— Что?
— Твоя роза.
Он достал пластиковый контейнер, разделенный внутри на две части. Нижнюю часть заполняла какая-то жидкость. В нее был опущен стебель. В другой части пламенела большая, свежераспустившаяся роза — бокал кларета в этой ужасной ночи.
— Спасибо, — сказала я, засовывая ее под куртку.
— Что, возвращаешься в Тиреллиан?
— Да.
— Я увидел, как ты приехал, и подготовил ее. Немного разминулся с тобой в каюте капитана. Он был занят. Прокричал мне из-за двери, чтобы я попробовал поймать тебя в гараже.
— Еще раз спасибо.
— Она обработана специальным составом. Будет цвести несколько недель.
Я кивнул. И исчез.
Теперь в горы. Дальше. Дальше. Небо было как ведерко со льдом, и в нем плавали две луны. Дорога стала круче, и ослик запротестовал. Я подхлестнул его, выжав газ. Выше. Выше. Я увидел зеленую немигающую звезду и почувствовал комок в горле. Упакованная роза билась о мою грудь, как второе сердце. Ослик заревел, громко я протяжно, потом закашлялся. Я еще немного подхлестнул его, и он сдох.
Я поставил джипстер на аварийный тормоз, вылез из него и зашагал.
Как холодно, как холодно становится. Здесь наверху. Ночью.
Почему? Почему она это сделала? Зачем бежать от костра, когда наступает ночь?
Я излазал вдоль и поперек каждое ущелье и перевал, благо ноги у меня длинные, а двигаться здесь несравнимо легче, чем на Земле.
Осталось всего два дня, любовь моя, а ты меня покинула. Почему?
Я полз по склонам, перепрыгивал через гребни. Я ободрал колени, локоть, порвал куртку.
Маланн? Никакого ответа. Неужели ты и правда так ненавидишь свой народ? Тогда попробую обратиться к кому-нибудь другому. Вишну, ты же хранитель. Сохрани ее! Дай мне ее найти.
Иегова? Адонис? Осирис? Таммуз? Маниту? Легба? Где она?!
Я забрел далеко и высоко и поскользнулся.
Скрежет камней под ногами, и я повис на краю. Как замерзли пальцы! Трудно цепляться за скалу.
Я посмотрел вниз: футов двенадцать или что-то в этом роде — разжал пальцы и упал. Покатился по склону.
И тут раздался ее крик.
Я лежал неподвижно и смотрел вверх. Откуда-то сверху, из ночи она позвала:
— Гэлинджер!
Я не двигался.
— Гэлинджер!
И она исчезла.
Я услышал стук катящихся камней и понял, что она спускается по какой-то тропинке справа от меня.
Я вскочил и нырнул в тень валуна.
Она появилась из-за поворота и неуверенно стала пробираться между камнями.
— Гэлинджер!
Я вышел из-за своего укрытия и схватил ее за плечи.
— Бракса!
Она снова вскрикнула и заплакала, прижавшись ко мне. Я впервые увидел ее плачущей.
— Почему? — спросил я. — Почему?
Но она только крепче прижималась ко мне и всхлипывала.
Наконец:
— Я думала, ты разбился.
— Может, и разбился бы, — сказал я. — Почему ты ушла из Тиреллиана? А как же я?
— Неужели М’Квийе тебе не сказала? Неужели ты сам не догадался?
— Я не догадался, а М’Квийе сказала, что ничего не знает.
— Значит, она солгала. Она знает.
— Что? Что она знает?
Она содрогнулась всем телом и надолго замолчала. Я вдруг заметил, что на ней только легкий наряд танцовщицы.
— Великий Маланн! — воскликнул я. — Ты замерзаешь!
Я. отстранив ее от себя, снял куртку и набросил ей на плечи.
— Нет, — сказала она. — Не замерзну.
Я переложил контейнер с розой себе за пазуху.