Он спустился с кровати, чтобы снять с себя одежду. Сбрасывая ее, он постепенно, кусочек за кусочком, оголял свое тело. Его белая кожа, охваченная лунным сиянием, словно бы мерцала. Он напоминал мне некую Античную статую, гладко выточенную из мрамора.
Глядя на меня сверху, он возвратился в постель, и опять мое сердце пошло вскачь. Теперь, вдали от света, струящегося через окно, его тело покрывали тени, и он, по сравнению со мной, казался таким большим и таким мощным. Пути к отступлению не было, я разве что, могла предпринять глупую попытку отбиться ногами.
Между нами повисло напряженное ожидание, вызывая у меня беспокойство и, вместе с тем, возбуждение. Почему мы медлим? Почему он не прикоснется ко мне? За каким чертом он вот так продолжает смотреть на меня?
Наконец-то, он присел возле моих ног и поцеловал пальчики. После томительного ожидания, такое краткое касание пробудило трепет во всем теле. Он поочередно ласкал обе ноги, его губы сначала заинтересованные пальцами и лодыжками, неуклонно продвигались вверх. Кийо проделал подобное исследование в нашу первую ночь. И я всерьез задумалась, а нет ли такой методики психологического или личностного анализа, которая основывается на том, как парень начинает ласки — сверху или снизу.
Вверх, вверх. Губы Дориана двигались дальше. Мое лоно напряглось в ожидании, я почувствовала влагу между ног. Но Дориан просто миновал мои трусики и пустился в странствие по животу. Он по-прежнему неторопливо гладил мою кожу, осторожно прикасался, не задевая заживающей раны, нанесенной фаханом. Вслед за тем, он, миновав грудь, продвинулся к шее. Это место было моей эрогенной зоной, словно чувствуя это, натиск его рта усилился. Ощущения были столь сильны, что мое дыхание стало неритмичным, затрудненным, тем не менее, в моем хрипе проскальзывала невысказанная мольба.
— Почему ты пропускаешь всё самое интересное?
Дориан поднял голову, едва оторвав губы от моей кожи.
— Хочешь, чтобы я вернулся?
Я закусила губу. Дориан пытался заставить меня направлять его, но это не то, чего я хотела. На этот раз я не хотела решать что-то. Вот почему я попросила его связать меня. Я хотела, чтобы меня лишили выбора. Я безмолвствовала.
Дориан вернулся к моей шее, проложив языком дорожку от плеча до ключицы, поднимаясь выше к щеке и уху. Вскоре наши губы снова встретились, и я попыталась передать свои желание и страсть через этот поцелуй. Но теперь он старался держаться вне досягаемости, лишь чтобы поддразнивать, а не удовлетворять. Я выгнулась вперед прижимаясь к нему как можно больше. От этого он тоже легко уклонился. Это раздражало, в своей потребности я забыла о том, кто должен подчиняться.
— Ладно — вернись.
Он согласился так оперативно и быстро, словно связывание было его идеей. Его ладони, с длинными пальцами бережно обхватили мою грудь для поцелуев. Я закрыла глаза и откинула голову на подушки, растворяясь в блаженстве, бегущем по нервным окончаниям, от движений его языка и посасывания сосков. Когда он отстранился, я стала издавать протестующие звуки, пока не поняла, что он задумал.
Взявшись за края моих трусиков, он стал стягивать их вниз и вдруг резко остановился, где-то на середине бедра. Поначалу я подумала, что это его очередное поддразнивание, пока не поняла в чем дело.
— Это, эм, называется — бразильская эпиляция[37], — объяснила я, с придыханием.
— Ох, — в его голосе звучало удивление, — Ух ты.
Его пальцы пробежались по гладкой коже, и в качестве прелюдии, и для утоления его любопытства. Издав еще один радостный вздох, он снял с меня нижнее белье и широко развел бедра. Его язык медленным движением прошелся по самой чувствительной точке моего тела.
Это было похоже на искру, брошенную в пороховую бочку. Я изогнулась, когда по телу разлился, и я испустила звук отдаленно напоминающий вой. Он обхватил мои ноги руками и удержал на месте, снова напоминая, что не я здесь командую. Знакомое противостояние страха и желания всколыхнулось во мне. Я боялась, что он может сделать со мной все, что захочет и в то же время надеялась на это.
Когда Дориан убедился, что я больше не буду извиваться, его рука снова скользнула к моим бедрам. Его рот не прекращал свое пылкое действо, но теперь к нему подключились еще и пальцы, скользя во мне в такт с движениями его языка. Я стонала от его прикосновений, запрокинув голову и выгнув спину. У Дориана была поразительная способность отступать всякий раз когда я была на грани оргазма. Поэтому, когда он все-таки позволил мне кончить, это застало меня врасплох.
Моя плоть вспыхнула, в экстазе блаженства. Я задрожала, когда мышцы стали сжиматься, пока этот обжигающий жар разливался по телу. Даже когда волна удовольствия спала, Дориан не отстранился, пока я не начала умолять его остановиться, изнемогая от переизбытка ощущений. Он не торопился подчиниться просьбе, но все же передвинулся и лег на меня сверху.
Каждая клеточка его тела жадно прижималась ко мне, это было потрясающе, я извивалась под ним, желая большего. Он взял меня за запястья, вновь фиксируя. Его рот страстно впился в мой, заставляя почувствовать свой собственный вкус на его губах. Сопротивляться было бесполезно.
Когда Дориан наконец отстранился, его лицо оказалось всего в миллиметре от моего.
— Я знаю, почему ты хочешь этого, — произнёс он. — Почему ты хочешь быть связанной. Ты хочешь, чтобы решение приняли за тебя, понимая, что после, назад дороги не будет. Ты не хочешь быть обременена решением добровольного секса со мной. А раз у тебя нет выбора, то и не будет чувства вины и разочарования.
Он поцеловал меня в щёку и затем слегка задержался у моего уха.
— Сейчас, клянусь, я могу взять тебя, раз ты хочешь именно так, и если это всё упростит. Но выбор всё ещё за тобой. Мы можем прекратить, если хочешь. Или я могу развязать тебя. Скажи, что ты этого хочешь, и мы займёмся этим на равных, а не подчиняясь воле другого.
Слова готовы были сорваться с моих губ.
«Да, развяжи меня. Займись со мной любовью. Трахни меня. Я хочу быть с тобой», — я могла сказать многое, чтобы изменить баланс сил. Я могла вновь обрести контроль и свободу. Но я ничего не сказала и не сделала. Возможно потому, что это был единственный для меня способ пройти через это. Или, возможно, я сама этого хотела. Вероятно, я этим даже наслаждалась. Какова бы ни была причина, я оставалась безмолвна, и он прочёл в этом мой ответ.
Дориан поднялся, нависая надо мной. Он был завоевателем, пришедшим забирать, а я была призом, доступным телом, желающим быть захваченным. Тот самый страх охватил меня, и я купалась в нём. Это было восхитительно. Захватывающе. Я отказалась от власти. Я отдалась ему.
Практически стоя на коленях, он развёл мои ноги и одним ударом вошёл. Я вскрикнула, скорее от эмоций, нежели физического ощущения, мои связанные руки беспомощно напряглись. Он заполнил меня, отмечая каждый мощный толчок тихим хриплым стоном, о котором, мне кажется, он и сам не подозревал.
Я хотела обнять его, притянуть к себе. Но я могла лишь лежать, лежать и позволять ему входить в меня снова и снова, врагу, которого я почему-то страстно желала.
Он переместился и теперь полностью был на мне, продолжая двигаться резко и властно, но теперь у меня было ещё меньше подвижности, чем раньше. Он прижал меня к матрасу, жёстко удерживая. А я? Я вся была ноющей и горящей плотью, позволяющей ему делать со мной всё, что заблагорассудится. Я дрейфовала на вершине блаженства. Меня словно окутывал золотистый шёлк, сладкая нега разливалась по моему телу.
— Я же говорил, — произнёс он, тяжело дыша. — Я же говорил, что ты придёшь ко мне. А сейчас... сейчас я понял, что мог взять тебя еще, когда связал впервые. Больше тебе ничего не требовалось. Ты желала этого и никогда не осознавала... желала просто отдаться всему, что хочет от тебя любовник. — Он помолчал, сглатывая и переводя дыхание. — Я прав, да? Я могу взять тебя как угодно, где только захочу, и тебе всё это понравится...
Я вряд ли могла выдать какой-либо связный ответ, а большинство издаваемых мною звуков походило на первобытные, бессвязные громкие стоны. Всё, на чём я желала сосредоточиться — наше слияние, ощущение того, как он двигается и скользит во мне, и что он чувствует, будучи внутри меня. Кровать раскачивалась, и я сползала вверх под его напором; еще немножко и моя голова станет биться об изголовье.
Вдруг, Дориан резко вышел и навис надо мной. Его тёмные, при таком свете, глаза смотрели на меня, и я увидела то самое игривое выражение на его лице. Мы оба задыхались. Я хотела, чтобы он вернулся, сердясь за это прерывание. Я вновь была на грани оргазма. И каким-то образом подозревала, что он об этом знает.
— Что ты делаешь?
— Жду. Жду, что ты попросишь меня продолжить.
Он не был жестоким или грубым. Он дразнил меня, играл со мной в той манере, которой так наслаждался среди своего окружения.
— Ты чёртов ублюдок, — произнесла я. Каким-то образом оскорбление несло в себе лёгкий намёк на влечение.
Дориан рассмеялся.
— Должен ли я понимать это как намек на продолжение?
— Ты знаешь, чего я хочу.
— Тогда скажи это. Если конечно не хочешь развязаться и сама взять меня.
— Я говорила, что ты ублюдок?
— Скажи, что не хочешь, чтобы я прекращал. Умоляй меня. Умоляй, и мы будем заниматься этим всю ночь.
Это была просто игра, ещё одно проявление этой властной натуры и господства надо мной. И, к моему огорчению — это заводило.
— Пожалуйста, — прошептала я.
— Пожалуйста, что?
— Пожалуйста... не останавливайся. Я хочу... хочу, чтобы ты продолжал...
— Продолжал что?
Я вздохнула.