку деталей, вроде вышитого на груди герба — белый конь на зеленом поле. Вниз, под «кольчугу», я надела кремовую рубашку, и застегнула на манжетах узкие наручи, тоже украшенные гербом. Наряд довершил наброшенный на плечи изумрудно-зеленый плащ с тем же гербом. Посмотрев на себя в зеркало, я осталась довольна: царевна Эовин из меня вышла вполне приличная, особенно учитывая, что я-то все-таки собралась на бал, а не на войну.
Пристегнув к поясу меч, над которым предварительно немного поколдовала, чтобы он больше соответствовал мои представлениям о роханском оружии, я спустилась в гостиную, где уже собралась стайка шестикурсниц, наряженных в традиционные костюмы темных существ. Дафна и Тэсс, которые без затей нарядились одна вампиршей, а вторая вейлой, тоже уже сидели на диванчике в углу. Милли, поддерживая традиции, оделась ундиной (хотя на мой взгляд наряд ей шел не очень), а Пэнси изо всех сил изображала Моргану, в роскошном платье, с колдовской книгой под мышкой и тяжелым жезлом в руке.
Парни тоже обрядились кто во что горазд. Неимоверно гордый собой Теодор Нотт изображал Салазара Слизерина — в длинной мантии ученого, расшитой знаками черной магии, и темно-зеленой с серебром маске, которую он то сдвигал на лоб, то снова опускал на лицо. Майлз Блетчли оделся Мордредом, а Крэб — пиратом Черная Борода, в испанском костюме и повязкой на глазу. Ни Малфоя, ни, что самое интересное, Гойла, видно пока не было, впрочем, Драко скоро появился — совершенно великолепный, в черном костюме, отороченном серебряной рунической вышивкой и таком же плаще, он держал в руках маску. На его плаще тоже был вышит герб — Древо Жизни на Звездном поле, так что было понятно, что он изображал Темного Принца Риллиана, героя множества легенд и романов магической литературы.
— Отлично смотришься, мой принц, — сказала я улыбаясь. Он критически осмотрел меня, и усмехнулся.
— Как и вы, царевна, — отозвался Дрей, удивив меня. Нет, «Властелин Колец» он читал, конечно, но я никак не думала, что он догадается, кого я выбрала. — Пожалуй, мне лучше не надевать при тебе капюшон? — пошутил он, выразительно кивая на мой меч, и мне потребовалось пара секунд, чтобы понять намек на Главного Назгула.
— Вот именно, поостерегись, — хихикнула я. — Нет, правда, Дрей, отлично выглядишь.
— Тоже мне, новость, — фыркнул он. — Я всегда так выгляжу. Погоди, сестренка, главный сюрприз впереди. Ты еще Гойла не видела — что я ему подобрал… Ладно, пойду посмотрю, как он там, а то уже идти скоро пора.
Через пару минут Драко появился, улыбаясь во весь рот, и подмигнул мне.
— Вуаля! — сказал он, указывая на лестницу к мальчишечьим спальным, где нерешительно топтался… Гойл? Человек в черном одеянии — смеси одежды и доспехов, с широким черным плащом за спиной, и до боли знакомой маской на лице. В руках он держал полированный черный шлем. Я пару минут обалдело рассматривала его, а потом прыснула, свалившись на диван, и закрыв лицо руками от смеха. Впрочем, реакцию мою вызвал восторг, а отнюдь не насмешка над Грегом.
— Дарт Вейдер?!!!! Дрей, ты гений! — хохотала я. — Все маглорожденные в обморок упадут, да и полукровки, кто знает магловскую культуру, тоже! Но, Мерлин великий, ты-то сам откуда это знаешь?
— Да так, летом девчонки в кино затащили, — неопределенно пожал плечами донельзя довольный Малфой. — Там как раз показ обновленной версии шел. Правда, по-французски, но это не беда…
— А, да, мне тоже Диего дополненный вариант показывал, — кивнула я, все еще смеясь. — Гениальный ход, Драко. Правда, просто отпад!
— Да, я вижу, что отпад, — кивнул он, улыбаясь. — Ладно, время уже — идти пора.
В самом деле, пора было идти. Традиционно, вечеринку для старших курсов проводили в Танцевальном Зале, который располагался в южном крыле. Зал был немного поменьше Большого, зато был круглым, и выглядел уютнее. Хаффлпффцы и некоторые гриффиндорцы уже топтались возле дверей, и Гарри среди них, поджидая меня. Увидев его, я испытала настоящий шок. Его наряд мало отличался от моего, только кольчуга была почти настоящей, и вместо герба с конем ее украшало Белое Древо. Зато меч на поясе был бутафорским, хотя и смотрелся не так плохо, как могло быть. Кто он, интересно — Арагорн? С одной стороны, здорово, что мы мыслим почти одинаково, а с другой — Арагорн и Эовин — не слишком удачная пара. Гарри несколько минут разглядывал меня, а потом заулыбался и приблизился.
— Я еле узнал тебя с такими волосами, — заметил он вполголоса, а затем, взяв мою руку, поцеловал. — Очарован, царевна, — сказал он, усмехнувшись.
— Хм… Ваше величество, я полагаю? — спросила я, все еще не очень уверенная, что мне это нравится.
— Не совсем. Всего лишь наместник, — отозвался он, хмыкая. — Фарамир, сын Дэнетора, — представился Гарри. Я рассмеялась.
— Хитрец! Ты только что решил сменить имя!
— Не пойман — не вор, — фыркнул Гарри. — Фарамир мне всегда нравился больше, просто Арагорн как-то… значительнее, что ли? — отозвался он, обводя взглядом остальных слизеринцев, и вдруг замер с открытым ртом при виде Грега, который уже водрузил себе на голову свой шлем, и теперь был окончательно «в образе». Я, не сдерживаясь, засмеялась.
— Гарри, приди в себя! — позвала я сквозь смех. Поотер придушено пискнул, но сдержаться не смог — смех оказался заразительным, и уже рвался наружу.
— С ума сойти! Кто додумался до Вейдера?! — спросил Гарри сквозь душивший его хохот. — Я думал, чистокровные не знают магловской культуры? — и, не выдержав, рассмеялся.
— Не все, — ответил за меня Драко. — Вот, та же Блейз, как видишь, прекрасно знает…
— А это… это кто на самом деле? — спросил, отсмеявшись, Гарри.
— Вот еще, ты сам должен отгадать, — фыркнул Драко. Поттер прищурился, и несколько минут пристально смотрела на Грега, потом обвел взглядом остальных слизеринцев…
— Гойл, — выдал он.
— Ни фига себе, — впечатлился Драко. — Как ты понял?
— Только у двоих слизеринцев достаточно широкие плечи для этого, а Крэб — вон, — весело отозвался Гарри, кивком головы указывая на Винсента, стоящего поблизости. — Остается только Гойл.
— По-отте-ер! — закатил глаза Малфой. — Не грузи, а то у меня сейчас разовьется комплекс неполноценности.
— Это у тебя-то? — фыркнул Гарри. Драко тут же тряхнул головой, соглашаясь.
— Хм, ты прав. С чего мне комплексовать, в конце концов? Я и так великолепен, — он пожал плечами, с самым высокомерным видом, на какой только был способен.
— Он всегда такой? — спросил меня Поттер, вздохнув и «возводя очи горе». Я покачала головой.
— Не-а. Когда спит — просто ангелочек. — отозвалась я. — Ты бы слышал, что про него наши первоклашки говорят! Что он, дескать, заколдованный принц — днем злой и вредный, а во сне добрый и хороший.
— Угу, — подтвердил Драко, хмыкая, и ни капельки не смутившись. — А кто, думаешь, подал мне идею для костюма? Трепещи, царевна, я злой и страшный Черный Принц! — и Малфой скорчил зверскую физиономию. Я расхохоталась.
— Капюшон одень, — посоветовала я, все еще хихикая. — И сразу станешь Королем. А точнее, Королем-чародеем. — и я выразительно погладила рукоять меча.
— Тьфу, блин, — разочаровался Драко. — Ну вот, связывайся с вами, героями, после этого… Я к ней со всей душой, — выразительно пожаловался он Гарри, — А она… Да еще моим же мечом!
Pov Драко Малфоя
Ну что ж, приходилось признать, что в целом Хэллоуинская вечеринка удалась на славу. Маскарад несколько разнообразил обычные танцульки, и, хотя традиционной тайны, когда все узнают партнеров только после полуночи, не получилось — почти всех разоблачили сразу, кроме нескольких, особенно удачно замаскировавшихся, вроде Гойла. Но и они не остались совсем уж неузнанными — Грега расколол Поттер, остальные либо сами признались, либо тоже в чем-то прокололись.
Я впервые за все время учебы был на танцах без пары, но не могу сказать, чтобы очень страдал от этого. Можно было, благодаря маскараду, подойти к любой девушке, и не стесняясь, пригласить ее, а если она пыталась отказаться, сослаться на свой образ — Риллиан был известен тем, что околдовывал и похищал девушек. В зале царила веселая, непринужденная атмосфера, которая становилась еще веселей и непринужденней, по мере того, как пустели бокалы и бутылки на столиках с закусками (и никакого вам огневиски — сливочное пиво, шампанское, медовуха, легкое вино, — не более того). Однако все это весьма способствовало всеобщему веселью, так что вечеринка действительно удалась.
Наконец ближе к одиннадцати начали расходиться самые наименее стойкие. Рональд Уизли, в начале вечеринки браво изображал самого Годрика Гриффиндора, в красно-золотой мантии (в которой без труда узнавалась слегка измененная чарами квиддичная форма гриффиндорской команды. Ну, конечно, не обошлось без кое-каких атрибутов, вроде покрытых сусальным золотом отворотов рукавов и сапог, и бутафорского меча, который хоть и соответствовал описанию, но и близко не лежал с тем изящным клинком, что я видел в кабинете Дамблдора). Однако к концу вечера он ухитрился сильно захмелеть даже от тех напитков, что были представлены. Хотя, в принципе, если за весь вечер станцевать только пару танцев, и те вынуждено, остальное время надо чем-то да занять… Видимо, он и занял — выпивкой и едой, потому что на столе, за которым сидели они с Грейнджер, и еще Долгопупс, теперь было шаром покати. И при этом стоит учесть, что Долгопупс, тоже, видно, получивший какую-никакую Родовую Силу этим летом, чувствовал себя вполне уверено в костюме какого-то средневекового рыцаря (не в доспехах, а в парадном платье), не стеснялся приглашать то одну, то другую девушку, и едва присел за весь вечер. А Грейнджер, мрачно кусавшая губы, зябко куталась в белую, расшитую узором из виноградных листьев, шаль, отороченную коричневой бахромой, и со стилизованным изображением белой капли в центре. С каждым новым танцем девушка выглядела все более мрачной, и ни к еде, ни к питью не притрагивалась. Платье под шалью у нее было хоть и бальное, псевдостаринного покроя, но ясности ее костюму не добавляло, — наверное, какая-нибудь магловская героиня, не иначе[1]. В общем, Уизел то и дело начинал храпеть на весь зал — то упав головой на стол, о, наоборот, откинувшись на спинку стула и запрокинув голову назад. Грейнджер, красная от смущения, время от времени пыталась разбудить его и увести спать в Гриффиндорскую башню, однако Рональд, просыпаясь, объявлял, что останется, и будет продолжать веселиться. Что он под этим подразумевал, было решительно непонятно — он все равно продолжал сидеть и равнодушно пялиться на танцующие пары, то и дело темнея от гнева при виде Гарри и Блейз, до тех пор пока снова не начинал клевать носом.
Да уж, вспомнить только, что творилось в школе первые дни после того, как несколько человек, вернувшись из Хогсмида, рассказали, что своими глазами видели гуляющих вместе Гарри Поттера и Блейз Забини, а потом по школе пронеслась весть, что эти двое встречаются. Чуть ли не вся женская половина Хогвартса буквально вопила, что «эта подлая слизеринская девка» то ли зельем, то и чарами, приворожила несчастного Гарри, и чуть ли ни на каждой перемене то одна, то другая девчонка заявлялась к Флитвику или к Снейпу с просьбой расколдовать Поттера. Оба профессора уже устали повторять, что неоднократно проверяли Гарри на предмет приворотных чар или зелья, и ничего подобного не нашли. Впрочем, от Снейпа все отстали довольно быстро — как никак, а крестный не зря зарабатывал себе репутацию «самого грозного профессора всея Хогвартса». Зато Флитвик — добрая душа — готов был чуть ли не на стенку лезть, лишь бы его оставили в покое. Однако время шло, отношения Блейз и Гарри продолжались, и постепенно большинство недоброжелателей утихомирилось. На фоне этого, наше с Поттером мирное общение прошло почти незамеченным. Впрочем, в этом случае их роман сыграл нам на руку — все решили, что мы примирились друг с другом чтобы не обижать Блейз, и мы не спешили их разубеждать. Даже сама Блейз не знала о возникшем у Гарри чувстве Долга. Конечно, все понимали, что тогда, на зельях, я спас ему жизнь; однако Долг Жизни — достаточно сложное явление, и связь, подобная нашей, устанавливается редко… Да и общались мы не сказать, чтобы очень много — в обычные дни, как я и предполагал, оказалось достаточно совместных уроков, а в выходные — занятий в библиотеке, где мы делали уроки, и лишь изредка перекидывались парой слов. Нет, конечно, мы порой болтали о том — о сем, однако все было совсем не так, как мне тогда представлялось в больнице — это нельзя было назвать дружбой. Наши отношения с трудом тянули на приятельские, и пока я не видел способа изменить это…
Тем временем объявили белый танец, и Блейз, что-то шепнув Гарри, улыбнулась ему, когда он согласно кивнул, и направилась ко мне. К Поттеру мигом подскочила стайка девчонок, каждая из которых спала и видела если не увести его от Блейз (освободить от злодейки-слизеринки), то хотя бы потанцевать с ним. Но он лишь помотал головой и прошел за свой столик, который делил с Финниганом, Томасом, и Джинни Уизли.
Проводив Гарри взглядом, я вдруг наткнулся на ее пристальный взгляд, и чуть ли не впервые в жизни у меня перехватило дыхание и сильно забилось сердце при виде девушки. Я вспомнил, как мы болтали с ней в тот раз в больничном крыле, — я тогда ждал, что она как всегда поступает ее семейка, начнет цепляться к моим словам и наезжать, но Джинни удивила меня. Она сдержано высказала мне благодарность за спасение жизни Гарри, которого, по ее словам, любила чуть ли не больше родных братьев. Слово за слово — разговор ушел в такие дебри, что вскоре я и сам не понимал, почему рассказываю ей о своем детстве, о чемпионате по фехтованию, о том, чему меня учили… И почему в ответ на ее рассказы, как ей приходилось донашивать ботинки и джинсы за старшими братьями, а платья видеть по большим праздникам, мне хотелось… нет, не завалить ее подарками — обнять и утешить, поцеловать ее и ласкать до тех пор, пока не утихнут детские обиды, самые стойкие из всех. Как будто она приняла бы от меня утешение! Конечно, мы с ней не стали друзьями после того, как провели какое-то время в больничном крыле, разделенные ширмами и заклятием недосягаемости, однако невозможно по-прежнему плохо относиться к человеку, который раскрылся перед тобой, рассказал нечто настолько личное и ценное, что не доверяют, порой, даже близким.
С тех пор, даже выписавшись из больницы, когда мои руки зажили, я частенько ловил себя на том, что теперь, глядя на гриффиндорский стол, не рассматриваю, чем занят Поттер, и пялится ли он на Блейз, и строит ли мне рожи Уизел. Я искал другую темно-рыжую голову — голову с длинными слегка вьющимися волосами, не такого ярко-золотистого оттенка, как у Блейз, а красноватого, как пламя и кровь. Я даже перестал обращать внимание на очевидные провокации Тэсс, которая явно намекала, что не прочь начать встречаться со мной после того, как меня бросила Дафна. Да что там — обращать внимание! Я не посмотрел ни на одну девушку с тех пор, как меня бросила Дафна! Нет, естественно, я не строил из себя «разбитое сердце», не вздыхал и не тосковал — я просто словно потерял всякий интерес ко всем девушкам, кроме одной. Проклятие, да еще ни одна не влекла меня так, как эта маленькая гриффиндорская лиса с огромными голубыми глазами. Однако нас по-прежнему разделяла пропасть — ее семейка, которая ненавидела меня, причем вполне взаимно, по большей части, ее собственное отношение ко мне… Я не решался спросить Поттера, говорила ли обо мне Джинни — хватало и того, что Блейз знала о моих чувствах. И к тому же, меньше всего я собирался заводить с ней роман — обычный романчик на пару недель или месяцев. Никогда еще я не испытывал ничего подобного по отношению к девушке. Вряд ли это была любовь, я слишком мало ее знал, но что-то особенное в этом, несомненно, было, и мне не хотелось превращать это во всего лишь еще одно «похищенное заколдованным принцем сердце».
Тем временем Блейз приблизилась ко мне вплотную.
— Потанцуешь со мной? — спросила она. Я пожал плечами.
— Если хочешь, — отозвался я, вспомнив, что обещал ей танец, когда мы испытывали Приворотное зелье на первом уроке Зельеварения. Первое время мы танцевали молча, однако вскоре я понял, что пауза затягивается. — Ну как ваши дела? — спросил я. Блейз пожала плечами.
— Гарри великолепен, — отозвалась она. — Он даже научился танцевать прилично, можешь себе представить? Ни разу не наступил мне на ногу, хотя, помнится, на Святочном балу это был ужас…
— Неужели? — я хмыкнул. — И где бы это он мог поучиться?
— Он сказал, что специально просил друзей научить его. Можешь себе представить, чтобы Поттер чему-нибудь учился у Долгопупса? — хихикнула она. Я фыркнул, и тоже засмеялся.
— Ну должен же Долгопупс уметь хоть что-то, — сказал я. — У всех свои таланты. И потом, посмотри на него — я кивнул вбок, где это гриффиндорское недоразумение вполне прилично танцевало со Сюзан Боунс.
— Несомненно, — тряхнула пшеничной косой сестренка. Да, такой цвет волос ей, в принципе, шел, но я все-таки предпочитал ее натуральный цвет — цвет золотистых закатных отблесков на белых облаках… Кто бы мог подумать, что в душе я романтик? А впрочем, это всего лишь легкий хмель и хорошее настроение, хоть и с оттенком грусти… — Дрей, у меня к тебе просьба… — смущенно проговорила Блейз, выводя меня из задумчивости.
— Что такое? — поинтересовался я.
— Ну… Ты не мог бы… Я знаю, тебе это не очень приятно, но, пожалуйста….
— Так, стоп, погоди, — остановил я ее лепет. — Говори толком, а то я решу, что Поттер на тебя плохо влияет. Что ты хочешь?
— Ты не мог бы пригласить Гермиону Грейнджер на танец? — выпалила она. Да уж, сказать, что я опешил от такой просьбы — ничего не сказать. Я на несколько секунд даже замер столбом посреди зала, ошеломленно глядя на Блейз.
— Ты в своем уме? — поинтересовался я, когда смог говорить. — Да она, во-первых, со мной не пойдет, во-вторых, она не одна, а кавалером, а в третьих, ее кавалер точно взбесится, если я хотя бы подойду к ним ближе чем на три метра.
— Да ничего подобного, он вон, спит опять, — отозвалась Блейз, кивнув в сторону гриффиндорских старост. — И потом, это не для меня, а для Гарри. Понимаешь, она все еще его лучшая подруга, и сегодня праздник, а этот… придурочный Уизли полностью испортил ей вечер. Ну я и предложила, что… Ну, в общем, сделать так, чтобы у нее остались и хорошие воспоминания о нем. А что может быть более приятным воспоминанием, как не танец с самым красивым парнем в школе, который, к тому же, лучше всех танцует? — закончила она. Я хмыкнул.
— Лесть не доведет тебя до добра, царевна, — укоризненно сказал я ей, и вздохнул. Грейнджер. Невыносимая всезнайка, ходячая энциклопедия, грязнокровка… одним словом, Люциуса точно удар хватит, если он услышит о том, что я хотя бы просто прикоснулся к ней, не говоря уже о том, чтобы танцевать. А с другой стороны, мне ее все-таки немножко жалко. В конце концов, с моей точки зрения, она и так обделена в магическом плане. Да еще и в женихах у нее это рыжее недоразумение. Бедная девочка, она ведь все-таки довольно симпатичная, да и танцует не так уж плохо, насколько я помню по Святочному Балу. Как ни крути, но в танцах Виктор Крам — совсем не то, что в квиддиче, он, мягко говоря, слегка неуклюж, но Грейнджер держалась достойно.
— Дра-ако! — протянула Блейз умоляющим голоском, заглядывая мне в глаза с тем же самым выражением, с каким в восемь лет выпрашивала дать ей прокатиться на метле. Тем самым, перед которым я мог устоять тогда, но не теперь.
— Ладно, я сделаю, что смогу, — отозвался я со вздохом. — Но не обещаю, что буду сильно настаивать, если она откажется.
— Идет, — расцвела в улыбке сестренка. — Спасибо! — танец подошел к концу. Блейз быстро чмокнула меня в щеку в знак благодарности, и я отвел ее к столику, за которым сидел Поттер. — Держи, Фарамир, или кто ты там, — хмыкнул я, кивнув ему. — С рук на руки.
— Спасибо, — хихикнул Поттер, поднимаясь со своего места, и снова увлекая девушку на танцплощадку. Я остался возле их столика, за которым еще сидели Дин Томас и Джинни. Наши с ней взгляды встретились. «Уизел спит… Этот танец не последний, пригласить Грейнджер я еще успею… а что если я сейчас приглашу Джинни? Откажется? Ну… есть только один способ узнать.»
— Джинни, пойдем, потанцуем, по старой памяти? — бросил Томас, вставая и подавая ей руку. Я вздохнул. Проклятый гриффиндорский выскочка, ну кто тебя просил влезать?! Джинии слегка смущенно бросила на меня быстрый взгляд, и, кивнув, вложила ладонь в протянутую руку Томаса. Я скрипнул зубами и отошел. Ладно, не получилось с Джинни, значит, надо хотя бы выполнить обещание.
— Мисс Грейнджер, разрешите пригласить вас на танец? — сказал я с подобающей Риллиану любезностью, приблизившись к ней. Гриффиндорская староста, вскинув на меня глаза, испугано пискнула, и — черт побери! — от этого в общем-то негромкого звука проснулся ее напарник. Вскинув мутный взгляд, он обвел им присутствующих, и — о чудо! — при виде меня его глаза буквально просияли от ярости.
— Ммлф-фой, к-кыкого черта!? — попытался грозно рявкнуть он с заплетающимся языком. — Чё те надо зесь — эт гриф-финдо-ссская три-ттория!
— Я всего лишь пригласил девушку на танец, Уизли, — холодно ответил я, одарив его своей фирменной улыбкой Слизеринского Принца. (Риллиан, может, и был сердцеедом и ловеласом, обожаемым всеми, несмотря на то, что был Черным Магом, но в данном случае лидер Слизерина был куда более подходящим образом). Рыжему потребовалось, казалось, аж несколько минут, чтобы понять, что я имел в виду. Захлопав глазами, он уставился на застывшую Грейнджер, и побагровел так, что по сравнению с его лицом его красная мантия показалась всего лишь бледно-розовой.
— Гр-ммиону!? Ах ты, х’рек бел-брысый! — заревел он, вскакивая. Хоть и пошатывался, выглядел Уизел грозно — разъяренный, здоровенный — не такой массивный как Крэб и Гойл, просто высокий и хорошо сложенный, приходилось это признать. Ростом он был на полголовы меня выше, ну, может, чуть меньше, однако смотрели мы друг на друга прямо, почти на одном уровне, из-за того, что я выпрямился, расправив плечи, а он, наоборот, наклонялся вперед, собираясь броситься на меня. — Д к-к ты смешь х-тя б прибл-жаться к моей де-шшке!? Да я тя щас на месте…
— Импедимента! — голос Грейнджер звенел от гнева, когда ее заклятие сбило Уизела с ног, и он снова рухнул на свой стул, открыв рот, и не веря смотрел на нее. — Мнея достали твои выходки, Рональд! — воскликнула она, вскочив на ноги. — Ты ведешь себя так, словно тебе до сих пор одиннадцать лет! К твоим сведениям, девушек иногда ПРИГЛАШАЮТ на танцы, и даже ТАНЦУЮТ, если ты не знал! И у девушек, кстати, имеется голова, чтоб решить, чье приглашение принять, а чье нет! И рот, чтобы сказать об этом самой! Я весь вечер просидела возле тебя на стуле, как… как привязанная, а ты только …
— Но видь я т’нц-вал с т’бой в начале! — слабо проговорил Уизел. Краска с его лица сошла, теперь он был бледен, и выглядел беспомощным и обескураженным.
— Один танец?! — Грейнджер возмущенно вскинула голову. — И после этого ты еще смеешь решать, с кем я должна танцевать, а с кем нет? Думаешь, я предпочту сидеть рядом с тобой и слушать твой музыкальный храп!? Я согласна, Малфой, — сказала она, поворачиваясь ко мне. У Уизли отвисла челюсть.
— Герм-мм-миона! — пролепетал он. — Ты что! Это же… Ммлфф … Малфой! Ты забыла, кы’гон… ик…
— Что «как он»? — снова вспылила Грейнджер. — Как он спас Гарри жизнь? И мне тоже, между прочим, потому что пострадать от выплеска того зелья могли все!
— Д’ ч-щерт с ним! — упрямо выдал Уизли, неудачно пытаясь встать на ноги — заклятие Гермионы еще действовало. — Я сам з тобой п-т-нцую, езли знимешь чщары!
— Нет уж, спасибо! — фыркнула разъяренная Грейнджер. — Во-первых, мне не нужно делать одолжение, Рон! А во-вторых, ты уже достаточно выпил, чтобы танцевать с тобой было не только неудобно, но и неприятно! — припечатала она, и снова отвернулась ко мне. — Мы идем танцевать, или ты передумал?
— Идем, — поспешно отозвался я, беря ее за руку. Танец должен был вот-вот начаться.
Танцевала она действительно неплохо, хотя и была излишне напряжена, и то и дело поглядывала на оставленный стол, где Рон пытался одновременно искать свою палочку, которую забыл куда засунул, и большими глотками пить что-то из своего бокала — не то неизвестно откуда добытый эль, не то просто какое-то вино. Впрочем, второе занятие быстро себя исчерпало (вместе с напитком), а вот первое плодов не принесло, и Уизел уселся на своем стуле очень прямо, и на лице его отразились муки мыслительной деятельности — не иначе, напрягал отвыкшие от работы мозги, чтобы вспомнить, куда дел палочку. Бросив рассматривать его, я уделил больше внимания партнерше и танцу, так что ближе к концу Грейнджер даже немного расслабилась.
— Спасибо за приглашение, — мягко сказала она. — Но зачем ты это сделал? Чтобы позлить Рона?
— Нет. Просто… Мне показалось несправедливым, что кто-то сидит и грустит в такой вечер, — отозвался я, понимая, что рассказывать о просьбе Блейз и Поттера было бы сейчас не самым мудрым решением.
— Ну и ты решил, что твое приглашение — это то, что поднимает настроение любой девушке? — саркастически спросила она. Я пожал плечами.
— Не обязательно мое, но в частности — да. А что, по-моему, ты не была так уж против?
— Не льсти себе, Малфой, я просто хотела досадить Рону… Ой, я что, сказала это вслух?
— Да, увы, — хмыкнул я.
— Оу… — она потупилась. — Я не имела в виду, что хотела что-то ему сделать, просто я так рассердилась на него… Боже, Гарри был прав — Рон ведет себя так, как будто нам все еще всем по одиннадцать. Ну как можно не видеть, что все вокруг изменились? Что Гарри уже не несчастный замученный родственниками мальчик, который знать не знал о магическом мире и его проблемах? Что я уже не растрепанная девчонка, помешанная на учебе…
— Если нарываешься на комплимент, — хихикнул я, — То знай, что ты, и правда, не так уж плохо сегодня выглядишь.
— О… Ну, спасибо, наверное… — покраснела девушка. — Но я не об этом. Рон не видит, что я повзрослела! Что ты повзрослел… Для него ты все еще тот же мальчишка, который постоянно ябедничал и язвил по каждому поводу…
— Я и сейчас могу поязвить, — отозвался я, скорчив рожицу. — А если думаешь, что я перестал ябедничать, то попробуй как-нибудь попасться мне после отбоя в Астрономической башне с бутылкой огневиски и пачкой сигарет — и увидишь, насколько быстро окажешься в кабинете своего декана, потеряв полсотни баллов, и нагруженная отработками на весь следующий год.
— Перестань, — фыркнула она. — Ты же понимаешь, я не это имела в виду. Просто раньше, я бы сказала, что только на это по отношению к нам ты и способен. А теперь, ты…
— Да, да, я спас Гарри жизнь, ура мне, — нетерпеливо закатил глаза я. — Кстати, твой рыжий приятель, по-моему, все-таки отыскал свою палочку. Думаешь, ему под силу снять твое заклятие?
— Фенете… Филите… Ага, Фините Инкантатем! — громогласно возвестил Уизли, с удовлетворенным видом тыча новообретенной палочкой себе в ноги, и поднимаясь со стула. Грейнджер охнула, танец прекратился, и она шагнула вперед, словно заслоняя меня собой. Уизел, однако, даже и не смотрел на нас. Покачнувшись, он перегнулся через весь стол, ухватил полупустую бутылку, ухитрился наполнить свой бокал, даже не пролив, и залпом осушив, грохнул его об пол. Затем, развернувшись, Уизли тяжело протопал к двери и скрылся.
— Гермиона, что случилось? — подлетел Гарри. — Я думал, Рон спал уже!
— Проснулся, — отозвалась Гермиона. — Гарри, я пойду за ним — в таком состоянии, не приведи Мерлин забредет куда — нибудь, и его поймает Филч! Или просто упадет где-нибудь и уснет, простынет! Да и мало ли что…
— Да, ты права, надо его найти, — согласился Гарри. — Идем, поищем его…
— Поттер, ты ошибаешься, если думаешь, что он обрадуется при виде тебя, — заметил я с тяжелым вздохом. Гарри пожал плечами и упрямо помотал головой.
— Ну и что. Главное сейчас — найти его. Да и вряд ли он поймет, что это именно я. Я просто отведу его в спальню, чтобы он проспался в тепле, и не попался Филчу или кому-то из профессоров…
— Учитывая, что все четыре декана здесь, — хмыкнул я, кивая в сторону преподавательского столика. Оттуда к нам уже спешила МакГонагалл.
Поспешив успокоить обеспокоенную деканшу, Гарри и Гермиона умчались на поиски своего непутевого друга. Блейз с невеселым видом уселась за столик перекусить, я на какое-то время присоединился к ней, правда, больше для вида — аппетита не было, я рассеяно пощипывал веточку винограда, но больше половины ягод падали обратно на блюдо. Снова объявили белый танец, девчонки оживились, однако я не настроен был снова танцевать. Пришлось отказать нескольким шестикурсницам, которые при других обстоятельствах показались бы мне весьма привлекательными.
— Неужели Серебряный Принц устал? — спросил над ухом знакомый голосок — никогда еще он не обращался ко мне так, с ласковыми интонациями —… Я заморгал, и обернулся на голос Джинни, чтобы увидеть ее, стоящую за моей спиной. Не знаю, кого точно она изображала — какую-нибудь лесную нимфу, дриаду или Царицу Леса… Платье на ней было нежно-зеленое, цвета молодой листвы, расшитое каким-то растительным узором, а волосы уложены в не особенно сложную, но красивую прическу, закрепленную заколками в виде листьев и веток. И откуда она только достала все это, учитывая бедственное финансовое положение ее семейства? Хотя, у близнецов с их «УУУ» дела идут в гору, может, это они побеспокоились о сестренкином гардеробе?
— Ну, устал не устал, а так… — я пожал плечами. Девушка усмехнулась. — Можно тебя пригласить? — спросила она. Я захлопал глазами. Джинни Уизли пригашает меня на танец? Конец света!
— Я…
— Конечно, можно! — выдала Блейз со своего места, одарив меня убийственным взглядом. Я ответил ей гримасой, однако спорить не стал — тем более, мне и самому этого хотелось… Единственное, что вызывало сомнение — сегодня я уже навлек достаточно неприятностей, опять же, с подачи Блейз. Что если и сейчас выйдет так же? Но с другой стороны, не может же кто-то ошибаться постоянно…
Танцевала Джинни просто потрясающе — по крайней мере, мне так казалось. Если она и делала какие-то ошибки, я этого не замечал — да я бы не заметил, даже если бы она весь танец только и делала, что наступала мне на ноги, не попадала в музыку или что-то подобное. Музыка, как мне показалось, закончилась слишком быстро. Я нехотя остановился, но не разжал рук, сомкнутых у нее на талии.
— Малфой, танец закончился, — сказала она несколько напряженно. Я покачал головой.
— Я… Я приглашаю тебя на следующий, — выпалил я. Она хмыкнула, и погладила ладонью складку моего плаща.
— Хорошо, — я немного расслабился. После второго танца мы почти без перерыва протанцевали третий, четвертый, пятый…. Пятый, впрочем, отличался от предыдущих — Флитвик, который отвечал за музыку, решил немного встряхнуть зал и поставил быструю мелодию.
— Мне надо… Пойти освежиться, — негромко сказала Джинни после танца, ее глаза странно блестели, не отрываясь от меня, но я был не в состоянии мыслить четко, чтобы понять, что это может означать. — Ты не проводишь меня?
— Что? — мне казалось, что к этому времени я успел опьянеть гораздо сильнее, чем Рональд, хотя ничего не пил. Мысли ворочались с трудом, а взгляд не отрывался от девичьей фигурки рядом. — А, проводить, — да, конечно…
Мы выскользнули из зала точно так же, как поступили уже многие парочки, и довольно быстрым шагом двинулись по коридору. Впереди, за поворотом, было небольшое тупиковое ответвление с большим окном в конце, где раньше стояла какая-то старая утварь, убранная в начале прошлого года. Не сговариваясь, мы оба двинулись туда.
Я не знаю, кто-то один из нас начал это, или мы просто кинулись друг к другу сразу, как свернули за угол. Мое сознание словно бы отключилось — только что я сворачивал в тупичок следом за Джинни, а в следующее, казалось бы, мгновение, мы уже страстно целовались, лихорадочно прижимаясь друг к другу. Мои руки, наверное, зажили собственной жизнью, шаря по ее спине и плечам. Правая ладонь скользнула выше, и зарылась в ее густые волосы, безнадежно испортив прическу. Руки Джинни проникли под мой плащ и куртку, безостановочно двигаясь по спине. Я крепче прижал ее к себе, не прерывая поцелуя, и полуосознано подтолкнул к окну. Джинни послушалась сразу, охотно отвечая на поцелуй, и прильнув ко мне всем телом.
Я сходил с ума. Первый раз в жизни я потерял голову от одного только поцелуя, и мне казалось, что еще никогда я не испытывал ничего подобного, несмотря на бурную сексуальную жизнь. Однако как бы мне ни хотелось забыть обо всем и отдаться чувствам, где-то в подсознании словно звенел предупреждающий колокольчик, и чем дальше, тем громче он звучал, пока не превратился в тревожный набат. «Что я делаю, так же нельзя! Это же Джинни, черт, проклятие, с ней так не должно быть!» Почему-то я твердо был уверен, что если сейчас позволю себе пойти до конца, то потеряю все шансы с ней так же верно, как если оттолкну своими руками, да еще и наговорив при этом таких гадостей, что за всю жизнь не простить.
Но как мне оторваться от нее, если мое тело меня не слушается? Если единственное, чего я сейчас хочу на самом деле — это никогда не выпускать ее из своих объятий? Я сделал над собой усилие, потом еще одно, и наконец, мне с огромным трудом удалось чуточку отстраниться.
— Джинни, Джинни, подожди, что мы делаем? — зашептал я, прижавшись лбом к ее лбу. Она отодвинулась на волосок, откинула голову, и я почувствовал, как ее ладошки зарылись в мои волосы. Еще ни одной своей любовнице я не позволял таких вольностей со своей прической, но сейчас мне было глубоко наплевать на это.
— Мы делаем то, что мне хотелось сделать еще три недели назад, — ответила она жарким шепотом. Ее полные губы мягко, но настойчиво снова заткнули мне рот, и сознание опять отключилось — чтобы в следующий момент обнаружить, что тело, живущее по своим желаниям и законам, успело подхватить ее, и, усадив на подоконник, оказаться между ее коленями. Я снова оторвался от нее и заглянул в лицо девушки. И зря. То что я увидел, чуть не свело меня с ума. Ее губы слегка припухли от жадных поцелуев, полузакрытые глаза сияли из-под ресниц таинственным манящим светом, а белая, гладкая кожа разрумянилась от страсти. Застонав, я понял, что теряю остатки контроля, и снова припал губами к ее рту, прижав Джинни к себе так крепко, что еще чуть-чуть и ей стало бы больно. Мерлин великий, я чувствовал ее тело, отделенное от меня лишь двумя слоями тонкой шелковой ткани — моей рубашкой и ее платьем. Я и не заметил, когда моя куртка оказалась расстегнута. Одна рука Джинни все еще оставалась в моих волосах, поглаживая затылок, вторая снова спустилась на спину, и ласкала ее, зарывшись под плащ и куртку.
Я сдавался. Я чувствовал это. Я был не в силах оторваться от нее, и понимал, что еще немного — и окончательно потеряю рассудок. Заняться с ней любовью здесь, в коридоре — да это чуть ли не худшее, что я мог бы сделать! И тем не менее, именно это сейчас и произойдет, если я не заставлю нас обоих остановиться! Однако даже попытаться было не так-то просто! Стоило мне хоть на мгновение оторвать свои губы от ее рта, как Джинии тут же вовлекала меня в новый поцелуй, уверено пресекая все мои попытки взять ситуацию под контроль.
— Боже, как я хочу тебя! — вырвалось у меня, когда мне все-таки удалось на пару секунд прервать жадные поцелуи, которыми мы осыпали друг друга.
— М-м-м, вот как? — мурлыкнула она, скользнув губами по моей шее к вырезу рубашки.
— Джинни, постой, прошу тебя! — взмолился я, получив наконец возможность говорить. — Я не могу так! — она остановилась, и, слегка отодвинувшись, снова заглянула мне в глаза.
— Почему? Что не так? — спросила она низким шепотом. Я глубоко вздохнул, продолжая крепко обнимать ее — может, мне и удалось остановить беспрерывные поцелуи, но выпустить ее из объятий оказалось во сто крат труднее.
— Я просто не хочу, чтобы мы потом жалели об этом. Я не хочу, чтобы это был обычный краткотечный роман! — она улыбнулась, и, хмыкнув, прильнула ко мне еще теснее.
— Не хочешь — значит, не будет, — шепнула девушка, едва касаясь губами моих губ.
— Джинни! — в голос застонал я.
— Дра-ако… — отозвалась она…
— ЧЕГО???????!!!!!! — взревел знакомы голос от поворота в коридор. — Л-люмос!!!
Мы с Джинни обернулись как по команде, все еще цепляясь друг за друга, перепуганные, и плохо соображая от неожиданности и потрясения. У поворота коридора стоял Рональд Уизли, слегка протрезвевший и увереннее держащийся на ногах. Его глаза были широко распахнуты, и в них огненным, раскаленным маревом мешались ярость и ненависть. Я замер под этим взглядом, как кролик перед удавом — я, Драко Малфой!
— Это твой последний час Малфой! — шипящим, приглушенным голосом проговорил Уизли, поднимая палочку.
— Нет! — с силой оттолкнув меня, Джинни спрыгнула с подоконника, и, выхватив свою палочку, встала между нами, заслонив меня собой. — Нет, Рон!
— Ты меня не остановишь! Ступефай!
— Протего! Остановись! — Однако его ноздри раздувались от гнева, он явно не то что не слышал уговоров сестры — он едва ли понимал в тот момент, что она его сестра. Она была просто еще одной обидой, которую я ему нанес, еще одной дорогой ему вещью, которую я, по его мнению, отнял. — Я не позволю тебе! — крикнула Джинни, и выкрикнула какое-то заклинание, которого я не разобрал. Зато эффект оказался вполне знакомым — довелось испытать на своей шкуре на пятом курсе. Здоровенные полупрозрачные летучие твари вылетели из ее палочки и с визгами и писком набросились на Уизела, царапая лицо и руки и заслоняя вид.
— Нет! Ах ты… Убирайтесь! — завопил он, отступая к противоположной стене.
— Беги! — обернулась она ко мне. Раньше я бы воспользовался возможностью без вопросов, но теперь все во мне воспротивилось этому. Я помотал головой. — Черт, Драко, прошу тебя! Уходи отсюда! Летучемышиного сглаза надолго не хватит! Он сейчас ничего не понимает, да он просто убьет тебя, что бы ты не делал! Умоляю тебя, пожалуйста!
— Тебе!!!!.. Проклятый Малфой!!!!.. Я еще…!!! — доносились неразборчивые вопли Уизела из-за все еще мельтешащих летучих мышей. Я невольно содрогнулся, вспоминая их когти. Да уж, малоприятное заклинание…
— А как же ты? — спросил я. Джинни с тревогой фыркнула.
— Мне он ничего не сделает! Прошу, Драко, поговорим завтра…
— Что здесь за шум? — спросил сзади спокойный бархатисто — ласковый голос. Я поморщился — вот только его здесь не хватает! А впрочем, учитывая присутствие Уизела… Как раз его-то здесь и не хватает. — Фините инкантатем, — сказал Снейп, указывая палочкой на отбивающегося от мышей Рона. Тот, едва отдышавшись и выпрямившись, не обращая внимания на профессора, снова ткнул палочкой в мою сторону, выкрикивая какое-то доморощенное проклятие. — Экспеллиармус, — все тем же устало-спокойным тоном сказал крестный. — Минус пятьдесят баллов Гриффиндору, мистер Уизли, за нападение на вашего коллегу-старосту. Еще двадцать — за то, что это произошло в присутствии учителя. И отработка до конца месяца за проявленное ко мне неуважение. А теперь, кто-нибудь из вас объяснит, что здесь произошло?
— Эээ… Это просто недоразумение, профессор Снейп! — нашлась Джинни. — Мне стало жарко после танца, и я попросила Драко проводить меня до ванной, чтобы освежиться. А… По дороге я споткнулась, и чуть не упала, и Драко подхватил меня, а Рон… Он как раз вышел из-за поворота, и решил, что Малфой хотел меня обидеть. Вот и все…
— Драко? — лениво спросил крестный, переводя взгляд на меня. Я кивнул, хотя понимал, что оправдание шито белыми нитками — мы с Джин оба растрепанные, моя одежда в беспорядке, губы у обоих припухли… Однако Северус ничего не сказал, только скептически усмехнулся, и кивнул. — В любом случае, праздник закончен, и вам пора расходиться. Мисс Уизли, проводите своего брата в больничное крыло, кажется, его раны лучше обработать, чтобы не осталось шрамов. Да, и его палочку он сможет утром получить у профессора МакГонагалл. Мистер Малфой, а вам надлежит через пять минут быть в Слизеринских подземельях, иначе это окажется нарушением школьных правил. На вашем месте я бы поторопился.
— Да, сэр, — отозвался я с легким поклоном. — Увидимся завтра, — сказал я Джинни вполголоса, коснувшись ее плеча. Она кивнула. В душе ворча на крестного, что он дал мне всего пять минут, я поспешил в подземельям, одновременно гадая, куда делись Поттер и Грейнджер, и каким образом Уизелу удалось, минуя их заботливые руки, оказаться так не вовремя… или так вовремя? Если бы не его появление я рисковал совершить самую большую ошибку, какую только мог — в этом я почти не сомневался… и все-таки, какая-то часть меня не могла не сожалеть о том, что мне пришлось остановиться…
Отсылка к циклу Р. Джордана «Колесо времени».(На Гермионе шаль Айз Седай из Коричневой Аия.)